Железнодорожная станция районного центра. Название станции – «Куманёво» – выведено крупными буквами над крышей вокзала. Вечер. Вот-вот должен отойти пассажирский поезд. Шум, беготня, голоса пассажиров и провожающих. Однако перрона, с которого идет посадка, не видно – поезд обращен к зрительному залу другой стороной. Декорация одного из вагонов должна быть устроена так, чтобы актеры могли играть в любом из купе, в коридоре вагона, в обоих тамбурах. Начинается же действие пьесы с того, что на ступеньках этого вагона стоит и колотит ногой и кулаком в запертую дверь Лёня Шиндин – ему немногим больше тридцати, на нём куртка, берет, резиновые сапоги, заляпанные глиной.
Сцена 1.
Шиндин и проводник.
Шиндин (не переставая колотить в дверь). Батя! Проводник! Открой! Ну открой, ёлки-палки! Да не успею я вокруг обежать, открой! Вот чучело! (Извлекает из заднего кармана документ в красных корочках.) Открывай! Уголовный розыск! ОБХСС! Отвечать будешь, если не откроешь!
Появляется проводник – пожилой мрачноватый человек в железнодорожной форме.
Проводник (приоткрывает дверь). В чем дело? Не лезь! Корочки покажи?
Шиндин. Да это пропуск! Я просто так – чтоб обратить внимание!
Проводник. С этой стороны посадки нет!
Шиндин. Я не успею уже вокруг обежать! Поезд сейчас отойдет, пусти! (Не даёт закрыть дверь).
Проводник. Билет!
Шиндин. У товарища! Он уже в вагоне, у него билеты, мы вместе едем в командировку! Я прямо со стройки, я не знал, что еду, мне только что сказали, понимаешь! (Всовывает ногу в тамбур.)
Проводник. Убери костыль!
Поезд трогается.
Проводник. Я кому сказал, убрать костыль! Оглох, что ли, от наглости? (Дверью зажимает ногу Шиндина.)
Шиндин. Ногу сломаешь, с…а! А-а-а-а-а-а-а! Ты что делаешь, пусти!
Проводник срывает с головы Шиндина берет и швыряет на рельсы.
Шиндин. Балда, ты что сделал! (Рывком отбрасывает проводника, влезает в тамбур.) Ну-ка, прыгай за береткой! Давай, быстро прыгай, ну!
Поезд набирает скорость.
Проводник. Прошу предъявить билет!
Шиндин. Сейчас получишь от меня билет – на тот свет! (Отталкивает проводника, проходит в вагон. Взбешенный, рывком открывает первое купе, но того, кого он ищет, здесь нет.) Извините! (Открывает следующее купе.) Извините! (Открывает следующее купе.) Извините! (Открывает следующее купе.) Извините! (Открывает следующее купе.) Извините! (Открывает следующее купе.) Ну, наконец! (Входит.)
Сцена 2.
Купе. Здесь находится Малисов – ему за сорок, худощавый, сухолицый, в костюме из толстой ткани, в дымчатых очках. Когда через некоторое время он снимет случайно очки, мы увидим, что глаза у него цепкие, хитрые, недобрые. В очках же он выглядит вполне благообразно.
Шиндин. Вы что, охренели? Не могли заранее предупредить? Я даже не успел переодеться!
Малисов. Милый мой, я сам только час назад узнал, что мы едем!
Шиндин. А что случилось, что за пожар?
Малисов. Ты ничего не знаешь?
Шиндин пожимает плечами.
Малисов. Ой, хитришь, Лёня. Тебе что, неизвестна цель нашей командировки?
Шиндин. Нет! Позвонили в диспетчерскую – срочно на вокзал! Вагон девятый, билеты у Малисова.
Малисов. Кто позвонил?
Шиндин. Секретарша Егорова. Я спросил, она сказала: распоряжение Егорова, Малисов всё знает!
Малисов. Но ты же все-таки главный диспетчер СМУ, Лёня, – неужели ты даже не слышал, что в управлении произошло ЧП?
Шиндин. Какое ЧП?
Малисов. Тебе известно, что сегодня приезжала комиссия облисполкома принимать хлебозавод?
Шиндин. Ну!
Малисов. А результат какой, знаешь?
Шиндин качает головой.
Малисов. Неужели не поинтересовался?
Шиндин. Да мне некогда было! Сегодня сумасшедший день! Цемент не разгружают, два крана сломались. Ночью прошел дождь – дороги размыло! Договорились, что совхозы подъездные пути сами будут делать, – не делают! Как белка в колесе с шести утра! А что хлебозавод?
Малисов. Не приняли, Лёнечка, хлебозавод. Комиссия акт не подписала!
Шиндин. Как не подписала? Почему?
Малисов. Недоделки.
Шиндин. Какие недоделки? Печи же работают! Хлеб уже пекли!
Малисов. Хлеб... Хлеб – это ещё не всё! Бытовки не готовы, мучной склад недостроен, водопровод подведен по временной схеме, благоустройства нет... семьдесят три недоделки насчитали!
Шиндин. У них что – не все дома? Мы сдавали объекты поважнее в гораздо худшем состоянии!
Малисов. Мы сдавали, потому что от нас принимали. А теперь не приняли.
Шиндин. Кто занимался сдачей?
Малисов. Я занимался.
Шиндин. Ты сопровождал комиссию?
Малисов. Я сопровождал.
Шиндин. Значит, плохо сопровождал!
Малисов. Да уж как мог! Наверно, плохо. Поэтому Егоров тебя и послал!
Шиндин. Не понял?
Малисов. А чего тут понимать? Я не справился. Егоров подключил тебя. Просил тебе передать – кровь из носа, но акт должен быть подписан!
Шиндин. А при чем здесь я? Когда делят квартиры – про Лёню забывают! Когда давали премии, Лёне, как собачке, кинули четвертак! А когда цемента не стало, тут сразу – Лёнечка, милый, хороший наш, поезжай, выбей, одна надежда на тебя! Теперь, Лёнечка, акт подпиши. (Орет.) Я не буду этим заниматься! Ты начальник производственного отдела, сам поезжай в облисполком – унижаться! А я сейчас сойду! Мне на-до-ело!
Малисов. Не ори. Они за стенкой, все слышно.
Шиндин. Кто за стенкой?
Малисов. Члены комиссии.
Шиндин. Чего? Какие члены комиссии?
Малисов. Те самые. Которые акт не подписали.
Шиндин. Здесь??!
Малисов. Так точно! Они возвращаются домой. Нам специально взяли билеты в один вагон, чтоб тебе было удобно работать с товарищами. Имей в виду: акт должен быть обязательно подписан в поезде. Пока мы едем. А иначе они завтра утром доложат руководству, что хлебозавод не принят,— тогда уже из них подписи не выбить! Понял задачу?
Шиндин (закурил, прошел до двери, вернулся обратно). Сколько их человек?
Малисов. Трое. Один мужик и дамочка так-сяк, а председатель комиссии – очень неприятный тип. Может, слышал, такой Девятов Юрий Николаевич?
Шиндин покачал головой – не слышал.
