Гэри Уотершор нечасто удостаивал Ловкача личным визитом, предпочитая передавать указания и приказы с курьерами. На этот раз, однако, он заявился персонально.

– Я доволен вами, Энрике, – покровительственно похлопав Ловкача по плечу, сообщил Уотершор. – Прекрасная работа. Исполнитель надёжный?

– Вполне, вполне, – осклабился Ловкач. – Некто, с вашего позволения, Мартин Бреме, его подобрали в октябре, на дальнем кочевье. Верный человек, весьма опытный, решительный. Бывший, должен сказать, полевой командир. Кстати, как раз он и возглавлял группу, которая побывала у декабритов в плену, помните ли ту историю?

Уотершор, которого Ловкач принимал у себя, пригубил выставленный хозяином элитарный виски и надолго задумался. Ловкач терпеливо ждал: по части комбинаций и интриг гость не уступал ему самому, а то и превосходил в этом.

– Верный, говорите, и опытный? – прервал, наконец, молчание Уотершор. – Где он сейчас?

– С вашего позволения, в своём кочевье. Я распорядился отправить его назад непосредственно после операции э-э… операции с господином Доу.

– Разумно, – похвалил Уотершор. – Что ж, думаю, этот человек вполне нам подходит. Значит, так: вскорости в декабрь будет отправлена делегация, можно сказать, дипломатическая миссия. К сожалению, её подбирают в клане Каллаханов. Я, однако, попробую настоять, чтобы этого человека, как его…

– Мартин Бреме, – услужливо подсказал Ловкач.

– Чтобы этого Бреме включили в состав делегации. В декабре он, в отличие от прочих, бывал, унёс оттуда ноги целым и невредимым, возможно, успел познакомиться с кем-нибудь из местных, в общем, в какой-то мере он там свой. Теперь ваша задача – декабрьская миссия должна провалиться. Как бы то ни было, но должна. Вам понятно?

Ловкач кивнул, ему было понятно. «Должна провалиться» означало, что надлежит организовать провокацию, и его роль – продумать детали и проинструктировать исполнителя.

– Будет сделано, хозяин, – поклонился он. – Однако верность верностью, а исполнителя надобно наградить. Я, осмелюсь сказать, обещал ему офицерскую должность в июне. В перспективе, разумеется.

– Конечно. – Уотершор извлёк из кармана миниатюрный блокнот и сделал в нём пометку. – Я позабочусь об этом. Как только Бреме вернётся, переведём его в июнь. Теперь далее: девчонка, которую сосватали моему другу. С ней проблемы.

Ловкач вопросительно поднял брови.

– С красивыми девочками часто бывают проблемы, – осторожно сказал он.

– С этой – особенно. Она в один прекрасный день взяла и сбежала.

– Как это, позвольте, сбежала?! – ошарашенно переспросил Ловкач. – Куда?

– Неподалёку. Девчонка сейчас живёт у Каллаханов. Возможно, в качестве подруги главы клана. Господин Риган остался недоволен. А если сказать точнее, он попросту вне себя от ярости.

– Это ужасно, просто ужасно, хозяин, – обескураженно развёл руками Ловкач. – Прикажете девочку э-э… устранить?

– Вы считаете, имеет смысл? – исподлобья взглянул на Ловкача Уотершор.

Ловкач мобилизовался. На девчонку он возлагал надежды, но если хозяин прикажет убрать, выхода у него не будет – девчонка умрёт.

– Я думаю, особого смысла нет, – с напускной небрежностью ответил Ловкач.

– Вот и я думаю так же, – к его облегчению, задумчиво проговорил Уотершор. – Убирать следует не её. Я, по всей видимости, ошибся, когда решил начать с Доу.

Ловкач благоразумно воздержался от комментариев. Начать с Доу предложил он, хозяин лишь утвердил разработку. Каллахан – связующее звено с внешним миром. Если его не станет, неизвестно, как к этому отнесутся в «Галактико». Кроме того, с его смертью может возникнуть проблема со всем кланом: наследников нет, зато налицо полдюжины кузенов, которые, вполне возможно, в борьбе за власть вцепятся друг другу в глотки. И кто знает, чем это всё закончится.

Хозяин, безусловно, прекрасно представляет связанные с устранением Каллахана проблемы. И наверняка понимает, что идти на эту акцию лишь для удовлетворения ригановских амбиций, мягко говоря, неразумно.

– В любом случае, – Уотершор поднял голову, – ошибки существуют для того, чтобы их исправлять. Мы на пороге критической ситуации, когда все средства хороши. В общем, так. Через девять с половиной недель должен состояться обмен. К этому времени у нас либо будет что предложить «Галактико», либо нет. Если не будет, то и посредник не нужен. Ясно ли я изложил?

– Предельно ясно, хозяин.

– Тогда подготовьтесь.

Когда рёв мотора уотершоровского джипа стих вдали, Ловкач нацедил себе на три пальца «Чивас Ригал», залпом опорожнил бокал и решил сегодня больше не работать. Он выбрался из трейлера наружу, осмотрелся, вдохнул полной грудью тёплый августовский воздух.

