Понедельник, 5 февраля
Кабинет чемпиона мира по журналистике напоминает кабину сверхсовременного космического корабля, впрочем, он намного просторнее.
В огромный рабочий стол, изогнутый полумесяцем, встроены телефоны прямой связи с канцелярией Белого Дома и Пентагоном, панель с кнопками вызова и сигнальными лампочками, переговорное устройство с восемнадцатью клавишами. Задняя стена кабинета повторяет изгиб стола – это настоящая мозаика из факсов крупных отделений банков по всему миру, телеграфных аппаратов, автоматически отстукивающих последние биржевые новости Уолл-стрита, Цюриха, Лондона и Токио, экранов, которые транслируют передачи конкурирующих телеканалов.
Комната залита мягким светом, который струится из источника, спрятанного в карнизе вокруг потолка. Стекло без амальгамы сбоку стола позволяет самому знаменитому комментатору планеты видеть весь огромный редакционный зал, расположенный под кабинетом.
Куки Кармоди уже до тошноты надоела собственная слава. Но он никогда и никому в этом не признается. Публичная жизнь, требующая от него постоянной и предельной концентрации, вконец измотала его.
Десять лет подряд вечер за вечером выступать перед пятью или шестью десятками миллионов телезрителей, информировать их о новостях, комментировать события, перетасовывать и формировать на свой лад мнение огромной человеческой массы, отравляя ее этим ужасным наркотиком! Телевизионные новости превращаются в спектакль, в котором Куки Кармоди – единственный актер. Всегда на виду, подобно красоткам из Голливуда, чемпионам по боксу и звездам эстрады, в обычной жизни – как на сцене, он в конце концов и сам уверовал, что мир без него рухнет. Он видит в себе нечто более важное, чем всего лишь одну пятимиллиардную часть человечества.
Во время торжественных церемоний Куки Кармоди случается находиться на балконе дворца в обществе принца, президента, папы. С площади доносится гул, там, внизу, теснится и копошится толпа почитателей. Повсюду, насколько хватает глаз – крошечные лица, марионетки без нитей, хмельные от приветственных криков.
Когда же Кармоди возвращается в свою студию, он в одиночку манипулирует третьей частью нации. Ежедневно каждое его слово жадно ловят в пятьсот раз больше мужчин и женщин, чем самая громадная толпа, какую ему доводилось видеть с балкона.
Тридцать пять лет Кармоди кует себе имя, репутацию, карьеру. Баснословный успех, по-американски головокружительный взлет. Куки Кармоди великолепно отбивает наскоки молодых честолюбивых волков, которые пытаются развенчать его, утверждая, что его время уже прошло. Он проявил себя куда более изощренным и хладнокровным бойцом, чем они. Коварным, беспощадным, готовым пожертвовать всем ради работы.
Но такого Кармоди мало кто знает.
Люди обожают его за простоту и непосредственность. Круглое, доброжелательное и улыбающееся лицо Кармоди внушает доверие – это лицо такого же, как они сами, рядового американца. Они верят, что он похож на них.
Компания "Уорлд Телевижн Сервис" предоставила репортеру самую почетную и высокооплачиваемую должность. Он зарабатывает бешеные деньги. А начинал Кармоди жалким хроникером в местной ежедневной газетенке штата Миссури. С нищенской зарплатой. Затем он – спортивный комментатор на маленькой радиостанции в Канзасе. Там Кармоди так навострился вести репортажи о матчах, не выходя из студии, что все верили, будто он ведет их прямо со стадиона; на самом деле он всего лишь вовремя подключал заранее записанные вопли болельщиков, аплодисменты и свистки. Благодаря этому трюку у слушателей Кармоди возникала полная иллюзия, что они сами сидят на стадионе. Никому бы и в голову не пришло упрекать его за это надувательство. Сейчас, на вершине карьеры, Куки Кармоди не без гордости вспоминает былые подвиги.
Потом работа в агентстве печати и, наконец, огромная и хрупкая империя телевидения. Имя Куки Кармоди, всплывшее из провинциальной хроники и банальных репортажей, постепенно приобрело неслыханную популярность.
Даже в мире информационных джунглей извечные профессионалы-скептики готовы снять шляпу перед Куки Кармоди.
От освещения политических встреч на высшем уровне до запусков пилотируемых космических кораблей, от фронтовых репортажей из стран Азии до эксклюзивных интервью с вельможными особами двадцатого столетия – Куки Кармоди все делает блистательно, и в конце концов его начали воспринимать как символ Америки. Благодаря ему, такому душевному, искреннему и непосредственному, всякий может запросто побеседовать с королевой, чемпионом или кинозвездой. Как равный с равным.
