– Что-то здесь не так. – Джерри Каллахан в упор посмотрел на Патрика. – Декабриты расстреляли делегацию, а люди февраля дали вам уйти. Да ещё и предупредили о том, что случилось в декабре.

Патрик Каллахан потупился. Он приходился главе клана троюродным племянником. Дипломатическая миссия потерпела фиаско, однако его вины в том нет. Было бы верхом безрассудства остаться в феврале, чтобы разделить участь погибших родственников.

– Наши условия всё равно бы не приняли, – вступился за брата верзила Рич. – Нам ясно дали это понять. Не будь проводника, нас, возможно, тоже бы расстреляли. У него были приятельские отношения с одним из февралитов, ещё с тех пор, как проводились торги. Этот февралит как раз нас и предупредил. И посоветовал убираться.

– С проводником, говорите? – задумчиво повторил Джерри. – Брайан и Кен тоже брали проводника.

Отпустив братьев, Джерри проанализировал ситуацию. Патрик и Рич оставили в кочевье двух родственников, их места заняли апрельские проводники. Так же поступили Брайан и Кен в октябре, с той разницей, что проводник у них был один. Этот проводник вернулся, и по его словам выходит, что декабриты, расстреляв миссию, его решили пощадить. Он уже однажды бывал в зиме – в плену, и убрался оттуда невредимым. А теперь выпутался из переделки вторично. Уцелевшие члены декабрьской делегации, те, которые остались в октябре, уступив место проводнику, говорят, что тот вскоре после возвращения исчез из кочевья. Даже расспросить его толком не удалось. Вместе с ним исчезла семья – жена и двое детей. Курирующий кочевье священник уверяет, что проводник и раньше отлучался на длительные сроки. В частности, недавно его не было целый месяц, и это как раз тот месяц, когда был убит Джон Доу. И ещё, по словам священника, проводник водил дружбу с людьми, дважды приезжавшими из августа по его душу.

Картина получалась занятная, и, поразмыслив над ней ещё с полчаса, Джерри велел звать кузена Уэйна.

– Соберёшь информацию на одного октябрита, – приказал он. – Незамедлительно, в кратчайшие сроки. Зовут, – Джерри сверился с отчётом декабрьской делегации, – Мартин Бреме по прозвищу Железный Мартин. Есть основания полагать, что он сейчас движется из осени в август. Также есть основания полагать, что этот Мартин пользуется покровительством небезызвестного нам Ловкача. Отправь людей в август, пускай прошерстят академгородок. Если октябрит уже дотуда добрался – выкрасть его любой ценой и доставить сюда вместе с семьёй. Если не добрался – отследить его путь из октября, перехватить и также доставить. Сделать это будет довольно легко – с ним сейчас семья, а значит, он передвигается в солидном фургоне.

До заката Нце Джерри занимался делами. Складывались эти дела не лучшим образом. Через неделю прибудет торговый корабль «Галактико», а товара на обмен нет. Из декабря поступило две сотни шкур. От армейских, которые движутся сейчас через опустевшие зимние земли на запад и которых заставили по пути охотиться. Охотниками августовские стрелки оказались аховыми, а заготовителями совсем никудышными – половина шкур по пути через сентябрь пришла в негодность.

Впервые за полтораста лет существования республики она не сможет выполнить условия контракта. Джерри стиснул зубы. На заседаниях пятёрки он неоднократно предлагал хранить часть товара про запас – на экстренный случай.

Предложение неизменно отвергалось как нецелесообразное, четырьмя голосами против его одного. Запас означал, что придётся уменьшить объём текущего товарооборота, а значит, и объём текущих поставок. Что, в свою очередь, означало ущемление интересов власть имущих.

Закончив с делами, Джерри закурил, минут пять пускал в своё удовольствие кольца дыма к потолку и думал о Бланке. У него давно не было постоянной женщины, а такой, к которой бы испытывал что-то помимо физиологического влечения, не было, считай, с юности.

С Бланкой они стали близки через неделю после того, как он велел похитить её у Ригана. Эту неделю сентябритка прожила по соседству, в поставленном для неё миниатюрном бунгало. Охранялось бунгало всерьёз, однако попыток свести счёты Риган не предпринимал, а при единственной случайной встрече улыбался и раскланивался как ни в чём не бывало.

