Слова расплываются перед глазами, буквы прыгают и перемешиваются. Я по нескольку раз перечитываю одну строчку. Так нельзя, надо собраться. Это мой единственный шанс помочь Захару.

Для теста: 1 ст. сметаны, 1 ст. сахара, я1цо, пол чайной ложки соды, 3 ст. муки.

Начинка: 100 г чернослива, 150 г кураги, 150 г изюма, 100 г грецких орехов.

Пропитка: ликер 50 г.

Первый крем: 500 г жирной сметаны, пол стакана сахара.

Второй крем: 200 г творога, 2 желтка, пол стакана сахара.

Третий крем: 200 г сливок, плитка шоколада.

Захара везли на каталке, я бежала рядом с ним, пока передо мной не закрыли дверь.

- Вам туда нельзя, ждите здесь.

Как я могу ждать здесь?

Захар!

Я позвонила Инне, сказала, что Захара сбила машина, и в какой больнице он находится. И что я ничего не знаю о его состоянии.

Еще позвонила маме Захара. Не хочу пугать женщину, но, если бы что-то случилось с моим ребенком, пусть даже взрослым - я бы хотела знать. А еще мне очень страшно здесь одной. Первым появляется Руслан, хирург, который готовит самые вкусные шашлыки, поздоровался, сказал ждать и исчез за той дверью. Потом приехала Инна с мужем, мама Захара и одна сестра. В коридоре столпотворение, информации о состоянии Захара нет. Я всем отвечаю только то, что знаю - сбила машина. Был без сознания, не разговаривал.

Еще здесь полиция. Я даю показания - что случилось, что я видела, куда шел Захар.

Думаю о том, что это хорошо, что к нам еще никто не вышел с новостями о Захаре. Значит, борется. Значит, живой.

Борись, любимый. Не сдавайся.

Вот выходит Руслан в хирургическом костюме и смешной шапочке с пчелками. Мне совсем не смешно. В коридоре становится тихо.

- Состояние тяжелое, идет операция.

Значит, живой!

Инна внимательно слушает медицинские термины, хмурится, кивает головой. Я ничего не понимаю из того, что говорит Руслан. По тому, как плачет мама Захара делаю выводы, что все плохо. Множественные травмы, сильно пострадала правая нога. Но больше всего их беспокоит травма головы. Прогноз неясен, делают все возможное.

Нас просят разойтись и не мешать работе докторов. Будут сообщать все новости. Остались только я и мама Захара, Мария Львовна. Меня отсюда в любом случае выгнать не смогут. Операция закончилась в три часа ночи. Мария Львовна дремает на лавке. Я вся на нервах, бешено разрисовываю Книгу рецептов цветами. Она, как всегда, была в моей сумке. Ручка у меня нашлась только одна, черная. Цветы получаются мрачно-готические. К нам вышел усталый Руслан и сказал, что состояние тяжелое, но стабильное. Он в себя не приходит, сам не дышит, к нему нельзя. Нам лучше пойти по домам и прийти завтра. На уговоры, подкуп и шантаж не ведется. Мы уходим.

Я обманула Марию Львовну, посадила ее в такси, сказала, что жду свою машину. А сама вернулась в больницу, как только ее такси выехало на дорогу. Как я могу оставить Захара здесь одного?

Проведи меня к нему - попросила Книгу.

Вошла в реанимацию. На посту медсестры никого не было. В третьей палате нашла Захара. Это самое страшное, что я видела в своей жизни. Молодой, красивый и полный сил Захар лежал так неестественно прямо, что я испугалась, что опоздала. Потом услышала равномерный писк аппаратов и успокоилась. Маска на лице, провода, какие-то приборы. Забинтованная голова и нога. Я подошла к нему и взяла за руку.

- Я здесь, с тобой. Слышишь? Я рядом.

Не слышит.

Почему я столько тянула, чтобы сказать тебе самое главное? А что, если ты уйдешь и так не услышишь от меня эти слова?

Достала Книгу из сумки, подложила ее под руку Захара, стараясь как можно меньше тревожить. Взяла его руку в свои и отпустила силу. Книга засветилась. Тепло в кончиках пальцев давно сменилось на холодное покалывание. Значит, излишки силы утекли. Я все-равно не разнимаю руки, пусть берет мою. Ему нужнее. Холод поднимается выше по рукам, в плечи, к сердцу. У меня кружится голова, чувствую слабость. Голова становится очень тяжелой. Бери, любимый, все бери. Только приди в себя, открой глаза! Я на минуточку склоняюсь головой к руке Захара. И прихожу в себя от криков медсестры, которая выгоняет меня из реанимации. Ничего, теперь я знаю, что Захар продержится несколько часов, пока я снова к нему приду.

В доме с драконом ужасно тихо и темно. Я не знаю, что мне здесь делать одной. Заваливаюсь на нашу кровать и сплю пару часов прямо в одежде, а кажется, что пару минут. Просыпаюсь, вскакиваю и сразу смотрю в телефон. Ни одного звонка или сообщения. Это может быть как хорошо, так и наоборот.

Неизвестность меня убивает. Собираю вещи, которые могут пригодится Захару в больнице, принимаю быстро душ и еду к нему. По дороге пишу Ане сообщение, что она опять должна отработать в магазине, потому что у меня такая беда случилась.

Все хорошо, потому что он живой и борется.

