— Что говорят палочки, Хачита? — спросил Маккенна.

В этот миг говорить смог один лишь белый человек. В полукровке Пелоне Лопесе и даже на три четверти индейце Юном Мики Тиббсе заговорила индейская кровь, Старая Малипаи, торопясь, бормотала молитву на языке апачей. Хачита тоже был чем-то сильно взволнован и не хотел говорить. Но, употребив всё своё упорство и терпение, Маккенна добился от него слова.

— Палочки говорят: «Апаче был здесь и обещал вернуться», — сообщил он наконец золотодобытчику.

— Это всё?

— Нет, ещё одно. Они говорят: «Помни».

— Апаче был здесь и обещает вернуться — помни, — повторил Маккенна тихо. — Обе мысли кажутся связанными и одновременно несвязанными. Кто мог здесь побывать, Хачита?

— Я знаю, кто это был, — заявил огромный мимбреньо.

— Кто?

— Я не хочу называть его имя. Ты знаешь это.

Глаза Маккенны прищурились. Башнеподобный апаче говорил о своём мёртвом друге Беше — по законам апачей имя мертвеца запрещено произносить вслух. Он считал, будто это рука покойного поместила предупреждающие палочки у последней легендарной межи, перед Потайной Дверью. Мысль выглядела дикой, но Маккенна не посмел её высмеять.

— Да, — согласился он. — Я знаю закон. Но предположим, это был не он, а кто-то другой. Разве не мог какой-нибудь другой из апачей поставить эти палочки-послания для каких-то других апачей? В конце концов, они знают, что мы в этих краях, а мы знаем, что они нас ищут. Со своим даром стирать следы они могли подобраться к этому месту посланий, не оставив знака, который различил бы заурядный глаз. Ты совершенно уверен, Хачита, что не видишь такого знака со своим великим даром зрения?

Хачита внимательно на него поглядел.

— Нет, белый друг, — сказал он, — такого знака нет. Я сказал тебе, кто оставил эти палочки.

— Ладно. Но отчего ты так в этом уверен?

— Из-за этого последнего слова, патрон.

— Ты имеешь в виду «помни»?

— Да, ты ведь знаешь, что это так.

Тут Маккенну осенило. Великан-апаче имеет в виду задание Беша, которое он, Хачита, должен был выполнить, если что-то случится с Бешем. Мимбреньо был убеждён, что это дух Беша поставил палочки, чтобы напомнить ему. Всё это выглядело фантастично. Чистое язычество. И всё же…

— Да, — сказал Маккенна высокому индейцу, — ты прав. И я теперь вспоминаю. Но палочки не говорят ничего о том, что нам нельзя продолжать путь. Они не запрещают нам следовать дальше. Ты разве не согласен, Хачита?

Тот кивнул своей огромной головой.

— Да, кажется, это так. Но мне очень хочется вспомнить, что именно мой друг хотел от меня, а я поклялся сделать. Видишь — он знает, что я забыл. Поэтому-то он оставил здесь эти палочки.

Они беседовали чуть в стороне от других, но теперь все пришли в себя.

— Двинулись! — позвал Пелон. — Arriba! Пошли. Эти чёртовы палки ничего не значат. Какой-то свихнутый койот из нью-мексиканских апачей прокрался пешком да и принялся за свои шутки. Ба! Кому страшны эти глупости?

— Именно так, — прорычал Юный Мики. — К дьяволу всех краснокожих ублюдков. Они меня не пугают.

— Да, да, — проквакала Малипаи. — Поехали, снова по сёдлам! Мне не нравится это место. Здесь пахнет потусторонним миром. Ха! Мне страшно. Поспешим.

Маккенна вскочил в седло и кивнул Хачите.

— Ты готов? — спросил он. — Всё в порядке?

— Да, — пробормотал медленный на соображение воин. — Мой друг сказал доверять тебе. Поехали. Чёрт! Как я хотел бы вспомнить!

После этого они проехали несколько часов. Говорили мало, никто не смеялся. Всех беспокоили палочки в письме-пирамидке, но притяжению золота Адамса трудно было противиться долго. К вечеру все приободрились духом, и вот уже Пелон вновь рассказывал грязные истории из собственного прошлого, а старая Малипаи перестала молиться и напевала песнопение из кукурузной пляски, своим неподражаемо кошмарным, надтреснутым сопрано. Было четыре часа, когда Юный Мики обнаружил впереди, чуть левее, высокую и несомненно цельную стену из красного песчаника.

— Быть может, это она? — спросил он Маккенну.

И золотоискатель, рассмотрев скалу из-под руки и сопоставив мысленно с картой Энха, ответил:

— Да, это должна быть она.

Галопом они помчались к стене. Даже с расстояния в сотню ярдов, даже в пятьдесят они не могли различить никакой расщелины в её вертикальной толще.

Пелон начал вновь сыпать проклятиями и накаляться. Юный Мики молча рычал и нервно облизывал свой волчий зуб. Но в предании, в песчаной карте и безошибочной памяти Глена Маккенны усомниться было невозможно. В десяти ярдах, подъехав почти впритык к цельной на глаз скале, Хачита внезапно ухнул и указал рукой вправо.

— Alli, — сказал он. — Вон она.

И точно, там она и была. Ла пуэрта Эскондида. Потайная, или Секретная Дверь к неисчислимым богатствам Каньона-дель-Оро и Потерянным Копям Адамса! Они нашли Сно-Та-Хэй.

— Санта! — выдохнул Пелон Лопес. — Боже, так это правда!