Глава 1

Рейсовый автобус до Анапы, как океанский лайнер, стоял у своего причала. Важный, красивый, с лобовым стеклом, чем-то напоминающем витрину в очень дорогом, презентабельном магазине. На таком транспорте можно ехать и ехать, ни о чем не задумываясь.

Молодежи в автобусе очень много, все сосредоточенно что-то жуют, в ушах — наушники, а в глазах — огонек ожидания от предстоящего романтического отдыха на берегу моря. Очень много родителей с детьми.

Сонька вся извелась в предвкушении необычного путешествия. Ну а как же? Первые раз в жизни увидит море, корабли, чайки, пахлаву, чурчхелу и съест на свежем воздухе свежесваренную, до одури вкусно пахнущую, кукурузу. А сколько она там друзей-подруг себе найдет!

Вах! Хотел бы и я сейчас на всё махнуть рукой, бросить в сумку нехитрый скарб, помахать рукой пыльному и душному городу. Мне прям восхотелось!

Но — нельзя. Выражаясь словами Вячеслава — не рекомендуется отъезжать от города на расстояние больше пятидесяти километров, потому что какая-то сетка тогда не гарантирует. Я человек ответственный, иногда бываю, поэтому согласился с Вячеславом, что да, сетка это круто и без этой сетки — нам никуда. Сетка — наше светлое будущее, это даже надежнее, чем охрана на входе в банк «Золотой век», куда я собирался отправиться после автовокзала. Только для кого он, век, золотой? Ответ напрашивается сам собою.

О вот и капитан корабля на колесах. Возраст — средний, что обнадеживает. В таком возрасте жизненный опыт достаточный, значит мужчина и свою жизнь ценит и жизни пассажиров. Двигатель мягко заурчал, дверь скользнула вбок и с шипением стала на свое место. Смотрю с улыбкой на смешно расплющенный носик Сони и поднимаю руку со сжатым кулаком. Но пассаран! Цветы обязуюсь раз в три дня поливать, будь они неладны. Да, обязательно позвони. Это уже Елене показываю характерным жестом.

Водитель делает перегазовку и меня, как и других провожающих, обдает просто неповторимым, ни с чем не сравнимым, ароматом выхлопных газов. Скупая мужская слеза и её — помни обо мне! Тьфу! Солнце мне сегодня точно голову напекло.

Подхожу к газетному киоску, где продавец, мой старый знакомый. Женщина, лет так…, нет, не буду. Не хорошо и неприлично. Сидит она в этом ящике из стеклопакета и потихонечку варится в собственном соку. Я бы таким людям сразу бы орден присваивал за стойкость и мужество.

Пекло, а в ларечке лениво гоняет воздух вентилятор. Ну, хоть что-то. Женщина сосредоточенно читает какой-то очередной бестселлер в мягкой обложке, жара ей не по чем. Ну как же! Даю зуб, что сейчас главная героиня уже в постели мультимиллионера- извращенца. Сейчас она еще немного потерпит и будет обеспечена на всю оставшуюся жизнь деньгами. А может и ребенком, не знаю, какой сюжет. Не важно!

Сейчас у людей одно на уме — если ты женщина — умей торговать своим телом, если ты мужчина — то нужно ждать случая, когда тебе улыбнется судьба и появится возможность стать любовником, можно альфонсом, нужное подчеркнуть, богатой вдовы. Вилла на Сейшельских островах, роскошная яхта, бутылка вина за несколько тысяч зеленых бумажек. Все — у твоих ног. Так, нужно убираться с солнцепека куда подальше. Хотел газет прикупить, но не стал тревожить продавца. Такое лицо у неё одухотворенное, что…!

Кафе «Бриз». Прямо напротив банка, который я посетил. Почему не зайти? Какое название у кафе современное и самое главное — актуальное. Для меня бриз — что-то свежее и прохладное. Внутри кафе — да, прохладно. Я бы даже сказал — холодно. Посетителей очень много. Это и понятно — субботний день, в квартире никому не хочется сидеть.

Сверху барной стойки, к стене, умельцы закрепили кронштейн для телевизора. Местное фейковое телевидение. Одно заслуживает внимание — прогноз погоды. Прислушиваюсь и мои брови поползли вверх: в ближайший час ожидается усиление ветра, осадки в виде дождя и града! Неужели и в гидрометеоцентре людям голову напекло?

Сидя у огромного витринного окна за столиком, поворачиваю голову в сторону улицы, смотрю на проходящих мимо людей. Никто не спешит, у каждого второго в руках мороженое. Воздух дрожит так, что ли? На долю секунды впадаю в состояние, которое можно описать очень точно — отрешенность от мира. Движение людей замедляется.

Как раз мимо кафе, по тротуару, идет молодая, симпатичная женщина в туфлях на высоком каблуке. Мой взгляд на мгновенье останавливается на самом каблуке, точнее — на его высоте и……каблук, прямо у меня на глазах, ломается. У женщины подкашивается нога и на лице появляется гримаса боли и разочарования. Да, не повезло ей. А может и её мужу — кредитору. Ну надо же! У меня, как предчувствие какое-то сработало. Нет, скорее всего — совпадение, не более того.

Подошла официантка. На фирменной блузке бейдж. Читаю имя — Мила. Красивое. Милая Мила. И улыбка милая и формы ее выпуклостей тоже милы глазу. Но как-то становится не комфортно, когда она останавливается у моего столика. Странно! Делаю заказ. Естественно — мороженое. В такую жару пить кофе, или алкоголь — самоубийство. Что-то моя рука многострадальная разболелась. Смотрю на неё и резко опускаю руки на колени. Прочь от взглядов людей. Руки, как лампа ультрафиолета. Ёшкин кот! И это на глазах у десятков людей? Так, без паники. Нужно себя успокоить. Может всё рассосется, как говорится.

Стараюсь незаметно осмотреть кафе. Да нет, никто не обращает на меня внимание. Все увлечены своим делом — поеданием чего-то там вкусного. С барной стойки Мила поднимает небольшой поднос с несколькими порциями мороженого и разворачивается в строну зала. Чёрт! Опять то же состояние — время, как кисель, звуки немного размытые.

Поднос с вазочками, где находится такое красивое, разноцветное мороженое, выскальзывает из рук девушки и начинает свое движение вниз. Бармен, усиленно тряся шейкером, открывает рот от изумления.

Шейкер, на котором я сейчас заострил внимание — вырывается из рук парня и, нарушая все законы физики, устремляется вверх, к очень высокому потолку. Люстра, ультрасовременная, огромная и, судя по всему — тяжелая, от удара тяжелого предмета сильно отклоняется в сторону, как маятник начинает раскачиваться из стороны в сторону. Только вот амплитуда колебаний почему-то становится всё больше и больше.

Я закрыл глаза. Боже! Да что со мною? Слышу звук падающей люстры и дружное «ох», которое пронеслось по залу кафе. А что с Милой? Стоит и смотрит на меня. Причём, не отрывая взгляда. Неужели что-то заметила, или заподозрила? Ну-ну, красивая, давай поиграем в гляделки. Я пожимаю плечами, мол, бывает, сочувствую, отвожу взгляд.

Смотрю на руки. Свечение ещё больше и насыщеннее. В кармане — телефон. Не понимаю руки, не опираюсь ими на стол, набираю смс-ку Славику. Название кафе и просьбу о помощи. Через несколько секунд пришел ответ: «Будь на месте, выезжаю.»

В голове идёт анализ произошедшего. Официантка подходит ко мне, становится не уютно. Слова профессора Циммельмана, как строка в каком-то тексте, ярко-красными буквами, словно написаны кровью: «…в присутствии Тёмного, тебя начнет корежить». Это кто здесь Темный? Та, замечательная милая Мила? Бред! Не может такого быть! Да нет же!

Опять перевожу свой взгляд на девушку. Стоит и смотрит. Или время для меня совсем остановилось? Сколько времени прошло после этого безобразия? Секунду, минута, час, год, вечность? Не знаю, но одно знаю, что со мной что-то происходит.

А глаза у девчонки замечательные. Больше и красивые. Настораживающие меня до мороза по коже, до тошноты и боли в костях. В глазах вижу какие-то искры. Или это у меня сейчас в голове искры? Запросто! Столько всего за последнее время произошло, что ничему не удивлюсь. А искры в её глазах всё-таки.

Самое время дергать от сюда, пока голова на месте. Я могу таких дел в кафе натворить, что потом буду вспоминать это со стыдом. Да и что я умею? Как себя защитить? Я даже до сих пор не знаю, как с четырьмя адептами справился!

Я медленно поднимаюсь со стула, взгляд не отрываю от Милы и вижу, как она, перепуганная до состояния обморока, поднимает руки с открытыми ладонями в мою сторону. Что-то упругое бьет меня в грудь и я, молодой, красивый и почти нарядный, спиной вперёд начинаю свой бесподобный и романтичный полёт в сторону огромного окна. Ну, полет не трусливый побег, в конце-то концов!

Кисти рук уже просто невыносимо жжёт. О, нет! С правой руки, в сторону официантки, срывается шар с мой кулак величиной. Успеваю даже шарик рассмотреть — он состоит из маленьких фиолетовых змеек, которые сейчас сплелись в один клубок.

Вот дальнейшей путь моего шара, я не увидел. Спиной почувствовал, что уперся во что-то твердое. Это твердое встретили меня не очень дружелюбно и приветливо, но потом решило меня не задерживать на моём пути в сторону улицы. Хлопок и я уже над тротуаром. Это для меня сейчас всё в замедленном действии, а каково это тем, кто за этими чудачествами сейчас наблюдает? Бог с ними, пусть смотрят и завидуют моему свободному полету, а мне бы удачно приземлиться.

Удар о плитку тротуара вышиб из меня воздух, я хватал его ртом, как рыба, выброшенная на берег. А на небе — да, зря я ругал прогноз погоды и тех, кто его придумал. Будет дождь. И возрадуются дети каплям дождя, вспомнят Создателя своего и вознесут молитву Ему! Ибо увидят они слезы неба, который несут в себе жизнь всему живому! Мне бы в пророки податься! Никто бить по голове не будет, в полет отправлять. На ходу сочинительством стал заниматься, в самый «подходящий» момент.

Наконец-то делаю глубокий вздох и время постепенно начинает свой привычный бег. Я на ногах, прощальный взгляд во внутрь кафе. Мда… обезьяна с гранатой по сравнению со мной — милое и абсолютно безопасное существо. Милы не видно, как и бармена с его любимой стойкой. Они где-то там, у дальней стены.

Теперь ходу, ходу. Поворачиваю за угол и меня накрывает волна звуков. Все, время в своем русле. Навстречу едет такси. Протягиваю руку, но таксист наоборот прибавляет скорость. А что со мной не так? А, вот оно что! По лбу стекает струя крови на мою любимую майку. Бывшую когда-то белоснежную, целую и не рваную. На груди — лохмотья хлопчатобумажные. Сигнал, возле меня останавливается черный «крузак». Славик, как же я тебе рад! Сел на сидение, дверью хлопнул. Ты уж меня извини, Вячеслав, адреналин зашкаливает, руки дрожат.

Славик протягивает мне платок и машина, взвизгнув покрышками, срывается с места. Проехали мы не много.

— Что-нибудь в кафе было с тобой необычное, Юра?

— Да всё необычное. Особенно девушка, которая меня очень сильно чем-то приголубила.

— Я понял. Сиди в машине, я скоро.

Я прижал платок ко лбу. Должна же моя регенерация помочь? Помогла. Через несколько минут боль от раны прошла. Я повернул зеркало заднего вида к себе, посмотрел на свой фейс. Краше в гроб кладут. Как зомби — под глазами чёрные круги, глаза — как у нарика, или как у собаки Баскервилей. Горят ярким зеленым светом.

Только всё это происходит без применения жидкого фосфора. Как же я теперь понимаю бедного таксиста. Он, бедолага, теперь и спать по ночам, поди, не сможет. И попробуй все это расскажи кому-нибудь — примут за душевнобольного. Дела………

Славик открыл багажник и что-то туда бросил. Я успел заметить какие-то провода.

— Винчестер и диск с записью камер наблюдения. — объяснил он, трогая машину вперед. — Юра, открой бардачок, там очки солнцезащитные. Пока доедем к тебе домой — пол города заиками станут.

— Надолго они у меня такими будут? Или защитные очки будут моим неотъемлемым предметом?

— Да ну! Часа на два, может на три. Это нормальное явление. Было накопление энергии, которую ты пока не контролируешь. Всё будет хорошо.

— Что там, в кафе?

— Жуть!

— Замечательный ответ! А поподробнее, не вариант рассказать? Девушка жива?

Славик отрицательно покачал головой.

— Как и бармен. — дополняет он.

В голове сразу стало тихо, пусто и не хорошо в желудке.

— Останови!

Я вернулся в машину, закрыл дверь, Вячеслав протянул бутылку с минеральной водой.

— Я их вспомнил, тех двоих. — сказал Юра. — Помнишь разрушенный собор? Ну вот. Когда наши ушли по дорогам, я вышел к кафе, которое было напротив собора. Прямо на тротуаре сидели девушка и парень. Все в крови. Оба работали в кафе, куда до этого заходила вся банда темных. В том числе и Тарух, правая рука Гуора. Его лучший друг, бывший ученик. Я тогда ещё заметил, что что-то с парнем и девушкой не то. Но астрал до того бурлил, в воздухе столько магии было, что я решил — показалось. Эта парочка получила от Таруха «подарочек», о котором я тебе раньше рассказывал. Ты, Юра, наш. Сработала программа, заложенная Тарухом и вот результат. У девушки высвободилась вся жизненная энергия, которую она направила на тебя. Девушка превратилась в пепел. А бармен — да, скрывать нет смысла, твоя работа. Интересно то, что никто из присутствующих в кафе, ничего толкового сказать не может. Один только сказал, что ты, сидя за столом, мерцать начал. Но я его предупредил, что дело государственное. Молчать будет. Но это пока.

— Лучше бы и парень и девушка не меняли место своей работы.

— Не согласен, Юра. То, что должно произойти, должно произойти. И не вздумай себя винить в этом. Не твоя это вина, а проклятого Гуора и его приспешников. А за тебя я, честно говоря, рад. Ты развиваешься и набираешься сил. Не все происходит гладко, конечно. Но где оно, это гладкое и без изъянов?

— Согласен. Просто долго буду помнить глаза девушки. Милой Милы. А к смерти, как это не парадоксально звучит, я отношусь уже более философски. К этому никогда не привыкнешь, конечно, но не воспринимать все до сердечных коликов — получится. Уверен. Ладно, всё пройдет, пройдет и это. Соломон? Не помню кто сказал. Но слова правильные. Не пойму, или у меня сейчас в глазах после всего произошедшего ерунда творится, или это я вижу на самом деле. Возле каждого дерева, да и не только, какие-то разноцветные ручейки бьют из земли. Жёлтые, красные, синие. Ты их тоже видишь, Юра?

— Вот это да! Это то, что я долго от тебя жду, мой друг! — сказал Юра и машина тронулась с места.

 

Глава 2

Потсдам, Германия.

14 апреля 1945 года.

Восемь часов вечера.

Старый Шульке не любил огромные напольные часы, которые ему достались по наследству от отца, тому — от его отца. Часы своим громким боем в последнее время выводили Шульке из равновесия. Вокруг война, гибнут люди, и какие люди, а этим часам — хоть бы что. Мирное раскачивание маятника, тихая работа вечного, как его называли специалисты, часового механизма и веселый ежечасный перезвон. Казалось, часы показывали человеку, что только время бесценно и вечно, а всё остальное — тлен и подлежит забвению.

Когда русские варварвары ворвутся в город, даже страшно представить, что здесь будет твориться. Слухи разные. Одни говорили, что советские войска наоборот стараются освобождать города без сильных разрушений и что они очень хорошо относятся к мирным жителям. Другие рассказывали, что всех мирных жителей сгоняют в одно место и глумятся над ними, как могут. Отбирают детей и поездами отравляют в Сибирь. Только для чего это им нужно — непонятно.

Старый Шульке всю жизнь работал смотрителем в дворце-музее Сан-Суси. Сколько себя помнил. Дворец — память о великих людях, королях Германии. Шульке с улыбкой вспоминал, что круглый год на каменной плите надгробья Фридриха II Великого, лежали не цветы, нет. Самые обычные клубни картофеля.

Многие посетителей очень сильно удивлялись этому, особенно иностранцы, но немцы-то знали правду: именно Фридрих и привил любовь всей Германии к картофелю. Долго народ сопротивлялся этой культуре, считая ниже своего достоинства ухаживать за растением. Тогда Король распорядился посадить картофель на территории Дворца и распустить слух, что посажен особый, королевский овощ, который подают на стол самому Фридриху. Простые немцы стали правдой и не правдой доставать, проще говоря — воровать, клубни и высаживать его у себя на земле. Так и привил Старый Фриц немцам любовь к картофелю, который позже спас от голода миллионы жителей Германии.

Шульке подошел к окну из разноцветного стекла, открыл створку, прислушался к городу. Мертвый город. Тишина и ожидание чего-то страшного. Внук, восьмилетний Гюнтер-младший, сегодня бегал на базарчик за растительным маслом и принёс оттуда ужасающую новость, которая повергла Шульке и его невестку Мадлен в самый настоящий шок: люди шептались между собой, судачили, что именно сегодня ночью начнется бомбардировка города.

Больше чем половина города эвакуировалась, но остальным, таким, как его семья, бежать некуда. Да и куда бежать? Здесь корни Шульке, здесь его и должны похоронить. В семьдесят лет начинать новую жизнь? Нет, это не для него.

Старик взял в руки длинную палку с крюком, задернул гардины из плотного материала на всех трёх окнах библиотеки. Взяв в руки зажженную керосиновую лампу, он прошёл вдоль стеллажей, провёл тыльной стороной ладони по корешкам книг, словно прощаясь с ними навсегда.

Подтянув стремянку к третьему стеллажу, осторожно поднялся на самую верхнюю ступень и потянул на себя книгу в чёрном переплете. Сработал невидимый механизм и первый стеллаж от стены, беззвучно повернулся на оси, открывая вход в святую-святых дома. В потайной комнате хранились реликвии рода Шульке, которым было двести лет и больше.

Особое, центральное место всей коллекции, уделялось массивному перстню с чёрным камнем. О происхождении этого перстня ходило достаточно легенд, но лишь одна нашла подтверждение в реальной жизни.

Этот перстень, дающий владельцу воистину неограниченную силу и могущество, принадлежал самому легендарному и загадочному придворному магу первого немецкого кайзера Отто I, Мунке Хитрому. Магу приписывали многие чудеса, которые позже обрастали слухами и превращались в легенды и небылицы. В летописях говорилось о том, что Мунке мог ходить по небу, перемещаясь между городами за считанные секунды. Мог Мунке и исцелять людей и даже говорили, что умел поднимать из могилы мёртвых.

По требованию Отто Первого, придворный маг самолично отлил из чистейшего золота перстень, на котором придворный ювелир нанес надписи на никому не известном языке. Украшением перстня стал огромный чёрный ограненный камень, который периодически излучал сияние красного цвета.

Перстень должен был продлить жизнь великого кайзера десятого века, излечить его от всех болезней. Для того, что бы вдохнуть жизнь в чёрный алмаз, позже названный карбонадо, маг лишил жизни более пятисот человек.

Но к великому сожалению первого кайзера Германии, его здоровье стало ухудшаться прямо на глазах. Появились даже такие болезни, которых у него не было до ношения перстня.

Придворного мага схватили, привязали к огромному столбу, обложили хворостом и подожгли. Людей очень много присутствовало на казни, поэтому то, что произошло в дальнейшем, можно было считать чистой правдой.

Великий маг одним своим взглядом потушил огонь и обратился к кайзеру всемогущему, к присутствующим людям. В своей речи Мунке проклял правителя Германии и исчез с места казни, растворившись в воздухе. В ту же секунду с пальца кайзера исчез и перстень.

Этот перстень довелось найти чисто случайно одному из стражников дворца Отто I, далекому предку Шульке. Как гласит легенда, перстень появился из воздуха и упал к ногам стражника. Перстень передавался из поколения в поколение, тайна о нём хранилась в строжайшем секрете.

В роду Шульке, по мужской линии, никто не обладал магическими способностями. Поэтому перстень, как и сейчас, хранился много веков в специальные коробочке, отделанной изнутри красным бархатом.

Старик аккуратно взял перстень, завернул его в мягкую бархатистую тряпочку, положил в карман пиджака. Шульке вышел из потайной комнаты, стеллаж с книгами вернулся в исходное положение. Старик направился из библиотеки в гостиную комнату, где сейчас на диване сидела его невестка и внук.

— Гюнтер, внук, я хочу тебе передать реликвию, которую ты должен беречь до своей смерти, храня нашу родовую тайну. Если бы не эта чёртова война, владельцем перстня, который я тебе сейчас передам, был бы твой отец. Но увы, его уже нет в живых. Да…

Старик достал перстень из кармана и вложил его в руку мальчика.

— Мадлен, нам пора опускаться в подвал дома. Постараемся выжить. Это сейчас самое главное. Моё сердце мне подсказывает, что сегодняшняя ночь — последняя в моей жизни. Слишком я стар, мои дорогие.

* * *

Бомбардировка Потсдама американцами началась четырнадцатого апреля одна тысяча девятьсот сорок пятого года. За это время с пятисот самолётов, всего за тридцать четыре минуты, было сброшено одна тысяча семьсот пятьдесят тонн бомб. Бомбометание проходило широкой полосой. Погибло более четырех тысяч человек, мирных жителей и только восемьдесят военных. Гарнизонная церковь, Городской дворец и ещё более восьмисот пятидесяти домов превратились в руины, в то время как парки с их замками остались почти невредимы, как и дворец Сан-Суси.

* * *

— Старший лейтенант, ко мне! — подал команду полковник Мазур.

Подбежавший к нему молодой парень, с безобразным шрамом на правой щеке, отдал честь и застыл в ожидании приказа.

— Бери своих людей и начинайте обход вон тех трёх зданий. — полковник показал рукой на разрушенные бомбардировкой союзников, три жилых дома. Бывших жилых и бывших дома. — Смотри мне, все ценные вещи и утварь сносите в одно место. Выставишь для охраны двух человек и не дай Бог… ты меня понял, Князев?

— Так точно, товарищ полковник. Не первый раз разгребаем завалы.

Старший лейтенант козырнул и направился к взводу, которым командовал. Полковник с удовольствием отметил, как из сопливого мальчишки, которого оторвали от студенческой скамьи, получился отличный офицер.

«Кем он хотел стать? По-моему геологом. Ну ничего, скоро война закончится, продолжит обучение.» — подумал Мазур, направляясь дальше, по разрушенной улице.

Старший лейтенант поднял руку вверх, призывая бойцов к тишине. Все замерли неподвижно. В тишине полуразрушенного дома, отчетливо слышался звук работающих часов. После того, как приподняли и убрали в сторону массивную деревянную балку перекрытия, всё увидели напольные часы необычайной красоты.

— Вот это да! — протянул в восхищении сержант Подайло. — Это же сколько им лет, товарищ старший лейтенант?

Часы уверенно работали, из стороны в сторону раскачивался маятник, при этом груз в виде диска с закрученной спиралью, поворачивался вокруг своей оси. Даже стекло, закрывающее механизм часов и циферблат от воздействия пыли, осталось целым, как насмешка над погибшими в Потсдаме людьми, напоминанием о вечности времени.

Ножки, как и сам корпус часов, изготовлен из красного дерева. Поражало то, с какой любовью и мастерством изготавливались все мелкие детали, которые составляли на корпусе единую картину. Князев вспомнил, как эта картина называеся: «Король Фридрих Первый охотится на оленя». На обратной стороне часов нашлась и табличка из бронзы. «1764 год.»

Снизу раздался голос:

— Товарищ старший лейтенант, мы нашли крышку подвала. Вас ждать?

— Иду! — крикнул Князев, бросив взгляд на напольные часы. Хороши, до чего же хороши!

Внизу, куда спустился офицер, на чудом уцелевшем сидении кожаного дивана, сидели трое бойцов.

— Где вход? — бросил Князев, осматривая помещение.

— Вы на нём стоите, товарищ старший лейтенант. — ответил сержант Горчаков. — Мы сами еле увидели.

Да, немецкие строители знали толк. Щель между крышкой пола и самим полом была еле заметна. Часть бетонного пола была обрушена, но эта часть, с крышкой, уцелела. Зная, с какой тщательностью немецкие мастера относятся к качеству построек, можно было не сомневаться, что открыть люк будет очень и очень сложно. Где-то должен находиться или скрытый от глаз рычаг, или какая-то вещь, с помощью которой приводится механизм открывающий и закрывающий крышку входа в подвал.

Нет, на полу среди всего хлама, найти что-то — бесполезная трата времени. Стены? Да, две остались относительно целые. Просто удивительно. Строили на века немцы. Так бы жили и жили себе спокойно, но нет, война перечеркнула все планы. На стенах висели две подставки под факела, самые обычные, в форме конических трубок.

Между ними, в небольшом углублении, на стене закреплена морда льва из желтого металла. Во рту льва — большое металлическое кольцо. Тоже подставка для факелов, которыми пользовались в старину. Зачем такая красота в подвале? Князев подошёл к необычайному украшению, взялся за кольцо. Попробовал потянуть на себя. Нет, даже нет намека на какое-то движение. С силой, офицер повернул кольцо вправо и вся морда льва совершила полуоборот. Крышка подпола дрогнула и начала открываться. В нос солдатам ударил запах разложения.

— Товарищ старший лейтенант, может ну его, этот подвал? — спросил сержант. — Там ценного ничего не может быть.

— Можете не опускаться. Я сам полезу, посмотрю. — ответил офицер. — Самойлов, фонарик дайте мне.

Вниз уходила капитальная лестница из камня. Глубина — примерно пять метров. Старший лейтенант сделал последний шаг по лестнице и осмотрел помещение. Стол, стулья, два канделябра со свечами. В дальнем углу — две огромные деревянные бочки, опоясанные кольцами из жёлтого метала.

Князев поморщился — трупный запах стал усиливаться. Он вздрогнул, когда увидел под обрушившимся перекрытием детскую руку. Ладонь открыта, рядом, на полу, что-то поблескивало. Подойдя поближе и наклонившись, офицер увидел перстень. Чёрный огромный камень, который неожиданно испустил красный свет.

— Что-то нашли интересное, товарищ старший лейтенант?

Князев вздрогнул от неожиданности. За его спиной стоял сержант Горчаков.

— Вам показалось, сержант. Руку ребёнка увидел, наклонился посмотреть — показалось, что на полу что-то лежит. — ответил Князев, незаметно опуская перстень в карман галифе.

— Так точно, Вам показалось, но только не мне. Вы что-то подняли с пола! — настаивал Горчаков.

Князев посветил фонарем на то место, где только что ничего не было и даже слегка попятился. Возле детской руки лежали россыпью золотые старинные монеты.

— А, вот, что Вы увидели! — протянул Горчаков, наклоняясь. — Значит не зря Вам померещилось что-то блестящее.

Сержант поднял с пола одну из рассыпанных монет и положил её во внутренний карман гимнастерки.

— Да как ты смеешь, сержант?

— Смею, старшой, смею. Не всё вам, офицерам, наживаться на войне. Нужно и о себе подумать.

Ответить Князев не успел, вниз опустились трое солдат.

— Ладно, сержант Горчаков. Монеты пересчитать и сдать все по описи нашему особисту. И организуйте здесь расчистку завала, я пойду посмотрю, что в других домах творится. Да, ещё! Если кого-то ещё обнаружите, нужно их всех похоронить. У всех у нас вера разная, но все мы люди. Выполняйте.

Старший лейтенант заканчивал осматривать третий дом, когда прибежал рядовой Самойлов и доложил, что произошла беда с сержантом Горчаковым.

После окончания расчистки завала, были извлечены тела трёх погибших немцев — старика, лет семидесяти, молодой женщины, примерно, тридцати лет и мальчика лет восьми-десяти. Солдаты закончили свои дела в подвале дома, всё были уже наверху. В подвале оставался один сержант Горчаков. Он решил последний раз всё тщательно посмотреть и только после этого подняться на верх, к своим товарищам. Когда он стоял на последней ступени лестницы, неожиданно сработал механизм, который удерживал до этого люк подпола.

Много сот килограммовая крышка упала, нанеся очень сильный удар по голове сержанта. Как потом стало известно руководству части, где старший лейтенант служил, сержант Горчаков до конца своей жизни остался прикованным к инвалидному коляске из-за повреждения позвоночника при падении.

Во внутреннем кармане гимнастерки сержанта, санитары, уже в госпитале, обнаружили странную деревянную пуговицу с надписью на древне-немецком языке, который в Германии уже давно не использовали. Перевод надписи был следующий: «Алчному — по заслугам его, ибо диаволу он душу продал.»

 

Глава 3

— Ты сейчас не туда повернул, Славик! На по Садовой прямо, никуда не сворачивая.

— Кто капитан на этом корабле, ты, или я?

Я пожал плечами. Славику и навигатор не нужен — знает город, как свои пять пальцев. Сказал командир — круглое носить, а квадратное — катать. Значит так нужно, значит так правильно. Сплит система на двадцати четырех градусах, окна слегка затемнённые. Красота! Все равно не пойму маневры отца-командира. Таможня? На кой нам таможня?

— Я не долго. Музыку послушай, или радио включи. Просветись, так сказать. — Вячеслав, показав удостоверение, прошёл через проходную и направился только ему знакомыми тропами.

Музыка хорошая, но нужно новости послушать. Остались ещё радиостанции, которые идут своим путем, не подстраиваясь под время. Их мало, их душат, но они цепляются зубами за жизнь и… вещают, не обещая распрекрасное время и благополучную, сытую жизнь. Какое благополучие? Кругом войны, гибнут люди. Углеводороды, будь они не ладны.

Я нажимаю кнопку поиска радиостанции. На несколько секунд поиск каналов останавливается, дает возможность людям послушать фрагмент передачи. Так, это не то, это тоже не для меня. А вот это похоже на новости, а не на рекламный канал, которой прерывается на какую-либо музыкальную композицию.

«…… во многих городах мира проходят многотысячные митинги людей, с требованием защитить их веру от посягательств на неё. Напоминаем уважаемым радиослушателям, что уже в трёх городах мира произошли случай нападения на священнослужителей, осквернения храмов, церквей, соборов. Но больше всего людей пугает и возмущает — надругательство над могилами своих родственников при совершении очень странных и загадочных обрядов. В настоящее время волна митингов захлестнула Германию, Францию, Бельгию, Нидерланды, Италию и ряд других стран…»

Как интересно! Только сегодня утром, буквально час назад, переключал дома каналы телевизионных программ, нигде ни слова о происходящих беспорядках. Да, всё куплено у нас. Везде жесткая цензура. Печально. А вот и Славик. Идёт с каким-то солидным мужчиной, в форме таможенника. И форма красивая и сам на лицо приятный, но вот живот, это просто отвратительное зрелище. С такими животами женщин в роддомы отправляют. Ну, да Бог с ним. Хозяин, как известно, барин.

Славик садится за руль, служивый — на заднее сидение. Протягивает руку, здоровается. Семен Семёныч. Я еле сдерживаю улыбку, отворачиваюсь. Вячеслав тоже улыбается, но показывает мне кулак. Хотя — чего смешного? И имя и отчество — русские, но ассоциация с фильмом. Улыбнуло просто и всё. Настроение сегодня такое.

— Это и есть наш Каперник? — спрашивает Семен Семенович. Да, он говорит через «а» и ударение делает на эту букву.

— Да-да, он самый. — отвечает также загадочно Славик.

Я и Коперник? Ребята, вы о чем? Машина объезжает территорию таможни, паркуемся у просто невероятно огромного ангара. Сюда и железнодорожный состав можно загнать. Да он здесь потеряется, ей-ей!

Вячеслав выходит из ангара с интересным чемоданчиком. Метра полтора длинной, форма, как у бочёнка. Следом за ним — Верещагин, отдуваясь прет пакет. Нет, не так. Пакетище! Я, при огромном желании, спрячусь там легко. Вещи в багажнике, таможенник поднимает руку в прощальном жесте и мы трогаемся с места.

— И что это сейчас было? — задаю вопрос, но знаю, что сейчас будет сплошной туман. Такой уж Вячеслав. Человек-загадка. Я не ошибся.

— Приедем на место, узнаешь. Терпение, мой друг, и ваша борода превратится в золото.

