Спустя почти час блуждания по коридорам и анфиладам гигантского замка, который стал моим домом, я, наконец, вернулась в покои. Диларион, который успел вернуться, должно быть, Мириам пошла домой, даже не поднял головы, когда я приблизилась к кровати. Лишь заплямкал и вздохнул во сне.

Я опустилась рядом на край и уперлась локтями в колени. Лишь сейчас дошло, что по замку шла в гордом одиночестве, словно Рамина и Альре испарились, оставив меня на поруки мужу. От этого стало не по себе еще больше. Несмотря на то, что Рамина раздражала, как заноза в пятке, о правилах поведения в Черной Пустоши ей известно гораздо больше. А Альре вообще кажется олицетворением самообладания и уверенности, которая у меня тает с каждой минутой.

В груди снова заворочалось досадное чувство, что я сделала что-то не так, что принц разочарован и больше не хочет меня видеть. Эта мысль стала расти с огромной скоростью, а когда достигла размеров комнаты, я закричала:

– Рамина!

Дверь в комнату прислуги скрипнула. Рамина появилась встревоженная, с перекошенным передником и круглыми глазами.

– Миледи, – проговорила она, приседая в глубоком поклоне. – Что-то случилось, миледи? Вы так закричали? Вас кто-то обидел? Позвать стражу? Или сообщить господину виконту? Нет, лучше сразу Его светлости…

Я махнула на нее рукой, и словесный поток прекратился. Но камеристка осталась в поклоне все с тем же перепуганным лицом.

– Погоди, – сказала я. – Не надо никого звать. Наверное. Я… Тут…

Горячая волна смущения прокатилась по телу и заставила щеки потеплеть. Запоздало поняла, что понятия не имею, что и как спросить у прислуги, которая, скорее всего, не должна знать подробностей из жизни господ. Но неуверенность перед принцем оказалась такой сильной, что я сделала глубокий вдох и проговорила:

– Рамина, как ты знаешь, я прибыла из далеких земель, где воспитание благородной девушки это, прежде всего, скромность и добродетель. Мы занимались изучением магии, свойств стихий, полетов на разных предметах. Как ты должна понимать, на мирские дела времени не хватало, поэтому в ряде вопросов мне требуются разъяснения. Среди всех прочих, например, хотелось бы знать, как в Черной Пустоши принято общаться с мужьями, поскольку…

– Ане Ахебак! – выдохнула Рамина, почему-то расплывшись в слащавой улыбке.

– Что? – переспросила я, проигнорировав, то, как служанка перебила меня.

Глаза Рамины заблестели, она облизала полные губы и проговорила чуть шепотом:

– Я знаю, о чем вы говорите, миледи. Вам нужна Ане Ахебак.

– Это очередной ритуал или традиция, которую должна соблюсти? – поинтересовалась я, представляя, как меня снова гонят в какой-нибудь каменный склеп или заставляют купаться в ледяной реке.

Рамина быстро покачала головой и, наконец, поднявшись из поклона проговорила торопливо:

– Ане Ахебак это Красная Жрица. Девушки и женщины ходят к ней, когда нуждаются в совете, как обращаться… Гм, с мужчиной.

Мои щеки вспыхнули, я прикрыла рот ладонью, не ожидав такой откровенности. После того, что случилось ночью, казалось, что исполнила супружеский долг.

Сглотнув, я выпрямилась и, поправив волосы, произнесла:

– Что ты имеешь ввиду, когда говоришь "обращаться"? Это ведь предполагает некоторую продолжительность.

Рамина всплеснула руками и подбежала. Присев передо мной на колени, она подняла взгляд, напоминая восторженного щенка, и снова затараторила:

– О, миледи так чиста и непорочна! Как Черной Пустоши повезло получить такую принцессу. Это лучший подарок небес! Но миледи должна посетить Ане Ахебак, чтобы стать еще достойней и лучезарней. Потому, что счастливая леди – это счастливый принц. Счастливый принц лучше заботится о своих подданных.

Я слушала жаркую тираду служанки с широко раскрытыми глазами и не представляла, что значат ее слова. Но желание быть достойной оказалось велико.

– Где живет эта Ане Ахебак? – спросила я.

Служанка встрепенулась. Подпрыгнув, как горная коза, с самого пола, она бросилась к шкафу и стала рыться. Когда вытащила оттуда белый плащ с капюшоном, расшитый мелким речным жемчугом и горным хрусталем, распахнула его перед собой и произнесла:

– Нам надо немедленно ее посетить, миледи. Этот плащ как раз подойдет. Он покажет, какая высокая леди почтила присутствием обитель Ане Ахебак. И не забудьте маску.

