Последние несколько дней Джерри не покидало ощущение нарастающей и неотвратимо подбирающейся опасности. Словно нацелилась на него стальная, с зазубренными спиралями пружина, которую долго методично сжимали, а теперь готовились отпустить, чтобы, сработав, та снесла на своём пути, уничтожила клан Каллаханов. И главу клана в первую очередь.

Лихорадило в июле всех – Доу, Риганов, Самуэльсонов… За какую-то неделю блаженная, ленивая, курортная атмосфера превратилась в напряжённое, предгрозовое затишье. Не слышно стало хохота между голубыми и жёлтыми палатками, прекратились пикники и викторины, опустели импровизированные спортивные площадки. Беззаботные девичьи стайки сменились патрулями автоматчиков. Даже няни с июльскими младенцами посерьёзнели и посуровели, вышагивая с колясками не по яблоневым и вишнёвым садам, а вокруг палаток и трейлеров.

Происходящие в республике Терра события ускорились, набрали темп, а теперь понеслись галопом, и управлять этими событиями стало неимоверно трудно, а то и невозможно. События вышли из-под контроля, в особенности после полученного из весны донесения. На территорию людей зимы, которая лежала сейчас в раннем апреле, приземлился корабль компании «Галактико».

Ознакомившись с донесением, Джерри содрогнулся от страха. Он прекрасно понимал, чем чреват этот визит. Оружия на борту грузовоза быть не должно – он, Джерри, оружие на последнем обмене не заказывал. Тем не менее контракт с «Галактико» расторгнут, и капитан Папандреу волен заключить новый. И наверняка заключит, весь вопрос теперь в том, насколько оперативно Папандреу способен осуществить поставку. Если с зимой к тому времени не удастся покончить… Джерри передёрнуло от очевидных последствий того, к чему это приведёт.

По радиотелефону он связался с Гэри Уотершором.

– Не хуже вашего понимаю, – огрызнулся Уотершор, едва обменялись приветствиями и перешли к сути. – Сколько времени, по-вашему, может занять поставка?

– Не знаю. – Джерри, как и любой другой на Терре, в космических перелётах не смыслил ничего. – Руководствуясь здравым смыслом, думаю, что никак не меньше месяца.

– Я тоже так думаю, – сказал Гэри Уотершор спокойно. – Не волнуйтесь, с войной будет покончено в ближайшие дни. У них силы уже на исходе.

– А у нас?

Секунд десять Уотершор молчал.

– У нас сил хватит, – сказал он, наконец, и разъединился.

Джерри закурил. Нет худа без добра, вспомнил он декабрьскую поговорку. Как бы то ни было, война значительно ослабит армию, а значит, и силу клана Уотершоров. Отношения в правящей пятёрке изменятся. С учётом позиции сопляка Доу – значительно. На фоне этого главенствующая роль может перейти к следующему по силе клану – к Каллаханам. И тогда… Джерри не додумал, на него вновь нахлынуло временно позабытое, отставленное в сторону ощущение опасности. Что-то готовилось в июле, неотвратимо и неизбежно. Джерри чувствовал это едва не всей своей шкурой. Что-то неожиданное, небывалое и враждебное.

Размышления прервал условный стук в дверь. Джерри двинулся отворять. На пороге стоял Уэйн Каллахан.

– Октябрита с семьёй только что доставили, – невозмутимо доложил Уэйн. – Хочешь поговорить с ним прямо сейчас, кузен?

– Да, разумеется, спасибо.

Повозку Мартина Бреме удалось перехватить в позднем августе. Люди Уэйна под угрозой стволов нацепили на Бреме наручники. Вместе с женой и детьми усадили его в джип и отконвоировали в июль.

Уэйн Каллахан посторонился в дверях, пропустил главу клана вперёд. Джерри выбрался из сборного пластикового дома наружу. Четверо охранников отсалютовали ему винтовками и вновь взяли на караул. Было, как всегда, удушающе жарко, Сол золотым яблоком на голубом блюде водворился в зените.

– Где они?