Малисов. Я когда утром увидел его на перроне – сразу понял: всё, акта не будет! Мы два года назад – ещё до Егорова, при Грижилюке – сдавали ему молочную ферму в одном совхозе. Все было сделано за исключением благоустройства – не подписал! Грижилюк позвонил в облисполком, зам-предоблисполкома Иван Иванович по телефону ему сказал: подписывай под мою ответственность,— и эта сволочь не подписала! Все квартальные показатели, премии – всё полетело!
Шиндин вздохнул, у него плохо курилась сигарета, он опустил окно, выкинул окурок. Сел на полку.
Малисов. Между прочим, ты уселся на шляпку своей супруги.
Шиндин (приподнялся – обнаружил шляпку). Что это такое?
Малисов. Это головной убор Аллы Ивановны.
Шиндин. А почему она здесь?
Малисов. Потому что Алла Ивановна едет с нами.
Шиндин (в полном уже обалдении). Почему она едет с нами?
Малисов. Узнала, что мы едем, и тоже напросилась. Уж извини, но как непосредственный её начальник я выписал командировку. Вот её сумка, вот её плащ.
Шиндин. Зачем?!
Входит Алла Шиндина. Это полненькая, красивая, молодая женщина – одета празднично.
Шиндина. О, Господи! А я его на перроне жду! Из-за тебя чуть от поезда не отстала! Откуда ты взялся?
Шиндин (сдерживая гнев). На кого ты Вовку оставила?
Шиндина. Переночует у соседки, ничего страшного. Что ты так смотришь? Тебе можно, мне нельзя? Я тоже хочу проветриться!
Шиндин. Что он принес сегодня?
Шиндина. Кто?
Шиндин. Вовка что принес из школы?
Шиндина. Две двойки принес. Будто ты не знаешь, что он приносит.
Шиндин. Почему же ты поехала? Надо же сидеть с ним, делать уроки! Вечером придет плотник набивать антресоли! Ты же мне жить не давала из-за этих антресолей – а теперь уехала? На следующей станции сойдешь! Ясно тебе?
Шиндина. Лёнечка, это скорый поезд – до Елино он идет без остановок.
Шиндин. Значит, на ходу спрыгнешь! Под гору потише пойдет – и спрыгнешь! (Малисову.) Где акты?
Малисов вынимает из ящика портфель, ставит на полку. Не спеша он извлекает из портфеля три бутылки коньяку – ставит на столик, бутылку шампанского – ставит на столик, лимоны, коробку конфет...
Шиндин. Это что такое?
Малисов (бесстрастно). Боевое снаряжение для предстоящей операции. Все в точности, как велел Егоров. (Протягивает Шиндину стопочку бумаг.) Вот акты – пять экземпляров.
Шиндин (полистав). А почему вы утром меня не нашли? На месте же легче с людьми разговаривать. Надо было пригласить в ресторан, оставить переночевать, организовать для них охоту или рыбалку. Прогулку по реке!
Малисов. Я приглашал в ресторан – они отказались.
Шиндин. Надо было меня найти – они б не отказались! А теперь я не знаю, как это сделать. Сейчас они улягутся – что я должен, будить? Здрасьте, меня зовут Лёня, подпишите акт?
Малисов. Видишь ли, я, например, уверен, что Егоров напрасно нас послал. Они все равно не подпишут. Могу дать голову наотрез.
Шиндин. Тогда зачем же мы едем?
Шиндина (язвительно). Лёнечка, вы едете потому, что Егоров уверен: ради него ты на все пойдешь! Будешь носом землю рыть, но сделаешь! Извините, Леонид Прохорович, что посмела подать голос. На, переобуйся! (Передает ему туфли.)
Он швыряет их на пол. Входит проводник.
Шиндин (с ходу). В чем дело? Надо стучать, потом входить!
Проводник. Билет давай.
Шиндин. Выйди!
Проводник. Давай билет. Орешь!
Шиндин. Я принесу сам тебе билет. А сейчас выйди! (Распахнул перед ним дверь.)
Проводник. Чтоб через пять минут был билет, понял? (Выходит.)
Закрывая за ним, Шиндин задерживается у двери – в коридоре кто-то привлек его внимание.
Шиндина (протягивает ему билет). На, отнеси человеку. Хам.
Шиндин (положил билет в карман, Малисову). Ну-ка, глянь, кто это там стоит?
Малисов (подходит к двери, осторожно выглядывает – тут же дверь прикрывает). Это он и есть – Юрий Николаевич, председатель комиссии.
Шиндин (снова приоткрывает дверь и некоторое время рассматривает стоящего в коридоре Девятова. Прикрыл дверь. Малисову). Они знают, что ты в этом вагоне?
Малисов. Нет, я из купе не выходил.
Шиндин. Это единственное, что ты сделал толкового за сегодняшний день. (Садится, быстро переобувается. Встает.) Значит, так. Я пошел знакомиться с Юрием Николаевичем – вы пока не высовывайтесь. Ясно? (Выходит из купе.)
Сцена 3.
Коридор вагона. Вагон сильно покачивает. У спущенного окна, держась за поручень, стоит и курит Девятов – ему лет пятьдесят, невысокого роста, широкоплечий, длинные черные волосы аккуратно причесаны назад, на нем спортивный, хорошо отглаженный костюм. Чувствуется, что это человек себялюбивый, гордый и решительный. Во всем его облике есть какая-то строгая чёткость.
Шиндин (подходит к Девятову, с наглой бодростью). Добрый вечер соседям!
Девятов, не поглядев, кивнул – он явно не расположен вступать в разговор.
Шиндин (достает сигареты). Разрешите прижечь?
Теперь Девятов посмотрел на него – коротко, цепко, без интереса, как сфотографировал, и дал спички.
Шиндин (прикуривая). Представляете, какой гад! Выбросил беретку! Сорвал с головы и выкинул.
Девятов. Что-что?
Шиндин (возвращает спички). Я опаздывал и стал его просить: пусти через заднюю дверь. А тут поезд тронулся. И он сорвал с головы беретку и выкинул!
Девятов. Я не понял – о ком вы говорите!
Шиндин. Да проводник!
Девятов. А!
Шиндин. Сейчас вообще какие-то жуткие пошли стариканы! Как заразы какие-то! Ну ты же видишь, я опаздываю, не успею уже вокруг обежать, так пусти, будь человеком! Нет, стал выпендриваться! Не положено! Их бы власть, они бы всем дышать запретили! (Вдруг.) Вы домой или в командировку?
Девятов. Из командировки.
Шиндин. А я наоборот.
Девятов. Вам лучше.
Шиндин (горько). Лучше! Я вот сейчас уехал, а жена кого-нибудь приведет... Знаете, был молодой, глупый, красотку искал... а теперь локти кусаю. Развелся бы – так сына жалко. Вот такой малец растет – в школе круглый отличник, умница, папку любит. Мне она его не отдаст, а если с ней оставить – загубит. Вот так и живу в позоре, извините за откровенность. Знаете, до того уже наболело, любому готов рассказывать... Одна радость – работа...
Девятов. Сочувствую. (Гасит окурок, собирается уходить.)
Шиндин. В картишки не играете?
Девятов. Увы!
Шиндин. Я имею в виду не на деньги. В подкидного!