Через пятнадцать минут, после контрольного КПП, показывается на горизонте знакомая станица. Это у неё название такое — станица. На самом деле — более сорока тысяч человек, развитая инфраструктура. Магазины, магазины. Маршрутки — каждые пятнадцать минут мотаются в город и обратно. Удобно.

А вот и дом. Хм…раньше он мне казался маленьким и скромным. Сейчас смотрю — да и не очень и маленький, аккуратный, цокольный, из белого кирпича. Окна — стеклопакет. Под одной крышей с домом — гараж. На крыше отец приспособил спутниковую тарелку. Земли вокруг дома немного, сотки две с небольшим, но она моя по праву наследства. Так что я — землевладелец. Хоть и аховый.

Будем учиться и осваиваться. Многое мне нужно? Нет, главное — что бы отдохнуть от пыльного города и его ритма. Недаром говорят, что города высасывают жизненную энергию. Точно, сам проверял на себе и не раз, причем. В Москве, как пример. После посещения столицы получаешь нервный стресс и нехватку сил. Но привыкают же люди ко всему? Привыкают.

Роль-ставни, после моего нажатия кнопки на брелке, скользнули вверх. Все, трамвай дальше не пойдет, рельсы закончились. Мы — дома. Дом я сдавал под жилье молодой семье. Папа, мама и трое детей. Родителям лет по тридцать, не больше, а смотри, какие плодовитые! Сейчас заценим, какой они порядок за собой оставили, съезжая отсюда.

Из гаража — дверь в дом. И…чистота, порядок. Нет, пыль, ессно, присутствует. Куда же от нее деться? Пока Вячеслав гремит вещами, освобождая багажник, я проверяю электороэнергию. Порядок. Нужно на днях забежать в местный ЖКХ, разобраться по счетам. А пока — ведро, тряпка, швабра.

* * *

По тротуару, мимо частных домовладений, шёл пожилой человек в светлом летнем костюме, белой рубашке и белоснежной шляпе с широкими полями. Периодически он останавливался и сняв шляпу, промакивал лысину платком. На вид мужчине — лет шестьдесят, может чуть больше. Нос с горбинкой просто огромный, весь в проступающей через кожу, сеточке кровеносных сосудов.

Глаза прищурены от яркого солнца, щеки давно не видели бритвы. Легко можно принять такого человека за слегка принявшего на грудь, благодаря его расфокусированному взгляду и неуверенной походке. Сандалии на босу ногу дополняли весь этот ансамбль. Мужчина хромал, очень сильно, на правую ногу, а посему — шёл с тросточкой вишневого цвета, с набалдашником в форме свернувшейся в клубок змеи. Обычный человек, обычная одежда. Обычная история.

Только одна странность — коты при виде этого мужчины, или обходили его стороной, или у них поднималась шерсть дыбом и они начинали угрожающе шипеть. Бывает и такое в жизни. У одних — с собаками, у других — с котами.

После очередной остановки, мужчина оглянулся назад и опёрся спиной о стену гаража с закрытыми роль-ставнями. Проходившая мимо женщина, поинтересовалась о его здоровье. Мужчина поблагодарил о заботе и посетовал на жару. Женщина этому очень удивилась — сними пиджак и не будет так жарко. Пожав плечами, женщина пошла дальше, по своим делам.

Оглянувшись по сторонам, пожилой мужчина присмотрелся к раздвижной двери гаража, увидев, что нитка-маячок оборвана, удовлетворенно хмыкнул и отправился совершенно в противоположную сторону от своего первоначального маршрута. Он прошёл несколько десятков метров и, повернув за угол, достал из кармана пиджака мобильный телефон.

Через несколько секунд ожидания, в трубке раздался женский голос:

— Алло. Говорите, я Вас слушаю.

— Это я, моя госпожа! Он прибыл, наконец-то.

— Это точно, ошибка исключена? Он один?

— Ошибки нет. Моя печать разрушена и нить-маячок — порвана. А вот один он, или нет, я скажу примерно через час.

— Хорошо. Установи плотный контроль и докладывай о всех его перемещениях. Я хочу знать — с кем он, где он, во сколько он и когда он. Тебе понятно?

— Да, моя госпожа.

Мужчина, сильно хромая, прошёл два квартала и, перейдя через оживленную улицу, оказался на территории автостанции, зашёл в туалет.

Через пять минут оттуда вышел молодой стройный человек, лет тридцати от роду. Тёмные короткие волосы, прямой нос, голубые большие глаза. Парень одет в белоснежную рубашку, светлые брюки, в руках — полиэтиленовый пакет.

Насвистывая какую-то мелодию себе под нос, парень, в сандалиях на босу ногу, подошел к припаркованной машине такси, сел в неё.

* * *

— Ну что, Юрий! Я хочу произнести тост. Сегодня самый главный праздник в твоей жизни! Пожелай себе всего, чего ты захочешь, а я тебе жела……

Вячеслав посмотрел поверх моего плеча в сторону многоэтажных домов, которые располагались от нас на расстоянии около двух километров.

— Извини. Так вот, желаю тебе богатырского здоровья, что бы твоя рука разработалась, ну, и всего-всего. И вот тебе от меня подарок.

Вячеслав достал из-под стола тот самый футляр, который принес из ангара таможенной службы. Я прочитал то ли название фирмы, то ли изделия, которое находилось внутри огромного пенала и удивленно посмотрел на Вячеслава. «Небообозреватель», так я перевел эту надпись. Замки мягко открылись и у меня перехватило дыхание. Телескоп! Это то, о чем я мечтал всю мою жизнь. Ну и ну! Вот прямо в точку Славик со своим подарком. Настоящий День рождения у меня получился! Чем я буду здесь, в станице заниматься? А звезды — люблю. Да и кто на них не любит смотреть? Но цену такого подарка я представлял достаточно хорошо.

— А, ерунда! — бросил Славик, открывая очередную банку с пивом. — Для таможни отдать конфискат — пустяки, а нам с тобой в радость. Да что же творится такое?

Вячеслав опять пристально всматривался в даль, поверх моего плеча.

— Юра, не знаешь, на какой улице стоят во-о-н те пятиэтажки? Впрочем, сейчас узнаем через смартфон.

— Что ты там такого странного увидел? Ну отражают оконные стекла свет, ну и что?

— Это не оконные стекла свет отражают, это оптика у кого-то очень некачественная. Ты уж мне поверь на слово. Я предлагаю сместиться с этого места метра на три-четыре. Мы здесь пиво охлажденное, баварское, зеленое, конфискованное, вкуснющее трескаем в два горла, а товарищи, которые за нами подглядывают, слюной захлебываются. Нехорошо! Нужно иметь чувство сострадания к ближнем и даже малознакомым людям. Ибо……

Договорить, что «ибо», Вячеслав не успел. На улице, за забором из металлопрофиля, послышался отчаянный визг тормозов автомобиля и на территорию моего суверенного государства, полезли блюстители порядка.

Все, как на подбор — невысокого роста, розовощекие, упитанные до полнейшего безобразия. Одного никак не пойму — зачем через забор, если можно было калитку открыть и зайти, как это делают все нормальные граждане. Удар по почкам прикладом «калаша» — то ещё удовольствие. За что, люди? Хотя, какие вы сейчас люди? Вы сейчас при погонах и на людей не похожи.

Лица, как у индюков — красные, как будто только из бани выскочили. Хотя высота забора — всего ничего. Спортом нужно заниматься, уважаемые, спортом! А у капитана — вот-вот щеки лопнут от важности. Началась очередная серия наикрутейшего боевика, где менты — пять с плюсом, какие положительные герои, а мы со Славиком — десять с минусом, какие плохие.

— Лежать, я сказал! Руки, руки я должен видеть! Морда в землю! — орал капитан.

По всей видимости мне, так как я хотел посмотреть, что ещё происходит вокруг. Удар по печени — пустяк, по сравнению с ударом приклада в область почек. Ладно, ждем финала. Должен же он когда-нибудь наступить.

— В доме никого нет, товарищ капитан. — слышу голос одного из молодца одинакового с лица

……ть! Только порядок в доме навел!

— Встать! — это уже нам. К бабушке не ходи — нам.

Я встаю, руки на автомате сами лезут за голову. Вот оно, воспитание сериалами и другой какой-то кино индустрийной гадости.

— Документы. — не терпящим возражений голосом, через губу, бросает капитан.

Вячеслав поворачивается к капитану спиной и, не опуская рук, говорит:

— В заднем кармане джинс.

Я в предвкушении! Я сижу у огромного экрана, с огромным стаканом горячего попкорна, и жду. Жду изменения формы лица и его цвета у бравого капитана и у всех остальных братьев-разбойников. Дождался таки.

— Упс, товарищ майор. Накладочка вышла. Гражданин, можно руки вниз опустить. — капитан пунцовый, рассматривает документ в форме красной книжицы. — Здесь такое дело, товарищ майор! Поступил звонок от сознательного гражданина, что по улице Садовая, дом шестьдесят, творятся самые настоящие непотребства.

— Товарищ капитан, давайте я по базе документы пробью. — проявляет инициативу сержант.

— Я тебе сейчас в грудину пробью, Тахтамышев. Два раза. — Огрызается капитан. — Вы извините, конечно, но уже надоели всякие нехорошие происшествия у нас. То могилы раскопают, то на столбах кошек обезглавленных повесят, то… в общем — всякими такими делами приходится заниматься. Извините ещё раз.

Славик демонстративно подходит к столу и делает огромный глоток пива из банки. Я последовал его примеру и с причмокиванием пью уже теплое пиво. Вижу, как у одного из молодцов кадык двигается синхронно с моими глотками. Это вам за почки. Делаю ещё один затяжной глоток — это за печень.

— А бить сразу и без разбора вас, капитан, учит подполковник Абдурагимов Абдулмуталиб Фазитдинович? Или мне ему сейчас рассказать, как вы здесь нам угрожали автоматическим оружием и наносили им удары по жизненно важным органам? А, капитан? — И Остапа понесло. То есть — Славика.

Я мысленно аплодировал Вячеславу и, глядя на лица полицейских, думал. Вот какое уважение к ним будет у народа, если сначала мордой в грязь, а потом — предъявите документы. Не знаю, что им наговорил Славик, но выходили ребята, как и положено, в калитку. Она даже не скрипнула.

— Юра, давай телескоп испытаем. Надо же разобраться, кто это так пристально за нами наблюдает и потом звонит в полицию.

Собрать телескоп — закрепить его на треноге. Всё, на этом наладка и заканчивается. Славик прильнул к окуляру.

— А вот и он, наш добродетель. Полюбуйся.

Я подрегулировал оптику под свой глаз и тихо-тихо стал……удивляться. Всё ожидал от такой, хорошо знакомой и горячо любимой, но только не этого.

Вечер проходил в непринужденной и дружественной обстановке. За душевной беседой, за баночкой-другой-третьей пива. Но нам было весело: через два часа, а это уже было около пяти вечера, мы услышали опять противный звук полицейского УАЗ-ика. Опять розовощекий капитан и опять извинения.

«Да, мы вычислим откуда звонки идут, да, мы понимаем, что нарушаем… но поймите нас правильно, мы обязаны отреагировать».

Мы посмеялись с Вячеславом над этим случаем, но когда в девять вечера прикатила опять группа товарищей при погонах, тут уже было не до шуток. Они укатили с напутственными пожеланиями, что бы в полицейской машине бензин закончился. До двенадцати — тишина и покой, баловство с телескопом. Легли мы поздно. Около двух. Я только начал уноситься в страну грез и сновидений, как прозвучал опять визг тормозов и стук в калитку.

— Всё, мне это уже надоело, Юра! Одевайся и пошли. — бросил злой, как чёрт, Вячеслав.

А вот и нужный нам подъезд и пятый этаж. Дверь направо. Я звоню в дверь. Недовольное бормотание, дверь открывается. На пороге атлетично сложенный амбал в стрингах. Я даже сплюнул в сердцах. Дожились мужики!

Первый раз в жизни я увидел удар открытой ладонью в исполнении Вячеслава. Красиво. Нужно взять пару уроков у него. Амбал в свободном полете, мы внутри квартиры. Я зашел в зал, включил свет. Никого. Дверь в спальную комнату. Нам сюда. Я очень «аккуратно» сбрасываю на пол такое соблазнительное тело молодой женщины.

— Ну, здравствуй, дорогая! Говоришь, перстень тебе с чёрным алмазом нужен? Ну-ну.

 

Глава 4

— Что ты, интересно, сказал такого Марине Владимировне, что она полуодетая села в машину и укатила?

— Юра, да ничего особенного. Рассказал ей всё, как есть. О том, что знаю все её грязные денежные махинации, которые госпожа директор проводила под прикрытием своего производства, рассказал и о том, что знаю куда шли незаконные денежные потоки, какую церковь она подпитывала этими грязными деньгами. Да, Юра, она приняла тёмную сторону и во всём виноват её не родной дед, его алчность и жадность. Вся твоя жизнь завязана и вращается вокруг перстня с чёрным алмазом. История того, как он попал к твоему деду — полна загадок и тайн. Если в кратком изложении, то он выглядит так.

Вячеслав налил себе в кружку кофе, подумал немного, продолжил рассказ:

— Твой дед начал войну в звании младший лейтенант, в сорок пятом ему было двадцать восемь. Старший лейтенант Князев руководил расчисткой завалов и поиском драгоценностей в Потсдаме. Американская бомбардировка разрушила тогда пол города, советские войска помогали немцам в поисках, чудом уцелевших при бомбежке, мирных граждан. Дед Марины, каким оно его считала, в звании сержанта, был в подчинении у твоего деда. При обследовании одного из разрушенных домов, старший лейтенант Князев нашёл перстень и хотел, не знаю по какой причине, скрыть этот факт от своего руководства. Но случайным свидетелем всего этого, как ты уже догадался, был сержант Владимир Горчак. Произошёл несчастный случай и дед Марины получил тяжелую травму — он до конца своей жизни был привязан к инвалидному креслу. Ухаживала за бывшим сержантом женщина, тридцати лет от роду. В сорок пятом году она родила мальчика, назвала Владимиром. Нет, не от сержанта Горчака, от человека, которого по-настоящему любила. Так вот, отец Марины очень поздно женился и поэтому только в восемьдесят пятом году, родилась твоя супруга.

— Подожди, как в восемьдесят пятом, Славик? В восемьдесят восьмом! — возмутился я.

— Увы, мой друг. Деньги в наше время решают очень многое, новый паспорт с новой датой рождения — какие проблемы?

И здесь меня обманула моя бывшая благоверная. Сплошная ложь и обман.

— Слушай дальше. Не родной дед, когда уже умирал, рассказал всю историю, произошедшую в Потсдаме, Марине. Он, будучи в инвалидном кресле, умудрился получить очень хорошее образование, всю оставшуюся жизнь посветил изучению происхождения перстня. История у него, у перстня, очень интересная, но сейчас это не главное. Главное то, что Марина именно из-за него вышла замуж за тебя и, когда вы въехали в квартиру деда, она все время искала в квартире перстень. Секрет трофейного немецкого стола ты хранил очень долго, молодец. Так ничего и не узнав, Марина решила с тобой порвать. Ей, преуспевающему специалисту, талантливому директору, простой инженер стал не нужным. Теперь вспомни события, которые с тобой произошли и поймешь, что даже после развода, ты был под постоянным контролем. О, ты бы знал, сколько я лично нашёл «жучков в твоей квартире, ты бы очень удивился. Одна моя ошибка — то, чего я не учел из-за громких событий в нашем городе, это то, что Марина прослушивала всё, что происходило в твоей квартире. Рома, этот прыщ, слушал весь наш разговор, когда мы нашли перстень в комнате твоего деда. Отсюда и визит к тебе и всё остальное. Отпустили Марину, как я и предполагал, очень быстро. Свалив всю вину на Рому, она вышла почти чистой. Остальное — сам додумаешь, сложишь два и два.

— Вот как, значит? — удивленно произнес я. — Значит всё это из-за этого перстня. Интересно узнать, кто его прежний владелец.

— Это тебе предстоит сделать, Юра. Эту тайну только ты сумеешь раскрыть. Как и смерть твоего деда и родителей. Хотя… картина здесь складывается совершенно ясная и понятная. Не хватает нескольких фрагментов, что бы вся мозаика сложилась в картину. Я поставил Марине условие, что бы она в течении максимум, трёх дней свернула все свои дела в городе и на предприятии и больше никогда не попадалась ни мне на глаза, ни тебе. Так что — забудь о ней, как о страшном сне.

— А тот атлет в стрингах? — спросил я.

— Тоже забудь. Он здесь, в эту историю, замешан совершенно случайно. Ладно, мне пора в город по делам. Вернусь завтра после обеда. А после завтра начнём твоё обучение. Готовься.

— Ты же в отпуске?

— Отпуск для нас — понятие очень условное. Не скучай! Хотя. кому я это говорю. Мобильный всегда при себе, хорошо? Пока.

* * *

— Алло, госпожа, это Вы?

— Слушаю тебя.

— Один уехал.

— Хорошо, продолжай наблюдать. Он должен рано, или поздно отправиться на могилу к родителям. Не пропусти этот момент. Я должна все знать заранее.

— Да, госпожа. Я понял, госпожа.

* * *

Когда машина Вячеслава скрылась за поворотом, я зашёл в дом. В зале бормотал телевизор, но мне было как-то не до развлекательных программ. То, что рассказал Вячеслав, начало складываться в довольно четкую картину. Многое, конечно, не сходилось из-за отсутствия фактов, но в общем……

„Что же в тебе такого странного?“ — думал я, рассматривая перстень. То, что такие алмазы — редкость на нашей планете, я знал. Но не из-за его стоимости весь этот сыр-бор, нет не из-за этого. Ладно, будет вечер и свободное время — всё обдумаем ещё раз.

После ночного путешествия, мы вернулись домой уже часов в семь утра. Слишком длинным оказалась история, которую Марина рассказывала Вячеславу. Я при этом не присутствовал. Стало противно находиться в одной комнате с ней, даже дышать одним воздухом. Мы спали до обеда и вот теперь, Славик укатил в город, а мне нужно было заняться своими делами. Самое главное, конечно, это проведать своих родителей. Кладбище на другом крае огромной станицы, нужно добираться на каком-то транспорте. Это чуть позже, а пока — ЖКХ.

Я вышел из душного помещения управляющей конторы, когда было уже начало пятого вечера. Как всегда это бывает, в самый неподходящий момент, у оператора, принимающего оплату, завис компьютер. Ругаться по этому поводу не было смысла, поэтому я тихо-мирно сидел на стульчике в ожидании чуда. Этим чудом стал молодой программист, который проблемы решил буквально за несколько секунд. Молодец.

Когда же я вышел на улицу, душное помещение показалась мне просто райским местом. На улице пекло, солнце, казалось, не щадило ничего и никого.

«Ветер стих, как тряпки паруса» — вспомнил я слова из песни. Так и было на самом деле. Лёгкие сопротивлялись тому горячему воздуху, которым я дышал.

Рядом с автостанцией, к которой я доковылял, находилась автостоянка, где парковались такси. Почему бы не проехать на кладбище в автомобиле? Как назло это бывает, машины пустые, таксисты где-то попрятались от жары. Не везет, так не везет. Ко мне подошел парень, предложил свои услуги. Высокий, темноволосый, голубоглазый, лет тридцати. Одет тоже по-летнему — светлые брюки, рубашка на выпуск и неизменный атрибут лета — сандалии на босу ногу. А что, даже ничего. Это мои ноги варятся заживо в кроссовках, а его отдыхают. Нужно перенимать опыт и срочно.

По пути на кладбище, я попросил остановиться водителя где-нибудь у цветочного ларька. Мама всегда любила розы. Мда… воспоминания.

Расплатившись с водителем, я пошёл по центральной аллее. Вот и мои родители. Посмотрел на памятники и весь «закипел». Вот сволочи! Нет, памятники целые и даже вазы целые, но на памятниках — красной краской нарисованы перевернутые звезды. Потрогал пальцем — краска ещё липнет. Такое впечатление, что нанесли только перед моим приходом. Положив розы на столик, направился искать управляющего кладбищем.

Одноэтажное здание я нашёл сразу, но увидев, кто сидит за столом, оторопел и даже сделал шаг назад. Ну точно — баба-яга! Эту женщину можно было без грима снимать в какой-нибудь сказке. Через силу я выдавил из себя «ссдртьсте» и стал наблюдать за реакцией женщины на мои слова. Тишина! Женщина читала какой-то глянцевый журнал, не обращая на меня никакого внимания.

Когда она повернулась в мою сторону, мне захотелось засмеяться: сморшенное лицо, пронзительные голубые глаза, нос крючком. Голова повязана косынкой непонятного цвета. Губы тонкие, плотно сжатые. Юбка больше похожа на цыганский наряд, да и рубашка, тёмной-синего цвета, тоже. Из-под косынки выбиваются седые волосы, жёсткие и прямые.

— Что-то хотели, молодой человек? — голос у женщины глубокий, сочный. Ей бы профессиональной певицей быть.

— Да. Какие-то уроды…

— Нарисовали на памятниках ваших родственников краской перевернутые звезды. Двести рублей.

— Что, двести рублей? — не понял я.

— Двести рублей и через пять минут краску мои люди сотрут. Что здесь непонятного?

— У вас что, здесь такой бизнес процветает? Одни малюют черт знает что, а другие за деньги это художество убирают с памятников?

— Вот зачем Вы так, юноша? Мы, как можем, стараемся пока живым помогать. Идите в хозяйственный, купите растворитель, найдите тряпку, сами всё сотрите. Ну-с, чего же Вы? Вперёд!

Женщина опять стала заниматься своим любимым делом. Журнал красочный, оно и понятно.

— Извините, вспылил. Я бы этих художников самолично поубивал, честное слово.

То что я услышал, повергло меня в настоящий шок:

— Статья триста тридцать ука эрэф, самоуправство. Ежели совершенное самоуправство с отягощающими — статья сто пять, часть два, пункт «л». Кровная месть и со всеми вытекающими. Вот так. Не надо на меня так смотреть, молодой человек. У меня два высших, одно из них — юридическое образование. Объясните, где могилки и идите, ждите.

Я сидел на скамейке, наблюдал, как двое молодых ребят стирали краску.

— И часто звезды рисуют? — спросил я у парня, лет двадцати.

— Да каждый день и малюют. — ответил парень. — Странно, что на этих памятниках днём нарисовали. Обычно здесь эти сатанисты по ночам орудуют.

— А что же полиция?

Парень махнул рукой, насухо протирая место, где раньше была краска.

Второй парень, невысокого роста, присел со мною рядом.

— Сюда ночью ни одного из них не затащишь. Все боятся сатанистов. Вот Игорь правильно сказал. Днём никогда не появлялись звезды. Не к добру это всё. Вы долго здесь не задерживайтесь. Мало ли что.

— Да нет, я ещё часик здесь посижу и домой. За совет спасибо. — я невольно улыбнулся. Слишком у парня было зловещее выражения лица.

— Зря Вы так! — ответил парень. — Если бы мы не стёрли сейчас звезды, утром, возможно, или памятники были разбиты, или чего хуже…

— Чего ты, Ваня, тоску нагоняешь на человека. Домой пора. Рабочий день окончен.

Лениво между собой переговаривались птицы, поднявшийся было слабый ветерок, стих. Оглушительная тишина, которая бывает только здесь, в месте, где люди нашли свой покой, где все люди становятся равными. Неважно, кто ты был в этой жизни. Абсолютно не важно, какой у тебя был достаток. И совершенно безразлично усопшим, какие памятники поставили им в их честь живущие. Черный гранит, мрамор, или самый обычный крест. Без фотографий и надписей. Я посмотрел по сторонам. Сколько же брошенных могилок! Неужели людская память такая короткая?

Я вздрогнул, когда у меня за спиной прозвучал женский голос:

— Скорбите по невинно убиенным? Не стоит этого делать, молодой человек.

Я оглянулся. Высокая, очень стройная женщина, платье до пят. На голове — чёрная небольшая шляпка и……вуаль? В руках — ридикюль. Что за мода нынче разгуливать по кладбищу в таком наряде?

Кисти рук начало пощипывать. Перстень, который я не решился оставить в доме, в кармане моих джинсовых штанов, очень сильно нагрелся. И тут меня прошиб холодный пот! Она! Сказала! Невинно убиенные! Так, успокоиться! Вдох-выдох, вдох-выдох.

— Извините, Вы знали моих родителей, женщина? — спросил я с замиранием сердца.

— Да я всех здесь, практически, знаю. Мы очень много разговариваем, общаемся. Вот и с вашими родителями мы дружны. Вас же Юрий зовут?

— Да откуда Вы всё это……

— Знаю, голубчик, знаю. Я много чего узнала за сто тридцать пять лет. Что, молодо выгляжу? Ну, так все умершие выглядят так, как выглядели в момент смерти. Я вот, уж поверьте мне на слово, совершенно не собиралась умереть в тот день, но это произошло. Видите, как я одета? Да, я была модницей и ещё какой! О, сколько же мужчин добивались моей руки. Вы бы знали! Но нет, я любила своего Жоржа, только его. А когда узнала, что он давно уже приударяет за графиней Морозовой, то……сердце моё не выдержало от такой новости. Ну, да ладно! Что мы обо мне, да обо мне? О себе расскажите, молодой человек. Каково это умереть и заново родиться?

Это был уже нокдаун! Я допускал, что моё имя можно было где-то узнать, узнать о причине смерти моих родителей. Но это?! Я скользнул правой рукой в карман джинсовых штанов и там, на указательный палец, надел перстень. Мне даже почудилось, как перстень заурчал от удовольствия. После этого, мне стало гораздо легче и спокойно на душе. Почему? Не знаю.

— Ты что же это делаешь, стервец перворожденный? — закричала женщина. — Откуда у тебя перстень Мунке?

Это был уже нокаут! Причём, тяжёлый. Всего несколько человек знали о том, кто я есть на самом деле. Я попробовал привстать со скамейки, но мои ноги стали, как пудовые гири, а тело — как будто из мрамора, или гранита. Кисти рук окутало знакомое фиолетовое сияние. Алмаз на перстне сделал одну вспышку ярко-красного света, вторую и теперь красный свет распространялся на несколько метров вокруг меня. Преодолевая боль в суставах, я заставил моё многотонное тело подняться.

— О, нет! — закричала женщина, прикрывая руками лицо. — Пощади!

Пощадить того, кого не знаешь? Того, кто знает о тебе всё? Ну уж нет! Мне нужна правда обо всем и я её хочу получить! Немедленно! Я приближался к этому существу, которое было когда-то женщиной. Она всё быстрее отступала от меня, пока не повернулась ко мне спиной и не сделала попытки убежать. Даже интересно было смотреть, как она часто перебирала ногами, оставаясь на месте.

Я подошёл к женщине и протянул в её сторону руку. Она прошла сквозь тело, но я не почувствовал ни малейшего сопротивления. Призрак? Возможно. Дама в чёрном платье оставила свои попытки убежать от меня и медленно стала поворачиваться ко мне лицом.

Я отступил на шаг назад, мышцы всего тела ныли от непосильной нагрузки. Солнце росчерком ушло за горизонт и теперь на ночном небе царствовала полная Луна. Ярко желтая, цвета сливочного масла, она взирает на меня с грустной усмешкой. Что, не оправдал я твой надежды, Селена? Подожди, не всё ещё потеряно. Я хочу жить, а это желание для человека самое главное.

Я смотрю на женщину и мой рот открывается от дикого ужаса.

— Мама?

На меня смотрит лицо грустно улыбающейся мамы, она неодобрительно покачивает головой и шепчет:

— Что же ты натворил, сынок? Зачем ты идёшь по стопам деда? Он сам погиб из-за своих знаний и нас забрал с собою.

Теперь уже я пячусь назад, протягиваю руки в сторону женщины в защитном, в отталкивающим жесте, но она шаг за шагом приближается ко мне. С лицом происходит изменение, по нему пробегают волны, как по воде на озере от сильного порыва ветра. Луна очень яркая, я это всё вижу собственными глазами.

Рябь по лицу призрака прошла и теперь на меня смотрит и кокетливо улыбается молодая, очень красивая женщина. Утонченные формы губ, носа, огромные глаза. Глаза — провалы, просто чёрные глазницы. В руках у женщины — огромный нож. Он своими размерами больше напоминает небольшой меч. Рукоять с навершием, в которое вставлен светящийся ярко-красный камень, лезвие обоюдоострое с кровоподтеками.

Я всё так же шёл спиной вперёд, пытаясь сообразить — где нахожусь. Сам не заметил, как вышел на центральный проход кладбища. Где-то очень далеко от меня, на бесконечно далеком расстоянии, вход на кладбище, горят фонари уличного освещения. Но почему свет фонарей мерцает, изменяется сила света. Неужели это не современные фонари, а старинные, газовые? Тогда уже, это обычные факела. Очень на это похоже, очень.

Я стараюсь побыстрее идти, но делаю это очень неуклюже. С моими ногами-столпами быстро идти — никак не получается. После каждого моего шага, земля отзывается дрожью, на деревьях осыпаются листья. Что же это такое? Как молния, у меня в голове проносится мысль: почему я должен от кого-то убегать и кого-то бояться? Ну уж нет! Лучше умереть, чем испытать стыд от бегства.

Моя правая рука самопроизвольно опускается вниз, с указательного пальца, на котором находится перстень, на землю начинает литься тоненькая струйка огня. Ещё одна, ещё. Этих нитей всё больше и больше, они начинают между собой сплетаться, пока не получается подобие кнута. Да, это так и есть. В моих руках кнутовище и пяти метровый кнут. На конце кнута — огромный искрящийся узел. Ну что же, теперь повоюем!

А где та, от которой я так позорно отступал? Её нет! Испугалась? Да! Я опять смотрю в сторону выхода с кладбища и вижу, примерно в двадцати метрах от меня, идущую женщину в чёрном платье до пят. Она мерно покачивает бедрами, в правой руке всё так же сжимает нож.

Нет уж, подожди меня, кто бы ты ни была. Я кричу ей вслед, приказываю остановиться, но женщина лишь быстрее начинает двигаться. Взмах кнутом и огромный узел из огня на конце кнута, летит в сторону призрака. Теперь мой кнут не пяти метровый, а двадцати метровый, сто метровый! Я слышу, как он рассекает воздух и с громким щелчком, как горячий нож в масло, входит в свою жертву. Он разваливает тело женщины на две половинки, даже не замечая этого. Яркая вспышка света на мгновенье лишила меня возможности что-то видеть.

Вся тяжесть тела куда-то исчезла, мне легко дышится и двигаюсь я тоже очень быстро. Насколько шагов и я на том месте, где только что был призрак женщины. На дорожке, переливаясь в свете Луны, лежит нож. Я беру его в левую руку, выпрямляюсь и начинаю смеяться. Смех мой становится всё громче и громче, пока не превращается в дикий хохот.

Навстречу мне идут трое человек в длинных, до самой земли, накидках. На голове — капюшоны. В руках у двоих из приближающихся ко мне фигур — свечи. Огромные, метра по два, никак не меньше! Пламя, в такт шагам, мерно покачивается. Подождите, разве бывают чёрные свечи? Получается — бывают. Фигуры людей кого-то мне напоминают. Вот кого? Ну конечно же — монахов какого-нибудь загадочного ордена. Я запрокидываю голову назад и опять начинаю смеяться. Эти черви хотят меня уничтожить? Да как они смеют? Луна оживает и теперь с улыбкой смотрит на меня с небес. За нас с тобой, дорогая Селена!

Я делаю взмах кнутом и с оттягом, со вкусом, направляю всю его убийственную мощь в сторону монахов. Но теперь бью кнутом не сверху вниз. Узел из огня отклоняется от крайнего монаха и потом резко уходит в бок. Как вам моё угощение? Тела рассечены на уровне пояса. Вижу, как хлещет кровь, как по дорожке аллеи расползаются, как змеи, кишки монахов. Они шевелятся, извиваются, от них идёт смрад, но мне смешно, мне легко и приятно от того, что я сделал. Я подмигнул Королеве ночи и звездного неба и пошёл в сторону выхода с кладбища.

Но что это? Мне преграждают дорогу десять монахов. А сзади? Там побольше. Вы тоже хотите умереть в такую чудесную ночь? Я сегодня очень добрый! Я сегодня очень быстро и элегантно убиваю. Правда, Селена? Вы не боитесь моего смертоносного кнута? Да ну? Глупые людишки! Мы смеемся с Королевой неба, мы захлебываемся от смеха. Ты слышишь, Селена, эти черви поют какую-то песню. Они тебя восхваляют в этой молитве, или меня? Ах, не тебя и не меня?

