Операции «Людо Шварцер» пришлось на следующий день столкнуться с радикальной проблемой: объект операции не явился в школу. Как могли Дака, Сильвания и Хелене вести наблюдение за тем, кто отсутствует?

Двойняшкам закралась мысль, что Людо каким-то образом догадывался об их намерениях. Если бы двойняшки знали, что в этот день задумали их учителя, они бы сами остались дома. Как по биологии, так и по математике и по родному языку в этот день пришлось писать контрольные работы, о которых не было объявлено заранее. Трём учителям одновременно пришла в голову дурацкая идея. Тоже мне оригинальность! – возмущались двойняшки.

И только учительница по истории искусства, госпожа Мойзингер, придумала нечто особенное. Она не учинила им контрольную работу, зато раздала всем чудовищные домашние задания. Ну, не так уж это было безумно оригинально, но всё лучше, чем контрольная. Дака и Сильвания вообще получили персональное задание. Им не придётся рыться в пыльных томах по истории искусства, а надо будет всего лишь навестить их бабушку Розу во Дворце искусств и написать сообщение о выставке «Японское искусство эпохи Эдо».

А дело было так: госпожа Мойзингер во время посещения действующей выставки разговорилась там с экскурсоводом. Об искусстве в целом, его истории, о Дворце искусств, о художниках Биндбурга. Потом они дали искусству отдохнуть и перевели разговор на мужей и детей. Музейная экскурсоводша рассказала о своих внучках, недавно переехавших из Семиградья в Биндбург. Госпожа Мойзингер сразу догадалась, о ком идёт речь. И поведала экскурсоводше, что работает в школе Готхольда Эфраима Лессинга. Бабушка Роза тоже сразу всё поняла. И только Дака и Сильвания ничего не понимали, кроме того, что на них взвалили трудное домашнее задание. Вот к чему приводит, когда бабушки и учительницы подолгу болтают между собой.

После уроков Хелене поджидала подруг возле школы. Тем пришлось задержаться внутри, чтобы как следует обмазаться кремом от солнца, потому что день стоял неприятно погожий.

Дака, выйдя из школы, тут же надела большие солнечные очки. А Сильвания надвинула на лоб свою кепку с козырьком.

– Ну и мерзкая погодка, – пробормотала она.

Госпожа Буркхард, учительница музыки, проходя мимо неё, ошеломлённо оглянулась.

Хелене уже махала сёстрам издали. Вид у неё был нетерпеливо-взволнованный.

– Что стряслось? Снова трио террористов на горизонте? – спросила Дака, подходя к Хелене и озираясь по сторонам. Всего пару дней назад Дака и Сильвания спасли Хелене от попадания медовой дыни, которую в неё запустили Мисси Мастер, Килла Ка и БэХа, трио террористов из десятого класса.

– Нет. Просто у меня есть идея! – Хелене раскачивалась с носка на пятку и в секундном ритме переводила взгляд с одной сестры на другую. – Я знаю, что мы сделаем по программе ОЛШ.

– Мы передвинем программу ОЛШ на завтра? – попыталась отгадать Сильвания.

– А вот и нет! Людо сегодня не был в школе, верно?

Сёстры кивнули.

– А если ученик не в школе, значит…

– …он устроил себе хороший день, – вставила Дака.

Хелене отмахнулась:

– На кладбище он выглядел вполне здоровым, – заметила Сильвания. – По крайней мере, не слабее и не хлипче, чем обычно.

– Да нам всё равно, болеет он или здоров, – сказала Хелене. – Главное, у нас есть повод навестить больного. И лучше всего прямо сейчас. А то завтра Людо может снова объявиться в школе.

– При таком обилии солнца у меня плохо ворочаются мозги. Почему мы должны его навещать? – спросила Дака.

– Потому что мы очень заботливые, – объяснила Хелене и с ухмылкой добавила: – И любопытные.

До Сильвании стало доходить:

– Посещение больного. Неплохая идея. А ты знаешь, где Людо живёт?

– Да, это всего четыре остановки на трамвае. Или две на метро.

– На трамвае! – в один голос воскликнули Сильвания и Дака. Пусть трамвай дребезжит и дёргается, пусть иногда стоит в пробке и едет куда медленнее. Зато обладает решающим преимуществом: в нём нет эскалаторов.

– Нет, он наверняка заболел.

