Ромб

Гелприн Майкл

«Достигнув городских предместий, антиграв сбросил скорость и пошел на снижение.

– Рекомендую посетить… – привычно начал пилот.

Он оборвал фразу на середине. Четверо пассажиров не походили на неопытных туристов, которым можно запросто всучить купоны казино или ночных клубов. Впрочем, на опытных туристов они не походили тоже. Пилот поморщился: за многие годы, что гонял антиграв из космопорта в столицу, он научился безошибочно определять размеры чаевых и комиссионных. От этой четверки следовало ожидать конфетный фантик. Пилот бросил в салон беглый взгляд. Строгие, сосредоточенные лица у всех четверых. Неброская одежда. Бесстрастные, словно смотрят в никуда, взгляды. И широкий серебристый обруч, стягивающий лоб, – у каждого. Жлобы окольцованные, с неприязнью подумал пилот, отвернувшись от пассажиров…»

 

Отпуск

Достигнув городских предместий, антиграв сбросил скорость и пошел на снижение.

– Рекомендую посетить… – привычно начал пилот.

Он оборвал фразу на середине. Четверо пассажиров не походили на неопытных туристов, которым можно запросто всучить купоны казино или ночных клубов. Впрочем, на опытных туристов они не походили тоже. Пилот поморщился: за многие годы, что гонял антиграв из космопорта в столицу, он научился безошибочно определять размеры чаевых и комиссионных. От этой четверки следовало ожидать конфетный фантик. Пилот бросил в салон беглый взгляд. Строгие, сосредоточенные лица у всех четверых. Неброская одежда. Бесстрастные, словно смотрят в никуда, взгляды. И широкий серебристый обруч, стягивающий лоб, – у каждого. Жлобы окольцованные, с неприязнью подумал пилот, отвернувшись от пассажиров.

– Приятного отдыха, – пожелал он, стоило машине приземлиться на посадочную площадку у здания аэроулья.

Никто из пассажиров не ответил. Один за другим они протиснулись сквозь выходную дверь. Последний на миг задержался в проеме, небрежно бросил в пневмоприемник пластиковый жетон. Пилот понимающе кивнул: он не ошибся, чаевыми здесь и не пахло. Жетонами рассчитывались служащие федерации – чиновники, вояки, полицейские и прочие малоперспективные по части нажиться на них дармоеды. Пилот вздохнул и вызвал диспетчерскую – теперь ему предстояло промаяться полдня в ожидании новых клиентов.

Двигаясь в затылок друг другу, четверо пересекли забитую летательной техникой площадку и достигли подножия аэроулья. Молча обменявшись рукопожатиями, разошлись в разные стороны.

Утруждать себя выбором отеля Юг не стал, а попросту направился к первому попавшемуся.

– Номер на четверых, пожалуйста, – улыбнулся он клерку за регистрационной стойкой.

– Конечно, сэр. Желаете стандартный или, может быть, оверстандарт? Имеются также люксы.

Юг на секунду помедлил с ответом. Вопрос требовал обсуждения с остальными, и он коснулся пальцем перетягивающего лоб серебристого обруча в районе виска.

– Похрен, – выразил мнение о номере Восток.

– Пожалуй, и мне, – поддержал Запад.

Север не отозвался. Юг вдавил обруч в висок чуть сильнее, увеличив уровень пси-связи с Севером до сорока процентов от максимального. Понимающе хмыкнул – тот уже вовсю любезничал с фигуристой блондой на фоне барной стойки, а значит, от обсуждений внутри ромба воздерживался.

– Будьте любезны, люкс, – вежливо попросил клерка Юг.

Был Юг родом с Пенелопы, захудалой планеты в системе Эпсилон Индейца, шестой от светила. Еще был он чернокож, коренаст и плечист. А также добродушен, улыбчив и абсолютно, едва не патологически бесстрашен. Называть боевой квартет ромбом предложил он. И он же добровольно взял на себя роль формального лидера. Фактического лидера в ромбе не было. Так же, как не было его в любом элементарном подразделении группы «Пси», будь то квартет, дуэт или трио. Объединяться в более многочисленные образования Уставом группы запрещалось – риск от потери звена перевешивал преимущества от слияния.

Юг бросил на регистрационную стойку кредитный жетон и направился к пневмолифту. Люкс на сотом этаже оказался огромным. И роскошным, не в пример какой-нибудь задрипанной адмиральской каюте на флагмане. Юг добродушно осклабился, подмигнул своему отражению в зеркальном потолке – номер ему понравился. Деньги ромб предпочитал попусту не тратить, однако отпуск случается не каждый год, поэтому иногда позволить себе кусочек роскоши было делом допустимым. Хотя, по большому счету, особой разницы, где спать, нет. Им вчетвером приходилось и на деревьях в набитых хищниками джунглях, и в гиблом болоте по уши в грязи.

Север щелчком пальцев подозвал бармена.

– Стакан апельсинового сока, – велел он.

– А мне ты не хочешь заказать выпить, красавчик? – надула губки девица.

Север невозмутимо ее оглядел. Ему, рослому сутулому блондину, с грубым вытянутым лицом, перебитым носом и обезобразившим левую щеку шрамом, обращение «красавчик» подходило как волку галстук.

– Обойдешься, – сказал он и залпом осушил стакан с соком. – Не люблю пьяных шлюх.

Душой Север не покривил, а точнее, покривил лишь частично. Ему самому степень опьянения будущей партнерши была до звезды. Восток, однако, к подобным вопросам относился щепетильно, и его вкусы приходилось учитывать. Не говоря уже о Западе, которому минимального десятипроцентного уровня пси-связи хватало, чтобы блевануть от платной любви с не слишком ухоженной девкой.

