Константин Перов

В какую-то неправильную сказку я попал. С ведьмами, демонами, амулетами, за которыми в другой конец мира лететь надо. Еще и самого некромантом обозвали. А где прекрасные принцессы, единороги и добрые феи, исполняющие желания?! Вчера про джинна заикнулся — оказалось, и они существуют. Правда, живут не в лампах, а вызываются по руне заклинателями, зато честно пытаются трижды угодить хозяину. А потом набрасываются на него в попытке отвоевать свободу. Никакой тебе дружбы и шуточек, все по чесноку: побеждает заклинатель — и джинн еще на три желания у него в рабстве. В схватке выигрывает демон — и хозяина отпевают при свечах. А эту тварь потом коллективными усилиями выбрасывают обратно за Грань уцелевшие «призыватели». Чтобы, так сказать, зря землю не топтала. Ну и как после такого верить в хэппи-энды?!

Хотя черт с ними, с джиннами! У них там в контрактах свои условия прописываются и обе стороны знают, на что идут. А я?! Я-то каким боком в этой галиматье оказался замешан?! И ведь сам, дурак, виноват: ну, начали мне сниться странные сны, ну, поудивлялся необычной активности трупов — так какого после этого с лопатой на кладбище поперся?! Сидел бы себе и не отсвечивал! Но нет! Так ведь жизнь не в кайф! Надо было повыделываться, устроить (чтоб ее!) лабораторию в склепе (еще целых три каталки нужно больнице возместить), обзавестись друзьями! Вот на хрена мне такие друзья?!

Вчера случайно услышал, как Ева на полном серьезе убеждала Казакову, что лучший выход для меня — это временно прописаться у них в особняке. Ешкин кот! Да я чуть не поседел от такой перспективы! Полина, кстати, тоже не особо воодушевилась.

— И как ты это Алексу объяснишь? — спросила с сомнением. — Усыновишь Костика, что ли?

— Да! — выдохнула Ева. — Усыновлю, других вариантов нет. Мне же моя жизнь дорога.

Спасибо, «матушка»! Всю жизнь мечтал жизнь в доме с привидением и «любящей» семьей, сплошь состоящей из сверхъестественных сил. Да, и отцом называть заклинателя, который меня на дух не переносит. Один только ужин в его присутствии чего стоил, когда он у меня куриные кости прямо из тарелки повытаскивал. Аккуратно струсив картошечку обратно. Он что, реально боялся, что я эту самую куру сейчас буду оживлять?!

А прикол с Аллазаем?! Этот демон, как я понял, мог меня в кого угодно превратить, с любой внешностью, любым именем! Ну почему я стал именно Саддамом Абдулеймановичем Хусейком?! Меня же в аэропорту четыре часа проверяли, бороду эту чертову, наколдованную демоном, чуть ли не по волоску просмотрели, сумку дважды перетрясли, хорошо, хоть зонд сунуть не решились… Сукин «папочка»!

Нет! Бежать от них надо! Как меня только угораздило с такими связаться? Кого же я убил-то настолько святого в прошлой жизни, что сейчас вот так расплачиваюсь?!

— Костик, — ворвался в мои тяжкие думы голос Евы, — орешки будешь?

Резко обернулся и окинул девушку взглядом. Чересчур свирепым, похоже, потому что из-за ее плеча тут же появилась голова вездесущего Александра и мрачно уставилась на меня исподлобья. Блин, достал уже! Младшая Моргалис, если задуматься, единственный вменяемый член этого семейства, и с той нельзя нормально пообщаться. Только соберешься, тут же толпа «родственников» на горизонте вырисовывается: пасут без устали.

— Я буду! — Как всегда, не дожидаясь приглашения, вмешалась Казакова и, протянув руку над моими коленями, буквально выдрала из рук Евы пакетик с арахисом. — Кстати, я звонила Богдану. Его уже разместили в больнице, но с папулей моим он, похоже, пока не познакомился.

— Почему ты так решила? — полюбопытствовала Ева.

— Голос у больного слишком веселый был, — махом запихивая в рот пригоршню орехов, ответила Полина. — А что там с Егором? Я ведь так и не узнала, помирился он с Наташей или нет.

— Этого, увы, не знает никто, — вздохнула Ева. — Но пока вроде все складывается не слишком удачно.

— То есть я ее напрасно тогда весь вечер развлекала?! — воскликнула знахарка, и хотя я не понял, о чем идет речь, сразу решил, что эта история меня мало заинтересует. Любовь-морковь, сопли-слюни… Черт, надо было в другом ряду место попросить.

— По-дурацки, я гляжу, развиваются отношения у старшего братца Соколова с его Наташкой, — вытянув ноги под переднее сиденье, философски заметила Полина.

Я с обреченным видом прикрыл глаза ладонью: кажется, сейчас начнется диалог. Нет, не так: ДИАЛОГ! О жизни: бессмысленный и беспощадный. Прощай, мой мозг.

— Почему? — предсказуемо спросила Ева.

Я с надеждой скользнул глазами по салону: может, где-то завалялось свободное местечко? Пускай между Крюгером и Франкенштейном — все равно не откажусь. Главное, подальше от этих трещоток. Увы, самолет был заполнен.

— Ну вот что, по-твоему, такое любовь? — с торжествующей улыбкой спросила Полина. Я с тоской посмотрел, как заклинатель сует в уши наушники и откидывается на спинку кресла. И как я только умудрился свои дома оставить?!

— Это когда не видишь недостатков другого человека, — подумав, ответила Ева. — И когда мир вокруг кажется полным чудесных красок. И когда веришь, что на пути к счастью можно преодолеть любую преграду. Ну это если мы говорим об истинной любви, конечно.

«Истинная любовь, — мысленно повторил я. — Блин! Может, очередь в туалет занять? Там всего-то человек двадцать стоит…»

— Хорошо сказала, — кивнула Казакова. — Главное, очень удобно с формулировкой получилось: если любовь настоящая — все преграды можно преодолеть. А если нельзя — значит, ненастоящая. Вот так, не подфартило. Только то, что ты описала, это не любовь. Это влюбленность. Именно она позволяет не замечать недостатков. Любовь не застилает глаза. Ты видишь все минусы, замечаешь изъяны, но благодаря ей можешь с ними мириться. А вообще, я бы сказала, что любовь рождается из влюбленности. Но для этого нужно пройти пять этапов.

«Пять этапов?! — с тоской пронеслось у меня в голове. — Целых пять гребаных этапов?!! Так, нужно срочно чем-то себя занять…»

— Этап первый. Вы рветесь навстречу друг другу в любое время и по любому поводу. Ни о чем не задумываясь и не жалея. Позови среди ночи, и он бросится к ней сломя голову. По кладбищу в полнолуние. И придет на час раньше, а потом будет ждать ее еще два, потому что истинная леди всегда опаздывает!

«Будь проклят тот, кто это придумал», — вздохнул я и зевнул.

— Этап второй, — продолжила неугомонная Казакова. — Кстати, именно с него всегда начинают те, у кого все нормально с чувством самосохранения. Обрати внимание: о мозгах не говорю — здесь планка падает у всех. Но все же на втором этапе народ начинает задумываться об удобствах и искать лучшие варианты. Придумываются новые маршруты, корректируется время…

Пришлось признать, что попытки заснуть меня не спасают.

«Кажется, нужно обратиться к старому доброму приему, — вздохнул с сожалением. — Итак, дважды два — четыре. Четырежды четыре — шестнадцать. Шестнадцатью шестнадцать… так… три в уме… двести… пятьдесят шесть… Двести пятьдесят шесть на двести пятьдесят шесть… пять плюс три… дважды два плюс… черт, все-таки, завис…»

— На третьем этапе мужчина уже знает, что дама сердца никогда не придет вовремя, но все равно является пораньше.

«Идиот!»

— Хотя, надо признать, это уже начинает его слегка раздражать. Ведь почему он должен тратить крохи драгоценного, выделенного для встречи времени на то, чтобы стоять одному?..

«…как дураку!»

— …под дождем, во тьме? Этап четвертый начинается, когда мужчина на встречу приходит вовремя. Он уже на сто процентов уверен, что она опоздает, его это бесит, как канцелярская кнопка в ботинке, но он просто физически не может себе позволить явиться хотя бы на минуту позже. Ведь где-то там, в оккупированном влюбленностью сердце, все еще живет надежда, что именно сегодня, сейчас, она явится по расписанию. Пока он в это еще верит. И, мне кажется, твой братец Егор застрял как раз на этом этапе. Он ждет свою Наташку, свято веря, что однажды она к нему вернется. И рад ее видеть, даже понимая, что они оба живут по собственному расписанию и их дороги вряд ли когда-нибудь сольются в одну.

«Сла-авься оте-ечество, на-аше свобо-одное…»

— Но однажды, наконец, — возбужденно потерла ладоши Казакова, — он переступит эту черту и вырвется на пятый этап влюбленности. Последний этап. Когда желание встречи становится меньше стремления к комфорту. Место свидания подбирается ближе к дому, а опоздание на десять минут считается нормой для обоих. И когда сама встреча уже не кажется чем-то волшебным, но скорее привычным и понятным. Именно здесь, на этом этапе, у влюбленных остается только два пути для развития их отношений: либо они начинают видеться как можно реже и расстаются. Либо…

Честно говоря, на этом слове не только Ева, но и я повернул к Полине голову.

«Либо он дарит ей часы с кукушкой на полстены?» — хмуро предположило мое воображение.

— …либо они съезжаются и строят семью вместе, учитывая интересы, планы и ожидания обоих. Вот тогда это уже называется любовью.