Куки Кармоди столь артистично рассказывает о бедствиях и катастрофах, что за семейными столами долго обсуждают каждое его слово, каждую интонацию и даже то, как он хмурит густые брови.
В это утро низким, проникновенным голосом Кармоди мурлычет что-то в телефонную трубку. Редко кому удается пробиться сквозь суровые преграды и связаться со знаменитым журналистом по телефону. Личный штат сотрудников защищает Куки Кармоди, словно главу государства, от нескончаемого потока писем и тысяч ежедневных звонков.
Голос Кармоди может быть громовым и звучать, как соло на ударных. Но теперь телекомментатор говорит в полный голос лишь перед камерами. Хирург, который несколько месяцев назад удалил маленькую опухоль с голосовых связок журналиста, был категоричен:
– Если вы будете напрягать голос, Куки, вам придется распроститься с карьерой. Я разрешаю вам выходить в эфир не более получаса в день: ваши полчаса.
Взобраться на вершину славы и позволить сразить себя ударом скальпеля! Ни за что!
Остаться – или уйти красиво!
Без пиджака, в распущенном галстуке, Кармоди сидит, положив ноги на выдвинутый ящик стола, и слушает, что говорит ему в телефонную трубку лидер демократической партии. Он весь – внимание, низко нависшие над глазами брови сдвинуты. Куки лихорадочно соображает. Ему к этому не привыкать. Слишком многое зависит от того, что он сейчас ответит.
– Нет, Джерри. Большое спасибо, что вспомнили обо мне, я польщен. Но я думаю, что больше пользы принесу вам здесь, каждый день общаясь с нашей аудиторией.
– Даже в случае досрочных выборов. Но для этого действительно понадобится, чтобы президент и вице-президент.
– Ну, что вы, Джерри, я отлично знаю, что вы должны предусматривать все на годы вперед. Ведь я уже столько лет освещаю съезды партий для выдвижения кандидатов на пост президента!
– По-моему, вам стоило бы прозондировать Майка.
– Вот именно. Еще раз благодарю за доверие, Джерри, держите меня в курсе.
Кармоди медленно опускает телефонную трубку и откидывается на спинку кресла. Хорошо знакомое всем лицо застыло в скорбной гримасе. В глазах журналиста вспыхивает холодный огонь. Кармоди чудится, что он начинает расти в своем кресле – вот он раздувается все больше и больше и уже не помещается в кабинете, он заполняет собой Нью-Йорк, всю страну, весь мир.
Только что, проклиная самого себя, он отказался от выдвижения своей кандидатуры на пост вице-президента Соединенных Штатов Америки. В ушах гремит с нарастающей силой: вице-президент, президент, ПРЕЗИДЕНТ, ПРЕЗИДЕНТ.
Со всех сторон несется оглушительное эхо.
Он, конечно, солгал Джерри.
Белый дом стал бы настоящим венцом его карьеры. Чего ради ему, Кармоди, работать на партию здесь, на "Уорлд Телевижн Сервис", и тратить силы на то, чтобы сдерживать молодых волков, рвущихся ему на смену, и властвовать над невидимыми зрителями во время ежедневного вечернего выпуска новостей, который транслируют тридцать девять общегосударственных каналов, а потом на дармовщину подхватывают сотни местных станций? Кстати, совсем не стоит недооценивать эти местные станции!
Джерри сделал вид, что верит ему. Эх, если бы у Кармоди был реальный шанс заполучить второй по значимости пост в стране, стать правой рукой самого могущественного человека на земле, а там, кто знает, подняться еще выше.
Стать владыкой мира. Апофеоз успеха! Вот куда Кармоди мог пересесть с кресла, которое он занимает уже слишком долго, чтобы еще гордиться им, и которое теперь его тяготит! "Уорлд Телевижн Сервис" ничего бы не оставалось, как выпустить его из золотой клетки. Но Куки Кармоди сказал: нет, спасибо.
Уже две недели он знал, о чем поговаривают в партийных верхах. У него было время как следует обдумать свой ответ на случай, если слух подтвердится. И вот ему позвонили.
Он так долго копался в грязном белье политиков, изучал подноготную политической жизни, что слишком хорошо знает ее на цвет и на запах. Ему известно столько секретов, что он стал опасным человеком.
Шакалы и слухачи перетряхнут каждый его день, каждую минуту его предыдущей жизни. И в конце концов столкнут его в грязь, его тоже.
Куки Кармоди от души восхищается крепким здоровьем американской демократии. Когда ее власть имущие оказываются замаранными, она каждый раз ухитряется использовать это для упрочения своего авторитета. Но Кармоди не хочется стать очередной жертвой.
