Мы спустились по пологому холму и устремились к лесу, в котором растут огромные деревья, привлекшие мое внимание. Я погладила спинку питомца и подумала, что не зря именно он отреагировал на заряженное сильнейшей энергией место. Привязка на крови с магическими существами делается для роста и стабилизации магических способностей, и чем больше потенциал юного мага, тем более серьезного зверя ему выбирают. У студентов Школы при Ковене, а также студенток Института Благородных Волшебниц, у всех есть питомцы. Неясыти, лисы, кошки, даже хомяки.

Мне, как наследнице сразу двух магических домов, поскольку оба родителя были сильными магами, достался нетопырь, хотя в Ковене предлагали ящера: по возможности хранения магии и помощи в развитии магического потенциала ящер куда сильнее нетопыря. Беда ящера в том, что крылья у него маленькие, куцые, летает он плохо и мало, правда, бегает быстрее антилопы.

Нинель предлагали сделать привязку со степным фенеком, но подруга отказалась, решив поднакопить магический резерв настолько, чтобы возможной стала привязка с драконом-нетопырем, как у меня. И то, что для этого придется учиться год без питомца, который всегда поможет магической силой, и является своеобразным магическим хранилищем и защитой одновременно, подругу не остановило. С бесстрашием и усердием Нинель ринулась изучать сложные снадобья, заклинания, изготовление погодных составляющих и всего, что необходимо магу стихий. Но я видела, как бывает тяжело подруге.

– Зато через год стану сильнее и выберу одного из дядиных нетопырей! – заявляла она, когда я выражала сочувствие бледной, лежащей в постели, перегоревшей подруге. – Я уже присмотрела одну крошку-лапочку. Представляешь, глаза у нее розовые, а шкурка серенькая в рубиновых узорах. Чудо, а не крошка! К тому же, мы с тобой всегда в воздухе. Ну куда мне фенека?

Многие профессора института считали, что от фенека Нинель отказывается зря, но перед упрямством студентки только разводили руками.

– Или нетопырь, как у Элизабет, или вообще никто! – патетично заявляла Нинель, а мне призналась по секрету: – Я ведь ей уже имя придумала, Эльвиона, в честь твоей тети Эльвиры, правда, здорово? И Дилариону будет не так скучно. Дядя обещал подождать, никому не отдавать Эльвиону, какие бы деньги ни сулили!

Воспоминания о Нинель сдавили щемящей нежностью грудь, и я подумала, что должна куда сильнее скучать по подруге, в то время как бессовестно и до кончиков пальцев счастлива с его высочеством Карлом Свартом.

– Что же за магией владели эти чудесные эльфы, если ты так остро отреагировал даже на ее остатки? А вот на магически созданные цветы леди Вивьен Ру не обратил внимания, – сказала я Дилариону, и он что-то возмущенно запищал в ответ.

– Если бы ты умел говорить, – сказала я задумчиво. – Думаю, нашел бы, что сказать миру.

Диларион что-то горделиво пискнул, а я замолчала, потому что нас нагнали гвардейцы, а при них говорить с дракончиком постеснялась.

Какое-то время я ходила вокруг странных, со стволами, как у гигантских бочек, деревьев, стучала костяшками пальцев по коре, таращилась ввысь, где сплетаются кроны исполинов, и прислушивалась к чарующему пению эльфарских птиц.

Гвардейцы тоже глазели по сторонам, словно впервые здесь, и я решила, видимо, обычно они сопровождают принца, не отвлекаясь от своих обязанностей ни на минуту. Когда один склонился над полуметровым грибом в светящихся крапинках, истинным чутьем ощутила почти детский восторг, исходящий от мужчины.

В следующий миг второй гвардеец сбил меня с ног и тяжело придавил к земле собственным весом. Не успела опомниться, как гвардеец, сжимая меня в охапке, перекатился на другое место, а туда, где секунду назад мы лежали, упало что-то тяжелое. Я услышала звуки борьбы, рев и свист меча и успела подумать, что снова атаковали караварцы, когда раздался спокойный голос усатого гвардейца.

