Никто наверняка не сможет назвать точную дату Вторжения — для каждого она была своей. Для кого-то она началась только с самим фактом появления на улицах городов кошмарных тварей, излучающих невероятную ауру ужаса и убивающих все живое на своем пути: и людей, и животных, для кого-то несколько раньше. Для меня оно началось почти за полгода до событий, перевернувших мир с ног на голову.

Все началось с того, что я, юный специалист, только-только окончивший юридический факультет одного из вузов, переехал из Смоленска в Москву в поисках работы. Я понимал, что устроиться на хорошее место мне не светит, однако вода камень точит — в моих планах была полиция, а там — как фишка ляжет. Огромный город оказался совсем не таким местом, каким я его представлял: толпы людей, спешащих по своим делам, каждый себе на уме, каждый сам по себе, вечный бег, вечная спешка в попытке все успеть… Я, не привыкший к такому ритму, через пару месяцев подобной жизни крепко заболел, и слег с серьезной простудой в больницу: врачи диагностировали пневмонию, и мне пришлось бросить ту подработку, что я нашел — оплачивать больничный мне никто не собирался. Для меня вторжение началось именно там — в палате поликлиники, куда я каким-то чудом смог пробиться, не имея московской прописки.

Пневмония — это болезнь, при которой испытываешь странное состояние — голова в норме, ничего не болит, однако тело слабое, как у ребенка, и для выполнения любого движения приходится серьезно стараться — та еще морока. Так что большую часть времени я валялся на больничной койке, и изредка ходил на бесплатные процедуры, назначенные мне врачом. Платные оставались для меня закрытыми — приходилось экономить на всем, и я уже жалел, что поддался призрачному искушению, и приехал в столицу. После недели такого лежания осматривающий меня врач огорченно покачал головой, и сказал, что если я буду и дальше питаться одним «Ролтоном», и пропускать добрую половину назначаемых мне сеансов, то лечение затянется надолго. Я согласно покивал, и пообещал не отлынивать, хотя посещал все процедуры, за которые наша бесплатная медицина не сдирала деньги. Не знаю — то ли потому что я ослаб, то ли потому, что время пришло — но именно тогда со мной начали происходить странные вещи. Непонятные сны, полные скрытого смысла и тайных посланий, которые не забывались, как обычные сновидения, неожиданные перепады моего физического, да и умственного состояния… Короче, стали происходить вещи, которые в историю болезни ну никак не вписывались: например температура моего тела прыгала от невозможных 25 до смертельных 45 градусов по Цельсию. Вся наука говорила о том, что я не могу жить с такими показателями — но я жил. Невероятная жажда жизни, которая смогла перебороть болезнь? Ну, я бы тоже хотел так думать, однако…складывалось впечатление, что мое тело зажило своей собственной жизнью, и на меня ему наплевать. Иногда и мой мозг выкидывал подобные коленца: я мог неожиданно для себя проникнуться лютой, просто дикой ненавистью к своему соседу по палате, или к врачу, совершающему плановый обход — в такие моменты было невероятно сложно не сорваться, и не попытаться начать беспределить. И, что характерно — я прекрасно понимал, что мне не за что ненавидеть того или иного человека, и тем не менее, порой меня охватывала просто маниакальная злоба. Наверное, подобное испытывают на войне солдаты воюющих армий — для тебя враг не конкретный человек, а просто представитель другой точки зрения, с которой ты не согласен, так как являешься носителем отличной от него идеологии. Может быть, то же самое испытывают террористы — не знаю… Я довольно скоро понял, какими критериями руководствуется мой сходящий с ума организм, когда выбирает цель для ненависти. Главным показателем оказалось социальное положение человека — чем больший пост он занимал, чем большая власть была сосредоточена в его руках — тем сложнее было держать себя в руках. Ничего личного, как говорится…

С трудом и не сразу, но я научился сперва игнорировать эти эмоции, которые были явно чужими, а потом и контролировать их. Тут меня ждало второе открытие — я понял, что злился не на человека, а на ту власть, которая представлена в его лице. Человек оказался лишь носителем этой власти…и если эта власть была чужой, неподконтрольной мне — тогда я, мягко говоря, сильно переживал по этому поводу. Выяснил я это следующим образом: одну из медсестер прямо в коридоре разносил врач: уже не помню по какому поводу — то ли она не тот укол больному поставила, то ли еще что — но когда я ощутил, как он использует свою власть над ней, во мне проснулось дикое желание…точнее не так — я понял, что мне нужно! Мне нужно было показать такую же власть, заставить кого-то подчиниться мне, моим словам и решениям. Это именно то, чего мне так не хватает!