Все плохо, потому что он не приходит в себя. Состояние все так же тяжелое, но стабильное. Я никуда не уйду отсюда, я буду в этом коридоре, пока Захар не поправится. Приходят его мама и сестры. Мы успокаиваем друг друга, что все будет хорошо. Приходят друзья Захара. Суют мне конверты с деньгами на лекарства. Кроме того, они собрали всех лучших специалистов города. Вердикт такой: Захар может навсегда остаться хромым, у него будут проблемы с почками и печенью. Но самое страшное - травма головы. Нужна операция, но он сейчас может ее не выдержать. К тому же, нужно пригласить профессора из столицы, это его узкая специализация. Это обойдется нам очень дорого. И никто не даст нам гарантии, что он придет в себя.

У меня нет таких денег. Ни у кого нет. Того, что я взяла с собой и дают его друзья, хватит на пару дней поддержки Захара.

- Связывайтесь с профессором, нам нужна операция, деньги будут. - Твердо заявляю я лечащему врачу Захара, хотя понятия не имею, где их взять. Даже если я продам свою квартиру и рассчитаюсь с кредитом, этого не хватит. И как это сделать за два дня?

Захар по меркам нашего города очень даже зажиточный человек. У него есть этот большой дом в исторической части города, престижная машина и солидный стабильных доход от десятка помещений, которые он сдает в аренду под магазины и офисы. Это он мне еще в отпуске рассказал. Его любимое кулинарное дело тоже приносит хорошие доходы, но не такие, как аренда площадей. Только никто из нас – я или его мама и сестры не имеем никакого права на эти ресурсы. Все находится под арестом, пока суд не примет окончательное решение.

А что теперь будет с Алисой, судами, разводом?

Меня отправляют домой - искать деньги. Дежурить сейчас осталась Мария Львовна, потом будет старшая сестра. Я выбрала себе ночь, самое страшное время.

Я поехала в торговый центр, забрать все деньги, что есть в магазине, выпотрошить все свои кредитки. Занять у Любы, а еще у Фимы. Кате деньги нужны на малыша, у меня рука не поднимется взять у нее. Еще могу обратиться к маме и сестре. Родственники Захара тоже собирают деньги, я не одинока, но самая активная в этом вопросе.

Аня смотрит на меня испугано. Выгляжу я ужасно, руки трясутся, когда я пересчитываю кассу.

- Сколько денег надо? - Переспрашивает она и я называю примерную сумму.

 - Где столько взять? Даже если я почку продам, этого не хватит. Я готова пойти грабить банк.

В дом с драконом возвращаться не могу. Что мне там делать без Захара и Алисы?

Сижу в своей квартире. Отвечаю на миллион звонков, не дают мне ни сосредоточится, ни плакать.

Бабушка, что же мне делать? Я не могу его потерять!

Я начинаю злится. Почему в моей жизни не может быть все хорошо? Теперь, когда у меня была настоящая семья, любовь, почему я должна все потерять? Кто придумал, что я не могу воспользоваться Даром для своих целей? А если это жизнь и здоровье близкого мне человека? Почему?

- Да нахрен нужен такой Дар, если толку от него никакого! Я всем помогала, а мне кто поможет?

От моих криков в шкафу что-то падает. Наверное, штанга, которую установил для вешалок Захар. Открываю шкаф и вижу, что упала сумка, а из нее вывались Книга. Она такая же, как я, пустая, безжизненная. Сил у нас нет. Да и где их взять?

- Люба, - кто еще мне может помочь в этом вопросе, - где взять силы? - Я уже рассказала ей о Захаре и взяла денег.

- Отдых, сон, вкусная еда, секс. Или из живой природы, - деревья, животные, даже другие люди, но там много брать нельзя, а то погубишь живое.

Понятно. Ни есть, ни спать я на таком адреналине не могу. Секса тоже не будет. Поэтому я пошла в парк и обнимала деревья. Брала по чуть-чуть, сначала просила разрешения, потом благодарила. Когда закончатся деревья, буду ловить и гладить белок. Зашла в парк больной и несчастной. Вышла все-равно несчастной, но бодрее.

Дома отдала часть силы Книге. Вот теперь я немного готова пойти к Захару и поддержать его своей силой. Лишь бы дождаться профессора и пережить операцию.

Ночь провела на неудобном кресле возле Захара под размеренный писк аппаратов. Я разговариваю с ним, прошу не бросать меня. Обещаю, что мы вернем Алису. Стараюсь не плакать. Я уверена, что он меня слышит и понимает. Зачем ему смотреть на мои слезы. Все силы, что насобирала в парке, отдаю ему. Доктор не спешит меня обнадеживать, что с ним все будет хорошо. Он даже не знает, придет ли Захар в себя. Эта его неподвижность ужасно меня пугает. Я сжимаю и глажу его руку в надежде почувствовать ответное движение. Но нет. Я не могу его поцеловать, ни губы, ни ямочку на щеке, все закрыто бинтами или маской. Целую пятачок свободной кожи у брови. Любимый мой, возвращайся ко мне.

Любимый.

Утром меня сменяет Мария Львовна. Она долго благодарит меня за помощь и те деньги, что я смогла найти. Сегодня я буду дальше заниматься этим делом. Хочу взять еще один кредит. Но у меня один уже есть, на квартиру. Получится ли? Ведьма я или нет? Я готова нарушать правила и влиять на волю банковских работников.

