Я спустила ноги с кровати и медленно подкралась к демону. Что-то в нем было не так. Ну не то чтобы демоны в принципе могли подходить под какой-то определенный стандарт, просто конкретно этот выделялся слишком уж сильно. Прежде всего тем, что не старался быть незаметным.

– Дурдом какой-то… – пробормотала, обходя демона по кругу. – Или я чего-то не понимаю, или Шурик совсем охамел…

Полина соскочила с кровати следом за мной и в задумчивости поскребла затылок.

Я бросила на нее возмущенный взгляд:

– Нет, ты можешь в это поверить?!

– Э… наверное, не могу, – «угадала» готесса.

– Серьезно, Поля: это уже ни в село, ни в Красную Армию! Да я не знаю, что с ним сделаю!

– Идея, конечно, интересная, – кашлянула в кулак готесса, – а главное, подкупает своей новизной. Но я так и не поняла: за что?

«За что»?! Я перевела пылающий взгляд с демона на подругу, снова на демона, опять на подругу и, указав на нечисть обеими руками, вопросила:

– Ты что издеваешься, Полина?!

Ее лицо стало еще более задумчивым, если такое вообще возможно:

– Ева, там ничего нет.

– Что?! – Я с раздражением уставилась на демона. Да как же нет! Вот он стоит, родимый. Уставился в стену, будто ему там медом помазано, и не собирается уходить даже перед лицом моего праведного гнева! – Ты что, серьезно думаешь, что вот это служит украшением моего интерьера?!

Полина проследила за моим взглядом и пробормотала:

– Ева, ты сейчас так грозно смотришь на комод, что мне за него становится страшно…

Я стиснула зубы: если она думала, что это – смешно, она ошибалась. Потому что мне уже становилось немного страшно. Прежде всего за собственную психику.

– То есть, – пожевала губами, пытаясь правильно подобрать слова, – ты не видишь у двери мужчину?

Брови подруги медленно поползли вверх, но я не сдавалась:

– Тощего, высокого, в костюме с бабочкой и белых перчатках?

– Я бы хотела сказать, что вижу, – гробовым, но не лишенным участия голосом ответила Поля. – Но тогда нас, скорее всего, просто поселят в соседние номера в психушке. Ева, кроме нас с тобой, в комнате никого нет.

Мне стало грустно. Так, как только может стать при упоминании комнаты с мягкими белыми стенами.

– Скорее всего, это какой-то странный демон, – сказала с надеждой.

Полина с готовностью кивнула:

– Разумеется! Тебе нужно пообщаться со своим заклинателем, как ты и хотела. Наверное, это его работа.

Я хмыкнула, покосившись на часы. Алекс должен был вернуться минут через тридцать, не позже. И, если мне повезет, он признается в том, что подослал ко мне второго шпиона, когда первый (Азриэль) выбыл из игры. Правда, кое-что все равно не вписывалось в эту превосходную логическую цепочку: по эту сторону Завесы демоны могут спрятаться от людей. Но все, кто наделен магическим даром, отлично их видят. В том числе знахари.

А привидений не существует.

Александр Соколов

Кто придумал День святого Валентина? На хрена он вообще сдался, этот праздник? Лишний раз признаться в любви (под принуждением: традиция, блин! Куда ж без этого?), сходить в ресторан, где кроме вас двоих будет еще штук пятнадцать таких же «счастливых» пар (и еще с десяток будет толпиться у входа, дожидаясь своей очереди), наградить букетом, который завянет через день, а судя по цене, должен был бы простоять до Рождества. И, конечно, еще один обязательный атрибут: красная плюшевая задница в подарок. То есть все почему-то называют его «сердцем», но это таки зад и по сути, и по форме.

Женщины думают, что День Валентина был создан для них. Чтобы именно сегодня они ощущали себя любимыми и желанными. Чушь! То, насколько тебя любят, не зависит от даты календаря и вряд ли может быть измерено количеством «валентинок». Продавцы всего этого хлама: открыток, цветов, игрушек – вот кто действительно должен благодарить древнего мученика, обвенчавшего влюбленных. Прибылью в этот день можно «питаться» весь оставшийся год (ну точно до 8 Марта – еще одного чудо-праздника с мутной историей и дивными традициями). Продавцы и музыканты.

Хорошая музыка всегда привлекает внимание, и в этот день менеджеры в клубах не скупятся на гонорары. Если бы не это – фигли меня кто заставил бы работать в эту субботу. Наш праздник – Хэллоуин, наша музыка – тяжелый рок. Я не исполняю баллады и не выступаю в смокинге. Да у меня сценический псевдоним – Демон! Какие стрелы с сердечками, мать вашу?! Мне рога носить надо!

– Извини, друг, – протягивая мне микрофон, улыбнулся Лектор, – но бабло, по ходу, победило зло.

Я еще раз окинул взглядом свое отражение в большом настенном зеркале: бабло не только победило, но еще и поизмывалось от души. Короткая туника, лебединые крылья, сандалии – из меня пытались сделать Амура. Правда, не слишком в этом преуспели.

– Пристрелю того, кто посоветует побрить ноги, – пообещал, мрачно оглядывая девственные леса Камбоджи ниже колен. На фоне белого платья они выглядели особенно феерично.

– Это тебе еще повезло, – вздохнул Лектор, с тоской глядя на собственные ноги, одетые в лохматое подобие штанов, заканчивающихся тяжелыми бутафорскими копытами. – Меня одели в сатира. Какого черта? Образ козла никак не вписывается в этот праздник!

– Я где-то читал, что сатиры были очень любвеобильны, – ровным тоном ответила гора розового меха, в недрах которой скрывался Хаск. Он должен был изображать медведя, но лично мне напоминал крашеного йети. Особенное сходство добавляла трехдневная щетина, которая делала Хаска отдаленно похожим на Гимли. Высокого плечистого и очень недовольного Гимли.

Но хуже всего пришлось Гугле. Его короткие белые волосы сыграли злую шутку, и Жеке выдали костюм: джинсы с мотней по колено, клетчатую рубашку, жилет, яркий шелковый шарф. Стиль а-ля Джастин Бибер.

– Убейте меня, – простонал бедняга, и даже у невозмутимого Хаска рука потянулась к бейсбольной бите.

– Простите, парни, – покаялся Андрей. – Я не ожидал, что так получится.

Гугля скрипнул зубами:

– Не бери в голову, козлина!

Я бросил на Жеку мрачный взгляд: было понятно, почему он недоволен, но в таком наряде ему было как-то сложно сочувствовать. К тому же мы все оказались в одной лодке.

– Никто не ожидал, Лектор, – сказал я примирительным тоном. – Но теперь деваться некуда, так что попытаемся соответствовать.

– Это все Роберто, – прогремел Хаск, пытаясь устроить гитару на своем выпирающем от меха животе. – Крашеный удод! На кой черт Игорь его нанял?

Мы синхронно кивнули, хотя вопрос был скорее риторическим. Роберто явился в «Домино» всего неделю назад и с ходу заявил, что сделает это место самым популярным клубом в городе. А для этого, по его словам, нужно было кое-что изменить. Например, дизайн, потому что мрачноватый. И меню, ведь крылышки идут под пиво, а вино лучше подавать с сыром. Идиот! «Домино» всегда был скорее баром, чем клубом. Здесь напиваются в хлам, танцуют на столах, через день ломают мебель и разбивают бутылки друг о друга. Здесь особая публика и особая атмосфера. Какая винная карта?! Этот Роберто хотя бы представляет, что значит получить по голове Shato de pilin’on?!

Надо сказать, Игорь оказался куда терпеливее, чем мы думали. Он честно выслушал нового работника, почти не матерясь и не перебивая. Один раз только схватился за сердце: когда Роберто предложил перенести клуб поближе к центру города. Собственно на этом запас его толерантности иссяк. Следующие полчаса мы все имели возможность оценить спич владельца «Домино» на тему того, где и в каких позах он видел Роберто и его фантазию. Это подействовало. Дизайнер малость поутих, убрал цветы со столов и белый тюль над сценой. Вернул в меню пиво и крылышки (повар, как раз пытавшийся сообразить, как приготовить ризотто в микроволновке, аннулировал заказ на набор кастрюль со сковородками и вздохнул спокойно). Единственное, что Роберто сумел-таки выбить из Игоря, это право на организацию Дня влюбленных. Видимо, «крашеный удод» обошелся боссу недешево, раз тот согласился: от вида одних только розовых флайеров у старого байкера начинал дергаться кадык.

– Скажи «спасибо», что нас хотя бы не заставили менять репертуар, – пробурчал Толян. – Только я все равно не понимаю, на хрена все это нужно.

– Ради женщин, конечно, – криво ухмыльнулся Лектор. – Для них в эту субботу бесплатный вход, бесплатные напитки и бесплатный цирк.

– Ты вообще в курсе, какие женщины ходят в «Домино»?! – резким движением Гугля содрал шарф с шеи. – Роберто должен поставить металлоискатели на входе, иначе в субботу в нашем клубе появится еще и бесплатный тир. И я почему-то догадываюсь, кто будет мишенью!

– Не переживай, друг, – буркнул Хаск. – В тебя за барабанами будет сложно попасть. А я как большая розовая туча. Сдохну первым.

