Стоило шагам его высочества стихнуть, я тоже выбежала из библиотеки, пронеслась по дворцовому коридору и помчалась сквозь анфиладу комнат с высокими потолками. Слуги, которые встречались по дорогое, торопливо кивали, а служанки испуганно приседали в книксенах.

Миновав, наконец, дворцовые покои, я выскочила в сад, и в груди сперло, отчего-то я никак не могла полноценно вдохнуть. Медленно, вдох за вдохом, я наполнила легкие короткими рывками и побежала снова, не разбирая дороги.

Когда нога зацепилась за ветку, я упала, и только это остановило меня. Уронив голову на руки, я разразилась рыданиями, лежа прямо на земле.

Диларион встревоженно попискивал, тыкался мордочкой в лицо, пытался слизывать слезы со щек раздвоенным языком, но на смену им тут же приходили новые, а я все лежала на земле, чувствуя, что мой большой и прекрасный мир, каким был еще утром, с грохотом рассыпался на части. Понимая, что так нельзя, что надо взять себя в руки, сделать что-то полезное, я тем не менее, продолжала лежать, чувствуя себя слабой, раздавленной и глубоко несчастной.

Дракончик, который уже притих и терпеливо дожидается окончания истерики, вдруг завопил, словно предостерегает о неведомой опасности. Я вскинулась и, сидя на пятках, обернулась, но, заметив Рамину, облегченно выдохнула.

Камеристка, прижимая к груди сверток и держа в другой руке стакан воды, который чудом умудрилась не расплескать, опустилась рядом на колени.

– Выпейте, принцесса, вам станет легче.

С этими словами Рамина протянула воду, и я принялась нервно пить мелкими глотками. Затем, вернув стакан девушке, благодарно кивнула.

Рамина развернула сверток, который оказался моим плащом изумрудного цвета.

– Вот, миледи, Лана принеслась в опаленном, испорченном платье, и я подумала, что ваше должно быть не в лучшем виде. Не к лицу принцессе Черной Пустоши разгуливать в рванине…

Я закуталась в плащ, мельком отметив плачевное состояние нарядного платья, которое еще час назад было желтым.

– Ты права, Рамина, – хриплым от рыданий голосом произнесла я. – Не к лицу принцессе Черной Пустоши валяться и стонать от несправедливости жизни, в то время, как ее люди нуждаются в ней. В конце концов, у меня всегда были высокие баллы по целебным зельям и настоям, а тетушка просила всерьез подумать о профессии целителя.

Глаза камеристки зажглись надеждой, хмурое до этого лицо словно засияло изнутри.

– Вы лучшая, принцесса, лучшая в мире…

– Не говори глупостей, Рамина, – попросила я, поднимаясь.

– Так ведь от вас теперь зависит все, – пробормотала камеристка и развела руками. – Вы – наша спасительница!

– Это мой муж наш спаситель, – глухо ответила я, а от тени предположения, что с принцем может случиться неладное, когда отбудет в самое сердце битвы, внутри все сковало льдом.

– Ваш муж спасет Черную Пустошь, – уверенно произнесла Рамина, и ледяная лапа внутри начала понемногу разжиматься. – Но спасти самого принца может только его жена!

Мы направились к выходу лабиринта из живой изгороди, куда, оказывается, я забежала, не разбирая дороги.

– Ты о посте и молитвах? – хмуро спросила я, вспоминая, чему учила Бенара, когда знакомила с обязанностями леди.

Выдержав небольшую паузу, Рамина ответила:

– О них.

В голове мелькнули воспоминания о проведенных часах в склепе, потом рассказы Рамины о местных обычаях. Я тряхнула головой и попросила:

– Ты говорила о некоем амулете, Рамина, который обладает божественной силой и способен отвести беду от мужа. Расскажи о нем.

Камеристка развела руками, словно не знает, что еще сказать, и заговорила.

– Сотворить такой амулет под силу только самой верной и любящей жене, которая не пожалеет ничего, даже своей крови, то есть самого ценного, что у нее есть, чтобы охранить мужа в бою.

– Я ничего не пожалела бы для моего принца, – глухим голосом произнесла я.

– Так ведь амулет этот делается с помощью магии, принцесса, – испуганно пробормотала Рамина, вытаращив глаза. – А в Черной Пустоши магия запрещена.

Память услужливо напомнила, что я являюсь наследницей двух сильнейших магических домов – Гриндфолд и Бранж, бывшего правящего дома Изумрудного Нагорья и дома, которому не было равных в управлении стихиями. Внутренний голос подсказал, что смогла бы сделать для своего мужа защитный амулет невиданной силы, но слова Рамины о невозможности пользоваться магией в Черной Пустоши отрезвили.