На восьмые сутки, под вечер, Бланка пришла с просьбой одолжить ей на ночь пару фильмов поувлекательней. Джерри принялся подбирать в фильмотеке подходящие, затем выяснилось, что посмотреть мелодраму-другую вдвоём – идея совсем недурная.

Совместный просмотр закончился у Джерри в постели, из которой, не сомкнув глаз, не вылезали всю ночь, а заодно и весь следующий день. Заснули они лишь под вечер, совершенно обессиленные.

Наутро Бланка упорхнула к себе, а Джерри ещё долго лежал расслабленный и вспоминал, что у них было, с удивлением убеждаясь, что не прочь это повторить, причём хоть сейчас.

Вечером Бланка пришла снова, и с тех пор ночи они проводили вместе. Чувство новизны вскоре сменилось привычкой и благодарностью, а за ней неожиданно пришла ревность.

– В сентябре у меня был парень, – поведала Бланка в ответ на прямой вопрос. – Недолго. Потом ещё один, и тоже всё быстро закончилось. Знаешь, мне казалось, когда занималась этим, что в любви есть что-то нечистое, постыдное.

– И что, до сих пор кажется? – улыбался Джерри.

– Что ты, милый. С тобой всё по-другому. Всё-всё.

– А с Риганом?

– У меня ничего с ним не было! – Девушку передёрнуло. – Клянусь тебе! Я бы, наверное, умерла от омерзения, случись у меня это с ним.

– А в августе? – полушутливо-полусерьёзно спрашивал Джерри. – Ты ведь провела неделю в августе, у этого, как его…

– Ох, – Бланка краснела и прятала лицо у Каллахана на груди. – С ним ничего и быть не могло. Боже, какой он страшный! Похож на доброго дядюшку, а взгляд такой, будто тебя окатили помоями.

Джерри кивал и соглашался. О существовании уотершоровской тайной службы он знал. Знал и о возглавляющем её молодчике по кличке Ловкач, высасывающем из людей информацию словно паук – жизненные соки из попавших в сеть насекомых. Информацией, разумеется, дело не ограничивалось – Джерри понимал, что по долгу службы, если не по призванию, Ловкач занимается тёмными делишками и, в частности, замешан в убийстве Доу, если не прямой его организатор.

Бланка видела у Ловкача план устранения и его, Джерри. План, по её словам, Ловкач забыл на письменном столе, когда отправился спать. Джерри сочувственно кивал и вместе с девушкой ужасался коварству августовского воротилы. Прекрасно понимая, что такой человек никаких не предназначенных для чужого взгляда документов забыть на столе не мог. А значит, по всему получалось, что Бланке Мошетти дали ознакомиться с разработкой намеренно, только вот с какой целью, Джерри определить не удалось.

Оставался ещё вариант, что Бланка попросту лжёт, и влюблённость не мешала цепкому уму Каллахана вариант этот учитывать. Проверить, однако, возможности не было, а уличать девушку во лжи не было желания. Да и необходимости пока не было.

Бланка пришла, как обычно, через час после заката Нце. Стол к этому времени уже был накрыт для лёгкого ужина. По его окончании Джерри собирался выполнить недельной давности обещание – облететь окрестности на геликоптере и показать девушке, как выглядит июль с высоты. Осуществить это намерение, однако, не удалось.

– К нам гости, кузен, – деликатно постучавшись, доложил с порога Уэйн.

Джерри вопросительно поднял брови. Гостей он не ждал, да и ходить запросто к нему в гости могли себе позволить немногие.

– Господин Доу, – понизив голос, сообщил Уэйн. – С охраной. Ребята их задержали, ждут указаний.

– Доу? – Джерри едва удержался от удивлённого восклицания. – Проси. Скажи ребятам, чтобы охранников накормили, но сюда их не пускайте, нечего им здесь делать.

Уэйн, осторожно прикрыв дверь, удалился.

– Это тот самый Доу, милый? – Бланка растерянно остановилась, не дойдя до стола.

– Боюсь, что тот самый, – Джерри вздохнул.

– Мне уйти?

– Зачем? Ты, в отличие от него, гость желанный.

Джерри обогнул стол и двинулся к входной двери. Распахнул её, встал на пороге.

– Входите, прошу вас, Джон. – Джерри посторонился, пропуская гостя вовнутрь. – Признаться, никак не ожидал вас сегодня увидеть. Позвольте представить вам…

Он не договорил. Щёки у молодого Доу внезапно вспыхнули как маков цвет.

