– Магистр, а вы уверены, что эта лужа и есть именно этот съезд с дороги, указанный на карте?

Фугер сверился с распечаткой, потом еще раз посмотрел в атлас.

– Видимо, да. Вон там запруда небольшая. Перед ней нам надо съехать на грунтовую дорогу.

– Но здесь нет дороги.

– Знаешь, Минг, насколько я могу судить о России, вон та ужасная лужа, которая переходит в заполненную грязью колею – и есть грунтовая дорога, указанная на карте.

– Матерь Божья, как же мы проедем?

– Не забывай, что у нас внедорожник. Должны проехать. Не зря же мы мучились два часа, безуспешно пытаясь выжать из этого драндулета больше ста километров, я надеюсь, что в своей родной стихии он должен справиться лучше.

– Как скажете, Магистр. Но за последствия я не отвечаю.

Чихая двигателем, Нива скатилась с асфальта. Расталкивая бампером мутные воды деревенской лужи, с успехом преодолела её и победно ввалилась в колею.

– Он едет, Магистр. Ревёт, но едет!

– Да уж, забавно. Не сбрасывай газ, Минг. Очень не хочется здесь застрять.

Раздолбанная колея не давала расслабиться. Машину бросало во все стороны, Минг судорожно вцепился в руль. Не столько для того, чтобы управлять процессом, скорее, это единственное, за что он мог держаться. Магистр повис на ручке над дверью, пытаясь амортизировать прыжки автомобиля. Преодолев лесополосу, которая заканчивалась знатной канавой, Нива, сменившая свой цвет с белого на грязно коричневый, выкатилась на полевую дорожку. Здесь уже не так трясло, и Магистр смог отцепиться от поручня.

– Вот они, Минг. Мы приехали.

На краю бескрайнего поля проходил слёт кладоискателей. Несколько десятков машин были запаркованы в высокой траве по обеим сторонам накатанной колеи. Здесь были и дорогие внедорожники, и ржавые советские «Нивы», и даже, что удивительно, обыкновенные седаны. Не совсем было понятно, как эти «пузотёрки» преодолели лужи и колеи, однако, судя по тому, что все автомобили были одинаково грязные, другого пути, кроме того, что сейчас покоряли Фугер и Минг, на эту поляну не было.

Ряд машин заканчивался огромным шатром, возле которого и происходило основное общение. Дымились мангалы, из автомобилей играла музыка, веселье было в самом разгаре.

Минг запарковался недалеко от шатра. Не успел он заглушить двигатель, как в открытом окне появилась довольная и явно нетрезвая физиономия одного из копателей.

– Так-так. Это кто тут у нас? Как зовут? Из какого города? Водку будете?

Приняв молчание путешественников за согласие, он достал из кармана початую бутылку и пластиковый стаканчик, немного, правда, треснутый.

– Меня Колюня зовут. И на форуме, и по жизни. – Копатель протянул Мингу практически полный стакан. – Ну что, за знакомство?

Минг вопросительно посмотрел на Фугера. Тот в недоумении пожал плечами. Напор Колюни их ошарашил. Хотя, может здесь так принято…

Зажмурившись, Минг запустил в себя прозрачную жидкость. Сказалось отсутствие опыта и величина дозы – бедный китаец закашлялся.

– Ну что же ты так, – заботливо произнес Колюня, доставая из широких камуфляжных карманов румяное яблоко. – На вот, закуси.

После этого пришла очередь Фугера. Не желая повторить конфуз Минга, Магистр заранее выдохнул и залпом опрокинул в себя стакан.

– О! Сразу видно! Наш человек! – одобрительно хмыкнул Колюня и, отобрав у Минга яблоко, протянул его Фугеру. – На вот, яблочком занюхай.

Удовлетворительно оглядев Минга и Фугера, Колюня хлопнул в ладоши.

– Ну, что такие грустные, а? Давай-ка по второй и «прошу к нашему шалашу!». – Водочная экзекуция повторилась. На этот раз Минг уже не кашлял, да и Магистр заметил, что «вторая» пошла значительно легче.

Схватив гостей под руки, Колюня повел их к большой зеленой палатке с логотипом Garrett – одного из производителей поисковой техники. По пути он делился с новичками информацией.

– Ну, значится, так. Вон ту поляну видите справа? Здесь монеты и кресты. Там, – он показал на овраг, поросший невысоким кустарником, – чешуя попадается. А там, – Колюнин указательный палец очертил неровную дугу, – одни пробки, да «советы» иногда. Так что туда не ходите. Так, стоп! – Он вдруг резко остановился. – А где ваши приборы?