Я поднялась, покосившись на дракончика, который даже теперь не проснулся, и сказала:

– Хорошо, что переодеваться не надо.

Взгляд Рамины стал задумчивым, а я отругала себя за то, что подкинула ей идею. Служанка некоторое время морщила лоб и поднимала глаза к потолку, будто надеется там найти ответы на все вопросы мира, потом проговорила, растягивая слова:

– М… Думаю, ваш наряд в самый раз. Достаточно богатый для принцессы, но в меру сдержанный, что говорит о смирении перед богами. Так что да, леди, вы совершенно правы. Переодеваться не обязательно.

– Ну слава святому воинству, – выдохнула я. – Только перчатки.

Я быстро сунула ладони в перчатки, которые наказано надевать при каждом выходе из замка. Хотя я не понимала, зачем такая двойная безопасность, если кулон на шее и так блокирует магию.

Служанка протянула мне маску, я приложила ее к лицу и завязала ленты на затылке.

Накинув мне на плечи плащ, и покрыв голову капюшоном, Рамина, в свою очередь надела маску и отворила дверь, и мы выскользнули в коридор, словно лазутчики, которые пошли разведывать запретное. Рамина вела меня по коридорам, которые прежде не видела, и я решила, что это какие-то ходы служанок. От этого стало немного спокойнее, поскольку другие слуги не увидят, как их принцесса шествует к некой Красной Жрице, чье имя уже вызывает смущение.

Наконец, мы покинули замок через настоль крохотную дверь, что пришлось нагибаться, и двинулись по извилистой улочке вниз.

Впервые за время пребывания в Пустоши, я ощутила пусть немного, но свободы. Никто не требовал от меня совершать ритуалы, зажигать огни, запоминать расположение коридоров и комнат. Даже Рамина, которая обычно трещит без умолку, вызывая шум в ушах, сейчас идет смирно, будто чувствует, что мне требуется покой.

Солнце поднялось над домами, заливая Город-крепость золотистыми лучами. Пока спускались, были видны крыши домов, искрящиеся, как слюда, но, когда улочка пошла прямо, на нас опустилась тень, какая бывает лишь от тесно стоящих зданий.

Вокруг пустынно, словно все вымерли, я спросила Рамину:

– А где все? Как вышло, что мы не встретили ни одного человека?

– Это особая улица, – ответила Рамина. – По ней ходят лишь особые девы. Умудренные в… Вы пока слишком невинны для таких знаний. Но сейчас день, и эти мудрые девы отдыхают. Мужчинам днем сюда вход запрещен, чтобы никто из них не посмел нарушить дневного покоя и умиротворения.

Очень захотелось спросить, чем именно мудры эти девы, если горожане так свято чтят их спокойствие и сон. Но статус принцессы Черной Пустоши удержал от недостойных вопросов.

Мы сделали еще несколько поворотов и остановились перед двухэтажным домом. По стенам разросся плющ, лозы оплели дом так плотно, что кажется, он соткан их зеленых канатов и листьев. Лишь вытянутые окна остались нетронутыми, будто вокруг них ветки специально подрезают.

Даже снаружи ощутила легкий, сладковатый запах, который тянется от дома. Рамина поправила волосы, что делала впервые на моей памяти, и постучала в дверь.

Та отозвалась гулким звуком, а через секунду отворилась, и служанка вошла первой, совершая пригласительный жест с таким глубоким книксеном, что чуть не села на пол.

Едва я вошла, сладковатый запах стал сильнее и защекотал ноздри. Постаралась сдержаться, но все равно чихнула.

Серебряные трубочки перед лицом зазвенели, как самые чистые колокольчики. Я осторожно отвела их в сторону и прищурилась, пытаясь приглядеться. Вокруг полумрак, кое-где горят толстые багровые свечи, которые прогорели на половину и выглядят матовыми фонарями. По периметру невысокие диваны с подушками, на стенах полки с десятками фигурок, которые трудно разглядеть. Но когда глаза стали привыкать к темноте, до меня начало медленно доходить что это за фигурки. К щекам прилил жар, и я резко отвернулась, стараясь смотреть на что угодно, но только не на них.

Но противоположная стена украшена точно такими же, я охнула и уставилась в пол.

– Рамина, пресвятое воинство, что это за дом?

Служанка поднялась из поклона и, приблизившись, проговорила с почтением:

– Это обитель Ане Ахебак. Красной Жрицы Черной Пустоши.

