1.

Король и королева ехали на юго-восток. Своего коня Кристофер Ив теперь вел справа от спутницы. Так Карина не видела изуродованную сторону его лица… Путешественники в основном молчали. Только краткие реплики: «Доброе утро!», «Да», «Вот чай!», «Ну, что поехали», «Привал!», «Еще немного», «Темнеет!», «Остановимся здесь», «Будете есть?», «Нет», «Спокойной ночи!» сопровождали их продвижение. Единственный содержательный разговор произошел между ними в день встречи.

— Черное братство возникло несколько лет назад, — рассказал тогда Крис. — Скрывая лица, изменяя имена, братья завоевывали титулы, разбирались с обидчиками, добывали сокровища. А потом возвращались к обычной жизни…

Крис не поворачивал головы:

— …Новичок высказывал свою просьбу. Если она принималась на совете, брат клялся принять участие еще в трех операциях. Если идея отвергалась, человека убивали…

Карина смотрела на своего друга. Он изменился. Он стал другим. Что-то чужое обосновалось в дорогой ее сердцу душе.

— …Черные братья действовали, как хорошо слаженный отряд. Каждый приносил с собой не только ярость и меч, но и связи. Выведшая вас из замка Мэри-Энн была невестой брата Урагана. Это было его последнее задание…

— Из-за меня вы ушли, не выполнив обязательств? — тихо спросила Карина.

Крис резко обернулся — вытекший глаз, бугристая щека, сломленное крыло носа на мгновенье мелькнули перед девушкой.

— Я выполнил все условия, — хмуро произнес он. — Уставом предусмотрено: если выполнение просьбы одного брата способствует реализации других проектов — они засчитываются отдельно.

Карина поняла, что стало с ее другом. Он растерял свою ироничность. Раньше Крис всегда был чуточку вне происходящего, а теперь его словно насильно включили в поток обстоятельств, и он был совершенно раздавлен этим.

— Ваше пленение, замужество и бегство оказались на руку революционерам…

— Кому?! — ахнула юная королева Долесонии.

— Революционерам, — сухо повторил король Эсверии, путешествующий инкогнито. — В последнее время Черное Братство стало их оплотом. Брату Торнадо нужен был последний штрих в революционной ситуации — он пустил слух, что во дворце мучают Посланницу Мира. Брату Урагану нужно было выманить короля — как и предполагалось, Гай лично помчался за вами, когда узнал о побеге. Брату Смерчу, главному идеологу и вождю революции, нужны были деньги — все драгоценности с вашего наряда пошли на оружие…

— Безумцы! — с чувством проговорила Карина. — Они даже не знают, против кого пошли…

Кристофер не стал уточнять. А Карина до самого вечера боялась, что ее спросят: «Что вы имеете в виду?»

 

2.

Уже много дней путешественники не встречали людей на своем пути. Все их внимание обращалось на невероятные изменения в природе. Растительность становилась ярче, гуще, сочнее. Пространство вокруг буквально звенело роскошью.

Целую неделю они ехали по лесу из деревьев до самого неба, чьи плоды, источая ядреный огуречный аромат, готовы были сорваться в любую секунду. Потом они объезжали полосатую гору, похожую на гигантский арбуз. Еще были цветы, из лепестков которых можно кроить паруса. Странники могли бы решить, что это Тонсильвания, если бы уже не были там.

Проведя очередную отвратительную ночь на обезумевшей от плодородия земле, Карина простонала:

— А каково же было в Раю…

— Чует мое сердце, что это Ад, — сухо заметил Кристофер.

С каждым часом, — нет, с каждой минутой, — он становился все напряженнее.

— Ада нет, — напомнила Карина. — Вы сами говорили…

— Я говорил, что Ад — на Земле. И, похоже, мы оказались в его эпицентре!

— Хотя бы мы не умрем от голода, — бодрясь, заметила девушка, показывая на стручки фасоли размером с лодку Василия Адольфовича.

И тут Крис взорвался:

— Если вы сейчас же не пообещаете мне, что не возьмете отсюда ничего в рот, я буду вынужден вас связать!!!

— Простите! — добавил он через несколько минут, болезненно потирая виски. — Простите…

— Это какое-то безумие! — бормотал он себе под нос. — Этого просто не может быть…

Карина молчала: «Человеку плохо. Крис привык нести большую ответственность за наше Путешествие, чем я сама. И мое поведение, мои слова — могли показаться легкомысленными. «Не умрем с голоду!» Это надо же такое сказать! Можно подумать, я и впрямь собралась есть эти чудовищные восковые овощи. Но чем я могу помочь Крису? Ничего не говорить? Мол, «молчу в тряпочку», чтобы вы на меня не срывались!…» Карина не успела придти ни к какому выводу, когда заметила свечение, пробивавшееся сквозь толстые стебли и широкие листья.

Крис также смотрел вперед. Они подъезжали ближе — свет становился ярче. Казалось, разгадка происходящему кроется именно там. Но когда стена трав обрушилась, свет больно резанул глаза:

— Не смотрите!!! — услышала она крик Кристофера.

Карина непроизвольно зажмурилась. Но столь удивительная картина успела броситься ей в глаза, что взглянуть еще разок хотелось. Эсверец попытался предотвратить и это:

— Ослепнете!!!

«Но не означает ли это, что Крис сам…» Карина с трудом разлепила глаза, но ничего не увидела в нестерпимо белом свете. Взятая под уздцы Земляничка пошла влево. Кристофер завел лошадей обратно в лес.

— Что это было? — спросила королева Долесонии, но тут же задала другой вопрос. — Как вы?

— Нормально.

«Крис не ответил бы иначе, даже если бы страдал, — с горечью подумала Карина. — Он не чувствует меня по-настоящему близким человеком. Иначе мог бы признаться в своей боли…»

— Что это было? — повторила она свой первый вопрос.

— Могу сказать только то, что я видел. Огромный котлован, выложенный зеркальными пластинами, отражающими свет.

Карина кивнула. Она видела то же самое. Зеркальный котлован

— Боже мой, опять «зеркальный»!

Скоро путешественники снова были в пути. Карина изредка бросала короткие взгляды на спутника. Он смотрел только вперед. Губы его были плотно сжаты.

«Крису надоело это безумие, называемое «Путешествием», — вдруг подумала Карина. — Он проклинает тот день и час, когда встретил меня. Я только раздражаю его. И это сейчас, когда он мне так дорог…»

Карина всхлипнула. Крис обернулся. Королева замерла, но в глазах уже стояли слезы.

— Ба, да у вас самая настоящая аллергия! — сказал эсверец.

Крупные слезы текли по лицу королевы Долесонии, пока ее поили мелкими противоаллергическими таблетками. «Крис подходит ко всему формально, иначе сорвется! Мне так не надо! — про себя вопила Карина. — Мне вообще ничего не надо! Пусть убирается к себе в Эсверию!!!» Девушка кусала губы. Пока существовала хоть малейшая вероятность, что все не так, ее слова могут показаться обидными. Тем более для человека, уже пострадавшего из-за нее.

«Ах, почему Крис не понимает, что все это пустое, — билось в голове королевы. — Почему не видит, что мучает меня… Боже мой, да какая же я эгоистка!!!» Карина даже языком прищелкнула от возмущения: «Думаю, пусть он ведет себя идеально, тогда и я буду идеальной. А если — наоборот?! Попробуем! Я все-таки психолог!!!»

 

3.

Долго ли коротко ли ехали странники, пока, наконец, увидели новые поселения. Перед ними был небольшой городок, состоящий из пятиэтажных кирпичных зданий, живо напомнивших Карине постройки ее родной Гугнеатии. Путешественники зашли в ближайший корпус.