Спустя четверть часа три девочки вышли из трамвая в жилом районе. Он был непохож на новый посёлок домов, где жили Тепезы. Дома здесь были большие, старинные и окружённые садами. Некоторые участки были обнесены высокими заборами, другие – живой изгородью.

– Вот он, дом тридцать шесть, коричневый с острой черепичной крышей и башенкой, – сказала Хелене.

Участок № 36 был огорожен ветхим деревянным забором. Почтовый ящик на заборе походил на кусок старой печной трубы. На керамической табличке стояла витиеватая надпись: «Шварцер». Дака поискала звонок, но не нашла.

– Наверное, только на двери дома, – предположила она и осторожно нажала на ручку калитки. Калитка с лёгким скрипом открылась.

Три девочки ступили на дорожку, посыпанную гравием. По обе стороны её росла трава, целый луг. Причём некошеный: трава была им по колено. Девочки нерешительно направились к дому.

Сильвания разглядывала разнокалиберные окна. Два огромных окна в середине, на выступающей части дома. Под коньком двускатной крыши находилось маленькое круглое окно. Башенка на правой стороне дома была вся вкруговую в окнах, в каждое из которых кто-нибудь мог просунуть голову. Сильвании казалось, что у этого дома есть глаза. Насторожённые глаза, которые за ними наблюдали.

К входной двери вели три ступени. Над крылечком тоже была двускатная крыша. По обе стороны двери сидели гигантские кошки, вырезанные из камня. Рядом с бурой дверью Дака обнаружила золочёную кнопку звонка. Но при всей решительности что-то удерживало её от того, чтобы немедленно позвонить. Она покосилась на Хелене. Кончик носа у той побледнел. Сильвания выглядела не намного лучше. Правда, Сильвания всегда была бледна, как полагается полувампиру. Глаза её нервно вспыхивали. Но это было свойственно не только полувампиру.

Внезапно дверь распахнулась.

– А вам чего здесь надо? – Перед ними стоял Людо Шварцер, враждебно посверкивая на них глазами.

Девочки разом вытаращились на него. Ни одна не сказала ни слова.

Людо склонил голову набок:

Хелене кусала нижнюю губу.

Дака откашлялась:

– Мы… э-э-э… пришли навестить больного.

– Меня, что ли? – Брови Людо поползли вверх.

– Ну. А разве ты не болен? – спросила Сильвания.

– Нет, ну, вообще-то да, вроде того, но не сильно, – ответил Людо.

В этот момент из дома послышался дребезжащий стук. А затем последовал душераздирающий крик. Хелене вздрогнула, а Сильвания и Дака навострили уши. Крик исходил из подвала, это было ясно. Но был ли то крик человека, трудно было сказать.

Людо сделал вид, что ничего не слышит. Он так и стоял в дверях, ни туда ни сюда. Если бы девочки не отвлеклись на крик, они бы заметили, что ресницы у него слегка дрожат.

– Ну, и чего?

Сильвания потупилась.

Крик ненадолго прекратился, но потом опять возобновился, ещё громче и пронзительнее, чем раньше. У двойняшек был очень хороший слух. Но такого крика они никогда ещё не слышали, даже в Трансильвании. Он не походил ни на человеческий, ни на звериный. Он исходил словно из самых мрачных недр подземного мира.

– Итак, – торопливо сказал Людо. – Спасибо за ваш визит к больному. До завтра в школе.

И он захлопнул дверь у них перед носом. Так сильно, что Хелене отпрянула на шаг и чуть не полетела с крыльца. Дака и Сильвания молниеносно подхватили подругу.

Ещё полминуты девочки растерянно топтались перед дверью. Крики из подвала прекратились.

– Идёмте, – сказала наконец Сильвания.

Хелене кивнула:

– Объявляю ОЛШ на сегодня законченной.

Девочки уже почти дошли до деревянного забора, как дверь дома опять открылась. Людо высунул голову:

– Эй! – крикнул он, и три подружки обернулись к нему. – Я только хотел вам сказать… – Людо помедлил, фиксируя взглядом Сильванию и Даку: – Ни в коем случае не ходите сегодня во Дворец искусств.

Двойняшки удивлённо переглянулись, а в следующее мгновение дверь дома опять захлопнулась.

– Но… почему? – крикнула Сильвания.

Однако было уже поздно. Дом безмолвствовал, глядя на них тёмными глазницами окон.