– Все в порядке, принцесса, не пугайтесь.

Мне помогли встать, и, оказавшись на ногах, я успокаивающе погладила Дилариона, который вцепился в мои волосы как клещ, не желая оставлять в минуты опасности.

Я чуть не осела наземь, когда увидела, как усатый гвардеец пытается извлечь меч из тела огромной зверюги с седой косматой шерстью и страшной оскаленной пастью. С острых, как кинжалы, клыков капает слюна, а взгляд сочится яростью и жаждой крови даже после смерти.

– Шатун, – тоном, словно говорит о чем-то понятном мне, пояснил гвардеец.

Уперевшись ногой в тело животного он вытащил окровавленный меч и вытер его о густую шерсть, потом добавил:

– В этих краях они редкость, принцесса. Но все же лучше не гулять одной.

– Д-да, – чувствуя, как зубы выводят дробь, согласилась я.

– Может, обратно, в лагерь? – осторожно спросил гвардеец и я почувствовала, как ему не хочется прекращать прогулку.

К своему изумлению поняла, что страх прошел, но ощущение, что меня держат, усилилось. В ушах снова прозвучало: «я буду держать тебя всегда, Элизабет», и звук голоса мужа даже в мыслях прозвучал слаще райской музыки.

– Нет-нет, – поспешно сказала я, робко косясь на тушу поверженного зверя. – Я в порядке, и раз со мной такая надежная охрана, совсем не волнуюсь.

Оба гвардейца горделиво приосанились, и мы двинулись дальше.

Мужчины с интересом глазели по сторонам, оставаясь начеку, и лениво обсуждали, что надобно снять с медведя шкуру, и что не бывает в этих краях зверей с более густой и теплой шерстью, чем у седого медведя.

Прислушиваясь к беседе вполуха, я подошла к одному из деревьев, чей ствол словно изучал тепло. Побарабанив костяшками пальцев по гладкой коре, с разочарованием поняла, что толщина дерева поглотила звук. Диларион соскочил с плеча и, как белка, проворно полез по стволу.

Непроизвольно я хлопнула по тому месту, где только что был дракончик и ощутила, как середину ладони укололо чем-то похожим на магический импульс. С недоумением я осмотрела перчатку, блокирующую магию и убедившись в ее целостности, пожала плечами. Тут же укололо снова, на этот раз обе руки сразу, а я подивилась, как такое может быть, поскольку на мне мощный амулет и не менее мощные защитные перчатки.

Отчего-то вспомнились слова Красной Жрицы, что есть магия мужская и магия женская, и мне предстоит еще познать тайны женской магии, суть которой сама природа, в то время, как суть мужской – кровь.

Не понимая, зачем это делаю, я приложила обе ладони к стволу, и лианы, обвивающие дерево, принялись двигаться, словно чья-то рука потянула их вверх.

Не успела я ахнуть, как древесина под пальцами подалась вперед, открывая передо мной овальную дверь. Что-то в груди позвало внутрь, а один из гвардейцев произнес:

– На вашем месте, принцесса, я бы заходить внутрь не ста…

Гвардеец не успел договорить, потому что я шагнула внутрь, прямо на винтовую лестницу. По шагам сзади поняла, за мной зашел один из сопровождающих, а по едва слышному шуршанию дерева, что странная дверь закрылась.

– Прошу, не двигайтесь и никуда не уходите, принцесса, – с плохо скрываемым раздражением произнес гвардеец за спиной. – Сначала нам нужно решить, что делать.

Я огляделась. Несмотря на то, что оказались практически замурованными в дерево, глаза хорошо различают обстановку. Спустя секунду хмыкнула, когда поняла, что смотрю истинным зрением, которое обычному человеку недоступно.

– Здесь потрясающе красивые узоры на стенах, – сообщила я гвардейцу, на что тот сварливо возразил, что здесь темно, как в некоем месте у представителя расы с южных островов.