Кристофер открыл перед Кариной мощную дверь. Вместе они шагнули в тускло освещенный холл. Пол, выложенный бурой плиткой, гулко разнес шаги их кованых сапог. На окнах виднелись решетки. Лестницы расходились вправо и влево. Вместо привычных стражников или гвардейцев сбоку от входа за дощатым столом сидел пожилой дядечка. Он читал газету, а когда появились незнакомцы, строго посмотрел на них из-под очков:

— Вы к кому?

— К вашему королю!

— Франка нет, он уехал.

— А когда вернется? У нас очень важное сообщение!

— Не знаю, — зевнул вахтер. — Он уехал не в мою смену.

Путешественники продолжали стоять перед дядечкой. И тот с явной неохотой сложил газету и подвинул к себе толстый расчерченный на столбцы журнал:

— Если у вас, действительно, какое-то серьезное дело, поговорите с его сестрой или невестой — комнаты 224 и 209. Документики только мне ваши предъявите.

Карина устало улыбнулась. Требование было одновременно и смешным и разумным. Однако никаких бумаг кроме верительных грамот у них не имелось. Отвергнув с негодованием перстень герцогини, протянутый девушкой в качестве залога, вахтер пропустил путешественников.

 

4.

Карина и Крис поднялись на второй этаж и оказались в узком, сильно прокуренном коридоре. Через равные промежутки в стенах были закутки с раковинами и двери, ведущие в комнаты. Их номера тонули во мраке, и каждый раз Кристоферу приходилось чиркать спичкой. Все комнаты были пусты. Но где-то впереди слышались музыка, разговоры, смех.

Вдруг прямо перед ними вынырнул молодой человек. В руках у него была целая гора кружек: часть он держал за ручки, часть за края, а остальные были неловко прижаты к первым и вторым. Не успели Карина и Крис его окликнуть, как юноша скрылся в противоположном закутке. Послышался шум воды, звон бьющейся посуды, беззлобная ругань. Карина и Крис заглянули туда. Молодой человек выбирал осколки из раковины. Увидев незнакомцев, он откинул челку с глаз:

— Вы кого-нибудь ищете?

— Не подскажите ли, как поговорить с сестрой и невестой вашего короля, раз самого его нет?

Молодой человек вытер руки о брюки и пошел вперед. Толкнул дверь, из которой, по всей видимости, недавно вышел. Оглушительный взрыв хохота встретил его на пороге.

— Народ! — закричал молодой человек.

Призыв потонул во всеобщем веселье. Следующая фраза: «Тут к Франку приехали!» прозвучала для всех как самая смешная шутка на свете. Последовал новый приступ смеха, и Карина увидела, как красивая брюнетка, сидевшая ближе всего к двери, вытирает слезы, набежавшие на глазах.

— Амалия! — прокричал юноша. — Выйди на минуточку! Тут про Франка спрашивают!

Коротко стриженая девушка легко поднялась из-за стола. Все вышли в коридор. Большие серые глаза принцессы внимательно изучали чужестранцев. Несколько раз ее взгляд задержался на шрамах Кристофера, и Карина почувствовала, что нервничает.

— Нет, я не знаю, где он, — покачала головой Амалия. — Тут такая суматоха была. Франк заскочил ко мне два дня назад с подарком, сказал, что не сможет поздравить, потому что уезжает. Но куда…

Девушка развела руками. А потом добавила:

— Спросите у Кримхильды! Это невеста брата. Только лучше не сегодня… Она что-то плохо себя чувствует.

— Тогда лучше сегодня! — сказал Кристофер.

Описав свою компетенцию, а также их с Кариной миссию, эсверец был допущен к будущей королеве цегенвейцев. Это была бледная барышня с болезненными кругами под глазами. Она полулежала на диване с книжкой в руках.

— Оставьте нас! — сказал эсверец, бросив беглый взгляд на девушку.

К своему ужасу Карина поняла, что сказанное относится и к ней. Словно в тумане вышла она за дверь вместе с людьми, которых совершенно не знала. Амалия, развеивая страхи и печали Карины, пригласила ее на празднование своего дня рождения. Молодежь на одном из диванов потеснилась, освобождая место для новенькой. Поставленная тарелка в миг наполнилась салатами, в бокале засверкало золотистое вино. Девушка исподлобья наблюдала за собравшимися.

Их было одиннадцать человек. Все юноши казались несколько старше девушек. «Скорее всего, молодые люди — это друзья Франка, ставшие и приятелями принцессы, а девушки — наоборот».

Сидевшая рядом с ней растрепанная девица уже основательно перебрала. Допив очередной стакан, она грохнула им об стол, а потом толкнула так, что он покатился на противоположный конец. Карина болезненно поморщилась.

— Так, — сказала красивая брюнетка. — Барбаре больше не наливать!

— Да я совершенно не пьяна! — взвилась девушка. — Я хоть сейчас могу сдавать экзамен по сопромату!

Все засмеялись. А Тристан, — так, оказывается, звали того юношу с челкой, — заметил, обращаясь к красивой смуглянке:

— Доминика, твоя основная задача именно этого не допустить!

Но тут же предложил:

— А не хлопнуть ли нам по рюмашке?

Взяв бутылку, он подошел к стене. Карина никогда не видела, как открывают вино, но предложенный способ показался ей несколько странным. Приложив толстую книгу к стене, Тристан сильным резким движением хлопнул по ней дном бутылки. Пробка выскочила, вино можно было разливать.

— Открой еще одну, — попросила хозяйка праздника.

Но следующая попытка оказалась не столь удачной. Произошло то, что, по представлениям Карины, и должно было случиться. Донышко треснуло — красное вино полилось по стене.

— Так, — сказал Тристан, присаживаясь на корточки. — А чьи ботинки с коричневой подошвой?

— Мои, — русоволосый юноша сделал усилие, чтобы не подняться.

И что тут началось — смеялись просто до изнеможения. Дав всем вдоволь навеселиться, Тристан похлопал по плечу раскрасневшегося русоволосого:

— Да шутка-шутка. С твоими все в порядке. Так, мои немного задело.

— Господа, мы давно не пили за прекрасных дам!!! — закричал молодой человек в клетчатой рубашке.

Последнее было справедливо расценено как начало тоста. И новая порция вина полилась в стаканы.

— Вы что-то совсем не пьете? — спросил Тристан, замирая с бутылкой над нетронутым стаканом путешественницы.

— Не могу больше, — слабо улыбнулась Карина.

Трис понимающе хмыкнул. Молодой человек в клетчатой рубашке уже поднялся со своего места:

— Я — старый солдат, и не знаю слов любви…

«Неужели, действительно, солдат, — с увлечением подумала Карина. — Это было бы очень кстати!»

— … Но красота присутствующих дам пробуждает все самое лучшее, что есть во мне…

Кто-то хихикнул.

— …Не будь вас, мы бы все зачерствели сердцами, отупели и одичали. Будьте же столь прекрасны, но только ни в коем случае не становитесь лучше. Последнее потребует и от нас немыслимого совершенства, к которому мы не готовы!

«Не-е-ет, не солдат…», — разочарованно подумала Карина. Все дружно чокнулись, проливая вино на салаты и нарезанную колбасу.

Музыка сделалась громче, девушки и юноши вышли в коридор. Здесь уже стояли две черных коробки, из которых доносилась музыка. Карина была совершенно потрясена. Невзирая на возможность оглохнуть, она заглядывала во внутренности коробки, перетянутые сеткой.

— Что-то не так? — спросил Тристан.

— Как это работает? — выдохнула девушка.

— Ну… это динамики… отделенные от проигрывателя… сама музыка считывается с си-ди дисков… — Тристан явно не знал, как объяснить устройство магнитофона совершенно не подготовленному человеку. — У вас в Эсверии…

— Я из Гугнеатии… У нас такого нет.