Я криво ухмыльнулся:

– Не сдохнешь.

Толян перевел на меня вопросительный взгляд, но я только посильнее сжал стойку микрофона в кулаке.

– У меня появилась идея, друг. Роберто хочет шоу – мы его ему устроим. Но только в своем стиле.

Огонек в глазах друзей показал, что предложение им понравилось. Оставалось только правильно все организовать. И я даже знал, к кому можно обратиться за помощью.

Домой возвратился в приподнятом настроении. Которое, увы, продержалось недолго: стоило только распахнуть дверь в собственную спальню.

Первой в глаза бросилась Полина: черная, худая, длинноволосая. Матерь Божья! Я ко всему привыкший, но едва не метнул в нее лампой от неожиданности. Сочувствую Богдану: ему с такой «красоткой» приходится ночевать. В одной комнате, при выключенном свете, а если брать в расчет ее экзотическое чувство юмора – так я вообще удивлен, что брата до сих пор в психушку не забрали.

– Ты что здесь делаешь?! – спросил, учитывая обстоятельства, очень даже вежливо.

– Тебя жду, – криво улыбнулась готесса и кивнула на постель. С нее медленно поднялась чем-то испуганная Ева, но подойти не захотела: остановилась у изголовья кровати, свела брови на переносице и заявила:

– В моей комнате демон.

Я тихо выдохнул и, бросив сумку на пол, приподнял бровь:

– Поподробнее, пожалуйста.

– Это не Азриэль.

Ага, конечно! Ведь обычно по земле шастает множество бесхозных демонов. Особенно много их в доме у заклинателя. Прямо табунами ходят, не знаю как обратно отправить.

– Ты уверена? – спросил со вздохом. – Азриэль умеет изменять внешность. Может, ты его просто не узнала?

– Тогда уж это он меня не узнал, – проворчала Ева. – Демон не реагирует на приказы, не отвечает на вопросы, только стоит в углу и смотрит на дверь. Может, он сломался?

Я закашлялся, пытаясь скрыть смех:

– Это вряд ли.

– Посмотри сам, если мне не веришь!

Пожал плечами:

– Ну, показывай.

Сразу признаюсь: я ее слова всерьез не воспринял. Не потому, что не доверяю, просто для нее панику на ровном месте создать – чуть проще чем элементарно. Демон ее не слушается… Блин, может, она его с перепугу с настоящим ковром перепутала? В полпервого ночи что только не привидится.

С другой стороны: в чем-то ее переубеждать – неблагодарное, а порой еще и опасное занятие. Потому, еще раз вздохнув и смирившись с тем, что душ откладывается на неопределенное время, я вышел из комнаты.

Ева топала впереди так быстро, словно боялась, что демон ее не дождется и исчезнет. Она первой добежала до спальни и на мгновение обернулась, окатив меня предвкушающим взглядом. У меня появилась дикая мысль, что, возможно, я чего-то не учел и у Евы действительно появился новый «поклонник». Это, конечно, было бы очень странно, но Азриэля ведь она смогла очаровать?

– Приготовься, – подливая масла в огонь, прошептала из-за плеча Полина.

Мысленно пожелал ей умолкнуть и поскорее исчезнуть за линией горизонта.

А затем ступил в заботливо распахнутую Евой дверь. Ступил и замер, пытаясь понять, куда смотреть.

В комнате было пусто. Не считая, собственно, меня и ведьмы, скрестившей руки на груди и выжидающе на меня уставившейся. Полина с каменным лицом осталась в коридоре и на мои вопросительные взгляды не реагировала. А зря. Мне, если честно, было о чем ее спросить. Например, что именно они пили до моего прихода и когда Еву отпустит?

– Как ты можешь это объяснить? – спросила ведьма, пока я старательно оглядывался по сторонам, хотя уже понял, что ничего нового в комнате не увижу.

– Единственный демон, который здесь сегодня побывал, это Азриэль, – сказал, прислушиваясь к ощущениям. – Сейчас он на первом этаже, в районе кухни. Никого другого из-за Завесы здесь нет и не было.

– Тогда кто это такой?! – прошептала Ева и… указала на комод. Я поскреб в затылке, но на всякий случай подошел к шкафу поближе, пригляделся, даже поскреб ногтем дверцу.

– Это точно не демон, – сказал уверенно.

Девушка сглотнула:

– Я в курсе. Тот, о ком я говорю, стоит левее.

Мы с Полиной переглянулись и, кажется, впервые в жизни поняли друг друга без слов.

«Что будем делать?» – спросил мой взгляд.

«В больничку бы ее надо, – ответили глаза Казаковой. – На препаратики».

«А если без фанатизма?» – нахмурился я. Хорошенькие у нее, однако, методы: прямо не подруга, а шпион инквизиции. Чуть что – сразу под электрошок.

– Это ты в чем меня сейчас пытаешься обвинить?! – уже не скрываясь, рявкнула Полина. Ага, правда глаза режет!

– Сама знаешь! – прорычал в ответ, на всякий случай становясь между Евой и этой черной мамбой.

– Да я бы никогда в жизни… – начала было она, но тут вмешалась «потерпевшая».

– Погодите минуточку! – воскликнула она, всеми десятью когтями впиваясь мне в ладонь. – Вы что, опять окопались?! А меня предупредить забыли? Ну чтобы я, например, не лезла к вам со своими мелкими, никому не интересными проблемами во время очередной священной войны!

Мне стало неловко. Особенно когда Полина прыгнула в комнату и, грозно тыкая в меня пальцем, возопила:

– Ты хоть представляешь, что он обо мне только что подумал?!

– Да я о тебе вообще не думаю, – отмахнулся как от надоедливого пекинеса и обернулся к Еве. Посмотрел на нее: вот я дебил… Девчушка-то реально напуганная своими видениями. На глазах слезы, губы дрожат, пальцы побелели, те самые, между прочим, которыми она мне в руку вцепилась – мог бы и раньше догадаться, что еще немного, и ее просто накроет волной истерики. Маленькая моя ведьмочка!

Не задумываясь, обхватил ее ладонью за шею, притянул к себе, прижался губами к макушке:

– Что бы это ни было, мы во всем разберемся.

– Но ты же ничего не видишь! – с отчаянием прошептала она.

– Зато я верю, что видишь ты.

Она подняла лицо.

– Правда? – выдохнула так, словно боялась услышать ответ.

Я кивнул:

– Да. Верю.

Черт, а разве могло быть иначе? Если женщина, которую ты любишь, говорит, что видит призрака, тебе остается только согласиться, пускай даже весь остальной мир вопит о том, что этого не может быть. Любовь, в конце концов, строится на доверии, и если она доверила тебе свои страхи, будь добр: бери соль, дробовик, протонный излучатель или что там еще используют охотники за привидениями – и вперед искать доказательства! Нужно только придумать, с чего начать…

– Возможно, этот… фантом… как-то связан со снегом в Италии? – задумчиво предположила готесса. Я поднял на нее хмурый недоверчивый взгляд. – А что?! – с видом оскорбленного достоинства развела она руками. – Я тоже верю, что у Евы глюки неспроста!

– У меня не глюки! – гневно выпалила ведьма. – Он правда здесь стоит. Вот на этом самом месте! А то, что вы его не видите… наверняка этому есть какое-то объяснение!

– И, знаешь, кто может его нам дать? – внезапно пришла мне в голову интересная мысль. – Некромант!

– Да ладно! – округлила глаза Полина. – Это же вилами по воде! Некроманты оживляют трупы, а не призывают души на землю. Будь это иначе, их бы почитали как богов, а не считали порождениями тьмы!

– То есть моя идея кажется тебе менее реалистичной, чем то, что в Неаполе метель, а у нас в результате этого появилось привидение в спальне? – проскрежетал я зубами. – Его сюда ветром надуло или как?!

Ева нахмурилась:

– А откуда ты знаешь об Италии?

– Да об этом во всех новостях трубят, – объяснил и только потом сообразил, что она спросила. – А ты, кстати, откуда узнала? Euronews не числится среди твоих любимых каналов.

Девчонки обменялись выразительными взглядами, потом Ева пожевала нижнюю губу (она всегда это делает, когда волнуется) и нехотя ответила:

– Нам… товарищ сказал.

Блин, ну не умеешь врать – не берись! Зачем эти бессмысленные потуги, если в результате все равно придется во всем сознаться.

– Какой товарищ?

Ну и что ты теперь будешь делать, милая моя обманщица?

– Владимир Овада.

Ого! Да мы решили быть честными! Прямо как-то неожиданно (лучше бы, наверное, соврала: терпеть не могу этого ушлепка).

– Он мне сам позвонил, – добавила Ева.

Я изогнул бровь:

– Чтобы сообщить прогноз погоды в Неаполе? Фигасе, какое у дятла чувство социальной ответственности.

– Он сказал, что снег и потоп – последствия изменения магического фона.

Я запнулся и мысленно выругался:

– Вот с этого надо было и начинать! Возможно, корни твоего привидения уходят туда же?

Полина аж подпрыгнула от этих слов:

– Значит, я была права?! И мы таки летим в Италию?

Ох ты ж, какая шустрая…

– Нет! – ответил, указывая на часы. – Мы идем спать. О погодных аномалиях подумаем завтра утром.