– Да, – глухо проговорила я. – Запрещена. Забудь о том, что спрашивала тебя. Пока мое сердце бьется, я не нарушу приказа его высочества.

Рамина согласно закивала и выдохнула с видимым облегчением, явно радуясь, что удалось предостеречь госпожу от необдуманных поступков.

Вернувшись в покои, я быстро сменила туалет, выбрав серое шерстяное платье и плащ без рукавов в тон. Мистрис Одли и остальные девушки ходили с хмурыми, озадаченными лицами, в глазах застыли страх и бессилие. Сердце сдавило чувством вины за то, что не могу утешить, успокоить своих людей, а ведь обязанность леди – изгнать страх из сердец, в то время, как лорда – уничтожить саму причину страха.

Решение пришло неожиданно даже для меня.

– Так, – сказала я, хлопнув в ладоши, отчего Диларион пискнул на плече. – Мы должны быть полезны нашим мужьям, отцам и сыновьям сейчас. Если войска подступят к Городу-крепости, мы организуем военную лекарню прямо во дворце. Пока же займемся изготовлением снадобий, которые необходимы в битвах и после.

Вместе с Раминой и Ланой мы посетили лабораторию его высочества, где я, с согласия принца выбрала все необходимое для изготовления снадобий. Под руководством Альре один из дворцовых залов был переоборудован под знахарню, где мы с девушками приступили к изготовлению лекарств. Альре не отходил от меня ни на шаг, помогая подобрать нужные ингредиенты для рецептов зелий из моих фолиантов. Прозорливость его высочества и огромный запас лекарственных растений сыграли нам на руку: к своему удивлению, вынуждена была признать, что получаемые лекарства чуть ли не сильнее тех, что изготавливаются в Авароне с помощью магии.

Когда вечером нас посетил уставший, едва стоящий на ногах распорядитель запасов, он так и застыл посреди зала, вытаращив глаза на саквояжи с зельями, выставленные один на один в несколько рядов.

– Это все, что мы успели, – сообщила я, вытирая салфеткой лоб. – Думаю, эту партию можно забирать сейчас, за ночь собираемся сделать столько же.

– За ночь, принцесса? – переспросил распорядитель и я кивнула, вновь возвращаясь к работе.

– Мистрис Одли, – проговорила я, обращаясь к старшей камеристке. – Проследите, чтобы все, кто проработал весь день, отправились отдыхать. Несколько девушек выразили желание работать ночью, и я отпустила их после обеда.

– Слушаюсь, принцесса, – приседая в книксене, проговорила мистрис Одли. – Да ведь вы сами провели день на ногах. Если не отдохнете, как следует, от вас завтра будет мало толку.

Я кивнула. Но стоило представить, что уже завтра, на рассвете, муж покинет Город-крепость и где-то на далекой заставе может пострадать в битве, а лекарств не хватит, упрямо помотала головой.

– Я побуду пока здесь, – сказала я. – Сами видите, каждая пара рук на вес золота.

Прослышав о том, что во дворце в спешном порядке изготавливаются снадобья, к нам присоединились многие женщины Города-крепости, в том числе и Ксана, которая работала с тройным усердием. Я поняла, что милая женщина испытывает нечто похожее на чувство вины оттого, что ее муж сейчас в море, а значит, в большей безопасности, чем мужья других.

Я давно не чувствовала под собой ног, а пальцы рук постоянно немели от напряжения, и, если бы не Диларион на плече, который непрерывно подпитывает хозяйку, давно бы упала.

Внезапно ощущение поддержки усилилось, напополам с щемящей нежностью, переполнившей сердце.

Оглянувшись, я увидела моего принца, который застыл в дверях и смотрит на меня с теплом и укоризной. Не говоря ни слова, словно не замечая поклонов и книксенов, его высочество приблизился, не отрывая от меня взгляда. Меня легко подхватили на руки и понесли из зала под одобрительное попискивание дракончика, который тут же обмяк на плече.

Уже в покоях я завозилась и с неохотой высвободилась из объятий принца.

– Я всех отпустил, Элизабет, – сказал муж. – Помочь тебе в омывальной?

Несмотря на усталость, я покраснела и покачала головой.

– Я не настолько изнежена и избалована, как считают мои камеристки, – грустно улыбаясь, проговорила я. – Я вполне способна позаботиться о себе. И этих великолепных условий, которыми вы меня обеспечили, более, чем достаточно для моего удобства.

Между бровей принца пролегла морщинка.

