Эльфария обрушилась на нас к полудню следующего дня. Внезапно, неожиданно, словно сюжет детской сказки. Гористая местность, по которой мы продвигались не спеша, щадя лошадей, приобрела почти человеческие черты. Каменная глыба слева, что секунду назад была лишь возвышением, созданным самой природой, превратилась в скалящего зубы каменного великана, и откуда-то сверху донесся глухой, полный страдания, вой.

Я дернулась на спине Верного, и конь, слыша настроение всадника, нервно запрядал ушами. Диларион завозился в переметной сумке, а принц тут же оказался рядом.

– Что случилось? – спросил он.

Я, вытаращив глаза, указала взглядом на каменного исполина и ахнула, когда тот оказался вновь глыбой валунов, покрытых мхом и лишайниками.

Принц тепло улыбнулся и протянул руку, поправляя капюшон плаща.

– В этом прелесть Эльфарии, – сказал он. – Ты видишь, что рисует воображение, как наяву. А гористая местность весьма сопутствует буйству фантазии. На рудниках, которые всего в дне езды отсюда, похожие ощущения.

– Я… Я словно увидела каменного исполина, – пробормотала я, – а еще услышала, как он воет страшным глухим голосом…

– Никто не выл, принцесса, – добродушно сказал один из гвардейцев, – вам послышалось.

– Ходят слухи, что Эльфария раньше принадлежала эльфам, – спокойно сказал принц. – Силой лишь им подвластной магии они творили чудесные замки и дома, не нарушая гармонии с камнем и деревом. А каменные исполины охраняли их города.

– Эльфам? – воскликнула я, не веря своим ушам.

– Прежде, чем они покинули это место и ушли в Потерянные Земли, – подтвердил принц.

– Но ведь это сказка! – не сдержалась я. – Эльфы, гномы, драконы ростом с замок… Это сказочные существа. Если бы они существовали, давно стерли бы людей с лица земли. Неужели вы верите в это, ваше высочество? Неужели вы, или кто-то другой, видел живого эльфа?

Принц улыбнулся с таким видом, как улыбаются неразумному дитя.

– Для того, чтобы верить, Элизабет, необязательно видеть. Еще ребенком я верил, что Черную Пустошь ждет довольство и процветание, а видел только выжженную дочерна землю, причудливые кривоватые деревья, которые не брал даже огонь, несчастных, обездоленных людей, с которыми столь жестоко поступила судьба.

Лица окруживших нас гвардейцев стали хмурыми, а мне стало не по себе, словно сказала что-то крайне глупое и неуместное. Принц ободряюще кивнул и продолжил.

– Что касается здешних мест, ты сама вольна делать выводы, похожи ли местные полуразрушенные и покрытые плющом замки, дома, которые находятся прямо в деревьях, на то, что создали человеческие руки, или нет. Если предположить, что все это создали люди, я хочу знать, какой силой они обладали, какими знаниями… Именно здесь я сделал несколько открытий, которые позволили облегчить жизнь людям.

– Облегчить, – усмехнулся в усы гвардеец, – вы так это называете. Да вы и до того, как взошли на престол Черной Пустоши сделали для нас такое, что было не по силам ни одному из прежних правителей. А уж после…

Гвардейцы, все как один, смотрели на его высочество такими преданными глазами, что у меня потеплело в груди. Вспомнились слова Мириам, о том, как она мечтала вырасти и выйти замуж за Карла Сварта. Капитана Сэма, считающего, что «принц – настоящий мужик», управляющего Альре… А также преданность, виконта де Жерона, превосходящая все мыслимые и немыслимые горизонты.

Воспоминание о виконте услужливо подсказало, что титул к нему перешел, как к старшему сыну эльфарского графа.

– А людские поселения? – спросила я. – Люди живут дальше?

Гвардейцы хмыкнули почти одновременно, а принц ответил:

– Мы обогнули город и поместья, Элизабет, для скорости, а также потому, что не хотелось этой придворной мишуры…

За словами принца я услышала, что он хотел побыть наедине со мной, и от этой мысли сердце зашлось в бешенном ритме, а внутри запорхали крылатые флейты.

