Чем выше стояло на небе солнце, тем крепче спал Михай Тепез. Но в этот день он ворочался в своём гробу с боку на бок. Стоило только погрузиться в сон, как перед ним тут же возникало покрасневшее от гнева лицо этого жалкого плейбоя, Казановы и сердцееда. При повороте на другой бок он вспоминал грустные лица дочерей. А когда вампир ложился на спину, его взгляд упирался в свадебное фото, которое он сам же и приклеил на внутреннюю сторону крышки гроба. На фотографии Эльвира стояла рядом с костюмом господина Тепеза. Его голова и кисти рук на снимке отсутствовали.
Разумеется, господин Тепез не являлся на собственную свадьбу без головы и ладоней, и с этого фотоснимка он ничего не вырезал и не ретушировал его. То было совершенно нормальное свадебное фото, каких в Бистрине делалось много. Но поскольку зеркальная фотокамера вампиров не берёт, большинство новобрачных предпочитали заказывать свадебные портреты художникам. (Кроме тех, кто хотел сохранить на память свои свадебные наряды, а не лица.)
Михай Тепез медленно провёл пальцем по лицу Эльвиры на фото. Потом вздохнул. В конце концов откинул крышку гроба и сел в нём. Он стряхнул с брюк несколько крошек родной земли, как вдруг услышал пронзительный крик и тотчас узнал голос своей жены.
Секунду спустя он уже бежал вверх по лестнице, бесшумно и быстро. Господин Тепез почувствовал запах незваного гостя ещё до того, как увидел или услышал его, – по дому тянулась струйка аромата пачулей с женьшенем и вони чеснока, эта струйка начиналась у двери на террасу и вела на верхний этаж.
Приблизительно на половине пути он услышал, как Дирк ван Комбаст говорил:
– Эту крысу я нашёл на вашей террасе, госпожа Тепез.
Михай Тепез уже достиг верхней ступени и увидел, как его смертельно бледная жена таращится на крысу, которую Дирк ван Комбаст покачивает у неё под носом, держа за хвост.
Прежде чем Эльвира смогла что-то ответить, Михай Тепез ринулся к господину ван Комбасту. Он всплеснул руками и вскричал:
– Раттатуя! Наша любимая Раттатуя! Что вы с ней сделали, изверг вы этакий?
Господин ван Комбаст растерянно переводил взгляд с крысы на господина Тепеза:
– Что-что?
– Моя жена и мои дети в шоке! Вы только посмотрите, как они побледнели! Бедная маленькая Раттатуя! Целый день мы её искали, но тщетно – и вот такая встреча!
Дака первая всё поняла. Она бросила на пол барабанные палочки, закрыла лицо ладонями и жалобно завыла:
– Я всегда носила её на плече. Она никому не сделала ничего дурного.
Сильвания достала носовой платок и громко всхлипывала:
– А я выкормила её из бутылочки и пела ей колыбельные песни. Она была солнышком нашей семьи.
Госпожа Тепез тем временем тоже опомнилась от своего шока:
– Такая милая крыска, как Раттатуя, бывает только раз в жизни. Нам её никто не сможет заменить. – Она всхлипывала и делала вид, что хочет погладить дохлую крысу, но всё же в последний момент отдёрнула руку и разразилась слезами. – Что вы с ней сделали? Мучитель животных! Бесчувственный монстр!
Господин ван Комбаст потерял свою улыбку Щелкунчика. Рот его превратился в букву «О». Он растерянно переводил взгляд с одного Тепеза на другого.
– Но я… то есть… этот труп…
При этом слове госпожа Тепез, Сильвания и Дака взвыли в один голос.
Господин Тепез откинул свою гриву назад и вздёрнул подбородок вверх:
– Вы общественно опасный человек! Вы душевнобольной, вы чудовище, вас надо упрятать в сумасшедший дом!
Верхняя губа Дирка ван Комбаста задрожала.
– Сумасшедший дом?
– Вы подлый убийца домашних животных, – продолжал господин Тепез. – Я подам на вас в суд!
– Но… это же не так, я ведь только… крыса… эта милая Раттатуя… я бы никогда в жизни… – Господин ван Комбаст бережно положил крысу на пол на пластиковый пакет. Затем стал оттягивать с горла воротник, чтобы не задохнуться. – Я, э-э… кажется, мой телефон там только что звонил. Я должен, к сожалению, уйти.
Он проскользнул между господином и госпожой Тепез, прорываясь к лестнице.
Михай Тепез посмотрел вслед убегающему соседу и с расстановкой произнёс:
– С вами свяжется мой адвокат!