«Бред какой-то! — выдохнул убежденно, — но слава богу, закончился. Еще два этапа — и я бы сунул в уши арахис».

Поудобнее умостился в кресле, прикрыл глаза: лететь было еще без малого два часа, можно было и вздремнуть…

— Девушка, вы меня простите, но вы не правы! — вынырнула вдруг голова какой-то кудрявой мадам над опущенной спинкой переднего кресла.

— Вы так считаете? — скептически изогнула бровь Казакова. Мадам с готовностью кивнула. — И где же, по-вашему, я ошиблась?!

— Ну смотрите!.. — всплеснула руками неожиданная собеседница.

Я закатил глаза:

«Убейте меня кто-нибудь…»

Ева Моргалис

Знаете, я — ведьма. Я могу летать на чем угодно: на метле, в ступе, на крыльях демоницы Тамар (без особого восторга, и все же). Но бывают ситуации, когда даже мне в небе становится не по себе.

— Уважаемые пассажиры! Просьба пристегнуть ремни. Идем на посадку! — весело раздалось из динамика… и мы пошли. То есть я сначала даже не поняла, куда так быстро поскакали стюарды. Оказалось, капитан не шутил: он и правда решил сесть. И сделать это в кратчайшие сроки. Нет, серьезно: там как будто аэродром «юнкерсы» бомбили и уже две трети взлетки успели раздолбать. А мы во что бы то ни стало должны были приземлиться до того, как они доберутся до последнего кусочка. На всякий случай напомню, что летели мы не на винтовом кукурузнике и не на мелком двухрядном боинге, а на нормальной такой трансатлантической махине на двести посадочных мест. Так вот я ко всему привычная, но у меня не то что уши заложило — в глазах потемнело. Народ рядом дружно вцепился в подлокотники: кажется, это был первый в моей жизни перелет, когда никто не пытался заснять окружающие пейзажи на телефон — просто не до того было. Рядом кто-то тоскливо ныл, впереди сидящая кудрявая тетка тихо, но отчетливо затараторила «Отче наш», и только Костик радостно улыбался и через шесть сидений пытался заглянуть в иллюминатор:

— Вертикальная посадка? Круто!

И я сразу определила, в какую сторону меня будет тошнить…

Из самолета выходили с дрожащими коленками, пугая работников аэропорта «di Fiumicino» ровным сине-зеленым цветом лиц. Впрочем, они и без нас были напуганы.

Знаете, что такое для Европы снег с дождем? А метель? Это стихийное бедствие! Катаклизм! То, что нашему человеку: «Слегка непогодится, надо бы шапку надеть», для римлянина почти начало апокалипсиса. Хотя если бы от обычного снегопада на дорогах нашей родины творилось то, что происходило в тот день на трассах Италии, мы бы, наверное, думали так же…

— Понимаете, — на ломаном английском объяснил водитель такси где-то через сорок минут после того, как мы выехали из аэропорта, а он все равно отчетливо проглядывался в зеркалах заднего вида, — дороги скользкие, аварий много. Все стоит!

— Да что ты? — мрачно фыркнул Костик, которого посадили на заднее сиденье между мной и Полиной и который этому почему-то совсем не обрадовался. Я вздохнула и покосилась на часы: стрелка медленно перешагнула отметку в три часа пополудни.

— Кажется, сегодня мы уже никуда не успеем, — протянула, глядя в окно, где совсем близко от нашей машинки буксировала и сигналила стайка точно таких же.

— А я разве не говорил, что нужно ехать на поезде? — обернулся с переднего сиденья заклинатель.

Полина тут же окрысилась в ответ:

— Просто мне хотелось полюбоваться красотами города! Мы тут всего два дня: нужно ловить каждый момент.

— Ну раз так, — изогнул бровь Алекс и махнул в сторону окна, — любуйся на здоровье! Надеюсь, оно того стоило.

— Да вы не переживайте, — смущенно улыбаясь, вмешался таксист. — Такая пробка еще с километр протянется, не больше…

— Слушай, ну мы же еще недалеко отъехали, — позвала я. — Может, вернемся, пока не поздно, и пересядем на шаттл?

— Извините, но по правилам дорожного движения я не могу вас здесь высадить, — бескомпромиссно отрезал водитель. — Можете подождать, пока перестроюсь, но не уверен, что это получится сделать быстро.

— Езжайте прямо, — сквозь зубы выдавил Алекс и опять уселся к нам спиной.

Я тоже отвернулась — к окну, потому что разглядывать драпировку шуриковского сиденья сил уже не было. Костику, к сожалению, отворачиваться было некуда, потому он просто закрыл глаза. Осталась только Полина, которая сама же настояла на такси, а теперь вот пыталась делать вид, что все OK и своим решением она полностью довольна. Поскольку шило из ее мягкого места никто не вынимал, выходило не очень убедительно.

— Да ладно вам! — не выдержала она наконец затянувшегося молчания. — Мы все в одной лодке и не должны срываться друг на друге. Я, между прочим, от ситуации… тоже не в сильном восторге. Еще и есть хочется…

— Ты же слопала мой сэндвич в самолете, — удивленно покосилась я на нее. — И весь арахис.

— Ой, ну что такое сто грамм арахиса для взрослого человека?!

— Там, вообще-то, полкило было… — осторожно уточнила я.

Поля закатила глаза:

— Давай я тебе расскажу, как работает организм с быстрым обменом веществ…

Я даже не успела кивнуть, Костик резко выпрямился, схватил с пола свой рюкзак, сунул в него обе руки, покопался и, вытянув из недр сникерс, буквально разодрал обертку в клочья.

— На вот! — с размаху сунул он шоколадку Полине в рот. И добавил, опасно блеснув глазами: — Жуй медленно! И молча!

Алекс хохотнул, Полина напыжилась, но от сладкого отказаться не смогла. Черт, да она не выплюнула бы сникерс, даже если бы ради него пришлось сражаться с драконом! Бедный, кстати, дракон: молочный с орешками «приз» способен в считаные мгновения превратить мою подругу в какого-то киборга-уничтожителя, безжалостного и на редкость живучего. А еще мстительного, что автоматически увеличивает степень ее опасности вдвое. Потому что, даже объевшись вкусняшкой от пуза, она не забудет того, кто пытался испортить ей аппетит.

— Спасибо, Костик, — мурлыкнула готесса, облизываясь после последнего кусочка шоколадки. — Ты знаешь, как обрадовать девушку. Это хорошо!

Некромант скосил глаза.

— Для кого хорошо? — уточнил мрачным голосом. — Ты, между прочим, только что схомячила мой неприкосновенный запас.

— Серьезно? — нахмурилась Полина. — А как долго этот самый запас пролежал в твоей сумке?

Костик с невинным видом покосился в окно.

— Сложно сказать… Он старожил походного рюкзака. И ведь совсем не вонял, пока ты его жевала, что, я считаю, было хорошим знаком…

Готесса скрипнула зубами.

— Учти, экспериментатор, я сегодня ночую с тобой в одной комнате! Если меня прижмет, ты будешь первым, кто об этом узнает. И чтобы не сомневался: я позабочусь, чтобы об этом ты еще и никогда не забыл!

Парень потемнел лицом и, кажется, аж содрогнулся от подобной перспективы.

— С чего это вдруг мы будем ночевать вместе?! — просипел он тоном Хомы Брута, которому только что приказали провести три ночи у гроба Панночки.

Готесса осклабилась:

— А что тебя не устраивает?

— Ну я, блин, даже не знаю, с чего начать! — всплеснул руками Костик. — Вдруг ты станешь ко мне приставать?! И вообще: я согласился поехать на условиях полного обеспечения. Хочу отдельный номер!

— А получишь губозакатывающую машинку, — хмуро вставил свое веское слово меценат Соколов, и на этом, собственно, перепалка закончилась. Потому что у Шурика и так настроение было не ахти, а при упоминании о семейном бюджете, которым оплачивалось путешествие некроманта, вообще падало ниже плинтуса. Неудивительно, что оставшуюся часть пути мы ехали молча: никому не хотелось попасть под горячую руку заклинателю, и без того измученному контролем над Аллазаем.

Кстати, таксист не соврал. Минут через пятнадцать машинка выбралась из пробки и набрала скорость. А спустя еще четверть часа мы остановились у гостиницы с резными воротами и двумя красивыми львами, «сидящими» на низком кирпичном заборе.

— Наконец-то! — выдохнула Полина и, схватив сумку, первая выбралась из авто. Догнали мы ее уже у стойки регистрации. Высокий мужчина в светлом костюме с бейджем смотрел на готессу с подозрительной настороженностью, на каком-то нижнеклеточном уровне понимая, что это именно тот клиент, от которого стоит ждать неприятностей. И он не ошибся.

— Вот мой паспорт, — сообщила Полина, выкладывая документ на стойку. — Мы заказывали два двухместных номера. Я хочу тот, который с видом на море, но чтобы было тихо, с кроватью не у окна, не ниже пятого этажа, с балконом и джакузи.

— Полечка, — шепотом позвала я, глядя в несколько обалдевшие глаза администратора, — в этом отеле только три звезды…

— …и четыре этажа, — в тон мне добавил Костик.

— …и в Риме нет моря, — произвел контрольный выстрел Шурик. Полина обернулась, окинула нас убийственным взглядом и закатила глаза.

— А балконы здесь есть? — вновь обернулась к администратору.