— Раскол! — только и сказал Тристан. — Потанцуем?

Карина неловко положила руки на плечи симпатичному юноше. И тоска по Кристоферу, чуть прошедшая за столом, нахлынула с прежней силой.

— Вы какая-то грустная, — тут же заметил Трис.

— Я немного устала.

— Да-да, надо подумать, куда вас поселить. Здесь у нас не очень много места… Ба-а, комната-то Франка пустует! Значит все — считайте, у вас есть свой уголок… Только не надо грустить…

Он улыбнулся, словно понимая, что творится в душе Карины. И вдруг принялся ее так быстро кружить, что путешественница засмеялась. Жизнь все-таки продолжалась. Потом она танцевала и с застенчивым русоволосым юношей, и с юношей в сером свитере, и с юношей, у которого было какое-то забавное имя. А коридоры оказались совсем не такими узкими!

— А теперь обещанный ликбез по народным танцам! — закричал молодой человек в очках, захватывая инициативу в свои руки.

Музыка сменилась новыми ритмами.

— Становитесь вдоль стены, — скомандовал он. И даже Карине не удалось остаться в стороне. — Переплетайте руки на уровне плеч. А теперь р-р-раз делайте шаг влево! Нет, не такой! А вот какой!!!

Молодой человек показал всем, как предстоит двигаться, и продолжил:

— А теперь такой же шаг вправо, и снова — налево.

Ритмы музыки нарастали, и заданные движения нужно было выполнять все быстрее и быстрее. Что-то дикое было в этом танце. Наверно, он пришел из глубокой древности — так могли двигаться не скованные одеждой предки где-нибудь на самой заре человечества.

Цепочка разомкнулась раньше, чем закончилась музыка. Хохоча, юноши и девушки рассыпались по коридору. Неожиданно миниатюрная блондинка воскликнула:

— Господи, да у меня рука вся в крови!

— Инга, это, наверно, вино, — сказал Тристан и назидательно добавил. — Надо меньше пить!

— Нет, это кровь! — настаивала девушка.

— Кровь, — подтвердил Кристофер.

Карина вздрогнула. Она не заметила, как ее спутник появился здесь. А Крис уже шел к хрупкой Инге, держа наготове свой саквояж.

— Ой, и у меня кровь, — Доминика беззащитно подняла руку с заметной ссадиной.

Скоро выяснилось, что в многочисленных ранениях (пострадавших оказалось пять человек) виноват «щиток» — некая дверца, торчащая прямо в стене. Не повезло всем тем, кто в танце проходил мимо этого места. Карина была от него слишком далеко.

Король Эсверский раскрыл саквояж, достал йод, перекись — такие знакомые и родные для Карины вещества — и принялся за дело. Столько заботы и нежности дарил он пострадавшим, что Карина пожалела, что сама не поранилась. «Похоже, я скоро начну переворачивать на себя чаны с кипятком и хвататься за ножи со стороны лезвия, — подумала она. — Так дети, обделенные вниманием родителей, пытаются их привлечь. Любой ценой…»

Это маленькое происшествие ничуть не испортило праздника. Наоборот, добавило ему остроты. Веселье продолжалось с удвоенной силой. Оно захватывало все новые и новые территории. Скоро Тристан лихо отплясывал с юной Медхен прямо на сервированном столе, и подсчитать потери этого безумства можно было бы только наутро.

У одной Карины не было желания веселиться. Ее удручало поведение Кристофера, который, казалось, совершенно игнорировал ее. И тогда она обратилась к Амалии с просьбой проводить ее «в любую комнату, в какую это возможно». Принцесса, как и Тристан, решила, что самое подходящее место — пустующая комната брата, короля Франка.

 

5.

Я распоряжусь, чтобы музыку сделали тише, — сказала Амалия, открывая 204 комнату.

— Спасибо, не стоит!

доносилось из динамиков, но сделалось глуше, и Карина не разобрала остальных слов.

Она огляделась. Справа стояла двухэтажная кровать. Рядом — тумбочка с устройством, напоминающим «судьбонометр» кирейского ученого. Слева шкаф, чья дверца из-за какого-то дефекта не закрывалась. Из угла в угол натянута веревка, на которой сушилось белье.

Карина ознакомилась с содержимым книжных полок, подвешенных над письменным столом. В основном, здесь были подшивки журнала «Ядерная физика», но были и художественные произведения, например, «Ошибка мецената» Аверченко А. Т. Освещалась комната стеклянным пузырем, зажигать и гасить который можно было простым нажатием клавиши на стене.

Карина перестелила обе койки, забралась наверх и укрылась с головой. «Это катастрофа! — думала она. — Это просто катастрофа! Мы с Крисом словно чужие. Более того, он специально провоцирует меня на обиду, боль, раздражение. А раньше, наоборот, будто хотел проявить все лучшее…»

Карина горько усмехнулась: «Наверно, он действительно хочет, чтобы я вышла из себя и прогнала его. Зачем такие сложности! Достаточно было бы сказать, что ему пора в Эсверию. Я бы поняла — все-таки король… Может, мне уехать самой, чтобы избавить его от неприятного разговора…»

Карина беспокойно заворочалась. Повернулась на левый бок, потом на правый. Полежала на спине и снова устроилась поуютней. «…Я не могу ни прогнать его, ни уехать сама. Я, похоже, влюбилась в него по уши. И расставание — не выход. Ни для него, ни для меня. У Криса — проблемы, и моя помощь может ему пригодиться… Нашим как раз сейчас читают терапию… Кстати, когда я впервые почувствовала, что люблю его?»

Карина принялась перебирать в памяти самые дорогие воспоминания «Помнишь, как он посмотрел на тебя в пещере Хестилотии, когда ворона прилетала «спасать» нас? А как он кричал: «Карина!!!!», когда ты решила прыгнуть в расщелину? А эпизод в спальне И-и?» Карина расхохоталась в темноте, представив те «н-да» и «у вас такой вид, словно вас кладут в катафалк»:

— Ха, ха, ха!

Карина все еще улыбалась в темноте, но прежняя серьезность уже возвращалась к ней: «А помнишь последнюю ночь на долесонских болотах…» Именно это воспоминание было самым дорогим и самым мучительным для девушки. Она снова заметалась, вспоминая его руки, ласкающие ее волосы. Привыкнув спать на земле, слишком сильно рванулась вправо и… грохнулась на пол вместе с одеялом. В ту же секунду дверь отворилась, и вошел Кристофер.

— Что вы тут делаете? — строго спросил он.

— О вас думаю, — брякнула Карина.

— Это обязательно делать на полу?

«Нет, это лучше делать в кровати», -чуть не ответила Карина, но вовремя прикусила язык.

— Отвернитесь! — сказала она. — Мне надо забраться в мое гнездо.

Кристофер послушно отвернулся. Мелькая белоснежной сорочкой, Карина залезла на свое место и как кошка с печи принялась наблюдать за своим спутником. Тот поставил саквояж на пол.

— Что с Кримхильдой? — спросила путешественница.

— Если вас интересует диагноз, то это врачебная тайна.

Только на одну крохотную секундочку Карина позволила себе обидеться. Но она не стала накручивать себя. Пожалуй, это и было практическим воплощением ее «идеального поведения» — фильтровать все, что говорит ее спутник. Если она любит самого человека, то его слова не имеют никакого значения.

Но Карину невероятно порадовало, что как только она сменила свои диспозиции, Кристофер изменил и свои. С неожиданной участливостью он спросил:

— Я, наверно, вас разбудил.

Потом вспомнил, что застал спутницу на полу, и смутился.

— Все нормально, — тактично сказала Карина. — Я не спала, вы меня не разбудили.

Крис в своем раскаянии пошел даже дальше.