Полина недовольно фыркнула, но спорить почему-то не стала. А вот Ева подняла на нее тревожный взгляд:

– Ты домой или к Богдану?

– Час ночи! – покачал головой я. – Думаешь, брат будет рад ее видеть?

В ответ в меня подняли полный презрения взгляд, хлопнули сильно накрашенными ресницами и, демонстративно поправив блузку, промурлыкали:

– Поспорим, что будет?

И готесса выплыла из спальни. Как каравелла прямо. «Черная жемчужина», если точнее: такая же мрачная и явно переоцененная. Я криво улыбнулся ей вслед: удачи, Богдан! А потом скосил глаза на Еву:

– Ты со мной?

– Чего? – удивленно переспросила девушка.

Я развел руками:

– Нет, если хочешь остаться одна в замкнутом пространстве со своим таинственным фантомом, то кто я такой, чтобы возражать…

– Я с тобой! – воскликнула она прежде, чем я успел закончить предложение, и почти вылетела следом за подругой.

Надо признать, на сей раз моя улыбка была куда более довольной. Ударив по выключателю, я в последний раз обвел спальню взглядом и сказал в пустоту:

– Спасибо, чувак! Серьезно, кем бы ты ни был: спасибо.

К сожалению или к счастью, мне никто не ответил.

Ева Моргалис

Думаю, той ночью Алекс не раз пожалел, что позвал меня к себе. Я бы на его месте точно пожалела. Нет, не скажу, что я была совсем неадекватной, просто волнение сказывалось. Черт, это ведь совсем не весело: видеть то, чего не видят другие. И не надо мне рассказывать про интуицию, карты Таро и хрустальные шары: почему-то ни одна из этих чудо-штуковин не позволила владельцам выиграть в лотерею. Даже обманывать доверчивых посетителей куда проще с помощью обычных законов физики, чем глупого полтергейста, бесцельно стоящего у тебя в комнате!

В общем, сами понимаете, в особом восторге от своего нового «таланта» я не была. Если говорить языком техническим: наблюдать дядю в черном не было моей фичей. Это был мой баг. Возможно, если бы я видела призраков с детства, я бы могла с этим как-то смириться, но, блин, мне с пеленок втолковывали, что их просто не существует! И теперь, в одну ночь, весь мир перевернулся с ног на голову. Я этого не просила! Закройте обратно мой третий глаз! Я не хочу быть единственной в мире ведьмой, которая содержит в спальне пансион для умерших душ! Нет, серьезно: вдруг он здесь не один? Что, если я выйду за порог, а их там целая толпа? Или еще хуже: что, если они сами меня найдут? Вот сейчас я на мгновение закрою глаза, а когда открою их снова, в комнате станет многолюдно, как на Таймс-сквер в час пик? А потом все эти странные личности встанут кружочком вокруг моей постели, уставятся каждый в свою точку и будут стоять, изображая застывший хоровод. Да как я вообще тогда буду жить?!

– Малыш, что с тобой? – позвал Алекс. Я резко обернулась: парень собирался в душ и сейчас активно избавлялся от одежды.

– Все нормально, – пробормотала, разглядывая семейки в полосочку, выглядывающие из расстегнутой ширинки. Надо признать: очень приятное зрелище, особенно в комплекте с голым торсом.

– Ты уверена? – уточнил он.

Я кивнула: не хватало еще и Алекса заразить собственной паранойей. Тем более пока ничего особенно страшного не случилось. Подумаешь, глючит немного: ну с кем не бывает?

– Тогда я в душ, а ты забирайся в постель, – предложил он.

Я кивнула еще раз, но все же не удержалась от просьбы:

– Возвращайся скорее, ладно?

– Может, составишь мне компанию? – улыбнулся Алекс. Я недоверчиво изогнула брови: это он сейчас на секс намекал? После того марафона, который случился утром? Невероятно! Мне пришлось звать Полину на помощь, просто чтобы вернуть себе способность ходить. Откуда у него силы берутся?!

– Я, пожалуй, подожду здесь, – ответила, наблюдая, как улыбка сползает с его лица. Но спорить Алекс не стал. Наоборот: быстро ступив вперед, он на мгновение прижался губами к моей щеке и быстро вышел из комнаты.

Я осталась одна. Огляделась, страшась увидеть еще одного призрака, поежилась и, сняв халат, шустро заползла под одеяло. Подумала и натянула его на голову. Вот так! Пускай теперь они попытаются до меня добраться!

Шурик вернулся на удивление быстро. Я услышала, как скрипнула входная дверь, и по звуку его шагов (вернее, по их отсутствию) поняла, что он замер на пороге. Видимо, любовался новообразованным курганом из одеяла на своей кровати. Я не собиралась ему мешать и лежала тихо, как мышка. Вплоть до того момента, как рядом не просел матрас и тихий голос позвал откуда-то над моей головой:

– Ева, я пришел. Ты уже можешь выбираться из своего убежища.

– Не хочу, – пробурчала, еще сильнее прижимая колени к груди. – Мне здесь хорошо.

– И совсем не жарко? – сочувственным тоном уточнил Алекс.

– Нет.

– Может быть, душно?

Я потянула носом:

– Здесь есть, чем дышать.

– Признайся хотя бы, что неудобно, – уже почти смеясь, предположил он.

Я шевельнулась:

– Ничего подобного. Здесь очень комфортно. Спокойной ночи.

– Спасибо, конечно, но ты забрала единственное одеяло. Может, поделишься со мной, а то я уже замерзать начал.

Как ни странно, это подействовало. Я медленно подняла голову. Опершись на локте, Алекс полулежал на кровати и с интересом наблюдал за моими манипуляциями.

– Сейчас ты похожа на черепаху, – сделал «изящный» комплимент, заглядывая в тоннель из одеяла, в глубине которого блестели мои глаза. Я фыркнула и села, поджав под себя ноги. Лицо Алекса вытянулось: – Ты что, надела лыжный комбинезон?

– Это пижама! – буркнула, скрестив руки на груди. – Сейчас зима, если ты не заметил. Мне холодно.

– Это не пижама, – заржал Шурик, двумя пальцами поддевая рукав моей любимой рубашки из микрофибры. – Это спортивный костюм какой-то.

– Он очень теплый, – грудью встала я на защиту одежки, начиная смутно догадываться, почему Поля так ржала, когда я ее надевала. Может, она была права, пытаясь всучить мне кружевное белье? Но кто же знал, что сегодня я буду ночевать с Алексом?

– Ты хочешь, чтобы я сходила переоделась? – уставилась на парня исподлобья.

В ответ он улыбнулся так, что мой желудок сделал кульбит в животе.

– У меня есть идея получше.

И стянул с меня штаны. Да так, что я даже не поняла, как именно он это сделал. То есть вот буквально только что я сидела в штанах, а потом: раз! И уже ерзаю попой по простыням в одних трусиках. Алекс бросил на них изумленный взгляд и покачал головой:

– Ты бы еще пояс верности нацепила…

Я хмуро воззрилась на этого искусителя:

– Начало второго ночи, Шурик! Считай, что он на мне.

– А я ничего такого и не имел в виду! – сделал обиженную физиономию парень, хотя я точно знала: имел!

– Зачем тогда предложил раздеться?

– Исключительно для согрева! – категорично ответил он. И даже мои сведенные на переносице брови, которые могли убедить кого угодно в том, что я не верю ни одному слову, на него эффекта не произвели. – Вспомни: во всех фильмах герои раздеваются, чтобы согреться.

Я задумалась: вообще-то он был прав. Но нужно иметь в виду, что фильмы эти по большей части были мелодрамами, а сцены с раздеванием, за редким исключением, заканчивались жарким сексом.

– То есть, если я сейчас сниму рубашку, ты не будешь приставать? – уточнила мрачным тоном.

– Нет!

– Учти, на мне нет лифчика, – добавила, подозрительно сощурившись.

На сей раз ответ немного задержался, словно Шурик пытался убедить в своем благородстве не только меня, а себя заодно:

– Не буду, Ева, честное слово. Ты права: уже поздно, а завтра в школу. Давай спать.

– Ну хорошо, – кивнула я и быстро, через голову стянула рубашку. За миг до этого Алекс выключил свет и, оказавшись в темноте, я несколько секунд просто сидела, потерянно хлопая ресницами. Потом Шурик схватил меня за ладонь и почти силой притянул к себе на грудь. А сверху еще и одеялом прикрыл. Чтобы уж точно не замерзла. Хотя, по-моему, это было уже неактуально.

Я замерла, чувствуя щекой теплую гладкую кожу. Сердце Алекса под ухом колотилось как сумасшедшее. Хотя мое вряд ли вело себя тише: несмотря на все, что между нами было, вот так лежать, просто прижавшись друг к другу, оказалось очень волнительно. Особенной пикантности ситуации добавляло то, что мы оба вроде как приняли решение на этом остановиться. Наверное, именно по этой причине, просто желая повеселиться (а не упиваясь безнаказанностью, как потом скажет Полина), я вдруг подняла руку и легонько провела пальцем по его животу. Вверх-вниз, до полоски темных волос, уходивших под широкий пояс шорт.