В этот момент в сознание Севера нанес визит Юг. Понимающе хмыкнул, молчаливо одобрил блондинистую кандидатуру и ушел на минимальный уровень.

– Сколько? – осведомился у девицы Север и увеличил уровень пси-связи с Востоком и Западом до половины от максимального.

– Тридцать монет в час, красавчик.

«Нормально», – одобрил Восток.

«Фу, – укоризненно отозвался Запад. – Мог бы найти и что-нибудь поприличнее. Ладно-ладно, давай, стерплю».

– Пойдем, – кивнул блондинке Север. – И вот что: еще раз назовешь меня красавчиком, накачу в рыло.

Восток толкнул дверь ближайшего заведения, уселся за столик, подпер кулаком подбородок и закрыл глаза. Уровень пси-связи с Севером был выставлен на максимальный, а значит, они сейчас представляли собой единое целое. Максимальный уровень не напрасно называли слиянием, иногда добавляя прилагательное «полным». Мысли Севера, вплоть до самых тайных, его малейшие ощущения, все его знания и умения стали достоянием обоих. Можно было подключить и Юга, но Восток делать этого не стал: в конце концов, секс – занятие где-то даже интимное, так что Север сейчас делил себя с двумя напарниками, но порознь.

– Вам нехорошо, сэр?

Восток скривил смуглое, тонкогубое лицо, затем разлепил глаза и оделил официанта коротким взглядом. Этого хватило: официанта будто унесло ветром. Восток вновь смежил веки. Когда-то, очень давно, еще до вступления в ромб, у него было имя. Древнее, из тех, что носили этнические корейцы. Имя перестало быть частью сущности Востока. Так же, как за ненадобностью утратили имена его напарники. Каждый из четверых ощущал себя прежде всего вершиной ромба – точкой, в которую сходятся стороны и диагонали. Имя «Восток» сущность такой точки, ее свойства и положение в ромбе описывало идеально.

Следующие полчаса Восток просидел недвижно, отдавшись ощущениям от соития. Сейчас он не был личностью, индивидуального в нем не осталось, он был частью Севера, а тот – частью его самого…

Север напрягся, затем зашелся рыком в оргазме. В то же мгновение оргазм обрушился на Востока, сотряс его, вырвал из глотки стон. Восток вцепился в столешницу, с полминуты сидел, бороздя ее ногтями. Затем шумно выдохнул, поднялся и двинулся на выход.

Запад, преодолевая брезгливость, шагал вдоль галереи местного художественного музея, помпезного и вычурного, как и весь город, развлекательная столица галактического сектора.

Сейчас уровень пси-связи с напарниками был ослаблен до минимального. Этого, однако, хватало: волны похоти и вожделения, запахи секреции и издаваемые блондинкой звуки накатывали, вызывая слабость и тошноту. Иногда Запад завидовал остальным – им оба последних ощущения были неведомы.

Вне ромба принять Запада за десантника было непросто. Невысокий, узкоплечий, тонкий в кости, с меланхоличным мечтательным выражением лица, он скорее походил на безобидного гуманитария. Собственно, он и был когда-то гуманитарием. В отличие от выросших в нищих семьях и в медвежьих углах Галактики напарников, Запад родился на Земле и нужды не знал. В федеральную армию завербовался на спор, из принципа, не доучившись в престижном университете. И заявление в десант, куда отбирали лучших из лучших, подал тоже на спор, хотя напрочь не верил, что у него есть шансы туда попасть. Спор будущий Запад выиграл, когда выяснилось, что наряду с весьма средними физическими данными и низким коэффициентом брутальности у него есть редкостное свойство, присущее лишь немногим. А именно крайне широкий спектр психологической совместимости и уникальная способность к адаптации в коллективе вплоть до слияния. Военнослужащих с подобными свойствами были считаные единицы, они и составляли боевую группу «Пси» – элиту в элите, которой традиционно считались космодесантные войска.

Запад вспомнил, как выворачивало его в первый раз, через месяц после имплантации пси-обруча, в начале двухгодичной притирки. Восток на пару с Севером тогда завалились в бордель, Юг, несмотря на строгий запрет на употребление алкоголя, выдул бутылку пива, и началось… Беречь и опекать друг друга тогда еще не стало для них первой необходимостью, взаимной деликатности они еще только учились, пси-связь не впиталась еще в плоть и кровь. Воспоминания о том дне были ужасны. У всех четверых…

Север рассчитался, наконец, с блондинкой. Слабость и дурнота ушли. Запад облегченно вздохнул, утер со лба испарину, выбрался из музея и двинулся куда глядели глаза. Город жил и дышал. Он вгрызался постройками в небо. Он оглушал разноголосицей. Слепил непомерной, разнузданной роскошью. Манил доступностью всех изобретенных человечеством удовольствий.

– Травку, сэр? Имеется отличный полынник с Демосфены, оранжевый мак с Новой Геи, дурман-камыш с Эвридики…

– Желаете девочку, господин? Или двух? Или, может быть, мальчика?

– Полное погружение! Попробуйте полное погружение…

– Омары с Тефиды. Запеченные колибри с Урании. Плоды с Гимерота. Только в нашем ресторане, сэр!

Запад, игнорируя сводников и зазывал, одолел центральные кварталы и выбрался в жилую часть города. Перекусил в бистро, посидел в шезлонге под пальмами, поплавал в открытом бассейне с проточной водой. Забрался в беспилотный глайдер, взмыл над городом. С полчаса наслаждался полетом, затем приземлил машину на окраине и побрел в парк. Был парк мрачный, неухоженный и безлюдный. И безмолвный, если не считать редкого карканья невидимых в ветвях птиц.