Девятов разводит руками.
Шиндин. А в домино?
Девятов. Благодарю. (Скрывается в купе.)
Шиндин остается один. Некоторое время он мучительно соображает, как быть дальше. Подходит к двери купе, куда скрылся Девятов, хочет постучать, но не решается. Возвращается к окну. И вдруг его осенило. Он вынимает из кармана билет, который дала ему жена, оглядывается и быстро всовывает билет между стеклами спущенного окна. Билет застревает. Он стучит пальцем по стеклу – билет проваливается глубже. Теперь все в порядке. От волнения Шиндин даже малость вспотел. Успокоившись, пригладив волосы, решительно подходит к купе членов комиссии. Стучит.
Голос Нуйкиной. Входите!
Сцена 4.
Купе членов комиссии. Здесь кроме Девятова Нуйкина и Семёнов. Нуйкина – интеллигентного вида дама, ей уже за пятьдесят, но она тщательно «заштукатурена». Семенову лет сорок пять,— это огромного роста, могучий мужчина. Он пьет пиво.
Шиндин (обращается ко всем). Ради бога, извините. (Девятову.) Вы ушли, а со мной несчастье случилось.
Девятов. Что такое?
Шиндин. Представляете, я стою, курю. Вынул из кармана билет (показывает, как вынимал), думаю, пойду сейчас покажу этой балде, проводнику. У меня, когда садился, билета не было при себе, у товарища, мы вместе едем в командировку. И вдруг, представляете, задумался и уронил билет...
Нуйкина. За окно?
Шиндин. Нет! Он попал между стеклами! Его видно!
Семёнов. Сейчас проводник вам даст жару!
Шиндин. Да в том-то и дело! Мы с ним и так поцапались на посадке! (Девятову.) Я вас очень прошу, скажите, что вы видели, как я уронил, а то – это ж ненормальный человек – сейчас такой шум поднимет. Очень прошу вас. Билет там, его видно. Я покажу... если вам не трудно...
Девятов неохотно поднимается, за ним следуют Нуйкина и Семёнов. Семёнов прихватил с собой бутылку с пивом. Все выходят в коридор вагона.
Сцена 5.
Коридор.
Входят Шиндин, Девятов, Нуйкина и Семёнов.
Нуйкина. Как же вы уронили?
Шиндин. Да вот так стоял (показывает, как он стоял), держал в руке, облокотился – и он у меня из пальцев выпал! Может, проволоку какую добыть, даже не знаю...
Семёнов (отхлебнув из бутылки). Оттуда не вытащить. Только если стекло разбить.
Нуйкина. Безобразие! Вы же знаете, есть правило: проездные документы и вообще документы никогда не надо зря вынимать!
Девятов. Идите за проводником.
Шиндин. Вы извините, что я вас впутываю,— просто я сейчас в таком гнусном настроении, он нагрубит, а я могу не сдержаться и ударить. Потом греха не оберёшься.
Девятов (несколько раздраженно). Ну идите, идите. Всё будет нормально.
Шиндин благодарно кивает и убегает. По пути он сворачивает в свое купе.
Сцена 6.
Купе, где едут Малисов и Шиндины.
Шиндин (вбегает, возбужденно Шиндиной и Малисову). Значит, так. Сейчас будет большой скандал (кивнул на коридор) – вы не высовывайтесь! Ясно? Сидеть в купе!
Шиндина. А что случилось?
Шиндин. Всё нормально! Ваша задача – сидеть в купе! (Выбегает.)
Малисов (он читал книгу – когда Шиндин убежал, сказал, зевая). О Господи!
Сцена 7.
Купе проводника. Проводник выдает белье – человек пять толпятся у дверей. Появляется Шиндин, расталкивает пассажиров.
Первый пассажир. Товарищ, товарищ,— очередь!
Шиндин. Да я не за простынями! (Проводнику.) Батя, пошли со мной – я билет уронил!
Проводник (прекращает выдачу белья). Чего-чего?
Шиндин. Я нес тебе билет, понимаешь, и выронил! Он упал между стёклами!
Второй пассажир. Отец, давай белье! Сколько можно ждать!
Проводник. Я вас больше ждал! (Шиндину, строго.) Между какими стёклами?
Шиндин. Ну пойдем – увидишь! Я стоял у окна – и уронил билет! Его видно!
Проводник. Ничего не знаю! Билет должен быть у пассажира на руках. Я должен его взять из рук в руки и положить вот сюда (показывает), вот в это гнездышко!
Шиндин. Ну какая разница – в это гнездышко или в то гнездышко! Там гнездышко побольше! Ему там просторнее, твоему билету! Короче говоря, я тебя предупредил. Освободишься – подойдешь.
Проводник. Стой! (Отталкивает пассажиров, хватает Шиндина за рукав.)
Шиндин. Дальше что?
Проводник. А дальше пойдете со мной к ревизору!
Третий пассажир. Давайте простыни, потом будете разбираться!
Проводник. А вы меня не учите, что сейчас, что потом! Я ученый! (Шиндину.) Шагом марш в тамбур!
Шиндин смеется.
Я кому сказал – я тебе сказал или этому бачку сказал – шагом марш в тамбур!
Шиндин (кричит в глубь коридора). Товарищи! Я вас прошу, подойдите сюда! (Проводнику.) Убери руку, чучело!
Проводник. Пассажир, пройдите в тамбур – хуже будет!
Шиндин (показывая на подошедших Девятова, Нуйкину и Семенова). Вот свидетели, балда! Люди видели, как я уронил билет!
Девятов. Послушайте...
Проводник (перебивает). У вас какое место, пассажир?
Девятов. У меня?
Проводник. Да, у вас?
Девятов. Одиннадцатое.
Проводник. Так вот идите на свое одиннадцатое место и сидите там смирно! Когда нужны будут свидетели, я вас позову!
Нуйкина. Вы почему так грубо разговариваете? Кто вам дал право?
Проводник. Тю-тю-тю! Милая! Ты зачем сюда села? Ехать? Ты поезжай, а не встревай!
Нуйкина. Вы вообще имеете представление, с кем вы разговариваете?
Проводник. А мне плевать! В поезде нет кабинетов! Тут у каждого полочка – все равны!
Девятов (весь побагровел.) Послушайте, вы! Извольте сделать пять шагов, подойти к окну – и вы увидите билет! Развели базар!
Проводник. Очень интересно! А ревизор придет – вы что, его тоже прикажете тащить к окну?
Нуйкина. Да не рассыплется ваш ревизор, если тоже подойдет к окну!
Проводник. Ух ты! Небось перед своим начальством на задних цыпочках дрожишь – а села в поезд, сразу смелая стала!
Девятов (орёт). Вы можете замолчать!
Проводник притих, нахмурился.
Девятов. А теперь подойдите к окну. Но только молча!
Проводник не двигается с места.
Семёнов (отхлебнув из бутылки, ласково). Отец, может, у тебя ножки болят? Я могу отнести...
Все рассмеялись. Проводник напыжился, побагровел, но пошёл. Остальные двинулись за ним.
Сцена 8.
В коридоре, у окна.
Шиндин. Вот твой билет!