– Очень приятно, – забормотал гость. – Я, так сказать… Решил, что нелишним будет… Э-э… Поэтому, так сказать…

– Присаживайтесь, Джон, – прервал Каллахан это не слишком красноречивое приветствие. – Бланка – моя знакомая и гостит сейчас у меня. Мы как раз собирались поужинать. Надеюсь, вы составите нам компанию?

Не отрывая от девушки глаз, молодой Доу шагнул к столу, нашарил спинку стула и, едва не промахнувшись мимо него, уселся.

– Я по делу, – выговорил он. – Конфе… Конфи… Конфиден… Вы понимаете? Прошу прощения, леди, я имел в виду…

– Похоже, мне придётся-таки уйти. – Бланка кокетливо улыбнулась и, поднявшись, направилась к выходу. – Попробую поскучать пока без мужчин.

– Кто эта девушка? – ошеломлённо спросил Доу, едва дверь за Бланкой закрылась.

– Я же сказал – моя гостья. Она из сентября.

– Необыкновенно красивая девушка. Сколько ей лет?

– Восемнадцать. – Джерри привычным жестом скрестил на груди руки. – Столько же, сколько и вам. Не хочу показаться невежливым, но какое всё-таки дело привело вас ко мне? Или желаете сначала перекусить, а о делах поговорить позже?

– Я не голоден, – отказался Доу поспешно. – Послушайте, мистер Каллахан, я ознакомился с положением вещей. Прочитал материалы сессий за последние пять лет. Изучил документы. Клянусь, не думал, что это будет настолько сложно. Пришлось работать по двенадцать часов в сутки целый месяц. Так что я теперь в курсе.

Джерри едва заметно усмехнулся. В своё время у него ушло полгода, прежде чем он смог сказать «я в курсе».

– И к каким же выводам вы пришли? – спросил он.

– Прежде чем сделать выводы, я решил обратиться к вам. С вопросами. Или, точнее, с одним вопросом.

До чего же он изменился за последние полтора-два месяца, подумал Джерри, окинув собеседника быстрым взглядом. Выражение снулой безразличности на лице бесследно исчезло, писклявый голос с истерическими нотками стал тихим, спокойным и безэмоциональным, как у покойного отца. Взгляд перестал бегать и утратил нервный блеск. Выгоревшие, вечно растрёпанные волосы коротко острижены и уложены в аккуратную причёску на косой пробор. «Пожалуй, я ошибался, – подумал Джерри. – Мы все ошибались, полагая, что из юнца не будет толка. Быстро же государственная должность и навалившаяся внезапно ответственность перекроили его под себя».

– Вы решили обратиться с вашим вопросом именно ко мне, Джон? – спросил Каллахан, выбив из пачки сигарету и прикурив. – Или ко всем нам по очереди?

– Именно к вам.

Джерри выпустил дым, откинулся на спинку кресла:

– Могу я узнать причину?

– Разумеется. Вы кажетесь мне наиболее… – Доу щёлкнул пальцами, подбирая слово. – Наиболее демократичным, если угодно. Так что позвольте в двух словах обрисовать общую картину. Поправьте меня, пожалуйста, если где ошибусь.

Джерри затушил сигарету.

– Вы заблуждаетесь, Джон, – сказал он небрежно. – Я, в первую голову, думаю о благосостоянии республики в целом. Во вторую – о благосостоянии своего клана. И лишь потом о проблемах различных социальных прослоек. Демократией это и не пахнет. Но извольте, я слушаю вас.

– Хорошо. Республика существует за счёт зимнего товара, – прикрыв глаза, фамильным бесцветным голосом проговорил Доу. – Не будь его, нам не удалось бы прокормить население, не говоря обо всём остальном. Однако себестоимость товара слишком велика – мы вынуждены снабжать провизией и предметами потребления граждан трёх месяцев. Текущий план рассчитан на снижение себестоимости, и в этом основной вопрос, не так ли?

Джерри кивнул. Формулировка была практически идеальной.

– Альтернативный план, – продолжил между тем Доу, – не предусматривает снижения себестоимости зимнего товара. В нём речь идёт лишь о высвобождении ресурсов и частичном покрытии стоимости пушнины за счёт продукта труда перемещённых лиц, так?

