– Миледи! – раздалось совсем рядом. – Миледи, с вами все в порядке?

– Как я боюсь, девочки! – ответил другой голос. – Она такая бледная....

– Мистрис Одли с нас головы снимает, – пробормотал первый голос.

– Мистрис Одли? – вмешался третий. – Ну ты и дурочка, я давно за тобой замечала, что ты глупее ворвейского поросенка. Подумай лучше, что с нами сделает его высочество!

– Миледи, миледи, – позвали снова совсем жалобно, чуть не плача.

Я потрясла головой, и, открыв глаза, уставилась на искаженные страхом лица своих камеристок. Лана, Рамина и Вета в отчаянии заламывали руки, поднимали глаза к небу, взывали к Черной Пустоши и, то и дело, принимались меня тормошить. Я же сижу на камне, том самом, который открывает вход в подземную пещеру, прямо на отъехавшей в сторону плите рядом с зияющей дырой, откуда тянет холодом и сыростью. Согнутые ноги обхватила руками и чуть раскачиваюсь.

– Миледи, вы меня слышите? – вытирая слезы, спросила Лана, и я оторопело ставилась на девушку.

– Конечно, слышу, – подтвердила я и добавила на всякий случай: – И вижу тоже.

Девушки упали на колени и принялись шептать что-то на неизвестном наречии, причем Лана с Ветой воздевали руки к небу, а Рамина вцепилась в мои колени и разразилась рыданиями, уткнувшись носом в платье.

Я выждала минуту, потом, мягко отстранив рыдающую девушку, осторожно поинтересовалась:

– А что происходит?

Девушки, вытирая слезы, принялись рассказывать наперебой:

– Так ведь вы поднялись такая бледненькая, миледи, и сама не своя…

– Молчаливая, задумчивая…

– Взгляд у вас был, словно саму светлую богиню увидели…

– Сказали, что вам минута надобно еще, чуть в себя прийти…

– На камень уселись, а нас словно не видите!

– Мы вас зовем, зовем, тормошили даже, а вы все равно, что неживая!

– Мы перепугались до одури, что его высочество с нами сделает…

Причитая, Рамина осеклась, когда Лана двинула ее локтем в бок, и тут же нашлась.

– Очень уж за вас перепугались, принцесса!

Я поморщилась, и девушки, правильно истолковав мое настроение, замолчали, продолжая смотреть на меня с благоговением.

– Должно быть, я задумалась, – проговорила я. – Это и вправду был очень важный и особенный ритуал… Я и думать не могла, что ритуалы Черной Пустоши имеют такую глубину…

– Хвала светлым богам! – воскликнула Рамина. – Как хорошо, что вы прониклись важностью наших традиций! Черная Пустошь получила лучшую леди из всех возможных, а наш господин получит лучшую из жен!

Напоминание о Черном принце окатило меня ушатом ледяной воды, возвращая в реальность после мира, где живет таинственный Сновидец Аюнэ на огромном медведе.

– Должно быть, нам пора, – сказала я и приняла помощь девушек, поднимаясь.

– Сейчас вы отобедаете, миледи, и думать забудете о времени, проведенном в темной пещере, в полном одиночестве, – сказала Лана, увлекая меня по той же дороге, что пришли сюда.

– Как там, должно быть, страшно! – подхватила Вета.

– В одиночестве? – переспросила я.

– Ну да, – ответила Рамина. – Простите, миледи, наша ошибка. Мы должны были предупредить, ритуал Отречения заключается в том, что леди сидит в темной пещере в течение получаса, чтобы успеть подумать обо всем, что ее страшит.

– Хорошо, что не предупредили, – рассеянно пробормотала я и запоздало удивилась: – Как это, получаса?

– Раньше полагалось сидеть три часа, но одна из правительниц, коей боги даровали возможность доказать свою преданность Черной Пустоши и ее людям… – начала разглагольствовать Рамина.

– Это та, которая осталась заикой? – перебила я камеристку.

– Да, – коротко ответила девушка.

– Она урезала время ритуала до получаса, – проговорила я, и камеристки закивали.