Проводник опускается на корточки и долго, не спеша, рассматривает застрявший между стеклами билет.
Шиндин. Ну что, убедился? Надо было шум поднимать, людей беспокоить?
Все молча ждут, что теперь скажет проводник. Однако он довольно бодро поднимается, победоносно осматривает всех.
Проводник. Это не билет!
Шиндин (аж подскочил). Чего-о-б-о-о? Вот же, торчит!
Проводник. Да. Ну и что – торчит? (Повернулся к Девятову.) Вот вы свидетель, да? Кричали на меня, да? Признаюсь, всё-таки билет. Так вот я вас прошу – посмотреть и сказать: какая дата и какая станция назначения у этого билета? Прошу, прошу!
Девятов. Надо стекла мыть как следует! Вымойте – увидите, что там написано!
Нуйкина. Господи! Да неужели вам не достаточно того, что три человека видели, как он уронил?
Проводник. Интересное дело! Вы видели какой-то билет! А какой? Куда? Дата? Может, это билет совсем в другую сторону!
Шиндин. Слушай, хватит демагогию разводить! Я еду в командировку! Мне дорогу оплачивают! Какой смысл мне без билета ехать? Это ты хоть можешь сообразить своей головой? (Вдруг увидел вышедшую из купе жену. С ходу.) Алла Ивановна, идите сюда! Пожалуйста, это моя жена! Она тоже может подтвердить?
Шиндина. Что случилось?
Проводник. Ты же сказал, с товарищем едешь! Уже оказывается дама?
Шиндин. Да мы втроем едем! Просто товарищ пошел в другой вагон – к знакомому! Представляете, Алла Ивановна, случайно уронил билет (показывает билет), и он не верит, что билет у меня был!
Шиндина. Да вы что! Два билета я вам отдала, когда мы садились, а его билет остался. Он взял, чтоб вам отнести. Вот наши командировочные. (Хочет достать из сумки.)
Проводник. Ну и что – командировочные? Он сейчас зайцем проедет, потом у кого-то стрельнет билет, а на работе ему заплатят! Что я, не знаю, как это делается!
Шиндин. Слушай, если бы не было здесь Аллы Ивановны, у которой сегодня день рождения, я б тебе сейчас морду набил! Просто не хочу портить человеку настроение в такой день!
Проводник. Во дает! Уже день рождения придумал!
Шиндин. Я придумал?! (Убегает в купе и тут же возвращается с двумя бутылками коньяку в руках.) Вот. Там ещё бутылка! Иди проверь, чучело, – конфеты, лимоны, закуска, шампанское! Сейчас разобью эту бутылку о твою дубовую голову!
Семёнов. Спокойно! Голову так голову, а бутылку жалко! (Положив руку на плечо проводнику.) Отец, сколько лет мы на железной дороге?
Проводник. Я?
Семёнов. Ты.
Проводник. Сорок!
Семёнов. Тогда ты мне скажи – только честно – за сорок лет ты хоть раз видел в своем вагоне такую красивую женщину, как Алла Ивановна? Нет, ты скажи, не увиливай! Алла Ивановна, вы куда?
Шиндина уходит к себе в купе.
Семёнов. Ну вот – все испортил. А ещё проводник. Куда ж ты нас ведешь? Сусанин ты или не Сусанин? Я, может, счастье свое нашел сейчас в твоем вагоне, а ты с этим билетом пристал! Разве это по-стариковски, разве это по-русски – нет, ты скажи, это по-каковски?
Проводник. А я при чём?
Семёнов. Ты ж тут хозяин! В общем, давай так договоримся: если ревизор не признает этот билет за билет (ткнул пальцем в стекло) – я из своего кармана плачу штраф. Я плачу! Не он, я! А теперь давай срочно исправляй положение – готовь стаканы, будем Аллу Ивановну поздравлять с днем рождения! (Всем.) Все, товарищи, концерт окончен! (Проводнику.) Батя, ты чего ждешь? Иди мой стаканы. Давай, давай, иди мой стаканы, тебе тоже нальём!
Проводник. А я не очень...
Семёнов. Ладно, я по носу твоему вижу, как ты не очень.
Проводник. У меня здоровье...
Семёнов. Иди, иди, иди. А то начну щекотать! Щекотки боишься? (Начинает его щекотать.) Боишься, а... ну, ну, ну!
Проводник (сквозь смех). Да ты чего, сумасшедший? Ну, брось! Ну! (Отступает по коридору в сторону своего служебного купе.) Перестань! Ну!
Пассажиры (смеются). Ай да Сусанин! Батя, бельишко давай! Доигрался! Пошли, пошли, пошли, пошли!..
С хохотом сопровождая проводника, пассажиры скрываются. Малисов, наблюдавший всю эту сцену из купе, чуть приоткрыв дверь, теперь дверь закрыл. У окна остались Шиндин, Девятов, Нуйкина и Семёнов.
Шиндин. Ну что, товарищи, я вас приглашаю на день рождения Аллы Ивановны!
Семёнов. Он нас приглашает! А ты попробуй нас не пригласи! Мы его, можно сказать, от тюрьмы спасли, а он из себя ещё благодетеля строит!
Нуйкина (Шиндину). Вы не слушайте его, молодой человек, он шутит!
Семёнов. Виолетта Матвеевна! От вас я такой пакости не ожидал!
Шиндин. Товарищи, я самым серьезным образом вас приглашаю! Вы обязательно должны быть на дне рождения Аллы Ивановны!
Семёнов. Ты не волнуйся, будем!
Нуйкина. Геннадий Михайлович, как вам не стыдно! У них своя компания, мы им совершенно чужие люди...
Семёнов. Будем, будем! Правильно я говорю, Юрий Николаевич?
Девятов пожимает плечами, смеется.
Шиндин. Тогда я сейчас все приготовлю и через десять минут за вами захожу! (Убегает.)
Сцена 9.
Купе строителей.
Малисов читает книгу, Шиндина сидит напротив.
Шиндина. Товарищ Малисов, что это за книга у вас?
Малисов ( не без гордости). Библия.
Шиндина. Оказывается, вы верующий?
Малисов ( хитро). Пусть мои религиозные убеждения останутся для вас тайной, Алла Ивановна. Да и не всегда тот, кто читает Библию, верующий человек.
Шиндина. А для чего, не верующему, атеисту это читать?
Малисов. Любому образованному человеку не мешает знать, что написано в этой книге. В ней – мудрость тысячелетий. Древние евреи были не глупее нас. Кстати, в свободное от работы время я на досуге занимаюсь религиоведением.
Шиндина. Как интересно?
Малисов. Вы журнал « Наука и религия» читаете?
Шиндина. Нет.
Малисов. А зря. Там мои статьи помещаются. Плоды моих любительских увлечений.
К тому же, то, что содержится в этой книге, может оказаться полезным и для настоящего случая. Будет лучше договориться, если привести одну цитату…
Шиндин (входит, возбужденно). Значит, так! Празднуем день рождения, сейчас они придут, напитки на стол!
Шиндина. Успокойся. Что с тобой?
Шиндин. А что такое? Все нормально!