Каллахан кивнул вновь.

– Именно так, – подтвердил он. – Вы прекрасно сформулировали, Джон.

– Знаете, я пришёл к выводу, что иногда имеет смысл разложить вроде бы очевидные понятия по полкам, дав им определения. В особенности это касается глобальных понятий, основополагающих, от которых зависит многое, если не всё. И тогда, после того как они улягутся, каждая на свою полку, будет видно, нет ли среди полочных стеллажей бреши.

Джерри мысленно усмехнулся. В своё время, сразу после того, как стал главой клана, он думал именно так. Происходящие события и их причины приходилось тщательно сортировать и упорядочивать. До тех пор, пока хитросплетение механизмов, двигающих жизнь и существование кочевой республики, не оказалось изучено столь хорошо, что надобность в классификациях отпала. И тогда прорехи, которых по первости хватало, стали объяснимы и затянулись сами собой.

– Итак, вы нашли брешь, Джон, – улыбнувшись, полуспросил-полузаявил Каллахан. – В первом плане или во втором?

– В обоих. – Тембр голоса главы клана Доу ничуть не изменился. – И я удивлён, почему никто кроме меня не обращает на эту брешь никакого внимания.

– Возможно, остальным то, что вы назвали брешью, таковой не кажется, – осторожно ответил Джерри.

– Возможно. И даже наверняка не кажется. Так вот, мой вопрос: почему? Почему ни один из правящей пятёрки не обращает внимания на то, что оба плана бесчеловечны?

Джерри едва удержался от удивлённой реплики. Вопросы этики на сессиях глав правящих кланов не обсуждались.

– На этот раз вы сформулировали слишком остро, Джон, – выдержав паузу, сказал Каллахан. – Не думаю, что нам с вами стоит поднимать эту проблему. Тем более что альтернативный план вполне демократичен.

– Вы находите? Насильственное расселение июньской армии и принуждение военных к труду кажется вам демократичным деянием?

– Во всяком случае, оно не предусматривает массового истребления людей, – парировал Каллахан.

– Зато предусматривает вероятность бунта. Довольно высокую. А точнее, вооружённого восстания с возможным государственным переворотом и захватом власти военными в перспективе. Это если говорить о логических последствиях, оставив вопросы этики в стороне.

Джерри поднялся. Закурил, пустил дым в потолок.

– Идеального решения нет, – сказал он мягко. – Увы, Джон. Население республики растёт. Если оставить вещи идти своим чередом, следующее поколение уже ждут значительные трудности. Речь идёт о благосостоянии республики в целом за счёт незначительной её части. На протяжении истории человеческой цивилизации так было всегда, Джон. Для достижения цели приходится жертвовать. Претворить третий план, такой, где мы обойдёмся без жертв, не удастся – его попросту не существует.

– Вы уверены в этом, мистер Каллахан? Уверены, что подобного плана нет и не может быть в принципе? А что, если я скажу, что вы ошибаетесь?

Каллахан улыбнулся. Мальчишка думает об этом какие-то жалкие несколько недель. Тогда как он, Джерри, размышлял над положением в республике годами. Да и остальные главы правящих кланов тоже.

– Человеку свойственно ошибаться, – сказал Джерри бесстрастно. – Я, разумеется, не исключение. Однако шанс, что мы ошибаемся все вместе, ничтожно мал. Вероятность, что мы сможем найти нечто, способное решить задачу и притом обойтись без жертв, стремится к нулю. Что-то, знаете ли, не возникает из ничего.

– Хорошо. – Джон Доу поднялся. – Война ещё не началась и не начнётся, по крайней мере, месяц, пока не остановится последняя декада февраля. У нас есть четыре недели, срок достаточно большой. Завтра вы поедете на встречу с импортером, не так ли?

– Да, – Джерри опустил голову. – Будет нелегко. Мне придётся заявить Папандреу, так зовут представителя «Галактико», что обмена не будет. И ответить на вопрос «почему». А также обсудить штрафные санкции и предоставить гарантии, что следующий обмен состоится.

– Да? – удивлённо протянул Доу. – У вас есть гарантии? Вернее, у нас.

– Увы. Единственная гарантия – обоюдная выгода. Ну, и моё честное слово вдобавок.