Когда я собираюсь уходить из больницы, меня окликает медсестра и передает пакет вещей, которые были на Захаре, когда его привезли. Дома выбрасываю разрезанные джинсы и футболку, один кроссовок, ремень - все в крови. А еще там есть единорожка. Тоже в крови и грязная. Бережно ее отстирываю. Придет Алиса, будет играть с любимой игрушкой.

Это осколок моей счастливой жизни.

Спать не могу, есть тоже уже вторые сутки. Готовлю себе кофе, брожу по квартире из угла в угол, с балкона в комнату и обратно. Книга бродит за мной. Я натыкаюсь на нее кругом, куда бы я не пошла. Лезет в руки.

Что? Что ты хочешь мне сказать? Что ты можешь сделать? Разве я могу воспользоваться Даром для себя?

Из Книги выпадает листок с надписью: "За все надо платить!".

- Я готова платить, только помоги спасти Захара!

Я пробую открывать Книгу, и она поддается. Перелистываю рецепты. Пончики, блины, пирожки, свадебное ассорти, женское счастье. Все не то и не то. Дошла до того места, где страницы склеены и вдруг они открываются под моими пальцами.

Что здесь?

Торт Повелитель душ.

Его можно приготовить только раз в жизни. Сделает невозможное возможным. За него особая плата. Ты отдашь свое любимое.

Самое дорогое и любимое я уже почти потеряла. Алиса у своей мамы, а мой любимый на больничной койке. И я боюсь каждого телефонного звонка, чтобы не услышать плохие вести.

Я согласна. Немного обнадежена начинаю читать рецепт, все плывет перед глазами. С продуктами все понятно, а кто будет его готовить?

Ложка поворачивается и показывает хвостиком на меня. Я? Это я должна приготовить? Как я это сделаю?

Через десять минут я уже бегу в супермаркет за продуктами по списку для торта. Через час вернулась с большим пакетом и полна решимости сделать это. Не зря ведь Захар столько времени потратил, пытаясь научить меня кондитерскому делу.

Вымыла хорошо руки, спрятала волосы под повязку, вместо передника повязала полотенце. Сейчас его хватит обвязать его вокруг меня два раза. Попросила благословления у бабушки и помощи у Захара. Готовлю очень сосредоточено, отставив панику и психи на потом. Тщательно отмеряю и взвешиваю продукты, просеиваю муку, смешиваю ингредиенты, взбиваю, сосредоточено раскатываю тесто.

Заранее подготовь сухофрукты – хорошо помой и залей кипятком, чтоб распарились. Потом надо их перемолоть на мясорубке, каждый по отдельности. Часть орехов истолочь и смешать с черносливом. Начинка должна получится мягкой, как джем.

Для теста смешай яйцо с сахаром и сметаной, добавь соду и муку, вымешай. Оно должно быть мягким, но не липнуть к рукам. Раздели тесто на 8 колобков, каждый раскатай в пласт, выложи начинку и скрути рулет. С черносливом 2, а с курагой и изюмом по 3. Выпекай до золотистого цвета. Остуди, нарежь кусочками по 3 сантиметра.

Пока коржи в духовке, терпеливо жду их и готовлю два крема – творожный и сметанный.

Сметанный крем самый простой, нужно просто все взбить. Творожный крем чуть сложнее. Подходящего творога я не нашла в супермаркете, взяла маскарпоне. Взбей желтки с сахаром до белой пены, добавь творог, еще раз взбей. Похоже на крем для тирамису.

Возьми большую миску, в которой будешь собирать торт. Я выстелила ее пищевой пленкой, у бабушки такого счастья не было. Выложи слой нарезанных рулетиков, чередуя все виды, сбрызни ликером. Центр хорошо пропитай творожным кремом, остальное – сметанным. Сверху выкладывай новый слой рулетиков и повтори с кремом. Делаешь так, пока все не выложишь. На три часа оставь торт в холодном месте.

 Собираю торт, ставлю в холодильник, убираю кухню. Жду положенное время, готовлю третий крем. Сливки разогрей на водяной бане до момента закипания, добавь шоколад, поломанный на маленькие кусочки. Постоянно помешивай до полного растворения шоколада и получения однородной массы. Переверни торт из миски на большое блюдо, полей сверху шоколадным кремом, помести в холодное место еще на один час.

Сегодня ночью с Захаром будет его сестра, она пообещала мне сразу позвонить, если что-то поменяется.

Поместив торт в холодильник во второй раз, валюсь на кровать и сразу засыпаю.

Мне снится бабушка. Не такой, какой я ее помню из детства, молодая, красивая, с толстой косой через плечо. Я узнаю ее по зеленым бусам на шее. Кошачий глаз.

- Что теперь будет, бабушка? Я нарушила закон? Я готовила для себя. Это спасет Захара? А что будет со мной?

- Внученька, ты все сделала правильно. Да, ты будешь платить. Цена назначена.

- Что я должна отдать? Детей у меня нет, мужа нет, денег тоже, только эта квартира, и то еще не моя.

Я вся в напряжении в ожидании приговора.

- После этого торта, ты больше никогда не будешь есть сахар.

Пфф! Всего лишь! Фигня, а не расплата. Я облегченно вздыхаю и просыпаюсь. У меня есть торт «Повелитель душ» и вера, что Захару станет лучше.