Он подозревает, что благодаря своей популярности нужен партии всего лишь как пешка. Чтобы сыграть роль живой рекламы, искусного зазывалы. Он понимает, что его реальные шансы невелики. Его имя привлечет избирателей, а потом его вышвырнут, словно выжатый лимон. Вот почему он отказался.
В политике, как известно, начисто забыли, что такое нравственность. В прессе тоже, будь то газеты, радио или телевидение.
В свое время, чтобы получить нынешнюю должность, Куки Кармоди подписал контракт, не читая. Прошло десять лет, он прославился, разбогател, и теперь настало время расплачиваться. Он не имеет права покинуть свой пост, пока ему не исполнится шестьдесят пять, если только он не отправится на тот свет или, в Белый Дом. Еще семь лет он будет вынужден тащить на себе "Уорлд Телевижн Сервис", прикованный к внешне могущественному, но уже агонизирующему телеканалу.
Никто, кроме посвященных, даже не осмеливается предположить, что эта империя может дать трещину. А между тем, как и ее конкуренты, она существует только благодаря рекламе.
Знаменитая передача Куки Кармоди ежесекундно приносит компании тысячи долларов. Неслыханно высокие тарифы! Только на Кармоди, этом всеобщем любимце и победителе, держится небоскреб из дымчатого кварца, словно антенна, поднимающийся к небу с просторной лужайки на Лексингтон-авеню.
Однако реклама уже осточертела телезрителям, она отнимает слишком много времени и перестала быть эффективной. Административная неповоротливость, необходимость соблюдать корпоративные интересы, требования профсоюзов, губительная конкуренция. "Уорлд Телевижн Сервис" будет не единственным динозавром, который рухнет в ближайшие годы, раздавленный собственной тяжестью.
Или в ближайшие месяцы, если уйдет Кармоди. А больше всего на свете ему хочется добраться до своей яхты, которая ржавеет в проливе Зунд, поднять якорь и до конца дней своих ловить тунца в краю вечного лета.
В понедельник 5 февраля в десять часов утра великий журналист, пленник собственной славы, входит в свой кабинет.
Великолепный небоскреб – лишь фасад. Основная работа телекомпании кипит на "Ферме", в большом старом здании, нависающем над рекой Гудзон. Там и находится роскошная берлога Кармоди.
Весь день сорок журналистов, редакторов, секретарей, архивистов и стажеров снуют по коридорам между залами с телексной связью, факсами, редакцией, персональной студией Кармоди, из которой он ведет свои передачи, и его кабинетом. Его личная команда, сбиваясь с ног от усердия, тщательно готовит получасовую передачу "Новости Куки Кармоди".
Ведущий сам просматривает все информационные материалы: телексы, сообщения, пришедшие по факсам, телефонограммы, телеграммы, самые последние новости, которые торопливо печатают под диктовку секретари, статьи местных корреспондентов.
Как только Кармоди решает, какую информацию включить в передачу, каждый редактор получает один из текстов, предназначенных шестидесяти миллионам американцев, и обязан отшлифовать в нем каждое слово и проверить все до мельчайших деталей.
Передача Кармоди славится не только искусством ведущего, но и своей основательностью.
Случается, что горячая новость неожиданно приходит за пять минут до начала передачи. Гримерша накладывает последний мазок на лицо Кармоди, техники настраивают камеры и прогревают прожекторы. Не обращая внимания на окружающую суету, великий жрец масс медиа читает, склонившись над своим столом, только что принесенный ему текст – через несколько секунд он устремится в студию, которая находится по соседству с кабинетом, и выйдет в эфир. А пока он никого не видит и не слышит.
Мебель, которая не попадает в поле съемки, но соседствует с декорациями, аккуратно расставлена. За ней прячется референт, который передает ведущему срочную информацию, полученную во время передачи. Кармоди в таких случаях блистательно импровизирует.
Когда планету сотрясают катаклизмы, Кармоди дни напролет проводит в маленькой студии, заваленной книгами, фотографиями с дарственными надписями, макетами космических кораблей, о взлете которых он рассказывал в своих выпусках.
Каждый вечер Кармоди заканчивает передачу очень простыми, но ставшими знаменитыми словами:
"Вот как обстоят дела сегодня". И называет дату.
Кармоди возвращается в свою берлогу, торопливо снимает грим и, чтобы освежиться после обжигающе яркого света прожекторов, обязательно принимает теплый душ. Прежде чем одеться, он минут на десять растягивается на походной кровати и отдается созерцанию своего единственного подлинного украшения.
Разноцветные телефоны и мониторы отключены.
Полчаса после передачи никто не смеет войти в кабинет Кармоди, даже для того, чтобы сообщить ему о наступившем конце света.