Это сложно объяснить, но от одного осознания этого факта у меня даже ноги задрожали в предвкушении, и я ломанулся в свою палату. Там я обнаружил только одного соседа — новичка, лежащего с гриппом, и тут же направился к нему. У меня не было никакого плана, не было ничего, кроме желания доминировать, показать ему, что именно я тут главный! Одна половина мозга подгоняла меня, толкая вперед:

— Давай, сделай это! Он должен понять, где его место! Вытри об него ноги! Сожри его, растопчи его!

Другая половина тем временем пыталась понять, что происходит:

— Остановись, идиот! Ты же знаешь, что это не твои мысли, ты болен! Это шизофрения!!!

Именно в этот момент я добежал до мужчины, преспокойно лежащего на своей койке с планшетом в руках, и со всего маху зарядил ему кулаком, целясь в голову. Рефлекторно он успел отклониться, так что мой удар прошел вскользь, но и этого ему хватило, чтобы «поплыть». Однако этого не хватило мне — так что я продолжил бить его под одобрительные вопли моего больного подсознания. После третьего или четвертого удара, удачно попавшего в висок, мой визави отрубился, и я, просто полыхая довольством, с чувством плюнул на него:

— Знай свое место, собака! — и тут же принялся судорожно извиняться:

— Прости, мужик! Я не специально!

Здравый смысл боролся во мне с какой-то безумной радостью и чувством крайнего удовлетворения от произошедшего. Короче говоря, следующую ночь я встречал уже в «обезьяннике». Полиции, куда я все это время так стремился, оказалось глубоко побоку на то, что я какой-то уникальный больной, и что мне нужны особые условия содержания: следователь просто рыкнул на врачей, и меня забрали — мужик, которому я сломал ребро и челюсть, оказался бывшим ментом, с соответствующими связями. До назначенной психологической экспертизы я сидел в камере с несколькими парнями, попавшими сюда за пьянку, и с трудом сдерживался, чтобы не наброситься на них с кулаками, дабы доказать свое превосходство. Чудовищное нервное напряжение дало о себе знать, и я потерял сознание, так и не дождавшись психотерапевта. Потом мне рассказали, что в бреду я обещал «поработить всех недостойных» и «сделать всех своими рабами». С ума сойти, да? Именно так и сказал врач военного госпиталя, куда меня поместили до выяснения всех обстоятельств больничного инцидента. И именно благодаря ему я понял, как же сильно я ошибался, когда набросился на несчастного мента. Но вы не подумайте, что я одумался, и пошел к Христу — вовсе нет. Я понял, что доминация может быть очень разной, и я использовал самый примитивный метод — метод главенства силы. Когда я разговаривал с военным психологом в госпитале, который пытался разобраться в причинах моего буйства, я понял, что Хочу Ему Подчиниться. Не подумайте ничего такого — я сейчас все объясню!

Этого человека окружала аура власти, такая же, как у других: врача, отчитывающего молоденькую медсестру в больничке, полицейского, выкручивающего мне руки после инцидента…однако он использовал ее несколько иначе. Не знаю, как бы объяснить — будто люди, встреченные до этого, не могли использовать ее как следует, а он — мог. Видимо, он был действительно хорошим психологом, так как сумел довольно быстро разобраться в моей проблеме, понять, что это не шиза, и выстроить наши отношения таким образом, что я спустя полчаса нашей беседы едва в рот ему не заглядывал! Короче, во мне сидела странная сущность, которая одновременно желала доминировать, и не менее сильно хотела подчиняться кому-то более сильному. Полисмена я в качестве Сильного даже не рассматривал — вся его власть была лишь проявлением некой системы, в которой он существовал: не будь он полицией — у него и того не было бы! А человек, сидящий передо мной, обладал собственной аурой власти…пускай она была не такой плотной, как у копа, однако она принадлежала исключительно ему одному, и ничто не могло отнять ее у него. Это завораживало.

