На другой день, к семи часам вечера, собрались приглашенные повестками на годичное собрание "общества поощрения искусств", как исполнители действительные, так и почетные.
Громадное помещение "общества", находившееся на одной из бесчисленных набережных Петербурга, было уже переполнено массой публики, прослышавшей, что заседание будет бурное. В одной из зал, предназначенной в обыкновенные дня для танцев, стоял громадный стол, или, лучше сказать, несколько приставленных друг к другу столов, покрытых зеленым сукном; кругом были расставлены стулья, а в середине находилось председательское кресло.
Несмотря на то что бы уже девятый час, эта зала была пуста. Заседание еще не открывалось - ждали приезда Владимира Николаевича Бежецкого.
Публика и члены, среди которых были и знакомые уже нам Величковский, Городов, Бабочкин и Петров-Курский бродили и занимали столики в буфетных залах. Компания, которую мы видели накануне в "Малом Ярославце", сидела и теперь за одним столом. Рядом с Величковским была на этот раз и его племянница Marie.
Дядя не сводил с нее глаз.
- Не озябла ли ты, Marie? - заботливо временами спрашивал он.
- Нет, дядя, merci, - отвечала она.
- Однако, господа, мы здесь говорим, пьем и едим, - возвысил голос Городов, - а о деле, для которого собрались, мало думаем. Надо решить! И на что это похоже - все собрались, а председателя нет. Заставляет себя дожидаться. Странно что-то. Я бы уже этого не дозволил себе на его месте. - Он встал и подошел к сгруппировавшимся посреди залы.
Среди последних были: Исаак Соломонович Коган, архитектор Алексей Алексеевич Чадилкин, мужчина чрезвычайно высокого роста с окладистой черной бородкой.
К этой же группе подошла только что приехавшая в сопровождении Дудкиной, Надежда Александровна Крюковская.
С ней рядом шел Петров-Курский.
Он заметил ее, когда она входила в двери, раньше всех и поспешил к ней навстречу.
- А наконец-то наше красное солнышко проглянуло. Надежда Александровна, здравствуйте! Как здоровье? Мы так за вас боялись.
- Здравствуйте, Курский! - подала ему руку Дудкина.
Тот пожал ее.
Крюковская была бледна, но, видимо, старалась казаться веселой.
- Мега, я здорова, - засмеялась она в ответ на вопросы Сергея Сергеевича, тоже подавая ему руку, которую он почтительно поцеловал. - Разве стоит за меня бояться, мне никогда ни от чего ничего не делается и ничто не пробирает, точно я заколдованная. Даже досадно. А, может быть, кошачья натура, - с новым смехом добавила она. - А вы как тут без меня живете, хорошо ли себя ведете себя, мои милые дети…
Они подошли к группе. Она и Дудкина начали здороваться с присутствующими.
- Да не совсем хорошо! - ответил за всех Сергей Сергеевич.
- Вероятно, все об искусстве заботитесь, которого нет… - расхохоталась она.
- Ай, ай! Разве можно так говорить. Смотрите, старшие услышат.
- Что же тут такого? Я говорю правду.
- Правду-то, правду, только мне странно это от вас слышать…
- Почему странно, когда это правда? Разве вы думаете, что я должна кривить душой?
Она расхохоталась почти истерически.
- Так очень ошибаетесь. Я всегда говорила и буду говорить, что дело искусства не может быть там, где люди о нем не думают, а у нас каждый думает только о себе, о своих трактирах, именинах, пирогах и ужинах. Какое там еще искусство выдумали. Долой, господа, искусство; не думая о нем - веселей живется.
- Браво, браво! Надежда Александровна! - послышались голоса, и все снова заговорили разом.
Дудкина под шумок пристала к Сергею Сергеевичу:
- А что же мой дебют? Когда для меня пьесу поставят? Я хочу играть Адриену Лукеврер, непременно Адриену…
- Я-то почем знаю, разве я здесь распоряжаюсь… отбояривался от нее Курский.
В это время вошла в залу Лариса Алексеевна Щепетович и остановилась у колонн.
К ней подлетел бродивший по зале Вывих.
- Здравствуйте, Лариса Алексеевна. Я вас здесь дожидался, чтобы ввести и со всеми познакомить.
- Мега!.. Вы очень милы, но… - произнесла она, надевая пенсне, - я жду моего кавалера…
За колоннами показался Бежецкий.
- Вот видите и не странно, что председателя не было видно, он не один, - заметил Курский Городову, указывая на проходивших по зале Бежецкого и Щепетович.
Оба расхохотались.
- Милости просим, Лариса Алексеевна. Идемте. J'espere, que vous n'etes pas, genee? Бодрей, бодрей…
Он шел с ней под руку, гордо раскланиваясь со всеми кивком головы.
- J'espere bien, que non! Я не из трусливого десятка, - отвечала она, кокетливо улыбаясь по сторонам. - В мужском обществе не теряюсь. Вот барынь не люблю - скучные они все и меня к мужчинам ревнуют.
- Честь имею вам представить, господа, нашу новую артистку, Ларису Алексеевну Щепетович! - подошел он с ней к группе, где стоял Городов и только что подошедшие Бабочкин и Величковский.