– Хорошо. – Доу двинулся к входной двери. – Думаю, что много времени это у вас не займёт. Сразу по вашем возвращении я назначу очередную сессию пятёрки. На ней я предложу ещё один план, третий. Надеюсь, оставшихся нескольких дней мне хватит, чтобы изложить его на бумаге в подробностях.

На этот раз, вопреки сложившейся за долгие годы практике, Каллахан прилетел на обмен на геликоптере. Кортеж сопровождающих трейлеры с товаром автомобилей оказался не нужен – за неимением самого товара. От традиционной ночи на природе Джерри отказался также. Геликоптер описал над незасеянным полем круг и пошёл на снижение. Приземлился прямо по центру, затем пилот выключил двигатель.

Джерри спрыгнул из салона на податливую, влажную после вчерашнего дождя землю, размял ноги, затем, усевшись в отбрасываемой машиной тени, не спеша выкурил сигарету. До ближайшей опушки было футов семьсот. Вряд ли у Уотершора найдётся снайпер, способный попасть в цель на таком расстоянии, однако холодок в груди не исчезал, и Джерри то и дело косился на обступившие поле плотной стеной заросли. Думать, впрочем, инстинкт самосохранения не мешал и даже способствовал некой концентрации мыслей.

Что ж, молодому Доу удалось заинтриговать Джерри, несмотря на его естественный в данном случае скептицизм. Разумеется, предполагать, что мальчишка нашёл панацею, до которой не додумались прочие, было нелепо. Скорее всего, на внеочередной сессии правящей пятёрки тот предложит какое-нибудь сумасбродство. И остальным четверым придётся приложить немалые усилия, чтобы сумасброда отговорить и урезонить. Однако шанс, что Доу удалось разыскать пускай не бескровное решение проблемы, но некое рациональное зерно, оставался. В конце концов, он, единственный из всех, смотрит на события свежим взглядом, тогда как остальные уже достаточно закоснели в каждодневной рутине.

Яркая жёлтая точка появилась на востоке, как обычно, под вечер, когда Нце уже коснулся нижним ободом западного горизонта. К закату точка превратилась в украшенный огненным хвостом диск.

Джерри забрался в салон, и пилот поднял геликоптер в воздух. Отлетев к опушке, приземлил. Часа полтора Джерри наблюдал в иллюминатор, как оседает взвесь, образовавшаяся после посадки торгового корабля «Галактико» и затянувшая и сам корабль, и превращённое в космодром поле. Когда она, наконец, рассеялась и по бортам звездолёта погасли неоновые огни, геликоптер снова взмыл в воздух. Опустился он неподалёку от подножья выдвинувшегося из корпуса грузовоза пологого трапа. Дождавшись момента, когда из овального отверстия в борту корабля на трап ступил человек, Джерри спрыгнул на землю и двинулся ему навстречу.

– Я полагаю, что-то изменилось, мой друг? – покончив с традиционным заверением во взаимном уважении и честности, спросил капитан Папандреу. – Я не вижу сопутствующих вам людей и транспорта.

Папандреу обвёл взглядом поле, остановил его на геликоптере и, наконец, посмотрел Джерри в глаза.

– Изменилось, – Каллахан кивнул. – Можем мы продолжить беседу на борту?

– Да, конечно, – спохватился капитан. – Прошу вас.

Он посторонился, пропустил Джерри вперёд и вслед за ним взобрался по трапу. Предупредительно распахнул дверь кают-компании в конце узкого безлюдного коридора. Жестом указал на кресло.

– Слушаю вас, – коротко бросил Папандреу.

В этот раз напитки гостю капитан не предложил и в своё кресло не уселся – остался стоять, прислонившись спиной к стене.

– Обмена не будет, – проговорил Джерри глухо.

С минуту оба молчали.

– Могу я спросить почему? – прервал, наконец, паузу капитан.

– У нас временные проблемы с поставкой товара. – Джерри отвёл взгляд. – Я от лица правительства республики приношу извинения. Мы сожалеем, что в этот раз не сможем выполнить свои обязательства. Однако…

– Я понял, – прервал Папандреу. – Только ведь я спрашивал не об этом. То, что у вас проблемы, стало ясно сразу – едва я увидел вас. Мой вопрос был: какие именно проблемы.

– Технические, если угодно. Товар не поспел к сроку. Однако позвольте заверить вас: в следующий раз сбоя не будет. Мы осознаём вину и готовы понести убытки.