— Есть! — с готовностью кивнул он. — Могу предложить номер с большой лоджией… которая, правда, выходит как раз на центральный железнодорожный вокзал…

Мгновение Полина молчала, выразительно играя желваками, потом вздохнула и протянула руку:

— Давайте. Все равно я туда выходить не собиралась. А у стеклопакетов хорошая звукоизоляция…

— Но у нас нет стеклопакетов, — смущенно поправил дядя, укладывая ей на ладонь ключ с номерком. И объяснил в ответ на вытянувшееся лицо Полины: — В Италии редко бывает холодно, даже зимой…

Правда, тут же добавил, когда вьюга за окном с очередным подвыванием попыталась пробить себе дорогу в помещение:

— Но, конечно, всякое случается.

— Как же нам «повезло» с гостиницей, — язвительно протянула готесса. — Сейчас вы еще скажете, что у вас нет ресторана?

— Могу порекомендовать кофейню за углом, — смущенно пожал плечами администратор, и Поля просто не нашлась, как бы так культурно отреагировать. Только обернулась к Шурику и недовольно бросила:

— В следующий раз, Скрудж МакДак, бронируй места в «Хилтоне»!

Тот опустил на пол рюкзак, криво ухмыльнулся и ответил:

— В следующий раз, мамаша Гавс, мы поедем в Европу за твой счет!

Наш номер был маленьким, но уютным: две одноместных кровати с желтыми покрывалами, тумба с лампой и телефоном между ними, трюмо, маленький холодильник, стул и большое окно, занавешенное тяжелыми темными шторами. Приоткрыв одну, я выглянула на улицу: погода и не думала улучшаться. Солнце скатилось к линии горизонта, и серый пейзаж, и без того тоскливо смотревшийся днем, стал совсем мрачным.

Сзади раздалось два глухих удара — это Алекс сбросил на пол рюкзаки. А потом очень тихо, почти бесшумно, ступил ближе и обнял меня рукой за плечи.

— Я думала, ты еще сердишься, — прошептала, чуть повернув голову.

Он прижался щекой к моему виску:

— Тебя не должно это беспокоить.

— Но ведь все равно беспокоит, — упрямо возразила я. — Когда ты нервничаешь, я тоже начинаю переживать.

Он хмыкнул, подумал и прошептал на ухо:

— Прости, Ева. Меня действительно слегка бесит эта ситуация, но я постараюсь быть сдержанней.

— Не надо извиняться, — после паузы вздохнула я. — Ты уже второй раз за последние полгода летишь на другой конец мира из-за наших, ведьмовских, проблем. На твоем месте я бы тоже злилась.

— Эй! — с усмешкой позвал Шурик и за плечи повернул меня лицом к себе. — Что значит «ваших» проблем? Мы вместе, а значит, проблемы у нас тоже общие. И потом: разве не твоя мама говорила, что проснувшиеся титаны не дадут жизни никому?

— Тогда… — изогнула я бровь, — почему же ты такой недовольный?

— Потому что я не понимаю, на хрена было посылать с нами еще и Костика с Полиной! — возмущенно ответил Алекс. — Они как пятое колесо в телеге: явно лишние. Еще и постоянно батлы какие-то между собой устраивают. Знахарка твоя пять секунд на одном месте усидеть не может!

— Эй! — подняла я на него сердитый взгляд. — Любишь меня — люби и мою подругу!

— В этой поговорке говорится о собаке, — скривился всезнающий заклинатель. — Хотя в случае с Казаковой она действительно подходит: та тоже как неразумный щенок пытается сунуть свой нос в каждую щель. Ну да ладно, фиг с ней. А некромант-то нам зачем? Какая от него может быть польза, если он со своим даром носится как обезьяна с гранатой? Гробокопатель бестолковый. Только на Аллазая из-за него потратился.

— И на старую гостиницу с облезлыми стенами? — ехидно добавила я.

Шурик опустил глаза, задумчиво скользнул по моему лицу и широко улыбнулся:

— А вот здесь ты ошиблась. Гостиница мне как раз нравится. Она чем-то похожа на отель любовных утех в Японии: приятное место.

Удивленно хлопнула ресницами:

— Ты когда-то был в таком?

— Нет.

— Но ты хотя бы был когда-то Японии?

— Нет, но много о ней читал!

— Угу, — криво ухмыльнулась я. — Начинаю догадываться, что именно.

— Классная страна, между прочим, — ничуть не смущаясь, подмигнул Шурик, обнимая меня за талию. — Обязательно слетаю на досуге. Надеюсь, составишь компанию?

Тихонько засмеялась, обхватывая его руками за шею.

— При одном условии: отели не будут единственной достопримечательностью, которую мы посетим!

Александр сделал скорбное лицо.

— Черт, ты разгадала мой коварный замысел! Но тогда и я попрошу об одолжении. В нашу следующую поездку мы отправимся только вдвоем.

Я подняла лицо, подставляя губы для поцелуя, и выдохнула:

— Согласна!

«Дззз-ынь!»

— Мама дорогая! — подпрыгнула на месте. Звонок у телефона был таким громким, что его, наверное, и на первом этаже услышали. Кто здесь жил до нас, в этом номере? Стая тетерей?!

Дрожащей рукой подняла трубку.

— Алло? — раздался оттуда звонкий голос Полины. — Ева? Ева, не молчи, ты меня слышишь?

— Да, — выдохнула я. — Слышу, конечно.

— А у вас все нормально? — подозрительно уточнила готесса. — Я не мешаю?

Вздохнула, покосившись на недовольного Шурика:

— Конкретно сейчас — уже нет.

— Отлично! Тогда спускайтесь вниз и пойдем ужинать. Я залезла в Интернет — здесь неподалеку есть отличное местечко. У вас пять минут на сборы.

И отключилась. Я аккуратно положила трубку обратно на рычаг и подняла глаза на заклинателя: он молча снял со спинки стула шубу и протянул мне.

— Кажется, я только что понял, зачем Ядвига послала с нами Полину, — заявил не слишком веселым тоном и махнул на дверь. — Но, по крайней мере, с этим вечно голодным троглодитом мы тоже будем питаться вовремя…

Александр Соколов

Надо признать, иметь своего хила в команде бывает очень полезно. Даже если он болтлив не в меру, и вообще — ведет себя так, будто сейвится перед стартом. Или где-то раздобыл лишние девять жизней и теперь не знает, куда их девать. Зато кто еще способен сотворить зелье от насморка буквально на коленке? И у кого еще в аптечке найдется связка сушеного остролиста вместо обычного аптечного нафтизина?

— Никогда больше не говори, что я вас не выручала, — самодовольно заявила готесса, раздавая нам всем по чашке дымящегося напитка. Я принюхался: какая же гадость эта нетрадиционная медицина… — Одного не понимаю: как они вообще здесь выживают, эти римляне?

— В смысле? — поднял глаза на Казакову.

Она бухнулась на кровать рядом с Евой и, даже не морщась, сделала большой глоток из своей кружки.

— Это же Европа! Здесь должно быть все что душе угодно и по высшему разряду. А на практике в восемь вечера уже все аптеки закрыты.

— Ну а чего ты хотела? — пожал плечами я. — Провизоры — тоже люди и у них свои профсоюзы. А значит, свой график работы, не превышающий заявленный по закону, и переплаты за каждый лишний отработанный час.

— Бли-ин… — поджала губы знахарка. — Звучит, конечно, соблазнительно… с точки зрения будущего аптекаря. Но как клиент я недовольна!

— Это ты еще не знаешь, как здесь магазины работают, — хмыкнул, вспоминая, как пару лет назад в Барселоне обнаружил, что в воскресенье после двенадцати дня не только маленькие лавочки, но даже супермаркеты наглухо запечатаны!

Полина покачала головой:

— Чего-то мне больше не хочется здесь жить. Работать — еще куда ни шло, но жить — нет, спасибо…

А говорила — трудности ее не пугают.

— Ладно, — поднялся на ноги, — если больше никто не хочет определять границы своего патриотизма, попрошу на выход.

— Но ведь еще только половина десятого! — возмутилась готесса.

Я глянул на часы:

— Отлично! Наконец-то выспимся.

— Как будто вы будете спать, — ворчливо заявила она.

— Какая догадливая девочка!

— Вот именно! — патетично вздохнула Полина. — И сами не отдохнете, и о друзьях совсем не думаете!

— Слушай, — процедил, заметив, что у Евы на лице начинает быстро прорисовываться выражение «в-ущерб-себе-помогу-другому», — что ты от нас хочешь?

— Ну… — тут же замялась готесса. Это вообще было в ее стиле: сначала возмутиться, а потом попытаться придумать этому достойную причину (и не суметь). — Вы могли бы сыграть с нами во что-нибудь!

— Во что-нибудь мы и так будем играть, но вдвоем!

— А могли бы и нас пригласить!

Костик поперхнулся напитком:

— Спасибо, но я не ценитель извращенных удовольствий!

— Можно подумать, я о таком мечтаю! — хмыкнула Полина. — Но в карты мы могли бы пару раз…

— Иди отсюда! — рявкнул, тыкая пальцем в дверь. В ответ готесса показала язык и, махнув некроманту, потопала на выход.

— Смотри только не скончайся от передозировки эндорфина в организме! — пожелала мне напоследок. А потом, обернувшись, добавила уже для Евы: — А ты поломайся хотя бы для вида, чтобы ему жизнь медом не казалась!

— Я в тебя сейчас что-нибудь брошу!

— Ох ты ж какие мы нервные! — буркнул этот неугомонный человек, но выскочил прежде, чем я успел нащупать лампу. Очень жаль, кстати: с такого расстояния я бы точно не промахнулся.

С мало скрываемой радостью захлопнул дверь, потом подумал, открыл ее снова и повесил на ручку табличку «Не беспокоить!».

Ева любознательно склонила голову к плечу:

— Ты ее еще стулом подопри, для верности.

— Зачем? — сделал вид, что не понимаю, к чему она клонит. — Горничная вламываться в номер точно не будет.