Хмыкнув, я двинулась по винтовой лестнице вверх.

– Куда вы, принцесса? – должно быть, заслышав звук моих шагов, спросил гвардеец.

– Вверх, – ответила я.

– Да постойте же! – чертыхаясь, сопровождающий ринулся за мной. – Это может быть ловушка!

– А мы с вами где? – перебила я его. – Разве не в ловушке?

Тот хмыкнул, нехотя соглашаясь.

– Ну вот! – тоном Нинель возвестила я. – А из ловушки в ловушку можно ходить без разрешения.

Я подумала, что ситуация совершенно не располагает для веселья, но мне отчего-то стало легко и радостно, словно бреду не по неведомой лестнице в странном дереве, а вернулась домой после долгой отлучки.

Вскоре над головой забрезжил свет, и я с изумлением вышла на открытую площадку, расположенную на ветках дерева. Присев, я провела ладонью по площадке, но не смогла обнаружить ни единого стыка досок или увидеть узоры, которые бывают при распиливании древесины.

Откуда-то из густой листвы вылетел дракончик и с писком приземлился мне на плечо.

– Принцесса! Рауль! Вы там? – раздался снизу обеспокоенный голос того гвардейца, который советовал мне не ходить внутрь.

– Нет! – весело крикнула я. – Мы только притворяемся, что мы здесь!

– Вы бы так не шутили, ваше высочество, – пробормотал мой сопровождающий, тоже выходя на площадку и поспешил успокоить другого: – Здесь мы! В порядке!

– Ну не будьте таким суровым, Рауль, – попросила я гвардейца. – Мы с вами попали в волшебное дерево и у нас приключение!

– Девчонка вы еще совсем, принцесса, вот что, – беззлобно пробормотал гвардеец и улыбнулся, когда я рассмеялась.

– Прежде чем пойдем вниз, надо все хорошенько рассмотреть и запомнить. Будет что рассказать вашему соратнику.

Гвардеец хмыкнул, но ничего не сказал, а принялся рассматривать пристройки над нашими головами.

– Да здесь целый дом, – присвистнув, сообщил он.

– Дом, дом, – подтвердил рыжеволосый человек в зеленом, сшитом из листьев, костюме и перекинул ногу на ногу. – Да только не ваш.

Я ахнула: уши у рыжего человека оказались вытянутыми, как у давешних эльфов из моего видения. При этом, судя по тому, что Рауль ему не ответил и даже не задержался взглядом, гвардеец его не видел.

– Только я вас вижу? – спросила я рыжеволосого эльфа, на что тот надменно пожал плечами.

– Встречаются и такие, – буркнул он. – Хотя обычно не видите. А я люблю за вами наблюдать. Нравятся призраки.

– Призраки? – ахнула я.

– Что, принцесса? – спросил Рауль, оборачиваясь, и я раздраженно отмахнулась от него, а тот недоуменно пожал плечами.

– А то кто ж, – сказал эльф.

При этом он выбросил вперед руку, и та прошла сквозь меня.

Я ахнула, но тут же нашлась:

– Так это вы ненастоящий!

– Чего это я не настоящий? – насупился гвардеец, а я замахала на него обеими руками, отчего он посмотрел странно, как смотрят на душевнобольных, считающих себя здоровыми.

– Я-то как раз настоящий, – не согласился и эльф. – А вы призраки, потому вас не все видят. А я видел, целой толпой во дворец просочились. Наглые.

Я не нашлась, что сказать на такое хамское высказывание. Пока думала, призрак легко вскочил на ветку обеими ногами и исчез в кроне дерева.

– Ну и не очень-то и хотелось! – сообщила я в пространство.

Гвардеец снова окинул меня взглядом и осторожно поинтересовался

– С вами все в порядке, принцесса?

– Лучше не придумаешь, – сообщила я, все еще расстроенная общением с таким неприятным эльфом.