Пока Фугер думал, что ответить, Колюня опять схватил их под руки и потащил дальше.

– А вот и правильно! Нахрена нам приборы? Мы же сюда зачем приезжаем? Вот скажи! – Он толкнул Минга в плечо. Минг вопросительно посмотрел на него, не понимая, чего от него хочет это нетрезвый русский.

– Правильно! – продолжал Колюня. – Мы сюда приезжаем за об-ще-ни-ем! За общением, едрёныть! А то ведь как бывает… – Теперь он уже дышал свежим перегаром на Фугера. – Приедут, понимаешь, не успеют машины запарковать, а туда же – хватают свои клюшки, да лопаты, и давай копать. А вот, спрашивается, ты до этого трое выходных чем занимался, а? Не накопался? Сюда люди приезжают пообщаться, новостями поделится. Так какого же… Вона, смотрите. – Он показал на несколько фигурок, бродящих по необъятному полю. – Копают, черти, ни свет ни заря. А ведь спроси ты меня: «Колюня, а что это за хрен с горы, вон там вот, справа у кустов роется?» Так я тебе отвечу: «Не имею ни малейшего представления!». Потому что этот товарищ ни секунды своего времени не потратил на общение с нашим дружным коллективом, понимаешь ли, а сразу бросился как лось, сломя рога, копать все подряд. Как будто раньше не накопался. А вот ты теперь спроси меня: «Колюня, а что это за симпатичный мужчина среднего возраста сидит вот на том бревне и задумчиво крутит шампура на мангале?» А я тебе отвечу: «Так это же замечательный человек Георгич! Не просто копатель известный, но еще и кулинар отменный» И тогда ты поймешь, кто здесь есть человек, и с кем можно общаться, а кто есть «дюрекс», и с кем я лично общаться не советую.

С этими словами они подошли к мангалу, за которым восседал флегматичный Георгич.

– Боцман! – воскликнул Колюня. – Ты посмотри, кого я к тебе привел! Это же не просто копатели! Это бриллиантовые люди, Георгич.

– Бриллиантовые? – строго спросил Георгич, переворачивая шампур. Дым из мангала поднимался вверх, слегка задерживаясь на его усах, а глаза блестели сквозь дымовую завесу, и оттого глядели грозно, неодобрительно.

– Именно! Именно бриллиантовые!

– Ну так это… – Георгич показал взглядом на бутылку. – Чего стоишь как истукан? Говоришь, бриллиантовые, а сам людей ждать заставляешь!

– Сию минуту! – Колюня отпустил гостей и кинулся к огромному рюкзаку, лежавшему за мангалом.

На раскладном столике рядом с Георгичем появились четыре железные стопки, окружившие открытую банку с маринованными огурцами.

– Ну, за знакомство! – лаконично произнес Георгич и одним ловким движением опрокинул стопку в огромный рот. Замерев на секунду, он, казалось, внимательно слушал, как скатывается огненный напиток по пищеводу, после чего критически осмотрел банку с огурцами, Тщательно прицелился и расчетливым движением выловил наиболее приглянувшийся. Смачно хрустнул им и довольно откинулся на спинку раскладного стула.

Внимательно просмотрев немудрёный алгоритм, гости легко повторили его, создав, правда, небольшую толкучку в момент ловли огурцов.

Георгич удовлетворенно хмыкнул. И кивнул Колюне. Тот с готовностью разлил еще по одной.

– На исходную! – скомандовал Георгич.

«Чёрт! – подумал Фугер. – По моему, нас ждут непредвиденные трудности».

«Отличные ребята!» – подумал Колюня.

«Отличные огурчики!» – подумал Минг.

А что подумал Георгич, никто никогда не узнал, потому что Георгич и в трезвом виде был немногословен, а после приема определённой дозы «переключался на прием», и никто никогда не смог бы обозвать его болтуном.

– О чём думаешь? – спросила Настя с пассажирского сиденья. Паджеро нёсся по извилистой Волоколамке, без труда обгоняя редкие машины. Негромко бубнило «Радио Джаз», всхлипывая иногда хриплым саксофоном.

– О дневнике археолога. Помнишь, я тебе рассказывал про Храм-двойник, который он нашел в Африке?

– Ну да, его Соломон построил.

– Соломон построил оригинал. Который был разрушен то ли Навуходоносором, то ли Навузарданом.

Настя прыснула.

– Как ты сказал?

– Навузардан. Вавилонский военачальник.

– Прикольное имя. На название микстуры похоже. Или капель для носа.

– Странно, что тебя Навуходоносор не веселит.

– Ну что ты, разве мы Навуходоносора не знаем? Мы же в этих, в консерваториях, кончали. Так что с этим Храмом-двойником?