— А вдруг Полина вернется? — прищурила один глаз ведьма.

Я пожал плечами:

— Ну и что она здесь увидит? Может, ты, конечно, на что-то другое рассчитывала, но я собираюсь спать.

Девушка потерла подбородок и недоверчиво изогнула брови:

— То есть как это спать?

Демонстративно зевнул:

— Ну а что еще остается? Ты вон простыла, чувствуешь себя, наверное, паршиво. Придется уложить тебя в постель, укутать поплотнее и… ну разве что массаж могу сделать.

— Массаж? — переспросила ведьма.

Я кивнул:

— Угу. Чтобы лучше спалось. Только сейчас в душ сбегаю. Не хочешь, кстати, мне компанию составить? Исключительно для экономии времени?

Она подняла на меня лучистые глаза, отставила чашку и спрыгнула на пол:

— Ну разве что только для экономии, — а потом взяла за руку и с соблазнительной улыбкой, от которой мне стало жарко, почти потащила в ванную комнату.

И кто сказал, что с женщинами сложно договориться?

Ева Моргалис

Я, пока с Алексом не познакомилась, больше всего любила спать не на боку, не на животе, а по диагонали, изображая паука. Особенно круто это было делать, когда детская одноместная кровать, с которой периодически «выпадали» то голова, то ноги, сменилась здоровенным двуспальным диваном. Причем ложилась спать я всегда правильно — по струнке, а просыпалась в таких позах, будто всю ночь пыталась обскакать Алину Кабаеву в художественной гимнастике. И высыпалась, главное, отлично! Иногда даже ловила себя на мысли, что ничего больше для свидания с Морфеем и не нужно: только бы кровать была побольше и чтоб под боком никто не мешался. А потом повстречала Алекса и все изменилось. Ведь, как оказалось, просыпаться на груди любимого парня даже приятнее, чем поперек дивана. И это удовольствие не могли уменьшить ни маленький, скудно обставленный номер дешевой гостиницы, ни паршивый продавленный матрац, ни даже вопли готессы за стеной.

Так, стоп! Какие вопли?!

Разлепив один глаз, покосилась вверх: там Алекс, приподнявшись на локтях, с интересом смотрел на дверь. И молчал. А за нею бушевала Полина:

— Откройте! Вы там живы?! Впустите меня! Тут гигантские тараканы и моль размером с небольшой американский беспилотник! Если вы меня сейчас не впустите, она меня сожрет!

— Долго она уже кричит? — тихо спросила я у парня. Тот хмыкнул:

— Да минуты три будет. Пережила нападение орков, зомби и одного пещерного человека, я так и не понял, кто исполнял его роль: то ли Костик, то ли администратор…

— А чего ты ее не впустишь?

На меня опустили веселый взгляд:

— Ее через закрытые двери слушать интереснее.

Ага, как же! «Интереснее»… Будто он не догадывался, чем это все может кончиться. Стук ударов внезапно прекратился и крики стихли. В коридоре раздались звуки торопливых шагов (я грешным делом подумала, Казакова и правда убегала от гигантской моли), непонятной возни, и деловитый голос Полины заявил:

— Погодите, уже не надо открывать! Я сейчас все сама сделаю!

Мы озадаченно переглянулись:

— Что она сделает сама?!

А потом что-то звякнуло в замочной скважине, раздался удар, еще один…

— Она ломает дверь?! — просипел Шурик, но жуткий металлический лязг заглушил мой ответ.

— Та-дам!! — ворвалась в комнату готесса, размахивая напильником. Алекс сглотнул и прижался спиной к стене. Мне, честно говоря, тоже стало нехорошо.

— Поля, ты откуда… зачем… как?!

— Да сама не ожидала, что так получится, — сконфуженно убрала знахарка «отмычку» за спину. — Фиговые здесь замки: от пары ударов вылетают.

— Ты выбила нам замок?! — выдохнул Шурик.

— Я случайно, честное слово! Тут просто эта штука как раз в тему нарисовалась… — и покосилась на напильник с таким видом, будто он сам, по собственной воле, изуродовал дверь. — Наверное, какой-то рабочий забыл. Ну разве же можно оставлять инструменты на подоконниках без присмотра?!

— Действительно, — проскрежетал зубами заклинатель. — Какой дурак этот рабочий: не предугадал заселение в гостиницу макаки из заезжего цирка!

— Слушай, я правда не хотела, — уже несколько обиженно промычала готесса. — По идее замок должен был взломаться, а не вылететь с куском двери… Я вообще вас только попугать собиралась. Но если тебе от этого станет легче: с администратором, так и быть, я сама разберусь!

— То есть ты еще и с администратором разбираться не хотела?!

Полина аж отступила на шаг:

— Не хотела, но считай, ты меня уговорил!

Мгновение Шурик молчал. Я тоже, хотя по другой причине.

Он-то явно хотел ответить, просто не был уверен, что от этого мои уши не свернутся кроваво-красной трубочкой. А уши мои он любил (сам однажды признался!). Ну а я просто слов таких не знала, чтобы правильно отреагировать. А другие сейчас были не в тему. Потому что я, конечно, люблю Полину, но, блин, долбануть напильником по замку — это что вообще такое было?!

Неудивительно, что, когда Шурик вдруг хохотнул у меня под ухом, я вздрогнула и подняла на него испуганный взгляд: неужели довели? Но парень и не думал скатываться в истерику (к счастью: я понятия не имела, что собой представляет истерика заклинателя!). Только обнял меня за талию, прижимая к себе, и выдохнул в ухо:

— А прикинь размер штрафа, если бы мы все-таки заселились в «Хилтон»?

Ну, логично: вряд ли даже система «все включено» подразумевает услугу отработки навыков взлома на казенных замках. В крайнем случае, если тебя так уж штырит, придется оплачивать это отдельно…

То есть это я так думала, что придется, пока не увидела воочию, на что способен очень плохой вор, но с отличным даром убеждения и прокаченной до высот Джомолунгмы наглостью.

— В смысле, как это: сам вылетел? — возмущенно уставился на Полину администратор, когда она с невинным лицом показала ему свидетельство своей личной победы над здравомыслием.

— Представляете?! — всплеснула руками готесса.

— Не очень, — хмуро, но честно ответил мужчина.

— А вот я сейчас продемонстрирую! — радостно оскалилась Казакова, и всем своим невзрачным весом навалилась на ручку пока еще целой двери соседнего с нашим номера. Администратор криво ухмыльнулся, справедливо сомневаясь в успехе операции. И я не могла его винить: в Поле при всем желании сложно было насчитать больше полутора метров роста, да и самый маленький размер одежды не добавлял внушительности бицепсам. Она скорее походила на перекрасившуюся эльфийку из какого-нибудь фильма Питера Джексона, чем на брутальное производное Стэтхема, способное взломать дверь одним поворотом запястья. Бедняга админ! Он же не знал, что эта крошка на лету может остановить коня под восемьсот кило весом или, не особо напрягаясь, укатать в асфальт парочку зарвавшихся героев урбан-стайла…

«Хрясь!» — выдал замок и вместе с челюстью администратора грохнулся на деревянный пол.

— Вот! — обличающе ткнула в образовавшуюся дыру пальцем Полина. — Как вы можете это объяснить?!

Судя по размеру глаз, мужик смог бы объяснить это не иначе, как «Miracle!». И это было именно то, чего ждала Полина.

— В общем так! — деловито заявила она. — До вечера я хочу, чтобы нашим друзьям выделили другой номер. С нормальной дверью! А пока мы перенесем все ценные вещи в ваш центральный сейф! И не вздумайте сказать, что мы не имеем на это права: я не собираюсь оставлять паспорт и деньги в номере, куда так легко проникнуть!

— Но вы первая, кто вообще попытался это сделать… — неуверенно протянул дядька, на что Поля блеснула глазами и гневно отрезала:

— И я очень удивлена, что мне это удалось!

А потом развернулась на каблуках и гордо покинула этаж. Мы, подхватив сумки, молча последовали за ней.

Полина Казакова

Когда Ядвига попросила об услуге, я и подумать не могла, что это выльется в такой… ералаш, блин!

«Позаботься о моей девочке!» — в устах нормальной матери эта фраза означает «не дай втравить ее в неприятности». В худшем случае: «помоги из них выбраться». Но уж никак не то, что определила для себя Ядвига! Господи, мадам, я, конечно, понимаю, что у меня кмс по хамству и чемпионский пояс по умению делать морду кирпичом в любой жизненной ситуации, но это уже перебор!

Нет, я понимаю: материнское беспокойство и все такое, но какого черта после приземления самолета и включения техники мобильник сообщил мне о семнадцати пропущенных вызовах с номера старшей Моргалис?! О чем вы так сильно хотели поговорить со мной в полете? О форме облаков за окном? Или о том, видно ли на высоте одиннадцати тысяч метров путешествующих по радуге лепреконов?!

Ну да фиг с вами и вашей паранойей! Прилетели — я отзвонилась. Мне не сложно, хотя могли бы и дочь набрать: уверена, она бы не расстроилась. Впрочем, у вас же гениальный план (знать бы еще, в чем заключается его гениальность), которому я сдуру обещала содействовать. Он не предполагает участие Евы, так что я потерплю. Даже не чертыхнусь, когда вы трижды наберете меня в такси, причем дважды — уже после того, как я пообещаю сообщить о заселении. И что характерно: вы ведь совсем не хотите, чтобы Ева знала о нашем маленьком «заговоре», потому разговоры получатся приблизительно такими:

— Еще в дороге?

Да, вам тоже опять «здрасьте»!

— Угу…

— Ну ладно, жду!