И он применял эту власть на мне, подчиняя. Точнее не так — он искренне пытался разобраться с причинами, толкнувшими меня на мордобой, разговаривал со мной, налаживал контакт…на все это мне было плевать! Чистая власть, способность находиться наверху — вот что заставляло меня слушать его… Когда я задал себе вопрос: а что, если он прикажет мне сделать какую-то глупость? Я выполню его требование? Если он попросит меня, скажем, попрыгать на одной ноге? Со смятением я понял, что я выполню это без каких-либо вопросов — просто потому, что так хочет он. А если он попросит меня выпрыгнуть из окна второго этажа, где находилась палата, в которой я лежал? Ммм…нет, прыгать я не стану! Но что если он Прикажет мне? Меня пробил холодный пот, когда я понял, что приказа я ослушаться, скорее всего, не смогу. Моя чужая половинка хотела ему подчиняться, выполнять его приказы…однако человеческая половина была против. Поэтому я вцепился мертвой хваткой в то чуждое, что овладело мной несколько дней назад, и началась борьба.

Опять же, сложно будет ответить на вопрос: что за сражение произошло в моем сознании? Как оно проходило? По каким правилам? Я и сам не знаю.

Я приводил все возможное доводы самому себе, только для того, чтобы освободиться от пугающей власти постороннего человека над моей жизнью, от выматывающего желания быть у него в подчинении. Пока психолог что-то говорил уверенным, хорошо поставленным голосом, я воевал.

— Это неправильно!

— Я не хочу быть марионеткой!

— То, что со мной происходит, идет мне во вред!

— Я должен быть сильнее! Я должен сопротивляться!

Не знаю, какие мысли мне помогли. Не знаю, что бы со мной случилось, если бы я не сопротивлялся. Однозначно — ничего хорошего. Однако, после более чем суток мозгового штурма, после изматывающих физически и морально переговоров с самим собой, я пришел к согласию. Две личности внутри меня: моя личность и то новое, позволяющее видеть невидимое и ощущать неощущаемое объединились. Война была выиграна. Я победил.

Теперь никаких эмоциональных перепадов, никаких резких вспышек ярости с желанием настучать кому-то по голове — ничего этого нет. За сутки я очень сильно изменился.

Дальше была официальная экспертиза моего психологического здоровья, суд, и условный срок: я искренне раскаивался в содеянном, компенсировал избитому мной часть затраченных на лечение средств, да и к ответственности привлекался в первый раз. И вообще — болел и был не совсем во вменяемом состоянии, что подтверждали и врачи: ну еще бы, температурный разброс в 20 градусов — это вам не шутки — с таким вообще не живут!

Без работы, с условным сроком за плечами, но удовлетворенный, я стал гораздо больше времени уделять тому, что появилось во мне. В то, что это не моя шиза и не какое-то отклонение — я был уверен на все сто процентов, а то, что это явление нуждается в тщательном анализе, не вызывало никаких сомнений.

В то время я не знал, и не мог даже предположить, что со мной происходит. Максимум, как далеко заходили мои мысли — это мутация. Про НЛО я как-то не мог всерьез подумать: типа меня зеленые человечки избрали в качестве объекта для своих опытов? Не верю. Но вернемся к «нашим баранам»: когда состояние моего организма пришло в норму, я понял, что смог побороть странный «вирус», способный убить меня тем или иным способом, и переработал его. Практически не изменившись внешне, я довольно сильно изменился внутренне: сила, ловкость, скорость реакции — эти параметры заметно возросли. Первым, на что я обратил внимание, было изменение моих глаз: радужка будто раздробилась на небольшие сегменты разных оттенков моего родного серого цвета, и расползлась на весь белок, с потемнением на зрачке. Сосредоточившись, я мог «собрать» ее назад в привычные размеры, однако постоянно контролировать это оказалось довольно проблемным занятием — потеря концентрации заставляла ее расползаться снова. Однако самое важное — это не внешние атрибуты: теперь мои глаза видели не 24 кадра в секунду, а…даже не знаю, насколько больше. Скажем так: я без проблем наблюдал за подброшенной в воздух монеткой, и при этом она не сливалась в металлический кружок. Качество самого зрения так же улучшилось многократно: не знаю насколько острый глаз у ястреба, однако я был в состоянии прочитать газету, с расстояния метров в тридцать. Впечатляет, верно? Однако это только цветочки…

Физические показатели выросли не так сильно, однако теперь я мог свободно поднимать те веса, на которые раньше только смотрел. Полтинник на бицепс — с напрягом, но поднимал десяток раз. Организм очень быстро отходил от нагрузок, так что я уже через пять минут был готов повторить подход. И так хоть весь день. Бег на максимально возможной для меня скорости — аналогично. Я просто не успевал выдохнуться — организм восстанавливался быстрее, чем я уставал. В этом явлении виновна моя регенерация, которая стала просто ураганной.