– Понимаешь, при раскопках этот ленинградский археолог нашел там вещицу одну. Перстень-печатку. Роза изображена, а на другой стороне надпись на латыни: «Non nobis Domine»

– А что это означает?

– Это первые слова одного псалма. Если по-русски, то «Не нам, Господи». А продолжение там: «Не нам, но все во славие имени Твоего». И знаешь, что интересно? Именно эта фраза была девизом ордена Тамплиеров. Знаешь таких?

– Слышала, конечно. А что в этом интересного?

– Да много чего. Понимаешь, я не просто так про ковчег, да про сосуд с манной тебе рассказывал. Там история запутанная вышла, и, скорее всего, мы в эту историю уже вписались по самое не балуй.

– А можно с начала. А то я уже как-то потеряла нить рассказа?

– Давай попробуем. Итак, началось все с Ковчега. Когда Моисей водил евреев по пустыне, он получил от Бога прямое указание о создании Ковчега. Причем, подробное такое указание – и какое дерево брать и какие ручки делать. Для чего все это? Изначально Ковчег был создан для хранения Откровений, то есть, каменных скрижалей, на которых были начертаны Моисеем десять заповедей. Это с одной стороны. С другой, был и такой вариант использования: «там Я буду открываться тебе и говорить с тобою над крышкою, посреди двух херувимов, которые над ковчегом откровения, о всем, что ни буду заповедывать чрез тебя сынам Израилевым.» То есть, этот самый ковчег предполагалось использовать в качестве средства связи между Господом и Моисеем.

– Типа мобильного телефона? – Настя показала на Сони Эриксон, прикрепленный к торпеде внедорожника.

– Типа того. В общем, сделали этот Ковчег, и носили его с собой повсюду. Специальную палатку ему соорудили. Этакий переносной храм. А потом, как в Иерусалиме осели и настоящий Храм построили. Тот самый Храм Соломона. И лет так за пятьсот-шестьсот до Иисуса этот храм был разрушен и Ковчег пропал. Причем, он не упомянут ни в числе сокровищ, вывезенных из дома Господня при царе Иехонии, ни в подробном списке священной утвари, захваченной вавилонянами при падении Иерусалима. В общем, куда-то он подевался. Есть много версий, где он может быть. Кто-то считает, что он спрятан в пещере на горе Нево – сейчас это территория Иордании, – кто-то считает, что искать его нужно где-то в Турции. В общем, одни непонятки. И вот тут вступает наш ленинградский археолог со своей находкой. Открыв, или отрыв, – я не знаю, какое слово здесь более уместно, – Храм-Двойник, он, тем самым, задает нам вопрос: а не в этом ли Храме-Двойнике хранился тот самый Ковчег Завета после того, как пропал из Иерусалима? И сам ученый на это вполне резонно отвечает: а почему бы и нет? Более того, судя по всему, наблюдая длительное время за тем бардаком, который творился в Иерусалиме, иудейские священники вполне резонно посчитав, что порядка здесь никогда не будет, решили переместить Ковчег в другое, более безопасное место. И построили ему точно такой же храм, но только в пустыне, подальше от столицы. И, как оказалось, они были чертовски правы насчет будущего святого города. Ведь Иерусалим до сих пор является горячей точкой ближнего Востока – иудеи, мусульмане, христиане, израильтяне, палестинцы… В общем, как был бардак, так и остался.

– Да, но тогда куда же Ковчег в результате делся? Ведь археолог так и не нашел его в Храме-Двойнике.

– Отличный вопрос, дорогая. Ковчега он не нашел, тут я с тобой согласен. Однако он нашел то, что может стать следом в поисках Ковчега, а именно кольцо Тамплиеров.

– След?

– Ну конечно! Раз кольцо там валялось, значит Тамплиеры в этом Храме-Двойнике были, так? А раз они там были, то почему бы им не забрать при этом то, что в этом Храме находилось, а именно – Ковчег Завета со всеми причиндалами – Свитком Торы, написанным самим Моисеем, расцветшим жезлом Аарона и, наконец, нашим сосудом с манной небесной.

– Ну хорошо, Тамплиеры забрали все это из Храма-Двойника, но как же сосуд попал в Тверскую область, где вы его нашли?

– Наш археолог считает, что он просто догонял Ковчег, который к тому времени уже находился в Москве. Понимаю, что звучит дико, но… Смотри, по моему, это наш поворот.