Алекс напрягся:

– Ева, ты что делаешь?

Ой, мне бы и самой хотелось знать! Это ведь было моей идеей поставить ограничения, так почему же именно сейчас так потянуло их нарушить? Неужели это и была пресловутая тайна запретного плода? Если да, то Шурику не повезло, потому что меня проняло конкретно.

Чуть повернув голову, я прижалась губами к его ключице и прошептала:

– Просто хотела тебя поблагодарить.

– Не стоит, – хрипло ответил Алекс.

Хихикнув, я потерлась щекой о его грудь и промурлыкала:

– Ты это заслужил.

– И все равно не стоит! – ответил он так, что на мгновение я ощутила себя пауком-мутантом, лежать рядом с которым требовало особой выдержки. Забавно, но мне понравилось это чувство.

– Ты мой скромняшка, – прошептала, забрасывая ногу ему на бедро.

Шурик сглотнул:

– Ева, ты явно переоцениваешь мою силу воли!

– А мне кажется, это совсем не так, – проурчала в ответ. – Ты ведь такой стойкий, честный и смелый…

– А ты сейчас надо мной издеваешься, да?! – не выдержал Алекс, отдирая мою руку от своих шорт и быстро переползая на дальнюю сторону кровати.

Я засмеялась, уткнувшись лицом в подушку:

– Немножко. Но если серьезно, мне действительно нужно тебя поблагодарить. Ведь твоя смелость передается и мне. Рядом с тобой я не боюсь.

В тусклом свете луны, пробивавшейся сквозь тонкие занавески, я увидела, как Алекс приподнялся на локтях.

– Но тебе нечего бояться, – сказал он очень серьезным тоном. – Даже если ты видишь привидение, это не значит, что оно может тебе навредить. И я говорю не только о том, что, по твоим словам, оно само не проявляет каких-либо признаков активности. Ты не можешь его коснуться. Значит, физически его в этом мире нет. И это я говорю как заклинатель: то, чего здесь нет, не может тебя обидеть.

Я вздохнула и, перевернувшись на спину, скользнула взглядом по потолку:

– Меня не призрак пугает, Алекс, а я сама. Понимаешь, люди ведь так до конца и не изучили работу мозга. Что, если он играет со мной, и на самом деле человек в моей спальне существует только в моем воображении? Как разобраться, что явь, а что – выдумка, если они так похожи? Что, если на самом деле это не мир вокруг изменил свои законы, а я схожу с ума?

– Ева, люди не сходят с ума так внезапно.

– Разве?! – Я резко села в постели, не обращая внимания, что одеяло сползло на колени и Алекс громко выдохнул, видимо, разглядев в темноте больше, чем рассчитывал. – По-моему, это самое внезапное, что вообще может случиться. К такому просто невозможно подготовиться. Или ты думаешь, потенциальным психам присылают предварительное уведомление: «Уважаемый жилец квартиры номер пятнадцать дома второго, в воскресенье, двадцать первого апреля вам отключат воду, газ, электричество и у вас поедет крыша»?

– Я не это имел в виду, – попытался объяснить Шурик, но я нетерпеливо взмахнула рукой:

– Нет, ты только представь на секунду, что я права! Вот мы сейчас заснем, а потом ты внезапно проснешься среди ночи от какого-то резкого звука. Оглянешься вокруг, но меня рядом не будет. И тогда ты вдруг услышишь, как внизу, на кухне, включился телевизор. Ты спустишься вниз, чтобы его выключить, и увидишь, как я стою перед ним с безумным взглядом, пультом и кухонным тесаком! Впрочем, – я криво улыбнулась, – это только предположение. И я очень рада, что ты достаточно смелый, чтобы об этом не думать.

Подтянув одеяло, я снова улеглась на подушки, сунула ладонь под щеку и тихо добавила:

– Когда ты не боишься, мне гораздо легче бороться с собственными страхами. Спокойной ночи!

И только минуты через три услышала скрип перины и возмущенный шепот Алекса:

– Спокойной ночи?! После кухонного тесака?! Да ты, блин, точно издеваешься!

Признаюсь, мы отлично выспались той ночью. Ну, может, не так мы, как я, но, согласитесь, это тоже неплохой результат. А вот Шурик, кстати, пострадал от собственного раздутого самомнения и утром мрачно заявил, что с этого момента «просто спать» мы с ним будем только в полном обмундировании. И я не должна его снимать, даже если он будет меня умолять. Я сначала хотела посмеяться, но потом заглянула в его пылающие нездоровым огнем глаза и поняла, что парень не шутит. Пришлось соглашаться, а то мало ли: вид у него был что-то совсем недобрый. Особенно недобрым он стал после того, как Ядвига разбудила нас своим фирменным:

– Евочка, подъем!!!

Я-то привыкшая, меня так каждое утро в школу поднимают, а вот Алекс свалился с кровати и несколько секунд ошалело оглядывался, пытаясь понять, куда бежать и кого бить. Еле успокоила. В смысле, Шурика. От мамы пока решила держаться подальше: вероятность, что она не поняла, где именно я провела ночь, стремилась к нулю. Не потому, что будет ругать: она меня вообще никогда не ругала. Она ныла. А еще тоскливо вздыхала и давила на совесть. А поскольку совесть у меня была размером с Гибралтар, это было худшим из возможных наказаний.

– Пожалуй, я сегодня пропущу завтрак, – сообщила Алексу, натягивая пижаму.

Он демонстративно потер ухо:

– Отлично тебя понимаю. Поедим по дороге. Я знаю отличную блинную, она работает с семи утра. Думаю, тебе понравится. Встречаемся в гараже через двадцать минут.

Я кивнула, на цыпочках выбираясь в коридор. Оттуда – сначала в душ, а потом к себе, за одеждой. В комнату входила как в хранилище радиоактивных отходов: даже дышала через раз, чтобы случайно не привлечь к себе внимание. На тот случай, если в спальню уже пробралась парочка ранее не учтенных привидений. Но я зря волновалась. По крайней мере об этом. В комнате меня все так же поджидал знакомый «дядя в черном», в своем единственном числе. Только он больше не смотрел в стену. Он смотрел на меня.

Знаете, есть такие портреты, которые, кажется, следят за тобой глазами, как бы ты ни пытался от них спрятаться. Вот это был тот же вариант. Я замерла, поймав на себе внимательный взгляд черных как уголь глаз, сглотнула и шагнула влево. Призрак не шелохнулся, но я почти физически ощутила, как он мысленно нарисовал у меня на переносице мишень… и прицелился в нее. Я шагнула вправо: мишень никуда не делась. Нахмурившись, я сделала резкий бросок к кровати и присела за тумбу. Угадайте, стало ли мне от этого легче?

Нет, не стало и, если честно, это было уже чересчур. Шепотом выругавшись, я схватила джинсы, первый попавшийся свитер и рванула обратно к Шурику. Столкнулась с ним на пороге комнаты: он едва успел распахнуть руки, чтобы поймать меня в охапку, – и выдала:

– Алекс, это кошмар! У меня призрак тронулся!

Заклинатель изогнул бровь и посмотрел на меня так, словно это не призрак тронулся, а я сама. И не чем-нибудь, а умом.

– Еще раз и внятно, – потребовал он.

Я, в тот момент натягивающая свитер, от волнения попыталась продеть голову в рукав.

– Он развернулся! – выдохнула сквозь недра кашемира.

– Чего?! – не разобрал Алекс.

Я чертыхнулась еще раз и наконец вынырнула из одежки.

– Чего-чего, тьфу… – проворчала, вытягивая кусок пуха изо рта. – Развернулся он! Как избушка на курьих ножках: к комоду задом, ко мне передом.

– И?.. – попытался понять Шурик причину моих переживаний.

– И теперь он на меня смотрит! – воскликнула я. – И если ты сейчас скажешь, что в этом нет ничего плохого, я тебя пну!

– Тогда я, конечно, не стану ничего говорить, – примирительно улыбнулся Шурик, но я только бросила на него хмурый взгляд и впала в глубокую задумчивость.

«Может, рассказать обо всем маме?» – пронеслось в голове. Отличная идея и я, конечно, с радостью бы ею воспользовалась, если бы не одно крошечное «но». Моя мама была весьма увлекающейся в некоторых вопросах женщиной. Помню, когда мне было десять лет, я совершенно случайно сварила действенное зелье от кашля. Ядвига, конечно, обрадовалась, но я потом три дня сидела дома безвылазно, пытаясь вспомнить, какие же ингредиенты и в какой последовательности бросала в то, что изначально должно было быть чаем. Нет, мама не считала это наказанием – для нее это была увлекательная игра, и она искренне недоумевала, почему это я не радуюсь возможности поэкспериментировать вместе с ней. А ее подход к безопасности? С какой тщательностью она создавала сейф для Книги Знаний или щиты для церкви, где проходило их с Георгием венчание? Но апофеозом ее зацикленности, по моему сугубо личному мнению, можно было считать волшебную треуголку! Эта шапка делает хозяина невидимым ровно на пятнадцать секунд, но Ядвига охотилась за ней почти два года. Объясните, на фига?