Ну тогда дрожите, смерды, жить осталось вам секунды. Слушай, Королева, бросай ты своего дурака Короля и выходи за меня замуж. Ты подумаешь? Ну-ну! Ты пока думай, а мне пора за работу. Я делаю скользящее движение назад, бью кнутом не так красиво, конечно, но зато эффективно. Зачем Тёмным умирать красиво? Они твари дрожащие и должны умереть в конвульсиях и судорогах. Осквернили многие могилы, в том числе и моих родителей? Передайте привет своему Гуору, мрази! Что, уже? Тогда — умрите!

 

Глава 5

Как интересно! Что я делаю на полу в своём доме? На ногах — грязные кроссовки, джинсы порваны в нескольких местах. Поворачиваю голову вправо — лежит что-то, завернутое в газету. Ничего не понимаю. Память в последнее время очень избирательно работает. Плохое отфильтровывает, остаются мысленные образы только хорошего. Зачем мене плохое? Хотя… уроки из всего нужно извлекать. Иначе — никак, иначе — вырастишь хлюпиком и человеком, не приспособленным для современной жизни в обществе.

Тело ломит, суставы, в буквальном смысле этого слова, выворачивает. Как это было у меня в детстве, после перенесенной ангины. Как не погода — так я в кровати с компрессами на коленях. Нужно встать, привести себя в порядок, потом, за чашкой крепкого кофе, всё вспомнить, весь вчерашний день и вечер.

Я перевел свой взгляд на часы. Десять тридцать. Это сколько же я проспал? Часов пять — шесть? По ощущениям, к котором я прислушался, да, примерно столько я отдыхал после……после чего? И почему перстень с чёрным алмазом сейчас на указательном пальца правой руки? Во рту устойчивый привкус железа. Откуда? Ещё — изо рта запах перегара. Если сам это чувствую, значит доза вчера была лошадиная. Вот и ответ на все вопросы. Укушался вчера, аки хрюша.

А кроссовки в чем? Перевожу взгляд на руки — засохшие следы крови. С томатным соком и кетчупом — точно не перепутаешь. Вот и привкусу железа во рту нашлось объяснение. Я что, пил чью-то кровь?

Меня рывком подбрасывает на ковре, я делаю над собой усилие и принимаю вертикальное положение. Относительно вертикальное, конечно. Сердце колотится в груди, на лбу испарина от слабости. Всё, с водкой нужно завязывать. Ибо… в голове вспышка, яркое пятно воспоминаний:

Я сижу за столом на стуле, глянцевый журнал, на нём двухсот граммовый стакан с какой-то жидкостью.

— Ты пей, пей. Это поможет тебе расслабится.

Я поворачиваю голову, вижу бабу-ягу, которая с тревогой смотрит на меня. Кто это? Ах, да… это же заведующая кладбищем. Зоя Викторовна. И никакая она не баба-яга, а вполне себе современная женщина. У кого нет недостатков? Вот-вот! Я чувствую, что у меня в желудке уже прижилась порция водки, тепло разливается по всему телу, руки перестают исполнять тремоло.

— А Вы? За компанию, так сказать? — спрашиваю я у женщины. — Объясните мне, как Вы здесь, на кладбище, живёте? Не страшно?

— Ты пей, храбрый молодец. Время уходит. А насчёт страха, скажу одно. После сегодняшней ночи, для меня испытать страх будет большой проблемой.

Я криво усмехнулся. Залпом, до мутного донышка. Кусочек колбаски, огуречик, хлебушек. Всё, жизнь заиграла новыми красками, я полон сил и энергии. Ещё есть сатанисты в радиусе ста километров? Нету? А жаль…

— Тебе пора, Юра. Скоро здесь будет столько народу, что…

Слышим, как пока где-то вдалеке, звучит полицейская сирена. И не одна и не две. Судя по всему — с десяток машин. А в них — безобразные хари трусливых припогонных… тьфу, противно.

— Да, я пойду. Там я сильно делов натворил? — спрашиваю у женщины. — Сильно намусорил?

— Иди, Юра. Потом меня найдешь, я все расскажу. Да, вот ещё.

Зоя Викторовна протягивает мне двести рублей и газету. Газета — понятно для чего. В руках у меня огромный нож. В крови. Деньги для чего? Я качаю головой, упираюсь.

— Возьми, Юра. Мне стыдно будет даже думать, что я взяла за работу деньги у человека, ну, может не совсем человека, который сделал наш мир чуть светлее и чище.

Предрассветные сумерки. Сероватая мгла мне сейчас в помощь. Я, как дикое животное, пригибаюсь к земле. Мой мозг продолжает работать в сумасшедшем режиме. Как я в таком виде домой через всю станицу? Сирена все ближе и ближе. Я на мягких лапах пересекаю площадь перед кладбищем, оглядываюсь. Зоя Викторовна стоит в калитке и смотрит мне вслед. Дай Бог, увидимся.

Я передвигаюсь по тротуару, перебежками от одного дерева к другому. Через несколько минут благодарю себя за осмотрительность. По улице проносятся патрульные машины полиции. Сколько же их? Я вжался в дерево, я слился с деревом, я — практически его продолжение. Двадцать машин? Ого! Хотя, там работы на всех хватит. А вот и целая колонна Скорой помощи. Нет, ребята. Вам там делать нечего. Там нужны труповозки. Десятка четыре-пять. Может больше. Вырывается смех. Не хороший. Даже для меня.

Звук работающего двигателя машины. Я стою и наблюдаю, как из гаража задним ходом выезжает «семерка». Парень оставил машину и зачем-то, закрыв гараж, поднимается на крылечко дома, заходит вовнутрь. Ты меня извини, друг. Мне машина сейчас нужна — как глоток воздуха, или воды. Нет, я не разобью машину. Ты её найдешь на улице Садовой. Обещаю.

Так, габаритные огни включены, дверь пока не закрываю. Ручник, сцепление, рычаг вперёд и чуть влево. Отпускаю сцепление и машина плавно начинает движение. Перекошенное от злобы лицо хозяина за стеклом. Я тебя понимаю, брат. Но и ты меня пойми. Чего ты остановился и в испуге пятишься назад? А как ты хотел? Вурдалак я, вурдалак. А на кладбище сегодня была Вальпургиева ночь. Точно тебе говорю. Сходи сам посмотри. Ну и что из того, что выпил. Знаю, брат, что нельзя. Но……

На небольшой скорости проезжаю мимо автостанции, поворот направо и прямая дорожка к моему дому. Можно расслабиться. На соседнем сидений — пачка сигарет и зажигалка. Делаю затяжку. Хорошо. На душе хорошо, а все тело болит.

Паркую машину около школы. Габариты молчат. В кармане на двери тряпка. Всё протираю тщательно. Ключи — под коврик в машине. Вижу свой дом, ключи отстегиваю от карабина. Вваливаюсь вовнутрь дома. Финита ля комедия. Возвращение блудного сына. Теперь спать.

Хорошо вот так, сидеть под тенью раскидистой яблони и вкушать кофе. Недалеко от яблони догорает моя одежда. Я подошёл к костру и добавил ещё порцию жидкости для разжигания костров. Всё у человека продумано для комфортной жизни. Живи и твори. Только для одних существует понятие созидание в хорошем смысле этого слова, для других — созидание, это разрушение всего созданного первыми и сотворение мира по своему образцу с эрзац-стандартами.

Вот Гитлер, для примера. Если представить на миг, что он, Адольф, в своё время попал бы под влияние хороших людей и не стал бы тем, кем стал. Что бы было сейчас в мире? Даже страшно себе представить. Многие предполагают, что прогресс человечества происходит благодаря войнам. Согласен. Мозг человека, который ведет войну, работает в одном направлении — что бы такого придумать смертоносного и необычного? Так и появляются новые технологии, открывается производство чего-то сверхсекретного.

Войны отгремели и отшумели, а технологии продолжают работать теперь на благо человечества. Но кому-то это очень не нравится и этот кто-то придумывает что-то такое, после чего опять развязана очередная война и опять усиленно работает мозг человека. Очередная спираль времени и истории. Вывод — люди разжигающие войны и всевозможные конфликты — благодетели. Отцы-творцы истории.

А Гуор и его приспешники? Они тоже способствую чему-то хорошему? Спасают мир от перенаселения и всемирного голода? Получается, что так. Много сейчас внимания уделяется этому вопросу в средствах массовой информации. Земле грозит перенаселение и голод. Хм… как будто его сейчас нет. Не важно! Важно то, что такие, как Гуор объединились и методически истребляют человечество. Во всех сферах жизни общества есть его сподвижники, его ученики. Как сатанисты, для примера. Убивая людей, причём массово, они тоже спасают остальных людей от голода. Чушь и бред! Зло, оно везде зло. Надо себя чем-то отвлечь, иначе всякая ахинея в голову лезет.

В доме хорошо, прохладно. Сплит-система исправно наполняет дом холодным воздухом. Ну что же, посмотрим, что в мире творится. Включаю телевизор и, случайно, или нет, но сразу нарываюсь на канал под патронажем церкви.

— Вознесем молитву нашу, братья и сестры, Господу нашему за…

Хотел уже переключить канал, но задержал внимание на выступлении священослужителя.

— ……за то, что он ниспослал нам людей, которые не позволили осквернить могилы отцов наших и матерей, близких наших. Воздадим им, этим храбрым людям почести…

Нет, я тронут, конечно, но мне моя природная застенчивость и скромность не позволяет возгордится собой и всё такое прочее. А за хорошие слова — спасибо. Приятно на душе и сразу же восхотелось испить пиво. Почему бы и нет. До холодильника два метра и меня чуть не сносит дверью, ведущей в гараж. Разъяренный Вячеслав, в глазах огонь праведный, кулаки сильно сжаты. Что-то не так?

— Мы же о мобильном договаривались? Как тебя к порядку приучить?

— И Вам не хворать, Вячеслав Юрьевич. Бесполезное занятие. В тридцать лет человека не перевоспитать.

По телеканалам сплошь и рядом — экстренные новости. Станица стала центром Мира. Как Нью-Васюки у Ильфа и Петрова. Какие-то умельцы запустили дрон, который кружит над кладбищем. Изображение, которое он передает — изумительное. Виден каждый камешек, каждая травинка-былинка. Зоя Викторовна — звезда телеэкрана. Звук погромче. Ну-ка, ну-ка!

— Нет, людей, которые уничтожили сатанистов, я не видела. Но одно могу сказать — они сделали благое дело. Каждую ночь здесь происходили страшные вещи, осквернялись могилы, были даже случаи, когда извлекались останки людей из земли.

— А теперь, дамы и господа, только у нас вы увидите кадры с видеокамеры наблюдения. — на экране розовощекий корреспондент. Улыбка во все тридцать два. Куда там Голливуду, который нервно курит в сторонке.

Изображение очень размытое и не чёткое. Но всё-равно можно различить силуэт крадущегося человека. Нет, не так. Крадущегося пятна. Слишком быстр человек, который пересекает площадь. Операторы пытаются показать всё по-кадрово, замедлить изображение, но всё бесполезно. От сердца отлегло.

— Итак, дорогие телезрители, вы сами увидели собственными глазами, что при истреблении более ста пятидесяти человек, которых мы называем сатанистами, принимал участие один человек. Кто он, этот отважный герой? Если вы располагаете какой-то информацией, звоните по телефону……три, два, два, три, три, три. А теперь мы продолжим наше прямое включение и в гостях у нас маг-экстрасенс……

— Твоя работа? — спросил Вячеслав.

— Моя.

— Как?

— Не знаю. Руками, как же ещё.

— Зачем ты им всем головы отрезал и сложил из них пирамиду? Извращенец! О, да ещё и надпись из тел соорудил.

Дрон показал изображение надписи, выложенное из обезглавленных тел: «Всё для тебя, Селена». Коряво, конечно, но разобрать слова можно было.

— Охренеть! Ну ты даешь! Да ты не извращенец, ты садюга! — не то серьёзно говорил Славик, не то в шутку. — Да теперь сатанисты всего бояться будут! Ну и ну!

— Славик, там, на кладбище, я был… нас там было двое. Не знаю, точно я выразился, или нет.

— Давай сделаем так, Юра. Ты сейчас мне все подробненько расскажешь, что произошло и какие ощущения ты испытал, когда уничтожал дьяволопоклоников. Важна любая мелочь, любая деталь.

Я рассказал раз, потом, по требованию Вячеслава, второй.

— Неси ноутбук, Юра. Попытаемся узнать, кто это такой — Мунке.

Ответов на запрос было не очень много. Попадались статьи, посвященные первому кайзеру Германии Отто Первому и лишь на одном сайте мы прочитали о маге при дворе кайзера, о Мунке Хитром.

— Понятно. Вот, кто был в тебе вторым. Я просто удивляюсь, как ты себя держал всё это время в руках. Мог бы и не вернуться в своё нормальное состояние. Не могу понять, зачем ты перстень на палец надел?

— Ну, извини. Я как-то не привык к призракам с лицом моей матери.

— Это да, сильная сторона твоего рассказа. Согласен, тонущий всегда за соломинку хватается. Ну что, нужно срочно вызывать мастеров и проводить обряд Посвящения. Ты уже через многое прошёл, тебе можно доверять. Это моё личное мнение, а с ним наши считаются.

— И когда этот обряд состоится? Нужно же подготовится, да и пока мастера прибудут……хотя, да. Ты же говорил о каких-то там дорогах. Хорошо, звони. Я выйду на улицу.

Ехали мы уже достаточно долго. С федералки Славик съехал на грунтовую дорогу и продолжал придерживаться только одному известному маршруту.

Я попытался хоть как-то сориентироваться, где мы сейчас находимся без помощи телефона, но потом махнул рукой. Какая разница? Вячеславу виднее. Теперь он съехал даже с грунтовой дороги и машина, рассекая высокую траву передним бампером, стала похожа на морское, или океанское, судно.

Куда хватало глаз — океан ярко-зеленой травы. Когда над степью хозяйничал ветер-разбойник, сходство воды и травы было просто поразительное. Дед, когда я был маленьким, часто брал меня с собой, направляясь в степи за лекарственными травами. Сказать, что я хорошо разбираюсь в травах, было бы преувеличением. Но отличить типчак от шалфея, а тонконога от полыни и солянки, пожалуй, смог бы.

Славик приоткрыл окна в машине и нас оглушил звук. Звук степи. Неповторимое чувство. Дикая природа. Даже не верится, что не так далеко от этого места, расположены дороги, города, населенные пункты. В этом, особенном мире, забываешь обо всем. Сливаешься с природой и тебя захватывает чувство единения с естественным, натуральным и красивым.

Я так ушел в себя, что не сразу понял, что машина остановилась и в салоне я один. Вячеслав поднял голову к солнцу, крепко зажмурился, раскинув руки в стороны. Он улыбался и я знал чему. Я его понимал и поддерживал. Красиво!

— Ну вот и прибыли мы на место, Юра. Пока есть время тебе от всего отказаться. Всё зависит от тебя. Или жить спокойной жизнью и забыть о всех своих приключениях, или стать одним из нас или окунуться в беспокойную жизнь и посвятить её борьбе со Злом. Думай, время ещё есть. Потом — обратного пути не будет.

Машину Вячеслав остановил у подножья небольшого кургана. Я поднялся нам его вершину и посмотрел по сторонам. Если за моей спиной была степь с разнотравьем, то впереди, на сколько хватало глаз — простиралась степь, на которой рос серебристо-белый-зеленый ковыль. Он так же кланялся ветру, создавая волны на своем красивом ковре.

Утомленное солнце, набегавшись по ярко-синему небу, скоро уйдет за горизонт, что бы завтра опять, с новой силой, показаться всему Миру в своей красоте. Высоко в небе, раскинув крылья, кружил орел. Жаворонок пел свои песни, ему вторили суслики, оглашая всё вокруг своим свистом.

Очень далеко, в море ковыля, я заметил три точки, которые очень быстро перемещались в нашу сторону. Несколько секунд, и я вполне отчетливо вижу людей, которые идут по степи. Они внимательно смотрят на меня, словно оценивая мои возможности, мои силы. Они уже находятся на расстоянии нескольких десятков метров от меня и одновременно вскидывают руки в приветствии. Они ждут, их лица сосредоточены. Я вспомнил слова Вячеслава — «Выбор только за тобой», улыбнулся и поднял правую руку, приветствуя мужчин.

 

Глава 6

— Стас.

— Велес.

— Юргас.

По очереди представляются мужчины и отходят в сторону.

— Санторис, как всегда задерживается? — спрашивает Велес.

Раньше, в старину, о таких говорили — богатырь. Невысокого роста, но в плечах… вызывает уважение. Глаза голубые, в уголках — сеточка морщин. Светлые, до плеч, волосы. От его рукопожатия ноет рука, но нельзя подавать вида, что тебе больно. Я это чувствую каким-то, не знаю каким по счету, чувством.

— У тебя всегда одни и те же вопросы, торопыга. — отвечает Велесу Стас. — У магистра свои дороги, я тебе уже сто раз это говорил.

Велес — прямая противоположность Стасу. Он почти одного со мною роста, около метра девяносто, худощавый, но это не значит, что он не наделен огромной силой. Я обратил внимание на его руки — вены отчетливо видны, вместо бугров мышц, как у Стаса, сплетение сухожилий. Я знаю такой тип мышц. Они появляются у человека, когда тот занимается специальным комплексом упражнений на растяжку и эластичность мышц всего тела. Возраст — невозможно определить. На вид — лет сорок, на самом деле может быть и сто сорок.

— Велес, мы тебя теперь будем все называть Торопыгой. — улыбается потомок славных викингов.

Юргас перенял от предков коренастую фигуру, голубые, с серым оттенком, глаза. В каждом движении этого гиганта чувствуется сила и несокрушимая мощь. Так и напрашивается образ воина с огромным топором в руках. Возраст, как у Стаса и Велеса — не определяется, но Юргас значительно моложе Стаса. Ему лет тридцать, не больше.

У меня один вопрос ко всём четверым, включая и Славика. Когда они успели переодеться в просторные рубахи и штаны? По виду сразу определяю — нет ни грамма синтетики. Лен? Да, скорее всего. Рубахи — косоворотки, на небольшом стоячем воротнике — незатейливый орнамент. Просто и со вкусом. Обуви нет, как таковой. Я среди них, как белая ворона. Но нет, Славик достает из багажника машины свёрток, протягивает мне. Хм…рубаха до пят. Серого цвета, без пуговиц и завязок. Обувь тоже снимаю и делаю несколько шагов по земле.

Осторожно делаю — я же городской житель. Нам привычнее асфальт и бетон, запах выхлопных газов и марево дрожащего раскаленного воздуха. Я представил на секунду идущим по Красной в этом рубище и босиком. А что, ничего! Возможно, стал бы законодателем моды.

Четверо магов о чём-то беседуют, лишь на мгновенье прервались, осмотрев меня с ног до головы. Мы поднимаемся на верх кургана, где я уже побывал. Стас проводит открытой ладонью по воздуху и я вижу огромный плоский камень. Его же не было! На камне выбиты руны, которые мне не понятны. Четверо мастеров преклоняют колени пред плитой, головы опущены. Каждый кладет ладонь правой на камень и от него в стороны расходится золотистое сияние. Чудеса.

— Абигорд-камень. — поясняет мне Стас. — Он очень быстро отозвался на нашу просьбу провести Обряд. Этот камень объединяет три мира, Юра. Явный, где мы живём, Навьий — мир нечистой силы и душ умерших и Правьий мир — мир Богов и Души Предков Славных. Ты человек сообразительный, аналогию с другими названиями сразу обнаружишь.

Я соглашаюсь со Стасом. В поле, где растет ковыль, возникает голубоватое свечение. Сначала появляются ноги человека, его туловище и голова. Создается впечатление, что человек, с белоснежными волосами, спускается на землю по ступеням. Высокий, аккуратная бородка и усы. Молодой на вид мужчина, но вот глаза… глаза мудрого человека, который очень долго живёт на этом свете.

Это и есть тот самый Санторис? Я его представлял этаким старцем, с огромной бородой и с клюкой. Ну и воображение у меня. Санторис со всеми здоровается, подходит ко мне. Глаза в глаза, глаза не отвести. Я буквально тону в его глазах, читаю в них и боль и радость, грусть и безудержное веселье. От такого взгляда ничего не скроешь и не утаишь.

— Ну здравствуй, перворожденный. В последнее время из-за тебя весь астрал гудит, как растревоженный улей. Не оправдывайся, ты поступал во всех случаях правильно. Даже ночью, на кладбище. Немного жестковато, конечно, но… в наше время по-другому никак. Слишком большая поддержка у Гуора на земле. Ты, я думаю, решился на Обряд добровольно и без принуждения? Хорошо. Иди ложись на плиту. Руны должны быть у тебя в голове.

Я подхожу к плите и меня с ног до головы окутывает золотистое сияние. Оно словно проникает мне в голову, изучает меня. Солнце уже почти село за горизонт, мои волосы трепет небольшой ветерок. Вздыхаю глубоко, как перед погружением в воду, чем вызываю смех у пятерых людей. Как я понимаю, камень не сориентирован по краям света, что меня очень удивляет. Я ложусь на спину, пытаюсь устроиться поудобнее. Но это не современная комфортная кровать. Это камень, как его не назови.

— Раскинь руки в стороны, Юрий, и закрой глаза. Самое главное — ничему не удивляйся, ни с кем не пытайся заговорить. Это понятно? Тогда начинаем. Время удачное. Займите свои места, братья. Пора. Юргас, ты смотри по сторонам, Слав — наблюдай за астралом. Обряд всегда привлекает к себе взоры не только наших друзей, но и всякую нечисть.

Санторис находится возле моей головы. Это я определяю по голосу. Он начинает что-то быстро говорить, на непонятном мне языке. Потом его речь звучит плавно, всё чаще и чаще я улавливаю знакомые слова и наконец, свободно стал понимать, что говорит мужчина.

—..только тот, кто познал значение слова Ад, только тот, кто знает, что такое предательство, убийство невинных людей и обман близких своих, поймет, что такое истинный Свет на Земле и будет творить Добро. — сказал Санторис и прикоснулся к моему лбу тремя пальцами.

Глаза мои был закрыты, но я неожиданно понял, что прекрасно вижу, что происходит вокруг. Я с удивлением наблюдал, как небо качнулось раз, другой и закружилась карусель из заходящего Солнца, Луны и звёзд. Меня мягко качало на волнах безвременья, я слышал шум водопада, ветер что-то ласковое шептал мне на ухо, Солнце удивленно смотрело на меня, а Луна же кокетливо улыбалась. Звезды отчаянно перемигивались между собой, по Млечному пути, на огромных санях, с впряженными в неё тройкой белоснежных лошадей, мчался Санторис.

— Нам с тобой по пути, младший! Нужно поспешить, у нас много дел. Не отставай! — прокричал мне маг.

Как же я могу его догнать, интересно? Он же так далеко и быстро мчится! Я же не умею летать!

— А ты попробуй, малыш! Догоняй! — словно прочитав мои мысли, сказал Санторис. Он улыбнулся той улыбкой, от которой на душе у людей становится спокойно и тепло.

Неведомая сила меня приподняла над камнем и, с возрастающей скоростью, подняла на головокружительную высоту. Я сейчас наблюдал, как моё тело находится на земле. С распростертыми в стороны руками, я сейчас был похож на белый крест. В голове у меня пылают ярко-красным, кровавым цветом семь рун. Этот свет расходился в разные стороны, степь казалась ещё красивее и загадочнее, особенно та её часть, где рос ковыль.

— Здравствуй, Странник! Услышал я чей-то голос. Рядом со мною, на расстоянии вытянутой руки я увидел силуэт женщины.

Лишенное какой либо одежды, её тело вызывало чувство восхищения. Гармония во всём. Гибкое стройное тело, стройные ноги, на голове волнистые белоснежные волосы, которые опускались до пояса. Но вот лица разобрать я не сумел.

Меня опять неведомая сила начала поднимать выше, выше и я уже поднялся на такую высоту, что вся планета стала для меня просто огромным шаром. Я видел контуры материков, морей, океанов, рек. Очень хорошо были видны огромные города, утопающие в ночных огнях улицы, дома, здания, сооружения, красиво подсвеченные мосты, замки, дворцы, музей.

Да ведь это же Париж! Город влюбленных ни с каким другим нельзя перепутать. Как я сразу не заметил башню инженера Эйфеля? Я поднял голову вверх и замер: мириады звёзд. Разного цвета и размера, одни более яркие и насыщенные, другие горят постоянным светом и более тусклые. Но их объединяла огромная Вселенная, которая была от меня всего в нескольких метрах.

На звезды, как и на огонь, можно смотреть бесконечно. Но нужно догонять Санториса. Где он, кстати? Увидев колесницу, я вдруг понял, что моим полётом уже никто не управляет. Что нужно сделать, что бы начать передвигаться? Только желание, что же ещё? Я мысленно представил себе, что приближаюсь к Санторису.

Да, получилось! Теперь сани с каждой секундой приближались все ближе и ближе, пока я не прикоснулся рукой к ним. Санторис повернулся ко мне лицом и мне стало страшно! Где тот, кто позвал меня за собой? Санями управлял не человек, а странное существо. Три глаза горели зловещим красным огнём, вместо носа — провал, рот приоткрыт и я вижу его гнилые зубы, точнее — то, что от них осталось. На уродливой голове волосы, напоминающие мне паклю чёрного цвета.

— Ты что, Странник, сбился с Пути? — спрашивает страшилище и начинает смеяться. — Тебе туда!

Он показывает рукой вверх. Я смотрю туда и вижу тройку белых лошадей. С силой отталкиваюсь от саней и делаю рывок к Санторису. Он улыбается мне, покачивая головой.

— Смотри в следующий раз внимательно, Странник! Садись рядом со мной.

Я подтягиваюсь на руках и сажусь рядом со Светлым.

— Кто это был и почему меня всё называют Странником?

— Трёхглазый? Злубень его зовут. Он передвигается по астралу, заманивает души умерших якобы в Рай, на самом деле те, кто ему поверил, оказываются в тонком мире. В Аду, если попроще. А насчёт Странника — это вопрос уже не ко мне. Это к Вселенной. Меня все называют здесь Страж. Ничего, я привык. Вот мы уже и на месте. Это Большой абигорд, Юра. В него попадают души со всего мира, происходит их классификация. Кто умер, но достоин продолжать жить, того отправляют обратно. Или на нашу Землю, или в другие Миры. В Большом абигорде соединятся воедино все Миры. И живые и мертвые. Когда попадешь вовнутрь, мой тебе совет, не ищи лёгкого пути вернуться назад. Ты должен увидеть то, что окончательно убедит тебя в правильности выбранного тобою пути. Абигорд сам решит, пора тебе возвращаться, или оставить твою душу здесь на всегда. Очень жестко, но другого пути у будущего Светлого — нет. Ты должен пройти это испытание. И вернуться назад победителем. Ты меня понял?

— Если не вернусь? Что будет с моим телом там, на Земле?

— Оно будет мертвое, естественно. Но время сместится немного назад и все подумают, что ты умер там, на перекрестке. Более месяца тому назад. Не хмурься, Юра! Что бы узнать все наши тайны, ты должен пройти Обряд. Удачи! Мне пора возвращаться.

Я завис на месте. Астрал. Многое читал о нём книг, но представлял его себе совершенно другим. Я думал, что это некий вымышленный мирок, где могут общаться между собой люди, обмениваться информацией, находясь при этом в полной безопасности дома. А оно вон, как получается. Можно застрять здесь навсегда. Ладно, плакаться в жилетку не кому, да и не стоит это делать — сам выбрал этот путь. Правильно Славик сказал — обратного пути нет. А где, собственно говоря, этот Большой абигорд? Это какое-то здание в астрале, или как? Я сделал полный оборот вокруг себя. Одни звезды. Хотя нет. Справа от меня звезды как-то странно мерцают и находятся за полупрозрачной пленкой. Ну что же, вперёд!

Я медленно приближаюсь к невидимому объекту, прозрачные руки вытянул впереди себя. Ну и размеры у него! По сравнению с ним, Земля, как шарик для пинг-понга против мяча для футбола. Мои руки, наконец-то, упираются во что-то мягкое и, как мне показалось, живое. Я делаю небольшое усилие и оказываюсь внутри огромнейшего шара, облицованного зеркалами. От увиденного, я теряюсь, оглядываюсь по сторонам. Куда дальше?

Одно из зеркал с легким щелчком приоткрывается. Совсем на чуть-чуть, но этого достаточно, что бы понять, что меня приглашают. Кто же этой махиной управляет? Я пытаюсь рассмотреть какого же размера этот абигорд, но всё тщетно. Он кажется мне безразмерным.

Зеркала, зеркала, зеркала. Непонятные сгустки голубоватого цвета кружат внутри гигантского зеркального шара. Одни — выстроились в огромную очередь перед дверью, другие — появляются из дверей и направляются в следующие. Ассоциация полная с пчелиным роем. Постоянное движение. Это и есть души умерших? Ну, что-то такое я для себя и представлял.

Ладно, меня ждут, пора. Я перемещаюсь к приоткрытой двери и заглядываю вовнутрь. Ничего не видно. Тьма без звезд и намека на какой-нибудь свет. Я внутри огромной комнаты, как мне это кажется. Зеркальная дверь плавно закрывается, вспышка света и я… ого, это куда же меня занесло?

Первозданная дикая степь. Поселение темнокожих людей. Дети играют, сидя на земле, прямо в пыли. Чахлые деревца, под их тенью прячутся хижины. Глиняные стены, крыши — связанный между собой камыш. Или нет? Очень похоже. Если есть камыш, значит рядом должна быть и река. Да, река в паре километров от поселения темнокожих людей.

Мужчины, лежа на подстилках, лениво перебрасываются между собой словами, явно обсуждают какие-то новости. Интересно, какой сейчас век? Да и не определишь этого — и в нашем времени полно ещё мест, где не ступала нога цивилизации. Африка, например. Люди давно обживают космос, а под носом ещё находятся, так называемые, «белые пятна».

Да, точно. Мне показывают одно из поселений дикого африканского народа. Мужики колоритные, слов нет. На голове не волосы, а торчащие в разные стороны пружинки. Разрисованное тело напоминает мне произведение художника под воздействием каннабиса. Черточки, кружочки, точки на лице. Для них это несет какой-то смысл, у меня же вызывает лишь улыбку.

А где же женщины? Вот они, эти красавицы. Идут от реки. На головах — огромные глиняные кувшины. Наблюдаю за ними и ловлю себя на мысли, что просто бесстыже пялюсь на их груди. Мда… посмотреть есть на что, но не для этого я здесь.

А вот это очень интересно. В живую вижу настоящее стадо буйволов. Мирно пасется не меньше пятидесяти голов. Небольшой пригорок, чахлая трава, кое-где встречаются заросли метр, чуть больше, высотой. Папа, мама и их чадо отрываются от общего стада и направляются к реке. Теленок жалобно мычит, какие родители откажут ему в просьбе? Отец — впереди, идёт грозно фыркает, чем-то недоволен.

Но что это? На земле распластались львы. Они сейчас сливаются с окружающей местностью, они — само воплощение смерти. У львицы в хищном азарте блестят глаза, лев более сдержаннее и расчетливее. Как он точно сумел рассчитать и учесть направление ветра и то, что рано, или поздно, какая-то семья буйволов окажется оторванной от стада.

Матерый буйвол идет навстречу смерти, он плохо видит. Этим пользуются львы и в стремительном прыжке настигают теленка, валят его на землю. Львица мертвой хваткой вцепилась в шею маленького буйвола и давит, давит, давит. Я нахожусь всего в паре метров, наблюдая эту картину. Мне очень жалко теленка, но и у львов есть выводок, их детям тоже нужно чем-то питаться.

Я встречаюсь своим взглядом со взглядом жертвы. О, Боги, этот взгляд всего меня передергивает, я рывком приближаюсь к самому старому буйволу, предводителю стада. Я кружусь вокруг него, машу руками, но всё бесполезно. Кто я сейчас такой? Я всего лишь призрак, сгусток энергии. Но что-то старый буйвол все-таки почувствовал. Он крутит головой в поисках раздражаюшего фактора и на миг он застывает неподвижно, услышав шум схватки у реки. Я смотрю на самца и самку буйволов, который топчутся рядом со львами, не решаясь заступиться за своего ребенка. Но как же так? Как вы можете?