– Я тоже, – смущенно пробормотала я, и, закашлявшись, добавила более уверенно: – То есть не то, чтобы мне это все не нравилось. Я поражена роскошью дворца в Городе-крепости, но все же привыкла к несколько более простой жизни, и…

Я зарделась, не зная, как сказать, что собиралась, с запозданием понимая, что гвардейцы вокруг, как один, смотрят на меня мечтательно и ловят каждое слово.

Уголок рта мужа дернулся в едва уловимой усмешке, он произнес пару слов, смысл которых я уловила не сразу, и облаченные в черное люди пришпорили коней и оставили нас.

Принц подъехал совсем близко, отчего Верный подо мной фыркнул и нервно запрядал ушами. Отчаянно краснея, я вцепилась в поводья изо всех сил и опустила взгляд. Когда меня подхватили подмышки и рывком приподняли над седлом, я ахнула и затаила дыхание, ощутив себя над пропастью, но в следующий миг оказалась в седле мужа, лицом к нему. Гвардейцы по какому-то молчаливому приказу уехали вперед, оставив нас наедине.

Все еще не понимая, как это сделал, я прижалась к нему еще теснее и поцеловала. Губы принца подчинили мои, и я застонала, когда каскад горячих поцелуев подарил ощущения парения над пропастью.

Когда принц отпустил меня, мы оба тяжело дышали. Смутившись своего порыва, я спрятала лицо на груди мужа и пробормотала:

– Этот полет… Полет… С вами я всегда лечу, Карл, и не боюсь упасть, зная, что меня держат.

– Я всегда буду держать тебя, Элизабет, – хрипло проговорил муж, поправляя мне локон, выбившийся из прически.

Тем же неуловимым движением я вновь оказалась переброшена в седло Верного. Конь стоял, терпеливо ожидая, пока нащупаю носками стремена и подберу поводья. Пока приходила в себя, принц смотрел на меня долгим взглядом, а у меня возникло ощущение, что собирается что-то сказать, но молчит.

– И гвардейцы, – прошептала я, – и кони… И вообще все, все…

– Что все, Элизабет? – не понял принц.

– Людям достаточно лишь одного вашего слова, животным даже слов не нужно. Вы видели это? – проговорила я, а принц непонимающе пожал плечами. – Ведь кони даже не шелохнулись! Потому что это нужно было вам… Они чувствуют силу. Они покоряются силе. Вы бездна, Карл! Вы слишком глубоки и величественны, чтобы у меня остался хотя бы один шанс…

Задохнувшись, я замолчала, не в силах поднять голову и посмотреть на мужа.

– Хотя бы шанс на что? – спросил принц хриплым голосом.

Я не ответила, мотая головой, и его высочество повторил с нажимом:

– Какой шанс?

– Не полюбить вас! – выдохнула я, и, ошалев от собственной смелости, вонзила шпоры в бока Верного, поднимая животное на дыбы. Когда конь тяжело приземлился на передние копыта, я, не глядя на мужа, ускакала вслед за гвардейцами.

***

Лагерь решено было разбить прямо в развалинах старинной крепости, чьи стены защищали шатры от ветра и, в то же время, являлись надежной защитой от диких зверей. Про диких зверей сообщил один из гвардейцев, видимо, чтобы насладиться испугом на моем лице и заверить, похлопывая по рукояти клинка, что я в полной безопасности

Другой гвардеец сказал, что они уже останавливались в этом месте, и после этих слов я, оглядевшись вокруг повнимательнее, заметила следы кострищ. Пока принц отдавал распоряжения насчет переносной лаборатории, гвардеец поманил меня за собой и показал родник, который бьет прямо из стены.

– Чистейшая вода, принцесса, – сказал гвардеец. – Оно и умыться с дороги неплохо, и запасов воды с собой таскать не надобно, нам-то с вами не так много надо, а вот лошадям да мулам, сами понимаете.