– Я правитель, Элизабет, – сказал он. – А ты теперь – правительница. Ты вольна отдавать какие угодно распоряжения, окружая себя необходимым количеством свиты и не слушая особо местных женщин.

Еще вчера такое заявление принца вызвало бы бурный восторг и заставило бы даже скакать от радости по комнате в традициях Нинель. Но сейчас неудобства от купания в ледяной воде и блуждания по черным пещерам во власти Сновидца Аюнэ показались мне детскими капризами.

– Я поняла вас, мой принц. Как только Черная Пустошь снова будет в безопасности, я приступлю к небольшому дворцовому перевороту. В конце концов, люди должны быть там, где они нужнее, а не числиться в свите принцессы и быть готовыми вовремя подать носовой платок или сахарных рогалик. Это я поняла сегодня.

– Ты умница, Элизабет, – сказал принц, с нежностью касаясь моего подбородка. – А сейчас давай спать. Завтра предстоит длинный день.

Кивнув, я присела в книксене и удалилась в омывальную, услышав оттуда, как хлопнула дверь в покои принца.

Когда вышла, оказалось, что принц уже ожидает в постели. Я сбросила полотенце прямо на пол и юркнула в горячие объятия мужа.

– Мне показалось, кто-то устал, изготавливая весь день снадобья для моих бойцов, – прошептал муж.

В ответ я впилась в губы мужа, как изможденный странник в пустыне припадает к кубку с родниковой водой.

– Мой принц, – прошептала я. – Память о каждом вашем поцелуе, о каждом касании будет давать мне силы в разлуке с вами.

– Элизабет, – прошептал принц, запрокидывая мне голову и покрывая поцелуями шею. – Я вернусь к тебе даже с самой Звезды.

– Не говори так! – воскликнула я. – Разве не понимаешь, что необдуманными словами можно накликать несчастье?

Коротко рассмеявшись, принц притянул меня к себе и поцеловал в губы.

– Леди Сварт, – сказал он. – Вы стали настоящей дочерью Пустоши. По крайней мере, в своем суеверии вы вполне можете посостязаться с уроженками этого края.

– Я старалась, ваше высочество, – в тон мужу ответила я, думая, что принц прав.

Не так давно я смеялась в лицо суеверным людям, но сейчас что-то подсказывало – жизнь и благополучие мужа не те категории, которыми могу шутить.

– Чтобы угодить вам, – добавила я тихо.

– Вот как? – сдерживая улыбку и стараясь говорить серьезно, спросил мой принц. – Если ты стремишься угодить мне, не лучше ли спросить у меня, Элизабет? Я знаю множество способов.

Тихо засмеявшись, я прильнула к мужу еще ближе, желая чувствовать его каждой частичкой тела.

***

Меня подбросило на кровати ощущение ужаса и приближающейся беды. Какое-то время сидела, пытаясь привести сердцебиение в норму, затем склонилась над спящим мужем.

– Я ведь я ни разу не видела, как ты спишь, – прошептала я, вглядываясь в черты, ставшие родными. – Каждый день в предрассветный час ты смотрел на меня, спящую, целовал в лоб и уходил. А сегодня я проснулась раньше.

Я прислушалась истинным чутьем, и поняла, что времени около двух часов ночи.

Муж нахмурился во сне, словно ему снится, что отдает приказ, и я осторожно, чтобы не разбудить, провела ладонью по угольно-черным волосам. Тут же лицо принца смягчилось, и стало несколько беспомощным, что присуще всем спящим людям.

Тревога ледяной лапой сжала горло изнутри, а предательское воображение нарисовало картину: мой принц спит, как сейчас, безмятежным и глубоким сном, а в это время с разных сторон подкрадываются враги, вооруженные до зубов, с красными знаками на шеях. За ними следует кто-то или что-то, настолько черное и страшное, что у меня непроизвольно застучали зубы.

– Нет, нет, нет, мамочки, – одними губами прошептала я и положила руки на сердце, словно могла заставить его биться тише.

Не просыпаясь, муж сгреб меня в охапку и притянул к себе. Как ни старалась я успокоиться, слушая мерное дыхание принца, сколько ни рисовала картины, одна другой краше, как он возвращается с победой, а я бегу к нему навстречу, и он, соскочив с коня, подхватывает меня на руки… тревога не унималась, а лишь усиливалась.

Понимая, что еще минута и буквально заору от ужаса, я осторожно отстранилась от мужа и медленно отползла в сторону. Воздуха стало мало, показалось, что вот-вот задохнусь от страха. Если раньше, приди такое в голову, не раздумывая, разбудила бы мужа и попросила успокоить меня, то сейчас, зная, что ему предстоит завтра, не посмела его тревожить.

