Лучи послеполуденного солнца косо падали на окно гостиной дома № 21. Окно было приоткрыто. Дирк ван Комбаст сидел со своим ноутбуком за большим стеклянным столом у окна. На столе стоял его ужин: стакан пахты и хлеб с мягким сыром.

Тонкие пальцы привычно сновали по клавиатуре. Дирк ван Комбаст отчитался по нескольким заключённым договорам и встречам с врачами, которые заказывали у него лекарства. Потом он открыл папку с названием «Личное». Откусив хлеба с сыром и отхлебнув пахты, мужчина промокнул рот белой салфеткой в розовый цветочек. Ему пришлось прокручивать несколько внутренних папок, пока он не дошёл до папки «Семья Т./№ 23». Он открыл таблицу. Колонки в этой таблице были такие: Дата/время; Место; Субъект; Описание субъекта; Действие; Отзыв; Примечания.

Дирк ван Комбаст пробежал глазами строки, постукивая себя при этом по губам указательным пальцем. Потом приписал внизу таблицы: Особенно подозрительно у субъекта М.Т., равно как и у субъектов Д.Т. + С.Т. (субъект Э.Т. пока неясен): бледная, чуть ли не прозрачная кожа; землистый запах, перебиваемый запахом крема от солнца; органная музыка из подвала; ночная актив…

– Уж не пишешь ли ты мне тайком любовное письмо?

Дирк ван Комбаст вздрогнул. Соня, темпераментная медсестра доктора Рёхеля, обняла его сзади обеими руками. А он-то совсем забыл, что она ещё в квартире.

– «Особенно подозрительно», – прочитала Соня. – А это ещё что такое? Играешь в сыщика-любителя или что-то в этом роде?

– Нет, – прошипел Дирк ван Комбаст и быстро закрыл окошко с таблицей, пока Соня не успела прочитать остальное. Он знал, что медсестра подняла бы его на смех, скажи он ей правду и выдай свою тайну.

Дирк ван Комбаст ещё очень хорошо помнил, как высмеивали его мать. Ирене ван Комбаст была самой красивой женщиной, какую только знал Дирк. Ни у кого не было таких чудесных светлых волос, таких мягких ладоней и таких тёплых глаз, как у его матери. В детстве она казалась ему ангелом. В школе Дирка дразнили маменькиным сынком, но ему это было безразлично. У Дирка, правда, был и отец, рослый, предприимчивый сорвиголова, но Дирк не интересовался его приключениями. Он предпочитал сидеть дома с мамой, ездил с ней за покупками или грелся у неё под боком на диване.

Но однажды пасмурным ноябрьским днём случилось нечто такое, что круто изменило жизнь Ирене и всей её семьи. Дирк уже пару месяцев ходил в двенадцатый класс. Когда он вернулся из школы домой, то застал свою обычно такую красивую мать на кухне в странном виде: с растрёпанными волосами, в истерзанной одежде и с вызывающим ужас пустым взглядом. Дирк попытался разговорить её, позвал отца, тот вызвал врача – но Ирене ван Комбаст не произносила ни слова и молчала целый месяц.

Один врач диагностировал шок, другой – травму, а третий – паралич голосовых связок. Приезжала полиция и опрашивала соседей. Один сосед видел, как Ирене ван Комбаст в тот ноябрьский день уходила в лес, второй видел её на крыше церковной колокольни, а третий – в собачьей парикмахерской (хотя собаки у ван Комбастов вовсе не было).

На тридцать второй день после загадочного ноябрьского случая к госпоже ван Комбаст вернулся дар речи. Первый врач сказал, что она вышла из шока, второй – что теперь она активно переработает свою травму, а третий просто объявил её исцелённой. Но то, что при этом говорила Ирене ван Комбаст, на слух не походило на здоровую речь. Она дико махала руками, пучила глаза и кричала: «Поди прочь, рапедади! Исчезни, кровосос!» И всё это она повторяла до тех пор, пока не выбьется из сил. Потом валилась в кресло и пустым взглядом таращилась в пространство перед собой. И лишь когда к ней подсаживался Дирк, она слабо улыбалась.

Состояние Ирене ван Комбаст не улучшалось. Врачи были в тупике. Среди соседей госпожа ван Комбаст стала предметом пересудов. Некоторые её жалели, другие только делали вид. Большинство считали, что она просто свихнулась.

Господин ван Комбаст всё реже бывал подле своей жены. Иногда он отсутствовал ночи напролёт, иногда исчезал на несколько дней, иногда на неделю. По совету врачей он в конце концов сдал свою жену в психиатрическую клинику. По совету друзей он развёлся с Ирене ван Комбаст. Дирк ещё пару лет жил вместе с отцом. Но как только ему исполнилось восемнадцать, он съехал, так и не простив отцу, что тот просто бросил мать в беде.