В общем, я подумала и решила, что обязательно скажу обо всем маме, но чуть позже. Когда выбора не останется. Не потому, что боюсь (не станет же она на мне опыты ставить, в конце концов?!), а просто чтобы раньше времени ее не волновать. Мало ли, вдруг этот призрак мне только кажется? А она разнервничается, поднимет панику, устроит хаос…

– Поехали в твою блинную, – мрачным голосом подытожила наконец.

– А как же привидение? – удивился Алекс.

– Да что ему сделается? – буркнула, не поднимая глаз. – Хочет – пускай любуется. Вот когда от стены отойдет, тогда и начну переживать.

Тем более день меня ждал такой, что нервы и правда стоило поберечь…

Блинчики, кстати, действительно оказались вкусными: со сгущенкой и кофе – просто объедение. Особенно на голодный желудок. Я стрескала штук пять, и это несмотря на то, что все еще пребывала в расстроенных чувствах. Полина на моем месте сожрала бы и повара заодно: она, когда переживает, всегда ест много и все подряд. Помню, как-то перед экзаменом проглотила семь штук полновесных шоколадок, то есть начисто опустошила мой буфет. А потом с видом Горлума облизывала фольгу: мне было реально страшно ее у подруги отбирать…

– О чем задумалась? – отложил вилку Алекс. Капелька меда (он принципиально не ел сгущенку, считая ее слишком сладкой, зато мед, порой вместе с сотами, уминал в таких количествах, что в моем организме давно бы все слиплось) стекла на подбородок, и у меня появилось почти непреодолимое желание его облизать. Но я справилась: моя сила воли бывает воистину несгибаемой (особенно когда этого не требуется) и, протянув парню салфетку, выразительно постучала себя пальцем по челюсти.

– Вспомнила кое-что смешное… что ты делаешь?! – отшатнулась, когда он протянул руку и попытался качественно так обтереть меня салфеткой. В смысле, не всю меня, а ту часть, на которую я только что указала.

Алекс удивился:

– А ты разве не об этом попросила?

– Нет, конечно! – Круглыми глазами огляделась по сторонам, ожидая увидеть осуждение в глазах соседей, но… никого из «ранних пташек», завтракавших за маленькими круглыми столиками блинной, мы с нашими умываниями не волновали. – У тебя мед на подбородке, – объяснила шепотом. В ответ Алекс коварно улыбнулся и сунул салфетку мне в руку.

– На! – заявил, придвигаясь ближе. – Три.

Очень осторожно я коснулась его лица, чувствуя, как мои щеки быстро покрывает бордовым цветом. Черт, и как ему удается все время меня смущать?!

– Сегодня буду поздно, – буркнула, чтобы хоть как-то отвлечься. Алекс вопросительно изогнул бровь. – Пойду с Полиной на йогу. А потом куда-нибудь выпить. Вернее, запить горечь поражения.

– Не понял?

– Ну это же йога, – вздохнула с тоской. – Нас выгонят минут через тридцать после начала занятия. Конечно, мы очень расстроимся и пойдем в бар.

– У тебя что, еще и таланты ясновидящей прорезались?

– Это не предсказание, – положила я грязную салфетку на стол. – Это прогноз, основанный на исторических данных. Однажды нас уже изгоняли из племени.

– Сейчас все может быть иначе.

– Могло бы, конечно, – улыбнулась я. – Но Полина с тех пор совсем не изменилась, а учителя восточных мудростей еще терпеливее быть просто не могут. И если сегодня нам не посчастливится обучаться у истинного дзен-буддиста, вечером мы опять будем пить.

– Это, наверное, какая-то особая логика, – покачал головой Алекс.

– Мужчинам не понять?

– Нет, – поднялся он из-за стола. – Поехали в школу.

Я подпрыгнула следом, еще не зная, как сильно ошибалась. Бывают в жизни ситуации, которые невозможно предсказать. Насколько бы логичными ни казались выводы.

Мне никогда особо не нравились четверги. То ли сказывалось мое личное невезение, то ли это был всемирный заговор учителей, но первыми парами в этот день мне всегда ставили языки. В бывшей школе это был немецкий, который преподавала такая злобная бабуля, словно за ее плечами были восемьдесят лет коммунизма, две войны, все великие перестройки, и она физически, вот прямо всем своим существом, ненавидела тех, кто выбрал язык «фрицев» по вкусу, а не во благо родины. Она скрежетала зубами всякий раз, когда видела в учебнике фразу: «Добрый день, меня зовут Ганс, я родился в Берлине», а предложения, которые мы для нее переводили на контрольных, могли бы сломать психику какому-нибудь дошколенку. В гимназии «для богатых» такого себе, ясное дело, никто позволить не мог. Но вместо немецкого меня зачислили в группу французского языка. В старшую группу! Кому такое вообще могло прийти в голову?! Я на французском, кроме знаменитого «Je ne mange pas six jours», ничего не знаю! Правда, как и большинство в классе, но я, ко всему прочему, французский еще и не люблю: ни это их грассирование, ни слова из десяти букв, которые читаются так, словно их там всего три, ни девятнадцать времен. Девятнадцать, блин! Вы только представьте себе это число! Да я французских слов знаю меньше, чем у них времен!

Правда, до этого все равно никому не было дела. Марго Филипповна (угадайте, какое у нее было настоящее имя?) имела в жизни две нехитрые радости. Во-первых: громко декламировать французские стихотворения, промокая уголки глаз шелковым носовым платочком. А во-вторых, читать французский «Vogue», который был таким же, как и отечественный, только в пять раз дороже. И пока мы не отвлекали ее от этих занятий, она не напрягала нас ни грамматикой, ни словарями. Очень взаимовыгодное сотрудничество для тех, кому было чем заняться на уроках. Я в их число не входила и мне было скучно (а еще стихи замучили: это гортанное «р» играло на нервах лучше, чем когти по стеклу). Но в тот четверг все переменилось.

Бывает же так: идешь куда-то, вздыхаешь себе под нос и думаешь: «Что угодно, только не это». А потом вдруг бац! И что-то случается. Но ты почему-то не рад.

Именно эта мысль пришла мне в голову, когда на французском вместо знакомого портфеля Ждана рядом на парту приземлилась стильная кожаная борсетка. Ну из тех, в которых обычно помещается зажигалка, портсигар и визитница. А еще ключи от машины, но в данном случае они легли рядом. И я их сразу узнала: значок у «ауди» был очень характерный.

– Привет, Евлампий, – белоснежно улыбнулся «Финист», усаживаясь за парту. Мое лицо вытянулось так, что могло сыграть лошадь в какой-нибудь театральной постановке, но прежде чем я успела ответить, по классу прошелся дружный вздох восхищения и к моему столу подлетела троица первых красавиц.

– Шарлотта Суханова, – прощебетала самая высокая из них, протягивая парню руку с острыми розовыми ноготками. – Ты будешь учить французский вместе с нами?

Глагол «учить» был слишком сильным для того, чтобы описать наши действия в течение следующих двух пар, но в целом вопрос был поставлен правильно. И меня очень интересовал на него ответ.

– Да, Юлиан, – кивнула, возвращая на место челюсть. – Каким ветром тебя сюда занесло?

Шарлотта окинула меня таким взглядом, словно ее поразил не столько вопрос, сколько сам факт моего существования.

– Вы знакомы? – спросила она тоном наместницы бога на земле. Хотя я не особо удивилась: Суханов-старший владел какой-то мегазнаменитой в нашем городе компанией по переработке промышленных отходов, потому Шарлотта была не только наследницей приличного состояния, но и считала себя едва ли не спасительницей человечества, имеющей право с брезгливым удивлением наблюдать за бесцельным существованием простых смертных. К последним относилась и я, но, по всей видимости, не Юлиан. Кажется, он только что получил в глазах моих одноклассниц статус Аполлона, а заодно и жертвы. Ведь чем еще можно было объяснить столь явный блеск азарта в глазах «охотниц»?

– Давно знакомы, – кивнул Шакуров, откидываясь на спинку стула. – А вы с Евой подруги?

– Конечно, – без запинки соврала Шарлотта.

Я едва не хихикнула: подруга, конечно! Скорее уж «помеха справа», которую нужно либо обойти, либо уничтожить.

– Тогда, по-дружески, дай нам поговорить наедине, пока урок не начался? – невинным тоном попросил Юлиан. Лицо Шарлотты пошло пятнами, улыбка плавно перетекла в оскал, но надо отдать ей должное: она сдержалась. Развернулась на каблуках и вместе со свитой отчалила обратно на задние парты. Похоже, выдумывать план уничтожения.

Я покачала головой, представляя, какое веселье меня ждет в ближайшем будущем, и выжидательно уставилась на Юлиана:

– Ты вообще в курсе, что занял чужое место?

– Это ты про мальчика у окна? – самодовольно усмехнулся «Финист», кивая на Ждана. – Он меня уже минут пять взглядом буравит, но с претензиями пока не подошел. И не подойдет. Знаешь почему?

– Догадываюсь, – буркнула, недовольно постукивая пальцами по столешнице.

Шакуров оскалился еще сильнее:

– А вот и не угадала! Потому что я всего на три минуты заскочил. Сказать «привет».

– В школу, значит, поздороваться заскочил? – саркастично переспросила я. – Что, вот так просто: мимо пробегал?

