Покачнувшись от внезапной слабости, Маккенна почувствовал себя плохо. Старая карга, поддерживавшая костёр и готовившая мясо мула, несомненно, была чистокровной индианкой-апаче. Пухлая скво, варившая кофе, происходила из другого племени, возможно, пима или хопи. Третья их спутница — тощее, огненноглазое создание лет тридцати — была ещё одной чистокровной индианкой. Её происхождение удостоверял нос, отрезанный почти что до самого основания — эффектный обычай апачей, отмечавший таким образом неверную жену. Четвёртая женщина, молодая, стройная, светлокожая девушка, не была по крови ни из апачей, ни пима, ни хопи, ни вообще индианкой. Не была она и мексиканкой или метиской какой бы то ни было примеси, Она была столь же белой, как Глен Маккенна.

Пока Маккенна, поражённый этой встречей, молчал, ошеломлённо глядя перед собой, Пелон Лопес протянул руку и тронул Маккенну за плечо.

— Ну что, амиго, говорил я тебе? — ухмыльнулся он. — Разве я не сказал, что твои голубые глаза вылезут на лоб при виде моего лакомого кусочка?

Обращение Пелона заставило бородатого золотоискателя очнуться и взять себя в руки, он знал, что любой заинтересованный шаг с его стороны нанесёт пленнице вред. Он должен не заметить её, должен скрыть до болезненности жуткое чувство, вызванное неожиданным присутствием здесь этой девушки, и сделать это именно так: не переигрывая и всё же достаточно искусно ведя свою роль в опасной игре.

Он кивнул, глядя на Пелона.

— Вот уже второй раз, как ты уподобил её кусочку пищи, — сказал он. — Отчего это?

— О, — отвечал тот, раздвигая губы в шрамоподобной улыбке, — это оттого, что я ещё не успел откусить от него. Компренде? Ха-ха-ха!

— Чрезвычайно забавно, — согласился Маккенна. — Так говоришь, вы захватили её только сегодня?

— Да, утром. Мы прервали завтрак её домочадцев. Можно сказать, присоединились к ним за завтраком. Ха-ха-ха! Быть может, ещё и потому я называю её своим маленьким лакомым кусочком. Разве не смешно, Маккенна?

— Да, — согласился Глен Маккенна, — не смешно.

Пелон с подозрением поглядел на него. Ему было не совсем ясно, что именно имел в виду его гость.

Пока он стоял так, мрачно хмурясь, в действие вступила третья сторона. Низкое рычание внезапно прорвало тишину, накапливавшуюся между Маккенной и Пелоном. То был Мартышка, приземистый убийца-яки. Оба они перевели взгляд на обезьяноподобного краснокожего. Прочие также взглянули на него, все на миг замерли при свете костра.

Мартышка не глядел на них. Он глядел на белую девушку. В отсутствие мужчин женщины-апаче уже изрядно «поработали» над ней. Помимо других знаков внимания, они изорвали её блузку в клочья, исполосовав мескитовыми прутьями. Полосы одежды свисали с тонких плеч, лишь слегка прикрывая острые выступы маленьких тугих грудей, и вид их как раз приковал к себе сверкающе-чёрные глаза Мартышки-Моно.

Тут Пелон издал дребезжащий смех.

— Легче, легче, Мартышка, — сказал он. — Не забудь оставить немного и остальным, а? Ха-ха-ха!

Его спутники закивали, ухмылками выражая согласие с этим законом бандитов, а Мартышка стал подкрадываться к охваченной ужасом девушке, и изо рта его капала самая настоящая слюна. Это выглядело настолько по-животному, что Маккенна, наблюдая, едва мог поверить своим глазам.

— Боже мой, — проговорил он тихо, по-английски обращаясь к Пелону, — но ведь не будешь же ты стоять так, позволив ему делать это!

Предводитель бандитов поглядел на него, и его лицо химеры не выразило ничего. Он потёр свои огромные волосатые руки в беспомощном самоустранении.

— Но что можно поделать? — спросил он у белого промышленника. — Разве у ручья я не обещал Мартышке, что он получит мою долю? Ты что, хочешь, чтобы я отказался от своего слова? Что я, по-твоему, за человек?

Маккенна ответил ему без слов. Он переплёл костистые пальцы руки, размахнувшись сжатым кулаком, как кувалдой, сзади нанёс Пелону Лопесу удар в его неандертальскую челюсть, который едва не снёс тому головы с плеч. Полукровка упал на колени, и в тот же миг, не дав никому из его ошеломлённых соратников оправиться, Глен Маккенна молча прыгнул на обезьяноподобного яки.