– Эй, приятель!

Запад обернулся через плечо: его догоняли четверо рослых расхристанных молодчиков. Через секунду вынырнули из кустов на парковую аллею и преградили дорогу еще трое. Туристические путеводители пестрели предупреждениями об опасности для жизни при посещении периферийных районов. Вникать в предупреждения, впрочем, ромб не стал. Опасность для жизни была частью работы, а значит, делом привычным.

– Что надо, парни? – небрежно осведомился Запад.

– Сейчас растолкуем, – пообещал ближайший молодчик. – Бумажник носишь? Доставай. И часы снимай, живо! И обруч с башки.

– Извините, он не снимается, – вежливо ответил Запад и коснулся пальцем виска.

Мгновение спустя его индивидуальность исчезла. Сейчас перед парковой бандой стоял не субтильный, безобидного вида паренек, а ромб – элитное боевое подразделение космического десанта.

Накачанный бородач, по всей видимости главарь, дернулся, нутром почуяв опасность. Определить ее источник главарь, впрочем, не сумел.

«Тянуть время, оружия не применять», – осознал Запад коллективный приказ. Приказ не исходил ни от кого из напарников, да и напарников больше не было. Их место занял единый организм названием ромб. Именно он оценил шансы и нашел их недостаточными.

– Б-бумажник, – запинаясь, промямлил Запад. – П-пожалуйста, без проблем, н-не волнуйтесь.

Он сунул руку за пазуху и завозился там, неразборчиво бормоча себе под нос.

– Быстрее, гнида! – вызверился на Запада главарь.

– Да-да, секундочку. Куда же он запропастился?

Троица за спиной приблизилась и дышала теперь в затылок. Потеряв терпение, шагнул вперед главарь.

– Вот, пожалуйста. – Запад извлек, наконец, из-за пазухи бумажник и протянул главарю. – Вам еще часики, да? Подождите, сейчас сниму.

Сзади метнулась тень.

«Бей!» – взревел ромб у Запада в голове.

Он мотнулся в сторону, рывком ушел от удара в затылок и, крутанувшись на месте, всадил ногой главарю в живот, левой рукой снизу в челюсть, а правой – в солнечное сплетение.

Юга слияние застало за рулеточным столом в казино, где он играл по маленькой, перебрасываясь ленивыми шутками с крупье. Юг вскочил. Посетители шарахнулись в стороны: на их глазах добродушный увалень и весельчак исчез – на его месте материализовался боец и воин. Юг отшвырнул крупье и бросился к ближайшему выходу. Ногой вышиб дверь, вырвался из казино наружу. В десяти метрах дожидался клиентов пассажирский аэрокар. Юг покрыл это расстояние в четыре прыжка, за ворот выдернул из кабины пилота и пятым прыжком замахнул на его место. Аэрокар свечой рванул в небо и, наращивая скорость, устремился на зюйд-вест.

Боль от страшного удара в лицо настигла Юга на полпути к цели. Следом сгусток боли взорвался в животе и пошел гулять по ребрам. Юг, стиснув зубы, терпел. Понизить уровень пси-связи никому в ромбе даже в голову не пришло – сейчас избиваемому Западу было необходимо и бесстрашие Юга, и отчаянная злость Востока, и дерзкое хладнокровие Севера.

Аэрокар на бреющем прошел над опушкой парка, взревел двигателем и, цепляя днищем за верхушки деревьев, сбросил скорость. Юг вырвал штурвал на себя. Ломая ветки парковых сосен, аэрокар пошел вниз. Он еще не коснулся земли, когда Юг выскочил, перекатился и вымахнул на аллею.

Семеро молодчиков разом бросили месить ногами катающегося по земле Запада и развернулись к Югу, тем самым дав ромбу передышку от терзающей тела боли. Юг на мгновение замер. Этого мгновения ромбу хватило, чтобы оценить обстановку.

Восток был уже на подлете, до его появления оставалось минуты полторы. Север запаздывал. А рослый бородач вместо ожидаемого бандитского ножа или кастета сжимал в кулаке вороненую рукоятку от шестнадцатизарядной «Осы».

– Чего надо, черножопый? – наведя на Юга ствол, ухмыльнулся бородач.

Юг не ответил. Он даже не осознал, что вопрос обращен к нему. Вместо него оскорбление принял на себя ромб, хладнокровно оценил опасность, взвесил шансы и отдал приказ:

«Гаси!»

Юг качнулся вправо и вскинул руку. Сработавшая пружина вышвырнула портативный игольник из подмышечной кобуры и подала его вдоль предплечья в кулак.

Юг спустил триггер. Каленый металлический стержень вошел бородачу в лоб.

Пять секунд спустя парковая аллея опустела. Еще через две минуты Юг с подоспевшим Востоком погрузили Запада в аэрокар. Вкололи ампулу с обезболивающим, и ромб, наконец, распался.

К вечеру четверка в полном составе прибыла на космодром. Погрузилась на ближайший рейсовый транспланетник и убралась прочь. Запад так и не пришел в себя – на борт его внесли на руках.

– Накрылся отпуск, – посетовал Север.

– Похрен, – философски отозвался Восток. – Бывает.

Юг кивнул, соглашаясь. Бывает, не о чем говорить.

 

База

Дюжий десантник звероватого вида отхлебнул из кофейной чашечки, поморщился и толкнул локтем соседа.

– Не нравятся мне психари, – сказал он и кивнул на потягивающего апельсиновый сок Севера. – Носы шибко дерут.