– Ну не совсем. Я теперь в твоей гимназии учиться буду. До конца года.

Видимо, у меня глаза стали как у глубоководного краба, потому что «Финист» тяжко вздохнул, будто вынужден был объяснять мне прописные истины, и спросил:

– Я ведь хочу в этом году поступить в местный универ, помнишь?

Я кивнула.

– А для этого нужно сдать академразницу, – продолжил Шакуров. – Ну а поскольку впереди все равно четыре свободных месяца, я решил: почему бы не зачислиться к вам в гимназию. Подтяну кое-какие предметы, да и скучно не будет.

Я вспомнила, как совсем недавно переходила сюда в середине сентября и покачала головой:

– Интересно, как тебе это удалось? Здесь набор среди года делается только в особых случаях.

Вместо ответа Юлиан пошевелил пальцами, словно считал купюры в пачке, и я сразу все поняла. Ну или почти все.

– Тогда тебе стоило выбрать другой класс, – сказала наставительным тоном. – Выпускной. Там народ к экзаменам готовится, они тебе при поступлении хоть как-то помогут. Со мной на занятиях ты научишься разве что подбирать лак ногтей к цвету машины.

– Собственно, я так и сделал, – улыбнулся Юлиан. – В смысле, поступил в выпускной класс. Потому и сказал, что заскочил к тебе всего на минуту. Учиться я буду в одиннадцатом «А», с одним из твоих братьев. Кажется, Александром.

– А-ха-ха! – непроизвольно вырвалось у меня.

Парень забавно шевельнул бровями:

– Не понял? Ядвига сказала, это будет отличной идеей.

– Ядвига так сказала? – повторила, пытаясь унять все возрастающее желание истерически расхохотаться. – Хотя… вы же с Алексом пока не знакомы…

Похоже, Юлиану не слишком понравилась моя реакция: он слегка помрачнел, что совсем не подходило к его «светлому» образу, и заявил, глядя мне в глаза:

– Ева, ты начинаешь меня пугать. В каком месте я ошибся?

«В том, где послушал мою маму!» – чуть не вырвалось у меня, но в этот самый момент в динамиках над дверью загремел очередной марш («Полет валькирий», как по заказу), я мило улыбнулась и помахала Юлиану ручкой. Молча. Может, конечно, и стоило его предупредить, но, с другой стороны, – а как же сюрприз?

«Финист» выходил из кабинета нахмурившись, начиная догадываться о нехорошем, хотя пока и не понимал, откуда ждать удар. О, как он был прав в своих подозрениях! Уж не знаю, какие там планы он преследовал, поступая в гимназию, но им точно не суждено было сбыться. Посягнуть на территорию заклинателя… хотела бы я видеть лицо Алекса, когда он поймет, кого на самом деле представляет собой новый одноклассник. А он поймет! И лучше бы Юлику к тому моменту обзавестись броней Железного Человека, потому что обычные ведьмовские щиты его могут и не спасти…

– Кто это был? – недовольно спросил Ждан, усаживаясь на свое законное место.

– Новый ученик, – ответила, не желая вдаваться в подробности.

Вербицкий злобно насупился:

– Мне он не нравится!

– Я в шоке, – буркнула, доставая телефон. Ох ничего себе: семь пропущенных от Владимира и один от Егора. Ну Овада перебьется, а брату, пожалуй, стоило перезвонить. Тем более Марго Филипповна как раз приступила к очередному шедевру от Андре дю Буше и мне страшно захотелось в туалет. Прерывать чтение педагога было бы невежливо, потому я пригнулась, попросила Ждана прикрыть (хотя в данном случае это была излишняя предосторожность: на мое отсутствие все равно внимания никто не обратил бы) и на цыпочках вышла из кабинета.

Егор ответил мгновенно, словно ждал звонка. Но спросить, зачем он меня набирал, я не успела.

– Евочка, что случилось? – эмоционально вопросил брат. Я мысленно поскребла в затылке, но, прежде чем нашлась с ответом, он уже продолжил: – Если тебе нужна помощь, только скажи!

– Да я как бы не…

– А если тебя кто-то обижает – кто угодно, – знай, я лично приду и натяну ему глаз на жо… в смысле, объясню, что этого делать не стоит!

– Егор, честное слово…

– Ева, я понимаю, что ты – самостоятельная девушка, – резко перешел на серьезный тон братец. – Но бывают в жизни ситуации, когда просто необходимо попросить о помощи. Скажи, тебя кто-то преследует?

– Что?! – изумилась я. – Нет, конечно!

– Потому что, если преследует, – словно и не слыша моих слов, продолжал парень, – знай: мы тебя в беду не дадим!

– Да кому я нужна?! – воскликнула, имея в виду, что ни одному идиоту не придет в голову открывать на меня охоту.

Но Егор, кажется, понял эти слова по-своему:

– Всем, Ева! Каждому члену нашей семьи! Мне, отцу, Богдану, Алексу, твоей маме! Ты нам всем-всем очень нужна!!!

Честное слово: почувствовала себя лежащей на смертном одре.

– Егорушка, я благодарна за признание, но если ты мне сейчас не скажешь, что происходит, у меня случится приступ неконтролируемой паники!

– А… хм, – прервал тираду брат, видимо сообразив наконец, что я вообще не понимаю, о чем идет речь. – Ну, если вкратце, то тебе целое утро дозванивался какой-то тип. На домашний телефон, что странно вдвойне. Раз, наверное, семь звонил. Потом заявил, что ты от него прячешься, но он тебя все равно найдет. На что я вежливо ответил, что если он еще раз передаст тебе что-то в подобном тоне, я сам его найду и обломаю кочерыжки. Я ведь правильно поступил?

Мои губы растянулись в довольной улыбке. Может, Егорушка и перебарщивает частенько со своей братской любовью, но мне все равно было приятно.

– А того, кто звонил, случайно звали не Вовой?

– Да, но представился он почему-то Владимиром.

– Тогда все хорошо. Спасибо, Егор. Этот тип мне действительно надоел, но он совершенно безвреден.

– Ты уверена? – строго уточнил брат. – Тогда ладно. Но, если что, ты знаешь, где меня искать!

И дал отбой. Я тоже нажала красную кнопку и хмыкнула, глядя на крошечный черно-белый экран «нокии». Кажется, Овада доигрался. Нет, натравливать Егора на Вову было нельзя, но и терпеть бесцеремонные поползновения последнего я больше не собиралась. Ему пора было надавать по кумполу, пока он в своей жажде общения не нарвался на того, кто способен был снести ему этот «кумпол» подчистую.

И, кажется, я знала человека, который мог мне в этом помочь.

– Привет, Полинка, – поздоровалась, когда на другом конце провода сняли трубку. – Ты не поверишь, что у меня сегодня случилось…

– Нет! – почти рявкнула она. – Это ты не поверишь, что у меня сегодня случилось! Решила я утром перед парами заехать на квартиру, захватить новый рабочий халат. Старый был весь в дырах и я его вчера выбросила. Вернее, не я, а Богдан, но не суть… короче, буквально на минуту забежала к себе, а когда вышла: знаешь, что увидела?

– Двор, небо над головой и мир, полный возможностей? – ехидно уточнила я (а вот не надо было меня перебивать!).

– Если бы! – не оценила юмор подруга. – Здоровенный деревянный крест рядом с дверью!

– Крест? – переспросила недоверчиво.

Готесса закивала так яростно, что я услышала как задребезжал ее телефон:

– И баночку, до половины наполненную святой водой.

– Откуда ты знаешь, что именно святой? – удивилась я.

– А у нее на дне лежала маленькая такая портативная иконка! Нет, Ева, я, конечно, все понимаю, но это… Ты же меня знаешь! Я вполне себе уважительно отношусь к пожилым людям. За что меня так невзлюбили бабки у подъезда – ума не приложу. Каждый раз при встрече крестятся и вздыхают о «пропащей молодежи»…

В этом месте я уже начала потихоньку догадываться, к чему она вела:

– Тебе что, пенсионерки объявили священную войну?

– Тебе, блин, смешно, да?! – голосом непонятого мученика воскликнула готесса. – А я реально боюсь завтра открыть дверь и увидеть толпу священников с образами!

– Я не думаю, что они зайдут так далеко…

– А крестовые походы тебя ничему не научили?! – громким шепотом спросили в ответ. Я выразительно фыркнула, на что подруга сделала глубокий вдох и процитировала: – «Убивайте всех: Господь распознает своих!»

– О, мой бог, Полина! – не сдержалась я. – Это когда было!

– Во-первых, Ева, – серьезно попросила готесса, – давай оставим бога в покое. Он и так в последнее время слишком внимателен к моей скромной персоне. Во-вторых, курточку с надписью «Devil lives in me» мне, пожалуй, придется отложить до лучших времен. Как-то я не учла, ее покупая, что в моем доме живут две бывшие учительницы английского языка…

– У тебя есть куртка с надписью «Devil lives in me»? – честно пытаясь не заржать, уточнила я.

– Я же вчера к тебе в ней пришла! Или ты была так обессилена после «лучшего секса в своей жизни», что не обратила внимания? Там еще рогатая морда во всю спину!