Внедорожник свернул с Волоколамки и через минуту им уже мигал фарами в знак приветствия Субару Груздева. Макс и Настя прибыли на дачу известного музыканта Кспеха. Широкие ворота были закрыты, из сада громко звучала музыка. Играла, само собой, группа «Не к Спеху». Груздев нажал кнопку вызова домофона.

– Не отвечает? – спросил Лёлек шепотом. Они стояли перед квартирой Фёдора «Кспеха» Молотова, лидера известной рок группы «Не к Спеху». Так, по крайней мере, утверждала электронная база данных «Прописка Москва 2007», купленная занедорого на Митинском рынке.

– Да нет, вроде. – Его напарник еще раз надавил кнопку звонка. – И окна темные. Заходим?

Лёлек прислушался. В подъезде было тихо – по причине субботнего вечера москвичи предпочли оказаться в тени дачных участков и насладиться прохладой подмосковных водоёмов, нежели оставаться в расплавленной от жары столице.

– Ну давай. Только тихо. Собаки вроде нет там.

– Да откуда собака с таким графиком работы? Ты не забывай, что он звезда. Гастроли, концерты, ночные пьянки. Ни одна собака такого не выдержит. С ней же гулять надо, кормить ее регулярно.

Болек открыл саквояж и негромко позвякивая металлом, выбирал подходящий набор отмычек. Немудрёный замок на массивной железной двери поддался с первого раза. Громила лишь презрительно хмыкнул:

– «Звезда», а замки нормальные купить мозгов не хватило.

– Откуда мозги в шоу-бизнесе? Дверь закрой за собой.

Лучи фонарей начали обшаривать погруженную в темноту прихожую. Раздались приглушенные ругательства – это Лёлек споткнулся о тумбочку для обуви.

– Я возьму большую комнату, на тебе – спальня.

Бандиты разошлись по комнатам. За окном гудел машинами Ленинский проспект. Сквозь его шум было слышно, как поскрипывают дверцы шкафов, опустошаемых одним движением. Время от времени раздавался гулкий стук – с вещами никто особо не церемонился.

Лёлек заканчивал со шкафами, когда из кухни раздался приглушенный голос Болека:

– Иди сюда! Смотри, чего я нашел!

– Ну чего, нашли что нибудь? – спросил Колюня.

– Да нет, трава слишком высокая. Перепахать бы. – Высокий, коротко стриженный парень, подошедший к мангалу, с силой воткнул Фискарь в землю, прислонил к нему металлоискатель и внимательно посмотрев на Фугера с Мингом, протянул руку: «Андрей Аамет!»

Пожав поочередно руки Магистру и его помощнику, Андрей решительно отклонил предложенный Колюней стопарик.

– Ты же знаешь, я не употребляю.

– Ну, как хочешь. А мы, пожалуй, выпьем, не правда ли?

Он разлил остатки из бутылки по рюмкам и протянул Фугеру с Мингом. С грустью посмотрев на опустевший сосуд, с широким замахом бросил его за спину. Очертив в воздухе параболу, пустая бутылка с легким шорохом вошла в кусты.

– Ну что, братья-копари! Давайте выпьем за то, без чего никому из нас не прожить. За нашу кладоискательскую удачу!

Захмелевший уже Магистр привычно опрокинул в себя стопку. Минг, посмотрев на него, тяжело вздохнул и повторил его движение.

Георгич, сняв с углей дымящийся шашлык, раздал его участникам застолья, Колюня притащил пластиковые тарелки с вилками, не забыв достать из рюкзака очередную бутылку водки. Увидев еще одну поллитровку, Фугер поморщился, а его помощник, который уже смирился со своей участью, покорно воткнул вилку в кусок обжаренного мяса, истекающего жиром.

– Ты кетчуп, кетчуп бери! – Колюня с хлюпаньем выдавил на тарелку Минга кроваво красную блямбу из бутылки с надписью «Хайнц».

– Ну что, как вам шашлык?

Магистр, поняв, что обращаются к нему, благодарно промычал что-то с набитым ртом.

– А я что говорил? – расценил мычание как похвалу Колюня. – Я всегда говорил, что шашлыки от Георгича – это что-то особенное. А под шашлык что надо? Правильно! Дёрнуть! Потому что шашлык без водки – это не шашлык, а что?

Он вопросительно уставился на Минга. Тот только пожал плечами в ответ.

– Шашлык без водки это… – Колюня презрительно сплюнул и ловким движением сорвал пробку с новой бутылки. – Шашлык без водки – это барбекю!