– Брось, Задира, не связывайся, – подначил его собеседник и потянулся за десертом. – Их лучше обходить стороной.

– Стороной? – привычно завелся Задира. – Этих хилков?

В обеденные часы в кафетерии было людно, как обычно, когда военные действия в секторе не ведутся, революции и восстания подавлены и воякам настала пора безделья.

База боевой космической эскадры «Конунг» дрейфовала в межзвездном пространстве, полностью укомплектованная персоналом. Это означало, что на базе бьют баклуши пять тысяч человек всех связанных с космосом военных профессий. Пятьсот десантников столовались отдельно, в спецкафетерии. Группе «Пси» в спецкафетерии выделялись спецстолы. Вот они, как правило, пустовали – «психарей» было ничтожно мало.

Десантник, которого сосед по столику назвал Задирой, поднялся. Прокосолапил через зал и опустился на телескопический табурет напротив Севера.

– Здорово, урод, – сказал Задира, прищурившись и вывалив на стол кулаки. – Шибко мне твоя рожа не нравится.

Север поперхнулся соком. Закашлялся. Явственно задрожали руки. В юности он считал себя трусом оттого, что не умел скрывать страх. Пытаясь его преодолеть, Север дрался на кулаках и ножах, один выходил против троих, его резали, били, уродовали…

– Мне она самому не нравится, – не сумев преодолеть дрожь в голосе, сказал Север.

Задира осклабился.

– Сдрейфил?

Север коснулся пальцем виска.

«Проблемы?» – коротко спросил Юг.

«Пока еще нет. Но возможны».

Юг довел уровень пси-связи до максимального. Дрожь в руках у Севера унялась. Страх ушел.

«Уже на подходе», – подключился Восток.

Запад отлеживался после отпускной драки в госпитале и сейчас спал. Ромб перестроился в режим «треугольник» – с пониженным общим уровнем интеллекта и замедленной реакцией. Тем не менее, чтобы справиться с одиночкой, треугольника хватало с лихвой. Независимо от того, что собой представлял этот одиночка.

– Так что, сучонок, сдрейфил? – повторил Задира. – Козел…

Он осекся. Что-то вдруг изменилось в облике визави. Задира, спроси его, вряд ли сказал бы, что именно. Но то, что этот уродливый, с косым шрамом на щеке и перебитым носом блондин внезапно стал опасен, десантник ощутил шкурой.

– Ладно, хрен с ним, – примирительно сказал Задира. – Пойду.

О «психарях» он был наслышан, но заводился с ними впервые и потому не знал, что сдавать назад уже поздно. Конфликты ромб решал кардинально – так, чтобы у них не осталось шанса вспыхнуть по новой.

– Не спеши, – глядя Задире в глаза, попросил Север и хладнокровно добавил: – Мешок с говном.

Задира, наливаясь кровью, поднялся из-за стола. Север встал на ноги вслед. Он был на полголовы ниже и раза в полтора у́же в плечах.

Трое десантников за общим столом вскочили.

– А ну, дайте им место! – метнулся от дверного проема в центр зала Восток.

Ощущение опасности, которое секунду назад поймал Задира, обрушилось теперь на его приятелей.

– Ладно, парень, – буркнул тот, что стоял к Востоку ближе других. Он опустил глаза и шагнул назад. – Пускай схлестнутся.

Задира без замаха саданул кулаком снизу вверх. Такой удар, придись он человеку с комплекцией Севера в подбородок, отправил бы того в глубокий нокаут. Кулак, однако, поразил пустоту. Задире показалось, что противник попросту исчез с того места, где мгновение назад находился. Больше Задире не удалось осознать ничего. «Психарь» высоко выпрыгнул, и Задиру смело. Его никогда не били четырьмя конечностями одновременно, он даже не подозревал, что такое возможно. Север опустился, спружинив, на ноги и в ту же секунду крутанулся на месте. Новый шквал ударов поднял Задиру в воздух и опрокинул навзничь, приложив затылком об пол.

Север застыл, коснулся пальцем виска. Он даже не запыхался.

– Уносите, – хладнокровно бросил Север ошеломленным приятелям нокаутированного.

– Кэсомун!

Восток вздрогнул, медленно обернулся. Именем, которое дала при рождении мать, его не называли вот уже восемь лет. С тех пор, как вступил в ромб.

– Чжан, – едва слышно прошептал Восток.

Чжан был ему братом, младшим. Когда тринадцатилетний Кэсомун сбежал из дома, тому еще не сравнялось одиннадцати.

Они обнялись, с минуту стояли недвижно.

– Я думал, ты умер или погиб. Ни одной весточки за пятнадцать лет.

Восток почувствовал, что краснеет от стыда. Все эти годы он старательно пытался стереть из памяти родину, семью, друзей – всех.

– Прости, – сглотнув слюну, пробормотал Восток. – Как они? Мама, отец, сестры. И как ты здесь оказался?

– Завербовался в армию, когда умерла мама.

Восток застыл.

– А остальные? – хрипло спросил он.

– Был плохой год. Отец ушел. Девочки умерли с голоду.

Восток почувствовал, будто ему клещами стиснули сердце, затем отпустили и ввалили под дых. Он оттолкнул брата, отшатнулся к стене, задохнулся перехватившим вдруг горло спазмом.

– Кэсомун…

Восток, хватая воздух распяленным ртом, вскинул руку к виску, выплеснул горе, разделил его на четверых. С шумом выдохнул, затряс головой. Мгновение спустя ему стало легче.