Позвонила мама Захара, сказала, что завтра приедет профессор, который согласился делать операцию. И если все будет хорошо, завтра ее сделают. У Захара поднялась температура, боятся инфекции. Но нужны еще медикаменты и деньги, понятно же. Саму операцию сделают бесплатно, очень дорогие лекарства и оборудование. Профессор от гонорара отказывается.

Со всем этим плохо соображаю, какой сегодня день недели. Еле собралась с мыслями, что мне теперь делать. Оделась. Упаковала торт в тортницу-переноску. Как кстати она мне пригодилась! Пришла в торговый центр, взять еще денег из кассы и забрать даже банку в цветочек, в которую Аня бросает чаевые, а я заработанные честным ведьмовством деньги, а тут море народу, как при открытии. По всей центральной территории расскладывают столы. И очень много людей с похожими коробками, как у меня. Сегодня воскресенье? А я, что, забыла что-то и сегодня какой-то праздник? День торта, например?

Захожу в магазин и встречаю там Свету и бабушку Зою. Зоя сегодня нарядная, в большой белой шляпе. Где взяла только?

- Привет всем. А что тут сегодня происходит?

- Мая, ты только не сердись, - отвечает Аня и я понимаю, что она уже что-то натворила, и я точно буду сердится. - Я написала в соцсетях о твоей ситуации. Что близкий тебе человек нуждается в помощи.

- И?

- И я даже не ожидала, что столько людей откликнется. Появилась идея провести благотворительную ярмарку. Это Света придумала.

- Че?

- Все желающие сегодня придут с любой своей выпечкой и будут здесь ее продавать. А все деньги мы соберем для Захара.

- И ты думаешь, сколько людей придет сюда со своими пирогами?

- Много, все места за столиками забронированы. Не бойся, мы все организовали по правилам.

- Ради моего Захара?

- Ради тебя и твоего Захара.

- Ой, девочки! - Я бросаюсь их обнимать, слезы текут. Столько держалась, чтобы на людях не показывать свои переживания, а сейчас меня прорвало. Я обнимаю Свету, Аню, бабушку Зою. Мы сбились в круг, и я чувствую их поддержку со всех сторон. В прямом и переносном смысле слова.

Они меня гладят по спине, и я понимаю, они добровольно отдают мне часть своих жизненных сил. Много не беру. Сама закрываюсь от них. Я не энерговампир. Если опять почувствую упадок сил, пойду обнимать деревья.

В магазин входит Виталина с горой коробок, а в них ее продукция. За ней еще одна мастерица с конфетами ручной работы. Моя мама с медовиком и наполеоном. Тома с синабонами, Люба и Маша груженные пончиками. В магазине становится шумно и тесно, Аня выпроваживает их за столики.

Я смотрю на всю эту кутерьму и мне не верится, что у них может что-то получится. Большая благодарность, конечно, всем кто наготовил и принес сюда, но кто будет все это покупать и есть? И за какие деньги?

Аромат сегодня в торговом центре обалденный - ваниль, корица, шоколад, запах выпечки и чего-то сладкого. Так пахнет чудо.

Замечаю в толпе, которая плавно огибает ряд столиков с десертами, много знакомых лиц. Вот бабушка с внуком, приходили за пирожком с рыбкой. Вот женщина с мужем под ручку, брали лебедей. И еще, и еще знакомые. Женя, моя первая покупательница женского счастья. В голове уже каша от всего этого. Торговля очень оживленная. Кто-то ест прямо у прилавка, кто-то ищет, где присесть и кофе взять, многие набирают вкусняшек домой.

Звонит телефон и я вздрагиваю. Что-то с Захаром? Нет. Звонит Фима. Она ищет для меня необходимые медикаменты.

- Смотри, часть я нашла, сможешь забрать хоть уже в моей аптеке. А одно средство у нас отсутствует, его можно только в Германии или Франции купить.

- Это что-то запрещенное? Наркотические средства?

- Нет, легальный препарат, просто у нас на перерегистрации. Есть знакомые за границей или мне поискать?

- У меня нет.

- Да как же нет! - Встревает Аня, - ты просто не знаешь! Дай телефон, я сама поговорю.

Она разговаривает с Фимой, записывает название.

Я понимаю, что ситуация давно вышла из-под контроля и меня просто несет волнами. Отвлекаюсь на шляпу Зои. Что-то знакомое.

- Баб Зоя, а откуда красота такая?

- Так у той крали с борщем на спине...

- Украла? - Ужасаюсь ее храбрости.

- Нет, упала. Она в машину белую свою садилась и все жопу пристроить не могла, чтобы не запачкать все, и шляпа упала. Мне идет?

Белая машина. Вспоминаю, как передо мной проносится белая машина, с ревом и визгом, как запрыгиваю на тротуар, и женский крик, и Захар на асфальте.

Белая машина? Разве может такое быть, чтобы Регина сбила Захара и скрылась? Следователь говорит, что наезд был преднамеренный, водитель перед столкновением не сбрасывал скорость, а наоборот, набирал. Я рассказала о Регине, Алисе и споре о дочери, сказала, в каком отеле они живут. Но их уже там давно нет. Ни Алису, ни Регину нигде не нашли. Я подозреваю, что с ее деньгами, она уже очень далеко. Неужели она могла такое сделать? Хотя, это сразу бы решило все ее проблемы. Нет отца - не надо его разрешение на вывоз ребенка за границу.

Мне становится дурно от этих мыслей. Пусть полиция разбирается.