— Простите мой ответ насчет здоровья королевской невесты, но, к сожалению…

— Все нормально, — еще раз сверху повторила Карина и отвернулась, давая Кристоферу раздеться, чтобы лечь спать.

«Нет, честное слово, как два придурка, — думала она, когда Крис улегся. — Мужчина и женщина спят отдельно, на какой-то треноге». Путешественница не отдавала себя отчет в новизне такого направления мыслей: «А что если Кристофера это мучило с самого начала…» Карина прыснула.

— Что такое? — тут же раздалось снизу.

И заходясь в беззвучном хохоте, вспоминая сказку о журавле и цапле, Карина уткнулась лицом в подушку. Все правильно, расставаться с тоской и страхом можно только смеясь. А в Цегенвее словно вирус смешинки развеян в воздухе. «С чем же они расстаются…» — совсем уже засыпая, подумала она.

 

6.

Когда Карина проснулась, Кристофера уже не было. Это целиком и полностью входило в планы девушки. Она оделась и пошла умываться. В закутке стояла юная Мэдхен. Опершись о края раковины, она тяжело смотрела на струю воды.

— Доброе утро! — звонким голосом приветствовала ее Карина. — Как спалось?

Мэдхен ничего не ответила, а Карина поняла, что «фильтровать» можно не только слова, но и молчание. Беззаботно разложив мыльницу и коробочку от зубной щетки у крана, Карина принялась за обыкновенную утреннюю процедуру. Однако делала все с особенной тщательностью. Зубы были вычищены до такого состояния, что на ощупь напоминали мокрые фарфоровые тарелки. Уши были вымыты как перед балом. Королева пошла даже на легкий утренний массаж.

Освежившаяся она вернулась в комнату, где разложила на стуле подарочный набор графини Полли. Легкими вклепывающими движениями нанесла крем на лицо и помазала руки. Потом достала «тени», «тушь», «карандаш для глаз». Хорошо, что Крис объяснил ей, как пользоваться этими средствами.

Не все у Карины получалась с первого раза. «Неужели у меня так плохо развита тонкая моторика?» — удивлялась девушка, видя, что никак не может одинаково подвести глаза: то слишком далеко отступит от верхнего века, то слишком низко проведет по нижнему.

Последнее, с чем необходимо было разобраться, это волосы. За время Путешествия они значительно отросли. От былой стрижки не осталось и следа, и Карина зачесала высокий хвост. Она с интересом смотрела на себя в зеркало. От лица, казалось, остались одни глаза: огромные, яркие, блестящие, с новым для них выражением решительности и твердости.

Карина переоделась в трофеи, доставшиеся ей от Черных братьев: белую кружевную рубашку, зеленую жилетку и бриджи. Хорошо, что она не отказалась от ботинок на платформе, бывших довольно тяжелыми, но очень элегантными.

Постучавшись, вошел Кристофер:

— Вы уже оде…

И словно окаменел. «Сражен собственным оружием, — с удовлетворением подумала Карина. — Впрочем, защищаясь, он наверняка скажет что-нибудь колкое. Итак…»

— Нет, ну, совершенно некстати! В Цегенвее, между прочим, беда…

«Замечательно, -подумала Карина, — с такой предсказательной способностью никакой «судьбонометр» не нужен». Потом вслух:

— А что случилось? Вчера еще все было хорошо…

Ничуть не смущаясь своего внешнего вида, хотя Крис очевидно ждал этого, Карина уселась на стул, закинула ногу на ногу и приготовилась слушать.

— В Цегенвее беда, — машинально повторил Кристофер и замолчал. На какую-то долю секунды гугнеатке показалось, что он просто забыл, о чем хотел рассказать. Наконец, эсверец продолжил: — Здесь десять лет назад взорвался атомный реактор. Тот зеркальный котлован, который мы видели, — это место лаборатории, а лес — бывшие сельскохозяйственные угодья. Все так вымахало под воздействием радиации. В этом лагере тоже все заражено: вода, воздух, растения, люди…

— Люди? — дрогнувшим голосом переспросила королева.

— Да, мы с вами тоже получили приличную дозу…

— Что это значит?

— Не знаю. Этого никто не узнает, пока не будут проведены соответствующие исследования. Этим я и предлагаю вам заняться.

— Мне?

— Вам! — с некоторым раздражением подтвердил Кристофер. — Вы же психолог. Посмотрите цегенвей-цев по своей части. А я начну брать анализы и проводить обследования. Щитовидная железа мне их категорически не нравится…

— Но как это произошло?

— После Раскола эта страна попала под покровительство Цегенвея Физика. Чтобы победить ужасных монстров, хранителей Раскола, поселившихся у границ королевства, решено было создать Абсолютное оружие…

С широко распахнутыми глазами слушала Карина рассказ об атомной бомбе, взрыве, облучении. Ничего страшнее этого не было.

— …Почему физическая реакция вышла из-под контроля, неизвестно, — продолжал Кристофер Ив. — Однако в последний момент кому-то удалось нейтрализовать часть заряда. Иначе не то, что Цегенвея, весь мир перестал бы существовать. Но научный центр королевства, раскинувшийся на многие километры, был уничтожен. Погибло практически все взрослое население страны. В живых остались только дети. Они жили в специальном лагере, где мы с вами сейчас и находимся…

Карина подумала о веселом Тристане, дружелюбной Амалии, красивой Доминике, хрупкой Ингеборге, других… Когда-то они оказались здесь совсем одни. Дети в лагере, в который никогда не приедут родители. Дети в мире, который стал неузнаваем. Дети — наследники науки, которая погубила своих адептов.

— Так, вы сможете как-нибудь исследовать психологическую сферу? — нетерпеливо спросил Кристофер.

— Да, да, конечно, — торопливо ответила Карина, мучительно припоминая, что за методики дал ей в дорогу Ермолай Васильевич. Так уж получилось, что она ни разу не заглядывала в тот пакет.

А Крис уже говорил:

— Вот и хорошо! Начать стоит сегодня же!

 

7.

Карина не спросила у Кристофера, узнал ли он что-нибудь еще о Франке. После завтрака, который проходил в общей столовой, девушка принялась разбирать психологические методики и размышлять над предстоящим исследованием. Работу предстояло проделать огромную. В конце концов, гугнеатка остановилась на изучении интеллектуальной сферы детей, подвергшихся воздействию радиации.

Лучше всего для этой цели подходила методика «Интеллектуального развития Д. Векслера для детей». «А я все думала, почему сумка такая тяжелая!» — Карина с нежностью погладила большую черную коробку и открыла ее. Умиление охватило девушку при виде красно-белых кубиков, предназначенных для исследования способностей к анализу и синтезу; пакетиков с мозаиками — для оценки умения формировать целое из разрозненных частей; рисунков с недостающими элементами — для анализа зрительной наблюдательности.

Скоро был приглашен первый обследуемый, двенадцатилетний Ганс:

— Я тебя от чего-то отвлекла? — спросила Карина.

— Нет, фрау, — вежливо ответил мальчик.

— Э-э-э… Спасибо, что пришел. Я искренне надеюсь, что тебе здесь понравится. Мозаики будешь собирать, картинки разглядывать, решать интересные задачки, отвечать на вопросы. Вот давай прямо с них и начнем. Скажи, пожалуйста: что нужно сделать, чтобы закипела вода?

— Включить чайник, — невозмутимо ответил мальчик.

— Чего?! — встрепенулась Карина, заглядывая в ответы, где черным по белому было написано: «Нагреть». — Как это «включить» чайник?

— Ну, имеется в виду электрический.

— Какой?!

Мальчик подробно объяснил, что такое «электричество». Карина внесла изменения в свою книжечку и задала новый вопрос:

— От какого животного мы получаем «молоко»?

— От коровы.