– Как же так, Кэсомун, – растерянно говорил Чжан два дня спустя. – Я много слышал о группе «Пси». Но даже и представить не мог, что… Ты же, получается, как бы уже не ты.

Восток задумчиво потер подбородок.

– Не знаю, как объяснить тебе, – сказал он. – Я по-прежнему человек. Но не только. Я еще и часть более сложного, умелого и цельного организма.

– Организма?! – повторил Чжан ошеломленно. – Эти трое парней, они ведь тебе никто. Извини, я хотел сказать, что у них все по-другому, они не такие, как ты, не похожи на тебя, они…

– Они и не должны быть похожи, – прервал Восток. – Они как раз наоборот. Подразделения «Пси» подбираются так, чтобы звенья дополняли друг друга. Понимаешь, мне необязательно читать книги, да я и не читал ни одной с детства. Но я знаю все, что когда-либо читал Запад. И все, чему его учили в школе, потом в университете, откуда он удрал. Я ни черта не боюсь, как Юг, и, как он, умею от души смеяться и от сердца плакать. Я могу быть неприхотливым, циничным и грубым, как Север, и на ножах драться, как он. А они умеют то же, что могу я. К примеру, каждый из нас снайпер, потому что я стреляю без промаха. И потом…

Восток замолчал. Нет смысла, подумал он. Нет смысла рассказывать этому человеку, которого когда-то называл братом, что означает слияние. Он не поймет.

– Не понимаю, – подтвердил мысли Востока брат. – Ведь эти трое ежеминутно, ежесекундно знают, где ты, знают, что ты думаешь, что делаешь и что собираешься делать. Они могут подглядывать за тобой, подслушивать…

– Они и сейчас видят нас. И слышат все, что мы говорим, – усмехнулся Восток. – Пси-связь существует постоянно с того момента, когда была установлена. Ее можно только ослабить или усилить до слияния. Или… – Он вновь осекся и замолчал.

Еще пси-связь можно было покалечить, выведя из строя звено. А вместе с ней калечились и уцелевшие звенья. Бывало, что калечились до смерти.

– Я, кажется, понимаю, – медленно проговорил Чжан. – Ты хочешь сказать, что это на всю жизнь?

Восток не ответил. До конца контракта осталось семь лет. Он не знал, что будет после. Не хотел думать об этом, так же как не хотел думать о том, что будет, если одного из них убьют. Армейские психологи и нейрохирурги говорили, что будет реабилитация. Возможно, длительная. Возможно, сопряженная с заменой звена. Десантники же считали по-другому. Никто из тех, кого Восток знал, ни разу не видел восстановленное пси-подразделение. Зато как хоронили половину дуэта через полгода после гибели другой половины, десантники видели не раз. И как двоих в трио через год после смерти третьего.

– Почему? – Девушка в белом халате прильнула к Западу, прижалась грудью к предплечью. – Почему у таких, как ты, нет имени?

Запад молчал, глядя на бутафорский сад сквозь прозрачную переборку.

– У меня был парень, – сказала девушка. – Два года назад, едва я получила лицензию медицинской сестры. С обручем на голове, как и ты. Его звали Уно. Я думала, это настоящее имя.

– И что?

– Он говорил, что любит меня. Говорил, что ему стало можно любить.

– Понятно, – кивнул Запад.

– Это тебе понятно. – Девушка прижалась теснее. – А я не понимала тогда. Уно объяснял, что, пока был жив Дуал, он не мог, не имел права любить.

Запад снова кивнул. Он тоже не имел права. Сношаться, совокупляться, трахаться – да. Но не любить. Его передернуло, в который раз он представил любовь на четверых.

– Что сталось с Уно? – спросил Запад.

– Мы прожили вместе полтора месяца. Он орал по ночам, звал этого своего Дуала. Даже когда… – Девушка замялась. – Даже когда обнимал меня. Потом он умер – покончил с собой. Любовь умерла вместе с ним. Я тебе нравлюсь?

Запад повернулся к ней лицом, обнял за плечи, запустил ладони в шелковистые каштановые волосы.

«Сейчас, сейчас, – заторопился в его сознании Юг. – Мы глотнули снотворного, уже ложимся, через десять минут будем спать, только не волнуйся».

Запад медлил. Этой ночью он будет один. А завтра утром все, что у него было, станет достоянием остальных. Против их воли, против желания, деликатность в интимных вопросах с пси-отношениями не совместима.

Запад коснулся виска, слился с Севером, зачерпнул душою цинизма. Отстранил девушку.

– Нет, – грубо отрезал он. – Ты не в моем вкусе.

 

Захват

– Выработка здесь. – Офицер навел фокус на крашенную бежевым зону на голографическом глобусе. – До бункера отсюда километров пять, если по прямой.

Юг вгляделся в экран. Трехмерная проекция астероида на нем напоминала футбольный мяч, разрисованный акварелью.

– Бункер здесь. – Глобус на экране повернулся на сто восемьдесят градусов. – Заложников, предположительно, содержат от него неподалеку. К бункеру сходится десяток туннелей. Вам надо пройти по одному из них…

– Понятно. – Юг, скрестив на груди руки, расслабился.

В ориентировании на местности он был не силен, в стратегии тоже. План операции сейчас с офицером обсуждал слившийся с Югом Запад.

Астероид основного пояса в системе беты Водолея неделю назад подвергся атаке из космоса и был захвачен. Предположительно, корсарами, с которыми федералы с переменным успехом воевали вот уже четвертое столетие. Из трех дислоцированных на астероиде пушечных батарей огонь по атакующим открыла всего одна. Точечным залпом она была подавлена, фотонные орудия остальных двух не произвели ни единого выстрела. В оборонной инфраструктуре астероида у корсаров явно был свой человек.