Шиндина. Может, ты меня, ради своего Егорова, положишь на полочку к Юрию Николаевичу? Давай! Тогда уж он точно акт подпишет!
Шиндин. Перестань! Ну, так получилось. Я ж не виноват, я ж говорил – сидеть в купе, а ты вышла?! Я ж не нарочно, а потом уже меня понесло! А теперь они сами напросились на день рождения. Посидим, выпьем, подпишут акт, и все! Ну, сыграешь роль – даже интересно!
Шиндина. Именинницы? Ни за что. Я не буду играть роль.
Шиндин. Как не будешь? Они сейчас придут! Их уже не остановишь!
Шиндина. Они придут, а я уйду! Билет ты нарочно сунул туда?
Шиндин. Почему – нарочно? Я держал в руках – и он выпал! Еще спасибо, что не за окно! Это же всё получилось одно за другим, я ж не специально! А теперь... глупо же не воспользоваться! Ну, чего ты надулась? (Переходит в наступление.) Не надо было ехать! Я тебя не просил! Я б вообще тебя не впутывал! Сама виновата!
Малисов. А что будет со мной?
Шиндин. А что – с тобой?
Малисов. Они ж меня сразу узнают.
Шиндин. Ну и что? Ты сейчас выходи – вернешься через час! До Елино сколько ещё! (Глянул на часы.) Три часа. Все нормально. Успеем!
Малисов. А куда мне уйти?
Шиндин. Да куда угодно, в соседний вагон! Там у тебя знакомый, ты к нему пошел!
Малисов. А потом что?
Шиндин. А потом придешь. Снимешь очки – сделаешь большие глаза: ах, ах, какое совпадение! А мы ничего не знали, и они ничего не знали – все получится естественно и красиво! Давай дуй!
Малисов выходит.
(Подходит к жене, нежно.) Алка, ну ты чего?
Шиндина. Отойди. Мне противно на тебя смотреть!
Вдруг возвращается Малисов.
Шиндин. В чем дело?
Малисов. Книжку возьму! (Достает из портфеля книгу, уходит.)
Шиндина (неприязненно). Лёня, я могу тебе задать один вопрос?
Шиндин. Что такое?
Шиндина. Ты просил Егорова помочь нам с телефоном?
Шиндин. Конечно! Я ж тебе говорил. Он звонил начальнику станции, сейчас нет свободных номеров.
Шиндина. Когда это было?
Шиндин. В пятницу. Нет, в четверг! Точно, в четверг!
Шиндина. Он звонил при тебе?
Шиндин. Ну, конечно. Ты что, мне не веришь?
Шиндина. Расскажи подробно, как это было.
Шиндин. Как подробно? Да сейчас некогда! Ты что?
Шиндина. Расскажи подробно, как он звонил.
Шиндин. Да очень просто! Я ему сказал, он пригласил секретаршу, велел соединить, потом разговаривал с начальником телефонной станции.
Шиндина. А ты стоял рядом?
Шиндин. Я сидел рядом! А не стоял.
Шиндина. Зачем же ты нагло врешь? Я сегодня разговаривала с твоим Егоровым! Он ничего не знает! Ты ему ничего не говорил! Робеешь перед ним, да? Он не стесняется посылать тебя подписывать липовые акты! А ты не смеешь попросить его о маленькой услуге? Такая дружба у вас, да?
Шиндин (все это ему жутко некстати). Да он в этом не виноват! Просто у меня такой характер!
Шиндина. А я не хочу, чтоб у тебя был такой характер! Ты у него холуй, денщик! Все смеются над тобой, – старый Фирс из «Вишнёвого сада»! Столики ему в ресторане заказываешь! Бежишь вперед!
Шиндин. Алла, это неправда. У нас другие отношения.
Шиндина. Какие – другие? Кто угодно получает двухкомнатные, трехкомнатные квартиры! Вовка уже большой! Стыдно уже с ним спать в одной комнате! Егоров что, не знает об этом? Да плевал он на тебя! Зачем ему для тебя что-то делать, если ты ему и так верно служишь?!
Шиндин. Он ни для кого ничего не делает, Алла. Он другой человек, понимаешь! Это просто тебя в отделе (кивнул на дверь, имея в виду Малисова) накручивают против Егорова. И делается это с определенной целью! Ты просто многого не знаешь!
Шиндина. Чего я не знаю?
Шиндин. Многого! Я тебе не рассказываю, потому что у тебя... потому что ты в душе вся с ними! (Опять кивнул на дверь, имея в виду Малисова.) Я вообще уже не могу с тобой откровенно разговаривать! Ты ему доверяешь (снова кивнул на дверь), а он себе на уме!
Шиндина. Это я уже слышала. Тебе всюду мерещатся заговоры против Егорова!
Шиндин. Не мерещатся, к сожалению!
Шиндина (махнула рукой). В общем, так: завтра мы возвращаемся в Куманёво, и прямо с вокзала ты вместе со мной пойдешь к Егорову. Вместе со мной! И при мне пусть он скажет: когда у нас будет нормальная квартира, когда нам поставят телефон, когда тебе повысят оклад. По двадцать часов в сутки вертишься, а получаешь меньше всех! Если ты этого не сделаешь, я завтра забираю Вовку и мы уезжаем к матери в Москву! Мне эта самодеятельность надоела! И твое враньё! А теперь давай сюда акты!
Шиндин. Какие акты?
Шиндина. Которые они должны подписать.
Шиндин. Тебе зачем? Ты что?
Шиндина. Они будут лежать у меня! Я им дам подписать. А Егоров их получит только в том случае, если он четко и ясно ответит на все наши вопросы. А иначе я их завтра порву у него в кабинете! Ему нужны акты, а мне нужна квартира! Мне нужен телефон! Ты для него стараешься, корячишься, пусть он тоже постарается! Давай акты!
Шиндин. Ты за этим поехала?
Шиндина. Да, за этим, Лёнечка! Мне надоело твое враньё! Я сама буду иметь дело с Егоровым. И больше он на тебе ездить не будет! Давай акты!
Шиндин (горько усмехаясь, достает из внутреннего кармана акты, протягивает). На!.. Что с тобой происходит, Алла?
Шиндина. Ничего! Переживёшь! (Прячет акты в сумочку).
Шиндин. Теперь я могу их позвать?
Шиндина. Да!
Шиндин выходит.
Шиндина сидит неподвижно, смотрит в окно – и вдруг начинает плакать. Она закрывает руками лицо, потом, заторопившись, хватает полотенце, сумочку и быстро выходит из купе. Некоторое время в купе никого нет.
Голос Шиндина (из коридора). Юрий Николаевич, смелее! Вы входите первым! Вперед!
Открывается дверь – входят Девятов, Нуйкина, Семёнов. Последним вошел Шиндин.
Семёнов. А где же именинница?
Девятов. Узнала, что ты будешь, и сбежала!
Шиндин (стараясь быть спокойным). Наверно, вышла на секунду. Располагайтесь, товарищи. Сейчас мы её найдем! (Выходит).
Сцена 10.
Коридор вагона. Шиндин подбегает к туалету. Рванул дверь – пусто. Он бежит в противоположный конец вагона. Второй туалет. Рванул дверь – занято. Постоял, помялся.