— В каком магазине продают сахар?

— А что такое «магазин»?

Карина смутилась, почувствовав, что не корректно спрашивать про «магазины» у ребенка, прожившего всю жизнь в коммуне.

— Вообще, сахар получают из сахарной свеклы, — задумчиво ответил мальчик, — а вот магазины…

— Очень хорошо! Правильно! — поспешила одобрить его Карина и поставила «плюс».

Со следующими тремя вопросами из Субтеста 1 «Осведомленность» сложностей не возникло. Мальчик правильно ответил, сколько единиц в пятерке, сколько дней в неделе, что такое «пара». Правда, кто основал гугнеатский город Санкт-Ярославль он, конечно, не знал, но зато прекрасно помнил, кто стоял у истоков создания атомной бомбы. Это было зафиксировано как правильный ответ по вопросу № 10. И дальнейшем Карине и Гансу приходилось искать подобный компромисс по многим вопросам.

Конечно, гугнеатка понимала, что это авантюра: с ходу адаптировать тест. Но она не хотела отказываться от поставленной задачи. Впоследствии выяснилось, что ей очень повезло с выбором первого испытуемого. Предложенные Гансом варианты успешно делили цегенвейских детей на разные группы по общей осведомленности.

Потом Карина обратилась к заданиям на зрительную наблюдательность. В стимульном материале к Субтесту 7 «Недостающие детали» не было ничего специфически гугнеатского. Карина с радостью фиксировала, что ребенок замечает отсутствие зубчиков — у расчески, ножки — у стола, усов — у кошки, ногтя — на руке и так далее.

Субтест 3 «Арифметический» также прошел хорошо. Карине только пришлось заменить гугнеатские «рубли» на дораскольные «серебрянники», а до задач 15 и 16, где упоминалось «такси» и «игра «Менеджер», они, к облегчению Карины, не дошли, потому что Ганс не справился с задачами 13 и 14.

Субтест 10 «Собирание фигур», направленный на изучение способности к формированию целого из частей, прошел без помех. Фигурка «Мальчика» была собрана за 5 секунд, «Лошадь» -за 24, «Лицо» -за 46, «Волшебная колесница» — за 100. Субтест 4 «Понятийное мышление», где ребенку предлагалось найти общее между двумя предметами или явлениями, также не вызвал затруднений.

Субтест 9 «Кубики Косса» очень понравился Гансу. Он с видимым интересом собирал из кубиков композиции по предложенным образцам. С таким же азартом он запоминал цифры, предлагаемые Субтестом 6 «Повторение цифр», и показал очень большой объем оперативной памяти. Правда, при заполнении пустых клеточек значками в соответствии с оригиналом- Субтест 11 «Шифровка»-возникли некоторые сложности, говорящие о средней скорости формирования новых навыков.

Субтест 12 «Лабиринты», где надо было рисовать выход из разных лабиринтов, Карина не стала использовать, потому что у нее оказалась всего два бланка с их изображением. Чертить лабиринты от руки не было сил, потому что и так нужно было переписывать бланки для «Шифровки».

От Субтеста 2 «Понятливость» также пришлось сразу отказаться. Цегенвейские дети не могли знать ответы на вопросы: «Почему преступников сажают в тюрьму?», «Почему при кораблекрушении нужно в первую очередь спасать женщин и детей?», «Почему мы выбираем депутатов парламента?». Та же судьба ждала Субтест 8 «Последовательные истории», включающий моменты незнакомой социальной жизни.

Использование Субтеста 5 «Словарный» показало, что цегенвейские дети, так же как и их ровесники из Гугнеатии, обладают недостаточным словарным запасом.

— Что такое неприятность?

— Когда что-то неприятное случилось.

— Что такое «азартная игра»?

— Это когда всем весело.

— Что такое «припев»?

— Это когда один поет, а другие ему припевают.

Тестирование заняло около трех часов, вместо одного с четвертью. Карина была очень благодарна своему старательному и вдумчивому испытуемому.

— Спасибо, Ганс, ты делал все просто замечательно и очень мне помог. Если хочешь, задай мне какие-нибудь вопросы. Я — психолог, а психология — это наука о человеческой душе…

Карина улыбалась мальчику, и тот действительно решил посоветоваться со специалистом:

— У меня такой вопрос…

Гугнеатка вся обратилась в слух.

— Скажите, доктор, а почему так бывает, когда я люблю, меня не любят. А когда меня любят, я не люблю.

Карина рассмеялась:

— Ну, друг, ответа на это никто не знает. Психология тут бессильна!

А потом к Карине привели следующего испытуемого.

Используя пять субтестов из вербальной части теста на интеллект и четыре из невербальной, Карина обследовала еще двух детей. К вечеру у нее не было сил ни на что. Поужинав, она вернулась в комнату и заснула, не дождавшись прихода Кристофера.

На следующий день до начала тестирования она все-таки спросила про Франка.

— Король уехал за два дня до нашего приезда, — рассказал эсверец. — Куда он направился, никто не знает. Но приехать он должен до 12 апреля. На этот день назначена его свадьба с Кримхильдой.

Карина знала, что они все равно здесь надолго. Крис хотел собрать максимально полные данные о здоровье цегенвейцев, чтобы, вернувшись домой, направить сюда необходимых специалистов. Люди, у которых они гостили, нуждалась в серьезной медицинской помощи. Данные Карины должны были дополнять общую картину.

Гугнеатка сказала:

— Кристофер, может, вам сразу ехать в Эсверию? Раз все так серьезно…

— Нет, Карина, что вы! Я не могу вас оставить!

Некоторое время они в упор молча смотрели друг на друга, а потом каждый направился по своим делам. Шли дни, похожие один на другой. Карина потеряла им счет — она считала только обследованных детей: 1, 2, 3…68, 69, 70.

 

8.

Однажды, сидя в комнате Франка, который все не возвращался, Карина написала первое в своей жизни стихотворение.

Девушка смутно ощущала это стихотворение как стихотворение о любви ее к Крису, хотя ни о «любви» ни о «Крисе» здесь не было ни слова. Вздохнув, гугнеатка продолжила обсчет интеллектуальных показателей у цегенвейцев. И тут в комнату буквально ворвался Кристофер. Он был непривычно взбудоражен.

— Вы свободны? — спросил он, оглядываясь в поисках испытуемых.

— Что случилось?

— Сегодня день королевской свадьбы, а Франк так и не вернулся. Цегенвейцы собирают совет.

Все друзья Франка и Амалии собрались в комнате 209, где жила невеста короля. Опустив покрасневшие глаза и сжав руки, Кримхильда сидела на диване в окружении Доминики, Барбары, других девушек. Ребята занимали стулья и табуретки. Тристан, принявший на себя роль ведущего, расхаживал из стороны в сторону.

— Итак, давайте объединим все, что мы знаем об отъезде Франка. Амалия, припомни хорошенечко, что сказал брат.

— Да я уже много раз рассказывала, — жалостливо сказала принцесса.

— Все равно!

— Он сказал: «Слушай… Такие дела… Мне срочно надо уехать… Вот подарок… Поздравляю… Тринадцатого не вернусь…»

— И все?

— Да!

— Кримхильда, а тебе он что сказал? — Тристан обратился к несчастной невесте.

— Ничего, — голос девушки дрожал. — Он не нашел меня. Я подменяла Сусанну на кухне.

— А кто-нибудь разговаривал с Франком одиннадцатого? — спросил Тристан.

— Я, — сказал Марк.

Все взоры обратились к русоволосому юноше.

— Что он тебе сказал?

— Про отъезд — ничего. Мы пересеклись перед завтраком и договаривались вечером обсудить курсовую работу его студента.