Конечно, это звучало совсем не странно, нет. Я вообще умею отлично шифроваться, особенно от сидящей рядом ведьмы с идеальным слухом. Она ведь у нас такая тактичная, такая вежливая: мало того что старается не подслушивать, так даже услышав что-то, вопросы не задает. Вот вы мне, к примеру, два раза позвонили, когда мы у стойки регистрации в отеле стояли, а она даже не покосилась! О чем это говорит? Конечно, о воспитании! Я бы, например, точно не сдержалась. Честно говоря, я, зная о нашем плане, уже еле сдерживаюсь. Серьезно, Ядвига, чего вы добиваетесь?

Особенно громко мне захотелось задать этот вопрос следующим утром, в половине седьмого, когда вы разбудили меня телефонной трелью и вопросом:

— Вы уже в Ватикане?

Да! Подгадали к утренней службе!

— Мы спим, — ответила хриплым голосом, с завистью покосившись на Костика. Счастливчик! Дрыхнет себе на соседней кровати и горя не знает, а мне разбирайся со старшей Моргалис и ее временным помешательством…

— То есть вы что, еще в кровати?! — тоном «О нет! Ваше бездействие станет причиной нового апокалипсиса!» возопила в трубку Ядвига. — Немедленно вставайте! Наташа Макарова не станет ждать!

— Наташа Макарова тоже еще спит, — убежденно буркнула я. — В Риме даже солнце пока не встало.

— Ах да… — сразу успокоилась ведьма. — У нас же разница во времени… Ладно, проехали пока с Ватиканом. Как там Ева? Что делает?

Я в раздражении скосила глаза на телефон, потом снова поднесла его к уху:

— Наверное, досматривает последний сон.

— Что значит «наверное»?! — тут же напряглась Ядвига. — Вы что: в разных номерах ночуете?

Нет, блин! А на что она рассчитывала?! Что взрослая девочка Ева пошлет лесом своего сексуально озабоченного парня (а каким он еще может быть, в его-то возрасте?), получив такую прекрасную возможность дорваться до его идеального во всех смыслах тела?

— Мы поделились на группы, — зевнула в трубку. — Мой сосед по номеру — Костик.

— Значит, так! — внезапно почти рыкнула ведьма. — Иди и поднимай на ноги мою дочь! Сейчас же!

Твою ма-ать…

— Ядвига, шесть тридцать! — по слогам, четко повторила я. На соседней койке беспокойно всхрапнул некромант. — Шесть тридцать утра! Все, что они могли сделать: они уже сделали. Куда теперь-то спешить?

Долгую секунду Ядвига думала, потом скрипнула зубами и упрямо приказала:

— Все равно вставай!

Пришлось, чертыхаясь, выбираться из постели.

— Ну встала, — отрапортовала мрачным тоном. — Дальше что?

— В смысле? — удивилась ведьма, словно мои дальнейшие действия должны были быть вполне определенными и понятными. Ну то есть не только для нее, но и для всех остальных. — Иди будить Еву!

Тоскливо закатила глаза. Вспомнилось вдруг выражение: «ты мой лучший друг и по совместимости — говнюк». Мысленно попрощалась с кроватью, натянула джинсы и вышла из номера.

«А завтрака еще полчаса не будет…» — пронеслось в голове.

— Так, Ядвига, я у их комнаты, — заявила в трубку ожидающей ведьме. Странно: когда она говорила, что хочет быть в курсе событий, я не ожидала, что имелись в виду именно такие события.

— Стучи! — приказала Моргалис.

Отлично представляя, какими словами встретит меня невыспавшийся заклинатель, я трижды приложилась кулаком о косяк.

— Не отвечают, — буркнула Ядвиге.

— Стучи громче!

Бли-и-ин…

Повернулась спиной и пару раз врезала по двери каблуком.

— Ну?! — потребовала Моргалис.

— Спят!

— А если позвать?

О'кей, я позвала. Громко, в трубку, чтобы у мамаши-ведьмы не возникло сомнений в моей лояльности. Она прониклась. А вот из номера не донеслось ни звука, и, честно говоря, это было уже немного странно. Ведь это же как нужно было вчера друг друга измотать, чтобы уснуть настолько богатырским сном? Черт, даже завидно стало…

— Ну что?! — требовательно спросила Ядвига, выдергивая из пучины размышлений. Образ Богдана растаял, так до конца и не сформировавшись.

— Ничего, — в том же тоне ответила я. Ведьма присвистнула: видимо, ей пришла в голову та же мысль, что и мне секунду назад, но она тут же взяла себя в руки, кашлянула и приказала:

— Ломай дверь!

— Чего?! — ахнула, не веря своим ушам. Ломать дверь? Какая-то в ее пьесе у меня совсем неадекватная роль!

Но Ядвига, кажется, не шутила.

— А вдруг что-то случилось?!

— Конечно, случилось! — тихо, но уже с ноткой истерики рявкнула я. — Мне рассказать, что именно?!

— Полина, мы не в том положении, чтобы быть оптимистами! — огрызнулась Моргалис. Наверное, не хотела слушать подробности романтического вечера дочки. — Я сейчас говорю о том, что на них могли напасть! Или похитить! Или того хуже…

Я покачала головой:

— Ядвига, у вас же прямая эмоциональная связь с Евой, — напомнила тоном редкостной зануды. — Она что, напугана? Ей плохо? Она чувствует боль или гнев?

— Так! — рыкнула Моргалис. — Наша связь работает не всегда… и вообще! Ты согласилась помогать и выполнять мои маленькие просьбы? Вот и ломай дверь!

— Как?! — воззвала к последнему аргументу. — Как я ее сломаю, если она деревянная и тяжелая?! Простите, но таран не поместился в сумочку!

— А я тебя сейчас научу! Там рядом какая-нибудь железка есть?

Спасибо, Ядвига! Именно этого бесценного знания мне в жизни и не хватало! Всегда мечтала побыть взломщиком — и тут вы, с железкой.

Хм… и ведь получилось же, чертов я гений! Да еще с первой попытки! Сама в шоке: далеко не каждая знахарка способна вот так быстро проникнуть на чужую территорию. Здесь же нужно понимать общую концепцию строения замка, обладать нехилой такой сноровкой, проявлять чудеса ловкости… ой, да кого я обманываю! Если врезать посильнее, замок сам вывалится. Вместе с ручкой. Двери здесь только с виду дубовые, а на деле: фанера фанерой. Перочинным ножиком вскрыть можно.

Короче, именно так я размышляла, стоя перед Евой и Шуриком с напильником в одной руке и телефоном в другой. Невероятно, но факт: меня не послали. Даже заклинатель. Он, конечно, попытался возмутиться, но далеко не так бурно, как на его месте возмутилась бы я. И от того мне стало стыдно. Стыдно! Мне! А ведь я была уверена, что давно изничтожила собственную совесть!

— Ядвига, они не расстанутся, как бы вы ни старались, — категорично заявила, выходя обратно в коридор.

Ведьма удивленно хмыкнула:

— С чего ты взяла, что я хочу, чтобы они расстались? Наоборот! Я пытаюсь научить их бороться с трудностями!

— Ну пока вы научили их бороться только со мной, — хмыкнула с сарказмом. — Да и зачем им это? С какой стати укреплять то, что и так достаточно крепкое?

— А ты сама подумай, — нехотя, словно не желая пока раскрывать свои замыслы, буркнула Ядвига.

— Ничего не приходит на ум, — ответила я.

— И очень жаль! — мрачно подытожила Моргалис.

— Так, может, объясните, наконец?! — вспылила, стараясь звучать уже даже не уважительно, а хотя бы просто не слишком громко. — Или хотя бы намекните?

Ядвига тяжко вздохнула в трубку:

— Ладно, попытаюсь. Вот ты как думаешь, долго еще Алекс пробудет никому не известным заклинателем, не прошедшим последнюю инициацию и не представленным Совету? Особенно сейчас, на фоне эпического сражения, грозящего затронуть всех?

Я скривилась:

— Да пофиг Алексу на Совет! Как будто он станет слушать его решения…

Наверное, я сказала что-то очень смешное, потому что ведьма вдруг мерзко захихикала и только потом выдала:

— Мы все такие умные до поры до времени. А потом жизнь поворачивается жо… в смысле, не самой привлекательной своей стороной и приходится делать выбор в пользу довольно неприятных вещей. Союз ведьмы и заклинателя, Полина, будет таким скандалом, по сравнению с которым мой брак со смертным — это так, цветочки. Мало того что единственная наследница древнего рода отказывает целому списку достойнейших из своего лагеря, она еще и отнимает вкуснейший талант у вражеского. И не важно, будет ли кто-то пользоваться этим талантом, здесь значение имеет сам факт. Боюсь, при таком раскладе у Евы будет маловато союзников в ее «борьбе за любовь».

Я на мгновение вспомнила количество защитных щитов, которыми Ядвига в свое время окутала своего смертного жениха, сглотнула и покачала головой:

— Все это понятно… Но вот теперь я совсем запуталась. Ведь если то, что вы рассказали, — правда, самым логичным было бы заставить Еву и Алекса разойтись… что я, конечно, считаю, ужасной идеей. А вы говорите, что это как раз не входит в ваши планы?

— Потому что самым логичным было вообще не допускать этого союза! — воскликнула Ядвига. — Но так уж вышло, что этот вариант мы профукали… Вернее, я его проспала, будь он неладен, этот колдун с имперскими замашками! Не убил бы его Бестиар — своими руками придушила бы заразу. Но факт остается фактом: Ева влюбилась, и теперь остается только план «Б»: сначала разобраться с недоброжелателями, а уже потом благословлять этих Ромео и Джульетту на открытые отношения.