– Жрицы? Рамины, ты видела, какие фигурки стоят в доме этой жрицы? – прошипела я, стараясь скрыть смущение в голосе.

Даже в полумраке заметила, как покраснели щеки служанки, она опустила взгляд и произнесла тихо:

– Это очень важные фигурки.

– Но я не понимаю, – продолжала я горячим шепотом. – Как такое можно… Вот так выставлять. Это же… Это глупо…

– Глупо не пользоваться дарами, которые у нас есть, – произнес низкий томный голос с легкой хрипотцой.

Я завертела головой в поисках хозяйки голоса, но взгляд как назло цепляется за срамные статуи на полках. Стараясь не смотреть на них, я проговорила:

– Разве это можно называть дарами? Это срамота.

– А разве твое тело не дар? – снова спросил голос, а через секунду из-за ширмы, обильно украшенной бусами, красными гирляндами и цветами, вышла женщина.

Она оказалось высокой, с широкими бедрами и полной грудью, которая хорошо видна в вырезе платья, совершенно отличающегося от тех, что носят женщины Пустоши. Платье из алого шелка, который мягко поблескивает в свете свечей, от чего женщина кажется выточенной из рубина. Черные, как уголь волосы рассыпаны по плечам, глаза темные, и блестят, как ночная вода в реке.

Ноги босые, на щиколотках золотые браслеты, украшенные красными камнями. Женщина плавно, словно ее несут крошечные человечки, прошла по комнате и остановилась возле одного из диванов.

– Я Ане Ахебак. Еще меня называют Красной Жрицей и жрицей любви.

Рамина, наконец вышла из смущенного оцепенения, которое накатило на нее так некстати, и спешно заговорила:

– Позвольте представить вам ее высочество, леди Элизабет Сварт, принцессу Черной Пустоши, почтенную госпожу из дома Гри…

Красная жрица вскинула ладонь, прерывая Рамину, которой доставляло явное удовольствие перечислять мои титулы, а я впервые услышала свое новое имя.

Ане Ахебак проговорила:

– Для меня не существует титулов. Мне не важно, как высок статус. Ко мне приходят женщины. Этого достаточно знать, чтобы учить их понимать себя и своих мужчин.

– Но это принцесса! – возмутилась Рамина.

– Принцесса осталась на пороге, но сюда вошла обычная девушка, – сказала жрица спокойно. – И когда она покинет мою обитель, обещаю, ваша принцесса вернется. Но сейчас ей нужно сделать выбор, остаться здесь и постигать то, зачем пришла, или быть просто принцессой.

Рамина открыла рот, чтобы продолжить, но я жестом остановила ее.

– Подожди, Рамина. Я пришла сюда не для того, чтобы спорить. Ты сама сказала, мне следует посетить эту мудрую женщину. Если для постижения ее мудрости требуется забыть о титулах и положении, я готова.

Служанка надула губы, а лицо Ане Ахебак озарилось улыбкой.

– В таком случае, зачем ждать? – сказала она. – Присядь, и расскажи, что тревожит тебя, Элизабет.

Превозмогая смущение и стараясь не смотреть на фигурки по стенам, я приблизилась к женщине и опустилась на диван. Та, не спрашивая, подсунула мне под спину подушку, и знаком предложила откинуться. В таком полусидячем, полулежачем положении я вдруг ощутила необычайное расслабление, какого не испытывала с момента, как покинула Аварон.

Сомкнув веки, несколько минут просто лежала и наслаждалась умиротворением и негой, которая царит в обители. Потом открыла глаза и увидела Рамину, которая все еще стоит возле дверей, и преданно ждет указаний.

Я растерянно покосилась на жрицу. Та будто поняла без слов. Кивнула, и откуда-то появились две девушки в красных платьях из такого тонкого материала, что смогла разглядеть формы. Они подхватили Рамину под локти и повели куда-то в комнату. Служанка бросила на меня непонимающий взгляд, но я улыбнулась, и служанка дала себя увести.

– Итак, дева, что привело тебя в мою обитель? – спросила жрица.

Я открыла рот, но слова застряли в горле потому, что не представляла, как буду говорить о таких срамных вещах с чужой женщиной.

– Не знаю, как начать, – честно призналась я.

– Ты думаешь, что недостаточно хороша? – проговорила женщина, а я вытаращила глаза.

– Как вы догадались? – выдохнула я.

Она улыбнулась, обнажив мелкие жемчужные зубы.

– Каждая женщина, которая переступает порог этого дома, так считает, – проговорила Ане Ахебак.