Я благодарно кивнула и, радуясь, что не во дворце, в окружении бесчисленных камеристок и банщиц, с наслаждением умылась прямо на глазах у гвардейца. Диларион описал над нами круг, оглашая восторженными воплями окрестности, видимо, тоже радуясь свободе.

Когда настал черед пить и умываться гвардейцу, я прошлась вдоль стены, провела рукой по шершавой каменной поверхности. Сначала подумала, мне показалось, но потом поняла, что стена действительно теплая. К тому же, даже несмотря на разлом, не заметила кладки кирпичей или булыжников. Камень, из которого создана стена, оказался цельным, словно вырос из земли, и непонятно, что могло сломать такую постройку.

Обернувшись на шорох сзади, я облегченно выдохнула, увидев гвардейцев.

– Ну как, принцесса, будете говорить что-то о несуществующих эльфах? – спросил гвардеец с густыми усами и показал взглядом на стену.

Я недоуменно проследила его взгляд, а когда обернулась, он важно произнес:

– Это вы еще деревьев не видели.

– Деревьев? – не поняла я, обводя взглядом окрестности.

Полуденное солнце золотит пышные кроны деревьев, огромные, в несколько обхватов, толстые стволы местами покрыты мхом и лишайниками. В воздухе разносятся нежные трели птиц и довольное попискивание дракончика.

– Не говори, – хмыкнул второй гвардеец, тыкая локтем соратника в бок. – Пускай принцесса сама увидит.

– Я с удовольствием посмотрю, – сказала я, улыбаясь и стала искать глазами мужа.

За время моей отлучки гвардейцы с принцем, который держался со своими людьми на равных, успели не только разгрузить лошадей и мулов, но и поставить два шатра – в голубом я узнала тот, в котором провела с принцем прошлую ночь. Серый, выцветший, покрытый пятнами, в которых без труда распознала химические реактивы и порошки, без сомнения являлся лабораторией.

Судя по голосу мужа, который раздается изнутри серого шатра, поняла, что его высочество приступил к делам. В следующий миг принц вышел из шатра, и, бросив что-то короткое своим людям, снова скрылся за серым пологом.

Что-то неприятно кольнуло внутри, я вдруг ощутила себя покинутой и ненужной. В моем понимании, после того, как женщина призналась тебе в любви, следовало вести себя иначе. Я не знала, как, но предполагала, что точно не игнорировать и не погружаться с головой в работу, а быть может, обнять, поцеловать, сказать что-то теплое, нежное, отчего бы подкосились ноги и закружилась голова.

Словно почувствовав мое настроение, принц, который снова показался из шатра, бросил на меня быстрый взгляд, и, неопределенно усмехнувшись, опять скрылся внутри.

Не зная, что думать, я направилась следом за мужем и нашла его склоненным над прозрачными колбами и стеклянными шарами. Стоило войти в шатер, муж высек огнивом искру и радужный песок в длинной прозрачной колбе, заискрив, погас.

– Не работает, – с недоумением глядя на меня, произнес муж. – Я думал дело в местной почве…

– Мой принц, – осторожно произнесла я и взгляд его высочества стал более осмысленным.

– Да-да, Элизабет, – сказал муж. – Твои вещи уже в нашем шатре, ты можешь переодеться и привести себя в порядок с дороги.

С этими словами он отвернулся и вновь склонился над странными приспособлениями и склянками, а я почувствовала себя не только ненужной, но еще и лишней.

Тяжело вздохнув, я направилась к выходу, но в последний момент его высочество придержал меня за плечо.

– Не делай так больше, – то ли приказал, то ли попросил он.

– Как? – ахнула я, испугавшись, что каким-то образом вызвала неудовольствие его высочества.

– Так, – коротко ответил принц. – Никогда не чувствуй себя несчастной и покинутой, даже когда я занят и не смотрю на тебя. И даже когда меня нет рядом. Никогда ничего не бойся, Элизабет, и особенно моего невнимания. Никогда.

– Но вы… я… Я нечаянно, – забормотала я невпопад. – Я просто…

– Я держу тебя, Элизабет, – сказал принц, и я сглотнула, часто моргая, услышав от него то, что с самой первой встречи чувствовала рядом с ним. – Я всегда. Буду. Держать. Тебя.