Обитатели кочевого академгородка спали. Профессура – в разборных добротных бунгало, установленных по окраинам лесных полян. Сошка помельче тоже в бунгало, только видом попроще, а убранством и удобствами поскромнее. Студенты-богословы и военные – во вместительных просторных шатрах, прочие – в палатках-распашонках, где с трудом удавалось протиснуться между тюками и коробками со скарбом, чтобы вытянуть ноги.

Ловкач потянулся, лениво почесал в затылке и подмышками и неспешно двинулся вдоль рядов бунгало. Миновал палаточный городок, за ним вишнёвый сад, по меже пересёк картофельное поле и углубился в примыкающий к Ремню подлесок.

Шум он услышал издали, а когда выбрался на дорогу, увидел и его источник. По Ремню, против хода Великого Круга, на запад шла августовская армия. Катили кареты, дилижансы, подводы с боеприпасами и амуницией, офицеры ехали по обочинам верхом, перешучивались, смеялись в голос.

С полчаса Ловкач наблюдал за перемещением войск. Точной численности их не знал даже он, со всеми своими связями. Тысяч пятнадцать штыков, может быть, двадцать, если сложить боеспособное население июня с августовским.

Ловкач, хотя специалистом в военном деле не был, вполне отдавал себе отчёт, что для победы над зимниками армии может оказаться недостаточно. Превосходство в вооружении, конечно, значительное, но у обороняющихся перед атакующими всегда есть преимущество – стабильные огневые позиции. И ещё – отсутствие альтернативы: обороняющимся предстоит победить или умереть.

Ловкач развернулся и пустился в обратный путь. Он прекрасно понимал, что результат войны напрямую отразится на нём самом. Если уничтожить зимников не удастся, то логически из этого вытекает довольно многое.

Поражение в войне и разгром армии будут означать и поражение клана Уотершоров. А значит, и политическое фиаско его главы. Что, в свою очередь, будет означать и конец для него, Ловкача, и для созданной им организации. А раз так…

Раз так, то необходимо подстраховаться. Вдобавок к плану устранения Каллахана составить ещё один. Противоположный. Какой из двух будет осуществлён, покажет время. Если альтернативный, то Ловкач попросту поменяет хозяина и останется на прежней позиции. Деловые и преданные люди всегда в цене.

Альтернативный план Энрике Гарсия начал разрабатывать месяц назад, одновременно с заказанным хозяином основным. Сентябритке Бланке Мошетти отводилась в этой разработке одна из главных ролей.

Вернувшись к себе, Ловкач без лишних раздумий завалился спать и пробудился лишь за полдень. Выбрался из трейлера наружу, понаблюдал дневную суету – академгородок готовился к очередной откочёвке – и неспешно побрёл в ресторацию для избранных, где неизменно столовался. Отобедав, совершил неспешный дневной моцион, возвратился восвояси и до вечера отдыхал. Рабочий день у Ловкача наступал с закатом, и этот не стал исключением. Начался он с визита ближайшего подручного, долговязого и носатого Хуана Родригеса по кличке Дылда.

С полчаса Дылда получал инструктаж, затем откланялся и отправился собираться. Ему предстояла поездка в октябрь, длительная, с поручением. В арьергардном, боевом кочевье октября Дылде надлежало подготовить агента к операции. Агента звали Мартином Бреме, а операция относилась к разряду деликатных и весьма ответственных. Впрочем, деликатным было каждое второе поручение Ловкача, а уж ответственным – каждое первое.

Следующие четыре недели Ловкач прилежно работал. Дел хватало, и забот с хлопотами тоже. Однако и к тому, и к другому, и к третьему Энрике Гарсия давно привык, так что текущие занятия были для него, по сути, рутиной, которая на исходе четвёртой недели внезапно закончилась. Новость, привезённая из октября Хуаном Родригесом по кличке Дылда, была крайне важной, самой важной, наиважнейшей.

– Поначалу я не поверил, шеф, – докладывал Дылда. – Но потом…

– Ошибки быть не может, голубчик? – спросил Ловкач, насупившись. – С этих, если позволишь, армейских может статься. Выпили, к примеру сказать, хорошего октябрьского шнапсу и вместо разведки завалились себе, осмелюсь предположить, к крестьянским дочкам.

– Не может, шеф, – Дылда отрицательно покачал головой. – Когда армейская разведка вернулась ни с чем, я отправил вторую партию, из местных. Земли декабря пусты, шеф, по крайней мере, до третьей декады. Парни едва не околели, никто из них не забирался в зиму так далеко.

Ловкач отпустил подручного. Ещё через час он на служебном пикапе уже вовсю пылил по Ремню на восток. С выехавшим навстречу Гэри Уотершором Энрике встретился на границе с июлем.

– Они остановились, хозяин, – доложил Ловкач. – По-видимому, около полутора месяцев назад, с тех пор, как прекратились набеги на октябрьские кочевья. Сейчас, надо полагать, остановилась уже и первая декада января, а вторая, осмелюсь предположить, на подходе.

Уотершор долго молчал, размышляя. Что означает «остановились», было понятно обоим. Зимние кочевья одно за другим прекращали движение по Великому Кругу и объединялись теперь в единый фронт.