Грустные, но вместе с тем высоко-умилительные часы провёл я сегодня на платформе железнодорожной станции Мукдена.

Прибыл санитарный поезд Е. И. В. Великой Княгини Марии Павловны и привёз 475 нижних чинов и 9 офицеров, раненых в бою под Вафангоу.

Заметим, кстати, что санитарный поезд рассчитан всего на 200 человек, а между тем так поместителен и удобен, что более чем двойное число комплекта разместилось в нём совершенно свободно.

Надо было видеть, с какою чисто отеческою заботливостью работали врачи, сёстры милосердия, санитары и нижние чины местной команды, выводившие и выносившие раненых из вагонов, под бдительным надзором уполномоченного Красного Креста отст. полк. Бибикова.

Тяжелораненых понесли на носилках, — их было 50 человек, а легкораненых усадили в госпитальные двуколки для отправления в подвижной госпиталь Красного Креста, находящийся в версте от Мукдена.

Легкораненых сначала тут же на станции накормили обедом.

Всё это продолжалось два-три часа, в течение которых я успел порасспросить раненых и вглядеться в них.

Что за могучие, прямо идеальные типы!

Вот унтер-офицер Казанцев, он ранен пятью пулями, одна из них скользнула по его голове, двумя другими он ранен в мякоть обеих ног, а остальными двумя в правую руку, причём одна пробила ему насквозь ладонь, а другая оторвала средний палец.

И он бодро стоит на ногах и ходит.

— Иголку подлая пуля в сумке перешибла, нечем теперь и зашиться.

Он сожалеет только об этом.

— Только бы поскорей починиться, а там снова бить японцев идти, — говорит он.

— А каковы японцы?

— Да ничего, чистенькие такие, да гладенькие, в туфельках… Весело дерутся…

Рядом присел на приготовленные носилки другой солдатик, он ранен тяжело в правую ногу, пуля попала в лежавшие в кармане брюк патроны, которые разорвались.

К нему подходит офицер.

— Куда ты ранен?

— В правую ногу, ваше благородие.

— А ну-ка, сожми кулак…

Солдат поднимает увесистый кулак правой руки.

— Да ты ещё молодец!

— Рад стараться, ваше благородие, — вдруг неожиданно поднимается солдат на обе ноги. — Только бы починиться, а то ещё мы японцу покажем.

— Садись, садись.

— И постоим, ваше благородие…

Но силы его оставляют, и солдат опускается на носилки.

На груди обоих героев уже блестят новенькие георгиевские кресты.

Вот другой солдатик, рядовой Голубец, тоже раненый довольно серьёзно в левую ногу, хочет непременно идти пешком.

— Может, места товарищам не хватит…

— Садись, садись, Голубец, всем места хватит, успокойся…

Голубец колеблется, но наконец медленно с трудом идёт к двуколке.

Это ли не умилительное доказательство «солдатского товарищества», которое является одним из главных элементов духа армии.

С носилок с тяжелоранеными ни стона, ни жалобы.

Один только слабым голосом спрашивает:

— А где моя винтовка?

Так ведут себя наши богатыри.

Узнал от очевидцев некоторые подробности боёв у Вафангоу.

31 мая с 6 часов утра обнаружилось наступление японцев от Пуландяна на север.

Открытая волнообразная местность, окаймлённая высотами, позволяла видеть всю картину наступления противника.

Около 7 ч. 30 м. пополуночи колонны японцев были видны по линии деревень Лидзитунь-Гаудятунь, между железной дорогой и рекой Тасахе в 12 верстах к югу от ст. Вафангоу.

В 10 часов утра вперёд к деревне Вафан выдвинулись 3 японских роты с пулемётами, наступавшие скорым шагом; сзади были видны резервы.

Японская пехота заняла отдельную, весьма рельефную высоту с кумирней в 8 верстах в южнее Вафангоу. Длинная колонна обнаружилась позади в широкой песчаной, покрытой перелесами, долине реки Тасахе; кроме того, была замечена значительная колонна, двигавшаяся от ст. Пуландян, вдоль линии железной дороги.

В полдень раздались первые выстрелы с обеих сторон, и вскоре окончательно определился фронт наступления от высот южнее деревни Вандетау до долины реки Тасахе, протяжением 12 вёрст.

Силы японцев приблизительно были — 2 дивизии пехоты с полевой и горной артиллерией и 12 эскадронами конницы.

31 мая японцы два раза возобновляли наступление, но ночь на 1 июня прошла спокойно.

Утром 1 июня наступление японцев возобновилось — они шли на ст. Вафангоу тремя колоннами.

У Вафангоу собрались все силы нашего южного отряда, далеко уступавшие в численности противникам.

Весь день 1 июня продолжался упорный бой, прекратившийся лишь при наступлении ночи и возобновившийся 2 июня.

Японцы направляли все усилия на наш левый фланг, но все их атаки были отбиты.

Оказалось, что в ночь на 2 июня японцы получили подкрепление, к месту боя подошла ещё одна дивизия.

Наши казаки вели себя молодецки.

Очевидцы рассказывают, что многие японцы, насквозь проколотые пиками, вместе с ним были унесены лошадьми.

Один японский офицер, бывший в России и хорошо говорящий по-русски, налетел на русского офицера и хотел поразить его саблей со словами:

— Готовься к смерти!

Офицер поднял свою шашку, чтобы отпарировать удар, но в это самое время подскочил казак и из-под руки офицера ударил японского офицера пикой прямо в рот, крикнув:

— Берегись, ваше благородие!

Японец упал бездыханным.

На казака, оставшегося без лошади, налетел японский офицер и рубнул его саблей, но промахнулся.

Моментально казак вырвал у него саблю и срубил ему голову.

Таковы рассказы очевидцев.

А вот геройский подвиг русского офицера.

Он увлёкся, выскочил вперёд и, увидав, что окружён японцами, остановился.

Японцы, думая, что он хочет сдаться, приблизились к нему, но не тут-то было, он одним ударом шашки убил трёх.

Храбрец был изрублен на куски.

Но вернёмся к привезённым раненым.

Одному тяжелораненому пуля попала в правый глаз, прошла носовую полость и вышла в левое ухо, кроме того, он ранен в правую ногу и левую руку.

По словам доктора, он выживет, но будет крив на правый глаз и глух на левое ухо.