Быть или не быть?

Этот вопрос Гамлета восстаёт перед японским народом при мысли об исходе настоящей войны.

Для Японии он вопрос политической жизни и смерти.

В течении десяти лет все экономические и умственные силы страны были направлены на приготовления к войне с Россией, на подогревание относительно этой войны общественного мнения, на электризацию народного патриотизма и шовинизма.

Теперь ни для кого ни тайна, что это было так, и что упорный десятилетний труд военных приготовлений дал соответствующие результаты.

Все иностранные военные агенты единогласно признают, что японская армия не уступает европейской, отличаясь, кроме того, азиатскою хитростью, восточным презрением к смерти и даже пожалуй зверством недавних дикарей.

Эти последние свойства — нельзя назвать их качествами — делают этого сильного врага особенно упорным.

И на долю России выпало встретиться с ним лицом к лицу, быть может вторично спасая Европу.

Почти сто лет тому назад она спасала её от западных завоевателей, теперь ей, как кажется, выпало на долю спасти от восточных.

И спасение это совершится!

Несмотря на вступление войны в затяжной фазис, в результате, конечно, будет победа над японцами, какою бы ценой жизней её сынов и денежных затрат не пришлось России купить эту победу над сильным, напрягшим все свои силы врагом.

Иначе не может думать ни один истиннорусский человек.

Это сознают и японцы, и этим объясняется их ожесточение в этой войне.

Они не жалеют ни средств, почти последних, засыпая наши войска снарядами, приготовленными ими в громадном количестве, ни людей, которых они приводят «ханшином» и возбуждающими средствами в озверелое состояние.

Все раненые японцы, захваченные нами в плен, оказывались пьяными.

Если офицеры, воодушевлённые любовью к родине, избрали своим девизом «победа или смерть» и этот девиз находили вытатуированным у них на теле, то солдаты лезут на эту смерть под наркозом, хотя и в них нельзя отрицать сознания необходимости победить, чтобы не погибнуть.

Этим объясняется кровопролитность этой войны и продолжительность сражений, длящихся по несколько дней.

Этим объясняется и зверство их над нашими ранеными и даже пленными солдатами, факты которого констатированы официальными актами и не могут быть отнесены к плодам досужей фантазии корреспондентов.

Быть или не быть?

Этот вопрос читается между строк всех японских сообщений и приказов по армии.

Один из этих приказов говорит, что «лучше смерть, нежели плен», что «плен позор, а смерть слава».

Оттого-то японцы предпочитают сделать над собой «харакири», т. е. распороть себе живот или же разбить себе голову о камень, нежели отдаться в плен.

По словам пленных японцев, возвращение на родину для них немыслимо.

Там их ожидает смертная казнь.

Тяжело положение и их семейств в Японии — их окружает общее презрение.

При таких условиях понятно то остервенение, с которым они дерутся, не обращая внимания на потери в людях, лишь бы добиться хотя временного успеха.

И пока что они добиваются его страшно дорогою ценою.

Это борьба отчаяния!

Нетрудно предвидеть, каков будет конец её.

Гамлетовский вопрос Японии разрешится отрицательно.

Это единственный исход войны в более или менее отдалённом будущем.