— И как долго вы собираетесь с ними… э-э-э, разбираться? — спросила с долей сомнения в голосе.

Ведьма хмыкнула:

— А хрен его… то есть кто ж его знает? Но до тех пор было бы лучше, если бы Ева… не привыкала к Александру. Не привязывалась так уж сильно. Возможно, какое-то время им вообще будет лучше держаться друг от друга подальше. Ну чтобы не привлекать лишнего внимания. Конечно, я уверена, что рано или поздно мы найдем способ… и вообще! У них долгая жизнь, Полина! У них есть возможность подождать. И если любовь достаточно сильна… короче, мне самой это не нравится, но чем дольше я думаю, тем больше понимаю, что это — самый правильный выход. А потому…

Последнее слово она почти рявкнула мне в ухо, заставив споткнуться на ровном месте:

— …иди сейчас и проследи за тем, чтобы они выползали из постели! А завтра поменяйся с Алексом номерами, чтобы…

Решение пришло неожиданно, как-то само собой. Мне даже не пришлось дослушивать идею очередного тактического маневра до конца.

— Что-то связь барахлит, Ядвига! — крикнула вполголоса и с тихим бульком опустила телефон в здоровенный аквариум, украшавший коридор отеля. Посмотрела, как, пуская пузырьки и пугая золотых рыбок, он опускается на самое дно, и криво ухмыльнулась: — Ой как жаль… как жаль… хороший был телефон… туда ему и дорога!

Потому что — да, я признаю Ядвигу Моргалис неким пассионарием с вековым опытом и грандиозными способностями, стратегом уровня «бог» и вообще — нереально талантливой личностью, но с этого момента мы с ней в разных упряжках. Ибо — не фиг! Я не сторонник интриг, «Санта-Барбары» и других вялотекущих разборок. И даже если это лучший из вариантов, я не стану мешать подруге строить личное счастье. Я лучше затарюсь у папы нужными зельями, откопаю где-нибудь дробовик и буду держать фронт вместе с ней. Героически и до конца. В режиме «nightmare». Вдвоем против всех.

Потому что, мать ее, именно так я представляю себе борьбу за любовь!

Ева Моргалис

Наташа Макарова была женщиной средних лет и тяжелой судьбы. Это читалось на ее лице, сплошь покрытом морщинами и какими-то странными темными пятнами (возможно, загаром), в ее глазах, подозрительно глядевших на мир исподлобья и даже в тугом пучке блекло-рыжих волос, который возвышался на затылке и придавал ее облику еще более угрюмый вид. Похоже, переезд в южную страну не пошел ей на пользу, как и работа экскурсоводом в «Le Tour». Голос Макаровой был хриплый и шершавый, как кусок наждачной бумаги, и ей бы не стоило так много говорить. А еще так быстро и так монотонно — потому что слушать истории в подобном исполнении было просто невозможно!

— Экскурсия начинается в одиннадцать, — со скоростью пулеметной очереди выдала она. — Встречаемся здесь за пятнадцать минут. Попрошу не опаздывать!

Народ закивал. «Народ» — это мы четверо, два украинца, трое русских и один поляк. Очень интернациональная подобралась группа.

— А как долго мы будем ходить по Ватикану? — глядя на часы, спросила упитанная барышня из Москвы. На ней была огромная мохнатая шапка и шуба из натурального меха, делающая и без того крупную женщину совсем необъятной.

— До трех — со мной, — с какой-то обреченностью ответила Наташа. — Потом — сами хоть до ночи.

— То есть к обеду успеем закончить, — определила женщина и временно потеряла к экскурсоводу интерес.

— А что именно мы будем смотреть? — вмешался Костик. Макарова вздохнула, как будто этот вопрос звучал здесь с завидным постоянством, и выдала почти на автомате:

— Собор и площадь Святого Петра, Сикстинскую капеллу, ватиканские музеи. Их вообще-то девятнадцать штук, но сейчас открыты только семнадцать.

— Черт! — выругался Костик. — А я так хотел все посмотреть!

— Там почти полторы тысячи помещений, — хмыкнула Наташа. — Поверьте, для одного дня более чем достаточно.

— А захоронения? — изогнул бровь Перов. — В священные гроты, где похоронены папы, спускаться будем?

Экскурсовод подняла на него опасливый взгляд:

— Почему вас это так интересует?

Костик сделал задумчивое лицо и развел руками:

— А я — некромант.

Повисла пауза. Мы дружно вытаращились на Перова. В глазах Поли читалось, что он — не некромант, а идиот, а в перспективе еще и мертвый идиот, если из-за него нас в Ватикан не пустят. Но Наташа, как ни странно, отреагировала спокойно. Только деловито уточнила:

— Это тот, который могилы раскапывает, что ли?

— Нет, — усмехнулся Костик. — Это тот, содержание могил которого выкапывает себя само.

— Хм, — философски выдала Макарова, — ну, тогда ладно.

Похоже, перспектива оттягивать сумасшедшего туриста от усыпальниц понтификов пугала ее куда больше, чем нашествие зомби. Наивная женщина… и пофигистка, каких мало.

— Больше вопросов нет? — равнодушно уточнила она, и когда мы дружно покачали головами, без слов потопала обратно в офис «Le Tour». Мы же остались стоять на его пороге, щеголяя красными кружочками на лацканах одежды — отличительным знаком нашей маленькой группы. Потом тетка в шубе, подцепив одной рукой субтильного мужчину с рыбьими выпученными глазами, а второй — недоросля лет тринадцати, на лице которого застыла маска отчаяния и муки в ожидании грядущей четырехчасовой пытки, потащила обоих в сторону ближайшего ресторана. Поляк сосредоточился на сувенирах, которые продавались с лотка прямо напротив агентства. Украинцы, видимо, решили зря времени не терять и скрылись в недрах соседнего офиса: там продавали морские круизы. Одни только мы пока не придумали себе развлечения, и Поля не преминула этим воспользоваться.

— Ты что творишь, демонское отродье?! — напустилась она на Костика.

Алекс, как единственный из нас, кто реально имел отношение к демонам, скривился, но перебивать не стал.

— А что не так? — мрачно уточнил Костик.

Готесса округлила глаза:

— Ты только что признался смертной в том, кто такой! А если бы она…

— Что? — перебил некромант. — Поверила мне? Да я и сам себе периодически не верю! К тому же теперь мы знаем, что точно найдем своего почившего Пия.

— Да мы бы и так его нашли!

— Ну ты же слышала: сейчас в Ватикане работает не всё, хотя я и не понимаю, что по такой погоде можно ремонтировать.

— Конечно! — язвительно протянула Полина. — Повезло же нам, что Пия не отправили на реконструкцию. Ведь именно этого несчастного понтифика похоронили в одном из двух закрытых музеев! Видимо, в цирке места не хватило.

Мы с Шуриком переглянулись, обменялись улыбками, и я решила, что пора вмешаться:

— Полиночка, уйми свой гнев. Костик уже все понял. Костик, ты ведь все понял?!

— Проникся, осознал, выгравировал золотыми рунами на нефритовой дощечке своей памяти!

— Вот и чудненько. А пока вернемся к тому, что у нас сорок минут свободного времени. Что будем делать?

Готесса с недовольным фырком оторвалась от жертвы и пожала плечами:

— Можем пойти вслед за русскими и поесть.

— В ресторане? — переспросила с улыбкой. — За сорок минут я как раз успею просмотреть меню. Хотя от кофе бы не отказалась. Жаль, что в Риме нет Starbucks…

— Зато тут есть куча кафешек, — утешил Шурик. — И, кажется, я помню, где в прошлый раз мне готовили отличный капучино. Идем!

Забегая вперед скажу, что экскурсия мне не понравилась. Во-первых, как выяснилось, за сорок минут в Риме нельзя пообедать, даже если ты — троглодит весом под центнер и принципиально не заказываешь ничего, кроме пиццы и пасты. А потому нам всей толпой пришлось ждать с полчаса, пока оголодавшее семейство наконец закончит пополнять организмы углеводами и вспомнит, зачем собственно явилось к стенам Ватикана. По лицу Макаровой было понятно, что это далеко не первый случай. Видимо, наученная горьким опытом, она отнеслась к опозданию философски, но решила отомстить. Потому следующий час нам пространно и в деталях рассказывали о площади Святого Петра. Стоя в центре этой самой площади. Нет, я не спорю: это действительно прекрасное сооружение, памятник архитектуры и вообще — грандиозная конструкция с обелиском, колоннами и насыщенной историей, но слушать об этом было бы куда интереснее в уютном кафе. Или летом. На худой конец — весной или осенью, но не в феврале, сражаясь с метелью и пряча голову в воротник! Наташа, казалось, не чувствовала мороза и, приказным тоном заставив нас сгрудиться вокруг нее, минут двадцать насиловала нам мозги изобретательностью итальянских мастеров. Я видела, что она старается и что ей действительно кажется это важным, но уже на десятой минуте перестала понимать, что мне говорят. Хотелось сесть прямо тут, на брусчатку, и притвориться мертвой. Хотя, может, уже и притворяться не пришлось бы…

Но это, как оказалось, было только начало. Потому что вторым этапом пытки (о, мальчик из Москвы, как я тебя понимала!) были ватиканские сады. И они, чтобы вы не сомневались, тоже раскинулись под открытым небом. Было безумно интересно наблюдать за покрытой снегом зеленой травкой, выключенным на зиму фонтаном и несколькими обледеневшими пальмами. И в этих самых садах мы застряли еще почти на полчаса. У стендов с фотографиями разукрашенной Микеланджело Сикстинской капеллы. И дольше бы, наверное, простояли — уж больно воодушевленный голос был у нашего гида.