— Та-а-ак, — Тристан остановился посередине комнаты. — Выходит, утром Франк никуда не собирался! Что же случилось потом? Кто-нибудь видел его после завтрака?

— Я, — робко сказала Барба. — Я зашла уточнить расписание для малышей. Он читал что-то, написанное от руки. И был вроде как здорово расстроен.

— НАПИСАННОЕ ОТ РУКИ? Бред какой-то…

Гугнеатка прекрасно понимала, чем вызвано недоумение Тристана. В Цегенвеи люди действительно ничего сами не писали, а набирали на «компьютерах» и распечатывали на «принтерах». Факт, что кто-то пишет от руки, вызвал такое сильное потрясение, что обсуждение всецело переключились на эту тему. Только вопрос Кристофера вернул цегенвейцев к исходному обсуждению.

— Где та девушка, которую подменяла Кримхильда на кухне в день отъезда Франка?

— Она пропала, — сказала вдруг Инга.

— Как?! — ахнуло сразу несколько голосов.

— Ко мне на прошлой неделе обращалась староста пятого отряда. Но мы решили еще подождать.

— Зовите старосту!!!

Прошло еще некоторое время, пока бегали за Эрикой. В пятый отряд, как объяснили Карине, входили тринадцатилетние дети. Вид у появившейся девочки был очень взволнованный. Тристан сразу ее спросил:

— Не получала ли Сусанна какого-нибудь послания, написанного от руки? Не была ли расстроенной перед тем, как пропала?

— Не получала… Не была…

Карина покачала головой — только человек, не рожденный в Гугнеатии, мог так тянуть с ответом, так метаться глазами, а, говоря, дотрагиваться кончиками пальца до носа и еще надеяться, что собеседники поверят в произносимые слова. Но Эрике не поверили и в Цегенвее.

Все однозначно решили, что Сусанна получала некое послание. Вот только что могло объединять тринадцатилетнюю девочку и двадцатишестилетнего короля Цегенвеи, никто так и не понял. Почему именно эти люди стали адресатами таинственного отправителя — осталось загадкой.

 

9.

На следующее утро Крис сказал.

— Карина, мы уезжаем. Собирайтесь!

Привыкшая к незапланированным отъездам, девушка послушно принялась укладывать вещи, запаковывать бланки с тестом, прибираться в комнате. Скоро путешественники распрощались с цегенвейцами и отправились дальше на восток.

Они снова ехали молча, но без прежнего напряжения, которое так тяготило Карину. Ее вполне устраивала положительная динамика, наметившаяся в их отношениях, — здесь все еще могло быть хорошо. А вот текущие результаты их Путешествия были неутешительны. «Согласия от двух королей уже не получено, а в Битве должны участвовать все, — размышляла она. — Король Гай… Революция против Дьявола — обречена… Но долесонцев некому вести на священную войну… Король Франк… Без сомнения, это призраки написали ему письмо. Возможно, взяли в заложники Сусанну, чтобы заманить и убить правителя Цегенвеи…»

— Все кончено, — произнесла Карина вслух.

— Вы про исход Битвы? — тут же отозвался Кристофер. — Конца — нет, просто отодвигается начало.

Карина, не отрываясь, смотрела на своего спутника: «Между катастрофой прошлого и катастрофой будущего — любовь. Да, Бог с ним, в конце концов, с этим Путешествием! Мир нам уже не спасти. Странное облегчение… Можно никуда не спешить. Это бессмысленно. Призывать к Битве — не порядочно… Все кончено… Но, зато, сейчас я рядом с Крисом…»

Они ехали по лесам и долам. В новом королевстве первая же селянка опознала в них иностранцев.

— Вы, наверно, к нашему королю?! — сказала она. — Езжайте, милые, прямо по этой дороге, выложенной красным кирпичом. Она и приведет вас к дворцу. За недельку доберетесь.

— А что за человек ваш король? — спросила вдруг Карина.

Лицо селянки засияло как солнце:

— Лучшего человека, чем Алик Гьергивич, на всем свете не сыскать! А какой педагог! Я училась на его курсе. Остроумный, добрый, талантливый. Сыночек у него — просто гений! А внучки — такие лапушки! Ну, вы поезжайте, сами все увидите! Привет ему передавайте от Веты Кукушевич!

Пообещав все исполнить, путешественники двинулись дальше. Однако как только женщина скрылась из виду, Карина свернула Земляничку с кирпичной дороги.

— Что вы делаете? — не понял Кристофер.

— Мы не поедем к Алику Гьергивичу, — хмуро сказала путешественница. — Мы приносим королям одни несчастия.

И Карина поскакала прочь. Крис не стал ей перечить. Он давно отдал всю инициативу своей спутнице. К вечеру того же дня путешественники въехали в обширное поселение. Солнце мягко подсвечивало стволы сосен. Дачные участки, утопающие в зелени, были отгорожены символическими заборами. Своя жизнь царила в них. Где-то играли в прятки, и до путешественников донеслось торжествующее: «Палы-выры за себя и за всех!!!» С мягким пружинистым звуком летал волан между невидимыми игроками в бадминтон. Бренчала гитара. Во всем чувствовалась благодать. Даже улицы носили уютные названия: «Садовая», «Парковая», «Бирюзовая». Разморенные, путешественники ослабили бдительность…

 

10.

Не успели Карина и Кристофер въехать на пересечение со следующей улицей, как две девочки, гнавшие на странных двухколесных приспособлениях, выскочив из-за поворота, налетели на них. Ржание вставших на дыбы лошадей смешалось с детскими криками и звоном велосипедов. Сзади по улице, размахивая руками, бежала третья.

Всадники соскочили на землю и поспешили к детям. Девчушка в шортиках и кофточке, болезненно морщась, потирала темечко. Вторая в коротеньком платьице, тихонечко подвывая, держалась за правую руку, культей свисавшую вдоль тела. Крис приблизился к ней, но девочка с ужасом отшатнулась.

— Не бойся! — сказала Карина мягко. — Мы врачи. Дай только посмотреть, что там у тебя.

Девочка позволила молодой женщине прикоснуться к себе. Под напряженным взглядом Кристофера, Карина изучала руку пострадавшей.

— Тебя как зовут?

— Пуня.

— А меня Карина.

Пальцы приобрели удивительную чувствительность, они словно «видели», что творится в маленьком тельце.

— У тебя перелом, вернее трещина в плечевой кости, — сказала Карина.

— Что!!! — возопило одновременно три детских голоска.

Пуня заплакала. Карина нежно обняла ее и беспомощно обернулась к Кристоферу.

— Да, — сказал он, соглашаясь с только что поставленным диагнозом. — Придется наложить гипс. А ты не покажешь, что с тобой произошло?

Крис обратился к девочке в шортиках, которая все еще держалась за голову. Та послушно приблизилась к Карине. Королевна развела каштановые пряди Ксюши.

— Надо промыть ссадину и помазать зеленкой, — сказала она.

Крис уже раскрыл саквояж. Немного робея, Карина взяла из него все необходимое.

— Как тебя зовут? — обратилась она к третьей девочке, бывшей, судя по всему, старшей. — Где ваша мама?

— В городе, — сказала Шуша. — Мы на даче с бабушкой и дедушкой.

— Надо все им объяснить, — серьезно сказал Кристофер. — Где вы живете?

Сестрички махнули в сторону забора, перед которым гоняли наперегонки. Дом был большой, разлапистый, разделенный, по всей видимости, между несколькими хозяевами. Одна его часть была каменной, другая деревянной. Стройная башня поднималась кверху тонким шпилем, на который был насажен желтый игрушечный утенок. В башне находилась открытая терраса, а застекленная шла под основным скитом крыши. Впрочем, тот ряд окон с улицы виден не был. Он предстал перед глазами путешественников, когда девочки открыли незапертую калитку, и все вошли на заросший участок.