Пытаюсь пробраться к выходу через толпу, меня подзывают мама и Тома. Мама хочет забрать у меня коробку с тортом и тоже продавать, ее наполеон уже разобрали, осталось только пару кусочков медовика.

- Нет, мама. Это не на продажу, это особенный торт для Захара. Сама пекла. – Мама меня поняла, кивнула. Потом резко воскликнула: - ничего себе! Постой - особенный? По бабушкиному рецепту? Из той Книги? А что ты заплатила? - Мама разволновалась.

- Так, ерунда. Не беспокойся.

Тома наклоняется ко мне через столик и говорит почти в ухо:

- У меня задержка! Я уже тест купила, не могу только проверить!

- Так, пошли немедленно! – Я оставляю свой торт и синнабоны Томы на мамино попечение и тащу сестру к дамской комнате. У меня нет терпения ждать.

Через пять минут из кабинки высовывается рука с пластиковой палочкой в руке. Как победный флаг.

- Две! Ты видишь? Две!

- Вижу, вижу, точно вижу! Томка! Поздравляю!

Я так искренне радуюсь, что даже забываю о всех своих проблемах. Получилось! Сработало! Вокруг нас собираются другие посетительницы дамской комнаты, поздравляют Тому. Я счастлива. Должно же быть в мире и счастье для равновесия.

- Не говор пока никому, - просит Тома. – Даже маме. Хочу, чтобы прошло больше времени. Ребенок сейчас такой уязвимый.

- Ну, конечно. Как скажешь. А мужу будешь говорить?

- Да, уже написала сообщение.

Для меня это прекрасная новость. Книга работает, рецепты работают. С Захаром все будет хорошо.

Попрощалась с мамой и сестрой, пошла к выходу. Встретила Любу.

- Слушай, что хочу тебе сказать! Понимаю, что не очень вовремя, но я должна с кем-то поделиться.

- Что случилось? Опять Вася гуляет?

- Нет. Вася теперь ведет себя так, как будто вчера только посватал. Носится со мной и ухаживает постоянно. Уже даже немного надоел. Я из-за него выспаться не могу. Словно молодость вспомнил. Красотка та, кстати, оказалась не женой, а любовницей на содержании. Мужик тот ее выгнал. Теперь она без содержания и уехала. Так, я не об этом хотела с тобой поговорить.

- А о чем? – Не затягивай с новостями, нервы у меня ни к черту в последнее время.

- На днях в моем магазине скандалила покупательница и девочки позвали меня разбираться. Выхожу, значит, в торговый зал, и вижу там твоего бывшего Славика собственной персоной. Че его бес попутал, и он ко мне в магазин приперся, я не знаю. И не боится ведь, что я его ноженьки переломаю.

- И? – Я не понимаю. Ну, Славик и Славик. Бывший муж, что тут такого. Город у нас не большой, иногда люди пересекаются.

- С ним была его жена, белая эта. Она скандал закатила, что с ней недостаточно уважительно обращаются, а она собралась нас осчастливить крупной покупкой. Я-то своих девочек знаю, они всем улыбаются и отвечают правильно, не могло такого быть.

- Она хамка еще та. – Ничего нового.

- С ними был их ребенок. Мальчик месяцев десять.

Эта новость меня резанула по сердцу. У Славика есть теперь мальчик. А почти все свое счастье потеряла.

Мальчик… Другая женщина родила ему его долгожданного и такого желанного сына.

- Славик твой светловолосый и голубоглазый, у Марины глаза тоже светлые, волосы крашены в блонд, а так вроде русые. А мальчик смуглый, черноволосый и кареглазый. И с таким характерным раскосым разрезом глаз – точно не в Славика пошел. У него в роду турки были?

- Ты, что… Ты хочешь сказать, что ребенок может быть не от Славика?

- Точно не от Славика! Не родятся у двух голубоглазых родителей дети с карими глазами, это даже я знаю из урока по биологии. Или им его в роддоме подменили, что маловероятно. Или Марина вовремя подсуетилась и замылила глаза твоему бывшему мужу. Выглядел Славик неважно, потухший был какой-то.

- Ой, это уже только его проблемы. – Мне некогда об этом думать, а тем более, волноваться о Славике и его ветвистых рогах. И чужом мальчике, которого он считает своим сыном. Сами разберутся.

Я иду к Захару. Несу торт. Впервые в жизни у меня получился целый торт! По крайней мере, на вид он вполне ниче так. Вот пригодились все уроки Захара и читанные-перечитанные рецепты бабушки.

Держись, любимый. Уже скоро.

Больничные коридоры меня всегда угнетают. Стараюсь не шаркать ногами в бахилах, торжественно несу коробку с тортом. А меня с ней в реанимацию не пускают.

- Какой торт? - Шипит на меня медсестра. - Вы с ума сошли? Он даже дышать сам не может, не то чтобы торт есть!

Я понимаю, что она права. Как я раньше об этом не подумала? Он не сможет его есть!

Кто тогда? Его мама? Лечащий врач, дежурный врач, медсестра на посту? Профессор? Стою с этой коробкой, как дура. Из палаты Захара выходит Мария Львовна, видит коробку с тортом у меня в руках, но делает вид, что так и надо.

- Какие новости? - Шепотом спрашиваю.

- Если температура не упадет, они не смогут делать операцию.

Упадет, обязательно. И операция будет, и лекарства, и все хорошо будет. Вот же у меня торт для этого.