Какое-то время мы еще побродили по дому на дереве, залезли на два этажа вверх, осмотрели роспись на стволе. Но поскольку меня не покидало ощущение, что за нами наблюдают, сказала Раулю, что пора возвращаться, и на этот раз он воспринял мои слова с радостью.

Спустившись по лестнице, я уверенно положила обе ладони на ствол, и нас выпустило наружу.

Оказалось, что к ожидающему нас гвардейцу успели присоединиться еще двое, которых послали за нами, поскольку настала пора обедать.

Наскоро перекусив, я снова отправилась гулять по окрестностям, а вечер провела сидя у костра и бросая взгляды на шатер переносной лаборатории. Время от времени его высочество выходил из шатра, нагибался ко мне, целовал в макушку и в задумчивости уходил обратно.

На предложение мужа искупаться в чудом сохранившейся дворцовой купальне я зарделась и сообщила, что боюсь, что за мной будут подглядывать призраки. Муж шутливо поцеловал меня в нос и заверил, что с призраками он как-нибудь разберется. А если не он, то ворвейский кристалл точно.

После этих слов я дозволила сопроводить себя по лабиринту разрушенных стен и наскоро ополоснулась под небольшим фонтаном с теплой водой, чувствуя себя не слишком комфортно, но лучше, чем, когда очищала тело специальной пудрой.

Затем вновь сидела у костра, кутаясь в шерстяное покрывало и радуясь редкому вниманию мужа, думая, как права была тетя, когда говорила, что только следуя своему долгу можно обрести подлинное счастье.

Казалось, его высочество не остановит своих важных исследований ни на миг, и придется ложиться спать в одиночестве. Но принц соскучился не меньше моего, и этой ночью я вновь и вновь падала в пропасть, а затем снова парила у самых звезд.

***

Проснувшись утром в одиночестве, я наскоро оделась и привела себя в порядок, и, перекусив сама и покормив дракончика, отправилась на поиски мужа.

Когда вошла в шатер, обнаружила принца посередине с таким задумчивым видом, что напоминает статую. Пальцы сжимают подбородок, другая рука подпирает локоть, ноги расставлены, будто так ему легче удерживать равновесие.

Некоторое время ждала, что он обратит внимание, поздоровается или как-то еще выкажет радость от моего появления. Но принц все стоял и взирал куда-то в пустоту.

Тогда я тихонько покашляла. Карл Сварт вскинул брови и посмотрел на меня, будто не узнал. Лишь через мгновение его взгляд прояснился и посветлел, а губы растянулись в улыбке.

– Элизабет! – проговорил он, и я поняла, что принц вновь увлекся опытами и исследованиями в переносной лаборатории. – Хорошо, что ты пришла. Посмотри.

Он подозвал к столу, уставленному склянками и банками, одним махом сдвинул их и передо мной оказалась широкая пластина с глянцевой поверхностью. На вид металлическая, но по краям непривычный блеск говорит о более сложном составе.

– Что это, мой принц? – спросила я.

– Пока не уверен, – отозвался он, вглядываясь в пластину. – Но, возможно, удастся сотворить зеркало связи.

Я изумленно округлила глаза и сказала:

– Но такие зеркала создаются лишь с помощью магии.

Карл Сварт кивнул и провел пальцем по гладкой, как лед поверхности.

– В Авароне да. Но я хочу создать его безмагическим способом. Механическим. Это значит, что можно будет посмотреть, как работает любая его деталь. Эта пластина лишь окно, в котором будет виден собеседник. Но за ним или под ним, еще не решил, нужно разместить очень сложный механизм. Кое-какие детали у меня есть. Но без особой трубки и чего-то, что будет создавать связь, между говорящими, ничего не выйдет. Поэтому хочу отправиться в Восточные рудники и поискать там.

– Восточные рудники? – переспросила я, с трудом понимая все, что сейчас услышала.

– Да, Элизабет, – подтвердил принц. – Это день пути верхом. Если ты не устала, можешь поехать со мной. Я в основном буду занят поисками, но некоторые места рудников очень красивые. Тебе понравится.