Стараясь ступать неслышно, я прошла в омывальную и, склонившись над раковиной, принялась плескать воду в лицо. Дверь сзади распахнулась и внутрь ворвался такой холодный ветер, что я озябла, а собственная нагота стала ощущаться, как нечто уязвляющее.

Я подхватила ночную рубашку, заботливо оставленную кем-то из камеристок на кушетке, и, когда белая ткань скрыла ноги до самых кончиков пальцев, почему-то почувствовала себя лучше. В то же время ночная прохлада приятно освежила и дыхание стало ровнее.

– Я так и сделаю, – прошептала я. – Я выйду вдохнуть свежего воздуха… ненадолго… Или спущусь в зал, где идет полным ходом работа по изготовлению снадобий. Скажу, что беспокоилась, как идет работа, даже предложу свою помощь, если понадобится. Только не лежать и не представлять все эти страшные вещи!

Затаив дыхание, я вернулась в опочивальню и закрыла дверь в омывальную, чтобы хлопнув, она не разбудила спящего мужа. Прежде чем скользнуть в гостиную, подхватила со столика аккуратно сложенный шерстяной плащ, который кто-то из камеристок забыл отнести в гардеробную.

Диларион, который уютно устроился на низкой софе в гостиной пискнул, приветствуя хозяйку, но отправиться со мной не захотел: свернулся в клубок и сладко засопел.

Зябко кутаясь в плащ, я покинула покои, но едав шагнула в коридор, вздрогнула от неожиданности.

Освещая тьму факелом и прислонившись спиной к стене, стоит Рамина. Вид у девушки сосредоточенный, брови нахмурены, а губы сжаты в линию.

– Рамина? – воскликнула я и подумала, что мой голос звучит испуганно.

– Простите, принцесса, если напугала вас, – проговорила девушка, приседая в книксене. – Я… Меня отправили спать, как всех, кто работал с вами днем, но мне не спалось, и я подумала, вдруг вам что-то понадобится…

– Спасибо, Рамина, – с чувством сказала я. – Ты в самом деле очень кстати.

Я хотела сказать, что мне не спалось, и хочу узнать, как продвигается процесс приготовления лекарств, но девушка опередила меня.

– Какое же счастье, принцесса, что вы решили затемно зажечь священный огонь в Нефритовой пещере! Нашему обожаемому господину, его высочеству Карлу Сварту сейчас, как никогда, нужны ваши молитвы и поддержка!

– Да, да, конечно, – пробормотала я, чувствуя, что почему-то не хочется спускаться в подземелье. – Молиться за своего мужа и желать ему благо – отныне моя забота!

– Вы дозволите сопровождать вас? – спросила, приседая в книксене, Рамина.

– Конечно, – отозвалась я и попросила: – Ты побудь со мной, пожалуйста.

– Жизни не пожалею для вашего блага, ваша светлость, – серьезно проговорила девушка.

В пещеру мы шли в полном молчании. Несмотря на присутствие рядом Рамины мрачные картины опасностей, что подстерегают моего принца, возобновились с новой силой, даже стали ярче, насыщенней, постепенно вытесняя реальность.

Я вцепилась в руку Рамины и сжала зубы, чтобы не стучали, но все равно перед глазами неслись кровавые сцены битв, крики, полные скорби и боли, и мне казалось, что эти видения реальнее стен бесконечных коридоров и анфилад.

Оказавшись в Нефритовой Пещере, я с таким усердием приступила к зажиганию свечей в подсвечниках в стенах, словно за мной гонится вражеское войско.

А когда пришел черед зажигать огонь в чаше, вдруг обернулась к Рамине и быстро, словно боясь передумать, выпалила:

– Могу ли я верить тебе, Рамина? Что никогда никому не расскажешь, о чем хочу спросить сейчас?

К моему удивлению девушка рухнула на колени, и обняв руками мои ноги, произнесла:

– Я клянусь вам в своей верности, принцесса!

Торопливо подняв девушку с колен, я, не веря, что говорю это, произнесла:

– Тогда расскажи еще раз о кровном ритуале, с помощью которого можно изготовить мужу охранный амулет!

Рамина пристально посмотрела мне в глаза и кивнула.

– Клянусь, ни одна живая душа не узнает об этом!

С этими словами она извлекла из кармана плаща свиток, исписанный древним языком, который аваронские маги называют истинным. На мгновение я отдернула руку, не желая принимать свиток, но перед мысленным взором вновь предстал спящий, беззащитный муж к которому подбираются полчища врагов. На какой-то момент показалось даже, что слышу их дыхание и чую смрад, исходящий от тел.