– Содержатся в общественном охладителе под охраной, кузен. Я приказал временно закрыть помещение для клана, пока не найдём, где их содержать. Кандалы с этого Мартина снимать не стали, мало ли что. Тот ещё, скажу тебе, тип.

В охладителе Джерри окинул быстрым взглядом невысокую миловидную женщину, девочку-подростка и мальчугана лет десяти. Все трое сидели и смотрели на него молча, почтительно, но без страха. Сухопарый подтянутый блондин с грубым, словно рубленым лицом и холодными голубыми глазами поднялся навстречу. Руки у блондина были сцеплены спереди лодочкой и закованы в наручники, что, как ни странно, не мешало ему держаться независимо и с достоинством. Джерри пристально посмотрел октябриту в лицо. Неподвижный, мертвенный взгляд холодных голубых глаз упёрся ему в переносицу. Словно двуствольное боевое ружьё, взведённое и готовое открыть огонь, с неприязнью подумал Джерри. Без сомнений, тот самый. Застреливший в декабре Брайана и Кена Каллаханов, а двумя месяцами раньше – главу клана Доу.

– Выведите его, – велел Джерри кузену Уэйну. – Я поговорю с ним с глазу на глаз. Скажи ребятам, пусть держат его на мушке.

Вслед за блондином выбравшись из охладителя наружу, Джерри в двадцати шагах от входа увидел Бланку. Она сильно изменилась за последние дни. Утратила обычную живость, осунулась, под глазами залегли тени. Даже улыбалась теперь не приветливо, весело и жизнерадостно, как обычно, а грустно и настороженно. На вопросы отвечала невпопад и зачастую забывала донести вилку до рта, так и сидела за столом, в задумчивости глядя в стену или в оконный проём. Множество раз Джерри спрашивал, что случилось, но вразумительного ответа не получал. Вызванный из августа семейный доктор подверг Бланку тщательному осмотру, потом, пожав плечами, сказал:

– Она абсолютно здорова. Полагаю, мы с вами наблюдаем попросту лёгкий сплин – у молоденьких девушек иногда такое бывает. Не беспокойтесь, господин Каллахан, через пару дней должно пройти.

Беспокоиться Джерри не перестал, но расспрашивать Бланку прекратил, а доктора попросил пожить неделю-другую в клане – так, на всякий случай.

Бланка проводила взглядом шагающего под охраной трёх июлитов Мартина Бреме, затем направилась к Джерри.

– Кто этот человек, милый? – спросила она негромко. – Мне стало страшно, когда увидела его лицо.

– Не бери, пожалуйста, в голову. – Джерри погладил девушку по шелковистым белым волосам. – Это и в самом деле нехороший человек. Полагаю, что разбойник и убийца. Однако никакой опасности он сейчас не представляет.

– Что ты собираешься с ним делать? – требовательно спросила Бланка.

– Пока не знаю, – слукавил Джерри. Оставлять убийство родственников безнаказанным он не собирался. – Возвращайся к себе, девочка, – предложил он. – Я немного поговорю с этим человеком и сразу приду. Вечером можем слетать куда-нибудь на геликоптере.

Джерри нагнулся, поцеловал Бланку в щёку и двинулся к опушке берёзовой рощи, куда охрана отконвоировала октябрита. Привалившись спиной к стволу и сцепив перед собой закованные руки, тот казался совершенно спокойным и невозмутимым.

– Вы знаете, кто я? – спросил Джерри.

Он оглянулся. Уэйн и двое охранников отошли на десять шагов, их винтовки нацелились октябриту в грудь.

– Вы забыли представиться, – насмешливо ответил пленник.

Голос у него был надтреснутый, хриплый, будто простуженный.

– Меня зовут Джеральд Каллахан. Не слыхали о таком?

– Извините, не слыхал. – Октябрит отлепился от ствола, выпрямился. – Я – Мартин Бреме, боевое кочевье позднего октября.