Она просит меня побыть с Захаром ночь. Она плохо себя чувствует, поднялось давление, и она не может спать на том кресле. А у сестер Захара не с кем оставить детей.

Я могу. Легко. Чем я к нему ближе, тем мне легче.

- Он приходил в себя?

- Нет. Иди, наверное, сейчас домой, поспи, приходи вечером.

Отдала маме Захара деньги, который достала из банки в цветочек. Не так уж и много их оказалось. Или просто так много нам надо на операцию, что эта сумма кажется каплей в море.  Домой пошла через парк. Обнималась с тортом и деревьями. До звенящего состояния, как в отпуске, не зарядилась. Но уже ощутимо полна сил. Я их берегу, отдам вечером Захару.

Кто должен съесть этот торт, чтобы Захар вернулся к жизни? Я пришла домой, в коридоре споткнулась об туфли. Левый из пары раскрутился и повернулся носом ко мне. Не обратила на него внимание.

- Кто должен его есть?

В шкафу снова что-то падает. Сумка? Она на мне еще. Штанга? Нет, Захар закрепил ее надежно. Упала вешалка. Указывает на меня.

- Ну кто? - Спрашиваю свое отражение в зеркале.

- Кто? - Спрашиваю Книгу и наконец-то понимаю, ложка показывает хвостиком на меня.

Какая дура, как раньше не догадалась? У меня есть одно-единственное желание, только одна возможность, я сама испекла торт, платить буду я и есть его тоже должна я. Ну, а кто же еще?

Целый торт. В нем четыре слоя рулетиков, курага, чернослив, изюм, и три разных крема. А меня пол дня мутило раньше от одной конфеты или ложки десерта. Что со мной будет после торта? А еще там есть грецкие орехи! Орешки.

Ради того, чтобы Захар вернулся к жизни, я готова на все, не то, что тортик сожрать в одно лицо.

Рука дрожала, но я взяла десертную ложку-закладку из Книги и отковырнула кусочек. Резать его ножом мне показалось неправильным. Съела первую ложечку, не померла, приготовила себе ведро кофе и приступила. Чем быстрее съем, тем быстрее он подействует и наступит улучшение.

Торт был очень вкусный. Я очень удивилась, что он все-таки у меня получился не только съедобным, но и вкусным. Первые ложек двадцать пошли быстро. Дальше стало чуть сложнее, не так быстро, я стала больше запивать. Интересно, какой человек может за один присест сожрать целый торт?

Тот, кто хочет чуда.

Тот, кто готов на все.

Тот, кто любит.

Я его ем и ем, время идет, а он все не кончается. Аппетита последние дни у меня не было, я и не помню, когда еле последний раз нормально, значит во мне должно быть полно места.

Чувствую себя колобком, расстегнула ремень на джинсах, потом и вовсе их стянула. Щаз лопну. А впереди еще добрая четверть тортика. Вкус уже не ощущаю. Я должна это сделать. Хоть сдохну тут, прямо в миске от торта.

На последнем издыхании выгребаю последнюю ложку торта, ложусь на пол в кухне. Стены кружатся. Кажется, я сейчас лопну.

Хорошо, что меня в этот момент никто не видел - без штанов, только в майке, ноги в разные стороны, пузо арбузиком, морда в шоколаде, в руке ложка. Так и помру тут.

Воскресил меня звонок телефона - Мария Львовна сказала, что температура упала и профессор приехал, готовят Захара к операции.

- Я скоро приеду.

Вставай, давай. Слышишь?

Сказать, что я плохо себя чувствовала - это ничего не сказать. Глюкозная интоксикация для меня похуже похмелья будет.

Когда я приехала в больницу, операция уже началась. В коридоре было много народу - мама и сестры Захара, его друзья. Я присела на неудобную лавку и закрыла глаза. Из-за того, что мне так плохо, я опоздала и не смогла его даже увидеть до того, как его забрали в операционную. А если это я могла последний раз видеть его живым?

А я даже не успела сказать ему, что люблю.

Тьфу ты! Нельзя так думать. Так не будет, операция ему поможет, и он скоро выйдет из этой больницы своими ногами.

Пока очередной раз умирала на лавке в коридоре, пришло сообщение от Ани: где тебя найти? Я несу деньги.

Я отписала и опять отключилась. Сейчас моя жизнь - это нарезка фрагментов. Открыла глаза, посмотрела время, закрыла глаза. Открыла, ответила на сообщение, закрыла. Открыла, увидела Аню с небольшим пакетом в руках, закрыла.

Аня присела возле меня.

- Как он?

- Оперируют, ждем.

- А ты как себя чувствуешь? Выглядишь ужасно, - Аня берет меня за руку и вкладывает в нее пакет. - Здесь деньги, - она называет сумму, и я понимаю, что одно чудо уже случилось. Этого почти хватит.

- Вот еще то лекарство, которое ты искала.

Второе чудо.

- Откуда? Где ты это взяла? Как ты это все сделала? Почему? - Я хочу спросить, почему она все это для делает, но мешает ком в горле и тошнота.

- Это все люди. Те, которым ты помогла. Как и мне.

Аня знает, что я ведьма. Сложно творить волшебство у человека на глазах и всегда маскироваться.

- Я знаю, что ты для меня сделала. Защитила от Антона. А еще дала те пирожки, чтобы я была умнее и сильнее

Ну, не совсем для этого. Ладно.