– Полечка, я тебе вот что скажу, – проговорила, отчаянно кусая себя за щеки изнутри. – Будь благодарна, что они экзорциста не вызвали!

Пару секунд Полина молчала, словно обдумывала, какими словами меня послать, потом заявила:

– Все-таки, Ева, ты – дочь своей матери!

– Приму это как комплимент, – хихикнула я. – И не возьму тебя в Италию.

– Это еще почему?! – не поняла готесса, а я уже просто не могла сдерживать смех:

– Исключительно в целях твоей безопасности! Подумай сама: там же папа римский, Ватикан и все такое…

– Сказала ведьма, – буркнула готесса, сообразив наконец, что я над ней издеваюсь, и резко сменила тему: – Ты готова к йоге?

– Майка, спортивные штаны и коврик, – весело отрапортовала я. – Все при мне. А еще обруч и резинка для волос.

– Какая запасливая… Тогда веселого тебе дня и жди меня у школы. Буду в районе пяти.

– А ты не хочешь узнать, что все-таки случилось сегодня у меня? – с легкой обидой в голосе напомнила я.

Поля спохватилась:

– Да, конечно! – и добавила с выражением: – Итак, Евочка, что у тебя произошло?

– А у меня, Полечка, – в тон ей ответила я, – Юлиан Шакуров поступил в класс к Александру Соколову.

– Какое, право, неожиданное желание свести счеты с жизнью, – хмыкнула готесса. – А ведь есть куда более приятные способы суицида. Интересно, с чего бы вдруг твоему заграничному «принцу» захотелось поучаствовать в конкурсе на премию Дарвина?

Я улыбнулась и вкратце пересказала подруге наш с Юликом разговор.

– Так, значит, Ядвига подсказала, – хмыкнула Полина. – Какой милый у твоей мамы подход к естественному отбору женихов. Сначала она добавляет их в заветный список, а потом стравливает между собой и смотрит, что получится. Что ж, будем надеяться, что и на этот раз победит любовь. А если тебе нужно политическое убежище – знай: всего за одну поездку в Италию я готова тебе его предоставить.

– Предлагаешь мне попасть в логово бабок-крестоносцев? – ухмыльнулась я. – Нет уж, спасибо.

Полина тяжко вздохнула:

– И то верно…

Мы немного помолчали, представляя, как интересно развиваются события и к чему это может привести. Потом подруга глубокомысленно заметила:

– А ведь йога и правда сейчас не повредит. Ну для успокоения нервов.

– И чтобы пересидеть где-нибудь возможный вечерний шторм, – поддакнула я.

Поля хихикнула:

– Тогда до вечера?

– Ага.

Будем надеяться, что на этот раз занятие йогой пройдет по иному сценарию, чем тот, в который я до сих пор свято верила.

Знаете, что самое смешное? Иногда мечты сбываются! Йога нас не разочаровала. Немножко удивила – это да, но мы точно не обманулись в своих надеждах: после этого урока никакие «штормы» были уже не страшны. Нам просто хотелось вернуться туда, где все знакомо и безопасно и где нет ощущения, что тебя пытаются вывернуть наизнанку или связать в крепкий морской узел. По крайней мере, так было у меня, а вот Полина, которая, надо признать, пострадала куда сильнее, проявила себя истинным бойцом и чуточку мазохистом, потому что рвалась отомстить, но потом, когда затянутся боевые раны от первого сражения.

Впрочем, эту историю нужно рассказывать по порядку.

Все началось еще в раздевалке. Обычной такой раздевалке совсем немажорной студии: железные шкафчики в два ряда, три деревянных скамейки, запах пота и (как я потом поняла) слез. Мы в такой уже бывали, потому к мебели особо не присматривались. Тем более там и так было, на что полюбоваться.

– Глянь на того парня! – прошептала Полина, кивая на мальчика лет тринадцати, с каменным лицом натягивающего трико. Я скользнула по нему взглядом, особенное внимание уделив мимике – было чувство, что он пытается посчитать в уме гамильтониан и, о боже, уже на полпути к успеху!

– Однако, как тщательно человек готовится ко входу в нирвану…

– Угу, – хихикнула Поля. – Так тщательно, словно там таможня на границе, а ему нужно втихую протащить с собой два кило марихуаны.

Я ответила тихим веселым смехом. Нет, мы не над парнем издевались, вы не подумайте, тем более ему до нас вообще дела не было. Мы ржали над самой ситуацией. Он же реально выглядел так, словно не на йогу собрался, а на взятие Измаильской крепости! Причем не в одиночку.

– Смотри, – ткнула меня локтем подруга. – Еще одна…

В раздевалку, чеканя шаг, вошла девушка. Высокая, стройная, в целом – симпатичная, но, блин, ее взглядом можно было останавливать электрички! Не нарушая торжественного молчания, парень в трико коротко ей кивнул и снова углубился в чтение собственных мыслей. Полина хохотнула, а вот я, честно говоря, ощутила себя лишней. И не просто в этой комнатке, а вообще в мире. В этой искусственно созданной вселенной, где все сосредоточенные, хмурые и, судя по лицам, активно ждут какого-то масштабного природного катаклизма. Особенно сильным это чувство стало, когда я поняла, что больше к нам никто не присоединится.

– Полина, – встревоженно прошептала я, – а тебе не кажется странным, что в этой группе всего четыре ученика?

– М-да, – вздохнула готесса. – Маловато жертв.

Я нервно хмыкнула и на всякий случай уточнила:

– Это ведь точно начальный уровень?

В ответ на меня посмотрели так, словно я была надоедливой пугливой мошкой, и, подтолкнув в спину, буквально выпихнули из раздевалки в большой светлый зал. Именно там должно было проходить занятие… и там нас уже ждали.

– Фигасе! – слишком громко, но все же шепотом восхитилась Полина. – Мастер Шифу!

Я аж споткнулась. Да что я: мальчик в трико не удержал pokerface и на одно мгновение его лицо стало почти человеческим, если, конечно, характерной чертой человеческого лица считать большие, прямо скажем, выпученные глаза. А вот учитель молодец, сдержался. Судя по реакции его студента, можно было подумать, он тут репрессиями увлекается, но чуть заметная улыбка на устах йога не дрогнула, а руки так и остались торжественно сложенными на груди. Это я потом поняла, что наказания в этом классе выглядят иначе, нежели гневные вопли и просьбы покинуть территорию.

Поняв, что ругаться учитель не собирается, я с облегчением выдохнула и аккуратно умостилась на специальном поролоновом коврике, купленном для нашего первого и последнего занятия. Вообще в классе было штук двадцать «родных» ковров, видимо, для учеников, которые только ищут свой спорт, один из которых заняла и Полина. Постоянные адепты притащили все свое, а в самом центре зала, на белом покрывале, восседал мастер. Надо сказать, он действительно чем-то напоминал зверька из «Панда Кунг-Фу»: тот же маленький рост, те же большие уши, особенно выделяющиеся на бритой голове, круглое морщинистое лицо, брежневские светлые брови. У него даже были усы, седые и длинные, спускавшиеся к подбородку и обрамлявшие рот с тонкими, плотно сжатыми губами. Весь вид учителя говорил о безмятежности и спокойствии: и ровное дыхание, и глаза-щелочки, закрытые, отчего казалось, что мастер невзначай уснул. Собственно, весь его облик наводил на мысль, что перед нами самый добрый, самый безвредный и приятный дедуля из всех возможных, за исключением разве что Санта-Клауса.

И вот этот самый дедуля собирался чему-то нас научить, что, зная мою Полину, казалось все более и более маловероятным. Он дождался, пока мы займем выбранные места, распахнул свои светлые, выцветшие от времени глаза, и неспешно пробежался по нам взглядом. Немного, знаете ли, плотоядным взглядом: думается, именно таким Каа впервые смотрел на Маугли. Мне сразу стало не по себе, а вот Полина, наоборот, слегка затосковала. Уж не знаю, на что она рассчитывала, но такое плавное течение дел явно не приводило ее в восторг.

– Ску-учно… – прошептала она в мою сторону. Я цыкнула, стараясь не терять учителя из поля зрения. – Ну когда мы уже начнем что-то делать… – не унималась подруга.

Я цыкнула второй раз, уже с раздражением. Если честно, мне на йоге нравилось. Не конкретно сейчас: странный дедушка начинал нервировать, а вообще сама идея. В отличие от Полины я смотрела на вещи реально и понимала, что единственное занятие не позволит залатать карму, подтянуть здоровье и познать дзен. Но если заниматься упорно, постоянно и не болтая в процессе, это обязательно принесет результат.

– Хочу-у экшн, – проскрипела рядом Поля, и мне захотелось упасть лбом в пол. Не успела. Мастер наконец заговорил. Прочистив горло, он поздоровался, сказал что-то вроде:

– Рад видеть старых друзей, а также новых почитателей… – А дальше было какое-то странное длинное слово, которое сейчас я не смогла бы воспроизвести даже под угрозой быть съеденной гигантским тараканом. Одно только стало понятно: обычной йогой это занятие не было.