 

11.

Дорожка, засыпанная шишками и иголками, не вела прямиком к дому. Сначала она шла мимо зарослей дикой малины, через рощицу молоденьких кленов. Но как только дорожка поворачивала к крыльцу, повсюду начинала чувствоваться заботливая рука человека. Аккуратно подстриженные газоны справа и слева были обсажены флоксами и хостами. Впереди виднелась альпийская горка с крошечными туями. Золотые шары, росшие у самого крыльца, были аккуратно перехвачены белой лентой.

Все поднялись на террасу. Сидевший за пасьянсом дедушка обернулся. Из кухни вышла бабушка, поправляя пряди седых волос и снимая фартук.

— Простите, произошло чудовищное совпадение, — волнуясь, начала Карина. — Наши кони и велосипеды девочек столкнулись. Мы в одну секунду оказались на перекрестке… У Пуни повреждено плечо. Ей надо наложить гипс… Понятно, тут не может быть никаких слов… Но нам страшно жаль, что так вышло… Сейчас мы все сделаем… Мы врачи…

— Ах, ты мое золотце! Как же так?! — распереживалась бабушка, подбегая к внучке. — Тебе очень больно? Но я же говорила — нельзя так гонять! А что вы можете сделать?

— Нужно зафиксировать руку, чтобы кости срослись правильно. У нас есть все необходимое, — сказал Кристофер.

Дедушка пристально смотрел на путешественников. А эсверский.врач присел на корточки перед Пунечкой и убедительно произнес:

— Обещаю, больно не будет!

Девочка всхлипнула. Всхлипнули Шуша с Ксенией. Карине тоже очень захотелось всхлипнуть. А Кристофер уже попросил нагреть воды и раскладывал на столе бинты, пакеты с белой глинистой массой. Вся процедура оказалась довольно долгой. Но то, что рассказывал Кристофер в это время, было таким интересным, что даже Пунечка успокоилась и стала прислушиваться.

— У нас, в Эсверии, детей рано начинают учить медицине. К шести годам каждый должен знать дозировку сорока лекарств и правильно применять их при лечении заболеваний из «Списка А», — говорил Крис.

— Но ведь ошибка может оказаться роковой! — воскликнула бабушка. — Мы всегда храним таблетки в не доступных для детей местах!

Крис озадаченно потер переносицу, а потом понял, что, возможно, не хватало в его рассказе:

— У наших детей есть «эсвеоры» для проверки диагнозов. Это такие приспособления, которые, если приложить к телу, то можно узнать, что болит и степень тяжести состояния. Правда, насколько я знаю, дети редко используют «эсвеоры» по своему прямому назначению…

Крис улыбнулся:

— Гораздо интереснее прикладывать их друг к другу, к земле, к овощам, к воде…

Все потрясенно слушали эсверца.

— Семилетних детей учат накладывать повязки, — продолжал он. — Пальцы, руки, ноги, живот, шея, голова бинтуются неодинаково. С этого же возраста начинается первый этап специализации. Ребенку помогают осуществить свой выбор в широком диапазоне направлений: от хирургии до фармацевтики.

— У вас дают скальпель семилетнему ребенку! — опять воскликнула бабушка.

— Обязательно! В хирургии, вообще, чем раньше начинают, тем лучше.

Карина, вытаращив глаза, слушала этот невероятный рассказ. Неужели, если она когда-нибудь выйдет замуж за Кристофера, ее замечательным детям придется осуществлять свой профессиональный выбор между ножом и таблетками. А как же труды Карла Густава Юнга, Владимира Николаевича Дружинина, Ирвина Ялома!!! Неужели их лишат психологии!!! Карина даже возмущаться начала, но потом вспомнила, что все пустое… Это была просто привычка — видеть свою жизнь в перспективе…

— А что стало причиной вашего отъезда из Эсверии? — спросил дедушка.

Карина бросила взгляд на Кристофера. Его лицо стало по-особому одухотворенным. Опережая на долю секунды своего спутника, гугнеатка сказала:

— Мы совершаем свадебное путешествие… Захотелось, знаете ли, мир посмотреть… А то потом дети пойдут, уже не выберешься…

Крис только на одно мгновенье замер над рукой девочки.

— Да, все так, — подтвердила бабушка. — Дети — это самое большое счастье на свете. Но уход за ними, воспитание на какое-то время должны полностью поглотить мысли и чувства матери. С одной стороны, кажется, что приходится выбирать между личными интересами и чужими. А потом понимаешь, что никакого выбора и нет. Природа сама позаботилась, освободив тебя от его бремени. Потому что выбрать всегда можно только благополучие детей.

Стемнело. Зажгли лампу под большим красным абажуром. Ночные бабочки закружились у света. Бабушка закуталась в вязаный платок:

— Когда моему сыночку исполнился годик, меня пригласили в лучший драматический театр страны. Я играла самые заветные женские роли: Офелию, Миледи, Людмилу Прокофьевну. А потом приехала на Новый год домой, а сыночек мой совсем худенький, бледненький. Я все бросила и на сцену вернулась только через двенадцать лет.

— Вы актриса? — с восхищением спросила Карина.

— Ну, сейчас уже нет, — рассмеялась бабушка. — Сейчас я просто жена, мать, бабушка, королева…

— Королева? — похолодела Карина.

— В смысле — жена короля. А сам король актерского мастерства — Алик Гьергивич, сидит перед вами.

— Король… — пробормотала Карина и вдруг вскричала. — А как же дорога, выложенная красным кирпичом?! Неделя пути?!

— Именно так можно попасть во дворец, — улыбнулся Алик. — Но в это время года мы живем на даче!

С невероятной тоской смотрела Карина на замечательного дедушку, сидящего на противоположном конце длинного стола в таком же плетеном кресле, что и супруга. Ему было лет шестьдесят. Волосы, тронутые сединой, закручивались прелестными колечками. Карие глаза смотрели живо и весело. Легкая щетина покрывала щеки. На плечи было накинуто старенькое пальто. Улыбаясь, он сказал Карине:

— Барышня, оставайтесь! Я сделаю из вас великолепную комедийную актрису!

Неожиданная реплика вывела Карину из состояния трагической обреченности:

— Спасибо!

— Ну, что, останетесь?!

— Нет! Но буду жалеть об этом всю жизнь!!!

Кристофер тем временем уже закончил наложение гипса и мыл инструменты. Отужинав и получив приглашение отдохнуть на даче, путешественники пошли к лошадям, привязанным к забору, чтобы задать им корм и привести в порядок. Несмотря на поздний час, девочки были с ними.

— А можно на них покататься? — робко спросила Ксюша.

— Можно, — улыбнулся Кристофер. — Только завтра и без гонок.

— А мне? — Пунечка заранее расстраивалась из-за возможного отказа. Гипс скрывал всю правую руку.

— Я тебя сам покатаю, — сказал король Эсверии.

И скоро все пошли спать.

 

12.

Путешественников проводили к гостевому домику. Здесь на первом этаже располагались открытая терраса и ванна, а на втором — уютная комнатка.

Укладываясь, вопреки заявленному статусу молодоженов, на отдельном матрасе, Крис очень серьезно спросил:

— Насколько я понимаю, с Путешествием вы завязали? Когда вы собираетесь вернуться в Гугнеатию?

Карина почувствовала слабость и присела на уголок кровати.

— Я не собираюсь в Гугнеатию…

— Но сначала вы отказались ехать к королю гьергивичей. А когда Судьба сама привела вас к нему, не стали раскрывать истинных причин своего Путешествия. Как это понимать?

Голос Кристофера был откровенно строг.

— Я… я… — Карина не знала что сказать.

— Если вы завтра не отдадите верительную грамоту, я уезжаю в Эсверию.