Шиндин (под дверью туалета, негромко зовет.) Алла...
Никто не отзывается.
Шиндин. Алла...
Открывается туалет – выходит пассажир – молодой полковник авиации.
Шиндин. Извините...
Пассажир удаляется. Шиндин открывает дверь в тамбур. Заглядывает – в уголочке стоит Алла, курит, лицо у неё холодное, отчужденное.
Шиндин. Опять куришь? Мы ж договорились – не будешь, обещала! Слово дала! Бросай сигарету, пошли. Они уже там.
Алла не отзывается.
Шиндин. Ну хорошо, иди с сигаретой!
Шиндина. Я приду сейчас сама!
Шиндин. Но точно придешь?
Шиндина. Точно, точно.
Шиндин (вздохнув). Ну, чего ты опять? Пошли вместе.
Шиндина. Я сказала: приду сама.
Шиндин. Я прошу тебя: только не тяни. (Уходит.)
Сцена 11.
Купе строителей.
Шиндин (Входит. С наигранной веселостью). Товарищи, Алла Ивановна сейчас предстанут! Они прихорашиваются! Что вы стоите – садитесь!
Семёнов. Минуточку! Рассаживаемся в следующем порядке: здесь будет сидеть, у окошечка, Алла Ивановна, рядом, с вашего позволения, – я. С этой стороны – Виолетта Матвеевна, рядом с ней... как вас кличут, молодой человек?
Шиндин. Ничего, ничего, я сбоку. Пусть сядет Юрий Николаевич.
Входит Шиндина. Совершенно преображенная – причесалась, припудрилась, глаза блестят, улыбается: настоящая именинница! Трудно поверить, что только что мы видели её в тамбуре мрачной и отчужденной.
Шиндина (незаметно бросив в угол полотенце). Добрый вечер, дорогие гости! Большое спасибо, что пришли! Я вам очень рада!
Шиндин улыбается – все идет хорошо.
Семёнов. Примите наши поздравления, Алла Ивановна! Меня зовут Геннадий. А если более официально – Геннадий Михайлович.
Шиндина. Ну, зачем официально! Чем проще, тем лучше!
Девятов (представляется). Юрий Николаевич. Поздравляю.
Шиндина. Спасибо.
Нуйкина. А я Виолетта Матвеевна. Это вам. (Протягивает коробочку импортных духов.) Чудесные духи, но должна вам признаться – два раза пользовалась. Так что не обессудьте – мы же не знали, что в поезде нас ждет день рождения.
Шиндина. Ну что вы... спасибо большое! О, французские! Мне даже неловко брать такой дорогой подарок!
Семёнов. Берите смело! У Виолетты Матвеевны муж профессор, он часто за рубеж выезжает, так что ещё привезет! Берите!
Шиндина (Нуйкиной). Спасибо. (Кладет духи на столик.)
Семёнов. Вот ваше место. Не возражаете, если я буду вашим соседом?
Шиндина. Ну что вы – напротив!
Все рассаживаются, Шиндин наливает коньяк.
Шиндин. Товарищи! Самозванцев нам не надо, тамадою буду я! Нет возражений? Нет! Тогда, товарищи, поскольку всем налито, приступаю к первому тосту! Прошу поднять стаканы, как выражается Геннадий Михайлович! Товарищи, мы сегодня празднуем день рождения Аллы Ивановны! Я хочу сказать про неё несколько слов! Дело в том, что я не просто муж Аллы Ивановны, я работаю в одном кабинете с ней, можно сказать, что мы сидим за одним столом! И я должен сказать, что у Аллы Ивановны замечательный муж!
Семёнов (перебивает). А при чем муж? Сегодня же день рождения у Аллы Ивановны, а не у её замечательного мужа, – правда, Алла Ивановна?
Шиндина. Конечно!
Семёнов. Я так скажу: если бы он был замечательным, её муж, он бы её в день рождения не взял бы её с собой. И вообще предлагаю забыть, что у нас есть мужья, жены, дети и прочее имущество! Мы сейчас просто друзья-товарищи-приятели. Правильно, Алла Ивановна?
Шиндина. Только так!
Нуйкина. Ну почему же? Если в день рождения Аллы Ивановны её супруг считает нужным сказать об их семейных отношениях, это значит, что у них хорошая семья. Мне это как раз очень нравится.
Шиндин. Виолетта Матвеевна, спасибо за поддержку! Так вот о муже Аллы Ивановны. Я считаю, что с мужем Алле Ивановне очень в жизни повезло!..
Семёнов (перебивает). Ну, я не могу! Это ему с ней повезло! Мы же её, а не его день рождения празднуем, товарищи! Алла Ивановна, разрешите взять роль тамады мне? Я вас очень прошу!
Шиндина. Пожалуйста!
Нуйкина. Геннадий Михайлович, ну как вам не стыдно!
Семёнов. Да нет, Виолетта Матвеевна, просто товарищ – неопытный тамада! Мы его уважаем, мы ему благодарны за то, что он нас познакомил с Аллой Ивановной, мы выпьем за его здоровье, но тамада он никудышный! Присядьте, молодой человек, отдохните.
Шиндин, весь красный, садится.
Семёнов (продолжает.) Во-первых, Алла Ивановна, я хочу вам представить ваших друзей, чтобы вы знали, с кем вам довелось отмечать день рождения в поезде. Юрий Николаевич Девятов! (Жест в сторону Девятова.) Ответственный работник облисполкома! Юрий Николаевич, дай свою визитную карточку.
Девятов (в смущении). Зачем?
Семёнов. Ну дай, дай! (Залезает в кармашек к Девятову.)
Девятов отбросил его руку.
Семёнов (всё-таки успел схватить карточку. Протягивает карточку Шиндиной.) Вот вам подарок от Юрия Николаевича! (Нуйкиной.) Что вы усмехаетесь? Для молодой женщины, у которой все впереди, визитная карточка такого человека, как Юрий Николаевич, это перспективный подарок, между прочим! А у нашей Аллы Ивановны, чтобы вы знали, все ещё впереди! Потому что чем женщина красивей, тем больше у неё впереди! Я пью за вашу красоту и за всё, что у вас впереди, дорогая Алла Ивановна! Можно, я вас от всей души поцелую?
Шиндина лукаво подставляет щеку – Семёнов целует её. Все чокаются, выпивают.
Семёнов (наливает снова.) Теперь несколько слов о Виолетте Матвеевне!
Нуйкина (протестуя). Я вас умоляю!
Семёнов (не обращая внимания на протесты Нуйкиной). Прямо скажу вам, Виолетта Матвеевна очень тяжелый человек! Зануда из зануд!
Нуйкина краснеет, возмущена.
Семёнов. Но и добрее души, чем у Виолетты Матвеевны, вы во всем облисполкоме не найдете! (Шиндиной) Запишите её домашний телефон. У вас дети есть?
Шиндина. Сын!
Семёнов. Как зовут?
Шиндина. Вовочка.
Семёнов. Сколько лет?
Шиндина. Двенадцать.
Семёнов. Так вот, когда ваш Вовочка подрастёт и надо будет его в институт устраивать, телефон профессора Нуйкина очень даже пригодится!