С выражением я покосилась на Полину – она ответила все подтверждающим радостным оскалом. Меня слегка передернуло, а учитель меж тем плавно поднялся со своего места, улыбнулся, отчего его глазки снова стали узкими как у китайца, и заявил:

– Сегодня мы изучим (еще одно забавное ненашенское слово, которое мне ничего не сказало), и помогать мне будет… – Он выразительно уставился на людей перед собой. Я мысленно поскребла в затылке: в чем именно помогать? Показывать упражнения? А как же сам мастер? Мне казалось, даже в таком почтенном возрасте йоги (а также учителя иных схожих дисциплин) еще о-го-го и могут блеснуть чудесами акробатики… – вон та милая девушка в черном, – закончил учитель, и оба его «адепта», резко обернувшись, вперились в готессу мрачными взглядами. То ли завидовали… то ли прощались… то ли просто старались о чем-то предупредить. Впрочем, не на ту напали! «Та» сидела левее, и на нее, возможно, взгляды и подействовали бы. А Полину так просто было не испугать. Она улыбнулась и, весело подмигнув мне, прошла в центр зала. Встала рядом с мастером, оказавшись почти на голову выше его, и кивнула: мол, пионер всегда готов.

Шифу ответил благодушным взглядом, его «неистовая двойка» – кривыми предвкушающими усмешками. Одновременно, словно полжизни тренировали это движение, они подтянули под себя ноги и сели, уложив руки на колени ладонями вверх. Мы с Полиной недолго думая последовали их примеру, и разминка началась.

Сперва все было неплохо. Мастер учил нас правильно дышать, втирал что-то про асаны, «читта вритти ниродхо», симпатическое преобладание и чакры. У меня было чувство, что я слушала лекцию на малознакомом языке, периодически делая глубокие вдохи, долгие выдохи, смысл которых был от меня так же далек, как гипотеза Модильяни-Миллера от монаха Шаолиня, или уходя в «шавасану»: то есть ложилась на коврик и отдыхала. Довольно просто, ненапряжно и даже немного скучно, особенно когда не представляешь, что последует дальше.

Ведь дальше пошел не просто экшн, которого так ждала Поля, а настоящее сражение. Практически битва за выживание. Когда мастер перешел от дыхательных к настоящим физическим упражнениям. И я вам так скажу: после верховой езды и Полинкиных тренировок у меня наработан нехилый такой запас сил и выносливости, но чтобы выполнить все, что требовал этот Шифу, нужно было быть сверхчеловеком.

– Нет, юная леди, в нашем классе шпагат выполняют не на земле, – мягко заявил он Поле.

– Мм… – изогнула бровь готесса, привыкшая поражать людей своей удивительной гибкостью (даны тэквондо доставались ей не за красивые глаза) и явно не готовая к новым горизонтам. Вместо объяснений мастер улыбнулся и, не меняя положения тела (у него даже руки так и остались сложенными на животе!), вытянул носочек левой ноги и плавно поднял ее над головой. Я сглотнула, но Полю это не особо впечатлило. Насупившись и явно пока не понимая, с кем сцепилась, она встала, вытянулась в струнку и довольно сносно повторила маневр учителя. Было только одно, чего она не учла.

– А теперь держим ногу, – приказал Шифу.

Я мысленно пожала плечами: держим так держим, чего уж тут. Просто он тогда не сказал, что мы ее так долго держать будем!

Я сдалась первой. Поля, скрежеща зубами, будто пытаясь перегрызть кусок стальной проволоки, достояла до конца. Вернее, как до конца? Пока мастер не велел поменять ногу.

Такого откровенного шока в глазах готессы я не видела давно. Похоже, даже для нее это казалось перебором, хотя уж она-то любила поизмываться над учениками! Но поскольку сдаваться было ниже Полинкиного достоинства, она послушно задрала вверх правую конечность.

– Необязательно выполнять упражнение заданное количество времени, – глядя в ее бордовое лицо, сказал мастер. – Для человека без опыта это может быть…

– Я справлюсь! – прохрипела в ответ готесса.

Учитель кивнул и вернулся к остальным «адептам», которые, надо признать, выглядели куда здоровее ее. Я – потому что не страдала подобными комплексами и не пыталась шагнуть через голову. А потому уже с полминуты отдыхала в своей любимой «шавасане» на ковре. Мальчик в трико, кажется, вообще был гуттаперчевым от природы и выносливым как верблюд, потому что даже не запыхался. Лицо у девушки тоже было спокойным, но еще мрачнее, чем когда она вошла в зал: наверное, в этот момент, пользуясь случаем, она мечтала убить все живое, и это придавало ей сил. Особенно злобной ее физиономия стала, когда мастер перешел к следующему упражнению и велел опуститься на четвереньки, вытянуться, словно перед жимом лежа, и подняв вверх правую руку и левую ногу, замереть, прислушиваясь к своему дыханию. Ну не знаю: к моему прислушиваться смысла не было – его, кажется, отлично слышали даже в соседнем здании. Поза в целом была несложной, но вы попробуйте постоять так хотя бы минуту! Уже секунд через пятнадцать мои руки дрожали как при землетрясении в восемь баллов. Неудивительно, что сакраментальное: «Обратимся к стойкам у стены!» – я снова дождалась в положении лежа. Правда, уже не знала: радоваться этим крошечным передышкам или плакать от понимания собственной ущербности. Больше всего хотелось плюнуть на все и уползти в сторону выхода. Как, чувствую, и поступало большинство из тех, кто раньше посещал этот зал: количество учеников в классе перестало меня удивлять. Хотя надо отдать должное педагогу: он был тверд, безжалостен, но, ешкин кот, последователен, как Чингисхан при завоевании степей. Самое стремное оставил на финал: упражнение, которое до сих пор иногда посещает меня в кошмарах. Вернее, посещало бы, если бы я смогла его выполнить.

– Делаем «Кренделек», – огласил мастер, и с тех пор я терпеть не могу крендели!

Во-первых, чтобы просто сесть в указанную позицию, пришлось изогнуть конечности и тело под таким углом, что треск моих бедных косточек перепугал мостившегося рядом мальчишку. Во-вторых:

– А теперь просуньте руку вниз, упритесь ладонью в пол и… поднимите тело над землей.

Блин, как?! Как это вообще можно было сделать?!

Я смотрела на ребят рядом и, честное слово, хотела спросить:

– Вы с какой планеты прилетели?!

Люди не могут сделать того, что делали они! Это противоречит законам физики, а после того, что мы уже сделали, – еще и здравого смысла.

– Сдаюсь… – прошептала, с трудом распутываясь из «кренделька». К черту гордость. Я хочу жить. И ходить. Хоть когда-нибудь…

Полина, к сожалению, считала иначе. Имидж для нее был делом важным, потому она не только «вспорхнула над миром», как выразился мастер, но и в раздевалку доковыляла сама, хмуро припевая под нос:

– Я – паровоз, лечу сквозь тьму и у меня фонарь во лбу…

– Полечка, с тобой все нормально? – осторожно спросила я. На меня подняли такие глаза, что промеж них захотелось вколотить гвоздь просто из сострадания. – Что-то болит?

– Всё, – честно ответила подруга. – Завтра будет жуткая крепатура. Давненько она меня не посещала… а вот послезавтра…

– Все закончится? – с надеждой предположила я, но готесса как-то мрачно оскалилась:

– А послезавтра я сюда вернусь!

– Зачем? – испугалась я: уж больно угрожающе прозвучало ее обещание.

Поля перевела на меня сверкающий решимостью взгляд:

– На занятие, конечно. Я так просто не сдамся. Он меня еще не знает, но я буду лучшей его ученицей! Сдохну, но стану лучшей. Comprendo?!

Я мысленно покачала головой, хотя удивляться было нечему. Полина была той самой вороной из анекдота про гусей и юг: птицей большой, сильной, но на голову долбанутой. Она будет держаться до конца, на спор поднимется на Эверест без страховки, переплывет Ла-Плату на каноэ, после ядерной войны переживет тараканов – и все на чистом упрямстве. Вопрос «зачем?», правда, так и останется открытым, но за годы дружбы я поняла одно: нельзя становится между Полей и ее мечтой. Какой бы странной она мне ни казалась.

В связи с этим в данный момент меня интересовало только одно:

– Полечка, ты же не против, если я буду поддерживать тебя на безопасном расстоянии?

– Чего? – хихикнула тренер, с трудом поворачивая ко мне голову. – Йога оказалась слишком сложной для тебя?

– И мне совсем не стыдно это признать, – честно ответила я.

Поля фыркнула, усаживаясь на скамью с таким видом, будто страдала прогрессирующей формой геморроя и радикулита:

– Слабачка! Не хочешь ходить – не надо. Флаг тебе в руки, барабан под мышку, штык в спину и… билет на елку. А я не сдамся!

– Помочь тебе снять футболку? – спросила я, участливо глядя на этого несломленного бойца.

Она даже не сменила тон:

– Да, пожалуйста.

– А домой мы на твоем мотоцикле доедем?

– Разумеется! – выдохнула подруга, поднимая руки к груди и тут же роняя их обратно на колени. – Но лучше все-таки взять такси.

Я покачала головой, но больше ничего не сказала. Все равно смысла не было. Поля сделала выбор, приняла новый квест. И теперь не отступится, пока не пробьет головой стену и не отхватит за это какой-нибудь приз. Даже если это будет отвалившийся кусок шлакоблока…