Земля дрожит, к небу взметнулись клубы пыли — всё стало буйволов начинает свой смертоносный разгон с пригорка. Головы низко опущены, в глазах ярость и желание разделаться с их извечными врагами — львами.

Львы так увлечены своими делами, что не замечают всего этого. Когда самец поднимает голову, становится поздно. Предводитель стада своим рогом бьет льва в бок, лев, перевернувшись несколько раз в воздухе, падает на землю и пытается спастись бегством. А как же его подруга? Она до сих пор не отпускает жертву, всё так же плотно сжимает пасть на горле теленка. Нет, и ей достается. Теперь в дело вступает мамаша буйволенка. Она в порыве слепой ярости бьет концом рога по голове львицы. Раз, другой, третий.

Ополоумевшая от боли львица разжимает челюсти и пытается спастись. Но ей меньше повезло, чем льву. Ее просто напросто затаптывает в землю стадо буйволов. Представление заканчивается. Теленок поднимается на ноги, его шатает из стороны в сторону. Но он живой и это главное.

Я опять внутри абигорда. Все та же суета. Дверь очередной комнаты уже приоткрыта. Меня ждут. Что на этот раз мне покажут?

Я кружусь над бескрайней водяной гладью. Одинокая рыбацкая лодка. Точнее — баркас. Отец с сыном, которому лет пятнадцать, занимаются рыбной ловлей. Вокруг лодки резвятся серые дельфины. Не пойму, это Чёрные Гринды? Да, очень похоже, что дельфины принадлежат к этому виду. Тогда я сейчас возле Фарерских островов, что в Северной Атлантике. Этот очень любопытные и добродушные существа, серые дельфины.

На расстоянии вытянутой руки, к баркасу подплывает маленький дельфин. Мальчик протягивает руку и гладит спину дельфину. Тот замирает, боится пошевелиться. Хвостом дельфин делает очень быстрое движение и мальчика с ног до головы обдает брызгами воды. Он смеется, дельфин передразнивает человека. Хорошая парочка.

Отец одергивает парня, показывая на наручные часы. Пора домой. Когда снасти собраны, отец нажимает на кнопку стартера и именно в этот момент, дельфинёнок находится прямо у винта баркаса. Винт делает несколько оборотов, двигатель глохнет, но дело сделано. На спине у любопытного дельфина появляется глубокая рана в форме буквы «г».

Смена кадра.

Всю ту же семью, отца и сына, застигает, вдалеке от берега, шторм. Баркас очень старый, от очередного удара волны, он получает повреждение, после которого им невозможно управлять. Отец с сыном борются за свою жизнь, как могут.

В свете молнии я вижу перекошенное от перенапряжения лицо взрослого мужчины, он бледнеет, держится рукой за грудь в районе сердца. Очень жалко, но отец умирает. Я весь в напряжении, жду, как же себя поведет подросток. Но что может сделать он один против стихии?

Очередная гигантская волна легко переворачивает баркас, мальчик оказывается в воде. В свете молнии он видит далекий, родной берег. Мальчик отчаянно работает руками, он упрямо, хоть и медленно, но двигается в нужном направлении. Проходит какое-то время и силы покидают подростка. Он уже мысленно попрощался со своими родными, но неожиданно рядом с ним появляется дельфин.

Мальчик из последних сил хватается за плавник и дельфин плывет к берегу. Сегодня не до игр, нужно спасти человека, его друга. Вот и берег, мальчик гладит спину дельфина, очередной росчерк молнии. На спине дельфина шрам от раны в форме буквы «г». Человек делает несколько метров по берегу и падает в изнеможении. Он спасен.

Смена кадра.

Я понимаю, что прошло достаточно времени, после просмотра увиденного. Бухта острова, на берегу очень много людей. Традиции есть традиции и сегодня праздник, сегодня парни станут настоящими мужчинами. Как? Это для меня загадка, я жду, что же мне ещё покажут. В бухте становится все больше и больше дельфинов. Им то же любопытно — почему так много людей на берегу. Звучит отрывистая команда, выход из бухты перегораживают сетями, дельфинов отсекают от большой воды. Молодые парни бросаются в воду с ножами в руках, гарпунами и начинается то, от чего мне становится тошно. Люди вгоняют в спину дельфинов ножи, их лица счастливы. Вода в бухте окрашивается в цвет крови.

Уже подросший парень, которому сейчас примерно восемнадцать лет, сидит на спине дельфина и смотрит на свою девушку. Девушка кивает головой и парень со всей силы всаживает нож глубоко в тело дельфина. Он подтаскивает уже мертвую тушу к берегу, с гордостью осматривает свою добычу и от его лица отливает кровь — на спине у дельфина рубец от раны в форме буквы «г». Молодой мужчина отбрасывает в сторону окровавленный нож, падает на колени перед убитым им другом. По лицу парня текут слёзы.

Я ошеломлен, я подавлен. Этой традиции уже больше двух сот лет. Если раньше убивали дельфинов из-за того, что бы сделать запасы на зиму, то ради чего, в двадцать первом веке, это делать?

Абигорд открывает передо мною очередную дверь. Господи, что на этот раз мне покажут? Какие люди кровожадные суки? Это всем известно. Нет страшнее зверя, чем человек.

Двери за мной закрыты, я оглядываясь по сторонам. Вокруг горы, заснеженные вершины. Сразу и не скажешь, куда меня занесло на этот раз. Я поднимаюсь ещё выше и выше. Вижу два города, между которыми километров сорок-пятьдесят. Города соединяет ровная, как стрела, дорога. Движение очень оживленное, много машин, автобусов. По одежде людей, я понимаю, что это или Пакистан, или Афганистан. С оживленной автомагистрали съезжают два ярко-желтых автобуса. Я подлетаю поближе. Так и есть, внутри автобусов дети. В первом едут мальчики, лет по пятнадцать-шестнадцать. Их человек двадцать. Во втором автобусе — девочки, примерно такого же возраста, их человек тридцать В автобусах очень много цветов, подростки едят конфеты, у девочек — разноцветные шары. Откуда же они такие нарядные едут? В руках у взрослого человека, у мужчины, какая-то бумага. У меня получается увидеть, что на ней нарисовано. Ну конечно же — это программа передвижного цирка. Понятно. Куда едут автобусы?

Проселочная дорога, извиваясь, постепенно забирает в горы. Дорога имеет ответвление в левую сторону. А эта куда ведёт эта дорога? Не знаю почему, но я увидел то, что и ожидал. Какой-то очень важный человек садится во внедорожник. Его окликает молодой парень, называя полного мужчину Ахмед- шаха-Мансурд. О, известная личность. Один из «панджшерских львов». Полевой командир, или я что-то путаю?

Пять машин одновременно трогаются с места. Да, здания не хилые здесь построены. И бассейны и гигантский сад. Кортеж, минуя небольшую возвышенность, выезжает на ту же дорогу, по которой едут автобусы. Но встречу друг другу теперь едут пять бронированных автомобилей и два автобуса с детьми.

Я сопоставил скорость движения кортежа и автобусов. Встретиться они должны в лощине. Что там, интересно? Я кружил над предполагаемым местом встречи транспорта. Ничего примечательного. Стоп, а это что за движение в траве? Вот оно как получается! Да здесь проходит самая настоящая военная операция. До меня отчетливо доносятся слова с явными «рэкающими» звуками. Американцы. Решили устранить полевого командира? Бог в помощь, но……дети! Как же дети?

Метров через пятьсот, автобусы будут в точке пересечения двух маршрутов. Нет, автобусы явно проскочат первыми. Вот же с……! Головной автомобиль прибавляет скорость, за ним — всё автомобили. Но нет же, нет! Только не это! Старший диверсионной группы, молодой ещё парень, в растерянности. Его мозг отчаянно просчитывает ситуацию. Думай, парень, думай!

Автобусы принимают чуть левее, водители сбросили скорость. Автомобили, такие роскошные, как ни говори, нужно пропустить. Я смотрю парню в глаза. В них боль, отчаяние. В руках у военного пульт дистанционного подрыва минами. Парень закрывает глаза и нажимает на мигающую кнопку красного цвета.

Если бы у меня были глаза, я бы их закрыл. Радостные лица детей, хищный оскал боевика и взрыв. Один, второй, десятый. Разноцветные шары в воздухе, слёзы на глазах военных. Будь проклята такая жизнь!

Потом были ещё три комнаты. Как я держал себя в руках? Даже не знаю. Я вспоминал лица своих, я надеялся на это, новых друзей и держался.

Я увидел, как чёрные археологи, отец и сын, нашли в Мексике клад. Небольшой глиняный горшочек, в котором весело поблескивали золотые монеты. Я даже обрадовался, что хоть одна история закончится хорошо. Но! Удар киркой в висок сына……отец! Ты! Убил! Сына! Ради этого металла?

Я наблюдал, как мамаша, которой не хватало денег на выпивку, утопила в ванне свою месячную малышку с глазами ярко-фиолетового цвета. Огромные деньги тратила на ребенка? А как ты хотела?

Я видел собственными глазами, как дочь задушила собственную мать шарфом, который мать подарила дочери на день Рождения. Всё из-за того, что мать не упомянула дочь в своём завещании. Дочь проститутка, кому же это понравится? Да и мать, честно говоря, то же была не подарок, но всё же!

Я, как выжатый лимон, находился внутри Большого абигорда в ожидании очередного испытания моего духа. Дверь очень долго не открывалась, но потом я услышал знакомый щелчок. Молча, без эмоций, я сделал шаг в комнату. Я увидел звезды, которые начали раскручиваться то в одну сторону, то в другую. Я не закрыл глаза и сделал ещё один шаг вперёд, ничего уже не боясь. Меня подхватили огромные сильные руки и выбросили прочь из Абигорда.

 

Глава 7

— Дамы и господа! Наш самолёт совершил посадку в аэропорту Париж Шарль-де Голль. Просьба оставаться…

Это уже не интересно. Главное, что я выспался. В Москве полиция и так смотрела на меня с подозрением. Молодой парень, тёмные круги под глазами, сами же глаза блестят. Хорошо, что в аэропорту прошло всё гладко при посадке. Девушка долго смотрела на меня, когда я проходил проверку документов, но не выдержала и она:

— Вы себя хорошо чувствуете?

Пришлось доказывать, что да, все очень здорово, просто дела-дела. Сами знаете, волка ноги кормят, а у меня такой огромный бизнес. Нет-нет, проблем во время рейса не будет, не переживайте. Ну конечно, если что, обязательно вызову стюардессу.

Вот же приставучая какая, хотя… это её работа.

Аэропорт, как аэропорт. Немного футуристически выглядят галереи переходов, по которым пассажиры перемещаются между этажами. Как муравьи, честное слово. По надземному переходу мы, прибывшие пассажиры, организованно двигаемся в сторону здания. Впереди меня — папаша с сыном. Мальчик отчаянно крутит головой рассматривая самолеты, которые устав от продолжительного полета, стоят в тихой гавани аэропорта.

А вот и нужный мне указатель. Париж и стрелочка. Ручной клади у меня нет, я, минуя зал выдачи багажа, выхожу на улицу. Никогда в жизни ещё не видел такого исполосованного самолетами неба, как в Париже. Сплошные белые росчерки, сделанные неуверенной рукой начинающего художника.

— Месье желает проехать в Париж? Я довезу месье за небольшие деньги. — слышу я голос. Рядом со мною — парень, лет тридцати, тёмные волнистые волосы, зелёные глаза на выкате, небольшого роста. Одежда — самая, что ни на есть, демократичная. Серый жеванный костюм, голубая рубашка, на ногах — летние шлёпанцы. Вот вам и весь Париж.

— Спасибо, я доеду на автобусе. — отвечаю парню и застываю, прислушиваясь к себе. Я знаю французский язык? Когда успел выучить? Я то и английский знаю на уверенную тройку. Сплю я, что ли?

— Я отвезу Вас в центр города всего за двадцать евро. — парень делает паузу и тихо добавляет. — Страннику нужен отдых после длительного перелёта. До встречи у Вас ещё три часа, я Вам покажу город. Идите за мной.

Это становится уже очень интересно. Интуиция моя молчит, с руками тоже порядок. Человеку можно доверять.

Мы в подземном гараже, который меня впечатляет своими размерами. Впрочем, чему удивляться? Через этот аэропорт в год проходит более шестидесяти миллионов человек. Второй в Европе. Парень уверенно ведёт меня к белоснежному автомобилю. На переднем сидении, куда мне предложили присесть, путеводитель по Парижу. На обложке профиль молодой девушки, на её голове — Эйфелева башня, но только почему-то у неё наклон, как у башни в Пизе. Забавно.

— Поль. — представился парень и переходит на чистейший русский. — Мои предки из Ленинграда, с детства прививали любовь к России. Это Вам.

Да-да, именно из Ленинграда. Он дотягивается до заднего сидения и протягивает мне конверт из плотной бумаги. Внутри — рекламный буклет магазина «Четыре сезона». В правом верхнем углу — указано время, второй уровень. И потом я читаю: «Ты меня легко узнаешь, Джеймс». Понятно. Снегиня, никто другой бы такое не изобразил. До указанного времени ещё очень далеко. Можно расслабиться и послушать, что рассказывает о городе Поль.

Я рассматриваю достопримечательности города, автоматически соглашаюсь, киваю головой, вставляю какие-то свои слова, и постоянно ловлю себя на мысли, что именно по этому маршруту я когда-то уже ехал и именно с Полем. Дежавю?

Сейчас я должен увидеть «достопримечательность» Парижа. На следующем светофоре, по пешеходному переходу должна пройти дама в вечернем платье и в кроссовках. Обычное для этого города дело. Если человеку удобно именно в кроссовках, то можно снять неудобные туфли на высоком каблуке и спокойно идти по городу, улыбаясь прохожим. Се ля ви, как говорится.

Да, так и есть. Идет, улыбаясь, девушка. Темно-синее платье, шикарный вырез спереди, в руках полиэтиленовый пакет. Темноволосая красавица смотрит безразличным взглядом на нашу приближающуюся машину. Поль ей сигналит, поднимает вверх большой палец. Девушка нас одарила свой улыбкой. Ладно, паниковать ещё рано. Померещилось, привиделось, простое совпадение.

Так, а вот и известная всему миру башня. Меня опять «накрывает» чувство узнаваемости происходящего. Сейчас мы увидим картину брошенной и разграбленной машины. Так и есть, два темнокожих парня вырывают из панели магнитолу со всеми потрохами в виде проводов. Они бегут вдоль тротуара, оглядываются. Слышна полицейская сирена. Да, всё это я уже видел.

— Поль, на ближайшем светофоре нам нужно на красный свет проскочить и повернуть направо. Сделаем?

Поль удивленно вскидывает брови, внимательно смотрит на меня.

— Что-то серьезное, Юра? Ошибки не может быть? Что ты знаешь, чего я не знаю?

— Долго объяснять. Если я не ошибаюсь, то нас «ведут» от самого аэропорта два темных Ситроена. Не заметил?

— Да-да, есть такое, но я не придал этому значения. Хорошо, сделаем так……

Мы на желтый свет подкатили к светофору, Поль делает перегазовку.

— Поль, за тем красным пикапом будет разрыв, ты успеешь. — сам не знаю почему, говорю я водителю. Опять удивленное лицо, губы плотно сжатые, в глазах у парня вижу огонек азарта.

— Держись! — кричит Поль и наша машина, взвизгнув покрышками, уходит вправо. Меня вжимает в сиденье, «Пежо» стремительно несётся вперёд. Поворот в какую-то арку между домов, съезд в подземный гараж. Поль двигатель не глушит, по мобильному телефону кому-то звонит.

— Мне говорила Мари, что ты необычный человек. Но как это всё ты объяснишь? Мне только что подтвердили твои слова. За нами следили.

— Предчувствие. — бросаю я, наблюдая, как в гараж спускается темно-фиолетовый красавец «Мерседес». Е-класс, на автомате замечаю я. Машина паркуется недалеко от нас, из неё выходит мужчина лет сорока. Невысокого роста, с залысинами, глаза бесцветные и ничего не выражающие.

— Пошли, Юра. — Поль выходит из машины. Направляемся к «Мерседесу». Мужчина сдержанно кивает нам, открывает дверь белоснежного «Пежо» и спустя секунду, трогается с места. В Мерседесе еле слышен звук работающего двигателя. Перед тем, как сесть на сидение, я поднимаю полиэтиленовый пакет, протягиваю Полю.

— Нет-нет, это тебе. — улыбается парень. — Умеешь пользоваться? Мало ли что…

Я разворачиваю тяжелый свёрток. Да ну? Мда… как все серьёзно то. «Вальтер», собственной персоной. В голове сразу вопрос — а смогу я в живого человека? Удивляюсь своему же вопросу. Да, смогу. Со Злом бороться нужно его же методами. Завет насчёт того, что на удар нужно подставить другую щеку, не для нашего времени. Руки привычным делом отщелкивают обойму, вставляют на место. Порядок.

Поль одобрительно хмыкнул. Машина трогается плавно с места. Плохо, когда города не знаешь. Куда-то едем, но вот куда — вопрос. Смотрю на здания города, любуюсь на сочетание не сочетаемого. Многовековые здания мирно уживаются с ультрасовременными.

Похоже, что скоро будем на месте. Впереди затор, полицейские в ручном режиме разруливают ситуацию, вместо светофоров и дорожных знаков. Авария? Да, но очень много чёрного дыма, пол неба заволокло клубами тёмного цвета. Мы дружно делаем выдох: догорает белоснежный «Пежо» и чёрный «Ситроен». Второй «Ситроен» стоит в стороне, в лобовом стекле пулевые отверстия. Голова водителя опущена на руль, сидящий рядом с водителем мужчина смотрит в небо широко открытыми глазами. Сверху переносицы — расцвёл третий глаз в форме не раскрывшегося бутона алой розы. Мерзкое зрелище, но у меня внутри всё спокойно. Или ты, или тебя. Третьего нет и не будет.

Опять подземная парковка. Прибыли. До встречи — десять минут. Нормально проехались.

— Поль, тот мужчина живой?

— Николя? Да, он профи. Против него те, в двух машинах — дети. Иди, я подожду здесь. Оружие в машине оставь. В магазине с этим строго.

Лифт на верх и я уже иду по первому этажу магазина, точнее, центра в сторону эскалатора. Мне на второй этаж. Магазины, витрины, обстановка очень богатая. На входе в каждый магазин охранники в форме……швейцары так одеваются. Темно-синие ливреи с красным кантом воротника, пол пиджака и рукавов. Белоснежные рубашки, белоснежные улыбки.

Покупатели на выходе из магазина отдают приобретенные товары охранникам, те кладут кладут в полиэтиленовые пакеты и склеивают пакеты на специальной машине. Хм… везде процветает воровство. Защита от этого своеобразная. Зато в следующем магазине будут знать, что в пакете товар из другого отдела, магазина.

Но мне нужно присесть за столик в кафе. На фото в буклете обведено название кафе. Где же оно? Такого добра здесь сотня. Как и ресторанов. Ругаю себя за излишнее любопытство. Засмотрелся на колоритных швейцаров-охранников и прошёл мимо нужного мне заведения. Сделал заказ и замечаю, что чашка точно такого же кофе, но у нас в столице, стоит в три раза дороже. Учитывая наценки самого торгового центра, его расположение в центре города, получается… ничего хорошего, короче говоря.

— Извините, можно к вам присесть?

Удивленно смотрю на блондинку. Да, ошибки быть не может — девушка смотрит мне в глаза и улыбается. Довольно высокая, стройная. Летний сарафан яркой расцветки. Глаза — голубые-голубые, огромные. В таких глазах можно утонуть. Причём сделать это можно и добровольно. Ловлю себя на мысли, что она, эта девушка, в жизни выглядит ещё лучше, чем при нашей встрече на… нет, никакого космического корабля не было. Был Большой абигорд.

— Присаживайтесь, конечно! — произношу ту же фразу, что и двумя месяцами раньше. — Ты совсем не изменилась. Эээ… Мари, или всё же Снегиня?

— Снегиня — для избранных и друзей, Мари — моё настоящее имя. Как добрались?

Я объясняю, что было преследование, что поменяли машину. Лицо девушки, как открытая книга. Эмоции меняют друг-друга просто с невероятной скоростью. Нужно приступать к делу, ради которого я здесь. Демонстративно смотрю на часы.

— А ты изменился, Странник. К тебе можно обращаться так, или…?

— Лучше — Юра.

— Да. Так вот, Юра. У тебя была способность приостанавливать время. После Обряда, эта способность должна набрать свою силу, ты должен всём этим процессом научиться управлять не задумываясь. У меня своеобразный Дар предвидеть некоторые события, которые могут заканчиваться для людей катастрофически. Или произойдет крушение авиалайнера, или где-то случится теракт, разрушение дома, оползень в горах, под которым погибнут многие люди. Понятно, да? Позавчера, я увидела, что произойдет взрыв именно в этом торговом центре. Где? Не знаю, я постоянно вижу лицо женины-смертницы. Молодая, восточный тип лица, одета в платье ярко-красного цвета, на шее — колье с разноцветными камнями. Самый большой — камень ярко-зеленого цвета. Это все. Да, и примерно знаю время произошедшего. У меня перед глазами вон то табло. До взрыва ровно пятнадцать минут. Почему это кафе? Хорошо просматриваются эскалаторы. Наша задача — обнаружить женщину смертницу, ну и… по обстоятельствам. Знаю, что у тебя много вопросов по моему дару и дальнейшей нашей работе, но всё потом. Ты наблюдаешь за магазинами, я за эскалаторами. Ты пьешь кофе, я делаю заказ. Ничего не должно нас выдать. Улыбаемся, шутим.

— Почему ты так уверенна, что у меня получится остановит время в нужный момент? Разве это шутки — жизнь людей?

Девушка не обращает внимание на мои слова, она сейчас сосредоточенно смотрит на людей, пристально рассматривает каждого, кто поднимается по эскалатору. От нашего столика, метрах в тридцати, магазин косметики. Женщина в ярко-красном платье ждет своей очереди, которая стоит перед охранником. Тот запаивает пакет за пакетом. Чего я не видел, так это мальчика, которого женщина ведет за руку. Ему лет пять-шесть, весь розовенький, полненький. На шее у девушки…

— Снегиня, женщина с ребенком. Резко не оборачивайся.

Кого я учу? Женские безделушки у неё в сумочке, через секунды Снегиня смотрит в зеркальце, еле заметно кивает головой. Женщина идёт в нашу сторону, что-то рассказывает мальчику, но глаза мёртвого человека. В них нет искры заинтересованности в жизни. Неужели её инфицировали призраки и теперь активировали программу уничтожения себя и окружающих людей? Возможно.

Молодая женщина проходит в метре от нашего столика, я слышу запах её духов.

— Юра, расплатись, нам пора.

Мы идем к эскалатору, Снегиня держит меня под руку. Мама с ребенком идут в сторону детской комнаты. Снегиня внимательно смотрит по сторонам.

— Её ведут и наблюдают за обстановкой. Двое мужчин. Один с бородкой, у второго рыбьи глаза. Повернись, но осторожно.

Да, так и есть. Внимание двух мужчин приковано сейчас к стеклянной двери детской комнаты, в которой родители оставляют детей на время шоппинга. Женщина в ярко-красном платье выходит в коридор и трет виски, словно что-то вспоминая. Мужчина с бородкой делает в её сторону пас рукой, женщина поднимает голову и смотрит ему в глаза.

Туалетная комната, туда она и направляется. Мы присели на мягкое сидение под деревом, неизвестного мне вида, которое растёт в чудовищно огромном глиняном горшке. Живой уголок, красота и уже почти свершившийся террористический акт, погибшие люди, не дай Бог — дети! Я в этом уверен, что так и будет. Мои действия?

Пока не знаю. Смотреть, наблюдать. Мы сидим напротив входа в торговый комплекс, на входе неизменная арка металлоискателя, дежурят трое полицейских.

Женщина выходит из туалетной комнаты напряженная, как струна. В руках всё тот же пакет с покупкой. Её глаза! В них тот же огонёк, как и в глазах милой Милы из кафе «Бриз». О, Боги! Помогите разобраться, что в ней изменилось? Я лихорадочно осматриваю женщину глазами с ног до головы. Все так, но что-то меня тревожит.

Стоп! Пакет! Пакет совершенно другой! Тот, из магазина, был с изображением черешни и на нем была надпись на английском «Фруктовый рай», сейчас у женщины пакет с рассыпанными яблоками. И он значительно тяжелее, объёмный.

Я, как в замедленном времени, вскакиваю со скамейки, бегу в сторону женщины. Остаётся несколько метров, я протягиваю к пакету со Злом руку, мне делает подсечку тип с рыбьими глазами и я падаю, но успеваю заметить, как женщина в ярко-красном платье заходит в двери детской комнаты. Через несколько секунд раздается взрыв.

 

Глава 8

— Дамы и господа! Наш самолёт совершил посадку в аэропорту Париж Шарль-де Голль. Просьба оставаться…

Это уже было. Дальше.

Мальчик отчаянно крутит головой рассматривая самолеты, которые устав от продолжительного полета, стоят в тихой гавани аэропорта.

Привет, малыш. Тебе понравится Париж. Обещаю.

Никогда в жизни ещё не видел такого исполосованного самолетами неба, как в Париже. Сплошные белые росчерки, сделанные неуверенной рукой начинающего художника.

Да, это так. Небо над городом влюблённых — просто удивительное.

Сейчас я должен увидеть «достопримечательность» Парижа. На следующем светофоре, по пешеходному переходу должна пройти дама в вечернем платье и в кроссовках.

Замечательная девушка и улыбка у неё открытая и красивая. Но нам — дальше. Нам — до Эйфелевой башни. А там……Так и есть, два темнокожих парня вырывают из панели магнитолу со всеми потрохами в виде проводов. Они бегут вдоль тротуара, оглядываются. Слышна полицейская сирена.

Да, всё это я уже видел. Для меня это не ново. Сколько раз я это смотрю? Раз десять? Двадцать?

…… догорает белоснежный «Пежо» и чёрный «Ситроен». Второй «Ситроен» стоит в стороне, в лобовом стекле пулевые отверстия. Голова водителя опущена на руль, сидящий рядом с водителем мужчина смотрит в небо широко открытыми глазами. Сверху переносицы — расцвёл третий глаз в форме не раскрывшегося бутона алой розы.

Ребята-ребята! Вам хорошо заплатили те, которым ваша судьба безразлична. И что теперь? Кто из них утешит жен, вдов, детей? Зло, оно и есть Зло, для него чем хуже для людей, тем лучше для Гуора.

Я знаю, что Николя, который отвел от нас беду — живой и невредимый. Когда вся эта круговерть закончится, обязательно найду этого мужчину и проставлюсь. От и до. По русски, со всей добротой и щедростью нашего менталитета. Ты себе не представляешь, Николя, какой у русских замечательный характер. Мы с себя последнее снимем, но отблагодарим.

Лифт на верх и я уже иду по первому этажу магазина, точнее — центра, в сторону эскалатора. Так, охранники в форме швейцаров — побоку.

Я в нужном мне кафе, но теперь сажусь за стол, лицом к эскалаторам. Одна прелесть во всех этих повторах — кофе. Всегда свежий и замечательный. А вот и моя блондинка. Увидела меня и улыбается, машет рукой. Я смотрю на часы — ещё времени для принятия решения — очень много.

Попробую в который раз объяснить Мари-Снегине, что я не успеваю активировать свой дар и из-за этого погибают более пятидесяти детей и восемь взрослых людей. Только как её в этом убедить? Всякий раз натыкаюсь на стену непонимания. Сегодня мы будем действовать по моему сценарию. Он у меня после тяжелых родов, но родился. Слабенький и беспомощный, но он существует.

— Да. Так вот, Юра. У тебя была способность приостанавливать время. После Обряда, эта способность должна набрать свою силу……

— Слушай меня внимательно, Снегиня. Я всё о тебе знаю и о твоём Даре. Та женщина, которую ты увидела, сейчас находится в магазине косметики. Смотри внимательно за выходом из этого магазина. Женщина будет с мальчиком лет пяти-шести. Она его отведет в комнату, где он будет играть с другими детьми. Эта женщина инфицирована адептами Князя Тьмы. Они ею управляют и контролируют. Чего ты так побледнела? Просто поверь мне на слово. Куда ты встаешь?

— Ты устал после дороги, Юра. Тебе нужен отдых и врач. Извини, ты сегодня не способен на выполнение задания. Я ухожу.

— А как же дети, Снегиня? Зачем тогда всё это? Почему ты мне не веришь? Ведь мой Дар…

— Твой Дар — всего лишь замедлять течение времени. Но по своему желанию возвращаться в любое время из прошлого, это уже бред… сумасшедшего.

— Вот как? — я откинулся назад на стуле, в зубах зубочистка. — Хорошо, я тебе сейчас расскажу во всех подробностях, как произойдет взрыв. Как у детей будут оторваны руки, ноги, как у многих из них глаза просто-напросто повытекают, а барабанные перепонки полопаются от ударной волны. Пятьдесят детей, Снегиня, пятьдесят! Мы сейчас спустимся вниз и будем за всём этим наблюдать, как зрители в великолепном кинотеатре под названием жизнь. Ты это увидишь, ты мне поверишь тогда. Может быть, поверишь. Хотя… не уверен. Пойдем, Снегиня.

Впереди нас на эскалаторе спускаются на первый этаж женщина, в ярко-красном платье, и полненький мальчик. За женщиной — шлейф из отчаяния, понимания ужаса происходящего и беспомощности. Этой женщиной управляет Её Величество Смерть. Она дергает за нити судьбы, управляет каждым шагом человека, каждым жестом. За женщиной тянется шлейф запаха тлена, гнили, разложения человеческих тел. Я в нём задыхаюсь.

— Почему бы нам с тобой не обратиться к полицейским, Юра? Ведь их святая обязанность — отреагировать на сигнал о возможном теракте.

— Мы это уже делали. Видишь двоих мужчин которые стоят между нами и входом в детскую комнату? Да-да, один с бородкой, у второго глаза, как у рыбы, выброшенной на берег. Ты в прошлый раз подошла к полицейским и те уже начали двигаться в сторону женщины в красном платье, но мужчина с бородкой показал им удостоверение, не знаю какое. И тебя арестовали. Хочешь ещё раз попробовать?

— Ну хорошо, я тогда позвоню в жандармерию и сообщу о бомбе, заложенной в этом комплексе.

— Уже звонили. Они физически ничего не успеют сделать. Смотри, женщина трет виски, теперь посмотри на мужчину с бородкой. Видишь? Сигнал подан и женщина идет за взрывчаткой, которую ей передадут в туалетной комнате. Твой действия, о, мудрейшая?

— Тогда я пошла за этой женщиной и помешаю ей выйти из туалета с бомбой.

— Хорошо, иди. Только дай мне то маленькое зеркальце, которое у тебя сейчас находится в сумочке. Не спрашивай зачем. Я объясню, но в следующий раз.

Я безразлично махнул рукой. Пусть идет и погибнет там, в туалете от выстрела в упор третьего сообщника. Снегиню убьет из пистолета одна из служащих торгового центра «Четыре сезона». Я миновал местных полицейских, то есть жандармов, и вышел на улицу. Опускаясь по ступеням, услышал взрыв.

* * *

Маятник времени раскачивается. Влево — вправо. Вдох — выдох. Петля времени всё сильнее и сильнее затягивается вокруг моей шеи. Не зря же её назвали петлей. Петля на шеи человека — вещь не очень-то и приятную штука. По себе сужу. Сколько же по городу детей! Светловолосые — темноволосые. Светлокожие — смуглые и даже — чересчур смуглые.

Одни счастливы, другие чем то озабочены. Мальчишки — девчонки. Сравнивать можно до бесконечности. Но всех этих маленьких человечков объединяет одно слово — дети. Сегодня петля времени особенно сильно врезалась мне в шею, она не дает мне спокойно дышать и существовать на этом свете.