Погрузить руду с платиновых выработок захватчики, однако, не успели – федералы оказались расторопнее, и сейчас околоастероидное пространство блокировали три боевые эскадры.

– Отвлекающая атака начнется завтра в полдень по бортовому времени, – подвел итог офицер. – Атака будет с солнечной стороны и продлится два с половиной часа. Три десантных группы за это время должны успеть высадиться на теневой стороне и уйти под поверхность грунта. Дальше по обстоятельствам. С лидерами остальных групп я вас сейчас познакомлю. Вопросы?

Юг отрицательно покачал головой, и глобус с экрана исчез, сменившись изображением курносого русого крепыша с таким же, как у Юга, перетягивающим лоб обручем.

– Боевой квартет космической эскадры «Викинг», – представил группу крепыш. – Состав: Аз, Буки, Веди, Глаголь. Надерем им задницы, психари?

Юг осклабился.

– Юг, Север, Запад, Восток, – представил он ромб в ответ. – Боевой квартет космической эскадры «Конунг». Как пить дать надерем.

Крепыш подмигнул, и его изображение с экрана стерлось, сменившись новым.

«Вот это номер», – присвистнул в сознании Юга Север.

С экрана улыбалась Югу черноволосая и черноглазая девушка. Вороная челка падала на лоб, наполовину скрывая обруч и доставая до бровей.

– Боевое трио эскадры «Берсерк», – звонким голосом отчеканила девушка. – Состав: Альфа, Бета, Гамма.

Юг растерянно заморгал. О том, что в «Пси» есть женские подразделения, никто в ромбе не знал.

– Что, воды в рот набрал? – рассмеялась с экрана девушка. – Эй, Бета, Гамма! Как вам нравится этот молчун, психачки?

В том месте, где тоннель поворачивал, Север замер. Секунд пять подождал, давая подтянуться остальным. Задействовал вмонтированные в рукав боевого костюма приборы.

По туннелям, выработанным шахтам и штольням они продвигались вот уже пятый час. До бункера, в котором были сосредоточены терминалы от астероидных управляющих систем, оставалось несколько сотен метров. До новой отвлекающей атаки – два с половиной часа. Противник пока ничем не проявлял себя, молчали и две другие группы, единственным коммуникационным средством была сейчас выставленная на половинный уровень пси-связь.

Напарники подтянулись и теперь находились друг от друга на расстоянии пяти метров. Защитные костюмы надежно экранировали ромб, но продвигаться дальше было опасно – приборы уже улавливали тепло, исходящее от живых организмов в полукилометровом радиусе.

«А девочки годные, – подал мысленную реплику Север. – Все три, а рыженькая Гамма в особенности».

«У них наверняка те же проблемы, что у нас, – отозвался Восток. – Интересно, как они их решают».

«Как, как, – Север передал в сознания напарников непристойную сцену. – Чем они хуже нас?»

Восток согласился, что ничем не хуже, и добавил в сцену подробностей.

«Заткнитесь уже, озабоченные, – добродушно осадил обоих Юг и вдруг стал очень серьезным. – Забудьте, парни. С любой из них у любого из нас это был бы, по сути, инцест. Ведь эти девочки, считай, наши сестры».

Наступила пауза. Ромб сбросил уровень пси-связи до минимального, и теперь каждый обдумывал сказанное в одиночку.

«А мне кажется – нет», – прервал, наконец, паузу Запад.

«Что „нет“?»

«Не инцест. Для нас это могло бы быть выходом. И для них или других таких, как они. Мы ведь уже не люди, мы нечто иное, можно сказать, новая стадия эволюции. И они тоже. По существу, мы с ними одной породы. И разной со всеми прочими. А значит…»

Запад вскинул руку к виску и довел уровень до слияния. Его индивидуальность растворилась в коллективном сознании ромба. С минуту ромб обдумывал слова своей западной вершины. Затем распался.

«Ты прав, – мысленно огласил резюме ромба Север. – После операции будем ходатайствовать о переводе в эскадру „Берсерк“».

«Сдается мне, – подал скептическую реплику Восток, – что господа Аз, Буки, Веди и Глаголь думают сейчас о том же самом».

«Все, закончили, – оборвал дискуссию Юг. – Меньше двух часов до атаки. Готовимся».

Ромб пошел в атаку, едва земля над головами затряслась от разрывов. Четыре фигуры разом вывернулись из-за туннельного поворота и, ощетинившись оружием, бросились в перебежку. Это были уже не люди со средними физическими данными и средним уровнем интеллекта. На позиции космических корсаров наступало восьминогое, восьмирукое и восьмиглазое существо, стремительное, грозное, по боевой мощи эквивалентное космодесантной роте.

Через три сотни метров туннель закончился, оборвавшись в круто уходящую вниз узкую штольню. Ромб прокатился по ней огненным шквалом, на пути подавляя, сжигая, аннигилируя очаги сопротивления. Треснула, разорвалась, разлетелась на части торцевая бронированная дверь. Север зашвырнул в проем гранату и, едва рвануло внутри, метнулся вовнутрь. Восток и Запад прикрыли Севера огнем, затем один за другим нырнули в проем. В арьергарде Юг, пятясь, аннигиляционным разрядом обрушил за собой штольню.

Через десять минут операция закончилась. Север выбрался из бункера в коридор, отдышался, обнялся по очереди с Буки и Глаголем. Аз, Веди и Восток направляли к ведущим на поверхность лифтам освобожденных заложников.

«А вот и девочки, – обрадованно сообщил Юг. – Смотрите-ка…»

Он осекся, затем метнулся по коридору. Остановился, врос в пол.