А я подумала, что полчаса только бежала по коридору, пытаясь догнать стремительно растущего ребенка, но делиться своими мыслями с камеристками не стала. Вместо этого сказала невпопад:

– Очень… Очень важный ритуал. И, знаете, я неголодна. Пожалуй, вместо обеда лучше отдохну в покоях, прежде чем посетить дворцовую купальню.

Потрясенные девушки молчали всю дорогу, но мои распоряжения выполнили и проводили меня до дверей опочивальни.

– Может, вам принести что-нибудь легкое перекусить прямо в постель, миледи? – спросила Лана, помогая мне избавиться от платья, которое, несмотря на долгие странствия по миру Аюнэ, оставалось безукоризненно чистым и выглаженным.

Оставшись без корсажа и лифа, я, в одной сорочке и пышных панталонах с атласными завязками у щиколоток, забралась на ложе и нырнула под одеяло. Устроившись, пробормотала:

– Да, Лана, спасибо, когда принесешь, оставь здесь, только не буди… Встану перед тем, как идти в купальню и перекушу.

– Процедуры ухода за телом назначены через два с половиной часа, – проговорила Лана, приседая в книксене. – Вы уверены, что проснетесь самостоятельно, без нашей помощи?

– Я маг, – коротко ответила я, стягивая перчатки.

Освободившись, бросила на кровать, а сама свернулась клубочком, кутаясь в одеяло. Из-под горы подушек вылез Диларион и, сонно зачмокав, перебрался поближе ко мне. Я прижала к себе маленькое теплое тельце и провалилась в сон.

***

Проснулась от чувства голода. Отследив его, поняла, что какое-то время слышу довольное чавканье, от чего рот наполнился слюной, а желудок заурчал.

Привстав на ложе, обнаружила что нахожусь в своей опочивальне, в одиночестве. У ложа, на тумбочке внушительных размеров стоит поднос, уставленный снедью.

– Должно быть, в понимании Ланы "слегка перекусить" и "плотно пообедать" одно и то же, – пробормотала я.

Несколько круглых крышек, которые служат блюдам защитой от преждевременного остывания и заветривания, валяются на полу, а прямо на одной из тарелок восседает довольный Диларион. С видом врывающегося в стан врага героя дракончик отважно сражается с малиновым пирогом.

Я догадалась, что его чавканье меня и разбудило, напомнив о собственном голоде.

– Прожора, – буркнула я Дракончику, а тот пискнул в ответ, словно был целиком и полностью согласен.

Я зевнула, прикрыв рот ладонью, и подползла к тумбочке. Осторожно, чтобы не уронить дракончика, перетянула поднос на ложе и принялась поднимать крышки над уцелевшими блюдами.

Остановив выбор на творожном пироге с клюквой и сладким какао с корицей, я отдала должное стараниям поваров.

Когда в опочивальню постучалась мистрис Одли в окружении стайки младших камеристок, мы с Диларионом были сыты, довольны и готовы к омывальным процедурам.

Мне споро помогли облачиться в уютное шерстяное платье бежевого цвета, мягкое, приятное на ощупь, с глухим высоким воротом и длинным широким рукавом до середины кисти. На ноги полагались мягкие кожаные туфли в тон, изнутри обитые шерстью и уютные, как обувь для опочивальни.

Я заметила, что шейных платков здесь не носят, поскольку платья женщин Черной Пустоши куда скромнее фасоном, и нет смысла прикрывать содержимое декольте. Но голову здесь положено накрывать платком, капюшоном или кружевным чепцом, какие носят камеристки.

Мои волосы расчесали черепаховым гребнем и накинули сверху легкую розовую вуаль, закрепив ее двумя шпильками у висков.

Я была рассеянна и задумчива, временами невпопад отвечала на вопросы мистрис Одли о ритуале Отречения и о чем-то еще. Вскоре мне перестали докучать расспросами, и до самой дворцовой купальни, которая располагается отдельной куполообразной постройкой во внутреннем дворе замка, мы шествовали в скорбном молчании.

Роскошный коридор из белого мрамора, отделанный золотом и лепниной, привел в небольшую уютную комнату с мягкими кушетками и малахитовыми столами. На столах – блюда со сладостями, фруктами и кувшинами. Здесь мне помогли разоблачиться и, укутав в мягкую банную простынь, предложили надеть на ноги странную обувь на пробковой подошве с ремешками на пальцах.