– Вон там, под навесом, барбекю. – Груздев вел Макса и Настю по участку. Огромные колонки на балконе двухэтажного особняка извергали из себя ритмы и мелодии современной эстрады, то бишь, наполненные рыком и гитарными запилами опусы группы «Не к спеху». Старые яблони, подсвеченные спрятанными в траве зелеными и синими фонарями, смотрелись зловеще. В центре участка, достаточно большого, кстати, располагалась освещенная фонарями площадка. Посередине зеленел стол для настольного тенниса, около которого сновали два непонятных персонажа. Судя по тому, что им не удавалось удержать мячик на столе более двух-трех ударов, они были уже изрядно подогретые. Впрочем, это их не очень беспокоило. Каждый раз, когда шарик улетал в траву, они, глупо хихикая, отправлялись на его поиски, чтобы, отыскав, опять не совладать с ним. Рядом с площадкой располагался навес, под которым толпилась основная масса гостей. Оттуда приветливо пахло жареным мясом.

– Кспеха не видели? Где хозяин? – Груздев подходил, здороваясь, то к одному, то к другому гостю. Те лишь пожимали плечами.

– Вы пока здесь потусите, я пойду в доме поищу его. – Он удалился, а Маршалин с Настей присоединились к толпе. Оказалось, что совсем не барбекю было в центре внимания разношерстного сборища. На большом дубовом столе возвышался огромный кальян с прозрачной колбой, наполненной густым белым дымом. Из него тянулись несколько шлангов, которые передавались по кругу неопрятно одетыми девицами и сутулыми длинноволосыми юношами. Макс принюхался. Запах яблочного табака не перебивал еще один, сладковатый аромат.

– Мама знает, чем ты тут занимаешься? – спросил Маршалин у какой то девчушки, и пока она пыталась вникнуть в суть вопроса, отобрал у нее трубку кальяна. Глубоко затянувшись, он не смог удержать дым в себе и закашлялся.

– Ох, ничего себе! Нормально так! Хочешь? – он протянул трубку Насте.

– Никакой гигиены. – Отказалась Настя. – Пойдем, лучше, шампусика глотнем.

Стол рядом с кальяном был заставлен разнообразными бутылками. Макс отыскал среди них Асти, потрогал его.

– Оно же теплое.

– А, ну и что. Быстрее подействует.

– Как скажешь. – Маршалин отвинтил проволоку и, слегка встряхнув, прицелился в висящий на столбе фонарь. Раздался громкий хлопок. Пробка, пробив крону дерева, ушла в ночное небо.

– Ох, ничего себе! – раздался голос рядом с Маршалиным. – Я подумал, что у меня мозг лопнул. Вот думаю, трава какая качественная. Только затянулся, а мозг бац – и лопнул.

– Береги себя, дружище, – пробормотал Макс и оглянулся в поисках бокалов.

– К черту условности. – Настя забрала у него Асти и приложилась прямо из бутылки. – Мы же на пикнике, правда?

– Не забывай, что мы здесь по делу. – Он достал мобильный и набрал номер Груздева. «Ну что, ты нашел его?»

– Да, заходите в дом, на второй этаж поднимайтесь.

В огромной гостиной особняка на кожаных диванах и креслах развалилось несколько разнополых представителей молодежи. Они, будто загипнотизированные, смотрели на гигантский плазменный телевизор. На экране дебиловатый кот гонялся за вызывающе наглым мышонком. Время от времени кто-то из зрителей, оценив очередной сюжетный ход, заливался глупым смехом.

– Обдолбыши, – негромко констатировал Макс. Перешагнув через несколько пар ног сидевших прямо на полу людей, они с Настей поднялись по лестнице на второй этаж. Ткнув наугад одну из дверей, Макс заглянул в темноту комнаты, но, услышав возню и ритмичное сопение, поспешно закрыл дверь.

– Что там?

– Все нормально. Лучше набухаться и заняться сексом, чем накуриться и смотреть мультфильмы.

– Ты правда так считаешь? – лукаво спросила спросила Настя. – Ну тогда вот, держи. – Она протянула ему бутылку Асти.

– Намёк понял. – Маршалин усмехнулся. – Но я за рулем.

Он покачал головой и толкнул следующую дверь. Видимо, это была библиотека. По крайней мере, книг в этой комнате находилось немало. Помимо стеллажей с литературой там находился камин, растопленный, несмотря на жару. Перед камином стояли такие же кожаные кресла, как на первом этаже. Именно в них расположились Груздев и, собственно, хозяин этого дома.

– О! Вот и мои друзья, про которых я тебе рассказывал. Знакомьтесь. Это Максим Маршалин, известный кладоискатель, это его подруга Настя, а это – Федор «Кспех» Молотов, тот самый – известнейший и всенародно любимый.