Сегодня я должен сделать что-то такое, что бы раз и навсегда сбросить эту чёртову удавку. И я знал, что я сделаю. Всё очень просто. Я сегодня умру, что бы всё эти мальчишки и девчонки продолжали жить и радовать своих родителей, бабушек, дедушек и весь Мир. Я должен умереть, но надеюсь, что когда-нибудь воскресну, возможно, в другом мире. Я прошел достаточно кругов самого настоящего Ада. Ад — совершенно не тот, о котором рассуждают люди. Ад — вокруг нас, внутри каждого из нас. Иначе, как всё назвать то, что творит человек? И ещё одно я понял — нельзя творить Добро, не сотворив Зла. И попробуй кто со мной поспорить, я бы выиграл этот спор на раз.

Машина спускается в подземный гараж, Поль мне говорит осточертевшую до коликов в печени, фразу:

— Иди, я подожду здесь. Оружие в машине оставь. В магазине с этим строго.

Ну нет, дорогой ты мой человек. Сегодня я буду смотреть на мир, через прицел пистолета и постараюсь, наконец-то, задействовать свои способности на полную катушку. Я сегодня воплощение самой Смерти, во всём её мерзком проявлений.

Я смотрю на Поля и накручиваю глушитель на «Вальтер». Он сегодня мой друг и самый лепый кореш. Он меня не подведет в тот момент, когда я избавлю мир от нескольких негодяев. Надеюсь на то, что хотя бы один из спасенных мною детишек, возложит мне на могилку скромненький букетик цветов, а взрослый — опрокинет рюмаху-другую, вспомнив меня хорошим словом. Мечты-мечты. Кстати о рюмахе. Я достал из внутреннего кармана пиджака фляжку с коньяком и сделал затяжной глоток. Всё, теперь можно спасать мир от негодяев. План в голове уже давно созрел, пора его приводить в исполнение. Ибо… устал от одной повторяющейся картины, хм… до смерти.

— Нет нет, Поль, сегодня пистолет со мной. Не переживай, я знаю, как его пронесу. Меня можешь не ждать, Поль. Езжай по своим делам.

Растерянный взгляд, вверх взметнувшиеся брови. Дверь в машину мягко закрывается, первый шаг для того, что бы порвать петлю, сделан. Ощущаю приятную тяжесть пистолета в кармане. Лифт идет на верх, но мне теперь нужно повернуть не налево, в коридор, ведущий в комплекс, а направо и подойти к практически незаметной двери.

Через шесть секунд оттуда выйдет служащий комплекса. Три, два, один, зерро. Бью молча и без остервенения в челюсть молодого парня в форме официанта. Извини, брат. Поболит скула, затылок, голова и шея, да перестанут. Почему и шея и всё остальное? Ну ты и чудак! Из пистолета можно не только стрелять, им можно ещё и бить. Куда? А в основание головы, то есть, твоего черепа. Ну ты и кабан, братишка. Тебе нужно сесть на диету и причём — срочно. Я же тебя еле волоку по полу.

А теперь, братик, меняемся одеждой. А что, обмен равнозначный. У тебя костюм не очень, ты уж извини, да и мой — так себе. Но тебе пригодится. Не голым же тебе бегать позже по комплексу и кричать «караул». Тебе не нравится то, что мой костюм мятый — перемятый? Тебе не угодишь. Может быть твой наряд, не служебный, и лучше, но сравнить не могу, не знаю, где твой шкафчик. Тогда выбросишь его и все дела. Вот ты молчишь, и правильно делаешь. Не мешаешь, не задаешь глупых вопросов. Хорошее у тебя воспитание. Но вот почему ты в официанты подался? Молчишь? Ну-ну, молчи. И вообще, опаздывать на работу — не хорошо. Видишь, как всё это плохо для тебя обернулось? Наблюдал я за тобой, наблюдал — ты неисправим. Ладно, мне пора.

Дверь мягко закрылась, мне опять налево, подальше от службы безопасности и рамки металлоискателя. Я знаю служебный ход. Так, карточка-пропуск отработала на пять и я уже внутри помещения. Оглядываюсь. Ага, вон как раз идет и Снягиня. Присела за столик, отчаянно крутит своей прелестной головкой.

— Привет, Снегиня! Тихо, тихо. Не надо так удивляться. Сама поймешь, когда прочитаешь вот эту бумажку. Я там всё подробно и без утайки. Ты мне не одолжишь зеркальце, которое носишь с собой в сумочке? Потеряла? Не поверю! Ты что, разучилась говорить?

— Странник, ты как……ты почему в такой одежде?

— Всё поймешь, когда прочитаешь моё сочинение на вольную тему. Тема простая — как делать Добро. А вот это зеркальце тебе докажет то, что я абсолютно вменяемый человек. Теперь сиди и никуда не дергайся. Рад был тебя лицезреть, мне пора совершать подвиги.

Ну что, теперь вперёд. Все мосты сожжены, остается совсем немного. Дождаться удобного случая и разорвать петлю времени. Навсегда. Управлять временем, это совершенно ничего не значит. Нужна цель, а сегодня она у меня есть.

Женщина в красном платье держит малыша за руку, ничего ещё не подозревает. Ну что же, так может быть и лучше. А вот и те двое, которые, как они думают, вершители судьбы. Плохо, что моего перстня с собой нет. Я бы вам устроил бы здесь ночь… миль пардон, день больших ножей.

Всё идёт по плану мужичков, которые себя считают Богами. Эх, глупенькие! Сегодня я наместник Бога и Правосудия. Женщина заводит мальчика в детскую комнату, трёт виски, идёт за взрывчаткой. Ещё минутка, ещё чуть-чуть. А вот теперь мой выход.

Я для мужчин никто. Я для них тень, которая всё ближе и ближе к ним. Глаза в глаза, причём, у них глаза удивлённые. «Вальтер» с лёгким шлепком отправляет в полёт маленькие такие пули. Чего вы за сердце схватились? Сердечники? Ах, вот оно в чем дело. Работе сердца мешает мягкий металл? Ну, бывает и такое. Это смерть, господа хорошие.

Дела полуоборот и смотрю на женщину в красном платье. Пистолет едва заметно вздрагивает и на красном платье ещё одно украшение. Белая роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви. Какой-то шутник написал. Его бы сюда сейчас!

Извините, мадам, но вы уже давно были мертвы. Я лишь помог Вам умереть быстро и безболезненно. Ну что Вы! Не стоит благодарности. Мы сегодня с другом «Вальтером», в ударе.

Такс, время замедлилось само, очень хорошо. Полиэтиленовый пакет ещё не успел упасть на пол, как я его подхватываю. А что тут у нас с людьми в погонах? Вижу их удивленные лица и руки, которые тянутся к оружию. Почему так медленно, господа? Или я такой быстрый? Не важно! Важно то, что дети останутся живыми. Это для меня — самое главное.

Я, с пакетом в руках, делаю рывок ко входной двери, которая очень медленно передо мною открывается. Ну ты посмотри! А вот этого я и не учёл! Мда… нехорошо. Я жму на спусковой крючок пистолета и через несколько секунд от стеклянной двери ничего не остается.

Картина достойная кисти художника — через мириады стеклянных брызг, я, как всадник апокалипсиса, прорываюсь на улицу. В нескольких стах метрах от входа — огромаднейший и глубокий фонтан. Мне туда.

Какой идиот столько ступенек спроектировал? Фонтан хороший, да. И старинный. Но что поделать? Выбора — ноль. Пакет, вместе с содержимым, медленно летит в воду и так же медленно идёт ко дну. Благо — люди на достаточном расстоянии. Подумаешь, окатит с ног до головы водой. Делов-то!

Пакет рвётся и через воду я успеваю рассмотреть мигающие цифры. Ноль ноль две. Пытаюсь спокойно вздохнуть. Успел. Время начинает возвращаться в свой нормальный ритм, я слышу испуганные голоса горожан. Неужели я такой страшный? А, я понял! Это вы все о моём безобразном костюме? Да, согласен. Костюм плохой.

Я стараюсь уйти подальше от фонтана, смотрю на вход в «Четыре сезона». А навстречу мне летит — мохнатый шмель, на душистый хмель. Две пули — подарок от полицейских. О, какие щедрые! Хватит, мне и одной хватило. В сердце боль и вокруг тишина.

Я начинаю движении в сторону фонтана, мои ноги отрываются от земли и я лечу в воду. А где взрыв? В последний момент понимаю, что я вижу взметнувшийся вверх фонтан воды уже мертвыми глазами. Главное — дети. А остальное — подождёт. Причём подождёт — весь Мир!

 

Глава 9

Это кто у меня на груди, с утра пораньше, устроил кордебалет? И не стыдно? Дракоша смотрит на меня глазами-бусинками, расправляет свои полупрозрачные крылья, делает ими взмах, другой.

Глаза весело смотрят на меня, но я то вижу, что в них застыла тревога и боль. Ты за меня так сильно переживал, мой дружочек? Боялся, что я не вернусь оттуда, из безвременья?

Тебя не обманешь, ведь ты — это я, а я — это ты. Да, я тоже очень этого боялся. Особенно там, в Париже, когда уже практически мертвый, сумел совладать со временем и вернуться в Мир. Как мне раньше объяснили — в Явный мир.

Ты чего на меня так загадочно смотришь? Задумался над тем, а что же дальше, после всего, что произошло? Не знаю, мой друг, не знаю. Нужно просто жить ради людей, это в первую очередь. Раз дарована самим Небом мне возможность управлять Временем, то глупо было бы, согласись, этот Дар не использовать. Как? Это другой вопрос, на который, я в этом уверен, в скором времени найду ответ. А пока — кыш с моей груди, мне пора вставать с кровати.

До чего же тело ломит и болит! Такое впечатление, что по мне проехал танк и при этом, сделав разворот на месте, остановился и изготовился к бою. Я открыл глаза и перестал дышать.

В небе догорали звёзды, Луна, уже уставшая, еле различимая на горизонте, а восток уже слегка позолочен первыми лучами Солнца. Слабый ветерок доносит до меня запах разнотравья, который рано утром становится особенно ярким и насыщенным.

Птицы давно проснулись и, с громким радостным криком, купаются в бледно-голубом, предрассветном небе. Пройдет совсем немного времени и Солнце станет полноправным хозяином на небосклоне, всё вокруг заиграет яркими красками.

Теперь понятно, почему я не могу пошевелить руками-ногами-всем телом. Я, с раскинутыми в стороны руками, лежу на каменной плите. Изображаю из себя крест.

Абигорд, проекция Большого абигорда на Земле, излучает золотистое сияние, которое впитывает моё тело. От этого сияния в моей душе спокойно и уютно. Но только не моему телу. Оно у меня сейчас похоже на каменное изваяние.

Ладно, попробуем без подсказок со стороны и звонка другу, сами разобраться? Чисто интуитивно, прислушиваюсь к телу и внутренним взором осматриваю его «начинку». Нужно разогнать кровь по организму, для этого нужна помощь моего сердца. Силы, которая сосредоточена в одном месте, в закрытом сосуде, у меня очень много. Хотя много, это понятие относительное. От этого сосуда ко всём моим органам есть ответвления, по которым двигается энергия.

Я её воспринимаю, как сгусток ярко-фиолетового цвета. Смогу ли я управлять энергией? А вот сейчас и попробуем. Я делаю мысленное усилие и надавливаю на сосуд. Да, по энергоканалам фиолетовая субстанция начинает быстрее двигаться, сердечный ритм увеличивается, кровь активнее двигается по сосудам. Главное — не переборщить. Дураку стеклянный… ммм… палец не на долго.

Не знаю, правильно ли я всё делаю, но во всяком случае, правую руку я медленно оторвал от плиты и пошевелил пальцами. Следом — левая рука, ноги, тело, шея. Всё, можно попробовать встать. Поворачиваю голову налево. Славика машина, рядом никого. Ни Санториса, ни Стаса, ни Юргаса. Велеса тоже не наблюдаю. Неужели они меня бросили одного, без присмотра?

— Зря ты о нас так плохо думаешь! — слышу в голове голос Вячеслава. — Я сейчас помогу тебе встать, торопыга.

А чего ждать? Мне и самому интересно, сумею ли я самостоятельно подняться. Получилось, но земля качнулась влево-вправо, на какое-то мгновенье я стоял относительно ровно. Но потом……меня подхватили сильные руки и удерживают в вертикальном положении. Слава Богу, земля на месте, небо на месте.

— С возвращением, блудный сын! Я тебя уже заждался. — Славик улыбается, но глаза внимательные, они смотрят на меня с удивлением. С чего бы это?

Мы спускаемся с кургана к машине. Весело потрескивают дрова в костре, на треноге, в котелке, что-то варится. Это что-то одуряюще вкусно пахнет.

— Садись на одеяло, Юра. Сейчас мы тебя к жизни возвращать будем. Бульончиком перепелиным. Все специи собраны здесь же, в степи. Тебе понравится. Садись.

Я пью обжигающий, наваристый бульон и понимаю, что жизнь — прекрасная штука. Человек, который испытал на себе все прелести пребывания в состоянии «ни жив, ни мертв», со мною согласится.

— А где все? — спрашиваю я Славика.

— Пол часа тому назад все разошлись по Дорогам. За шестеро суток у всех накопились свои проблемы.

— Ты хочешь сказать, что меня не было…

— А что тут удивительного? Да, именно столько мы присматривали за твоим телом и защищали от нашествия всякой гадости. Астрал бурлил так, что мы думали, что будет прорыв нечисти из Тонкого мира. Слава Богу, всё обошлось малой кровью. Одно непонятно, зачем ты вернулся в Большой абигорд по своему желанию. Расскажешь?

Как я мог что-то скрыть от своего друга? Я рассказал всё, что испытал, всё, что видел. Вячеслав не перебивал меня, периодически кое-что переспрашивал. К концу моего рассказа, его лицо стало очень серьезным.

— Ты уверен в том, что Снегиня вела себя именно так? При каждой встрече с тобой, делала вид, что ничего не помнит?

— Именно так и было. Если честно, Славик, меня её поведение раздражало больше всего. Никакой помощи, одни вопросы, вопросы. Это, как я понимаю, не правильно?

— Не то слово, Юра! После первой встречи там, в астральном мире, она должна была запомнить всё. На самом деле, между астральными образами при первой встрече, образуется так называемый поводок. Это как нить, связывающая души людей. Если бы всё было со Снегиней нормально, то ты бы сейчас чувствовал отголоски её эмоций, при большом желании — её настроение. Вот попробуй, закрой глаза и представь её образ у себя в голове. А потом — образ Санториса. Ты же тоже видел его образ в астрале.

Я прислушался к себе. Нет, образ Снегини у меня возникал на долю секунды, но сразу исчезал в какой-то дымке. Теперь попробуем представить Санториса. А вот и он, собственной персоной. Сидит на… диване, что ли, и смотрит в окно. Он вздрогнул.

— Кто здесь? Ты, Странник?

— Привет, Страж. Да, это я, можешь не сомневаться. Здесь вот какое дело…

Ещё до окончания моего рассказа, Санторис вскочил с дивана и начал нервно расхаживать по комнате.

— Слав сейчас рядом с тобой, как я понимаю? Передай ему, что вам очень опасно сейчас оставаться вдвоём на месте проведения Обряда. Астрал ещё не успокоился, поэтому можно ожидать чего угодно. Уезжайте, Юра, всё бросайте и уезжайте. Я позже свяжусь с вами.

Я открыл глаза, Вячеслав внимательно наблюдал за мной. После моего объяснения, что я увидел и услышал, Вячеслав залил костёр водой, котелок, треногу оставил на месте. Ждать, когда они остынут, времени не было.

Дорога назад, по тому же маршруту. Я периодически бросал взгляд на лицо Славика. Сосредоточенное, лишенное каких-либо эмоций. Бескрайние просторы степи уже были позади, мы катили по грунтовой дороге.

Не знаю, как Вячеслав здесь ориентировался, но не доезжая до федеральной трассы, он свернул налево и, спустя некоторое время, мы уже колесили по едва заметной дорожке. Именно, маленькой и еле заметной. Нас подбрасывало на ухабах, дорога виляла, словно пьяная.

Мы ехали по направлению к лесопосадке, которая располагалась вдоль небольшой живописной речки. Дорога стала немного ровнее, машина набрала приличную скорость. Я смотрел в окно, периодически оглядывался назад.

— Если что-то нам и прилетит, то только сверху. — сказал Вячеслав. Ты приоткрой окно и наблюдай за небом, хорошо?

Конечно, хорошо. Я, так понимаю, первый пострадаю от……а от кого нам ждать гадости, собственно говоря? Спросить об этом у Вячеслава? Думаю — не время и не место. Захочет — сам все объяснит.

Дорога сделала резкий поворот и теперь, на огромной скорости, мы ехали вдоль лесопосадки. Справа — поле с посевами сахарной свеклы, насколько я разбираюсь в сельском хозяйстве, слева — акация. За нами клубилась пыль столбом, я периодически высовывался из окна и осматривал небо. Небо, как небо, Солнце, как… хотя нет, вокруг него прямо на глазах стал образовываться тёмный ореол. Он становился всё больше и больше, пока не стал очень плотным. Солнечный свет уже еле-еле пробивался через чёрную дымку. Где-то вдалеке раздался раскат грома, с запада показались тёмно-синие грозовые тучи.

— Не успели. — бросил Вячеслав, рассматривая темнеющее небо. — Ты как себя чувствуешь? Если что-то серьезное произойдет, сумеешь себя защитить?

— Почему я — себя? А ты?

— Это я образно сказал. Так как?

— Да, смогу. Перстень со мной, он мне поможет, я думаю. Произошел, как ты сказал, прорыв из тонкого мира?

— Да, похоже на то. Только кого занесло на этот раз, вот в чем вопрос. — ответил Вячеслав, сбрасывая скорость. — Если бы ехали по трассе, нас бы точно накрыли. По этой дороге мы срезаем путь на двадцать пять километров. До края зонта ещё километров десять, может быть и успеем.

— Славик, может мне связаться с Санторисом?

— Не стоит. Мы всё очень сильно вымотались, пока держали над степью защитное поле. Обряд — очень сложная штука, энергетические затраты просто колоссальные. Вот поэтому я и спросил тебя, как ты себя чувствуешь. На меня сейчас надежды никакой. А где твой перстень, кстати?

Вот же…я сейчас находился в той же длинной рубахе, в которой проходил обряд Посвящения. Вещи преспокойно лежат сейчас в багажнике, перстень — в кармане брюк.

— В багажнике, Славик. — прокричал я Вячеславу.

Даже при закрытых окнах, слышно было, как гремели раскаты грома, напоминавшие мне звук там-тама. Молнии сверкали одна за одной, озаряя своими всплохами всё вокруг. Скажу сразу — картина жуткая. Хорошо сидеть где-нибудь дома и наблюдать за разгулом стихии. Но не здесь, когда над головой нет никакой защиты. В человеке всегда просыпается первобытный страх перед мощью природных явлений.

Поворот налево, гребля через реку, заросшую камышом и ряской и опять дорога вдоль лесополосы, но уже вдоль другого берега реки. Теперь, слева от нас, было поле, засеянное подсолнечником. Ветер набрал уже не шуточную силу, шляпки подсолнечника раскачивало из стороны в сторону, как и громадные деревья лесопосадки. Ещё зелёные листья срывало с ветвей деревьев и охапками бросало в лобовое стекло авто.

Мы проехали ещё километр, полтора, когда с неба упали первые, очень крупные капли дождя. Дорога через несколько минут превратилась в подобие каши-размазни. На обычной легковой машине, мы бы давно уже завязли в болоте, в которое превратилась дорога.

Но «Ленд Ровер» упрямо пробирался вперёд, лишь изредко юзил передними колёсами из стороны в сторону. Ещё километр позади по относительно ровной дороге. Но закончилась лесопосадка и мы выскочили на открытую местность. Скорость резко упала, двигатель машины надрывался. Впереди, в метрах пятидесяти — заброшенный домик рыбака, как объяснил Вячеслав. Когда-то здесь жил человек, который присматривал за браконьерами, охочими до ловли рыбы запрещенными средствами. А потом, после развала Союза, никому ничего не стало нужно. Дела…

— Придётся здесь остановиться.

Вячеслав въехал на небольшой пригорок с травой, рядом с домиком. Ветер раскачивал многотонную машину, словно решил самоутвердиться, получится у него это сделать, или нет. Молнии неистово сверкали после каждого раската грома. Если учесть, что раскаты грома были слышны практически каждую секунду, то легко представить, какое светопреставление творилось сейчас вокруг нас.

Я попробовал открыть дверь, но не тут-то было — ветер до того был сильным и беспрерывным, что я бросил эту затею и вышел через водительскую дверь. Дождь лил, что называется, из ведра. За долю секунды я вымок до нитки, ураганный ветер только добавил ощущение дискомфорта. Я начал дрожать, как всём известный, осиновый лист.

Добраться до домика, а это целых пять метров, у нас получилось не с первой попытки — ветер корректировал наше перемещение, как будто издеваясь над нами. Дверь домика подперта каким-то поленом, окна, в которых чудом уцелели стекла, заколочены снаружи крест — накрест, досками.

Я нажал на двери, Славик ногой выбил подпорку и мы ввалились вовнутрь, в тишину. За окном — светопреставление, здесь же было относительно тихо. Но спустя некоторое время, ветер решил, что упустил свою добычу, двух жалких людишек, с остервенением набросился на дом.

Дом стонал и жаловался нам на свою судьбу, но держался из последних сил. Очередная молния осветила нам дом изнутри: большой стол, сколоченный из грубых досок, располагался вдоль стены с двумя окнами, скамейка, в углу — остов пружинной кровати, у противоположной от окон стены — русская печь, рядом с которой на полу свалена в кучу груда тряпья. Всё убранство, но мы и этому были рады.

— Переоденься в сухое, Юра. — сказал Славик, протягивая мне свёрток с моей одеждой.

Когда он успел достать мою одежду из багажника и найти себе на замену какие-то вещи, непонятно. Но тем не менее, в сухой одежде я себя почувствовал гораздо лучше.

— Может быть это простое совпадение, Славик, нет никакого прорыва нечисти их тонкого мира?

— Чудес не бывает, Юра. Ты просто не заметил, что дождь и ветер несколько раз меняли свое направление, вслед за нами. Я в такое совпадение не верю.

— Ты правильно говоришь, милок. Эти твари приближаются к нам. — проскрипел чей-то голос.

То, что я принял за кучу тряпья, шевельнулось. Мои кисти рук окутались привычным мне сиянием, алмаз на перстне разгорался красным светом всё больше и больше. От его света в домике стало относительно светло. Во всяком случае, можно было рассмотреть того, точнее, ту, которая сейчас стояла перед нами.

Мы сейчас напоминали ледяные изваяния. Не знаю, как Вячеслав, но у меня от испуга, занемел даже язык, тело стало ватным. Я медленно опустился на скамейку. «А как же двери, подпертые снаружи?» — единственная мысль, которая пришла мне в голову.

— Что, испугала вас старая ведьма? Ну, извините, мои родные. Эй-эй, касатик, не делай глупости. — женщина подняла руку, с открытой ладонью, в строну Вячеслава. — А я вас уже давно здесь жду. Где же вы так долго задержались-то?

От слов ведьмы, у меня перестали дрожать руки и ноги, на душе стало спокойно. Вячеслав с шумным выдохом, сел рядом со мною.

— Ну ты посмотри на них! Держатся храбро и мужественно, как настоящие герои! — засмеялась старая женщина. Её смех больше напоминал карканье вороны, чем нормальный человеческий смех. — Другие бы давно деру дали, а они только сели от испугу.

Седые, ниже пояса, волосы, нормальное человеческое лицо, на котором выделялись огромные глаза, прямой нос. Человек, как человек. Ведьма, как ведьма. Я начал с любопытством рассматривать женщину. Наряд невозможно описать словами — что-то невообразимое ветхое и рваное. Но я понял одно — такие глаза, которые излучали свет и добро, не могут принадлежать плохому человеку.

— Бабушка, да как же Вы здесь оказались и почему ждёте именно нас? — спросил я охрипшим голосом.

Женщина опять засмеялась.

— Эх, а кто же здороваться будет? Ну, да ладно! Я вас и так напугала до смерти, вы уж извините старую. Здравствуй, Страж, и тебе не хворать, Слав. А меня можете называть Олвой. Просто Олва и никак больше.

У меня в голове, как росчерк молнии, пронеслось воспоминание:

«… Солнце только взошло и его ласковые лучи нежно касались тела Олвы. Низко над землей летали ласточки — верный признак надвигающегося дождя. Погода в этом году удивляла своим вздорным характером. По ночам воздух остывал так, что людям приходилось по утрам надевать теплую одежду, к обеду жарило так, что люди изнывали от зноя, прятались в тени.»

Я вспомнил, чем закончилось история, которую я прочитал в дневнике деда:

«… Возьми, Олексий, в руки саблю этого ничтожества и сделай то, о чем я тебя попросила. Ну, смелее! Смерть — это только начало! Это движение вперёд! Быстрее, он уже близко!

— Но… — начал говорить мужчина.

Потом, посмотрев в глаза девушке, нагнулся к земле и поднял саблю. Он даже не обратил внимание на то, что его ладони было нестерпимо больно, как на ладони образовались волдыри от ожога. Приставив конец сабли к груди девушки, на уровне сердца, всей тяжестью тела навалился на клинок.»

— Славик, нам эта женщина не враг! — сказал я Вячеславу, положив руку ему на плечо. — Это и есть Олва-заступница, о которой я тебе рассказывал.

 

Глава 10

«Что сильнейшее оружие человечества? Божественные машины Адептус Механикус? Нет! Легионы Астар гтес? Нет! Танк? Лазган? Кулак? Нет, нет и нет! Мужество, и мужество выстоять в одиночку против всех!»

Лорд-Командующий Солар Махариус из «Warhammer».

— Вот так я скиталась по белому свету, пряталась от ненавистного мне Гуора. Но сегодня, я это чувствую, будет сражение, в котором я по-настоящему перестану существовать. Не надо делать удивленные лица, молодые люди. Не верьте тем, кто говорит, что вечная жизнь нам дарована Богами. Нет, это сущее наказание за совершенные когда-то грехи. У меня их было очень много, но сегодня пришло время их все искупить деяниями своими. Ладно, ветер-проказник уже почти стих, молний нет, так что можно выходить на улицу. О, банши уже прибыли, оплакивают ваши души, дурочки.

Мы вышли на улицу. Раскаты грома стихли, ветер лениво трепал верхушки деревьев, дождь скоро должен закончиться. На улице стало светло. Я посмотрел на небо — солнце светило очень и очень далеко, а над нами, словно очерченные под циркуль, клубились облака серо-стального цвета. Из лесопосадки доносились жалкие всхлипывания банш, детский плач, истерический смех.

Олва что-то тихо прошептала, сделала отталкивающий жест руками в сторону деревьев. По ним прошла легкая волна ветра. Крики, стоны, смех сразу затихли.

— А сейчас, дорогие мои, самое главное, не бойтесь ничего. Стойте за моей спиной.

Из лесопосадки, на заваленную обломками деревьев и ветками с листьями дорогу, вышли пять банш. Что сказать? Одна краше другой. Но одну характерную черту я сразу приметил: у всех пятерых — длинные, ниже пояса, волосы золотистого цвета. У некоторых они прямые, у некоторых — волнистые. Но даже не это их всех объединяло. Банши смотрели на нас провалами пустых глазниц, на их лицах — резко очерченный контур чёрных губ. Одежда у всё пятерых — очень простая, без всяческих излишеств — платья до пят.

— Стоять, плакальщицы! — произнесла Олва. — По какому праву вы здесь? Кто вас послал?

— Уйди с дороги, старая ведьма. Не мешай нам и не строй преград на пути к новому Страннику. Уйди по-хорошему. — прохрипела одна из банш.

— А, старая Мак'Дрю. Я то думала, что ты уже давно сгинула и никогда тебя не увижу. Чем тебе помешал новоиспеченный Странник? Если ответишь правдиво, а я это почувствую, то я, может быть, подумаю над твоим словами. Ну, говори!

От последней фразы Олвы-заступницы, мне стало как-то нехорошо. Я знал, что она блефует, но всё равно, в душе зашевелился червячок подозрения.

— Что ты знаешь о Странниках, старая ведьма Олва? Ты не знаешь, наверное, что мы до сих пор находимся под действием чар старого Стенли, которого всё называли тоже Странником. Мы не допустим, что бы новый Повелитель Времени набрал силу. А теперь — прочь с дороги!

— Подожди, Олва, дай мне с ними самому разобраться. — сказал я, выйдя из-за спины старой женщины. — Вот он я, Странник. Если нужна моя жизнь, попробуйте её забрать, банши.

Я сам удивился своему спокойному голосу. Перстень на руке ослепительно вспыхнул красным светом. Я всё время следил за реакцией на перстень банш и дождался её. Их лица исказила гримаса ужаса, обреченности и понимания того, что они видят живого человека в последний раз.

Я сделал шаг вперёд, ещё один. Мой руки излучали такой яркий свет, что глазам стало больно. Из указательного пальца, на который был надет перстень, уже привычно для меня, к земле устремилась тоненькая нить огня. Вторая, десятая, сотая. Найти стали сплетаться между собой в кнут.

На конце этого кнута, как и тогда, на кладбище, образовался искрящийся узел. Банши попятились от меня, прикрывая лицо руками. Сейчас я посмотрел на их пальцы. Такое впечатление, что банши только и занимались тем, что копались в земле руками. Кривые длинные ногти — как завершение общего портрета этих гнусных созданий.

— Если ты думаешь, мой мальчик, что я долго смогу удержать пятерых плакальщиц на месте, то глубоко ошибаешься. Разберись с ними побыстрее, портал вот-вот откроется. Смелее.

На последнее слово Олвы я не отреагировал никак. Пропустил мимо ушей, потому что сейчас во мне было столько энергии, а в душе — уверенности в свои силы, что «я» и «трусость», понятия не совместимые. Я посмотрел на банш более внимательно и заметил, что их тела связывает между собой тонкая нить голубого цвета. Ай, да Олва. Вот для чего она тянула время. А я то…

Кнутовище согревало мою ладонь, сам кнут шевелился, как живой. Искрящийся узел перемещался на уровне лиц банш, на расстоянии трёх метров. Я даже не делал никакого замаха. Я просто мысленно представил, как искрящийся узел найдет свою жертву, затем ещё, ещё. Сейчас мой кнут похож на смертоносную змею, которая в своём прыжке готова напасть на свою жертву.

Молниеносный бросок искрящегося узла в сторону первой жертвы, яркая вспышка, одна из банш пропадает. Бросок, вспышка, банши нет. Бросок……

Каждый раз, когда одна из банш исчезала, по кнуту, в моё тело поступало такое количество энергии, что я стал опасаться за своё здоровье. Настроение поднялось до заоблачных высот, на душе было спокойно и легко. Я поднял голову вверх, рассматривая небо.

Огромный круг серо-стального неба начал медленно вращаться по часовой стрелке. Из его центра, к земле устремилась первая молния, затем вторая. Вращение, уже свинцовистых облаков, с каждой минутой становилось все быстрее и быстрее. Молнии объединились в одну, гигантскую молнию ярко-зеленого цвета.

Она била постоянно в одну и ту же точку. В том месте возникло бледно-голубое сияние, которое напоминало мне дрожание раскаленного воздуха. За гранью быстро вращающегося грозового облака темно-синего цвета, светило Солнце и то, что должно было неминуемо произойти, казалось не реальным и не правдоподобным. В воздухе очень сильно пахло озоном.

Олва сосредоточенно смотрела на бьющую в землю молнию, что-то тихо шептала. Вячеслав стоял с закрытыми глазами. Или он Санториса вызвал, или Санторис его. Правильное решение принял Славик, если попросил помочь нам. Кто знает, какая сейчас гадость выскочит из портала. А вдруг сам Гуор пожалует? Нет, мне ещё рано с ним сражаться, да и глупости всё это. Гуор — сила и мудрость веков, у него есть поддержка во всем мире. Я сейчас против него не выстою ни секунды.

— Мне сдается, что к нам пожалует сам Чёрный Лорд. Плохо дело. — задумчиво произнесла ведьма. — Но выбора у нас нет, поэтому будем сражаться. Ты, Странник, не правильно своим кнутом работаешь. Дай ему больше воли, самостоятельности. Он должен быть продолжением твоей мысли, но в то же время — предоставь ему возможность действовать самостоятельно, защищая своего хозяина. Ты нормально с плакальщицами разобрался, но сейчас будут такие твари, что действовать нужно без раздумий. Увидел — убил, увидел — убил. В тебе есть то, чего не было в прошлом Страннике. В тебе есть решительность. Так используй её. И запомните, дорогие! Ни в коем случае не смотрите долго в глаза Чёрному Лорду. Иначе — наступит смерть, долгая и мучительная.