Говоря это, принц делал паузы между словами и каждое из них пробуждало что-то неведанное в моей душе. Когда-то, в самом далеком детстве, когда родители были рядом, я жила в полной безопасности и знала, что мой мир никогда не пошатнется. После раскола королевств, который стал для меня чем-то большим, нежели просто внешним расколом, я больше никогда не чувствовала чью-то поддержку так явно.

– Всегда, – повторил муж, при этом глаза его сверкнули особым светом.

В следующий миг принц вновь склонился над колбами, словно меня не существовало. Но в ушах пульсировало «Я держу тебя, Элизабет. Я всегда буду держать тебя».

Вздохнув, я в последний раз взглянула на мужа, большого, сильного и невероятно притягательного, и выходя из шатра, пробормотала, без надежды, что меня услышат:

– Там родник, прямо из стены бьет. И вода такая вкусная и свежая… Я переоденусь и погуляю по окрестностям…

– Да-да, из стены, – рассеянно проговорил принц, и, когда я задержалась, вновь пожирая его глазами, добавил: – Система водоснабжения во дворце, о которой я тебе рассказывал, позаимствована мной из развалин Эльфарии. Свежий вкус воды объясняется ее горным происхождением. Многие помпы, которые откачивают воду из подземных озер, работают до сих пор. Ты заметила, что некоторые стены теплые?

Я закивала и зачем-то присела в книксене, чтобы тут же мысленно проклясть себя за неуклюжесть и неуместность в действиях.

– Это оттого, что вода направляется прямиком из горячих источников, – проговорил Карл Сварт. – Как-нибудь мы спустимся в пещеры, и ты увидишь своими глазами чудеса, которые невозможны в солнечном свете.

Я потрясенно кивнула, а принц уставился на меня так, словно увидел впервые.

– Вода, – прошептал он.

– Вода, – подтвердила я, кивая, и вновь зачем-то присела в книксене.

А принц выдохнул:

– Ты гений, Элизабет!

С этими словами он подхватил меня на руки и подбросил в воздух, словно вешу не больше нагретого бычьего пузыря. Бережно поймав, вновь поставил на ноги, а сам метнулся к толстой колбе и выплеснул прозрачную жидкость прямо под ноги. Я взвизгнула, задирая юбки, а его высочество Карл Сварт уже несся к роднику, что бьет из наполовину разрушенной стены.

Проводив мужа взглядом, я сглотнула и направилась в свой шатер.

Увидев собственные вещи, сложенные в свертках и переметных сумках, прямо на походной плетеной подстилке, которую муж назвал циновкой, я просияла от чувства пьянящей свободы. Вдали от Рамины, Ланы и остальных девушек во главе с мистрис Одли я поняла, как была утомлена тем, что муж называет «придворной мишурой». Хихикнув, подумала, что мне безумно приятно даже мысленно повторять за мужем, а также вспоминать его жесты, взгляд, прикосновения…

Пискнув, в шатер влетел дракончик, и я ощутила что-то вроде стыда оттого, что не уделяю малышу достаточно времени. Погладив зеленую спинку, чмокнула плямкающего малыша в мордочку и поняла, что внешне наша связь не изменилась: я по-прежнему играю с ним, говорю, рассказываю о своих бедах и волнениях, кормлю, только думаю о маленьком нетопыре реже.

– Да, да, и еще раз да, – сказала я дракончику, – все мои мысли заняты его высочеством… И ты это видишь и чувствуешь.

Диларион плямкнул и облизал мой подбородок раздвоенным языком.

– Но ты не выглядишь несчастным, – пробормотала я. – Может дело в том, что у тебя появилась новая подружка? Мириам?

Услышав имя Мириам, дракончик заозирался по сторонам, словно ожидал, что девочка с рыжими косичками вот-вот забежит в шатер, и, увидев Дилариона, огласит пространство счастливым воплем.

– Приятно, когда тебя любят, – сказала я дракончику.