Девушки распахнули передо мной двери в купальню, но сами туда не последовали, оставшись в комнате для переодевания.

Я сделала пару шагов по мраморной плитке и ахнула от восторга, разглядывая дворцовую омывальную.

Ею оказался огромный зал круглой формы с высоким, куполообразным потолком. Все пространство занимают бассейны с падающей водой, мраморными чашами и фонтанами в виде статуй и сказочных рыб.

Навстречу поспешило сразу несколько девушек в легких туниках без рукавов и с тюрбанами на головах. Улыбаясь, каждая из банщиц назвала свое имя, прежде чем пригласить меня в центр купальни.

Проходя мимо череды бассейнов различной формы и глубины, я не удержалась и потрогала пальцами воду, подивившись тому, что вода оказалась теплой, почти горячей.

Одна из девушек заметила мой интерес и пояснила, что вода во дворцовой купальне подогревается специальным образом за счет подземных печей.

– В этих бассейнах минеральная вода со специальными кристаллами, – сообщила девушка и, проследив взгляд, которым я уставилась на пузырящуюся воду в одном из бассейнов, добавила: – А это лучшая солевая вода в королевстве.

Я часто заморгала, а девушки, довольные произведенным эффектом, заулыбались, обнажая белые зубы.

– Мы будем рады, если вы поддержите традиции Черной Пустоши и будете посещать дворцовую купальню со своими придворными дамами дважды в неделю.

– С придворными дамами? – удивилась я.

– Женщины Черной Пустоши трепетно относятся к общению друг с другом. Вы только прибыли, миледи, и пока не успели завести подруг, но мы уверены, что со временем это исправится. А пока приказано провести омывальные процедуры для вас одной, и, будьте уверены, мы все очень постараемся.

Я оглядела подошедших девушек, а также тех, кто занят по купальне другими делами. Одни помешивают что-то в глубоких чашах, отчего закралась мысль, что меня собираются варить, другие исправно толкут что-то в ступах, третьи расстилают простыни на низких кушетках.

– Начнем с расслабляющей минеральной ванны. Затем массаж, который придаст вам силы и бодрости, а потом можно приступить к процедурам для красоты лица, тела и волос, – сказала одна из девушек и хлопнула в ладоши.

Я не успела опомниться, как простыню на мне размотали и помогли взойти на борт небольшого бассейна, больше похожего на бадью, помещенную под пол. В огромных размеров ванне обнаружился мраморный стул, на который присела, откинувшись на спинку. В сидячем положении вода дошла до подбородка. Девушки, которые вьются рядом и подсказывают, что делать, тоже поскидывали туники. Теперь из одежды на них лишь куски ткани вокруг бедер и тюрбаны на головах.

Посидев какое-то время в теплой пузырящейся воде, я чуть не уснула, и когда меня пригласили пройти на массаж, ощутила досаду. Но стоило массажисткам приняться за работу в четыре руки, сознание покинуло тело, устремившись куда-то в самую высь, к звездам.

Я не заметила, как меня перевернули, чтобы растереть мягкими щетками все тело. Но стоило девушкам прекратить, как я тут же очнулась, свежая, отдохнувшая и полная сил, словно проспала не меньше восьми часов.

Мне помогли подняться на помост, где предложили опуститься в низкую овальную ванну с белой жидкостью и приятным запахом, напоминающим детство.

– Парное молоко годовалых высокогорных коз, – объяснила одна из девушек, помогая уложить голову на сложенное на бортике ванны полотенце, предварительно подхватив волосы.

Меня попросили закрыть глаза, и стоило повиноваться, как ощутила, что на лицо накладывают мягкую массу с ароматом миндаля и меда. Когда круговыми движениями принялись втирать что-то в кожу головы и протягивать по каждой пряди, я снова воспарила, на этот раз не к звездам, а под хрустальный купол неба и пришла в себя только когда осторожными движениями убирали остатки ароматной массы с лица.

В этот день мне довелось окунуться в бессчетное количество купален, а также лежать с нагретыми, расставленными вдоль позвоночника камнями, пока банщицы в несколько рук массировали стопы и кисти. Вскоре я сбилась со счета процедур и названий снадобий.