— Как выглядит этот Чёрный Лорд, Олва? — спросил Вячеслав. — Я только слышал, что нет страшнее существа после Гуора, чем он.

— Ты прав, Слав. Он — гигантский демон, который может окутывать себя не гаснущем пламенем и тьмой, он вооружен пылающим бичом со многими хвостами и гигантским мечом. Он имеет стальные когти и огромные, как у летучей мыши, крылья тьмы. Красавчик ещё тот. Голова его — отдельный разговор.

Я присвистнул. Да, предстоит тяжелый день. И никто не знает, когда он закончится и закончится ли вообще.

— Ладно, нам пора. Если Черный Лорд будет со свитой, то наша задача, Слав, сдерживать и уничтожать все жуков-переростков. Они похожи на гигантских богомолов чёрного цвета. Самое опасное в них — передние ноги с зазубринами. Головы они отрезают на раз. Пошли ближе к порталу. Нельзя им дать возможность для разгона.

— Для разгона? На чем они передвигаются? — спросил я, шагая рядом с Олвой.

— На вивернах, на чем же ещё? Скажу вам — мерзкие твари. С ними вообще нельзя церемониться. Это уже к тебе относится, Странник. Всё, пришли. Теперь идите за мной, след в след.

Ведьма сделала шаг вперёд и исчезла в дрожащим мареве воздуха. Славик пожал плечами, шагнул за Олвой. Моя очередь. Я сделал шаг вперёд и меня сначала обдало диким холодом, затем я вдохнул горячий воздух, который обжигал мой лёгкие. Я ожидал увидеть всё, что угодно, но только не это. Марсианский пейзаж. Без всяких дополнительных декораций.

Под ногами песок цвета крови и необозримая пустыня. В нескольких метрах от места, где мы стояли — небольшого размера скалы, больше похожие на чьи-то гигантские поломанные зубы, или клыки. Небо — цвета ржавчины, тусклое, ярко-красное светило. Чахлые кустарники с острыми листьями на ветках и не менее чахлая трава. Все вокруг — насыщенного красного цвета. Картина для художника, который рисует с натуры пейзаж на другой планете.

— И где мы, кто мне скажет? — произнес я, постоянно осматривая «достопримечательности». — Мрачная картина, должен отметить. И мы явно не на Земле.

— Кто как называет это место. Одни — чистилищем, другие — планета Хархор, третьи — предверием Ада. — ответил мне Вячеслав. — Сразу отвечу на твой следующий вопрос, Юра. Нас вызвали на бой, право выбора места — за вызывающими. Такой пункт меморандума. Нейтральная территория. Санторис знает это место, он нас найдет.

— Всё равно не пойму. Портал открылся на Земле, сражение будет здесь.

— Такой порядок. Ты только себе представь, что было бы с бедной Землей, если бы магические сражения происходили на её поверхности. Планета давно бы сошла со своей орбиты. Но в этом никто не заинтересован. Ни одна сторона, ни другая. А вот и наши оппоненты прибывают.

Вячеслав показал рукой на точки, которые очень быстро приближались по красновато-рыжему небу. Через некоторое время я стал различать крылатые создания, делающие ленивые взмахи крыльями. На первой виверне восседал тот, кого называют Чёрный Лорд. На остальных вивернах, я насчитал их порядка сорока, по двое, чаще — по трое, разместились странные существа. Я вспомнил, как богомолы выглядят на земле и согласился с тем названием, которое озвучила Олва.

Виверны долго кружили по небу, постепенно снижаясь. Первая, пробежав по песку, остановилась, за ней вторая. Через несколько минут, все сорок виверн находились на поверхности этой планеты, на расстоянии около ста метров от нас.

— Хорошо, что мы пораньше сюда прибыли. Чуть позже, и увидели бы атакующих, уже приближающихся к нам на скорости, тварей. А скорость виверны набирают сразу, буквально с места. — сказала Олва.

Старуха стояла на небольшой возвышенности, шевелила губами — считала прибывшее воинство.

— Что-то многовато их прибыло по твою душу, Странник. Видно большой урон ты им нанес, нарушил планы. Поквитаться хотят, твари. Для Чёрного Лорда будет великая честь твою голову бросить к ногам Гуора.

От всего прибывшего войска, в нашу сторону, на большой скорости, двигался Чёрный Лорд. За ним тянулся шлейф из огня, глаза виверны полыхали зловещим красным огнём. Как однажды Вячеслав сказал — картина маслом. Добавить нечего.

Чёрный Лорд осадил виверну на расстоянии десяти метров от нас. К описанию Олвы можно добавить то, что Лорд имел гротескное лицо. Именно такое лицо я видел много раз на картинах известных художников. Всадник апокалипсиса. Запавшие глаза чёрного цвета, вместо носа — приплюснутый, напоминающий мне нос дикого кабана. Сходство — из-за темно-бурой шерсти, которая покрывала его, впрочем, как и всё тело. Длинные волосы до плеч заплетены в тысячу косичек, на голове — два рога внушительных размеров, изо рта выступали клыки грязно-коричневого цвета. Виверна в холке была метра три, не меньше. Рост Лорда был примерно такой же.

— Олва, какая встреча! — произнес Лорд Тьмы. — Вот уж не думал, что мы когда-нибудь с тобою встретимся. Зачем ты здесь? Когда ты перешла на сторону врагов?

Голос у демона, на удивление мне, оказался самым обычным, человеческим и довольно приятным. Если всё так пойдет дальше, то скоро я совсем разучусь чему-нибудь удивляться.

— Как тебя сейчас называют, Черный Лорд-разрушитель? Какое твое новое имя? — спросила спокойно Олва.

— Сейчас меня называют Бархудом, ведьма. Ты не отвечаешь на мой вопросы.

— Да не услышала я в твоих словах вопроса, Бархуд. Ты знаешь прекрасно, что я, пока была жива, жила сама по себе. Зачем я здесь — ты тоже знаешь. Я за равновесие в мире, но ты решил его нарушить, убив молодого Странника. Чем он так рассердил, Бархуд?

— Он нарушил естественный ход времени, он убил моих лучших людей на кладбище, он спас никчемные жизни человеческих детенышей. Поводов больше чем. Вы так со Странником и его слугой самоуверенны, что втроём хотите сразиться со мной и моей свитой? Глупцы!

— А ты так уверен в своих силах, раз взял с собой такое малое количество своих слуг? Глупец! Бархуд, я тебе предлагаю убраться с Хархора. Или ты сгинешь в след за Тарухом, братом твоим названным.

— Ах ты, грязная потаскуха! Я не посмотрю на то, что Великий Гуор хочет заполучить тебя себе в услужение, я……

— Отойди в сторону, Олва! — сказал я, делая несколько шагов вперёд. — Бархуд, грязная свинья, червь земляной, как ты смеешь оскорблять эту женщину, ублюдок? Ты хочешь моей смерти? Так в чём проблема? Давай сразимся. Или ты только языком горазд болтать?

Я стоял и слушал свою гневную тираду, сам не понимая, почему и зачем всё это говорю. Даже без доспехов, Бархуд внушал мне мощь и уважение, как бы странно это не звучало. За ним стояла огромная сила и поддержка самого Гуора. По сравнению с ним, я себя чувствовал маленьким человечком, который бросил вызов одному из самых сильных повелителей Тонкого мира.

— Щенок! — закричал Чёрный Лорд и за его спиной, с громким хлопком, раскрылись гигантские крылья. Нас всех моментально окутала тьма, я на какой-то миг увидел на небе звёзды.

— Как ты смеешь, человечек, обращаться в такой форме ко мне? Я втопчу твое бренное тело в песок, а из твоего черепа сделаю великолепный кубок для вина. Этот кубок я лично вручу Гуору Всемогущему!

Бархуд размахнулся огромной плетью. Время для меня привычно замедлилось. Что продолжал кричать демон, я уже не слышал. Уходя от удара страшного оружия в руках Бархуда, я приблизился к виверне и, сложенными вместе пальцами левой руки, ткнул ими в область груди виверны. С пальцев сорвалась молния ярко-фиолетового цвета. Отскочив подальше от Бархуда, я стал наблюдать за происходящим.

Виверна взвилась на дыбы, Бархуд, не подозревающий о такой выходки с моей стороны, сверзился вниз. Интересно было наблюдать, как меняется выражение его глаз. Сейчас они были широко открыты, в них застыло удивление. Демон не понимал, что с ним происходит. Я вернулся в реальное время, подошёл к Чёрному Лорду и поставил ногу ему на грудь.

В моей правой руке был мой помощник и теперь уже друг — кнут, сплетенный из множества нитей ярко-красного цвета. Искрящийся узел был рядом с головой Бархуда, не давая тому возможности приподнять голову. Узел ждал мою команду, что бы уничтожить эту тварь из преисподней. Он хотел крови и он её получит. Всё дело времени.

Демон неотрывно наблюдал за моими действиями, ожидая самое худшее.

— А я, глупец, не верил в существование перстня Мунке. — прошептал Бархуд, закрыв глаза. Он был готов к смерти и от того, как он себя вел, моё уважение к нему только возросло.

— А вот это уже чистая победа Странника, не так ли, Чёрный Лорд-разрушитель? — раздался за моей спиной спокойный голос Санториса. — Ты признаешь поражение, Бархуд?

— Будьте вы прокляты, светлые! За меня есть кому отомстить. Я ещё не начал битвы с этим щенком. Это нарушение всех правил.

Я оглянулся назад. Нас полукругом окружили люди: Славик, Санторис, Велес, Юргас, Стас и ещё три человека, которых я не знал.

— Как же ты так можешь говорить и при этом лгать? Ведьма тебе что-то плохое сделала? — задал вопрос Сантос.

От его слов я вздрогнул. Олва прямо на глазах исчезала. Но это была не та Олва-заступница, с которой я познакомился несколько часов тому назад. На меня смотрела и улыбалась очаровательная молодая женщина. Лет тридцати пяти, не более того. Золотистые волосы красивыми волнами ниспадали на её плечи. Олва улыбалась. По губам я сумел прочитать: «смерть — это только начало, смерть — это только шаг вперёд». Олва попала под удар огромной плети Бархуда, когда тот падал с виверны.

Искрящийся узел взвился вверх и устремился к морде демона. Я закрыл глаза. Яркая вспышка света, дуновение ветра. Моя нога уже не чувствовала под собой никакого Чёрного Лорда-разрушителя, непобедимого Бархуда.

Земля вздрогнула от топота копыт почти сорока виверн. Наездники, чёрные богомолы, подняли вверх передние ноги. Они жаждали отомстить за своего хозяина, они жаждали нашей смерти.

— Ребята, дайте мне энергии! — закричал Санторис.

К нему подошли со спины Светлые и положили руки на плечи впереди стоящему. Санторис закрыл глаза и через секунду, вверх взмыл огненный шар. В самой верхней точке, он остановился на мгновенье и раздался хлопок. Вниз, на мчавшихся на нас богомолов, начала опускаться сеть, сплетенная из тонких нитей огня. Сеть опускалась всё ниже и ниже. Тонкие нити резали тела богомолов и виверн на аккуратные, одинаковые куски. Через несколько секунд, с тридцатью девятью вивернами и почти сотней богомолов, было покончено.

Пора возвращаться назад, на грешную Землю. Там меня ждут проблемы, которые смогу решить только я.

 

Глава 11

— Ты видишь нити Силы?

— Вижу только землю и травку-муравку. Ещё муравьёв вижу.

— Юра, ты тогда, после кафе «Бриз», всё прекрасно видел. Сам говорил, что мир расцвёл для тебя удивительными красками. Вспомни своё состояние.

— Как же, забудешь такое. Как скажешь то же. Мне по ночам снилось лицо той девчонки.

— Ладно, хорошо. Садись на землю, ноги скрести. Больно? А как ты хотел? Учиться всегда тяжело. Закрой глаза и слушай, что вокруг происходит.

Я послушно закрыл глаза. Два часа продолжалось моё обучение видеть в мире то, что дано не многим. Если у меня ничего не получается, значит нет у меня Дара и всё тут. Хотя — что-то же у меня получается? Вхождение, например, в состояние, при котором время замедляется и становится густым, как кисель.

Получается и предвидеть некоторые моменты из жизни людей, которые находятся непосредственно рядом со мною. А вот то, что мои руки начинают светиться в момент, когда мне угрожает опасность, это да, из разряда необъяснимого. Что объединяет этот случай с возможностью видеть линии Силы? Стрессовое состояние, конечно. Как его искусственно вызвать? Только что-то вспомнить плохое. Что? Да что угодно. В последнее время у меня хорошего и не происходит в моей жизни.

От неудобной позы у меня затекли ноги, занемела спина. Хорошо йогам, сидят в позе Будды часами, днями, месяцами. И не нужна им ни еда, ни вода и вообще, ничего им не нужно. Общение с Богом им подавай, аскетам сумасшедшим.

Доиграется Вячеслав, стану через некоторое время деревянным изваянием, будет на себе таскать. Все мои восемьдесят пять кило. А может сейчас и меньше, не знаю. Слишком у меня приключения занятные были за последние полтора месяца. Одному созданию хорошо от моих приключений — моей оригинальной тату. Дракончик в последнее время здорово отъелся, подрос. Всё ему подавай новых эмоций и впечатлений. Прям, вампир энергетический.

Ладно, что-то меня занесло не туда. Славик сказал — слушать, значит так и будем делать. Он — учитель строгий и придирчивый. Может и по затылку съездить, не заржавеет у него это. Деспот на мою голову. Что я слышу?

Слышу, как ветер шумит, кузнечики что-то между собой перетирают, птицы, как оглашенные, хвастаются друг перед другом. Кто потолще и по жирнее червячка, или бабочку себе на обеденный стол заполучил.

О, где-то очень далеко пастух гонит стадо коров. Те упираются, не желают возвращаться на ферму. Им хорошо на воле, где море сочной травы. Обжоры какие. Всё бы им жевать и жевать. А вот и поезд где-то. Ну и грохот стоит! Хоть уши затыкай.

Муравьи ещё бегают, как слоны. Бедная трава, как она их выдерживает? Опа, какой поезд? Ближайшая станция от меня в пяти километрах. И как это я, интересно, муравьёв услышал? Ну-ка, ну-ка! Это уже интересно! Неужели всё это из-за моей дурацкой позы, когда ноет каждая косточка, каждая мышца? Нужно запомнить это состояние, вдруг это как-то мне поможет?

Я постепенно открываю глаза, смотрю по сторонам. О, да! Мир какой красивый и замечательный! Хм… только нет здесь в радиусе ста метров никаких разноцветных линий Силы. Проделки Славика? А то кого? Стоит и смеётся, узурпатор!

— Славик, вот зачем так надо мною издеваться? У меня тело занемело до состояния камня. Ты ведь знал, что здесь нет никаких линий Силы!

— Конечно знал. Расскажи, как ты вошёл в это состояние, что почувствовал? И вставай, разминку сделай.

Славик внимательно выслушал, не перебивая.

— Запомни это состояние. Твой организм отреагировал должным образом на твои чудачества. Зачем ему себя истязать, если можно выполнить то, что ты от него требуешь? Теперь закрой глаза и вспомни своё состояние, когда ты начал слышать топот муравьёв. Давай, студент, учись. Медитация вообще — штука полезная и нужная.

Получилось у меня войти в состояние созерцания, как выразился Вячеслав, с пятой попытки. Всё вокруг приобрело яркие краски, зрение до того обострилось, что я легко мог рассмотреть каждую травинку, каждую прожилку на её листьях. Описать это состояние просто не возможно. Это — как посмотреть фильм чёрно-белый, потом — в цветном исполнении.

Я присмотрелся к небу — оно всё было словно в росчерках, линиях золотистого цвета. Эти линии напоминали мне инверсионные следы самолетов, которые решили взлететь одновременно, но двигались в разные стороны и направления. Самолётов уже давно нет, а следы — остались.

— Это и есть дороги, которые должны перед тобою открыться. Теперь найди линии силы. Посмотри внимательно в стороны.

Зачем их искать? Вон они, как разноцветные ручейки, ключом бьют из под земли на расстояние около двухсот метров. Красивое зрелище. Мини-фонтаны. Выходят ручейки из земли и туда же возвращаются.

Когда мы подошли к небольшому деревцу, возле которого я увидел энергетические линии, Вячеслав поднёс к линии красного цвета свою руку и, как мы набираем пригорошнями воду, так и он, зачерпнул энергию. Она дрожала, как капля воды на ладони, её цвет менялся на глазах — от бледно-розового до тёмно-вишневого. Славик подбросил вверх каплю, она зависла в воздухе, ежеминутно изменяя свою форму. Шар, сфера, каплевидная форма, опять шар.

— Это энергия огня. Поднеси свою ладонь и подведи её под шар. Главное — не делай резких движений.

Я, затаив дыхание, подвёл снизу ладонь под бесформенный сгусток и аккуратно его приподнял. Сгусток энергии приятно согревал мою ладонь. У меня в голове появились воспоминания о море, как я брал в руки медузу. Очень похоже, очень.

— Теперь представь, что ты — сухая земля, а энергия огня — живительная влага. Закрой глаза и пропусти эту энергию через себя, впитай её без остатка. Ты должен привыкнуть к этой стихии, она — к тебе. Смелее, если огонь тебя сразу не отверг, значит это твоё.

Сгусток энергии красного цвета вздрогнул, словно не понимая, что я от него хочу. Но затем я почувствовал, что сначала по моей руке, а затем и по всему телу разливается приятное тепло. Оно проникало во все клетки моего организма… Нет, огонь этот не зло, как его многие воспринимают. Только после очищения огнём, человек становится чистым душой и своими помыслами.

Огонь, как и вода, воздух, несёт в себе жизнь. Дарует человеку власть. Испокон веков люди боялись огня, но что я сейчас вижу и чувствую? Просто его доброжелательное отношение ко мне. Я открыл глаза — на ладони ничего нет. Огонь во мне. Точнее — стихия огня. Прилив сил и желание взять эту энергию в руки ещё и ещё раз.

— Никогда не думал, что Обряд слияния так красиво смотрится со стороны, Юра!

— Взял бы и заснял всё на видео, какие проблемы?

— Пробовали и не раз. — ответил Вячеслав. — Не поверишь, но чётко на снимке фиксируется только ладонь человека. Теперь сам попробуй зачерпни энергию воды. С ней можно не осторожничать. Вода, как и воздух — родные стихии для человека. Самое опасное позади.

— А как же стихия земли? Ведь она для человека чужая?

— Среди всех тебе знакомых, только Юргасу эта стихия подчиняется. Но для дорог она и не важна.

Я не стал теперь закрывать глаза, когда в ладони левой руки у меня находился, в виде мерцающего, бледно-голубого цвета, шар, в ладони правой руки — шар тёмно-синего цвета.

Нет, любоваться стихиями можно до бесконечности, конечно, но нужно и делами заниматься. Я закрыл глаза и представил, что в мою ладонь поступает живительная влага. Ощущение падения в воду с очень высокого обрыва, тело моментально обжигает холодом и я начинаю медленно погружаться.

Вот уже и солнце еле просвечивает через толщу воды, вокруг — тишина. А как же я смогу обходиться в воде без воздуха? Вода — родная стихия для человека, я это всё прекрасно понимаю, но…

Паника, лёгкие начинают нестерпимо болеть, сердце — набатом в груди. Вот тебе и слияние!

Я вспоминаю о второй стихии, о стихии воздуха и тяну её, тяну в себя, умоляю её отозваться и прийти ко мне на помощь. Да! Лёгкие наполняются свежим воздухом, паника отступает и жизнь опять становится приятной и безоблачной. Но почему всё так сложно с этими двумя стихиями? Значит — это не совсем моё. Остаётся только одно — открыть глаза и вернуться в реалии нашей жизни.

Славик доволен, улыбается. Но я то знаю, почему он такой добрый и весёлый. Дело к обеду и всё этим сказано. Пора домой ехать. Но в голове настойчиво стучит мысль, которая не даёт мне спокойно спать в последнее время.

Это мысль о Снегине, о её странном поведении при нашей встрече, пусть и виртуальной, в Париже. Не может человек без давления на него изменить своё отношение к жизни. Несколько раз пробовал с ней связаться на ментальном уровне, почувствовать, что с ней происходит, но каждый раз — возникает образ девушки со светлыми волосами и теряется в непонятной дымке.

— Славик, набить брюхо мы с тобой всегда успеем, давай со Снегиней что-то решим. Не такой я человек, что бы вот так, всё забыть и не вспоминать первого человека, с которым я встретился в Большом абигорде. Не по- человечески всё это!

— Санторис же тебе лично пообещал во всём разобраться? Тебе не приходило в голову, что здесь имеет место быть самому элементарному предательству.

Слова Вячеслава режут слух, но правда, как это всегда бывает, всегда неприятная штука. Может быть это и так, но я не привык и не стану сдаваться. Тем более после того, что произошло. Я упрямо качаю головой, мол, не согласен я с тобой. Снегиня — не такая, первое впечатление о человеке всегда правильное.

— Хорошо, убедил ты меня, Ромео с юга. Сейчас я с Санторисом пообщаюсь по этому вопросу, тем более нужно о тебе доложиться. Жди.

Жду, куда деваться? Слышу вдалеке шум автомобиля. Нет, никакой ошибки не может быть — к нам еще патрульная полицейская машина. Что на этот раз мы натворили — убили — снасильничали?

Вячеслав тоже открыл глаза, внимательно смотрит на машину. Не понимаю, как они нас нашли в такой глуши? Да нет, вышли спокойно, без всяких эмоций на лице. Впереди — капитан, его сопровождает лейтенант и сержант. Не совсем обычные они, не стандартные. Все трое — подтянутые, с осмысленным выражением лица.

— Здравия желаю! Капитан Марченко. Кто из вас Князев Юрий?

В душе — нехороший холодок, я бы сказал даже — заморозок. С кем что-то могло случиться, если у меня нет родственников? Одно в голове — Елена и Сонька. Они, конечно мне не родные люди, но… Нет-нет, только не это.

— Здесь дело такое, из города нам позвонили, потому что не могут Вам дозвониться. В вашей квартире сегодня ночью, точнее — под утро, побывали грабители. Ваши соседи заметили, что двери приоткрыты.

От души отлегло, ограбление квартиры — дело не приятное, но и не смертельное. Брать особо то и нечего. Золото не держим, из бытовой техники самая дорогая — телевизор. Ах, да… совершенно забыл. Дедова коллекция. Хотел же всё сдать в банковскую ячейку, так нет же, всё нам некогда. А не дозвонились мне по одной простой причине — мой телефон сейчас преспокойно лежит на кухонном столе в доме.

— Но и это ещё не всё. — капитан снял фуражку, обмахивает ею лицо. Да, парит безбожно сегодня. К дождю. — В квартире обнаружен труп девушки, предположительно двадцати пяти — тридцати лет. Только странная, эта смерть. Впрочем, езжайте в город, вам там всё объяснят.

Славик побледнел, смотрит на меня. Ирэн! Только она могла попасть в квартиру, только она. Елена с Сонькой через три дня приезжают, поэтому Ирэн присматривала за двумя квартирами сразу.

Короткая стрижка, светлые волосы и огромные зелёные глаза. Вот и всё, что я помню о ней. А нет! Вспомнил, как на полу смотрел театр теней в исполнении Ирэн. Ещё одна нелепая смерть из-за меня. Боже, у меня уже фобия развивается.

Заскочили домой, я быстро собрал вещи. Уже на ходу пролистал телефонную книжку. Тридцать пропущенных вызовов. И Степаныча в том числе. Так, Елена — пять звонков, остальные мне не знакомы. Набираю последний. Молодой мужской голос.

— Алло, Вы звонили?

— Звонили мы тебе, звонили, выкидыш……

Я сбросил звонок. Смотрю на Вячеслава, одуревший от эпитетов в свой адрес. Сам умею загнуть по-мужски, крепко и со вкусом, но сейчас услышал произведение искусства. Ого!

— Кто звонил и что сказали? — спросил Славик, набирая на своём телефоне какой-то номер. — Сейчас продиктуешь номер. Попробуем отследить.

Вячеслав продиктовал в трубку номер телефона, обложившего меня с ног до головы, искусника.

— Знаешь, Юр, всю дорогу думаю, как такого сильного разумника, как Ирэн, могли убить? Этот дар — страх Господний. Такие люди могут внушить убийце всё, что хочешь. Вплоть до того, что бы нападающий покончил с собой. Вывод напрашивается сам собой: Тёмные, больше не кому это сделать. И причём Тёмный — очень сильный маг. Уровень мастера, не ниже. А с твоим звонком — разберемся. Ребята из спец. отдела уже пробивают номер звонившего. Тебе, кстати, не показалось, как мне, что за нами хвост от самого въезда в город?

— Нет, мысли не в том направлении работали, Славик. Девчонку жалко. — ответил я, рассматривая поток машин в боковое зеркало заднего вида.

Да, что-то есть странное в движении красной «Мазды». Между нами — два машины. «Мазда» пытается пойти на обгон, но какой современный водитель позволит это сделать охамевшему водителю. Все водители — из одного теста.

Так, «Мазда» пересекает двойную сплошную и…… а вот тебе и подарок, нарушитель. Да здравствует ГИБДД! Слышно, как включились проблесковые огни и сирена. Вячеслав тоже всё это видит, управляет машиной сосредоточенно. У него на телефоне входящий. Я вижу, как медленно его рука тянется к телефону, поворачиваю голову, смотрю через стекло на улицу, на машины.

Да, опять время замедлилось, значит беда где-то рядом. Яркая вспышка перед глазами, и я отчетливо вижу, как на следующем перекрестке, на красный свет светофора, выскочит, или бензовоз, или машина для перевозки сжиженного газа. Вижу отчётливо надпись — «Огнеопасно». И так же отчётливо вижу, что мы влетаем на скорости под эту машину. Удар, взрыв, огонь.

Нужно что-то делать, Славик пока вне игры. Что мне остаётся? Только вмешаться в естественный ход истории, как красиво сказал Чёрный Лорд. На светофоре с нашей стороны — зелёный свет. А вот и кабина грузовой машины показалась. Где водитель? Нет никого там, в кабине. Темнота и мрак вместо водителя. Ну что же, вариантов больше нет. Я хватаюсь руками за руль, всем телом давлю вниз.

Ход времени мною нарушен, время возвращается в свой привычный темп. Слышу только, как наша машина визжит покрышками, нас заносит и мы врезаемся задним бампером в какой-то автобус. Удар, нас теперь разворачивает в другую сторону, Славик кое-как выравнивает машину, двигатель глохнет. Красная «Мазда» останавливается от нас в нескольких метрах и оттуда выскакивают спарды, у которых вместо головы — сгусток непонятно чего. Ветер в нашу сторону, он доносит запах гнили, тлена и разложения.

 

Глава 12

— Твою… обложили, как волков. Ты как? — бросил мне Вячеслав, болезненно морщась. — В бардачке перчатки, надень на руки.

Я заметил, как он трёт левое плечо. Да, приложились мы с ним не плохо. Где наши друзья с дымчатыми головами? О, как! Застыли на месте, словно посмотрели в глаза медузе Горгоне.

Перчатки пижонистого свело-жёлтого цвета. Ничего, сойдёт.

Нужно выходить из машины и разбираться на месте. Объясняться с дорожной полицией не придётся — много свидетелей, что на перекрёсток выехала машина с цистерной. Теперь я точно знал, что это газ. Характерная табличка. Грузовик преспокойно стоит поперёк перекрёстка, рёв клаксонов, трёхэтажные маты со стороны водителей. Ребята, не шумите, голова и так пухнет и начинает болеть.

Мы стоим на дороге, со стороны, откуда прибыла грузовая машина, останавливается патрулька. Возле красной «Мазды» — уже две.

Проблесковые маячки, отрывистые команды, автоматы-короткостволы на изготовке. Очередной боевик, где нам со Славиком уготована не второстепенная роль. В качество массовки мы тоже в этот раз не будем.

Я внимательно смотрю на спардов, а это были именно они, и подмечаю одну деталь. Все одеты в одинаковую одежду, на всех одинаковая обувь. Чёрные брюки, белые рубашки и чёрные туфли. Прямо дресс-код у Тёмных введён.

Ещё бы лица их рассмотреть. Контуры проступают на мгновенье, но потом опять — чёрная тьма и……никак не привыкну к этому омерзительному запаху. Специально они чем-то мажутся, что ли?

— Вы как, нормально себя чувствуете? — спросил старший лейтенант полиции. — Скорая уже в пути, скоро вас осмотрят врачи.

Молоденький сержант открыл дверь грузовой машины и ошарашенно смотрит на старшего лейтенанта.

— Никого! — констатирует факт сержант. — Кроме противного запаха.

— Чертовщина какая-то. Мы за машиной гнались два квартала, водитель не пропускал нас. Это что получается, им никто не управлял? Это даже и не чертовщина, а дьявольщина.

Мы переглянулись с Вячеславом и усмехнулись. Эх, старлей, как же ты прав. Тысячу раз прав. Я даже мысленно представил себе лицо старшего лейтенанта, когда он сядет рапорт писать. Интересно даже, что же он там напишет и как всё это будет объяснять своему начальству?

Что-то очень сильно давит мне в затылок. Такое ощущение, что кто-то меня пристально изучает, или смотрит через оптику. Бинокль — дело безобидное, а если…

Сильный и болезненный толчок в спину, асфальт с огромной скоростью приближается ко мне. Успеваю вытянуть руки, что бы смягчить удар. Время-кисель, только непонятно, почему вовремя не сработал мой Дар? Кто-то его блокирует?

Да, скорее всего. Падаю на асфальт, переворачиваюсь на спину и в ужасе смотрю в глаза обезумевшему от боли старшему лейтенанту. Мозг ещё живёт своей жизнью, но человек уже мёртвый.

Ну вот, ещё одна смерть! Я понимаю, что пуля снесла офицеру пол черепа и никакая скорая-прескорая помощь ему уже не нужна. Лет двадцать пять, не больше. Эх, старлей, я не я буду, а найду твою семью и отблагодарю.

Я опёрся на локти, пытаюсь найти место, откуда ведётся стрельба. Да, девятиэтажное здание с плоской крышей, на крыше вижу голову парня. Волосы тёмные, волнистые. Парень прильнул к оптике и опять в мою сторону я вижу смазанный след пули. Опускаю голову вниз, смотрю на грудь. Маленькое красное пятнышко точно напротив моего многострадального сердца.

Перекат в сторону и наблюдаю за происходящим. Пуля меня не находит, но попадает в ногу ближайшему от меня спарду. Это что ещё за сказки Венского леса?

Пуля касается ноги, застывшего, как манекен, спарда и нога разлетается на тысячи маленьких осколков льда. Что с ним дальше произойдёт — для меня ясно, как Божий день. В принципе и то, что с двумя спардами, что стоят в нелепых позах чуть поодаль от меня. «Море волнуется раз…» сплошное. Нет, не до смеха мне сейчас.

Ищу глазами Вячеслава, он держится за левое плечо, на лице гримаса боли. Неужели так сильно плечом в машине приложился? Не в этом дело — на светло-желтой рубашке моего друга расплывается пятно крови.

Когда он всё успевает? Опять смотрю на девятиэтажное здание и тихо-тихо… удивляюсь. На крыше — новое действующее лицо. Высокая девушка, очень стройная, поверх голубого платья — чёрная накидка.

Лица рассмотреть не могу — на голову наброшен капюшон. Но из-под него выбиваются волосы цвета спелой пшеницы. Странно одно — то, что я сейчас нахожусь в своём замедленном времени, но замечаю, что девушка двигается относительно быстро. Очень быстро.

Девушка вытянула в сторону снайпера руку и с ладони срывается облако светло-голубого цвета. Оно плотно окутывает парня, точнее, его голову и она так же, как и нога спарда, распадается на множество блестящих осколков. Лёд, другого ничего не может быть. Осколки льда. Это что же получается? Спарды, снайпер и девушка взаимосвязаны? Не знаю, но вывод делаю именно такой.

Покажи своё личико, Гюльчитай! Нет, не хочет показывать. Полы накидки взметнулись вверх, девушка поворачивается ко мне спиной. Как не вежливо. Робин Гуд в платье какой-то. Девушка направляется в сторону надстройки на крыше — ко входу на чердак. Всё, на этом всё. Нет, не всё! Девушка оборачивается, но я вижу её ярко-красные губы и замечательную улыбку. Капюшон скрывает от меня лицо. Обидно.