Конкретно этот факт я заметил случайно — соседи затеяли сменить старый диван, и попросили меня помочь. С первыми этажами я справился довольно легко, но вот на третьем этаже спинка старого дивана не выдержала насилия, и дерево с громким треском лопнуло. Шуруп, которым она была прикручена к боковушкам, одним махом вонзился мне в ладонь — да не просто так, а по-челябински — навылет! Я автоматически рванул руку на себя, и шуруп, тарахтя резьбой по костям запястья, вырывая куски кожи и мяса, выскочил на волю. Кровищей, хлещущей из кошмарной раны, немедленно залило лестничную площадку, мою майку, и гребаный диван! Подъезд огласился истошным воплем, в котором злобы было гораздо больше, чем боли… Дальше повязка на скорую руку, езда на красный свет в больничку, и удивленный взгляд врача, осматривающего целехонькую ладонь. Минут за десять сквозное отверстие в моей ладони зажило, не оставив после себя не то чтобы шрама — даже кожа была того же оттенка, что и вокруг.

И если до этого я просто думал, что дело в подросшей благодаря «вирусу» выносливости, то теперь становилось понятно, откуда ноги растут.

Пришлось с месяц таскать ненужную повязку на ладони, скрывая ото всех новоприобретенную суперсилу. Но и это — цветочки… А теперь перейдем к ягодкам.

Помните то ощущение власти, окутывающее многих людей? Раньше, до изменения, я на каком-то эмоциональном уровне реагировал на него, не особо понимая, в чем дело, бросаясь с кулаками на одних, или благоговея перед другими — однако после трансформации я ощутил его по-новому. Во-первых, после своей трансформации я сам стал излучать такую же ауру — весьма слабенькую, но все же… Во-вторых, я смог увидеть эту ауру вокруг посторонних людей — у кого она проявлялась сильнее, в виде искаженного воздуха, обволакивающего фигуру, а у кого слабее. А теперь главное — я мог пользоваться этой энергией, причем не как тот психолог: с помощью тонкого знания внутреннего устройства человека, а напрямую! То есть я мог Приказывать людям с аурой слабее моей. Это было даже забавно. Я особо не увлекался, опасаясь негативных последствий, но если я говорил человеку, встреченному мной на улице: «Прыгай», то он тут же начинал подпрыгивать, и только спустя несколько прыжков включался мозг, и он пытался выяснить, в чем дело, и кто я, собственно, такой?

Моя аура была сильнее подавляющего большинства обывателей, однако я встречал нескольких людей с просто-таки чудовищной силой. Отличным примером может служить женщина-судья, которая выносила мне приговор: ее энергетика носила двоякий характер: аура личной власти была едва не мощнее, чем аура, данная ей государством. Становилось понятно, что если того полицейского можно оттащить от властной «кормушки», и он станет простым смертным, как и все — то с ней дела обстоят совсем иначе…

После пары недель таких наблюдений я видел мир уже совсем в ином свете, нежели видел его раньше. Большинство отношений между людьми, так или иначе, оказывались построены на фундаменте властных взаимоотношений: есть хозяева, которые обладают силой подчинять, и есть рабы, которые готовы подчиняться. Третьего просто не дано.

Да, были и эмоции, и личные привязанности и симпатии, однако они терялись как одинокие звезды на фоне черноты космоса. Приводящая в трепет картина, по правде говоря.

Я, наверное, так и не смог бы применить те способности, которые появились у меня, если бы не Вторжение. Оно изменило всех людей, навязало им новую систему ценностей, и показало, насколько человечество далеко от тех идеалов, которые декларируются повсеместно.

Через шестьдесят пять дней после моего первого сна, ознаменовавшего начало моей трансформации, в мир вторглись демоны, а я, озабоченный экспериментами над самим собой, до самого конца так и не замечал признаков их скорого появления. Их прозвали «демоны», хотя кто они такие на самом деле — остается загадкой до сих пор. И чтобы отгадать ее, человечество должно выжить в войне против тварей, наделенных невероятными способностями, на заранее подготовленном этими монстрами поле битвы — нашей планете.