– Весьма! – проговорил Кспех, пожимая руку Макса. Глаза его смотрели немного в разные стороны, и было непонятно, то ли он немного косит по жизни, то ли сказывалось влияние допинга. «А может, и то, и другое», – подумал Маршалин.

– Что «весьма», простите? – Не поняла Настя.

– Просто, весьма. Какая разница, что именно, – ответил Кспех, и Макс понял, что он не очень ошибся в своей оценке.

– Федь, помнишь, я тебе говорил, что Макса очень интересует тот сосуд. В плане, так сказать, профессионального любопытства. Ты не мог бы его нам показать. Мне, черт возьми, тоже очень даже интересно, что же это такое.

– Весьма, – ответил Кспех. – Только, чур, не подглядывать. – Он поднялся из кресла и направился к стеллажу с книгами.

– Не обращайте внимания, он немного со странностями, – прошептал Груздев, наклонившись к Маршалину с Настей. – «Весьма» – это у него такой позитивный ответ. «Отнюдь» – негативный. Ну, как «да» и «нет».

– А почему просто бы не сказать «Да» или «нет»? – Не поняла Настя.

– Почему, почему? Потому! Гений потому что. Он просто не умеет. У него все вот так вот. С подвывертом.

– Понятно.

Макс, тем временем, пытался в зеркале на стене рассмотреть, что делает Кспех. Тот открыл створку стеллажа, который плавно отъехал вместе со стоящими на нем книгами. Судя по писку нажимаемых кнопок, музыкант вводил какой-то код, после этого с тяжелым лязгом открыл массивную дверь встроенного сейфа. Достав оттуда свое сокровище, он вернулся к гостям.

– Вот он. Таинственный сосуд. Сокровенная чаша познания.

Макс взял в руки знакомый предмет. Провел пальцами по вязи букв. Обратил внимание, что его, видимо, пытались открыть – небольшая часть материала, которым была залита пробка, была отломана. Кто-то начал ковырять, но потом передумал. Макс с грустью глянул на Груздева. Если бы его сейчас не было рядом, можно было бы звездануть этого и так звезданутого певца золотой бутылкой и спокойно ретироваться. Вряд ли два десятка укурков этажом ниже даже обратили бы на него внимание.

С другой стороны, если бы не Груздев, не факт, что он бы смог попасть сюда. Подставить друга, совершив открытый грабеж, Маршалин не мог – совесть не позволяла. Он передал сосуд Насте, подождал, пока они с Груздевым рассмотрят его. Одноклассник с любопытством, а Настя еще и со страхом, ведь, в отличие от Груздева, она была в курсе возможного содержимого.

– На каком языке эти надписи? – спросил Груздев, и едва Макс хотел ответить, как Кспех опередил его.

– Это древне-персидский. Забытый ныне мертвый язык, на котором говорили древние персы.

– Вот как? – удивился Макс. Он опять взял сосуд в руки. – Слушай, а продай мне его.

– Отнюдь! – возмутился Кспех и забрал сосуд из рук копателя. – Я не могу продать его. Его содержимое бесценно.

– Так ты в курсе, что там внутри? – еще больше удивился Маршалин.

– Весьма! Эти надписи – я смог прочитать их.

– И что же там написано?

– Там написано, что внутри этого таинственного сосуда уже несколько тысяч лет скрывается… – Он сделал паузу для пущего эффекта. – Джинн!

– Кто?!

– Джинн!

Кспех пошел к сейфу, намереваясь спрятать свое сокровище, Настя вопросительно посмотрела на Макса, но тот лишь покрутил пальцем у виска, кивнув на артиста.

– Более того, – произнес Кспех, когда закрыл сейф и водрузил стеллаж на место. – Я собираюсь выпустить его. Ведь известно, что тот, кто выпустит джинна из заточения, будет вечно повелевать им.

– А ты хочешь повелевать джинном? – спросил Марашалин, глядя на Кспеха уже с медицинской точки зрения.

– Я буду повелевать миром! И джинн будет лишь орудием в моих руках. – Певец на секунду задумался. – Хотя нет, пожалуй, не всем миром. Гондурасом, например, я повелевать не буду. Мне название не нравится. И Люксембургом тоже не буду. Это унизительно – повелевать Люксембургом. Он такой маленький. А всем остальным миром – пожалуйста.

– Понятно. – Макс с неприкрытой жалостью посмотрел на Кспеха. Было ясно, что косоглазие, даже как следствие употребления допинга, было не единственным недугом звезды. – А когда ты собираешься его выпустить?

«Сколько у меня времени, чтобы избавить тебя от сосуда?» – подумал Маршалин про себя.