Дирк навещал мать в клинике каждый день. Чаще всего она просто улыбалась ему, но иногда и говорила. Сперва понять её было сложно. Но постепенно обрывки фраз сложились, словно пазл, в связную картину. В тот пасмурный ноябрьский день Ирене ван Комбаст почувствовала необъяснимую потребность пойти в лес. И потом – Дирк не был уверен, правильно ли он её понял, – на Ирене напали вампиры. Они гнались за ней по лесу, один из вампиров настиг её, схватил и полетел с ней в руках. Они мчались среди деревьев с оглушительной скоростью. Вампиры перебрасывали её друг другу в руки, словно мяч. Они окружили её, плясали вокруг неё хороводом, скалили зубы, но не кусали. В конце концов они посадили Ирене в густом тумане на колокольню, откуда ей удалось спуститься лишь через несколько часов.

Разумеется, первое время Дирк ван Комбаст не хотел в это верить. Вампиры! Что за чушь! Вампиры бывают в книгах, по телевизору и в кино. Но не в маленьких городских лесочках. Однако описания его матери были такими живыми и достоверными, что все сомнения отпали. Она описала ему вампиров и припомнила несколько слов из их языка. Женщина слышала что-то похожее на «фумпс» и «шлоц зоппо». Но что эти слова означают, не знала.

Чем больше Дирк ван Комбаст слышал о вампирах, тем больше они его привлекали. Он часами сёрфил в интернете и с удивлением обнаружил, что его мать не единственная, кто пережил безрадостную встречу с кровососами. По всему миру было много таких жертв. Дирк натыкался на сайты экспертов, на самые тщательные научные трактаты, доказывающие существование вампиров. Дирк ван Комбаст становился всё больше одержим одной идеей. Он, что называется, почуял кровь.

И он поклялся отомстить. Вампиры довели его мать до безумия – и он за это выведет их на чистую воду. Но ему приходилось следить за тем, как бы самому не угодить в психиатрическую клинику. Это и была его большая тайна.

– Значит, я не получу от тебя любовного письма, нет? – Соня накрутила себе на палец белокурую прядь с затылка Дирка.

– Э-э-э… нет, – ответил Дирк, которого Соня вырвала из его раздумий.

– А жаль. Это было бы так романтич…

– Тсс, – перебил Дирк и осторожно нагнулся к окну.

По улице шли соседские девочки. Одна, Дакария, если Дирк правильно запомнил её имя, как всегда, была в огромных солнечных очках, а вторая, которая звалась Сильванией, надвинула свою шляпу на лоб.

Дирк ван Комбаст толкнул окно, приоткрывая его пошире, и прислушался.

– И что, я действительно пела «Трансильвания, родна инима мои»? Стоя на бревне? Перед всем классом? – расспрашивала Сильвания.

– Да, но ты успела спеть лишь первую строку, а потом уже упала в обморок, – ответила Дака.

– Спасибо, что ты меня спасла, – сказала Сильвания, коротко приобняв сестру за плечо и прижав к себе.

Дака отмахнулась:

– Лучше придумай что-нибудь, чтобы впредь это не повторилось.

– А что же мне делать? Цепочка-то с кулоном пропала!

– Ну, тогда приклей хотя бы чуточку родной земли себе в пупок.

Дирк ван Комбаст видел, как Сильвания брезгливо скривилась:

– Фу, как это негигиенично.

– Да уж лучше негигиенично, чем падать-то, – считала Дака.

Сильвания вздохнула. Она бросила взгляд на дом Дирка ван Комбаста. Он отпрянул от окна. Но за гардиной девочки не могли его увидеть.

– Я лучше приклею изолентой пару крошек земли себе под ремешок часов.

– Хотя это и хлопотно, но всё же лучше, чем ничего, – одобрила Дака.

Затем девочки свернули в подъезд к дому № 23 и вскоре скрылись за входной дверью.

Дирк ван Комбаст откинулся на спинку стула и задумчиво уставился на экран, на котором в качестве обоев была установлена фотография его матери.

– Ты слышала? Она должна набить себе в пупок немного родной земли. Разве это не… подозрительно?

– А что тут такого подозрительного? Это же две девчонки в возрасте между десятью и шестнадцатью, у них же одни глупости на уме. У меня тоже так было.

Дирк растерянно повернулся к Соне:

– Это я не с тобой говорил.

Соня даже оглянулась, нет ли в комнате кого-то ещё.

– А с кем же?

– С моей матерью. – Дирк кивнул подбородком на экран монитора.

– О! – Соня подняла брови вверх. – Твоя мама. Понятно. Ну, я тогда лучше… пойду.

Дирк ван Комбаст отсутствующе кивнул, глядя перед собой. Он лишь рассеянно отметил, как Соня вышла из дома. Одно ему было теперь ясно: «Семья Т./№ 23» подлежит дальнейшему наблюдению. Может быть, даже более интенсивному.