После этих слов меня прорвало. Захлебываясь, я рассказывала ей об Авароне, о Нинель, о нападении пиратов во время путешествия через Звездное море, об Ивии, которая совершенно не стесняется своего тела, в конце концов, о своем муже и тревогах, которые одолевают.

Ане Ахебак слушала очень внимательно, словно переваривает каждое слово. Когда я закончила, она некоторое время молчала, глядя как горит багровая свеча. Потом проговорила:

– Ты пришла из мира, где пользуются мужской магией. Многие женщины ее осваивают. Но забывают о своей врожденной магии, которая работает совсем иначе.

– Мужская магия? – не поняла я, пытаясь вспомнить, чтобы наставник хоть раз упоминал такое определение.

Ане Ахебак кивнула.

– Именно, – сказала она. – Их магия мощная, направленная, как стрела, пущенная во врага. Магия женщины – это природа. Это стихии и чувства.

– Мой муж запретил магию в королевстве, – напомнила я, с трудом понимая, что хочет сказать жрица.

Женщина улыбнулась.

– Смотри, – сказала она.

Губы жрицы вытянулись, послышался тонкий свист, похожий на игру флейты. Через пару секунд в комнате закачались гирлянды и зазвенели колокольчики. Я ощутила, как мои глаза округляются, а рот раскрывается совсем не благородно.

– Но как? – выдохнула я, наконец совладав с эмоциями. – Ведь магия запрещена!

– Это не та магия, о которой говорит принц, – сообщила жрица. – Магия женщины – это мудрость и понимание сил природы. Она действует совсем иначе.

– Но ты вызвала ветер одним лишь свистом, – не отступала я.

Ане Ахебак поправила ткань на колене и откинула смоляной локон за спину.

– Ты так видела, поэтому считаешь, что мой свист вызвал ветер, – произнесла она. – И тебе даже не приходило в голову, что резкая тишина на улице всегда предвещает кратковременный порыв. Тебе было проще решить, что я вызвала его сама.

Я смутилась, не понимая, как реагировать на такое обличение, а жрица продолжила:

– Суть в том, что если мы наблюдаем за природой, знаем ее законы, мы можем пользоваться ее дарами, хотя со стороны это выглядит, как настоящее волшебство. Впрочем, это и есть волшебство. На свете мало людей, способных тонко улавливать природные токи.

– Но какое это имеет отношение к… – я запнулась и окинула взглядом уставленные фигурками полки.

Ане Ахебак проследила за моим взглядом и откинулась на подушку.

– Самое прямое, Элизабет. Как еще можно проявить природное начало, если не через плотское наслаждение?

Щеки, снова помимо воли, запылали, я попыталась отвлечься, но мысли все время возвращались к словам о плотском наслаждении. Я нервно сглотнула и поерзала, словно подо мной не мягкий диван, а ежовый выводок.

Красная жрица, видимо, заметила мое смущение и проговорила успокаивающе:

– Нет ничего постыдного в твоей неуверенности и в том, что ты решила от нее избавиться.

– Но я не привыкла говорить о таких вещах, – созналась я. – В Авароне магов женят поздно, и я вообще до этой ночи не представляла, что происходит в спальне.

– Забудь стыд, – почти приказала жрица. – В этом доме не знают этого слова. Лучше расскажи, что тревожит твою нежную душу.

Отступать было некуда. Сделав глубокий вдох, я проговорила:

– После свадебной ночи мне казалось, что муж доволен. Но потом его поведение стало непонятным. Словно я чем-то не угодила. Я ведь совершенно неопытна. Кроме того, меня озаботили слова Рамины. Я считала, что выполнила супружеский долг, но она намекнула, что это не все. Видимо, именно этого я не знаю, и именно потому мой муж не доволен. И я прошу вас подсказать, что еще мне следует сделать, чтобы Черный Принц остался удовлетворен.

Ане Ахебак посмотрела на меня с явным интересом, будто увидела диковинный цветок посреди снегов. Некоторое время изучала, будто подбирала слова, затем села и проговорила:

– Несмотря на брачную ночь, ты все еще совершенно невинна. Для начала хочу тебя успокоить. Твой муж доволен больше, чем можешь представить.

– Но почему он был так сдержал со мной? – спросила я, все больше запутываясь.

– Твой муж не конюх или пекарь, – сказала жрица. – Он принц, на нем лежат заботы обо всем королевстве. И ему не положено отвлекаться на тебя тогда, когда внимания требует дело. Но будь уверенна, твоя невинность и неопытность только распаляют его мужские страсти.

На душе немного полегчало.

– Значит, он не злится на меня? – с надеждой спросила я.