– Завтра! Это будет завтра! Там, в таинственном центре духовной славянской силы, – Кспех махнул рукой в направлении Северо-Северо-Запада. – Там я выпущу джинна на волю. И стану его повелителем. А потом… А потом и повелителем всего мира.

Неожиданно он посмотрел на Макса абсолютно нормальным взглядом, без признаков косоглазия и сумасшествия, и абсолютно нормальным голосом добавил:

– Кстати, и телевидение будет. Один канал точно. А может, и два.

Маршалин задумался. Вариант грабежа уже не казался ему совсем уж неприемлемым. Если завтра этот дебилоид собирается открыть сосуд, то в его распоряжении есть всего ночь. Правда, сейчас ситуация усложнилась – святыня находится в сейфе, а значит, к грабежу придется добавить еще и пытки. Надо же будет как-то узнать код сейфа. Ладно, будем действовать другим путем.

– Слушай, а где находится этот центр духа? Вообще, можно мы тоже посмотрим, как вы будете джинна выпускать?

– Посмотреть можно, весьма. А таинственный центр духовный силы славян находится там. – Кспех Молотов опять показал рукой, но в этот раз на Северо-Восток.

– Понятно, – сказал Макс. – Тогда до завтра.

– Весьма! – ответил певец.

Гости оставили его одного и спустились вниз. Выйдя на улицу, Макс закурил. В голове начал созревать план. Осталось только узнать, где находится этот центр силы духа. Придется брать языка. Маршалин вернулся в дом. Решив, что от укуренных поклонников анимации вряд ли можно будет чего-то добиться, он решил исследовать первый этаж особняка в поисках более полезного информатора. Зайдя в кухню, он обнаружил там одинокого мужчину, который с бутылкой пива в руке смотрел футбол по маленькому ЖК телевизору на стене.

– Привет, – сказал Макс.

– И тебе туда же, – ответил мужчина, не отрываясь от телевизора. – Что, покурили, и на хавчик пробило? Вся еда на улице, иди отсюда.

– Да нет, я не за едой.

– А зачем? У вас, наркоманов, вариантов немного. Либо пожрать, либо под диван заныкаться, это если «измена». Ну, или мультики смотреть и ржать как ненормальные.

– Мне духовный центр силы нужен. Координаты.

– О как! Координаты! – Мужчина внимательно посмотрел на Макса. – С Космосом собрался общаться? Да, видимо вштырило тебя совсем не по-детски. Ну да ладно, и не такое здесь видали. Пиши координаты. – Он усмехнулся. – Дмитровский район. Село Ильинское. От него три с половиной километра на Юго-Восток. Через речку. На горе.

– Спасибо большое.

– Пожалуйста. Привет Альфа-Центавре, – ответил мужчина и погрузился обратно в футбольные баталии.

В недоумении Макс вышел на улицу. Настя и Груздев ждали его на крыльце.

– Слушайте, я там на кухне мужика встретил, он странный такой. В смысле, наоборот, он нормальный. На фоне остальных ненормальных он странно выглядит.

– Так это Петр Иванович. – Груздев улыбнулся. – Водитель Кспеха. Он тебя тоже за придурка обдолбанного принял?

– Ага.

– Да, не любит он их. По матушке кроет. А иногда и пендаля может отвесить. Только ему Кспех такую зарплату положил, что терпит. Что поделаешь, семью надо кормить.

– Понятно. Ну что же, похоже, у меня есть план. Надо только успеть все подготовить. Погнали!

– Да не гони ты! – Болек сидел на кухне и листал прошлогодний Плэйбой. – Ну, подумаешь, решил перекусить немного. Кстати, тут еще осталось. Хочешь?

– Тебе бы только жрать, – проворчал Лёлек, но пирожок взял. – С чем он?

– Вот эти, круглые – с рыбой. Вот эти – с капустой. А те, треугольные, – «Робин Гуд».

– Почему «Робин Гуд»?

– Потому что с луком и яйцами.

– Ну так, чайник поставь, что ли. Сидим тут всухомятку. А я пока подумаю.

Лёлек откусил кусок пирожка и внимательно смотрел, как Болек пытается совладать с электронным поджигом итальянской газовой плиты.

– Да ты нажми и держи. У тебя что, газа никогда не было?

– Почему не было? – Борис наконец совладал со сложной техникой. – Был. У бабушки, в деревне. Правда, из баллона.

– В деревне… – протянул Лёлек задумчиво. – Точно, в деревне!

– Что в деревне?

– Да все в деревне! Помнишь, когда мы в бане телевизор смотрели, на заднем плане наша шняга еще стояла?

– Ну да, мы поэтому и сорвались. И что?