Альфа и Гамма на руках выносили мертвую Бету.

 

Зачистка

– Дрянь дело, – вслух сказал Восток. – Живых, похоже, нет.

Боевой флаер описал над сожженным поселением круг, снизился и приземлился на окраине. Следующие полчаса ромб прочесывал пепелище. Живых, как и следовало ожидать, не оказалось. По счету поселение было уже третьим. Два предыдущих уголовники, как и это, уничтожили подчистую.

Тюремный бунт начался неделю назад и закончился массовым побегом заключенных. На эту планету издавна свозили особо опасных с трех смежных галактических секторов. Свозили, еще когда покрытый скудной растительностью, с суровым климатом мирок считался местом для колонизации малопригодным. Потом планету начали понемногу обживать: неблагоприятные природные условия компенсировались дармовым трудом заключенных и ссыльных. Затем, в годы аграрного бума, на планету хлынули колонисты: скотоводы и фермеры. Неблагополучный мир обжили.

Тюрьма осталась. За шесть столетий она разрослась. Оттеснив ограду, звездастой опухолью испоганили землю новые корпуса. Ненавистью и злостью сочились переполненные камеры.

Сейчас на территории тюрьмы рыли братские могилы для растерзанных до неузнаваемости охранников. А тридцать тысяч пустившихся в бега, озверевших от крови нелюдей уничтожали на своем пути все живое. Эвакуаторы не справлялись, брошенные против уголовников немногочисленные местные войска в считаные часы были смяты, разбиты и истреблены. Разграбив арсеналы, теперь уже вооруженные банды поперли дальше. Задержать их до прибытия регулярного флота следовало любой ценой, и на четвертый день от начала бунта подоспевшая боевая эскадра сбросила на планету десант. Адмиральским приказом на высадку пошли все, до единого человека, включая не предназначенную для общевойсковых операций элитную группу «Пси».

– Вот они, – определил сидящий в кресле пилота Восток. – С полсотни гадов будет.

Флаер набрал высоту, догнал перемещающуюся вдоль лесной опушки группу. Восток бросил машину в пике. Припавший к бортовому плазмомету Юг накрыл уголовников очередью разрядов.

В сорока метрах от поверхности флаер вышел из пике, и в этот момент из леса одна за другой метнулись к нему две самонаводящиеся ракеты «земля – воздух».

Восток врубил форсаж, взревели, выжимая максимальную скорость, двигатели. Страха не было – прикрытый абсолютным, патологическим бесстрашием Юга, ромб пытался уйти. Приказ катапультироваться он отдал, лишь когда головная ракета вломилась в хвост.

Подраненный флаер, задрав нос, отстрелил четыре капсулы. Востока закрутило в воздушном потоке. Чередуясь, раз за разом опрокидывались на него земля и небо. Затем перестали, и над головой взвился парашют.

Несколько мгновений спустя пси-связь нащупала Запада, слила с Востоком, еще через мгновение присоединился Север.

– Юг! – надсадно закричал голосом Востока образовавшийся треугольник. – Юююююююююг!

На том месте, где коснулась высшей точки траектории капсула Юга, расползалось в воздухе жирное пятно гари. Вторая ракета «земля – воздух» настигла цель.

С высоты огрызаясь огнем на надвигающуюся из леса разномастную цепь, подавленные горем остатки ромба приближались к земле. Север достиг ее первым. Избавился от ремней, надрывая жилы, бросился туда, где пять секунд назад смолк гранатомет Востока. На руки принял сожженное молниеметным разрядом обугленное тело. Упал на колени, бережно положил то, что осталось от Востока, на землю, выдернул из кобуры бластер и поднялся в рост умирать. В этот момент оборвавшаяся с гибелью Востока пси-связь восстановилась, перестроилась в режим «отрезок», и Севера захлестнуло болью. Он, веером выпалив из бластера по атакующей цепи, метнулся назад, туда, где с простреленными ногами исходил кровью Запад.

Отшвырнув бластер в сторону, Север зубами разодрал индивидуальный пакет, с маху всадил в бедро Западу шприц с обезболивающим, подхватил его на руки и, задыхаясь от натуги, понес прочь. Пуля настигла Севера, ужалила в спину, вторая разворотила лопатку и разорвала сердце. Север, так и не выпустив Запада из рук, упал лицом вниз. Прошедшие над головой флаеры регулярного флота увидеть он не успел.

 

Госпиталь

– Готовы? – бормотнул сквозь зубы нейрохирург. – Подключаем.

Запад вынырнул из беспросветного черного марева. Вскинулся на постели, шумно дыша, попытался ухватить внезапно пробившуюся к нему пси-связь, не дать ей исчезнуть, ускользнуть. После нескольких минут мучительных усилий ему это, наконец, удалось.

«Восток, – ошарашенно прошептал Запад. – Восток?!»

«Здесь, – донесся до него слабый, едва уловимый сигнал. – Здесь Восток».

Запад, намертво стиснув челюсти, вслушивался. Пот градом катился со лба, заливал лицо. Связь была сильной, очень сильной, уровень достиг максимального, но никакого слияния не произошло. Напротив, Восток был едва уловим, едва слышен. Это… Это был не Восток. Другой, осознал Запад. Чужой.

«Ты не Восток! – мысленно выкрикнул он. – Кто ты?»

«Я хочу быть Востоком. Я его брат, Чжан».

Запад ощерился, лицо его стало страшным.

– Уберите! – надрываясь, заорал он. – Восток погиб! Это фальшивка, уберите его от меня!