Сама мысль, что могу лишиться общества мужа, который в короткий срок стал защитой, опорой и источником счастья, привела в ужас. Я приблизилась к нему и, прижавшись всем телом посмотрела в лицо снизу-вверх.

– Конечно, каше высочество, – произнесла я. – Конечно я поеду с вами. Даже прекрасные леса и холмы Эльфарии станут скучными для меня, если рядом не будет вас.

Принц улыбнулся и поцеловал в макушку так нежно, что подкосились колени. Могучая рука обвила меня, и он сказал:

– Я и не сомневался, Элизабет. Потому, что я не оставил бы тебя, даже если бы отказалась ехать.

Еще несколько месяцев назад, когда жила в Авароне и не представляла другого мира, кроме того, в котором есть летающие коврики и всеведущая Бенара, я устроила бы истерику, услышав подобное. Но теперь, рядом с мужем, великим и могущественным Карлом Свартом, ощущала себя защищенной и любимой.

– Тогда через полчаса выезжаем, – сказал принц. – Тебе ведь не нужно совершать сложный туалет?

Я покачала головой.

– Нет, мой принц. Я заранее оделась как раз для прогулок. Только сменю сапоги, в которых будет удобней верхом.

– Хорошо, – сказал принц отстраненно, вновь погружаясь в думы.

Выскользнув из шатра с лабораторией, я поспешила в тот, где стоят мои вещи. Диларион после ночных бдений, в которых, по всей видимости поймал и съел зайца, спит в переметной сумке. Пришлось ее подвинуть, поскольку лежит на коробке, где спрятаны сапоги.

Быстро сменив обувь, я поправила одежду, чтобы перед мужем выглядеть еще лучше, и вышла из шатра. Коней уже подвели. Мой Верный косится коричневым глазом и покачивает головой, словно приглашает в седло. Но принца все еще нет. Прошло минут десять прежде, чем он появился из шатра с небольшой сумкой через плечо, из которой торчат деревянные рукояти.

– Специальные кирки и молотки для очень хрупких материалов, – пояснил он, приблизившись.

Принц самолично проверил подпругу и ремни под брюхом коня, затем помог мне подняться в седло. Когда-то в старых книгах видела картинки, где женщины ездят верхом боком, будто собираются соскользнуть прямо на ходу. Когда спросила у Бенары, для чего такие сложности, та ответила, что это недостойный настоящей женщины способ езды. Он принижает достоинство и выставляет слабости напоказ. И с нерушимой твердостью заявила, что ездить верхом нужно только перекинув ногу через спину животного.

Мы выехали спустя пять минут в сопровождении четверых гвардейцев. Лес долгое время шел такой же сочный и удивительный, каким заросла вся Эльфария. Я наслаждалась чистым воздухом и пением птиц, названий которым не знала. Иногда они бесстрашно проносились перед лошадиной мордой, но Верный шел ровно и спокойно, будто не замечает таких мелочей.

Принц молчал, и я не решалась нарушать его глубоких размышлений. Лишь время от времени поглядывала на его мужественный профиль, который в такой задумчивости выглядит еще прекрасней.

Наконец, сочный лес стал редеть. Между деревьями появились просветы, а еще через некоторое время и вовсе превратились в одиноко стоящих гигантов. От долгой езды без привалов у меня онемело место, на котором сижу, но сообщить об этом не решалась, чтобы не выглядеть изнеженной ханжой перед могучим и сильным мужем.

– Здесь проходит граница Эльфарии и Восточных рудников, – после долгого молчания проговорил принц.

– Это ближе, чем думала, – с облегчением отозвалась я, надеясь, что скоро приедем.

– Если бы ехал одни, – произнес Карл Сварт, – уже занимался бы в какой-нибудь пещере.

– Значит, я вас сильно задерживаю? – обеспокоенно спросила я. – Ваша светлость, я не хочу быть вам обузой. Тем более в таких важных делах, как лаборатория.