- Я теперь счастлива с Андреем. И хотела тебе ответить тем же - добром. Оказалось, таких как я, очень много. Мы затеяли благотворительную ярмарку, все обожрались сладким, - и не только вы все, прошу заметить, посмотри на мой толстый живот, - и собрали эти деньги.

- А лекарство?

- Одна девушка хотела уехать в Германию, помнишь, ты ей штрудель дала.

Да, вроде было такое.

- Она нашла лекарство, купила его и отправила на попутной машине.

Значит, штрудель сработал.

- Я так вам благодарна.

Я отдаю лекарство и деньги Марии Львовне, объявляю Аню нашей спасительницей. Поднимается шум, Аню обступили, благодарят, обнимают. Я немного отхожу от них в сторону, прислоняюсь к стене, ноги совсем не держат. Поэтому я первая вижу доктора, который выходит из дверей оперблока. Пытаюсь угадать по его лицу, что он скажет. На нем нет эмоций, лицо каменное. Что случилось?

- Пациент Захаров хорошо перенес операцию, состояние удовлетворительное, будем ждать, когда он выйдет из наркоза и делать дальнейшие прогнозы. Ногу спасти удалось, но восстановится ли она полностью - под большим сомнением. Можете покинуть больницу и прийти утром, когда он придет в себя.

Все стали одновременно что-то говорить, Мария Львовна понесла доктору лекарство и пакет с деньгами, а я потеряла сознание.

Дальше ничего не знаю и не помню. Очнулась на койке, в каком-то помещении, напоминающем больничную палату. Во рту отвратительный привкус позавчерашнего торта и кошачей мочи, в руке игла от системы. С большим трудом села. Какой сегодня день? Что с Захаром? Где я?

Через пару минут я получила ответы на все вопросы. Сейчас три часа ночи. Я в той же больнице, в реанимации, потому что в воскресенье вечером меня не куда было больше положить.

- У вас сильнейшая интоксикация.

И не говорите. Тортом.

- Чем вы так могли отравиться? - Не поверишь, целый торт сожрала. - Хорошо, что вам стало плохо у нас и вам смогли быстро помочь. – Только медики умеют так шутить.

Согласна.

- Как Захар?

- Кто?

- Пациент Захаров, ему профессор Петрановский операцию делал.

- Спит.

- Мне надо к нему.

- Нет, нельзя. Вы и сами сейчас вставать не можете и к нему нельзя.

- Мне нужно. Я должна быть с ним, когда он проснется. - Я схватила ее за руку и очень убедительно смотрела в глаза. Я сейчас плохонькая ведьма, но хоть что-то же могу?

Захар был все также почти весь замотанный бинтами, как мумия. Хоть маски на нем нет, значит, дышит сам. Его волосы сбрили, щетина отросла, черты лица заострились. Лицо в синяках. Они уже стали желто-зелеными. Но его неподвижность уже не была смертельно пугающей. Казалось, он просто спит.

Я присела возле него на кресло, взяла за руку.

Любимый мой, просыпайся, открой глаза. Скажи мне, что все будет хорошо. Ты только просыпайся.

- Мая, просыпайся, - голос, такой тихий, хриплый, самый родной. - Мая - Мая. МАя - МаЯ, - с ударениями на разных слогах. - Сладкая моя, просыпайся.

Открываю глаза и вижу, что за окном уже взошло солнце, я уснула Захару в руку, а сам он проснулся и смотрит на меня.

- Захар! - Я бросаюсь его обнимать, гладить и целовать.

Он ойкает, я отстраняюсь и снова осторожно ложусь ему на грудь.

Получилось! У меня получилось, Захар - вот он, живой. Мой.

- МАя МаЯ, - снова говорит он. Заговаривается? Последствия травмы? Ничего, исправим.

- Не волнуйся, мы это тоже вылечим.

- Что тоже? - Он говорит медленно, с трудом.

- Заикание или что это. Что ты слова повторяешь.

- Я не повторяю. Я говорю, что ты моя Мая, фефект фикции. Наверное, зуб выбил.

- Захар, что случилось? Ты видел, кто тебя сбил? Свидетели говорят - беля машина, ни номера, ни марки не заметили.

Захар закрыл глаза.

- Тебе плохо? Позвать врача?

- Ты знаешь, где Алиса?

- Нет. Думаю, с Региной. Полиция их искала, не нашли. Адвокаты твои вообще слились.

- Понятно.

- Это Регина тебя сбила?

- Да.

- Надо заявить в полицию.

- Нет, не надо. Пообещай мне, что ничего не скажешь.

- Но почему? Это ведь способ забрать Алису!

- Ты видела, как она ее любит? А что с ней будет, если она узнает, что ее любимая мама хотела убить папу? Что мама, допустим, в тюрьме, за то, что переехала папу машиной? Я не могу это сделать с Алисой.

Я кипела. Я ненавидела Регину за то, что она ворвалась в нашу счастливую жизнь, перевернула все с ног на голову, забрала нашу любимую девочку и чуть не лишила жизни Захара. Я не понимала, как это можно все просто оставить, спустить ей с рук. Она хотела его убить. Она почти его убила.

Но в отличии с ситуацией, когда ко мне в дом ворвалась Марина и я сдалась без боя, здесь я буду бороться, пока не выиграю. Эта история еще не закончилась.

Захар, может быть великодушным и заботиться в первую очередь о состоянии дочки. Но я не такая благородная. Регина еще мне за все ответит. За все мои седые волосы, которые точно появились под краской.