Нуйкина. Геннадий Михайлович, что вы себе позволяете? Это просто возмутительно! Люди подумают, что и на самом деле!..
Семёнов (Шиндиной). Записывайте, записывайте!
Шиндин. Я запишу, потом передам. (Достает блокнотик.)
Семёнов. Пиши, милый: двадцать три – семьсот семьдесят один. (Шиндиной.) Только имейте в виду – Виолетта Матвеевна меньше, чем по часу, ни с кем по телефону не разговаривает. Так что если будет все время занято, не отчаивайтесь. Одним словом, Аллочка, – за вашего Вову, будущего студента!
Шиндина. Спасибо!
Все чокаются, выпивают.
Семёнов (наливая снова). Я ещё не кончил, товарищи! (Поднимает стакан, торжественно.) Алла Ивановна! А сейчас я предлагаю выпить за здоровье всех присутствующих, попрощаться с ними и – вместе со мной выпрыгнуть из этого поезда и исчезнуть навсегда! (Смотрит, какое произвело впечатление). Что, испугались?
Шиндина. Почему? Я готова!
Семёнов. Ну молодец! Тогда разрешите вас поцеловать ещё раз! (Целует Аллу, на этот раз уже в губы и долго.)
Шиндин отворачивается – как будто что-то ищет на полке.
(Поднимает стакан. В полном восторге.) Пью за то, чтобы вы всегда были такой... готовой на все!
Чокаются, пьют. Девятов только пригубил. А Семёнов уже снова целует Аллу, что-то шепчет ей на ушко – Алла хохочет. В это время раздается резкий стук в дверь. Входит молодой пассажир.
Семёнов (уже чувствуя себя здесь хозяином) В чём дело, товарищ?
Молодой пассажир. Ни в чём. Просто я еду в этом купе.
Семёнов посмотрел на Шиндина – дескать, что он мелет.
Шиндин. В каком смысле вы едете в этом купе?
Молодой человек. Ну, хотя бы в том смысле, что вы, например, сидите на моем плаще.
Шиндин (извлек из-под себя плащик, оглядел, отложил в сторону). А где ж вы были до сих пор?
Молодой пасажир. Я был там, где я был. А теперь я пришел и хочу лечь спать. Поэтому я сейчас выйду на пять минут, прошу закончить веселье, проветрить купе и дать мне возможность отдохнуть. (Вышел.)
Наступило молчание.
Семёнов. Сейчас все уладим! (Приоткрывает дверь.) Молодой человек, любезный, на одну минуту!
Молодой пассажир (возвращается). Я слушаю. Только, пожалуйста, не уговаривайте меня, что через полчаса все закончится. Я больше пяти минут ждать не буду. У меня завтра утром ответственное совещание, и я должен явиться со свежей головой.
Семёнов. Какая ваша полочка?
Молодой пассажир показал на верхнюю полку.
Так вот я вам предлагаю – взять свой плащик, извинить нас за то, что мы его маленько помяли, и лечь отдыхать на точно такую же полочку, но в соседнем купе. На мое место. Я к нему не прикасался – стерильность гарантируется! Не возражаете оказать нам эту небольшую услугу?
Молодой пассажир (подумав). Хорошо. (Берет плащ, сумку, выходит.)
Семёнов (вслед). Успешного совещания! (Поворачивается к Алле, обнимает её.) Ну, Аллочка Ивановна, вы видите, как сама судьба позаботилась, чтобы мы с вами ехали в одном купе? Что вы на это скажете? (Прижимает её к себе.) Ваша полочка какая?
Шиндина (про себя). Странно. Билеты, вообще-то не я приобретала, это от организации. Полное безобразие. Мы втроём имеем билеты на эти места, и я думала, что кроме нас, тут больше никого и нет. У меня нижняя, но я переберусь наверх. (Шиндину.) Лёнечка, ты мне уступишь своё местечко?
Шиндин (закашлявшись). Конечно, конечно...
Семёнов (руку с талии Аллы он уже не убирает). Пусть попробует не уступить – вообще выставим из купе! И имей в виду, милый, ты – муж Аллы Ивановны, с ней вместе работаешь, – что б было тихо!..
Шиндин снова закашлялся.
Семёнов. Ты кончай кашлять! Я к тебе обращаюсь...
Шиндин (сквозь кашель). Все будет нормально...
Семёнов. То-то! А теперь слово для приветствия предоставляется руководителю нашей делегации, Юрию Николаевичу Девятову!
Девятов (поднял стакан, Шиндиной). За вас! (Выпивает.)
Семёнов. Это все, на что ты способен, Юрий Николаевич?
Девятов разводит руками.
Семёнов. Вот до чего довела человека принципиальность! Товарищи, не будьте принципиальными! Принципиальность иссушает душу!
Девятов (резко). Ну, хватит!
Семёнов. Извини! (Поднимает руки вверх.) Виолетта Матвеевна, вам слово!
Но не успела Нуйкина произнести и полслова, как дверь без стука резко распахнулась – и вошел Малисов.
Малисов (с ходу, неестественным голосом). О, я вижу веселье в полном разгаре! О, кого я вижу! Юрий Николаевич! Виолетта Матвеевна! Геннадий Михайлович! Вот это здорово! Откуда вы взялись?
Нуйкина (в полном удивлении). А вы как сюда попали, товарищ Малисов?
Малисов. Я еду в этом купе! Это мои друзья! Лёня, ты где их нашел? Ты вообще знаешь, с кем ты пьешь? Это же те самые члены комиссии, которые нам сегодня акт не подписали! А ты, понимаешь, с ними запросто пьешь коньяк, веселишься! Ну, теперь уж, я надеюсь, все будет в ажуре – акт подпишем, а, товарищи? Можно сказать, сама судьба нас свела! Я чувствовал, что нам сегодня придется выпить, чувствовал! В ресторан вы отказались пойти со мной, но все равно попались! А? Лёня, мы как, акты будем прямо сейчас подписывать или потом? Они у меня в портфеле, кажется, или я тебе их отдал?
Шиндина. Они у меня! (Открыла сумочку, достала акты, кинула на стол.) Вот они!
Девятов помрачнел, сжался, у Нуйкиной вытянулось лицо. Семёнов насупился.
Шиндин (с огромным усилием сдерживается, чтобы не влепить Малисову бутылкой). Сядь! Налей себе, выпей! Хоть бы поздравил Аллу Ивановну с днем рождения!
Малисов. Ах, я же совсем забыл! Аллочка, сколько тебе стукнуло? Бедняжка – в день рождения послали в командировку! Как тебе наши гости, правда, замечательные люди?
Шиндина. Ну что ты, я просто в восторге от них! Они, правда, не знают, что день рождения у меня второго января, но это же сущие пустяки! Мы же пригласили их совсем для другой цели!
Шиндин побелел, у него задрожали руки.
(Шиндину.) Что ты так смотришь на меня? Не сыграла роль до конца? Уж извини, дорогой. Зато верность тебе сохранила! (Семенову, сухо.) Выпустите меня, пожалуйста.
Семёнов отодвинулся. Шиндина выходит из купе. Все молчат.
Нуйкина. Боже мой, какой ужас!