Он посмотрел на меня чуть повернув голову. Взгляд темно-синих глаз проник так глубоко, что показалось, разглядывает саму душу, как делает это со своими ингредиентами и порошками.

– Ты не обуза, – коротко ответил принц, но мне показалось, что с трудом сдерживает улыбку. – Ты необходимый элемент. Сейчас будет привал. Короткий. Минут на десять.

Мы остановились через сотню метров под раскидистым деревом, похожим на клен и одновременно на дуб. Пока я, спустившись с коня, разглядывала ветки и листья, гвардейцы по одному отлучались, а когда все оказались на месте, отлучился принц.

Вернувшись, он подошел ко мне и прошептал над ухом:

– Элизабет, нам ехать еще несколько часов.

– Хорошо, – озадаченно проговорила я. – Или… Простите мне мою глупость. Мне нужно что-то сделать?

– Уж не знаю, нужно тебе или нет, – сказал принц, чуть улыбнувшись. – Но, если станет нужно в дороге, останавливаться мы уже не будем.

С запозданием до меня стало доходить, что имеется ввиду, к щекам притекло тепло, а я резко отвернулась, не зная, как реагировать на такую деликатную тему.

Потом все же решила прислушаться к совету потому, что с утра выпила почти графин яблочного сока. Подхватив подол платья, отошла подальше, а найдя подходящий валун, спряталась и кое-как справила завещанное природой.

Когда одернула юбку, расправила рюши на душе полегчало, и я только сейчас поняла, каким настырным может быть яблочный сок. Вдохнув полной грудью, вышла из-за камня и едва не налетела на спину мужа.

Он стоит, как изваяние, заведя руки за спину всего в шаге от камня.

– Ваша… Светлость, – выдавила я, с ужасом понимая, что все это время он был здесь. – Что вы тут делаете?

– Охраняю свою жену, – спокойно ответил он.

– Но вы… Я же… – забормотала я, но жгучая волна стыда прокатилась по телу, и я не смогла ничего ответить.

Молча пройдя вперед, поспешила к своему коню, так же молча вскарабкалась на него, не дожидаясь, пока принц поможет. И даже, когда тронулись в путь, молчала, потому что после того, как муж почти присутствовал при действии, которое можно назвать таинством, не знала, о чем еще говорить.

Деревья совсем исчезли. Вместо них пошли унылые серые камни, местами такие огромные, что напоминают целые дома. Есть и насыпи, будто кто-то специально раздробил камень, превратив его в крошку, но зачем-то оставил здесь.

Под копытами хрустит гравий. Только сейчас заметила, что дорога отсыпана им по всей ширине, она петляет меж валунов и теряется где-то в горах, которые смутно виднеются на бледном небе.

– Рудники, – проговорил принц, нарушая длительное молчание. – Те горы вдали испещрены шахтами, которые прежде населяли гномы. Но теперь их нет, и никто не знает, куда исчезли. Возможно, спустились глубже, чтобы люди не посмели потревожить их покой. А возможно ушли.

– Мне вновь сложно в такое поверить, – произнесла я, наконец, переборов смущение. – Но я верю вам, мой принц. Мы едем туда?

Он покачал головой.

– Нет, – сказал принц. – Там слишком опасно. Крутые спуски, невозможные подъемы. Женщине там не место. Туда я спускаюсь сам, в сопровождении лучших гвардейцев. А сейчас мы держим путь вон туда.

Карл Сварт указал на скалу, окруженную грудами валунов, от чего вся композиция кажется хаотичным нагромождением камней.

– Под этой скалой одна из пещер, в которых всегда нахожу много полезного.

– И там безопасно? – спросила я.

– Все может представлять опасность, – отозвался принц. – Даже ложка, если ею ткнуть в глаз. Но в сравнении с самими рудниками, здесь песочница.

Я снова умолкла, пытаясь представить, как должно быть жутко в Восточных рудниках, если даже здесь пейзаж не располагает к веселью. Серые камни, серое небо, и даже гвардейцы кажутся серыми, несмотря на то, что одеты в блестящие черные наряды.