– Ваше имя я и так знаю. У меня к вам пара вопросов, – проговорил Джерри небрежно. – Первый: кто приказал вам застрелить здесь, в июле, господина Доу? И второй: кто приказал расстрелять июльскую дипломатическую делегацию в декабре?

Пленник не ответил и ничуть не изменился в лице. Слегка прищурившись, он невозмутимо смотрел теперь в сторону: на ряды красных палаток, шатров и сборных пластиковых домов клана Каллаханов.

– Вы меня не поняли? – переспросил Джерри. – Хотите, я повторю вопрос?

– Ни к чему, – спокойно ответил Бреме. – Отрицать вину, как я понимаю, бессмысленно?

– Правильно понимаете.

– Я солдат, – строго и внушительно сказал октябрит. – Долг солдата – выполнять приказы.

– Приказы начальства, – поправил Джерри, сделав ударение на последнем слове. – Вы уверены в том, что получили свои приказы именно от начальника?

Железный Мартин долго молчал.

– Господин Каллахан, – сказал он, наконец. – Что вам от меня нужно?

– Имя человека, отдавшего приказ.

– Извините, я его вам не назову. И отрицаю, что получал какие-либо приказы.

– Да? – Джерри усмехнулся. – По какой же причине вы тогда, оставив своё кочевье, отправились в август?

– По личному делу.

Джерри шагнул к пленному.

– Послушайте, Бреме, – сказал он жёстко. – Я догадываюсь, что вам обещали награду за труды. Вид на жительство в июне, я полагаю. Или даже в августе, с обучением в академии и присвоением офицерского звания. Забудьте об этом. Я предлагаю вам другую награду – жизнь. Вы называете имя вашего благодетеля, я оставляю вас в живых. Иначе прикажу расстрелять как убийцу.

Железный Мартин криво улыбнулся.

– Воля ваша, – сказал он спокойно. – Расстреливайте.

– Вы что же, полагаете, я шучу с вами?

Джерри почувствовал, как на него накатывают злость и ярость. Не на этого человека. Он лишь орудие, механизм, спусковой крючок со своими, особыми понятиями о долге и чести. Злость на Уотершора и на его августовских прихвостней, этот механизм запустивших.

– Я думаю, вы не шутите, господин Каллахан, – медленно и тихо сказал Мартин Бреме. – Только давайте, я повторю. Я солдат. Клянусь перед Господом, я не назову никаких имён. На ваши вопросы отвечать больше не стану, можете не трудиться их задавать.

Кровь бросилась Джерри в лицо.

– Уэйн! – рявкнул он, обернувшись к охране. – Расстрелять!

Мартин Бреме вновь не изменился в лице.

– Позвольте мне проститься с семьёй, – невозмутимо попросил он.

– Проститься… – Джерри на секунду замялся. – Хорошо. Пары часов вам хватит?

– Да, спасибо. Вполне.

– Уэйн, проводите его к семье. Через два часа выведите на Ремень и расстреляйте!

– Ну, вот и я, милая. – Джерри захлопнул за собой входную дверь пластикового бунгало. – Давай поужинаем и полетаем на геликоптере? Хочешь, я отпущу пилота и поведу сам? Из кабины вид на окрестности совсем другой, не то что из салонного иллюминатора.

Бланка не ответила. Она недвижно сидела за столом, опустив голову, и молчала.

– Ты слышала, что я сказал? – Джерри почувствовал, как его охватывает недовольство напополам с раздражением. – Могу я спросить, что с тобой случилось, в конце концов?

– Джерри, – Бланка подняла взгляд. – Садись, я должна сказать тебе кое-что.

Каллахан вздрогнул. Последняя фраза прозвучала жёстко и решительно, словно произнесла её не деликатная робкая Бланка, а некто другой, властный и бесцеремонный. Джерри опустился на стул, скрестил на груди руки:

– Слушаю тебя.

– Этот человек, – Бланка закусила губу, отвела взгляд. – Когда увидела его, я подумала, что он от… Помнишь, я говорила тебе про Ловкача? Я подумала, что Ловкач послал этого человека, чтобы тебя убить.