– Позвольте, миледи, – говорила одна из девушек, – я нанесу на ваши волосы состав из розы и масла виноградной косточки, а на лицо легкий увлажняющий крем. А теперь, миледи, будьте добры посидеть несколько минут в специальном травяном отваре, который обладает целительной силой… Позвольте нам растереть вас этими листьями, а этот розовый крем, который выглядит, как мыльная пена, удалит все волоски с вашего тела и замедлит их рост на несколько месяцев…

Поначалу я невольно пыталась прикрывать ладонями грудь и прочие части тела, не предназначенные для посторонних глаз. Но спустя пару-тройку процедур привыкла к уверенным прикосновениям банщиц, которые с усердием делали свою работу. Даже представила, что я для них нечто вроде ритуального идола, который полагается содержать в чистоте и приглядном виде. Кроме того, эти неведомые процедуры оказались столь упоительно-приятными, что я задумалась о мудрости прежних правительниц, посещающих дворцовую купальню дважды в неделю вместе с придворными дамами.

– В такой блаженной неге некогда думать о придворных интригах и прочих глупостях, – пробормотала я вслух, вспомнив предостережения Бенары о жизни во дворце.

Когда я уже разуверилась, что банные процедуры когда-нибудь закончатся, одна из девушек сказала:

– Всё, миледи.

Она приняла у меня из рук пустой бокал из-под освежающего напитка и добавила:

– Мы очень надеемся, что смогли вам угодить.

Пришлось приложить нечеловеческие усилия, чтобы не уснуть и тепло поблагодарить девушек за заботу. Видя мое расслабленное состояние и совершенно обалдевшие глаза, банщицы довольно кивали и переглядывались.

Я слабо помнила, как попала обратно в покои. Меня облачали в ночную рубашку в несколько рук и интересовались, понравилось ли мне во дворцовой купальне, а я отчаянно зевала и пыталась понять, происходит ли это наяву или во сне.

Стоило мне зарыться в свежие простыни, как я провалилась в сон, и его не потревожила даже последняя фраза мистрис Одли, которая почему-то говорила голосом Бенары:

– Высыпайтесь, леди, набирайтесь сил. Завтра состоится бракосочетание с его высочеством Карлом Свартом и вам стоит как следует выспаться накануне первой брачной ночи.

***

– Свадьба. Свадьба с Черным принцем! – воскликнула я, вскакивая на ложе и тяжело дыша.

Свежий ночной ветерок ворвался в распахнутое окно и растрепал волосы. Я поплотнее закуталась в одеяло, но когда с соседней подушки раздался недовольный писк разбуженного дракончика, меня привело в чувство.

Увидев, что я в своей опочивальне во дворце Города-крепости Черной Пустоши, немного полегчало, но затем поняла, что напугало во сне.

– Свадьба, – прошептала я обреченно. – Сегодня я стану женой Черного принца.

Я покосилась на месяц за окном, что купается в россыпи звезд, прислушалась к голосам ночных птиц и поправилась:

– Или завтра… Святое воинство, неважно! С этими ритуалами, арестованными магами и придирками виконта я и думать забыла о том, чтобы погоревать как следует о собственной жизни. Как ты считаешь, Диларион?

Дракончик ожидаемо не ответил, но я продолжила беседовать:

– Думаешь, я зря паникую? Да, я храбрюсь и нарочно говорю с тобой таким бодрым голосом, чтобы хоть ненадолго ощутить себя не такой одинокой… Мне страшно, Диларион, святое воинство, до чего же мне страшно!

За окном ухнула птица, и я вскрикнула, тут же зажав рот ладонью, а Диларион привстал на подушке и, потоптавшись, улегся на другой бок.

Наблюдение за питомцем всегда отвлекало даже от самых тяжелых мыслей и настраивало на оптимистичный лад, но сейчас это почему-то не сработало. Казалось, что окружающая меня темнота медленно забирается под кожу и проникает к самому сердцу, готовясь сдавить ледяной лапой.