– Понятно. – Капитан пересёк кают-компанию и небрежно уселся на стол. – Вы знаете, сколько стоит рейс торгового корабля с базы досюда? Хотя я напрасно спрашиваю, вы этого не знаете, конечно. Я скажу вам. Стоимость рейса достигает примерно тридцати процентов от общего товарооборота. Теперь другой вопрос – известно ли вам, какие убытки потерпит компания, не поставив товар заказчикам вовремя? Да, я понимаю, что это вам неизвестно также. Убытки будут огромными, мистер Каллахан. Возможно, они превысят оптовую стоимость товара за несколько рейсов. Как вы предполагаете их покрыть?

Джерри опустил голову. Проверить слова капитана возможности не было, но если они правдивы, то республика окажется в приличной долговой яме.

– Я думаю, – медленно проговорил Джерри, – что компании следует выставить нам счёт. Мы оплатим его в течение нескольких последующих обменов. Увеличим объём поставок, во-первых. И снизим обменные ставки, во-вторых. Это в том случае, если у вас нет лучшего предложения.

– Возможно, есть. – Папандреу задумался. – Вы сказали, что проблемы чисто технического характера, так? То есть товар задерживается. Я готов подождать. Недели вам хватит, чтобы его доставить? Или же мы можем поступить по-другому. Я вылечу навстречу грузопотоку и приземлюсь в удобном для вас месте – обмен мы можем провести там.

– Боюсь, что это не удастся. – Джерри почувствовал, что краснеет. – Я, видимо, неточно выразился. Товар не в пути, у нас временные трудности с поставщиками. Однако мы гарантируем, что к следующему сроку нам удастся их разрешить.

– Что ж. – Капитан Папандреу поднялся. – Боюсь, нам придётся пересмотреть контракт. По-видимому, в следующий мой визит меня будут сопровождать полномочные представители «Галактико». Жаль, до сих пор у нас не было с вами проблем. Не было почти сто пятьдесят лет.

– Их не будет и в дальнейшем, – поспешно проговорил Джерри.

– Я, разумеется, верю вам, – Папандреу улыбнулся. – Однако доверие доверием, а деловые отношения сами по себе. На данный момент я, с вашего позволения, считаю контракт расторгнутым. Не смею вас задерживать, мистер Каллахан.

Бланка отодвинула столовый прибор, подпёрла кулачком подбородок и заглянула Джерри в глаза:

– У тебя неприятности, милый?

– Почему ты так думаешь?

– Ты выглядишь не совсем так, как обычно.

Джерри вымученно улыбнулся:

– Ничего страшного. Небольшие проблемы по роду деятельности. Как ты тут без меня?

– Соскучилась. Правда, меня немного развлёк твой друг, он жутко забавный.

– Друг? – Джерри едва не подавился кабаньей отбивной.

– Ну да. Господин Доу, он приходил вчера. Сказал – позабыл, что тебя нету. Мы с ним поболтали с полчасика.

– Поболтали? А как его пропустили сюда?

– Ну, что тут такого, – Бланка надула губки. – Я велела охране его пропустить, думала, он забыл у тебя что-то, иначе зачем ему приходить. Он и забыл, – Бланка рассмеялась. – О твоём отсутствии. Постой, милый, ты что, ревнуешь?

Джерри откашлялся. В самом деле, что ли, ревную, подумал он. Этого только не хватало. Девчонка, конечно, прехорошенькая и ему нравится. Но ведь не настолько, чтобы испытывать подобные чувства. Тем более в его положении. Или настолько?.. Бланка и Джон – ровесники, а подобное, как известно, тянется к подобному.

– Нет, не ревную, – сказал Джерри вслух. – Интересуюсь. И о чём вы болтали, если не тайна?

– О всяких пустяках. Он такой забавный. Сказал, что хочет всё изменить. Что всё у нас несправедливо.

– Да? – Джерри улыбнулся снисходительно. – Для юношей характерен максимализм. И что же именно несправедливо?

– Этого он не сказал.

На внеочередную сессию Джерри собирался с ленцой. Они с Бланкой не спеша позавтракали, и девушка упорхнула к себе. Джерри неторопливо выкурил сигарету, другую, затем велел готовить кортеж.