– Готова поклясться в Нефритовой пещере, что твой муж благодарит богов за такой подарок судьбы, – сообщила жрица. – Теперь о словах Рамины. Ты верно поняла, супружеский долг отдается не только в брачную ночь. Он платится тогда, когда этого хочет муж или жена. Одни требуют его лишь раз в месяц, другим нужен каждую ночь.

У меня зазвенело в голове, я приподнялась на подушке и выдохнула:

– Каждую ночь? Но…

– Тебя это не радует? – спросила жрица.

Я покачала головой и ответила, тщательно подбирая слова:

– Не знаю… Не уверенна. В какой-то момент я перестала понимать, что происходит и чувствовала что-то невообразимое. Но перед этим была боль. Достаточно острая, чтобы крепко задуматься, сколько раз отдавать такие долги.

Ане Ахебак засмеялась низким, сочным голосом, от которого даже у меня сердце забилось быстрей, и только теперь поняла, почему она Красная жрица, и почему ней стремятся попасть все девушки. От нее веяло чем-то таким, что заставляет разглядывать ее великолепную фигуру, хотеть коснуться волос и вообще опуститься на колени и припасть к стопам.

Тряхнув головой, чтобы избавиться от наваждения, я подняла вопросительный взгляд на жрицу, а та, наконец перестала смеяться и сказала:

– Обещаю, боли больше не будет. Останется лишь невообразимое и чудесное. Но чтобы сделать процесс, как ты говоришь, отдачи долга еще прекрасней, позволь дать тебе несколько советов.

Я затаила дыхание, готовясь услышать слова, которые никто прежде не говорил. В груди потеплело от надежды на то, что выполнение супружеских обязанностей может проходить без болевых сопровождений.

Ане Ахебак произнесла:

– Для начала удели внимание прикосновениям. Уверена, в брачную ночь ты вообще не поняла, что произошло. Но теперь тебе предстоит узнавать необычный и удивительный мир любви со своим мужем. И этого не стоит стыдиться. Твой муж сильный мужчина, но даже ему будет приятно, если ты будешь проявлять инициативу на супружеском ложе. Только не вздумай переносить это в обычную жизнь. Некоторые девушки дорого платят за такие ошибки. Кроме того, я дам тебе свиток.

– Свиток? – переспросила я, ловя каждое ее слово.

– Да, – проговорила она и поднялась с дивана. – Этот свиток я составила сама. Специально для дев, которые только начинают постигать искусство любви. Там ты найдешь подробное описание всего, что необходимо знать каждой женщине для того, чтобы узреть небо в алмазах и показать его своему любимому.

Она приблизилась к одной из полок и взяла фигурку. Я постаралась отвернуться, но все равно видела, как она отвинтила верхнюю часть и достала свиток. Убрав фигурку обратно, она подошла и протянула мне.

– Возьми и до вечера все очень подробно прочитай. Написано на языке Огненных Земель. Ты ведь говоришь на нем?

Я кивнула.

– Да, конечно. Он ведь общий.

– Прекрасно, – сказала жрица. – Осмотри все картинки, я рисовала их с натуры.

Открыв верхний край свитка, я пробежалась взглядом по тексту, чувствуя, как начинают полыхать не только щеки, но и уши вместе с шеей. А когда внизу под первой частью обнаружила картинку, спешно свернула свиток и сглотнула пересохшим языком.

– Это очень… – попыталась сказать я. – Слишком, наверное…

– Нет, дорогая, – ответила жрица. – Это лишь начало. И поверь, когда покажешь своему мужу хотя бы пятую часть из этого свитка, он решит, что ты богиня.

– Неужели все это доставляет такое удовольствие мужчине? – не веря спросила я.

Ане Ахебак склонила голову на бок и провела по моей щеке теплыми пальцами, так что побежали мурашки по коже, и проговорила тихо:

– Милая, мужчина вознесется к самим богам. Но женщина вознесется еще выше.

– Какая-то магия, – прошептала я.

– Именно, дорогая, – с улыбкой сказала Красная жрица. – Это и есть настоящая магия, от которой рождаются дети. Но об этом потом. Сейчас тебе нужно постичь то, о чем рассказано в свитке.

Обратно в замок я почти бежала, заставляя бедную Рамину спотыкаться позади и причитать о том, что леди не стоит так торопиться, что я запачкаю плащ, что устану от быстрого подъема в горку. Но у меня в голове пульсировала лишь одна мысль – о свитке и предстоящей ночи, которую мой принц запомнит навсегда.

А когда вечером Карл Сварт оказался в моих покоях, я поняла, что Ане Ахебак была права в каждой букве.