– Вот, принцесса, – сказала Рамина. – Это нужно прочесть, вкладывая всю магию в силу амулета, который надлежит окунуть в чашу, наполненную кровью.

Я взяла свиток и оглянулась на чашу, что покоится в руках статуи.

– Чаша есть, – пробормотала я. – Но где взять амулет…

– Подойдет любая булавка, принцесса, – сказала Рамина. – Наши женщины носят булавки на подолах плащей, от сглаза. Уверена, что на ваш плащ кто-то из девушек тоже прикрепил пару…

Рамина оказалась права.

Я отцепила одну из десяти булавок, выбрав ту, чья головка украшена янтарем и подумала, что мне будет спокойнее, если прицеплю лично заговоренную булавку к одежде мужа.

– Осталось придумать, как пустить мне кровь, – пробормотала я, и Рамина тут же достала узкий длинный стилет.

– Острый, принцесса, – сказала она. – Вам не будет больно, когда порежете им руку.

– Ради его высочества я вынесу любую боль, – сказала я, наблюдая одобрительный взгляд Рамины.

Стараясь действовать быстро, чтобы не передумать, я взлетела по ступеням к подножию статуи, и, подхватив чашу, предназначенную для зажигания огня, высыпала из нее пепел прямо на пол.

Сжав протянутый Раминой стилет, я полоснула себя по запястью и в ту же секунду капли крови гулко застучали по дну чаши, куда секунду назад положила булавку. Рамина протянула свиток, предварительно развернув его, и я принялась читать нараспев, вкладывая весь свой магический запас в каждую каплю крови, покидающую мое тело:

– Ара Варак! Ара Варак! Ара Варак!

Дэ Хасэо мэ чвэртэ зэ,

Дэ Шмалэо мы чвэртэ зэ,

Дэ Умбэртэ!

Ара Варак! Ара Варак! Ара Варак!

Стоило мне начать читать, как стены заходили ходуном, словно дворец над нашими головами содрогнулся. Боль от непредвиденного выхода магии пронзила тело, и я с трудом устояла на ногах. Не упала лишь благодаря Рамине, которая держала меня со странной для девушки силой.

Как только я произнесла последнее «Ара Варак!» раздался крик мужа.

– Элизабет! – прокричал принц, подбегая ко мне, а Рамина почему-то отскочила в сторону.

Обессилев, я осела на руки мужу, который тряс за плечи и кричал:

– Элизабет! Что ты наделала?! Что ты наделала?!

С трудом разомкнув губы, я прошептала:

– Зато с вами все будет хорошо, мой принц. Сила моей любви, помноженная на магию, убережет вас от нашествия самой преисподней…

– Элизабет, – прохрипел принц, прижимая меня к груди и укачивая, как маленькую. – Я сам маг, Элизабет! Только маг может стоять во главе Пустоши, и знаешь почему?

Глядя на горькую складку, что пролегла у губ мужа, не в силах до конца осознать услышанное, я пробормотала:

– Почему?

– Да потому что любой магический импульс делает Каравару и его приспешников сильнее! Питает его мощь… Неосторожная магия Николауса повлекла за собой вторжение в Аврору, а заклинание такого сильного мага, как ты, Элизабет… Ты понимаешь, что наделала, сердце мое?

Я ошарашенно заморгала, чувствуя, как дрожит подбородок и прошептала:

– Рамина принесла заклинание, которое помогло бы изготовить амулет для вас…

Поискав глазами Рамину, я не нашла ее в пещере.

– Элизабет, – прохрипел Карл Сварт, прижимая меня к груди. – Ты вложила всю свою силу для призыва Каравары…

Не успела я ответить, как раздался оглушительный грохот.

Истинным чутьем поняла, что во дворец началось вторжение.

Что-то черное, возникшее прямо из воздуха, вырвало меня из рук принца, а когда попытался приблизиться, отбросило его назад, с силой приложив о стену.

С диким хохотом из клубов черного дыма вышел человек с красным знаком на шее и, выпустив из-под пальцев огненный шар, метнул его в принца. Тот успел выбросить ладони вперед и остановить смертоносный заряд. По напряженному лицу мужа я видела, каких усилий ему стоит сдерживать огненный шар.

– Ничего не бойся! – крикнул он мне. – Отходи за статую! Живо!

Я принялась отползать, чувствуя, как дрожит подо мной пол пещеры, но человек с красной отметиной нагнулся ко мне и рванул за волосы. В следующий миг я оказалась переброшенной через плечо.

– Приходи за своей шлюхой, принц, – издевательски протянул страшный человек и шагнул в клубы черного дыма.