На встречу Каллахан явился последним – остальные уже сидели на своих местах за столом красного дерева. Только на этот раз полированную поверхность стола покрывало нечто, издалека похожее на пёструю клеёнку. Однако подойдя ближе, Джерри с удивлением понял, что это – никакая не клеёнка, а карта республики, из тех, что изготавливали в августовской академии и потом использовали на уроках географии в школах.

– Вот мы и в сборе, – констатировал Джон Доу. – Присаживайтесь, мистер Каллахан.

Джерри опустился в свободное кресло, взглянул на карту. Опоясывающий планету материк был на ней развёрнут в параболу и походил на жирную гусеницу. В самом широком месте, там, где материк достигал пятисот миль в поперечнике, у гусеницы был горб. В самом узком, размером в какой-то десяток миль – перетяжка тулова.

Джерри вгляделся: топографы постарались, карта была выполнена в деталях и переливалась цветами. Бежевые поля, розовые сады, зелёные лесополосы. Бурые болота, оранжевые гряды холмов, синие нитки-прожилки ручьёв и ленты рек. Джерри откинулся в кресле, оглядел собравшихся. Судя по их лицам, причину появления на столе карты не понимал никто. Бухгалтер скривил губы и едва заметно пожал плечами. Уотершор хмуро вчитывался в столбики географических названий на занимающей правый нижний угол карты легенде. Риган невозмутимо разглядывал носки собственных ботинок. Один только Доу явственно нервничал, прикусывал нижнюю губу и теребил мальчишеский кадык на тощей шее.

– Может быть, вы скажете нам, для чего мы собрались, Джон? – прервал, наконец, молчание Бухгалтер. – И какое отношение к нашей встрече имеет карта республики?

– Самое прямое. – Джон Доу подобрался, насупился, исподлобья смерил взглядом каждого из остальных. – Карта – иллюстрация к плану, который я составил. И на немедленном принятии которого буду настаивать.

– Настаивать? – недоуменно переспросил Бухгалтер. – У нас здесь не принято настаивать, Джон. Независимость мнений – основа нашей работы. Вы, впрочем, уже однажды столкнулись с этим. Когда…

– Подождите, Дэвид, – прервал Бухгалтера Риган. – Я верно вас понял, Джон? Вы составили новый план, отличный от двух предыдущих, так? И его нам сейчас огласите?

– Верно, именно так, – выпалил Доу. Впервые за день голос у него сорвался и стал тонким, мальчишеским. Именно так, – повторил он уже обычным, бесцветным.

– И где же он, ваш план? – вкрадчиво осведомился Риган.

– У меня в голове. У меня не было времени переносить всё это на бумагу.

Гэри Уотершор внезапно поднялся.

– Остроумно, – саркастически проговорил он. – Вот что, господа, у меня тоже нет времени. Ради этой сессии я отложил отъезд. Мне надлежит быть в войсках, со дня на день мы начнём боевые действия. А мы с вами здесь сидим, слушаем небылицы. Вам следует учиться искусству руководства, Джон. Руководства страной, а потом уже изобретать всяческие планы. Столь сложные, что не размещаются на бумаге.

– Сядьте, мистер Уотершор.

Голос Джона Доу остался таким же невыразительным, как всегда, но прозвучало в нём нечто такое, что заставило Уотершора замереть на месте.

Джерри подобрался, неожиданно он почувствовал, что сейчас будет сказано что-то крайне и крайне важное. Такое, от чего нельзя будет отмахнуться, как от скороспелых умствований не оперившегося ещё птенца. Остальные, видно, поняли это тоже. Риган подался вперёд, безразличие исчезло из его взгляда. Дэвид Самуэльсон промокнул носовым платком внезапно вспотевшую лысину, откашлялся.

– Говорите, Джон, – спокойно предложил Бухгалтер. – Мы вас слушаем.

– Я предлагаю, – Доу подался вперёд, упёр локти в столешницу и выдохнул: – Остановить Великий Круг. Сегодня, прямо сейчас.

Джерри ошалело потряс головой. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Великий Круг и необходимость его совершать были незыблемым правилом, законом, сущностью. Тем, что впитывается с детства в каждого, не вызывая сомнений, не терпя толкований и попросту не подлежа обсуждению. Великий Круг был такой же принадлежностью мира, как неподвижный, застывший в зените Сол и ежедневно плывущий с востока на запад Нце. Великий Круг был незыблемым и непререкаемым. Он – был.