Я часто задышала, а потом пискнула:

– Мамочки…

Не вполне осознавая, что делаю, я дернула за шнурок, что свисает из-под пышного балдахина над ложем.

Раздался мелодичный звон, и спустя секунду в опочивальню вошла зевающая Лана с круглым фонарем, от которого исходит мягкий желтый свет. Камеристка зябко ежится, кутаясь в наспех наброшенный халат и часто моргает.

Я так обрадовалась, увидев живого человека, что почти не испытала чувство вины оттого, что разбудила девушку.

– Да, миледи, – проговорила Лана, прикрывая рот ладонью. – Вам что-нибудь нужно? Вы хорошо себя чувствуете?

– Прости, что разбудила, – извинилась я. – Просто… Просто птицы за окном, и ветер, и…

Я запнулась, понимая, как жалко звучат мои оправдания. Должно быть, в глазах Ланы я выгляжу изнеженной матроной из Аварона.

– Закрыть окно, миледи? – спросила Лана участливо.

– Нет-нет, не надо, пусть будет свежий воздух, – поспешно пробормотала я и почувствовала себя совсем глупо.

Лана тепло улыбнулась.

– Я поняла, миледи, – сказала она. – Вы волнуетесь перед свадьбой?

– Да! – с жаром воскликнула я и облегченно выдохнула: – Очень волнуюсь!

– Это нормально, – кивая, сказала камеристка, и мне стало легче от этого заверения, а девушка продолжила успокаивать меня: – Все девушки волнуются перед свадьбой. Все. И те, кто хорошо знает возлюбленного, и те, кому только предстоит это узнавание.

– Спасибо, Лана, – поблагодарила я, и девушка просияла.

– В Черной Пустоши есть даже специальная традиция: накануне свадьбы девушка проводит ночь среди подруг, и они поют песни, едят сладости, смеются, дурачатся… Так новобрачная чувствует поддержку и не боится того, что предстоит. Это называется Девья Ночь.

– Мои подруги остались в Авароне, – печально сказала я, поджимая колени и обхватывая их руками. Я опустила голову и добавила: – И Нинель там… Моя самая близкая, самая лучшая подруга… Мне кажется, сестры не бывают так близки, как мы с Нинель.

Говоря это, я ощутила, как в глазах начинает щипать. Лана, уловившая мое настроение, охнула и поспешила подойти поближе.

– Ох, миледи, как жалко… И тут мы все, чужие вам люди, и все эти наши традиции и ритуалы… Они кого угодно сведут с ума, не говоря о приезжих, кому это все чуждо… А вы попали, как говорится, с корабля на бал…

От правдивых слов камеристки стало совсем горько и я, опустив лоб на колени, заплакала.

Ладонь Ланы осторожно легла на мое плечо и камеристка осторожно заговорила:

– Хотите, мы устроим и вам Девью Ночь, миледи? – спросила она участливо.

Когда я подняла голову и посмотрела на нее, Лана заговорила быстрее:

– Я понимаю, мы – всего лишь ваши верные слуги, но поверьте, успели полюбить вас всем сердцем! Я могу позвать Вету, Рамину и других девушек, и мы будем петь песни, разговаривать, есть сладости и даже ничего не скажем мистрис Одли!

Я дернулась, и, прежде чем успела понять, что делаю, выпалила:

– Нет! Только не Рамину!

Лана часто заморгала, вид девушки стал удрученный.

– Рамина, конечно, умеет надоесть, – проговорила она озадаченно. – Но она так старается! Сегодня только распоряжение мистрис Одли отправило ее спать. Она хотела быть наготове в случае, если вам что-то понадобится.

Мне стало неловко за свою несдержанность, а также возникло чувство вины перед Раминой, которая, похоже, в самом деле очень старается мне угодить.

– Я не то имела ввиду, пробормотала я. – Просто… Просто этот день оказался таким насыщенным, что совершенно не чувствую в себе сил для большой компании. Мне приятно, что ты смогла поговорить со мной, и теперь я совсем успокоилась, честно.

– Тогда давайте я принесу вам успокаивающего отвара, миледи? – просияла Лана. – Клянусь, после него вы будете спать, как младенец, и вас не разбудит даже гром над ухом!

– Принеси двойную порцию, – попросила я.