Полина не выдержала:

— Я так понимаю, из этого похода живыми вернутся не все?!

— Что такое? — недовольно прервала свой монолог Наташа. — Это часть экскурсии…

— А мне кажется, это часть какого-то гребаного испытания, которое будет стоить мне приятных воспоминаний о Ватикане и, возможно, двух-трех пальцев на ногах!

— Вы замерзли?! — «догадалась» гид таким тоном, словно это было самое невероятное и практически самое невозможное, что вообще могло произойти.

Полина сделала возмущенное лицо:

— А почему бы и нет?! На улице минус десять!

— Ну… — замялась Наташа. — В Риме и правда редко бывает такая низкая температура. Потому даже зимой мы проводим основную часть экскурсии на улице. И не только мы! Посмотрите вокруг.

Готесса послушно окинула взглядом сад: действительно, у каждого стенда по периметру застыло по парочке коченеющих разно-национальных групп, слушающих рассказы своих гидов.

— И никто не жалуется! — с нажимом добавила женщина.

Поля хмыкнула:

— Наверное, потому, что две трети посетителей здесь — норвежцы. У них врожденный иммунитет к холоду. Посмотрите на вон ту барышню с расцветкой шалавы (надо бы и себе прикупить такую же бордовую помаду) — на ней даже шарфа нет! А еще одна треть состоит, кажется, из товарищей из Кореи. Походу, из Северной, потому что умные люди из Южной не ездят на экскурсии зимой!

— А вы, значит, не умные люди? — внимательно приглядевшись к окружающим, уточнила Наташа.

Полина оскалилась:

— Мы — люди подневольные, и это наше оправдание! Идем внутрь!

Экскурсовод подчинилась нехотя, посылая в сторону готессы выразительные лучи презрения и упреков. К счастью (и, прежде всего, к счастью самого гида), Поле на них было начхать. А остальные в нашем маленьком отряде, хотя и молча, но все же поддерживали идею слинять в тепло. Потому негодовала Наташа в гордом одиночестве. Помню, я тогда еще подумала: «Какая ответственная женщина! Хочет донести до нас столько интересного…»

И только потом поняла, что это была не положительная ее черта.

Сколько там в Ватикане музеев? Семнадцать, если считать только открытые? Мы побывали в шестнадцати! А это, на минуточку, почти семь километров маршрута. Да просто чтобы их протопать по каменному холодному лабиринту, нужно быть любителем экстремальных видов спорта. Так ведь еще и слушать приходилось! Не знаю, как кто, а я не впечатлилась. Честно говоря: почти не помню, о чем рассказывали. Кроме одного момента.

— Вот это, — вдохновленно заявила Наташа часе на четвертом «похода», — памятник шишке. Видите? Сейчас я вам расскажу, что он здесь делает…

В общем, я так толком и не поняла, что в центре Ватикана забыла шишка, но ее саму помню до сих пор. Возможно, потому что к тому моменту только такое вот неожиданное «явление» имело шансы проникнуть в усталый разум. А может быть, потому что сразу после шишки мы вошли в усыпальницы. Ну то есть как вошли? Скорее сбежали туда от Наташи, как вампиры от первых солнечных лучей: у нее по плану был еще один музей античности, но мы уже вдоволь насмотрелись на гипсовые головы римских и греческих героев.

— Фу-ух, — выдохнул Костик, когда Наташа вместе с остатками группы скрылась из виду, такое чувство, что меня сначала пристрелили, потом оживили, но дырку размером с грецкий орех в голове заделать не удосужились…

— Ого! — удивленно покосилась на него готесса. — Глядите, кто заговорил! Четыре часа молчал — и вдруг прорвало.

— Я не молчал, — скрипнул зубами некромант. — Я терпел! Это разные вещи. Я вежливый! И вообще я здесь раньше никогда не был. Мне интересно!

— Мне тоже, — вздохнула я. — Но осматривать Ватикан нужно иначе. Здесь и трех месяцев не хватит, чтобы все обойти, оценить и понять, а уж о нескольких часах и говорить не стоит…

— А помнишь, что я тогда сказала, еще дома?! — тут же воскликнула Поля. — Здесь туристом быть неинтересно! В Риме нужно быть римлянином, а в Ватикан входить… ну… как… мм…

— Ну давай, — изогнул бровь Шурик. — Блесни интеллектом, как нужно входить в Ватикан?

— Через черный вход! — не слишком уверенно, но с выражением «я знаю, о чем говорю» закончила речь готесса. Я честно попыталась понять идею, но не особо в этом преуспела.

— Зачем?!

— Чтобы… чтобы увидеть город изнутри! — судорожно придумывая на ходу, выкрутилась готесса.

— Черные ходы обычно ведут через канализацию, — ухмыльнулся Шурик. — Вряд ли ты там увидишь что-то новое. Потому предлагаю временно приглушить твою нездоровую фантазию и вернуться к нашим баранам. А точнее к одному конкретному по имени Пий Четырнадцатый. Расходимся и ищем могилу. Она должна быть где-то здесь, — потом оглянулся по сторонам, мрачно хмыкнул себе под нос и добавил: — Плюс-минус сорок четыре гектара…

Что ж, из положительного: нужную могилу мы нашли быстро. Ее вообще сложно было не найти: Пия похоронили в центре усыпальницы с огромным памятником и крупной именной табличкой. Возникало странное чувство, что это его сначала закопали, а потом вокруг построили церковь. Очень знаменательное место. С одним нюансом: усыпальница оказалась на минус первом этаже, аккурат под главным залом. Видимо, памятник был таким тяжелым, что его просто не смогли затащить наверх. А потому ушлые предки обустроили гробницу практически в подвале, организовав туда удобный спуск в виде узкой витой мраморной лестницы.

Вот с ней-то и возникла проблема, потому что сейчас на минус первый этаж пройти было нельзя. Физически. Лестница, начинавшаяся красивыми перилами на первом этаже, спускалась вниз где-то метра на два, после чего резко обрывалась и находила свое продолжение на мраморном полу еще парой метров ниже, «украшая» его своими скорбными искалеченными останками.

— Что здесь произошло? — протянул Костик, глядя на крупный замок, висевший на резной дверце оградки вокруг входа.

— Время постаралось? — пожала плечами Полина. — Когда ее построили, эту гробницу? Четыреста? Пятьсот лет назад? Такой срок может кого угодно добить…

— А я голосую за обычное невезение, — невесело ухмыльнулся Алекс.

— Но скорее всего причина в артефакте, — убежденно добавила я и, когда ребята покосились в мою сторону, объяснила. — Вспомните, как выглядела могила «старушки» в нашем городе. Тот, кто ворует амулеты, не особо аккуратничает… Но я, конечно, могу ошибаться.

— Хотелось бы верить, — хмыкнула Поля, вглядываясь за ограждение. — Но раз мы все равно будем проверять, я нашла отличную позицию. Отсюда, если хорошенько замахнуться, можно добросить розу как раз на могилу Пия. Ну, кто рискнет?

Похоже, сама себя она считала не очень хорошим стрелком, потому что с ожиданием уставилась на Шурика.

Тот покачал головой:

— Не покатит.

— Понятно, — тут же вынесла вердикт готесса, — у заклинателя глазомер слабоват. А у тебя? — перевела она взгляд на Костика.

Тот аж отступил на шаг, но ответить не успел.

— Мы не будем бросать туда розу, потому что она у нас одна! — рыкнул Алекс и обернулся ко мне. — Ева, сам удивляюсь, что спрашиваю, но что насчет твоих талантов?

— Увы, — поджала губы. — Телекинезом владею, но роза — магический предмет. Мне будет проще могилу Пия сюда перетащить, чем ее — к нему.

— О'кей, братцы-кролики, — с видом «я делаю вам великое одолжение» закатила глаза Полина. — С вами все ясно. Придется лезть самой, — и протянула ладонь к Шурику: — Давай сюда розу.

— Ты уверена? — нахмурился он.

Девушка сверкнула клыками:

— А то! Я же как кошка — сама ловкость!

— Ну смотри, — хмыкнул Алекс, отдавая артефакт.

Пятнадцать минут спустя…

— Дяденька гвардеец, отпустите меня, пожалуйста, — хнычущим тоном проблеяла Полина. — Я не хотела нарушать закон. Честно-честно! Я просто не знала, что туда нельзя…

Хмурый мужчина в темно-синей строгой форме с широким ослепительно-белым отутюженным воротничком поднял на готессу взгляд, явственно демонстрирующий его стойкость в отношении «оленьих» глаз.

— Ну правда же! — на полтона выше протянула Казакова. — Не со злого умысла, а токмо по причине недалекого ума…

— Как вы могли не понять, что туда нельзя спускаться?! — рыкнул дядька, прерывая ее не слишком талантливое выступление. — Там забор высотой в метр!

— Всего один метр! Я его и не заметила совсем… — опустила глаза в пол готесса.

— А замок на двери?!

— Да я же через забор… то есть, — запнулась на полуслове, — я думала, это — часть экспозиции…

— Ладно, допустим, — гневно выпятил квадратный подбородок гвардеец. — Но четыре таблички на заборе с надписью «Не входить!» вас почему не остановили?

— А я… не умею читать на английском!

— Но вы же сейчас на нем отлично разговариваете!

— То есть… хотела сказать, что я в буквальном смысле не могу читать! У меня эта… как ее… дислексия. Буквы путаются! Я думала, на табличке написано: «Переступить».

— Забор высотой в метр?! — уже не зная, как реагировать, уточнил мужик. Готесса кивнула. — Ну предположим, — скрипнув зубами, сжал он пудовые кулаки. — А красную ленту вокруг вы тоже не заметили?!