При приближении их Коган, Чадилкин, Крюковская и Дудкина поспешно отделились от остальных и отошли в сторону.
После взаимных представлений, Щепетович обратилась к Бабочкину:
- Мы, Михаил Васильевич, с вами, кажется знакомы?
- Да-с, имел эту честь. У Палкина, если я не ошибаюсь, вы бывали со Степановым.
- Нет, с Сержем Войтовским, а Степанов всегда бывал в нашей компании. Тогда очень мило и весело жилось в Петербурге. Каждый день катанье на тройках, обеды у Палкина, ужины у Донона, потом на острова, цыгане… И всегда с нами Петя Лапшин, князь Коко… Вы помните, такой шалун и весельчак еще…
- Как же не помнить. Бывало, к ним попадешь, уж живой не выйдешь, всегда до положения риз… - засмеялся Бабочкин.
- Славные ребята! - расхохоталась на всю залу Лариса Алексеевна. - C'etait charmant, в особенности Васька Белищев, не тот, штатский, а гвардеец, русская широкая натура.
- Каковы манеры! - наклонился Городов к Величковскому, - вот пример, что у нас делается. Разве эта барыня может иметь что-нибудь общее с искусством и носить звание артистки, впрочем, для кутежей, может быть, - она артистка первоклассная.
Величковский только пожал плечами.
- Однако, господа, что же мы не начинаем? - поглядел на часы Владимир Николаевич. - Где же Шмель?
Борис Александрович вырос перед ним как из-под земли.
- Я здесь! Если угодно, можно начинать заседание. Все готово! Отчеты я положил вам на стол. Все обстоит благополучно.
Последнюю фразу он произнес шепотом.
- А, хорошо!
- И господ членов довольно уже набралось. Если прикажете, можно дать звонок, - продолжал он вслух.
- Так потрудитесь!
Шмель вынул из кармана колокольчик и начал, звоня, обходить залы.
Все члены направились в зал, приготовленный для общего собрания, у дверей которого стояли два лакея, отбиравшие повестки у мало известных.
- Я вас провожу в зал заседаний. Я надеюсь, что вы мне позволите, - подал Бежецкий руку Щепетович.
- О, с вами куда угодно. Хоть на край света! - громко и с ударением ответила она.
- Вот как!.. Зачем же это объяснять и так публично. Шалунья, - заметил он ей уже на ходу.
Последняя фраза не ускользнула от оставшегося еще в той же зале Когана, разговаривавшего вполголоса с Чадилкиным.
- Вот как! - прошипел он. - Куда угодно, хоть на край света. Вы слышали каково?! Быстро, быстро! Не слишком ли скоро? Ну, да это мы увидим, с кем. Почему бы и не с вами, и не со мной. Увидим, кто сильнее: мы или Бежецкий?
- Все мое, сказало злато, И я твой, сказал булат, Все куплю, сказало злато, И меня, сказал булат.
- продекламировал со смехом в ответ архитектор. - Война, значит, уважаемый Исаак Соломонович? - добавил он, положив ему на плечо свою огромную руку.
- Нет, как же война. Я так только пошутил. Разве подобная дрянь, как Щепетович, стоит этого. Я ею вовсе и не интересуюсь.
К ним подскочил Марк Иванович, вышедший из залы заседания.
- Что же вы, Исаак Соломонович? Пожалуйте. Все уже собрались, заседание будет интересное.
- Еще успеем, - зевнул Чадилкин.
- У нас тут возбужден будет вопрос о перемене председателя, - подошел к Когану Сергей Сергеевич.
Вывих при его приближении быстро отошел и направился в залу заседания, окинув Петрова-Курского презрительным взглядом.
- Желал бы я знать ваше мнение на счет этого, уважаемый Исаак Соломонович.
- На счет перемены председателя. А! Это очень кстати, и знаете, - добавил он таинственно, - если будет другой председатель, я пожертвую для общества. Передайте это от меня членам.
- Непременно передам. Мы думаем выбрать Величковского, он человек с честным направлением.
- Величковского? Да! Он с честным направлением. Я согласен, согласен, - важно изрек Коган.
- Идите же, идите, - заспешил Курский и побежал обратно в залу, откуда уже слышались шумные возгласы.
Исаак Соломонович с Чадилкиным направились было туда же, но оттуда, как бомба, вылетел Вывих.
- Идите, идите, Исаак Соломонович, - подскочил он к ним. - Читают отчеты. Очень интересно, как они так подтасовали. Деньги растрачены. Завтра же в газетах тисну. Целый фельетон выйдет. Строчек в триста - значит, пятнадцать рублей получу. Идите скорее.
- Идем, идем! Надо другого председателя выбрать. Я думаю Величковского, он с честным направлением, - сообщил Коган Вывиху.
- Величковского, конечно, Величковского, - подтвердил на ходу уже в дверях Марк Иванович.
- Видно, - думал Алексей Алексеевич, идя вслед за ними, - в нынешнем году слетит господин Бежецкий - это не прежнее время. Баба замешалась, а во всякой гадости ищи женщину, а она тут и есть. Будет теперь знать, как мне не додавать денег. За постройку прошлого года мне не додали, а в нынешнем другого архитектора взяли. Я ему удружу.
Все трое вошли в зал.