Меняя больно бьёт по ушам… тишина. Слышно, что работают двигатели в авто. Все водители, пешеходы смотрят с испугом на происходящее. Запах смрада, крови, выхлопных газов, разогретого асфальта. Этот букет сводит меня с ума, точно так же, как и произошедшее на этом перекрёстке. Мрак. В голове — образ Бархуда и его слова — «за меня отомстят».

К Славику уже подбежала медицинская сестра, что-то быстро говорит и показывает рукой на машину Скорой помощи. Чего не ожидал от Вячеслава — такой сговорчивости. Нужно, Славик, иди. Мне помогают подняться на ноги полицейские, остальные — возле погибшего старшего лейтенанта. Конец фильма. Какой же я наивный! Всё, как оказалось, только начинается.

Небо над головой моментально превратилось из голубого и безоблачного в грозовое. Поднялся ураганный ветер. Я смотрю на небо и понимаю, что открывается самый настоящий портал в преисподнюю.

Я кричу полицейским, что бы разгоняли толпу любопытных зевак, освобождали проезжую часть. Они удивлённо смотрят на меня, но начинают шевелиться. Слава Богу, среди них нет никакого высшего руководства. Те бы развезли здесь кашу-манку-размазню.

Но разве наших людей так просто отгонишь от бесплатного зрелища? Буде дождь лить из ведра, камни с неба падать, но они будут стоять и ждать, или хеппи-енда, или конца света.

Хорошо, что водители поняли, что дурна курятина и, в разрез всем правилам дорожного движения, начали совершать манёвры, от которых бы, в другой ситуации, у сотрудников ГИБДД приключился бы инфаркт.

На одиноко стоящих стеклянных спардов никто не обращает внимание. Просто удивительно! Можно подумать, что на каждой улице, или перекрестке таких сотни и тысячи. Как в какой-то нереальной реальности.

Ураганный ветер набрал силу, тёмно-фиолетовые тучи всё быстрее и быстрее раскручиваются по часовой стрелке. Произошло то, чего я больше всего боялся. Сначала сверкнула одна молния, затем другая, третья, десятая. Пауза и теперь одна молния фиолетового цвета устремилась к земле. Я даже знал, куда она ударит.

От взрыва машины со сжиженным газом, в небо взметнулся столб огня. Меня приподняло над землей и я, спиной вперёд, начал свой очередной полёт. Который по счёту?

Я горнул по ходу движения всё, что попадалось на моём пути. Спарды разлетелись на мелкие кусочки, я зацепил какого-то прохожего и меня встретил в свой объятья объёмный живот, ну очень полного, мужчины. Тот охнул, упал на тротуар, я же — кувыркнулся несколько раз в воздухе и влип в стену магазина.

Точнее — в стеклянную огромную витрину. Стекло, удивительное дело, не лопнуло от удара моей тушки. Как оно выдержало взрывную волну? Хотя чему удивляться — сейчас всё, что хочешь сделают. Деньги давай, называется.

Дышать нечем, по голове течёт что-то липкое и белое. Я осторожно пощупал голову и выругался. Мороженое. Пузан ел мороженое, когда я его… ммм… потревожил. А что с мужиком, кстати? Всё нормально. Его подушка безопасности сработала, как надо. Поболит живот и перестанет.

Нужно вставать. Ох, всё тело ломит. Где Вячеслав? О, Боги! Машина Скорой на боку. Где Славик? Хм, он и здесь на высоте. Лежит на асфальте в обнимку с медсестрой. Мужик! Одобряю!

А что у нас с небом и обстановкой вокруг? Небо пока терпит, а вот вокруг — да, Тёмные сегодня в ударе. Смерть здесь хорошо поработала. Своей отбитой и оттянутой косой, костлявая забрала к себе как минимум человек двадцать. Это именно тех, кто не захотел покидать реалити шоу.

Доигрались. Как умудрилась взрывная волна на платан жигулёнок забросить — непонятно. Много, очень много машин перевернутых, ещё больше на тротуаре, дороге человеческих тел. Но что дальше будет — остаётся только догадываться. Хоть бы не Гуора сюда занесло. Тьфу, тьфу, тьфу.

Температура воздуха понизилась так сильно, что мой зубы начали выбивать дробь. Молния сверкала уже реже, но от этого легче не становилось. Чёртово мороженое стекает по голове, в глаза попадает. Я вытер липкую жидкость.

Нет, мороженое таким алым цветом не бывает. Всё-таки где-то меня чем-то зацепило. Главное — живой. А вот руки — занемели от боли. Энергии нужен выход, но вот куда её направить? Перстень в кармане, пора его на палец надеть.

Я подошёл к Вячеславу. Сидит на асфальте, качает головой. Контузия, сто процентная. Это надолго.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю, но ответа не получаю.

Славик показывает на уши и отрицательный качает головой. А что с медсестрой? Уже ничего. Глаза широко открытые, в них испуг, боль и непонимание происходящего. И не поймёшь, милая. Это тебе ни к чему. Может дольше проживёшь, не зная подробностей.

Я опять поднял голову вверх, рассматриваю образовавшийся портал. Как его закрыть, что бы, не дай Бог, сюда всякая нечисть не полезла. Одному мне, с моим-то отсутствующим опытом, будет тяжеловато.

Хотя, почему — один? По тротуару, в нашу сторону бегут мои старые знакомые — Татьяна Ивановна и «слесарь», он же «профессор», Борис Борисович. Даже и не знаю, чем они мне могут помочь, но на душе становится немного легче.

Татьяна Ивановна — боевой человек. С ходу оценила обстановку и бросилась помогать медсестра из Скорой. Адекватный медик сейчас востребован, как никогда. Есть шанс вытащить с того света кого-нибудь из числа тех, чьи тела разбросаны на тротуаре, дороге.

Борис Борисович отдувается, вытирает платком лицо. Пытается что-то мне сказать, но у него ничего не получается. Ничего, отдышись, старичок, время у нас ещё есть. Хотя… багрово-синие тучи устроили самую настоящую круговерть, ветер-прощелыга им в этом помогает.

Во многих местах одновременно возникают небольшие смерчи. Все они двигаются к центру перекрёстка, где вовсю горит машина с бывшей цистерной. Её от взрыва развернуло розочкой, я мельком посмотрел на осколок металла, который не долетел несколько метров до Вячеслава и сестрички.

— Ты мне поможешь? — Борис Борисович пришёл в норму.

— Конечно. Что Вы хотите сделать? — спрашиваю я и наблюдаю, как мужчина открывает свой огромный бокс. У меня такой же есть дома, где я храню инструменты и всякую мелочёвку.

— Нужно вот эти пирамидки расставить вокруг горящей машины на одинаковом расстоянии. Постарайся их расставить так, что бы они образовывали окружность. Если повезёт, успеем закрыть это безобразие.

Я взял в руки пирамидку и удивленно посмотрел на Борис Борисыча. Со сторонами сто на сто и столько же в высоту, пирамидка весит не меньше пяти килограмм. Ладно, всё не унесу сразу, побегаем чуть-чуть. Почему именно пять? Глупый вопрос появляется в голове всегда, когда проблем выше крыши.

Примерно отсчитав от воображаемого центра десять метров, ставлю первую пирамидку. Сейчас не до вычисления градусов, минут, секунд. В воображаемый круг вписываю звезду, запоминаю расположение вершин лучей. А вот, кажется, ответ на мой вопрос. Пентаграмма. Пять лучей, пять пирамидок.

Всё, последняя на месте. А дальше-то что? В руках у Бориса Борисовича серебристый шар миллиметров четыреста в диаметре. Мужчина подходит к первой пирамидке, Татьяна Ивановна уже рядом. Славик показывает на неразлучную пару головой и показывает большой палец. Это я расшифровываю, как «хорошие специалисты».

Но меня не квалификация специалистов интересует. По центру вращающихся грозовых туч возникает воронка. Она медленно начинает вращение в сторону, противоположную вращению туч. Времени всё меньше и меньше.

Чем помочь, как остановить время для пары учёных, я не знаю. Вячеслав тоже смотрит на небо, лицо бледное, только не понятно от чего больше. То ли от полученного огнестрела, то ли от вида происходящего сейчас в небе.

Боже, сколько времени прошло после начала всей этой катавасии. Час от силы, может — полтора. А уже столько смертей. Я, скорее всего, никогда к этому не привыкну.

Я где-то прочитал, что когда человек привыкает к смерти, он перестаёт быть человеком. Вот не согласен я с таким выражением. А как же наши врачи? Они что, тоже со временем становятся нелюдями? А полицейские, пожарники?

Ещё раз смотрю на место, где произошло эта трагедия и замечаю, что полно уже и машин Скорой помощи и полиции. Скоро и МЧС пожалует. А вот их нужно немного подзадержать. Не допустить к горящей машине. Это вопрос Вячеслава и я вижу, как он достаёт из машины сумочку с документами.

Что-то опять не поделили наши академики. Стоят, руками вверх показывают. Татьяна Ивановна повернулась ко мне, машет рукой. Борис Борисович, красный от негодования. Молча протягивает мне шар.

— На три, подбрось, как можно выше.

Нет вопросов, тем более, что по весу шар — килограмма полтора. Учёный достаёт небольшой пульт, похожий на брелок сигнализации авто, смотрит на меня.

На три, подбрасываю шар в воздух. Тот поднимается на высоту, примерно, шести метров и замирает на месте. Тонкие лучи света вырываются из пирамид и упираются в шар. Шар серебристого цвета начинает медленно вращаться, но с каждой секундой он вращается всё быстрее и быстрее. Через некоторое время шар поднимается выше, застывает, словно в нерешительности, затем начинает стремительное движение вверх по спирали.

 

Глава 13

Думал, что сразу усну крепко и до самого утра. Но мозг выдавал такие изощренные образы во время короткого сна, больше похожего на забытьё, что я просыпался каждый час.

Нервно смотрел на часы, переворачивался на другой бок и опять погружался в пучину воспоминаний. Пробовал заснуть, считал слонов, барашек и всякую другую живность, но всё — без толку.

Плюнул, достал из холодильника бутылку коньяка, прямо из горла, как горнист- пионер, сделал два огромных глотка. Тёплая волна пробежала по пищеводу, мягко скользнула в желудок. Сигарета — самая лучшая закуска в такой ситуации. Мальборина, ещё одна. Всё, можно опять попробовать заснуть.

Я, проходя мимо комнаты-кабинета деда, остановился. Теперь понятно, что мне не давало долгое время уснуть. Смерть, причём загадочная, Ирэн. И именно в этой комнате.

Я открыл дверь, сделал шаг вовнутрь. Освещение не стал включать — света уличного фонаря было достаточно. Присел в кресло за стол. То, что сейчас в комнате был полный бардак, меня больше всего удивляло. Или Ирэн что-то искала, или она застала в комнате грабителя. Одно из двух.

Но это всё мелочи по сравнению с тем фото, которое я увидел в телефоне следователя. Девушка была заморожена точно так, как спарды на перекрёстке. Молодой парень, следователь, рассказал, что когда прибыла оперативная служба, в квартире стояла устойчивая минусовая температура.

Ирэн стояла спиной к окну, руки вытянуты в сторону двери, словно в момент смерти она от кого-то защищалась. Лицо и руки — в голубых прожилках. В глазах нет испуга, в них — обречённость и понимание неминуемой смерти.

Спарды, снайпер на крыше, светловолосая девушка в чёрной накидке. Неудачный прорыв нечисти из тонкого мира. Смерть Ирэн. Как всё это увязать между собой?

Включив свет, принялся за уборку. С утра опять будут гости из следственных органов, нужно определиться, что пропало. Коллекция монет, самое ценное, на месте, старинные артефакты, собранные дедом во время командировок — тоже на месте.

Книги? Кому нужны старые книги послевоенного выпуска? Если так, то почему они все сведения в углу комнаты. Такое впечатление, что их открывали, просматривали и только после этого бросали на пол.

Когда порядок, относительный, был наведён, за окном уже стояла предрассветная мгла, спать ложиться я не видел смысла. Я вновь и вновь бросал взгляд на стеллаж с коллекцией, на книжную полку. Что искали грабители?

Даже сидя на кухне с чашкой крепкого кофе, мои мысли были сосредоточены только на одном — помимо перстня с чёрным алмазом, дед мог спрятать что-то такое, чего не должен был увидеть простой, не посвященный человек.

Где? Только в книгах. В какой из них? В той, которая у деда была самая любимая. У него любимых было много, но вот с одной он, пожалуй, редко когда расставался. Даже брал с собой в командировки, я это точно помню.

А вот и эта книга. Географический альманах, выпуск пятьдесят пятого года. Я и сам, честно говоря, любил рассматривать его, особенно фотографии и иллюстрации к тексту. Ну что же, нужно его изучить с первой и до последней странички.

На полях, практически всех страниц, каллиграфическим почерком деда, карандашом сделаны комментарии. Какие-то свои мысли, предположения. Страница за страницей, я искал хоть какую-то подсказку, какой-то ключ к разгадке.

Какой-то номер телефона, в скобках ещё три цифры, пояснение к номеру: «в этом случае нужно быть очень и очень осторожным. Не исключены обвалы и оползни». К чему это дед написал? Да Бог его знает! У учёных свои проблемы в восприятии мира. Нет, похоже и альманах мне не помог. Плохо.

Я подошёл к старинному телефону и автоматически стал набирать на нём номер из альманаха. Две пятёрки, двойка, две пятёрки. В тишине комнаты прозвучал еле слышный щелчок. Пока всё. А что дальше? А дальше — ещё три дополнительные цифры. Шкаф с книгами нехотя, но сдвинулся с места.

То ли механизм заело, то ли всё так и должно было быть, но отодвигать в сторону массивный шкаф, до верху заполненный книгами, пришлось в ручную. Ох, дед! Затейник какой-то. Одни загадки и тайники. Может не рисковать и позвать Вячеслава? Нет, ему сейчас не до меня. Разбитая машина, разбирательство с полицией.

Я ещё с большим усилием надавил на шкаф и он мягко скользнул в сторону. Мда… сейф. И причём — не современные, а сейф ещё со времён войны. А вот и шильдик: «Братья Гольштейн, 1936 год». Вот и всё дела. А ключи-то где? Нужно опять думать, искать подсказку. Номер телефона может опять сработать? Почему бы и нет?

Диск номеронабирателя вращается мягко, на цифре пять — щелчок. Опять с ноля до пяти — щелчок. После последней набранной цифры — ручку вниз и сейф открыт. Думал здесь залежи золота и драгоценных камней. Нет. Старинный тубус.

В тубусе карта, пожелтевшая от времени. И опять — комментарии деда. Его почерк особенный, ни с каким другим не перепутаешь. Что он пишет? Координаты чего-то, названия населенных пунктов и даты, даты. На обратной стороне карты сделан рисунок карандашом.

Горы, заснеженные пики, в небе — одиноко парящий орёл. На одном из склонов — средневековый замок в миниатюре. Чья это такая богатая фантазия? Как это возможно? Построить такую красоту в неприступных, судя по всему, горах? Нет, на такое человек пока, увы, не способен. А если не совсем обычный человек? Допустим, величайший маг всех времён и народов?

Да запросто! Три месяца тому назад, я бы очень засомневался в этом. Теперь не то, что верю в невозможное, но в этом уверен. А что это за фигура человека, который стоит на балконе? Высокий, стройный, с правильными чертами лица. Тёмные, ниже плеч, волосы, глаза, в которых плескается ночь.

Рядом с этим рисунком — копия первого. Те же заснеженные пики гор, орёл, замок. На балконе — … ого, даже мороз по коже: на балконе стоит зверь на ногах, которые заканчивались шестипалыми уродливыми лапами.

Вцепившись в перильное ограждение уродливыми конечностями, на каждой из которых тоже по шесть пальцев, зверь запрокинул голову, открыв пасть. Тело покрыто тёмно-коричневой шерстью, хвост, который заканчивается узлом, с вплетёнными в него небольшими лезвиями ножей. Они то здесь зачем? Что за диковинный зверь?

Вторая картинка пошла рябью, как вода в водоёме от небольшого порыва налетевшего ветра. Или это у меня всё в глазах рябит от недосыпа? Нужно прерваться на отдых.

Я навёл порядок в спальной комнате, подогрел воду для кофе и с тоской посмотрел на телефон. Елене так вчера и не перезвонил. На часах — шесть утра. Рано ещё кому-либо звонить.

Телефон оживает, на дисплее — незнакомый номер.

— Алло?

— Ты дома?

— Да.

— Я скоро буду.

Отбой и я сижу в полной прострации. Голос женский, приятный, но не знакомый. Что значит — скоро буду? Скорее всего — ошиблись номером. Бывает. С чашкой, кофе иду в кабинет деда. На столе всё так же лежит карта, придавленная по краям книгами.

Я смотрю на рисунки и у меня из рук вырывается и летит на пол чашка с кофе. Состояние моё можно описать одним словом — грогги. Я сейчас, как боксёр, который выведен из строя сильным ударом противника. Рефери давно сделал отсчёт до десяти и мне засчитано поражение.

То, что я вижу сейчас — это не чертовщина и не дьявольщина, а что-то гораздо сильнее этого. Картина оживает. Теперь на балконе я уже вижу вместо монстра, пожилого человека, в смокинге. В руках у него — бокал с вином цвета спелого граната. До меня доходит даже его чудесный аромат.

Но не это главное сейчас. Рядом с этим темноволосым человеком-оборотнем, стоит молодая женщина. Тёмно-фиолетовое платье с блестками, волосы цвета спелой пшеницы до плеч и фигура — очень и очень привлекательная.

В левой руке у женщины — бокал с вином, в правой — мундштук с зажжённой сигаретой. Женщина поворачивается ко мне лицом, её взгляд устремлён в мою сторону. Ярко-зелёные глаза, прямой нос, в ушах — серьги с красными камнями в форме застывших капель крови.

Я знаю эту женщину, очень хорошо знаю и от этого мне становится как-то неуютно и нехорошо — этот пожилой черноволосый мужчина держит мою, а это несомненно так и есть, девушку и что-то ласково ей говорит на ушко. Вот же гад!

Мужчина перехватывает, устремленный на меня взгляд женщины, и смотрит с такой ненавистью, что у меня по телу пробегает волна холода. Я делаю над собой усилие и отвожу взгляд.

Нервно ищу в кармане пачку сигарет, делаю первую жирную затяжку. Помогло, или нет — не знаю, но мысли немного успокаиваются. Он — враг, но как она могла? Предать всё, что было когда-то ей дорого. Я не в счёт, но как же другие?

С зажжённой сигаретой сажусь за стол, смотрю на рисунок. Он опять поменялся. Изображение стало чётким и я вижу, что девушка с бокалом вина вышла на балкон и смотрит на заснеженные горы, в синеву неба, где орёл всё так же кружит в небе, высматривая себе добычу.

Она поднимает взгляд, пытается найти глазами меня. Я пытаюсь прочитать в её глазах, что у неё сейчас творится на душе. Нет, ничего такого, что бы я понял, что она в опасности. Грустная улыбка на лице, глоток прекрасного вина и бокал отправляется в долгое путешествие в пропасть, в бездну.

Женщина оглядывается назад, на дверь, наклоняется и оголяет свою прекрасную ножку. Это ещё зачем? К ноге пристёгнут нож. Зачем ей нож? Опять взгляд в мою сторону. Мимолетный и быстрый. Она прикладывает палец ко рту. Просит не выдавать её.

Заводит руку за спину и кого-то ждёт. Не надо быть семи пядей во лбу, что бы догадаться — кого она ждёт. Вот так всегда — ругаешь человека только за внешний вид, а когда о нём узнаёшь побольше, понимаешь, что человек — золото, по сравнению с ним — ты пустое место и бездарь.

Выходит на балкон тот, кого я ненавижу всеми фибрами своей души, каждой клеточкой своего организма. Тот, которого почитают по всему Миру, ненавидят, но преклоняют колени, устраивают молебны и жертвоприношения. Тот, кого проклинает весь свет, но боятся до коликов, до икоты, до нервного тика.

Гуор делает шаг вперёд, пытаясь приобнять женщину за талию. Ещё немного и он коснётся своей лапой ту, которая решила принести в жертву свою жизнь ради мира, ради благополучия. В лучах заходящего солнца хищно блестит лезвие ножа, на лице у дьявола — удивление, злость и презрение одновременно.

Короткий взмах, кинжал вонзился в грудь оборотню в то место, где у нормального человека должно быть сердце. Но это — у нормального и — у человека.

На белоснежной рубашке расплывается пятно алого цвета, Гуор делает шаг назад и, запрокинув голову, над заснеженным ущельем раздаётся его смех, похожий на рёв раненного зверя. С самого высокого пика срывается огромная шапка снега и постепенно набирая скорость, она, увлекая за собой всё больше и больше снега со склона горы, устремляется вниз.

Грохот снежной лавины становится просто невыносимым, от него закладывает уши, орёл делает несколько сильных взмахов крыльями и убирается прочь от этого опасного места.

С моей не потушенной сигареты срывается пепел и падает на карту, на рисунок. Я успеваю заметить, что девушка отталкивает от себя Гуора и перевесившись через перильное ограждение, начинает своё падение в бездну. Последний раз мелькнул подол платья с блестками, Гуор ещё громче ревёт теперь от тоски и злобы.

Изображение на рисунке медленно исчезает. Я сижу за столом деда, рассеянно смотрю по сторонам. Периодически бросаю взгляд на то место, где ещё несколько секунд назад была она. Нет, всё кончено. Такая неоправданная смерть!

Но самое главное это то, что в теле храброй девушки был по-настоящему сильный дух. Дух бойца и дух победителя. Пусть враг и не пострадал, но он теперь будет чувствовать себя не как всемогущий властелин, а как всякий живущий на этой планете. У него поселится в сердце страх. И это главное.

Сигнал домофона меня застал у сейфа, куда я прятал тубус с картой. Задвинув книжный шкаф на место, я подошёл к двери, нажал кнопку на домофоне.

— Алле, милок, здесь к тебе с утра пораньше барышни всякие приходют… — по интонации консьержки я понял, что она осуждает такие ранние визиты да и ещё кого? Девушек! Закалка у бабушки старая, её уже ничто не перевоспитает. — Пропустить эту?

Я слышу, как кто-то смеётся и сопение консьержки.

— Да, конечно! Можете до квартиры сопроводить. — говорю я серьёзным тоном. — За посетителями нужен глаз да глаз. Она сказала, что ко мне идёт, а вдруг к Степанычу в квартиру заглянет. И женится Степаныч у нас в который раз.

В трубке недовольное сопение и отбой. Когда-нибудь я за свой длинный язык пострадаю, факт.

Через несколько минут — звонок в двери, я смотрю в дверной глазок и поспешно делаю несколько шагов назад.

* * *

Гуор недовольно посмотрел на двери в свой кабинет. Пять минут назад он отдал распоряжение Тирролу принести папку с докладом о произошедшем за время его отсутствия. На его верного слугу, Тиррола, не похоже, чтобы он замешкался, или забыл о поручении. Но нет, дверь приоткрылась и Гуор услышал:

— Разрешите, Великий?

Весь гнев Гуора сразу же улетучился, когда он увидел расстроенное лицо Тиррола.

— Что-то случилось? — спросил дьявол, вставая из-за стола.

Колокольчик, который стоял на каминной полке, издал тихий звук, пол под ногами завибрировал. Гуор недоуменно посмотрел по сторонам, затем — в сторону огромного панорамного окна.

— Бархуд, Великий. Он исчез из нашего мира на всегда. — слуга показал перстень с чёрным камнем, в котором уже не теплилась жизнь.

— Когда? — отрывисто бросил Гуор. — Что происходит с горами, ты мне можешь что-нибудь объяснить, Тиррол? Стоит мне куда-то исчезнуть и погибает кто-то из моих близких!

Очередной подземный толчок был до того сильный, что люстра с подвесками из драгоценных камней, издала жалобный, звук и начала раскачиваться из стороны в сторону.

Массивный рабочий стол сдвинулся на несколько сантиметров в сторону, и это привело дьявола в ярость. Этот стол стоял именно на этом месте с момента постройки дома-крепости и вот…… Кто посмел его потревожить? Кто этот смертный?

— Перстень мне! — закричал Гуор.

Он положил перстень с мёртвым чёрным камнем на столик и провели над ним рукой. Звука как всегда не было. Дьявол сейчас видел происходящее глазами поверженного на красный песок Бархуда. Чёрный Лорд был повержен! Этого не могло быть, потому что не могло быть в принципе!

Рядом с проигравшим стоял парень, лет тридцати. В его правой руке был кнут, сплетенный из множества нитей ярко-красного цвета. Искрящийся узел был рядом с головой Бархуда, не давая тому возможности приподнять голову. Узел ждал команду парня, что бы уничтожить Лорда из преисподней. Дальше — яркая вспышка и Бархуд перестал существовать.

— Кто этот смертный, Тиррол? Назови его имя!

— Это тот, Повелитель, которого все называют Странником. Новым Странником.

— Что? Ты! Сказал? — тихо произнёс Гуор, двигаясь к Тирролу с вытянутыми руками. Лицо Владыки было перекошено от злобы и ярости.

Новый толчок, Гуор с Тирролом повалились на пол комнаты. Дьявол при падении сильно ударился головой о край стола, поэтому не сразу понял, что произошло. В комнате стало очень темно, солнце, которое находилось ещё высоко в зените, спряталось за непонятно откуда взявшимся тучами серого цвета. Дьявол поднялся на ноги, подошёл к окну.

Князь Тьмы рывком распахнул громадное окно и вышел на балкон. Всё вокруг было серым и унылым. Гуор подставил руку под падающие с неба снежинки серого цвета, растёр их пальцами.

Небо плакало в очередной раз, но вместо дождя — летели хлопья серого цвета. Хлопья пепла. Гуор вздрогнул, чего не делал уже очень и очень давно.

 

Глава 14

— Так и будешь меня в дверях держать? Какое гостеприимство!

— Извини, проходи, конечно. Просто не ожидал тебя увидеть… такую.

— Неужели я так сильно изменилась? Мне, как женщине, это очень интересно. Если изменилась, то в какую сторону?

Как объяснить что-то женщине и не обидеть её? Как мне однажды Степаныч сказал, этот кладезь мудрости — что бы женщину понять, нужен талант.

Прав он, тысячу раз, прав. Скажешь правду — обидится и уйдёт, начнёшь юлить и выкручиваться — поймёт и всё равно уйдёт.

— Не знаю. Ты повзрослела и очень. Взгляд у тебя стал жёстким и оценивающим. Там, тогда, ты мне понравилась гораздо больше. В тебе было больше открытой души. Извини. Ладно, проходи на кухню, сейчас чай-кофе будем пить, по-китайски говорить.

Мы сидели за столом, пили обжигающий чай, я нашёл в холодильнике шоколадку, чему девушка очень обрадовалась. Все женщины — сладкоежки, этот факт даже учёные признали. Зелёные глаза, цвета чистейшей морской волны, светлые волосы. Мужики падают на колени, признаются все поголовно в любви, а она……она идёт по жизни смеясь. Песня есть такая. И музыкант мне когда-то нравился. Косынка на шее, подобранная в цвет платья. Гармония во всём. Но это всё мишура, обман и броня.

— За что ты Ирэн?

— Тебя спасала, Странник.

— И спардов — тоже ты?

— То же я.

Голос с хрипотцой, но он ей очень идёт. Ей — очень идёт. Я даже знаю причину, по которой изменился её голос, но рассказывать о карте и чудесных рисунках — не собираюсь. Получил урок и на всю жизнь там, в Большом абигорде, в Париже. Разговор не клеился, это и понятно. Слишком неожиданный визит и просто… просто я вдруг понял, что мы совершенно разные люди. У Мари — Снегини русские корни, но она всю свою сознательную жизнь прожила в прекрасном городе, как я понимаю, в достатке.

— Зачем ты здесь?

— Не поверишь, Джеймс! Делай сколько угодно попыток и всё-равно не угадаешь.

Хм… загадки. Очередные загадки. Что бы угадать настроение женщины, нужно провести с ней хоть какое-то время вместе. Хотя — не мне это утверждать. Долго жил бок о бок с женой и ни черта не понял, что она за человек. Ладно, попробуем поиграть в угадайку.

— Ты узнала что на нас со Славом готовится покушение Тёмных и примчалась на помощь, как Гаечка из мультфильма?

— Хороший мультфильм. Моя дочь очень любит его смотреть. Нет, не угадал.

Так, это что-то новое. Дочь — это уже серьёзно. Это первый шаг с её стороны для установления более дружеских отношений. Нет, спешить я не буду. Она не знает, что я всё знаю. Гуор, вино, вечернее платье и она вдруг здесь, у меня дома. Слишком много «но» возникает в голове.

Я представил, каким шрамом её наградил дьявол перед падением в бездну. Я помню прекрасно, как Снегиня отталкивает Гуора от себя, он протягивает к ней свои лапы с длинными когтями и касается прелестной шеи. Мда, подарок на всю жизнь? Не думаю. Шрам — до встречи с талантливым косметологом. Было бы у Снегини желание. Рискнуть? Почему бы нет?

— Шрам когда будешь убирать?

— Значит это ты был, когда… не важно. Скоро. Как только домой попаду. Ну, включай свою фантазию, Юра! Будь смелее в помыслах своих и побуждениях.

Да, хорошее у неё образование. Классиков легко цитирует. Зачем она здесь? Нет, не знаю. Пора капитулировать.

— Сдаюсь. Не вышел я умом и телом, но как всегда — я любопытен без предела. — цитирую я своего любимого поэта.

Мари вздыхает и начинает мне всё объяснять. Как попала в рабство к Гуору, кто её предал, как она чудом спаслась при падении с огромной высоты, как попала в мой город — промолчала, но то, что в городе замышляли убить меня и Вячеслава — поняла сразу. И вмешалась, хотя очень сильно рисковала своей жизнью.

Как предусмотрела появление спардов на перекрёстке и снайпера на крыше — сорока на хвосте принесла. Не думает ли Юрий, что только он наделён особыми способностями?

Чем больше рассказывала мне Мари о своих мытарствах, тем больше у меня возникло в голове вопросов. Другими словами — я ей верил всё меньше и меньше. Слишком всё гладко, слишком. Когда мы созреем друг для друга, тогда лёд растает и откроется правда. Может быть и горькая, но правда.

— Да, Юра. Ты тоже изменился, как я посмотрю. Ты стал взрослее и как следствие — очень подозрительным. Хорошо, мне пора. Самолёт через два часа. Провожать не нужно, не маленькая.

Прощания не было. К чему оно? Возле двери, Мари сделала то, от чего мороз по коже и привкус на губах. Поцелуй был долгим и страстным, мысли в один миг покинули мою голову. Была она и я. Запах её волос. И прощальный взгляд удивительных зелёных глаз.

— Это ответ на твой вопрос, глупенький.

Дверь закрылась, но я стоял в коридоре и думал: что сейчас это было вообще-то? И не идиот ли я.

* * *

Кафе «В лесу». Я фыркнул, но открыл дверь, зашёл вовнутрь. Да, антураж очень даже ничего. В углу — огромное бревно, на котором уютно разместились три медведя. У одного в лапах балалайка, у второго — бубен, третий держит в лапах саксофон.

О, времена, о, нравы! Взяли всё и испортили. Я представил божественные звуки саксофона и звуки, издаваемые балалайкой, под мерные удары лапой медведя в бубен. Извращенцы медведи какие-то. Но им то простительно — они друг у друга на ушах постояли, потоптались — слуха нет. Но хозяин? И причём здесь пальмы и фикусы в громадных горшках? Или я что-то в своей жизни пропустил?

Я присел за свободный столик, открыл меню. Рядом со столиком материализовалась официантка. Нет, точно хозяин извращенец: сарафан а ля рюс и туфли на высоком каблуке. На лапти денег не хватило? В меню — все слова с неизменной буквой «ъ».

Ох, Боги! Ну да ладно, не мне судить о этом безвкусии. Моё дело сделать заказ и оценить по достоинству мастерство поварской бригады. Душный вечер, аппетита нет. Салат, томатный сок и натуральный кофе. Достаточно. Официантка недовольно поморщилась, но приняла заказ.

Я посмотрел на посетителей кафе. Да, есть примечательные экземпляры. Вот взять хотя бы парочку влюбленных. Ей — далеко за сорок, ему — двадцать пять, не больше.