— Красную ленту? — нахмурилась девушка, честно пытаясь вспомнить, где же ее там так присобачили, что реально никто не усмотрел.

— А наклейки с крестиками на полу?! — тем же тоном продолжал допытываться гвардеец, и вот тут уже готесса не выдержала.

— Наклейки?! — в тихом шоке переспросила она. — Блин, товарищи, да вы все предусмотрели… Просто для моего успокоения: а лучей смерти там случайно не было?

На этом месте мы, смирно сидевшие на диване в углу комнаты для «допросов», решили вмешаться: уж больно свирепым стало выражение лица у мужика. Ну мы же не слышали, о чем шла речь (Алекс даже предположил, что готесса пытается вынести гвардейцу мозг и потихоньку в этом преуспевает), но пора было их спасать. В смысле: либо психику ватиканского охранника, на свою голову повязавшего Полину в неположенном месте (Европа вообще славится судами — не хватало еще до пенсии выплачивать бедняге компенсацию за дергающийся глаз), либо готессу, не умеющую вовремя захлопнуть варежку.

— Простите, — как самая обаятельная и безобидная на вид (а еще потому, что «девушек не бьют») выступила вперед я, — мы хотели сказать, что очень сожалеем и…

На этом моменте Поля начала что-то семафорить руками на заднем плане, да так активно, что я даже засмотрелась:

— …и сообщить… — добавила почти шепотом, отчаянно пытаясь понять, к чему она клонит, — что… вы, наверное, этого не знаете: наша подруга… больна?

Готесса закивала и замахала руками еще яростнее.

— У нее… — попробовала догадаться я. — Бешенство? Свинка?! Маниакально депрессивный психоз?..

— Почти, — закашлялась «больная», — дислексия!

— Ах да! — выдохнула, понятия не имея, как проявляется эта болячка. — Конечно! Именно дислексия. Запомнить сложно — слово такое… умное. Но мы проследим, чтобы Полечка больше никуда не вляпалась со своим… слабым местом.

— И еще вы заплатите штраф! — хмуро и бескомпромиссно добавил гвардеец. Ха! Не знал он, с кем о деньгах заговорил.

— Какой штраф, дяденька?! — белугой взвыла готесса. — Мы бедные студенты! У нас нет денег! Совсем-совсем нет! Да я лучше в тюрьме посижу. Как раз хотела увидеть Ватикан изнутри…

Похоже, перспектива держать такую болезную даму под стражей показалась гвардейцу совсем непривлекательной затеей, и что-то мне подсказывало, дело было вовсе не в ее «дислексии»:

— Что, — исподлобья уставившись мне в глаза, спросил он, — совсем нет денег?

— Двадцать евро на еду, — вздохнула готесса, прежде чем я смогла убедительно солгать. — Мы ведь сегодня планировали домой улетать. Эх, но если вы говорите: «в тюрьму», — кто я такая, чтобы противиться правосудию…

— Отлично! — услышав о предстоящем отбытии, резко воодушевился дядька. — Улетаете? Скатертью дорога! Я вас сейчас выпровожу из Ватикана, и чтобы духу вашего здесь больше не было! Варвары, не умеющие читать!

— Спасибо-спасибо! — затараторила я, видя, что Полина уже намеревается начать торговлю. Блин, вот же неугомонный человек! Дай ей волю: она этого гвардейца так заговорит, что нам еще доплачивать будут, лишь бы свалили. Но волю давать ей никто не собирался. Во-первых, мы уже и так узнали все, что хотели. А во-вторых — потратили кучу времени на экскурсию с ее неожиданным завершением.

Потому, подхватив знахарку под руку, я практически потащила ее к выходу. У самой двери нас догнали Костик с Алексом.

— Как кошка, говоришь? — передразнил готессу некромант. Она подняла на него презрительный взгляд и сладким, но не обещающим ничего хорошего голосом, ответила:

— Ну «мяу»!

Билеты в страну фараонов мы купили отличные — без пересадки. Правда, вылет был назначен на четыре утра, а значит, в аэропорт нужно было прибыть к двум. Ночи. Что неприятно. С другой стороны, мы успели поужинать, упаковать рюкзаки и даже обсудить дальнейшие действия с Ядвигой. Телефоном перебрасывались минут пять — никто не хотел сообщать маме подробности «итальянского фиаско». Конечно, она не должна была сильно удивиться — мы ведь с самого начала знали, что нас здесь ждет, но мало ли: ведьмы — такой непредсказуемый народ.

В итоге, как и следовало ожидать, участь гонца постигла меня.

— Алло, привет! — набрала номер мамы.

— Ева? — уточнила она и тут же набросилась с упреками: — Одиннадцать ночи! Почему ты не позвонила раньше? Я жду отчета с шести вечера!

— Так получилось, — уклончиво ответила я. — Извини.

Ядвига фыркнула в трубку:

— Ладно, проехали. Рассказывай, что там у вас.

— Могилу проверили, — отрапортовала без предисловий. — Правда, в Ватикан нам теперь пару-тройку лет лучше не соваться…

Ведьма ахнула, не давая мне закончить:

— Вы тоже умудрились обидеть папу?!

Чего?! Нет, я, конечно, подозревала, что для мамы обидеть власть имущих — «для дилетантов дельце», но чтобы настолько?!

— Конечно нет! Мы его даже не видели… и что значит «тоже»?! Ты поругалась с папой римским?!

— Я — нет, — честным голосом открестилась Ядвига. — Но исторически так сложилось, что наш род не особо любим понтификами. Думала, ты сподобилась продолжить семейные традиции…

— Мама, ну это же я! — выдала обиженным тоном.

— Вот я и испугалась! — воскликнула ведьма. — Мало ли что могло так на тебя повлиять… Впрочем, забудем о возможном и вернемся к реальности: как роза?

— Почернела, — поднесла я цветок к глазам.

— Украли, значит, амулет, — сквозь зубы подытожила Ядвига, но тут же улыбнулась: — Хорошо, что у нас был план «Б».

— А у нас был план «Б»? — удивилась я.

— Конечно! — радостно ответила мама. — Отличный, кстати, план. Появился сразу, как только Кондратий раскололся.

— Вы что, пытали Кондратия?! — севшим голосом уточнила я.

Ядвига хихикнула:

— Еще бы! Заставили партизана смотреть «Дом-2», все десять сезонов. Он сдался на третьем, и теперь мы знаем, где хранятся последние три амулета. За одним, в Баку, даже отправили поисковую группу. Она недавно отзвонилась и сообщила, что везет артефакт в город. Отличные новости, согласись!

Я покачала головой, догадываясь, что про пытки мама скорее всего пошутила. С другой стороны: откуда она знает, сколько сезонов у «Дома-2»? Мне вот такая информация неизвестна.

— Да вы там прямо гонку вооружений устроили, — протянула неуверенно.

— А ты думала! Это война, Евочка, и выиграет ее тот, у кого в рукаве будет больше козырей. Ну да ладно! Если повезет — мы еще и египетский артефакт сможем получить…

— Но мы ведь уже почти наверняка знаем, что его нет в Каире? — изогнула я бровь. Мама так явственно закатила глаза, что я это почти ощутила, хотя «заслонка» в нашем канале эмоциональной связи была опущена.

— Ну а вдруг, Ева? Вдруг повезет? Ведь разное в жизни бывает! И на всякий пожарный случай я попросила одного моего старого знакомого организовать вам в Каире поддержку. Его зовут Абу Азиз Кусай ибн Абдаллах ибн Синан. Можно просто Кусай.

Я мысленно повторила «ку-сай». Прикольное имечко. Интересно, что оно означает:

— Он маг?

— Нет, он овцевод! — съязвила мама. — Конечно маг. Причем довольно могущественный, когда-то даже был номером вторым моего личного списка женихов. И, пожалуй, остался единственным, с кем мы не порвали отношения после того, как выбор пал на твоего отца.

— Только Георгию об этом не говори, — попросила мрачным голосом.

— Не стану, — хмыкнула мама. — Но если серьезно: будьте, пожалуйста, с Кусаем поаккуратнее. Он мужик неплохой, но… со странностями.

— Почему? — подозрительно уточнила я.

— Потому что богат, — ответила Ядвига таким тоном, будто это все объясняло. На самом деле действительно объясняло.

Но я на всякий случай уточнила:

— Сильно?

— Ну знаешь, говорят: «Богат, как средний арабский шейх»? Так вот он, кажется, и есть средний арабский шейх.

Вот теперь я просто не смогла сдержать обреченное:

— Бли-ин!

Никогда не любила слишком состоятельных — из всех подобных знакомых только семейка Соколовых оказалась относительно нормальной (если к тем, в чьих рядах затесался заклинатель, вообще могло быть применимо это слово). Все остальные как нельзя лучше подходили под определение «мажоры» и ничем хорошим, в моем понимании, себя проявлять не спешили. Зато требовали к себе такого отношения, будто подарили благодарному человечеству футбол, пенициллин, Штрауса и iPhone 5s. Но с мамой лучше было не спорить. Потому я пожевала губами и со вздохом ответила:

— Ладно. Побудем паровозиком, который смог. Твой Кусай встретит нас в аэропорту?

— Насчет личной встречи — не уверена, но трансфер обещал организовать. Может, и на гостинице сэкономите.

Лучше бы мы, конечно, сэкономили на самом Кусае, но тут уж, как говорится, не все коту масленица. Потому пришлось прятать свое мнение подальше и с улыбкой обещать маме «сделать всё хорошо». В конце концов, с артефактом в Риме мы разобраться смогли? Не без потерь, конечно, с ошибками, но ведь справились. Чем после такого нас сможет удивить Египет?