– Бессмысленно, – нейрохирург отключил аппаратуру и обернулся к Чжану. – Вы не сможете заменить брата. У вас недостаточно широкий спектр, но это даже не главное. Пси-связь редко восстанавливается. На моей памяти такое случилось лишь однажды на несколько десятков случаев. Там было трио с одним погибшим. Мы сумели подобрать недостающее звено.

– Что с ним будет, доктор?

– Он умрет. Увы – оборотная сторона медали. Что ж, он десантник и, подписывая контракт, знал, на что шел. На самом деле, удивительно, что он еще жив.

– Почему?

Нейрохирург устало потер подбородок.

– Понимаете, это как если бы у человека ампутировали обе ноги и руку. А потом приладили вместо одной из ног протез и попытались заставить на нем бегать.

– Знаете, доктор. – Чжан пристально смотрел теперь нейрохирургу в глаза. – Незадолго до смерти Кэсомун говорил мне, что они вчетвером хотели подать рапорт на перевод в другую эскадру. Там служили девушки, трио, но одна из них погибла у брата на глазах. И я подумал…

– Что вы подумали?

– Нельзя ли узнать, что стало с двумя остальными?

Доктор невесело усмехнулся.

– Узнать можно, – сказал он. – Хотя могу вам сказать и так. Сколько времени прошло со смерти третьей девушки?

– Около года.

– Им недолго осталось. Но извольте. – Нейрохирург подключил базу данных. – Вот, пожалуйста. Стелла Куликова, боевое прозвище Гамма, еще держится, диагноз на настоящий день – прогрессирующая шизофрения. Луиза Совиньи, прозвище Альфа, в стационаре, состояние критическое, близкое к кататонии. Вы удовлетворены?

– Нет, – сказал Чжан твердо. – Не удовлетворен. Почему бы вам не попробовать воссоздать трио?

– В каком смысле «воссоздать»? – удивленно поднял брови врач. – Вы имеете в виду… Постойте, но это невозможно. Разнополые индивиды в пси-отношения не вступают, уровень совместимости недостаточный. Вы ведь не представляете себе, что это такое, пси-связь. Я сам смутно это себе представляю.

– Не вступают в обычных обстоятельствах, – Чжан поднялся, теперь он чеканил слова. – А сейчас обстоятельства критические, у всех троих. Не забудьте, что Запад раньше хотел познакомиться с девушками поближе, как и мой брат. Возможно, интерес был взаимным. Так или иначе, почему бы вам не попробовать?

– Действительно, – озадаченно пробормотал врач. – Почему бы нет?

 

Эпилог

Долбак вразвалку пересек зал, без позволения уселся за столик и осмотрел расположившуюся за ним троицу с перетянутыми металлической лентой лбами.

Разноголосица в баре оборвалась. Завсегдатаи превратились в зрителей: сцены с участием Долбака пользовались неизменной и нездоровой популярностью.

Новая Ботсвана, карликовая планета в системе лямбды Скорпиона, считалась местом неблагополучным. Алмазные копи на ее экваторе – в особенности. В поселок при копях местные власти предпочитали не соваться, со старателями не связываться. С Долбаком предпочитали не связываться сами старатели.

– Кто такие? – осведомился Долбак.

Ни один из троих не ответил. Смазливая брюнетка как ни в чем не бывало потягивала апельсиновый сок. Рыжеволосая разглядывала потолок, а тощий седой мужчина уставился в пол.

– Я спросил, кто такие!

Седой поднял глаза и посмотрел на Долбака в упор.

– Девушек зовут Альфа и Гамма. Меня… – Он на мгновение замялся. – Меня зовут Бетой.

– Так зовут сучий помет, – заржал Долбак. – И какого хрена вы у нас тут забыли, щенки?

Взгляд седого внезапно изменился. Долбак непроизвольно отпрянул: ему вдруг показалось, что визави целится ему в лоб. Ощущение было настолько явственным, что Долбак икнул. В следующее мгновение, однако, он взял себя в руки – пасовать перед явным задохликом ему никак не пристало.

– Две сучки тебе ни к чему, кобелек, – бросил Долбак небрежно. – Одну я у тебя забираю. Вот эту, рыжую.

Вопреки ожиданиям, седой ничуть не испугался, а лишь насмешливо хмыкнул.

– Ступай отсюда, бычок, – подала голос рыжеволосая. – А то придется оторвать тебе яйца.

– Что?! – Долбак опешил. – Что ты сказала, шалава?

Он не знал, что уже нарвался. Притирка длилась четвертый год, все это время трио медленно, шаг за шагом выбиралось из безнадежной, как поначалу считалось, ситуации. Психозы и депрессии, буйные срывы и попытки суицида сотрясали, ломали, корежили вершины нового треугольника. Вопреки медицинским прогнозам, не докорежили. Не доломали. Чего это стоило всем троим, знали лишь они сами.

Сейчас притирка вступала в финальную стадию. Щадящий режим закончился, теперь трио намеренно искало обстановку, приближенную к боевой.

Альфа коснулась пальцем виска.

«Давайте я», – передала она в сознания напарников и обернулась к Долбаку.

– Знаешь, что такое па‑де‑труа?

Долбак машинально кивнул.

– Думаешь, это любовь на троих, кретин? Ошибаешься. Это все на троих.

Миг спустя столик, за которым сидели четверо, взвился вдруг в воздух. Долбак не успел даже отшатнуться: столешницей его приложило по голове и опрокинуло навзничь.

– Уносите, – небрежно бросил барным завсегдатаям назвавшийся Бетой задохлик.

«Так обычно говорил Север», – с грустью передал он напарницам.