Он — самец. Нет, не так. Он — альфа самец! Могучие грудные мышцы перекатываются у него под рубашкой, руки — рыхлые и нежные. Ну-ну! Типичный альфонс. Решил даму раскрутить на приятный вечер и унести с собой массу воспоминаний вместе с пачкой купюр различного достоинства? Флаг в руки и барабан на шею тебе.

Дама приятной наружности нетвёрдой походкой направляется в дамскую комнату. Да уж. Такой корме любой фрегат позавидует. И это богатство при её то росте в метр пятьдесят в прыжке? Джинсовая юбка, блузка цвета фуксии и неизменные лабутены. Французский дизайнер Кристиан Лабутен покончил бы жизнь самоубийством, когда увидел, во что превратила эта особа его творение. А это что такое? Подошва туфель загорается разным цветом при каждом шаге красавицы. Китай и здесь рулит. Я перевёл взгляд на Тарзана и вовремя это сделал.

Этот мерзавец в рюмку с коньяком начал сыпать какой-то белый порошок. Себе тоже налил, выпил и опять налил. Не, парень, тебя нужно проучить. Время привычно замедлилось, я подхожу-подлетаю к столику мачо и меняю рюмки местами. Теперь порядок, будем ждать финал.

Так, принесли мой заказ. Я пробую салат, делаю оценку. Очень даже ничего. Поварам пять с плюсом. Ага, мадам прибыла. Парень, судя по всему, провозглашает какой-то тост и влюблённые содержимое рюмок выпивают.

— Резвишься? — слышу я голос Вячеслава.

Славик не один. Девушка — лет двадцати пяти, брюнеточка со смешным вздёрнутым носиком-пуговкой. Глаза — огромные и серые, губы — тонкие и плотно сжаты. Это многое говорит о человеке.

А вот рост и фигура — это да, особая статья. Точно — спортсменка-гимнасточка. Упруго-выпуклые места на месте, всё отлично. Не высокая, но гибкая. Это факт. Всякие нехорошие мысли и фантазии в голове.

Так, что у нас с Тарзаном? О, спёкся милок. Как интересно. То левый глаз закроется, то правый. Спящий лев, называется. Он смотрит осоловевшими глазами на свою спутницу и ничего не может понять. Ещё несколько секунд и классика жанра. Лицом в салат. Ми жэ вас придуприждали, э-э-э.

— Юра, познакомься, это Лилия. Лилия, это наш…

— Спасибо, Слав, я прочитала все мысли этого мужчины.

Девушка очень серьёзная. Даже чересчур. Нельзя такой быть в столь юном возрасте. Вот я, например. Старше, а в голове — всякая чушь несусветная. И если ты, моя дорогая, прочитала все мои мысли, то почему я до сих пор не получил по своей наглой морде? Ведь ты, несколько минут тому назад, стояла передо мною обнаженной. Ну а что? Все мужики такие и не надо так отчаянно краснеть и хмурить свои выщипанные бровки.

А вот и наша сарафанистая высококаблучная Маша-официантка. Ей до жути не удобно в своём наряде, но работа есть работа. Вячеслав делает заказ себе и нашему сверхсерьёзному экстрасенсу. Нам — пиво, даме — шампанское. Я переделываю заказ. Нам — водка, даме — полусладкое вино. Лилия благодарно-прощательно смотрит на меня, я пожимаю плечами, мол, да всё нормально.

А за столом у парочки ловелас-лабутены — скандал. Дама в гневе, дама хочет продолжения банкета. Но, увы. Тарзан спит сном богатыря. Всё, мне это уже не интересно. Хорошо вот так, ни о чём не думая, сидеть и наслаждаться отдыхом в хорошей компании.

Худенькая девочка-администратор появилась на небольшой сцене очень неожиданно.

— Уважаемые дамы и господа! Сейчас для вас, весь этот прекрасный вечер, звучит живая музыка…

Что-то мне Вячеслав не нравится. И причём, очень. Взгляд сосредоточенный, улыбка наигранная и фальшивая. Славик лишь на секунду фиксирует на мне взгляд и потом смотрит мне за плечо. В зал.

— Лиль, хорошо, что ты с Юрой познакомилась. Но пойдём, я тебя в такси посажу. — спокойно говорит Вячеслав, беря девушку за руку. — Не спрашивай зачем и почему. Так надо.

Я не понимаю происходящего, удивленно смотрю на Вячеслава. Да, как я сразу не заметил. Перстень, который с сегодняшнего дня находится у меня на груди в специальной сумочке, нагрелся. Я чувствую это тепло и исходящее с ним чувство умиротворения и спокойствия. Он — моя вторая половинка, мы с ним — одно целое.

Звучит музыка и я себя ловлю на мысли, что лучше бы медведи сейчас играли. Музыка режет уши, но публике нравится. Люди пришли сюда, что бы отдохнуть по-полной и потратить деньги. Их право, но зачем музыканты так над собой издеваются? Опять треклятые деньги.

Я стараюсь незаметно рассмотреть все столики. Нет, всё нормально. Всё люди смеётся, улыбаются.

— Юра, слушай меня внимательно. Сейчас я демонстративно направлюсь в туалетную комнату, ты идёшь следом, но ровно через три минуты. Остальное — потом.

Вячеслав слегка пошатываясь встаёт из-за стола, случайно задевает мужчину за соседним столиком. Подвыпивший человек, что с него возьмёшь? Славик театральным жестом извиняется перед мужчиной и нетвёрдой походкой пересекает зал кафе. Я смотрю на часы. Пора.

Впереди меня идёт парень, крепко сбитый и с бритым затылком. Белоснежная футболка, светло-коричневые брюки. Весь упруго-перекаченный. Шаг пружинит. Нет, это не стероидный мачо-тарзан-альфонс. Серьёзный типус-вульгариус. Мой взгляд — на его спине. Из заднего кармана брюк выглядывает краешек голубого платка? В голове вспышка и её образ: «Косынка на шее, подобранная в цвет платья. Гармония во всём. Но это всё мишура, обман и броня.»

Парень открывает зеркальные и очень красивые двери, заходит в туалет. Повторяю его манёвр. Парень пружинистым шагом идёт мимо кабинок, дверь одной из них резко открывается, парень охает, я его подхватываю сзади. Вдвоём мы затаскиваем здоровенного амбала в кабинку. Нарисовался ещё один посетитель, Вячеслав кричит:

— Неужели не видно, что занято? Никакой культуры поведения!

Парень пятится назад к двери и пропадает из поля нашего зрения. Я нервно смеюсь, Вячеслав наклоняется над парнем и бьёт правой. Хлёстко и бесцеремонно. Парень морщится от боли, но терпит. Уважаю.

— Кто? Кто послал? — спрашивает Вячеслав.

Молчание и непонятное мычание. Нос у качка потерял первоначальную форму и похож на переваренный пельмень. Очень сильно переваренный.

— Юра, он ничего не расскажет. Кончай его!

Ты чего, Славик? Чем я его убивать-то буду? Пальцем, что ли? Но замысел понятен.

— Хорошо. Отойди в сторону. — отвечаю я очень серьёзным тоном.

Парень замычал и начал крутить бритой головой. Теперь мой ход и моя роль. Я из заднего кармана брюк мычащего создания достаю косынку голубого цвета. Запах, да это её запах.

— Она живая? Отвечай! — кричу я в лицо парню. — Ты знаешь где она? Не молчать! Сердце вырву и сожрать заставлю!

Теперь я слышу сдавленный смешок за спиной. Ты Славик многое обо мне не знаешь. Во мне медленно Станиславский умирает. Что-то у парня лицо перекошенное. А, ну да. Когда ты смотришь смерти в лицо, становишься сговорчивым. Вячеслав снял с предохранителя свой любимый пистолет.

— Они меня убьют! — выдавливает из себя парень.

— Не скажешь всей правды — мы тебя порешим! — я вжился в роль основательно. Меня теперь не остановить. — Ты один в кафе?

Как оказалось — ещё один на улице, в машине. Задание простое до безобразия. Убрать Вячеслава и потом, особо со мной не церемонясь, повязать меня и доставить по очень интересному у адресу. Даже обидно стало за себя. Хамы, одним словом.

— Всё нормально, товарищ майор? — слышу за спиной я голос.

— Нормально, Тимур, вы вовремя. — отвечает Вячеслав и потом адресует вопрос лежащему на полу парню. — Номер машины, быстро!

Ну вот! Такую мне сцену испортили, изверги. Одно успокаивает — Мари жива. Но как она могла попасть в переделку — не понятно. Это с её то способностями? Узнаем. Обязательно узнаем — дело нескольких часов.

 

Глава 15

— Набережная, двенадцать, Набережная, двенадцать. — тихо проговаривает Вячеслав. — Сам живу на этой улице, но не помню этого дома, хоть убей меня. Ладно, на месте разберёмся. Эй, Юра! Ты чего такой задумчивый?

— Нет-нет, всё нормально. В голове сумбур и одна сплошная непонятка со Снегиней. Всё смешалось, люди, кони… как такая магиня попалась в сети к тёмным? Вспомни спардов на улице, которых она в лёд превратила с расстояния пятисот метров. Я, лично, не понимаю уже, что происходит.

— Потерпи немного, сейчас машины подойдут и скоро всё узнаем. Она, Снегиня, кстати — перед тем, как к тебе заявиться, у меня побывала. Угадай с трёх раз, о ком она расспрашивала в течении получаса?

Мы стояли на тротуаре, в квартале от кафе. Вечер действительно был очень душным и липким. Хотелось побыстрее закончить с этим делом и встать под струи прохладной воды, расслабиться. Но что-то мне подсказывало, что сегодня необычайный день и он закончится чем-то тоже необычным. Вспомнил поездку из станички, угрозы по телефону. Стоп, что-то в голове такое промелькнуло.

— Славик, ты говорил, что спец. отдел должен вычислить номер телефона, откуда мне звонили с угрозами и оскорблениями.

— Вот ты молодец! Ну конечно! Именно по этому адресу и находится твой доброжелатель, в кавычках. Я то думаю, адрес знакомый. Видишь, как всё переплелось-то! А вот и наши прибыли.

Возле тротуара припарковались важные «мерседесы» и старый, безбожно коптивший и периодически чихающий, «рафик». Он здесь каким боком? Славик, перехватив мой взгляд, усмехнулся.

— Незаменимая вещь, Юра. Сейчас сам всё увидишь. Ты смотри, никуда ни шагу ногой без меня. Сдаётся мне, что дело не простое. Перстень, кстати, надень на палец. Мало ли что!

«Мерседесы» плавно отчалили от тротуара, я посмотрел на людей, сидящий в минивэне. Передвижное маски-шоу. Всё, как в боевиках. Пять человек в чёрных шапочках с прорезями для глаз. Ни звука, ни лишнего движения.

— Товарищ майор, возьмите.

Вячеслав берёт в руку гарнитуру какой-то электроники. Скорее всего — связь, что же ещё.

— Максим, — обращается Вячеслав к водителю. — На углу Красной и Набережной, у кафе «Затон» — остановка.

Минут через двадцать — остановились, люди выходят и растворяются в ночи. Призраки. Я показываю Славику пачку сигарет, он может рукой, качает головой, но приоткрывает боковую дверь минивэна.

Сидящий рядом с водителем парень, протягивает Вячеславу планшет. На нём — не очень чёткое изображение улицы, трёхэтажного особняка. Это снимают, как я понял, с дрона. Мимо нас, тарахтя своим железным нутром, проползает бедолага «рафик».

Он поворачивает за угол и, не доезжая до массивных ворот особняка, «неожиданно» глохнет. Видно, как водитель выскакивает из микроавтобуса, начинает разводить в сторону руки, скорее всего, проклиная тот день, когда он сел за баранку этого пылесоса. Хороший фильм, а какие актёры снимались! Думаю, что сейчас увижу не менее интересную постановку.

На встречу остановившемуся микроавтобусу, по тротуару идёт человек. Даже с высоты снимавшего происходящее дрона, было видно, что человек находится под воздействием алкоголя — его бросает из стороны в сторону.

Через несколько минут он подходит к «рафику», разговаривает с водителем. Массивные ворота приоткрываются и оттуда выходят двое охранников. В руках у них или шокеры, или дубины — не понятно. Вячеслав презрительно усмехается.

— Какие они профессионалы? Дерьмо, а не охранники. — говорит он. — Юра, по инструкции, а она типовая для всех подобных охранных организаций, один должен находиться во дворе охраняемого объекта.

— Юрьич, я пробил этот адрес по нашей базе, этот дом охраняет «Бастион», чему удивляться? — сказал парень, сидящий на переднем сидении. — Я даже слышал, что у них собирались лицензию отобрать. Сплошные нарушения.

Охранник подходит к водителю и показывает рукой куда-то в сторону. Понятно и без звука, что предлагает, или требует, убраться со своей старой крупорушкой, куда подальше.

Но водитель не согласен, он показывает на старый микроавтобус, разводит руками. Второй охранник подходит ближе к первому и вместо водителя и подвыпившего типа — две размытые тени. Из «рафика» выскакивают двое человек, оглушенные охранники внутри колымаги, и она резво начинает движение по улице.

— Работаем, ребята. Учтите, внутри в заложниках, молодая женщина. С Богом!

В ответ пять щелчков в гарнитуре связи и из-за деревьев возникают призраки. Точнее — размытые тени. Через несколько секунд изображение на планшете идёт рябью, но потом всё успокаивается. Двое охранников, как ни в чём не бывало, стоят возле закрытых ворот. Славик делает пояснение для меня, как самому не опытному товарищу:

— Теперь это изображение видят охранники внутри здания. Голову даю на отсечение, что охранники сейчас смотрят какой-нибудь интересный фильм.

— Не, Юрьич, сегодня большой футбол. «Манчестер» и «Реал» рубятся. Могу с тобой поспорить, что так оно и есть. На штуку забьём?

— Ты меньше болтай, Сергей. Забьём в следующий раз.

— База, я первый, на первом чисто. — голос из рации.

— На крыше чисто, база. — это уже второй голос.

Через несколько минут — рация опять оживает:

— База, дом чистый. Ждём.

— Ну что, пошли. Юра, ты всегда должен быть рядом со мною.

Вблизи дом просто громадный. Трёхэтажное здание в каком-то там стиле. Темно — не поймёшь ничего. Ступени — из камня, никакой плитки нет и в помине. Всё только натуральное. Козырёк опирается на две массивные мраморные колонны, двери — как в каком-нибудь замке — массивные и величественные. С узором, изображающим картину из жизни древних греков. Не хило. Что же внутри, если здесь такая красота.

Я, Вячеслав и ещё четверо человек заходим вовнутрь. Справа от входной двери — будка охранников, на полу, уткнувшись мордой в шикарный ковёр светло-бежевого цвета, лежат трое охранников.

Руки сзади стянуты пластиковыми наручниками-стяжками. Четвёртый, невероятно большого размера охранник — с аккуратным отверстием во лбу. Рядом с ним — огромный пистолет. Боюсь даже предположить, какого калибра. На слонов можно охотиться, факт. Славик морщится, парень в чёрной шапочке разводит руками. Да, Сергей выиграл бы пари — из небольшого телевизора, установленного внутри служебного помещения, раздаётся рёв трибун, идёт трансляция футбольного матча.

— На руки свои посмотри. — бросает Вячеслав.

— Ну извини. Летом ходить в перчатках — не комильфо. Ты у нас большой выдумщик, что-нибудь придумаешь.

В огромной гостиной комнате, где-то десять на десять метров — кожаный диван, два кресла, журнальный столик. В углу уютно примостилась барная стойка со всеми атрибутами.

На столешнице — три бокала с недопитым вином. Охранники? Нет, не похоже. Славик и я, как привязанный, подходим к барной стойке, на одном из бокалов — след губной ярко-красной помады. Нет, не Снегиня. Я заметил, что она предпочитает более светлые тона.

— Ребята, предположительно трое человек, среди них — женщина. — говорит тихо в рацию Вячеслав.

Описать простыми словами потолок и люстру, просто не возможно. Потолок — вручную расписан приглушенными красками. Черти, демоны, какие-то непонятные рогатые создания. Здесь место нашлось и баншам-плакальщицам. Люстра огромная, кованная, семи рожковая с подвесками необычайной красоты.

Из гостиной комнаты — коридоры в левое и правое крыло, у противоположной от входной двери стены — начинается деревянная лестница с причудливыми балясинами. Шедевр художника-извращенца. Каждая вторая балясина — изображение обнаженной женщины. Через одну — мужчины с неприлично смотрящим в сторону мужским естеством. Только больной на голову человек мог себе позволить такое украшение в жилом доме. Красная ковровая дорожка закрывает практически все ступени.

Куда она ведёт — сейчас узнаем. Вячеслав именно к лестнице и направляется. Я остановился возле первой ступени и мне становится не просто дурно, меня выворачивает на изнанку, я борюсь с рвотными позывами, но надолго меня не хватит.

— Что-то почувствовал, Юра? — Славик остановился на ступени, встревоженно смотрит на меня. — Судя по твоим рукам, да, почувствовал.

Я отхожу на несколько метров от начала лестницы, жжение кистей рук уменьшается, тошнота проходит. Два шага вперёд — опять накатывает одуряющая слабость. Что-то спрятано под полом, однозначно. Ладно, потом разберёмся, сейчас нужно внимательно осмотреть дом, понять, где прячут Снегиню. Сомневаюсь, что в доме. В подполье, да, скорее всего.

Вячеславу постоянно поступают доклады от сотрудников. Дом пустой, но на кухне — горячий чайник, в чашках — не остывший кофе. Спальни, спальни, зал, обеденный зал и везде золото, драгоценные камни, старинные гобелены и картины. Думаю — все подлинники.

Окна — арочного типа, практически все — из разноцветного стекла. Обращаю внимание Славика на разноцветную оконную мозаику — везде ужасающего вида животные и перевернутые кресты. Логово сатанистов? Да кто его знает. Может блажь какая у человека?

Поражает своими размерами спальная комната хозяина дома, точнее — хозяйки. Это очень хорошо заметно по наличию огромного количества косметики и украшений. Как правильно заметил Вячеслав — практически нигде нет мужских вещей. И это о многом говорит.

Кровать — четыре на четыре, с балдахином нежно-голубого цвета. Сексодром знатный, чего уж говорить. На прикроватной тумбочке, сделанной из сандалового дерева, ночник в форме трёх бутонов роз жёлтого цвета. Рядом открытка. Читаю, что написано на обратной стороне: «Госпоже, от её верных слуг и поклонников!»

Пока я рассматривал богатое убранство спальной комнаты, Вячеслав нашёл двери, ведущие в ванную комнату. Мда… золото, золото, золото. Джакузи, обычная ванна из золота. Ручки сантехники — инкрустированные драгоценными камнями. Ох, ё! Что же здесь за госпожа живёт?

Ответ мы нашли в столовой комнате. Стол овальной формы, двенадцать стульев, два камина, стены задрапированы шёлковым на вид материалом сочного вишнёвого цвета.

На стене — картина, возле которой и я и Вячеслав застыли, как изваяния. Вячеслав — от красоты женщины, изображенной на картине в полный рост, я вдобавок к этому — от знакомого мне пейзажа: горы, заснеженные вершины, гордо парящий в голубом и безоблачном небе орёл, игрушечный замок-крепость и до боли знакомый балкон. Красота женщины магическим образом притягивает к себе взгляд, который всё сложней и тяжелее отвести в сторону. Размеры комнаты стремительно меняются, потолок уже достигает просто немыслимой высоты, как и картина. Слияние с ней — полное.

Я чувствую, как мои волосы гладит своей рукой ветер, как он холодит кожу на лице, от морозного воздуха начинает пощипывать кожу рук. Вячеслав протягивает мне руку для того, что бы нам вместе сделать шаг вперёд и раствориться в голубом небе, оказаться рядом с заснеженными пиками гор, которые протыкают небо, которые манят и зовут к себе. Женщина, чертовски красивая и обворожительная, поднимает в приветствии нам руку, на указательном пальце правой руки я вижу… нет, этого не может быть! Это мой перстень, с огромным чёрным алмазом.

Острая боль в правом плече возвращает меня с небес на землю. Я с благодарностью глажу свою тату-дракошу. Если бы не он, не известно, чем бы всё закончилось. Вячеслав вздрагивает от моего прикосновения и голоса, удивлённо смотрит по сторонам.

— Так и с ума можно сойти, тебе не кажется?

— Ещё как кажется. Давай, Вячеслав от сюда ноги уносить.

Мы прошли насквозь столовую, вышли в коридор. В стенах — ниши, которые обрамлены лепниной. В кронштейнах — вставлены самые настоящие факелы. Мы прошли несколько метров и факела разом вспыхнули. Огонь самый настоящий, без всяких сомнений — я почувствовал смрад горящего масла.

Электрический свет погас и наши тени причудливо задрожали на стенах коридора. Пламя факелов вздрогнуло, затрепетало — в коридоре явно гулял сквозняк. Неужели кто-то открыл окна на противоположных сторонах дома, или в комнатах? Не думаю! Без разрешения Вячеслава никто ничего руками трогать не будет.

Тогда что произошло? Я оглянулся назад и ошеломлённо уставился на дверь, из которой мы вышли. Она удалялась от нас, она становилась всё дальше и дальше, коридор превратился в какую-то бесконечность.

Двери, сплошные двери, которых здесь раньше не было. Слева, справа, двери стальные, деревянные, двери, которые сделаны из горного хрусталя и из грубо сколоченных досок, двери из чистого золота, серебра, двери, проёмы которых опутаны паутиной времени и страха.

Я повернулся к Вячеславу и отшатнулся от… вместо моего друга стояло уродливое создание с бульдожьей головой. Тело — кентавра, ноги и передние и задние — короткие и кривые. Огромный живот волочится по каменному полу. Каменный пол? Откуда он здесь? Я посмотрел на стены коридора. Да, самый настоящий камень, причём грубый и неотёсанный. Зеленоватый светящийся мох и струйки воды, стекающие с потолка.

Мой перстень на руке вспыхнул красным светом так ярко, что вмиг огонь факелов стал едва различимым и бледным. Теперь он мне напоминал пламя свечи, не более того. Я посмотрел на уродливую фигуру кентавра и с ужасом обнаружил, что из его мерзкой пасти торчит не до конца обглоданная нога человека в изодранной в клочья штанине цвета беж.

Славик!

Кровь непрерывной струйкой стекала на пол и уже образовывала небольшую лужу. Я медленно стал пятиться назад. Ладони сами собой соединились. Я развёл их в сторону и увидел шар серебристого цвета. Он вращался у меня в руках, отбрасывая в стороны блики. Мириады серебристых точек заполняли всё пространство вокруг, стало очень светло и я уже мог легко рассмотреть все трещины в камнях, любой самый мелкий камешек и даже песчинку на полу.

Кентавр истошно завопил, попятился назад. Его огромные глаза вспыхнули ярким зелёным светом. В них было столько ненависти и злобы, что я невольно вздрогнул.

Я оттолкнул шар от себя и он на огромной скорости ударил монстра в грудь. Яркая вспышка света, дикий рёв этого жуткого создания и тишина, которая бывает только на кладбище. Я открыл глаза. Вячеслав стоял передо мною, с ног до головы перепачканный в крови и слизи ярко-зелёного цвета. Но живой!

— Ох, Юра! Ты бы знал, где я сейчас только что побывал! Меня только что сожрало…

— Чудовище с телом кентавра и с головой бульдога. — закончил я за друга.

— Откуда ты……сзади! — крикнул Вячеслав. Я автоматически сделал шаг в его сторону, развернулся и поднял руки на уровне груди. О, Боги!

Передо мной стоит девочка, лет пяти-шести. Ночная рубашка до пят, на ней пятна бурого цвета. Цвет запёкшейся крови. На голове — светлые спутанные волосы ниже плеч, пустые провалы глазниц и носа. На шее у девочки — петля. Оборванная, истлевшая верёвка свисает до пола. Девочка тянет ко мне руки и плаксивым голосом повторяет одно и тоже слово — «помоги».

— Нет-нет, Юра, не приближайся к ней! — кричит Вячеслав, но я знаю, нет, я в этом уверен, что этой несчастной нужна моя помощь.

Я делаю шаг к девочке, она перемещается на три шага назад. Я делаю два шага вперёд — она становится на десять метров дальше. Как же ей помочь? Я присел на корточки и протягиваю руку в сторону ребёнка.

— Подойди ко мне, милая, я тебе помогу. Ну, смелее, я не сделаю тебе ничего плохого! Ну?

Несчастная делает первый робкий шаг в мою сторону, останавливается. Два шага, остановка. Вот она уже рядом со мною, протягивает ко мне руки и шепчет, шепчет без остановки: «помогите, мне больно».

Я осторожно ослабил скользящий узел на петле, освободил детскую шею от удавки. Кто же тебя так, у кого хватило ума так издеваться над маленьким ребенком?

— Мама. — шепчет девочка. — Я была лишней в семье. Голод……

— Ты знаешь зачем мы здесь? — спрашиваю девочку через силу. В горле ком, на глазах — слёзы.

— Знаю, помогу. Но сначала сделай выбор своей двери, иначе нужная тебе дверь не откроется.

Девочка берёт меня за руку и мы подходим к двери из презренного жёлтого металла. Я осторожно открываю её и глаза непроизвольно закрываются от яркого света. Комната, заполненная золотыми украшениями, монетами, самородками и просто брусками. Золотом покрыты стены, потолок. Вся комната просматривается и я вижу на противоположной стене — выход на первый этаж этого загадочного дома. Вижу сотрудников Вячеслава, барную стойку.

Нет, не нужно мне золото. Да и отношение у меня к нему — очень негативное. Вспоминаю Большой абигорд, те смерти, которые произошли именно из-за золота. Комната манит, зовёт, но я делаю шаг назад, дверь закрыта.

Мы заглядываем в следующие комнаты. Драгоценности, ювелирные изделия, алмазы, изумруды. Нет, всё это не для нас с Вячеславом. У нас совершенно другие приоритеты в жизни. Остаётся самая последняя дверь. Проём весь в паутине, гвозди, которыми сколочены грубые доски, при прикосновении рассыпаются в труху. Я толкаю от себя дверь, она со скрипом открывается. Всё ожидал здесь увидеть, но только не это.

На сколько глаз хватает — поле. Высокую траву колышет ленивый ветер, до одури вкусно пахнут полевые цветы. Но! Ровными рядами здесь установлены виселицы. Их сотни, тысячи, сотни тысяч и на каждой — мужчины, женщины, дети. Ветер раскачивает их тела, стервятники пируют.

Гиены, увидев нас, поднимают страшный вой. На небольшой возвышенности, установлен огромный крест. На нём распят ещё молодой человек, лет тридцати, может чуть больше. Небольшая бородка, усы. Из одежды — лишь набедренная повязка. На груди, чуть ниже сердца — ровный след, нанесенный каким-то колющим оружием, подтёки засохшей крови. Я опускаюсь на колени, рядом со мной — Славик.

Это именно тот, кого нет с нами уже более двух тысяч лет. Это тот, кого до сих пор помнят люди и преклоняют перед ним колени. Это именно тот, заветы которого помнят и исполняют люди и в наше время. Нормальные люди, конечно.

Малышка трогает меня за плечо — нам пора. Нужно найти Снегиню, иначе как дальше жить в этом мире? Испытываю я к ней симпатию — да! Закрываю глаза и вижу косынку, подобранную в цвет платья, грустную улыбку перед падением в пропасть и страстный поцелуй.

Мы делаем несколько шагов и я, оглянувшись назад, вижу, что мы почти миновали это страшное поле. Ещё немного и мы подойдём к холму, на котором я наблюдаю какое-то оживление. Такое впечатление, что возле недавно сколоченной виселицы, собралась вся нечисть со всей округи.

Упыри, вурдалаки, вампиры, баншы, гаргульи. Всё в ожидании новой казни, всё в предвкушении незабываемого зрелища. Наивные какие! Вы все сейчас наивными и умрёте. Я вам это обещаю! Ибо… ибо нехрен, короче говоря.

Девочка делает шаг назад, прощается с нами взмахом руки и исчезает. Спасибо тебе, ребёнок с большим добрым сердцем взрослого человека. Многим до тебя — ой, как далеко! Плохо одно — я не узнал твоё имя. Ветер доносит детский смех и:

— Гретта, меня звали Гретта!

Я ищу глазами Мари. А вот и она. Её привязали к вертикальной опоре виселицы и смеются в лицо всё эти мерзкие твари из преисподней. Мне даже думать особо не нужно и отдавать приказ моему перстню. Чёрный алмаз превращается в ярко-красный, он негодует, его, как и меня, переполняет чувство ненависти к сброду, который собрался потешиться над Мари, увидеть её предсмертные судороги.

Вячеслав чуть позади меня, он что-то сплетает, какое-то заклинание. Ну что же, вперёд! Я поднимаю руки вверх, резко опускаю их на уровень груди. Мысленно представляю себе пламя огня и стихия огня мне откликается. Вверх, в бледно-голубое небо, взмывает огромный шаг ярко-красного цвета. Он застывает на мгновенье и затем раздается оглушительный взрыв.

К земле устремляются крылья ветряной мельницы, вращающиеся с очень большой скоростью. Когда до земли остаётся несколько десятков метров, крылья вспыхивают пламенем и теперь они уже — крылья смерти. Они перемалывают, сжигают нечисть, которая наконец-то нас соизволила заметить. Поздно, твари, поздно!

С рук Вячеслава срывается ослепительно-белый, небольшой шар и через несколько секунд всё поле заливает белым светом. Очищающий белый свет. От этого света мрази корчатся, их тела покрываются струпьями и зловонными язвами. Твари сгорают. Самые расторопные — пытаются скрыться от нас, но они ещё не знают, что такое перстень Мунке Хитрого.

У меня в руке приятная тяжесть кнутовища. Я делаю замах и огненный кнут с искрящимся на конце узлом, настигает бегущих тварей. Он их рвёт на части, он их четвертует. Узнайте, твари, что такое настоящее Добро! Зло побеждает Зло? Да, по-другому — уже никак. Добро в чистом виде не может существовать.

Над полем тишина. Я смотрю назад и показываю рукой Вячеславу на поле с виселицами. На них уже никого нет. Славик развязывает узлы, Снегиня падает мне на руки. Сердце бьётся, значит всё будет хорошо. Извини, Мари, я понимаю, что ты не мешок с картошкой, но нести тебя на вытянутых руках — для меня задача сегодня невыполнимая. Когда-нибудь, в следующий раз. Хоть три километра, хорошо?

Мы отходим от места несостоявшейся казни, впереди воздух начинает на глазах становиться всё гуще и гуще. Ещё мгновенье и перед нами большое серебристое зеркало. Портал? Скорее всего. Я оглядываюсь на Вячеслава, тот соглашается со мной. Шаг вперёд, обжигающий холод и мы на каменных ступенях, ведущих вверх. Снегиня стонет. Терпи. Лежать у меня на плече ещё то удовольствие, но……терпи, одним словом.

Полумрак, каменные ступени, факелы, затхлый воздух. Ступени заканчиваются и над нашей головой вниз-вбок скользит люк. Я поднимаюсь на последнюю ступень, прикрываю глаза от яркого света. Руки не просто жжёт, они пылают огнём. Куда мы вышли по ступеням? Открываю глаза, вместо вздоха удивления из моего рта вырывается шипение и очень не хорошие словечки.

Мы стоим возле первой ступени лестницы, ведущей на верх. Узнаю балясины, узнаю огромную гостиную комнату. Пары кружат в медленном танце, возле барной стойки стоит женщина, которую мы видели со Славиком в столовой на картине.

Она медленно поворачивает голову в нашу сторону и глаза становятся испуганно-удивленные. В глазах женщины пляшут искры красного цвета, губы плотно сжаты. Не ожидала? А мы такие невоспитанные, взяли и зашли на огонёк. Что, прогонишь? Ну-ну, попробуй!

Я передал девушку Вячеславу. Из указательного пальца правой руки, на пол стекают сотни, тысячи нитей огня, которые сплетаются в привычный мне кнут огня. Я делаю взмах кнутом, от его удара об пол, взрываются, мелкими осколками разноцветного стела, окна, посуда. Ковёр цвета беж вспыхивает ярким пламенем от прикосновения с искрящимся узлом на конце моего друга.

Бал, говорите? Ну, что же! Тогда — потанцуем и повеселимся! Всем шампанского, господа!