– Да то, что стояла она на полке. А полка эта была частью этажерки, а эта самая этажерка – стояла у стены, покрытой чем?

– Чем?

– Вагонкой!

– Ну и что?

– Да то, Спиноза, знаешь, почему мы не видим в квартире ни полки, ни этажерки, ни вагонки?

– И почему?

– Да потому что их тут и нет. Они тупо в другом месте?

– Так это не та квартира? – Понимая, что визит в этот дом подходит к концу, Болек откусил кусок побольше и усиленно зажевал.

Лёлек с сожалением посмотрел на напарника и пошел доставать чашки.

– Ты много знаешь квартир, где стены обиты вагонкой? Вот и я таких не встречал. Вагонкой обычно отделывают внутренние помещения чего? Правильно, дачи.

Он уже не ждал ответов от Болека, и тот только послушно кивал в такт его рассуждениям.

– То есть, интервью, которое мы наблюдали, происходило не в квартире музыканта, а на его даче. Соответственно, и ехать нам нужно именно туда.

– Но как мы узнаем, где у него дача?

Лёлек снял с плиты закипевший чайник и разлил кипяток по чашкам.

– Ты меня удивляешь, дружище. Если у человека есть дача, то документы на нее обычно хранятся дома. Нам осталось их только найти – и вперед.

Болеку надоел поучительный тон Лёлека.

– А если… – Он на секунду задумался, заставляя мозги работать шустрее. – А если… – Даже жевать перестал, чтобы не расходовать полезную энергию. – А если он эту дачу снимает? – наконец, выпалил он и победно уставился на напарника.

Поглядев на приятеля с некоторой долей восхищения, Лёлек, однако смог отбить и этот выпад:

– Тогда мы найдем договор аренды. И там тоже будет указан точный адрес объекта загородной недвижимости. – Он взял чай и пару пирожков с собой. – Ты доедай, а я пойду искать документы.

Из комнаты какое-то время слышался шорох бумаги. В тот момент, когда Болек с сожалением смотрел на последний оставшийся пирожок, из глубины квартиры раздался победный возглас.

– Есть свидетельство! Снегири. Собирайся, поехали!

Торопливо заглотив последний кусок, Болек вышел в коридор, осматриваясь. По квартире будто Мамай прошелся. Все содержимое шкафов валялось на полу, вперемешку с документами, которые Лёлек отсеял как ненужные.

«Ну, значит, и посуду мыть не надо», – довольно подумал Болек и покинул гостеприимную квартиру известного музыканта.

– Ну да, извесный музыкант. А тебе не все равно? – Одной рукой Макс держал руль, другой – мобильный телефон. – Серега, я с Егорычем уже договорился, он возьмет всё, что надо. От тебя – только мегафон.

Пока Маршалин обсуждал с Егором детали предстоящей операции, Паджеро уже въехал в Красногорск.

– Да не бойся ты, ничего нам за это не будет. «Все пройдёт без шума и пыли, гаа», – процитировал он героя Папанова.

– А Мегафон нам зачем? У тебя же МТС? – спросила Настя.

Макс улыбнулся.

– Да не тот Мегафон, что сотовый оператор. Обычный, который голос усиливает. На демонстрациях еще в него кричат «Россия без Путина» и все такое.

– А он-то для каких целей?

– Увидишь. Будем Джинна выпускать.

Из темноты появилась зеленая стелла бензозаправки.

– Давай-ка заскочим, заправимся. – Решил Макс. – Завтра нам отмотать немало придется. Ты посидишь?

– Да нет, – Настя вышла вместе с ним. – Я забегу, носик попудрю. Что-то шампанское на волю просится.

– Девяносто второго, полный. – Макс отправился к кассе. Настя скрылась в глубине магазина. Из-за позднего часа машин практически не было, только Паджеро Маршалина, да черный БМВ у дальней колонки.

– Ну что, удачно? – спросил Макс, когда они отъехали.

– Знаешь, не совсем. Машин нет ни одной, а все туалеты заняты. И мужской, и женский.

Из женского туалета послышалось недовольное кряхтение.

– «Робин Гуд», говоришь? Кряхти теперь тут, как Кентервильское приведение.

Мужская кабинка сосредоточенно молчала.

– А ты подумал, пожиратель отходов, сколько эти пирожки там пролежали? С его-то графиком? Гастроли, репетиции. А они на жаре…

В ответ послышался только шелест рулона туалетной бумаги.

– Идиот! – продолжала возмущаться «женская» кабинка. – Из-за твоего обжорства мы опять срываем операцию. Ты, хоть, понимаешь, что мы уже полчаса сидим здесь, как гордые орлы?