Джерри побарабанил пальцами по столешнице.

– Это действительно в некотором роде человек Ловкача, – подтвердил он. – И вполне возможно, что в его намерения входило устранить меня. Однако этот октябрит больше не опасен, мы вырвали ему жало.

– Джерри… – Бланка вновь потупилась и замолчала.

– В чём дело, милая? – Каллахан почувствовал, что теряет терпение. – Ты собиралась мне что-то сказать. Что-то важное, насколько я понимаю, так?

– Да, так, – проговорила Бланка едва слышно. – Неделю назад я получила приказ.

– Что? – Джерри решил, что ослышался. – Приказ? Какой приказ? От кого?

– От Ловкача. Он приказал мне быть готовой в любой момент бежать от тебя к господину Доу.

– Что-o-o?! – Джерри ошеломлённо потряс головой. – Что за чушь – что значит «бежать»? Зачем? И каким образом эта августовская крыса может тебе приказывать?

Бланка подняла голову, слёзы катились у неё по щекам.

– Он может, – сказала она медленно. – Так же, как приказал мне уйти к тебе от Ригана. Я его агент.

– Как ты сказала? – Джерри приподнялся, навис над столом, рывком вздёрнул девушке подбородок. – Повтори, что ты сейчас сказала!

– Я агент Ловкача, – безжизненно повторила Бланка. – Он заставил меня. Мои родители и брат… Он сказал, что расправится с ними, если я хоть раз ослушаюсь. И он наверняка сделает это. Он страшный человек, он…

– Подожди. – Джерри шагнул назад, лоб его пробило испариной, затряслись от ярости руки. – Получается, что всё это… Всё, что у нас было. Получается, что это никакая не любовь, а попросту грязная интрига Ловкача?

– Нет, не так, выслушай меня, прошу тебя. Поначалу так и было, но потом… Потом я…

– Что «потом ты»?! – рявкнул Джерри. – Ну, говори!

– Тебя убьют! – выкрикнула Бланка ему в лицо. – Понимаешь – убьют. Я не хотела, я знала, что ты прогонишь меня, если признаюсь. Я… Я не могла больше молчать. Это может произойти в любой день. Понимаешь, в любой! Даже завтра, даже сегодня ночью!

Джерри вскочил, ногой отпихнул стул, рванулся к выходу, пинком вышиб дверь и вылетел из бунгало наружу. Он был вне себя, впервые за всю жизнь его охватило слепое, холодное бешенство.

– Уэйн! – гаркнул Джерри.

– Да, кузен. – Уэйн Каллахан, как обычно, появился словно из ниоткуда. – Что с тобой, кузен?

– Отберёшь десять человек. Они отправляются в сентябрь, немедленно. Кочевье Генуя, третье по ходу Круга. Находят там семью Мошетти и доставляют в июль во что бы то ни стало. Любое сопротивление, любые враждебные акции со стороны кого бы то ни было подавляют огнём. Всё ясно?

– Ясно, – Уэйн Каллахан побледнел. – Кузен, могу я узнать подробности? Возможно, не стоит так торопиться, лучше подготовиться, выяснить, кто контролирует этих людей. Может быть…

– К чертям! – Джерри заколотило от ярости. – Достаточно! Я больше не желаю ни с кем церемониться. Любого мерзавца, который попытается воспрепятствовать акции – в расход! Где октябрит?

– В охладителе, кузен. Ты же позволил ему попрощаться с семьёй.

– А ну, пошли! – Джерри быстрым шагом двинулся к охладителю. Затем сорвался на бег.

– Выводи всех! – рявкнул он едва поспевающему за ним Уэйну.

– В каком смысле всех, кузен?

– В том самом. Октябрита, бабу и щенков. Расстрелять их!

– Кузен, – опешил Уэйн Каллахан. – Не надо! Подумай, прошу тебя. Женщина и дети не виноваты.

– Делай, что говорю.

На этот раз в голубых глазах Мартина Бреме не было безразличной холодности ружейных стволов.