Малыш снова перебрался мне на плечо, а я, подойдя к походным сумкам, застыла, как вкопанная.

– А его высочество… Он ведь не говорил, что любит меня, – прошептала я, чувствуя, как холодеет сердце. – Он такой большой, Диларион, такой могучий! Я как будто совсем мала для него, ничтожна, как он может любить меня? Да что я… Мне кажется, что этому человеку мало и всей Черной Пустоши.

Ощущение, что вишу над пропастью, обострилось, и вместе с ним усилилось чувство защищенности и надежности, словно даже не будучи рядом со мной его высочество Карл Сварт, принц из Черного дома продолжает держать меня в своих объятиях.

Сделав несколько глубоких выдохов и вдохов, я приступила к переодеванию.

Его высочество распорядился, чтобы в дороге у меня не было недостатка в костюмах для верховой езды, которые включали удобные облегающие брюки, и камзолы строго кроя поверх сорочек. Поверх брюк запахивались пышные, в рюшах, юбки. Но назвать таким словом куски ткани, которые оборачиваются вокруг бедер, чтобы хоть как-то прикрыть те места, которые леди не называет вслух, не поворачивался язык. Помимо этого, я проследила, чтобы Рамина упаковала также пару аваронских платьев, которые надевала на воздушные прогулки с Нинель.

Сняв легкий плащ, решила сменить не только верхнюю одежду, но и белье. Перед выездом камеристки объяснили, как приводить в порядок белье и одежду без привычного обилия горячей воды. Разместив панталоны с лифом на низком раскладном столике, я щедро посыпала их зеленоватой пудрой. Крупинки тут же зашипели, подпрыгивая на нежном атласе, а спустя пару мгновений я стряхнула с них лишь пару пылинок. Быстро обсыпавшись ароматной пудрой из другой баночки, я растерла тело жестким полотенцем, и хоть такой способ мытья казался непривычным, ощутила свежесть и приятную бодрость в теле.

Для прогулки выбрала белье голубого цвета с каймой кружева. Поверх лифа, начисто проигнорировав корсет, натянула легкое голубое платье, которое шилось специально для полетов на магическом коврике. Наглухо закрытый ворот и длинные рукава предназначены для защиты от ветра, а юбка с несколькими разрезами чересчур фривольная, по меркам Пустоши. Но она прекрасно подходит к брюкам для верховой езды. Сапоги отставила в сторону и выудила из свертка удобные туфли на плоской подошве, которые привязываются ремешками к стопам, чтобы не потерять в небе.

Волосы расчесала и, заплетя в косы, уложила в низкий узел на затылке, радуясь, что не нужно покрывать голову вуалью, как принято в Пустоши.

Подхватив Дилариона, который развалился на походных сумках, я посадила малыша на плечо и покинула шатер, натягивая на ходу блокирующие магию перчатки.

Ко мне тут же приблизились два гвардейца.

– Принцесса, – склоняя голову, произнес тот самый, с густыми усами, что показывал мне родник. – Его высочество рекомендовал вам погулять по окрестностям, пока он будет занят в лаборатории. Ежели вы проголодались, только дайте знать, мигом накормим.

Ноздрей коснулся аппетитный запах мяса и хлеба, повернув голову, я обнаружила двоих гвардейцев, которые хлопочут у костра. Еще двое внимательно слушают мужа, который объясняет что-то, видимо, отдает распоряжения. Остальные занимаются обустройством остальных палаток и лошадьми.

– Я не успела проголодаться, – сказала я с улыбкой, – поэтому подожду, пока его высочество освободится. А пока погуляю.

– У нас светлейшее распоряжение, – предупредил гвардеец. – Глаз с вас не спускать. Но вы не бойтесь, мешать не станем.

– Вы нас и вовсе не заметите, – добавил другой.

– Но по нужде если соберетесь, сначала нам сообщите, – строго предупредил усатый гвардеец.

– Чтоб мы не сунулись, значится, в самый неподходящий момент, – подсказал второй гвардеец, не замечая, как мои щеки начинают краснеть.