– Вы в своём уме, Джон? – наклонился вперёд Риган. – Вы отдаёте себе отчёт в том, что именно сейчас сказали?

– Отдаю. Великий Круг надо остановить. Вот карта мира – у нас достаточно земли, чтобы расселить граждан. Её достаточно, если даже население увеличится десятикратно.

– Джон, – укоризненно покачал головой Бухгалтер. – Вы говорите о вещи невозможной. Остановить Великий Круг всё равно, что остановить мироздание. На Великом Круге зиждется всё. Вообще всё. Экономика в первую очередь. А во вторую – всё, что от неё зависит. Политика, управление, религия. Общественные отношения и связи, образование, медицина, жизненный уровень, наконец. Если не будет всего этого – наш мир рухнет, граждане погибнут под обломками. И первыми погибнем мы – правящие кланы. Мы не сумеем больше управлять лишённым законов государством. Вам следует понять это, Джон.

– А почему, собственно, не сумеем? – Молодой Доу вскинул голову. – Откуда у вас такая уверенность, господин Самуэльсон?

– Она не только у меня. – Бухгалтер пожевал губами, оглядел остальных. – Она у нас у всех, Джон.

– А если вы ошибаетесь? – Доу поднялся, теперь он глядел на прочих сверху вниз. – Если заблуждаетесь и закоснели в своём заблуждении, тогда что? Кто сказал, что, не будь Великого Круга, республика погибнет? Чем вы можете доказать это утверждение? Развалится экономика? А я говорю – не развалится, а всего лишь изменится. Она станет другой. Люди построят жилища и будут жить там, где захотят. Зимой они будут охотиться, весной и осенью – трудиться на полях и на шахтах, летом – отдыхать.

– Вы тоже собираетесь зимой охотиться? – осторожно спросил Джерри. – Вы лично?

– Если надо будет – стану охотиться.

– И за плуг встанете?

– И за плуг.

– Понятно, – Гэри Уотершор хмыкнул, скривил презрительно губы. – У меня больше нет времени на всё это, господа. Я убываю в армию. Думаю, что меня не будет месяц, от силы полтора. За это время мы закончим войну. По возвращении я буду настаивать на исключении клана Доу из пятёрки. Предлагаю вам поразмыслить об этом, мой юный и не очень смышленый друг. И сделать соответствующие выводы. А главное – остепениться. Управлять государством, знаете ли, не детские игрушки. Вы же пока не доросли им управлять.

Уотершор повернулся и, широко шагая, двинулся прочь.

– Не дорос, говорите? – в спину ему крикнул Доу. – Мы посмотрим, кто из нас не дорос.

– Ты явно чем-то взволнован, милый, – сказала Бланка за ужином. – Мне кажется, что ты сейчас не здесь. Не со мной.

– Извини, – Джерри улыбнулся через силу.

Сказанное сегодня не давало ему покоя. Ничего более нелепого слышать ему не приходилось. Никогда. И тем не менее это нелепое, несуразное и наивное предложение, исходящее от неопытного подростка, вот уже который час мешало думать, забирало, затягивало мысли и концентрировало их на себе.

– Что случилось? – тихо спросила Бланка.

– Ничего, – Джерри хмыкнул. – Твой забавный приятель высказал сегодня кое-что. Не менее забавное, чем он сам. Презабавное, я бы сказал, мне весело до сих пор.

– Что же это? – Бланка улыбнулась. – Я тоже не прочь повеселиться.

– Да так. Пустяки. Он всего лишь предложил остановить Великий Круг.

– Что? – Девушка ахнула: – Как это «остановить»?

– Да так. Как колесо от телеги. А саму телегу разломать и выбросить за ненадобностью.

– Постой, милый. – Бланка стала вдруг очень серьёзной. – При чём здесь телега? Джон Доу предложил остановить Великий Круг? А как же жить дальше? И что тогда с нами будет?

– Как жить дальше, этот забавник не сообщил, – ответил Джерри саркастически. – Он, видишь ли, этого сам не знает. А насчёт того, что с нами будет… Да ничего не будет. Никто не собирается принимать истерику всерьёз. Для него самого, наверное, тоже мало что изменится. Подумает и образумится. Иначе образумить его придётся нам.

– В каком смысле? – прошептала Бланка.

– Боюсь, что в самом прямом.