– Когда я был в декабре, – презрительно сказал он, грудью заслонив жену и детей от выстроившейся в линию полудюжины стрелков, – мне говорили, что июль заселён не возлюбленными чадами Божьими, а отборной сволочью и мразью. Я, дурак, не верил. Теперь вижу, что декабриты были правы.

Джерри не ответил.

– Товьсь! Целься! – гаркнул он.

Шесть стволов приняли горизонтальное положение. Стрелки застыли, пальцы легли на спусковые крючки. Уэйн Каллахан закрыл глаза, затем нарочито повернулся спиной.

– Вы не сделаете этого! – выкрикнул Мартин Бреме.

Джерри вскинул руку. Ярость и ненависть раздирали его, смешивались в нём с холодным расчётом и в результате производили нечто запредельное, чудовищное, нечто, лежащее за границами добра и зла. В этот момент он сам не знал, разыгрывает ли спектакль или через секунду скомандует «Пли!».

– Постойте. – Лицо у Мартина Бреме перекосилось, налилось кровью, и задёргался, ходуном заходил на шее кадык. – Прикажите. – Голос у него сорвался. – Прикажите отпустить мою семью. Я…

Секунд пять Джерри стоял с поднятой рукой, медлил. Ярость и гнев слабели в нём, подчиняясь теснящему их расчёту. Октябрит отступил на шаг, потом неловко пал на колени, упёрся в землю скованными руками. Железный Мартин больше не был железным, он походил сейчас на жалкого, побитого палкой пса.

– Прикажите отпустить, – невнятно бормотал он. – Пожалуйста.

– Я никогда не видел человека по прозвищу Ловкач, – опустив голову, говорил Мартин Бреме получасом позже. – Я догадываюсь, что имел дело с его помощниками. Мне приказывали, я исполнял.

Джерри кивнул. Октябрит, очевидно, говорил сейчас правду.

– Каков был приказ относительно дипломатической миссии в декабре?

– Я должен был устранить обоих дипломатов, инсценировав убийство, совершённое зимниками. Я спровоцировал ссору между Кеном, Брайаном и двумя воинственно настроенными декабритами. В результате осталось четыре трупа, а я, воспользовавшись неразберихой, бежал в октябрь.

– После чего получили приказ прибыть в август?

– Да. В распоряжение человека по имени Энрике Гарсия. Возможно, это ваш Ловкач и есть.

– Не «мой», – поправил Джерри. – Это теперь «ваш» Ловкач.

Октябрит вскинул голову:

– Что вы имеете в виду?

– Вас сегодня же доставят в август, – ответил Джерри, чеканя слова. – Выдадут оружие. Прибудете по месту назначения и устраните этого человека. Как – для меня несущественно. Ваша семья остаётся здесь в заложниках. В случае успешной операции я позабочусь о вашем будущем. В случае вашей смерти позабочусь о вашей семье. Устроит?

– Куда деться, – Мартин Бреме криво усмехнулся. – Позвольте вопрос – вы действительно собирались расстрелять Марию с детьми?

Джерри в задумчивости поскрёб в затылке. Он не знал ответа.

– Отложим разговор до вашего возвращения, – решил он. – Я велю снарядить вас в дорогу.

«Выходит, я стал душегубом, – напряжённо думал Джерри. – А может, и был им, только случая убедиться в этом не представлялось. Как только дело коснулось собственной шкуры, оказалось, что все методы хороши».

События сегодняшнего дня выбили Джерри из равновесия, и сейчас он тщетно пытался сосредоточиться. Мысли скакали, прыгали. Не желая задерживаться на одном каком-либо предмете, ускользали и сбивались на другой.

Что же теперь делать с Бланкой? Он привязался к ней, что говорить. А оказывается, Бланка была всего-навсего игрушкой в руках этого августовского паука, уотершоровского прихвостня. Да, но Бланка призналась в этом. Не из-за выгоды и не из боязни за жизнь родни. Призналась из-за него, Джерри. Только кто знает, не стоит ли за признанием очередная интрига. И кто знает, можно ли Бланке теперь доверять.