Или я не ведьма?

Пришла целая делегация врачей, обступили Захара, меня вытеснили из палаты. Я позвонила с доброй вестью Марии Львовне. Потом своей маме. Они быстро распространят эту новость среди знакомых. Позвонила Ане, попросила от моего имени поблагодарить всех через соцсети, как она и собирала всех на сладкую ярмарку.

Наконец-то я могу дышать спокойно. Теперь все будет хорошо.

Вернулась назад в палату, как только люди в белых халатах разошлись. Мне надо сказать ему что-то важное, пока его родственники не набежали. Захар дремал.

- Захар, я давно хочу тебе сказать... просто не было подходящей ситуации... я люблю тебя, Захар. Люблю. Тебя. Я тебя люблю.

- Знаю, сладкая моя, - Захар открыл глаза и улыбался.

Знает? Откуда это он знает? Слышал, как я ему это говорила, пока он был без сознания?

- Откуда ты знаешь? Я сама только вот поняла недавно.

- Помнишь, я сказал тебе, что у тебя в глазах сердечки, в левом семь, в правом восемь?

- Помню. У нас только первый секс случился.

Что? У меня тогда включились сердечки в глазах, и он понял, что я его люблю, а до меня доперло только?

- Знаешь, что, Захар?

- Что?

- А женись на мне!

- С радостью.

Через две недели Захара выписывали. Нас ждала еще долгая реабилитация, но поправлялся Захар в хорошем темпе. Это могло быть как-то связано с тем, что я гуляю в парке и обнимаюсь с деревьями, люди думают, что у них уже своя блаженная завелась. А я прихожу к Захару, обнимаю его и отдаю ему силу. Представляю, как восстанавливается его нога.

- Никогда не видела, чтобы у людей так быстро отрастали волосы, - удивляется медсестра, та, что не пустила меня с тортом.

У Захара, действительно, шевелюра больше, чем когда он в больницу попал. Побочно действие силы? Я вообще-то кости сращивала, а не волосы ему отращивала.

Как-то вечером, уже дома, выхожу из ванной с мыслями о том, может ли Захар заниматься сексом? Эта часть его тела не пострадала.

Ложусь рядом. Он читает какой-то листок.

- Что это?

- Выписка из больницы.

- И что пишут?

Захар притягивает меня к себе ближе, долго целует. Настолько долго, что я чувствую бедром, что секс, в принципе, возможен. Дает возможность минутку подышать, смотрит в глаза. Сердечки считает?

- Любимый?

- В выписке написано, что с такими травмами не живут. -Я в ужасе замираю, он продолжает, - а еще там написано, что ты, моя сладкая ведьма, совершила чудо. Я теперь тебе жизнью обязан.

Ведьма? Это игра слов? Или нет.

- Мая, я знаю, чем ты занимаешься в своем магазине.

- Это все знают, пирожки продаю. Тортики.

- Пирожки, да. И тортики, и пирожные. С помощью которых ты творишь волшебство и помогаешь людям. И это твой Дар от бабушки. Еще у тебя есть волшебная книга.

- И что теперь? Ты считаешь, что я тебя приворожила, чтобы подобраться к твоим деньгам?

- Нет. Я люблю тебя, моя сладкая ведьма, что бы это для меня и тебя не значило.

- Для меня это теперь означает, что мне нельзя есть сахар. - Я не хочу больше никаких секретов. Тем более теперь, когда мы живем вместе.

- Тебе нельзя сладкое? Почему? Ты заболела?

- Не сладкое, а только сахар и любые продукты, которые его содержат. Сахар-песок, сахарная пудра, тростниковый сахар, коричневый сахар. Фрукты и мед могу. Уже проверила.

- А что будет, если ты его съешь?

- Мне очень плохо становится.

- Но почему? Из-за диеты?

- Нет. Из моей жизни должен был исчезнуть сахар, чтобы остался ты. Такая цена. - Раз уж он все обо мне знает, должен понять и это. - Захар, теперь ты мой сахар. ЗахарОчек. Откуда ты знаешь обо мне?

- В одном же городе живем. Маленьком. Люди донесли.

- И ты не боялся связываться с ведьмой?

- Такой сладкой? Нет.

Я очень осторожно поворачиваю его на спину, залезаю руками в его штаны. И, стараясь не беспокоить травмированную ногу, доказываю ему, что нежный осторожный секс может быть очень сладким. Не всегда же из нас должны искры лететь?

Через месяц Захар уже почти восстановился, только прихрамывает еще. Все это время он подыскивает для меня рецепты блюд, которые можно готовить без сахара. Оказалось, что моя плата не такая уж фигня, как я думала вначале. Сахар в явном или замаскированном виде есть почти во всех продуктах из магазина, ресторана и даже у моей мамы в кладовке. Хлеб, йогурт, творог, чипсы, кетчуп, даже колбаса, даже маринованные помидоры. Я должна быть очень осторожна в выборе еды, иначе снова попаду в больницу, как в прошлый раз от французской горчицы. Два дня под капельницами.

Захар теперь готовит для меня специально, сахар из нашей кухни удалил, он теперь хранится только в его рабочей кухне. Он печет для меня правильный хлеб. Но особенно он гордится своими десертами без сахара. Сегодня вот приготовил тыквенные маффины с овсяными хлопьями, курагой и корицей. Сам меня кормит и приговаривает:

- На, возьми, сладкое, сладенькое.