Наконец мы остановились у широкого входа в пещеру. Он оказался достаточно большим, чтобы въехать на коне, но принц приказал всем спешиться, а меня снял с седла собственноручно.

– Коней привязать здесь, – сказал он. – Пол пещеры не всегда ровный, животное легко может поломать ноги.

Двоих из гвардейцев муж оставил стеречь коней, а с остальными мы пошли внутрь. Я старалась держаться как можно ближе к принцу, с трудом удерживаясь, чтобы не вцепиться ему в руку. Он будто уловил мое настроение и аккуратно сжал ладонь.

Пол действительно оказался неровным. Иногда я спотыкалась, рискуя позорно повалиться носом. Лишь могучая рука принца, которая всегда оказывалась наготове, спасала от полета на пол.

Однако спотыкалась только я. Гвардейцы и принц двигались, словно под ними отполированные залы Города-крепости, причем даже не смотря вниз.

Когда свет от входа в пещеру стал тускнеть, принц и гвардейцы молча достали какие-то маленькие коробочки с фитильками. Карл Сварт вынул из кармана огниво и чиркнул. Искра на секунду вспыхнула, а я подумала, что с таким успехом в темноте мы далеко не уйдем. Но через мгновение фитиль на его коробочке засветился ровным оранжевым светом, подобно свече. Гвардейцы поднесли свои коробочки, и уже спустя пару мгновений мы двигались, окруженные теплым сиянием.

Я с трудом верила, что такие маленькие фитили способны освещать дорогу, но глазам верить приходилось. А они видели длинный тоннель, по краям которого камни и трещины в стенах.

– Мой принц, – прошептала я, – вы уверенны, что здесь безопасно?

– Пока бьется мое сердце, да, – отозвался он.

Через некоторое время заметила, что стены стали искриться. На черном камне блеск выглядит, как волшебная пыль, подброшенная над бархатом. Но когда вместо скучных серых камней у стен стали появляться скопления кристаллов, я не сдержала восторженного вздоха.

– Что это? – спросила я, таращась на сиреневые кристаллы, которые целой семейкой торчат из пола и сияют мягким светом.

– Это лунный аметист, – сказал принц. – По преданиям гномы искусственно вывели его, чтобы освещать подземные тоннели. Мне неизвестно, насколько это правда, но с освещением справляются прекрасно.

С этими словами он задул фитиль, тоже самое сделали гвардейцы. Оранжевый свет погас, но теперь тоннель сияет мягким сиреневым светом, вырисовывая путь лучше прежнего.

– Какая красота, – выдохнула я. – Если гномы и правда существовали и смогли создать такое лишь для освещения, представляю какие тайны скрывают Восточные рудники.

– Полагаю, не хватит жизни, чтобы раскрыть все их секреты, – согласился принц. – Но сейчас я собрал достаточно рецептов, чтобы обеспечить мое королевство всем, что нужно для процветания. И я не остановлюсь на этом.

Я посмотрела на Карла Сварта почти с трепетом и благоговением потому, что прежде не встречала того, кто мог бы ставить интересы народа и королевства выше своих. Настолько выше, что даже о них не думать. Я вдруг ощутила себя маленькой и бестолковой, больше напоминающей зверька, чем жену великого и могучего Карла Сварта.

Тряхнув головой, мысленно поклялась сделать все, чтобы стать достойной принцессой Черной Пустоши.

Муж заметил мою задумчивость, но промолчал. Лишь, когда широкая ладонь коснулась затылка, почувствовала нежность и заботу, с какой относится ко мне этот суровый и непреклонный человек.

– Думаю, начнем здесь, – сказал принц и сделал жест гвардейцам.

Те остановились и быстро, как по команде разложили инструменты, которые несли в заплечных сумках.

Как муравьи, они стали сновать, что-то ковырять, выламывать какие-то камни с видом глубокого понимания процесса. Принц же опустился перед небольшим углублением и, отломав кусок лунного аметиста, стал светить внутрь.