– Дубина, – беззлобно сказал ему первый. – Чтобы мы заранее место проверили, где леди присесть сподручней!

От такой прямоты я почувствовала, что не просто краснею, а пылаю, желая при этом провалиться под землю или унестись на воздушной катапульте к самым облакам. Гвардейцы же смотрят так прямо и честно, словно не вогнали леди в краску, а обеспокоились ее самочувствием.

– Спасибо, я поняла, – пискнула я и подумала, что после такого «по нужде не соберусь» всю оставшуюся жизнь.

Сначала обошла развалины крепости, в которой разбили лагерь, по периметру. Тщательно исследуя разрушенные стены так и не смогла обнаружить ни единого скола и решила спросить у мужа, как людям, или эльфам, в которых уже готова была поверить, удалось создать эти постройки.

Пискнув, Диларион соскользнул с плеча и смешно заковылял по отвесной стене, хлопая крыльями, как домашняя птица.

– Ишь, нравится ему, – хмыкнул усатый гвардеец.

– Лапкам тепло да гладко, – согласился другой.

Но я истинным чутьем ощутила, что дракончиком движет не только удовольствие от соприкосновения лапок с гладкой поверхностью неведомого мне камня. Дилариона что-то беспокоило. Закрыв глаза, я сконцентрировалась на маленьком нетопыре и почувствовала, как тело затрясло крупной дрожью, а горло сдавило предчувствием грядущей беды. Чтобы не так явно переживать ощущения кровного питомца, я открыла глаза, и, приложив руки к вискам, потрясла головой.

В тот же миг окружающий мир с развалинами крепости, заливными лугами и покрытыми лесами горами Эльфарии вместе с лагерем, гвардейцами и даже Диларионом исчез. Вместо него возникли нежно-зеленые, словно выточенные из нефрита и малахита, стены, которые уносятся ввысь и заканчиваются небом.

Вместо поросли мха и травы под ногами образовался прозрачный пол с вкраплениями светящихся кристаллов, а под полом – черная дыра пропасти. Ушей коснулась самая нежная и ритмичная из мелодий, что мне доводилось слышать. Мимо одна за другой, понеслись в танце пары. Яркие, переливающиеся в лучах волшебного света платья дам показались похожи на оперение драгоценных птиц, какие встречаются лишь в старинных легендах и сказках.

Бледные надменные лица с тонкими аристократичными чертами, волосы цвета платины и латуни, длинные руки и ноги, статные спины в сверкающих мундирах…

Отметив безукоризненную красоту танцующих, я ахнула, разглядев их уши: длинные, острые, вытянутые, но при этом создавалось ощущение, что совершенно уместные и гармоничные. Словно только такие уши могут быть у этих волшебных существ, каждый жест которых исполнен изящества и благородства.

Где-то вдалеке запищал Диларион, выругался усатый гвардеец и второй поддержал его. Схватившись за зашедшееся в бешенном ритме сердце, я стала отступать к стене, но когда уперлась спиной, провалилась и стала падать, потому что стена поддалась, словно я призрак.

Чьи-то крепкие руки встряхнули, приводя в себя, и я поняла, что меня держат. Лица обоих гвардейцев выглядели испуганными.

– Что ж вы, леди! – укоризненно воскликнул один из них. – Так и упасть недолго!

Я растерянно оглянулась и поняла, что если б гвардеец не подхватил, я бы перевалилась через стену.

Дракончик забил крыльями на плече и испуганно завопил.

– Они реальны, – прошептала я, хлопая ресницами. – Это не сказки.

– Кто, принцесса? – с опаской уточнил гвардеец.

– Эльфы, – тихо сказала я, и лица у обоих вытянулись.

– Может, пойдем отсюда, принцесса, а? – спросил усатый гвардеец. – От греха подальше?

Диларион снова завопил, а я вновь ощутила, как тело сотрясла дрожь.

– Нет уж, – невпопад ответила я, почему-то обращаясь к дракончику. – Больше никаких привязок. Идем отсюда.

Гвардейцы обеспокоенно переглянулись, думая, что не вижу этого и одновременно выдохнули.