Джерри выругался вслух. «Не думай о Бланке, – приказал он себе. – С ней ты разберёшься после. Думай о Ловкаче и Уотершоре, вот что сейчас главное». Удастся ли Бреме устранить Ловкача? Можно было бы послать ему в подмогу боевиков. Ворваться в август, в открытую атаковать, перебить охрану и нашпиговать мерзавца свинцом. Это означало бы открытую войну кланов – Каллаханы против Уотершоров. Тогда как к убийству, совершённому октябритом, Джерри Каллахана надо ещё привязать. Убийство… Он никогда не думал, что пойдёт на такое. Подлое, чужими руками, исподтишка.

«Собаке собачья смерть, – принялся уговаривать себя Джерри. – Ты лишь воспользовался теми же методами, которые практикуют они». «Это не оправдание, – властно заявила совесть, – так оправдываются трусы. Те, которые боятся заглянуть правде в глаза».

Джерри потряс головой, нашарил в кармане сигареты, выбил из пачки одну, прикурил и выпустил дым в потолок. Сосредоточься, в который раз велел он себе. Сейчас тебе не до совести. Сейчас надо попытаться просчитать, в чём интрига.

Итак, Ловкач отдаёт Бланке приказ бежать к Доу. Зачем? Шпионить за сопляком, так же, как она шпионила за ним самим? Нелогично, за Доу нечего и шпионить, он и так как на ладони. Тогда остаётся вариант, что сопляк об этом Ловкача попросил. Или поставил тому условие в сделке, недаром он пытался за Бланкой ухаживать. Но тогда выходит, что Ловкач и молодой Доу сделку эту заключили. Абсурд.

Каллахан вновь тряхнул головой. Картина не складывалась. Какую сделку может заключить Ловкач, за спиной которого стоит Уотершор, с Доу? Если только не предположить… У Джерри внезапно похолодело в груди. Если только не предположить, что Ловкач решил сыграть на стороне Доу против всех остальных.

Джерри вскочил и заходил по помещению. Если допустить, что эти двое в одной упряжке, то концы сходятся. Ловкач проводит комбинацию, устраняет ключевые политические фигуры и подсаживает наверх Доу. Сейчас для этого единственный подходящий момент. Армия оттянута в весну и ослаблена, переворот можно осуществить малой кровью. Доу, в свою очередь, приближает к себе Ловкача, и они делят на двоих власть в остановившемся мире.

Ерунда, воспротивился рассудок. Мальчишка идеалист и донкихот. Он не пошёл бы на это. Он…

Ещё как пошёл, понял Джерри мгновение спустя. Пошёл точно так же, как он сам сегодня, когда припёрли к стене. Принципы, благородство, честь отступают, когда на карту ставится собственная шкура.

– Нет, ну каков сопляк! – раздражённо произнёс Джерри вслух. – И что мне теперь со всем этим делать? Если, конечно, мои рассуждения не параноидальный бред.

На вопрос помешал ответить зуммер радиотелефона.

– Вы уже в курсе? – В голосе Дэвида Самуэльсона явственно слышались истерические нотки.

– В курсе чего? – спросил Джерри спокойно.

– Мне только что сообщили, – зачастил Бухгалтер. – Несколько часов назад погиб Гэри Уотершор. Убит группой неизвестных, стреляли в спину. Вы понимаете, что это значит?

Джерри разжал ладонь. Трубка радиотелефона выпала и покатилась полу.

– Это кто-то из нас! – истерил теперь под ногами Бухгалтер. – Вы слышите? Это сделал один из нас!

Джерри пинком зашвырнул трубку под кровать. Сколько у него осталось? Час, полтора? Может быть, и того меньше. Следующий на очереди – он, вопрос лишь в том, каким образом произойдёт покушение.

Джерри выставил плечом входную дверь и выскочил на крыльцо.

– Уэйн! – заорал он во всю силу своих лёгких. – Общая тревога! Поднимай всех! Всех, кто может держать оружие. Уводите женщин и детей, быстро, немедленно!