– Надеюсь, нам повезет, и найдем с первого раза все, что нужно.

– Мой принц, – начала я робко. – Может, я могу быть чем-то полезна? Сортировать, эм… камни или подавать инструменты?

Карл Сварт повернул голову и едва заметно улыбнулся.

– Тебе куда интересней будет посмотреть на лунные аметисты и другие камни в этом тоннеле. Главное, будь в пределах видимости и не поворачивай в боковые ходы. Запомнила?

– Да, – кротко ответила я.

– Я хочу все время видеть тебя, – уже строже сказал принц. – Чтобы не скучала, позволяю гулять рядом. Но будь все время на виду.

С этими словами он отвернулся и полез глубже в отверстие.

Некоторое время я стояла и наблюдала, как мой муж сосредоточенно и внимательно колотит маленькой киркой в углублении. Отойти не решалась, боясь, что буду отвлекать принца, которому придется все время оглядываться. Но потом поняла, что тот увлечен настолько, что очнется, лишь если обрушится свод пещеры.

Немного осмелев, повертела головой. На глаза попалось скопление сиреневых кристаллов, и я на цыпочках, чтобы не отвлекать принца, поспешила в их направлении.

Склонившись над камнями, я с восхищением рассматривала переливы и всполохи граней, от которых исходит матовый свет. И если, глядя на свечу или костер, приходится щуриться, то сияние кристаллов настолько мягкое, что можно придвинуться вплотную.

Хотела отковырять кусочек на память, но кристаллы оказались обжигающе холодными. Я отдернула ладонь и сунула палец в рот, опасливо косясь назад, чтобы принц не заметил меня в таком неловком положении.

– Хотя, что еще нового он может узнать после сегодняшнего, – пробормотала я, вытащив палец и вспоминая об остановке под деревом.

Чуть дальше в тоннеле скопление кристаллов зеленого цвета. Они сияют немного слабее, зато облако над ними переливается, словно радуга после грозы.

Снова бросив взгляд на принца и его гвардейцев, я тихонько направилась дальше по проходу. Сиреневых кристаллов здесь меньше, поэтому тоннель окутан полумраком, а свечение зеленых кристаллов добавляет таинственности. Их я разглядывала еще дольше. В середине каждого обнаружилась капля воздуха, от чего свет из камней преломляется и зелеными зайчиками падает на стены.

– Когда боги создавали красоту, – прошептала я, – эту специально спрятали, поглубже, чтобы усилить наслаждение.

Глубже по коридору светится еще одно скопление, но уже желтых камней.

Восторг и воодушевление накатили единой волной, и я буквально подбежала к камням. Дальше идут красные, бирюзовые, оранжевые. Я перебегала от одного прекрасного скопления к другому, углубляясь дальше в тоннель. Но до ушей долетали удары кирок, уверенные голоса гвардейцев, и я со спокойной совестью двигалась дальше.

Наконец, мои стопы устали от камней, которые впиваются в тонкую кожу сапог, и решила присесть отдохнуть. Опустившись на камень возле кристаллов ярко-красного цвета, посмотрела в сторону, откуда пришла, и сердце упало в пятки.

Вместо махающих кирками гвардейцев вдалеке и спины моего любимого принца, на меня смотрела темнота.

Без единого намека на кристаллы и тоннель, по которому шла. Звуки ударов и голоса все еще слышны, но теперь кажется, что доносятся с обеих сторон сразу.

В груди вспыхнуло, сердце застучало, как у перепуганной белки, а по телу прокатилась волна паники.

– Мой принц! – позвала я, в надежде, что буду услышана. – В какой вы стороне?

Немного подождав, я крикнула громче:

– Мой принц! Ваша светлость!

Крик поднялся к сводам пещеры и, рассыпавшись на сотни частей, разнесся по тоннелю. Я выждала еще несколько мгновений и с холодком, который пробежал мелкими лапками по спине, поняла, что меня не слышат.