Даниэль Паниагуа получил репродукцию недавно найденного портрета Бетховена, заказанную через интернет, в целости и сохранности.

Живопись была великолепна.

Среди многочисленных изображений композитора наиболее известен портрет кисти Штилера, где музыкант в искусно повязанном вокруг шеи красном шарфе и с партитурой «Торжественной мессы», которую он считал лучшим своим произведением, мрачно, слегка исподлобья смотрит на зрителей.

Штилер чрезвычайно гордился этой картиной, утверждая, что гений впервые согласился позировать художнику, и то лишь после долгих уговоров супругов Брентано, его друзей и покровителей. По памяти пришлось дописывать только руки, сжимающие ноты и карандаш, потому что композитор больше ни за что не соглашался позировать. Именно руки на новом портрете, не считая загадочной, как у Джоконды, улыбки, привлекли внимание Даниэля. Если левая рука спокойно лежала на корпусе рояля, то в правой он держал нотную тетрадь, на которой легко читались нотные знаки:

Это была одна из самых необычных мелодий, с которыми когда-либо приходилось сталкиваться Даниэлю. Особое его внимание привлекло настойчивое повторение в начале и конце строки интервала, который музыканты именуют тритоном, так как его величина составляет три целых тона. Со времен Средневековья и вплоть до эпохи барокко этот интервал называли «дьяволом в музыке», полагая, что с его помощью можно вызывать Сатану.

В одном старинном музыкальном трактате Даниэль прочел, что певцов, уличенных в интонировании этого интервала, могли подвергнуть пыткам и даже послать на костер, все остальные рассуждения о тритоне были покрыты густейшим теологическим мраком. В других сочинениях утверждалось, что тритон имеет сильную сексуальную составляющую, и потому церковные власти изгнали этот интервал из духовной музыки. Несколько веков спустя Леонард Бернстайн в «Вестсайдской истории» использовал тритон в качестве главного интервала, видимо, как символ непреодолимого влечения, которое испытывают друг к другу Тони и Мария:

MA-RIIIIII-a. I-JUST met a girl named Mariaaaa. [13]

Тритон был интервалом, отделявшим первые слоги имени героини и затем, после третьего слога, разрешавшимся великолепной квинтой, как будто страстное желание, которое испытывал Тони, нашло выход в этом последнем звуке. Даниэль подумал, что даже современный человек, услышав тритон, мгновенно ощущает чувство тревоги, как будто над ним нависла угроза. Возможно, по этой причине композитор Дэнни Элфман, автор саундтрека к «Симпсонам», в своей знаменитой музыкальной заставке к сериалу использовал «дьявола в музыке», чтобы подчеркнуть неисправимый характер Барта:

THE SIIIIIIIIIIIIMP-SONS [14]

Осознав, что отвлекся от Бетховена и мелодии из нотной тетради, Даниэль попытался установить связь между «дьяволом в музыке», которого обвел кружками, и каким-то эпизодом из жизни композитора.

И вот тогда он вспомнил об иллюминатах. Бетховен открыто симпатизировал этому тайному обществу. В отличие от масонов, к которым принадлежал, к примеру, Моцарт, оно не требовало от своих членов веры в Высшее Существо. Поэтому в секту иллюминатов, куда входили многие друзья Бетховена, проникло немалое число агностиков и атеистов, придававших этому обществу явную антиклерикальную направленность. Таким образом, врагами иллюминатов были Католическая церковь и европейские монархи, утверждавшие, что получили свою власть от Бога. Самые рьяные очернители обвиняли иллюминатов в том, что именно они задумали и руками якобинцев осуществили Французскую революцию. Их зловещая тень якобы осеняла даже русскую революцию 1917 года. Еще не так давно, в 1983 году, кардинал Ратцингер, ныне папа римский Бенедикт XVI, заявил в документе, опубликованном Святым престолом, что в XX веке Рим с неудовольствием продолжает наблюдать за обществами масонского типа (наподобие иллюминатов) и что вдохновляющие их принципы несовместимы с учением Церкви, потому католикам, дабы не впасть в смертный грех, запрещается входить в них под страхом отлучения от причастия.

Не превратился ли Бетховен, чьи расхождения с имперской властью Вены постоянно усиливались, из человека, всего лишь симпатизирующего тайному обществу, в его активного члена и не стал ли подобно Моцарту, принадлежавшему к масонской ложе, по особым случаям сочинять иллюминатскую музыку? И, учитывая явно антиклерикальный уклон этого общества, не выбрал ли он «дьявола в музыке», интервал, запрещенный папой со времен Средневековья, чтобы бросить вызов наместнику Бога на земле?

Наконец Даниэль задался вопросом: не имеет ли секта иллюминатов, которая, похоже, до сих пор активно действует во многих странах, какое-то отношение к ужасному убийству Рональда Томаса?