С минуту Джерри стоял, оцепенело наблюдая за разворошенным муравейником. Уэйн Каллахан, как всегда, оказался на высоте. Он умудрялся поспевать всюду. Короткий приказ, и пятеро автоматчиков выдвинулись к югу и залегли, перекрыв направление к Ремню. Ещё приказ, и другая пятёрка, рассыпавшись веером, порысила на восток. Команда, и стайки женщин и детей под охраной вооружённых мужчин потекли на север, прочь от Ремня и от расположения клана Доу.

Бланка, внезапно осознал Джерри. Секунду он колебался, затем бросился к её бунгало. Бланка недвижно лежала на постели лицом вниз, плечи её тряслись, распущенные волосы доставали до пола.

– Собирайся! – рявкнул Джерри. – Быстро! Дорога каждая секунда.

В этот момент на востоке ухнуло, и началась пальба. А мгновение спустя автоматные очереди отозвались на западе и на юге. Джерри метнулся, ухватил перепуганную, навзрыд ревущую Бланку за руку, сдёрнул с постели и поволок за собой.

– Доу! – подскочил к порогу кузен Уэйн. – Нас атакует клан Доу, и банда каких-то ублюдков наступает от Ремня.

Джерри застонал от бессильной ярости. Дай он себе труд задуматься хотя бы часом раньше. Не отправь он людей в сентябрь и в август. Не…

– К вертолёту! – перекрывая звуки пальбы, взревел Джерри и, волоча Бланку за руку, побежал на север, туда, где на лесной поляне застыл геликоптер. На ходу обернулся: стрельба со всех направлений усилилась, клану Каллаханов наступал конец.

Пули со свистом прошли над головой и сгинули. Втянув голову в плечи и не отпуская девичьей руки, Джерри нёсся к геликоптеру. Они достигли машины, когда автоматные очереди на юге захлебнулись и смолкли, а вслед за ними оборвалась пальба и на западе. На востоке клан ещё огрызался, отстреливался, там умирали последние защитники. Джерри рванул дверцу салона, забросил Бланку вовнутрь и метнулся к кабине. Подтянулся на руках, рухнул в пилотское кресло. Человек пять, отстреливаясь и прикрывая друг друга, перебежками двигались к вертолёту. Джерри завёл машину, скрежеща зубами, заставил себя ждать, не обращая внимания на впивающиеся в обшивку пули. Вот добежал и головой вперёд нырнул в салон Патрик Каллахан. Верзила Рич выпустил последнюю очередь, отбросил автомат, прыжком закинул в дверной проём своё мускулистое, тренированное тело.

– Уэйн! – в отчаянии заорал Джерри. – Уэйн!

Пуля догнала кузена на перебежке. Уэйн споткнулся, сунулся на колени. Рыча от натуги и боли, развернулся, выпустил в атакующих очередь. Запрокинулся и рухнул навзничь.

– Сволочи! – Джерри рванул штурвал, геликоптер взмыл в воздух и, набирая высоту, устремился на восток. Внизу и справа по ходу горел клан Риганов.

Его тоже, понял Джерри, намертво стиснув зубы. Правительству республики Терра пришёл конец.

Джерри приземлил геликоптер на территории последнего, замыкающего кочевья июня. Мужчины, все до единого, были мобилизованы и воевали сейчас в апреле. Канистры с автомобильным бензином таскали на борт злые, едва скрывающие неприязнь и гнев июнитки.

Джерри выпрыгнул из кабины, просеменил вдоль борта и заглянул в салон. Бланка дрожала, забившись в угол, упрятав лицо в ладони.

– Успокойте её, – бросил Джерри братьям. – Ещё не всё потеряно, у нас есть шанс.

– Что за шанс? – выдохнул, подавшись вперёд, Патрик Каллахан.

– Армия. Командующий убит, я займу его место. Ещё посмотрим, ещё поглядим, кто кого.

Час спустя геликоптер поднялся в воздух и, кашляя заправленными автомобильным бензином двигателями, потянул в апрель.