Девятов поднялся, лицо у него сейчас жесткое, он вынимает из кармана кошелек, отсчитывает несколько пятерок, бросает на столик. И, не сказав ни слова, выходит из купе. Нуйкина тоже поднялась, чтобы выйти, но взгляд её задержался на коробочке с французскими духами. Какое-то мгновение колеблется: забрать или оставить? Все-таки оставила. Повернулась резко и вышла.
Семёнов. Некрасиво, некрасиво, братцы. (С сожалением посмотрел на недопитый коньяк – полторы бутылки ещё оставалось – вздохнул и тоже вышел.)
Малисов сел в уголок, молчит. Шиндин подошел к двери, резко распахнул, выглянул – у окна, спиной к купе, стоит Алла, курит.
Шиндин. Ну-ка, зайди!
Алла вошла, Шиндин закрыл дверь.
Шиндина. В чем дело?
Шиндин. Вы сговорились в тамбуре, да?!
Шиндина. Что? С кем?
Шиндин. С ним! (Ткнул пальцем в Малисова.) Он тебя специально пригласил поехать, чтоб все сорвать, да?!
Малисов. Лёня, опомнись! Что ты мелешь?
Шиндин. А ты вообще помалкивай! Сиди и сопи в две дырочки!
Малисов (агрессивно). Слушай, ты!
Шиндин. Ладно, не прикидывайся дурачком! Ты сейчас специально все сорвал!
Малисов. А что я сделал?
Шиндин. Во-первых, ты пришел на двадцать минут раньше, чем я велел!
Малисов. Ну, прости, пожалуйста, я не считал, что час это так строго!
Шиндин. Все ты считал. И рассчитал! И говорил специально по-идиотски, чтобы все сорвать, чтобы её вывести из себя!
Малисов. Хватит! Я не специалист в этой области. Меня не учили в институте искусству подписывать липовые акты! Как мог, так сказал. Надо было меня лучше инструктировать!
Шиндин. Тебя уже проинструктировали. Думаешь, никому не известно, кто тебя инструктирует? Это ты можешь ей голову морочить, а меня не обманешь! Ты ещё утром, когда водил их по хлебозаводу, все сделал для того, чтобы акт не был подписан!
Малисов. Что-что?
Шиндин. Не гримасничай, я все знаю! Прораб с хлебозавода приходил к Егорову, рассказывал... как ты его распекал на глазах у комиссии: почему это не сделано, почему это не сделано, как вы готовите объект к сдаче?! Нашел время читать мораль! Они сами и половины недоделок не заметили бы! Если бы тебя там не было!
Малисов. Минуточку! Ты же сказал, что ничего не знаешь, Егорова не видел – откуда такая информация?
Шиндин. Я видел Егорова! Он ко мне приезжал в диспетчерскую. И эта идея – поехать вместе с комиссией и подписать акт в поезде – моя идея! Я просил секретаршу Егорова позвонить тебе от его имени – насчет билетов и насчет коньяка! Егоров даже не в курсе, что мы поехали, понял? Я только не знал, что ты её прихватишь.
Малисов (снял очки, приблизился к Шиндину). Зачем же ты взял меня с собой, если ты был уверен, что я специально сорвал сдачу? Что я агент неизвестно чьей разведки?
Шиндин. Во-первых, известно – чьей! А во-вторых, я решил тебя проверить. Увидеть своими глазами, как ты действуешь. Чтоб Егоров больше не сомневался в твоей двуличности! И я ещё кое-что про тебя узнал. Разговаривал кое с кем. Поэтому, кстати, опоздал на поезд.
Малисов (надевает очки). Что ты узнал?
Шиндин. Что надо, то узнал. Ты уже доложил Грижилюку, что задание выполнил? Успел позвонить?
Малисов смеется.
Шиндин. (Алле). А ты, дурочка, уши развесила. Слушаешься его, доверяешь! Нашла благодетеля!
Шиндина (резко). Лёня, выйдем на минутку.
Шиндин. Да не надо никуда выходить. Сиди!
Шиндина. Лёня, мне надо тебе кое-что сказать. Я прошу тебя выйти, иначе я скажу здесь!
Шиндин. Дома скажешь!
Шиндина. Нет, я здесь скажу... Я с тобой развожусь, Лёнечка! (Срывается на крик.) Почему ты не дал ему в рожу, когда он целовал меня в губы? Терпел? Егорова выручал? Он грудь мою лапал, а ты смотрел! И кашлял!..
Шиндин молчит. Раздался резкий стук в дверь. Входят ревизор и проводник.
Ревизор (с кожаной офицерской сумкой в руке). Можно?
Никто не отзывается.
Ревизор. Добрый вечер.
Шиндина отвернулась к окну.
Ревизор. Кто из вас едет на десятом месте?
Шиндин. Я еду, а что такое?
Ревизор. Будьте добры, билет.
Шиндин (кивнув на проводника). Он же знает, где мой билет. Я его уронил между стеклами. Его там видно.
Ревизор. Товарищ пассажир, мне очень жаль, но вам придется уплатить штраф и приобрести новый билет. Тот билет неизвестно что за билет. С вас причитается пятнадцать рублей. Если нет при себе деньжат, попрошу паспорт. Высчитают по месту работы.
Проводник за спиной ревизора ехидно улыбается.
Малисов. Товарищ ревизор, у него был билет. Мы едем втроем, и у нас было три билета...
Шиндин (перебивает). Ладно, не надо за меня вступаться! (Достает из кармана кошелек, вынимает деньги.)
Шиндина (стоит спиной ко всем, но в этот момент резко повернулась – будто видела все затылком). Положи кошелек в карман!
Шиндин отсчитывает деньги.
Я кому сказала: положи кошелек в карман! (Шагнула к нему.) Дай сюда!
Ревизор. Вы, собственно, кто будете?
Шиндина. Я буду жена! Пока что!
Проводник. Во дают! Муж и жена, – сами понимаете…
Шиндина. Не ваше дело! ( Шиндину.) Не смей давать им ни копейки. (Хочет отнять кошелек.)
Отстраняя её, Шиндин передает деньги ревизору.
Шиндина(Выхватывает их из рук ревизора.) Ты что, много зарабатываешь? Пятнадцать рублей им дарить! Ты мне в жизни подарка не сделал за пятнадцать рублей! Если не верят, пускай вынимают стекло! У тебя есть свидетели – люди видели, как ты уронил билет!
Шиндин (достает из кармана паспорт, отдает его ревизору). Запишите мои данные, только я вас очень прошу – сделать это не здесь. Я потом заберу. ( Жене). Зачем тебе его деньги. Он обещал? Обещал. Вот за билет этими деньгами и расплатимся. ( Ревизору). В соседнем вагоне человек едет, Семёнов – его фамилия. ( Проводнику). Забыл, что ли? Не беспокойтесь!
Ревизор и проводник выходят.
Шиндин. Жадина!
Шиндина. А где ты, интересно, возьмёшь ещё столько денег? Ты же утром уверял, что у тебя только пятерка! Не всё ли равно, как мы их получили? Пусть. Не каждый раз такой случай выпадает.
Шиндин не отвечает.
Затемнение.