Слезы щипали глаза Карине. Ей так хотелось обыкновенного человеческого счастья. А человек, который мог составить это счастье, ценил только дело, в которое она была посвящена. Карине захотелось крикнуть: «Неужели вы совсем меня не любите!» Но как признаться в своих чувствах, когда в тебе видят одни недостатки! Возможно, трусость, недобросовестность, лень…

— Завтра я поговорю с королем, — упавшим голосом сказала она.

Крис ничего не ответил.

 

13.

Наступило утро, солнце высветило на полу квадрат окна, и Карина почувствовала новый прилив сил. Она тихонечко оделась и спустилась вниз. С открытой террасы хорошо просматривался участок. На полянке — след кострища. Между березой и сосной натянут гамак. Протоптанная дорожка ведет к огороду. И повсюду такие высокие елки, на которые если забраться, то, кажется, можно увидеть весь мир.

На крыльцо большого дома вышел король Алик:

— Доброе утро! Как спалось?

— Спасибо, хорошо!

— Как вы относитесь к яичнице с жареными помидорами?

— Никогда не ела. Наверно, это что-то удивительное?!

— Ничего удивительного, но очень вкусно. Хотите?

— Ваше величество, не надо затрудняться. Сейчас Кристофер встанет, и мы поедем.

Карина произнесла это и сразу расстроилась. Если король согласится, у нее не будет возможности поговорить с ним, и значит…

— Зачем же так спешить? — искренне удивился Алик. — Погостите еще. Я покажу вам нашу страну. Свожу в театр. А сейчас пойдемте завтракать. Я сам еще не ел.

В большом доме все еще спали. Алик Гьергивич взял с подоконника два помидора. Карина села на стул возле кресла короля. Перед ней был ряд окон, и в каждом природа как будто нарисовала отдельную картину. В одном красовалась стройная высокая береза, в другом царствовал разлапистый дуб, в следующем виднелась густая ель. Скоро из кухни появился король с двумя тарелками.

Яичница с помидорами буквально таяла во рту. Закуска из сыра добавляла блюду особой пикантности. Путешественница и король гьергивичей были наедине, и вроде бы самое время обсудить дело. Но разве можно говорить о войне утром? За чашечкой кофе Карина спросила:

— Скажите, Ваше величество, а вы — тоже актер?

— Я учился на актерском факультете, — подтвердил король. — Но потом меня увлекло преподавание. Уже много лет я декан актерского факультета в Школе-Студии. Приглашаю вас на спектакль, где играет мой лучший ученик Алик Манкович. Все без ума от него! Билеты раскуплены на год вперед, но королевская ложа ждет гостей!

— Спасибо! — от души поблагодарила Карина. — А как преподают мастерство актера?

— Есть Система. На первом курсе большая часть времени уделяется овладению творческим вниманием, фантазией, наблюдательностью, верой в предлагаемые обстоятельства. Имеется большое количество упражнений, способствующих выработке соответствующих рефлексов…

На слове «рефлекс» Карина вздрогнула, как вздрогнул бы любой гугнеатец. Алик тем временем продолжал:

— Тогда же проводится работа над этюдами. Это такие маленькие сценки, сюжеты которых придумывают сами студенты, пользуясь собственными наблюдениями. На втором курсе начинается работа над отрывками из драматургических произведений. Важно научить действию и взаимодействию в обстоятельствах, придуманных кем-то другим…

Дверь в кухню, которая связывала террасу и комнаты, отворилась. С веселым щебетанием вышли девочки. Карина с беспокойством посмотрела на Пунечку и Ксюшечку. Но цвет лица у них был хороший, улыбка играла на губах. Девочки по очереди поцеловали дедушку и пошли умываться. А король Алик Гьергивич принялся готовить им завтрак:

— На третьем курсе берутся целые акты из пьес или инсценировок. Студент должен научиться «протянуть» линию роли, сыграть цепь связанных поступков и действий. Здесь также отрабатывается навык работы с партнерами. Удачные акты могут рекомендоваться для дипломной работы, которая приходится на четвертый курс.

Вернулись девочки вместе с Кристофером. Путешественники посмотрели в глаза друг другу. Карина догадалась, что эсверец понял, что она еще не говорила с королем Аликом о Битве. Но это еще можно было успеть сделать!

Однако после завтрака маленькие принцессы запросились покататься на лошадях. Карина плелась за бодро шагающим Кристофером и скачущими в припрыжку девочками. Она не раз обращала внимание, кик здорово Крис общается с детьми. А они уже щебетали ему обо всем на свете.

Катания на лошадях продлились до самого обеда. За это время компания успела доскакать до местного озера, обогнуть его по кругу и проехаться по всем улочкам поселка. За обедом только это и обсуждалось: и когда был разлит специально охлажденный борщ с нарезанными огурцами и зеленью, и когда бабушка подала удивительно вкусные отбивные, и даже за компотом из черной смородины.

— Уф, устала! — бабушка вытерла капельки пота со лба. — Девочки, уж решите сами, кто сегодня будет мыть посуду.

— Давайте я, — робко предложила Карина.

— Нет, нет, что вы! — замахала руками королева Нелли.

— Хорошо, я буду за бабушку! — согласилась пребывающая в хорошем расположении духа Шуша.

Она гордо зашла на кухню и надела явно великоватый ей фартук.

— Все буду делать, как бабушка, — донеслось до сидящих на террасе. — Наливаем горячую воду в таз… Разбавляем холодненькой… Первыми на купание отправляются чашки… Отличненько… Потом тарелки… Ага, а теперь ножи с вилками и ложками…

Все действия сопровождались плеском воды и звоном приборов. Управившись, Шуша вылила грязную воду и появилась в проеме двери. Держась за поясницу и явно изображая бабушку, она выкрикнула:

— Алик, вынеси ведро!!!

И что тут началось. Девчонки разом рухнули на диваны. И хохотали с таким надрывом, что скоро Карина начала понимать, какого Алика они имели в виду. Король хитро ей подмигивал: мол, что я говорил.

— Ой, не могу! — стонала Пуня. — Алик… вынеси ведро…

— Ха-ха-ха, — не могла ответить ей Ксения.

А Шуша смеялась громче всех.

Когда внучки немного пришли в себя, дедушка поднялся:

— Ну, самое время для послеобеденного обморока…

Путешественники тревожно переглянулись, а Пуня объяснила:

— Так дедушка называет дневной сон.

Крис остался обсудить проблемы здоровья королевы, а Карина с девочками пошла на террасу маленького домика.

 

14.

Шуша, Пуня и Ксюша достали дощечки, на которых лежали трехногие сосновые иголки, украшенные цветочками.

— Это королевство трехногих иголок!

— Трехногие иголки — большая редкость!

— Мы каждый год играем в разное! У нас тут все есть: король, жрецы, воины. Даже законы написаны.

Пуня взяла четыре листа, сложенные как книжечка. Разбегающимся детским почерком сверху было выведено: «Законы «Полграда». Девочка начала читать: «Семейная жизнь. 1. Брак: а) Должен быть известен жрецу. Если пара ему не понравится, брак считать расторгнутым, б) Пара должна получить благословение мудреца, в) Количество жен не должно превышать трех, г) Пара должна преподнести друг другу подарок и записаться в семейную книгу «Полграда»…»

— Будете играть с нами? — спросила Шуша путешественницу.

— Очень сложные правила…

— А давайте поиграем в «Вам барыня прислала сто монет…» — предложила Пуня.

— Ой, ну, невозможно больше в это играть!!! — недовольно протянули сестры.

— А что это? — Карина не могла отказать ребенку с загипсованной рукой.

— Все очень просто! — увлеченно начала Пуня. — Один говорит: «Вам барыня прислала сто монет. Черный с белым не берите, «да» и «нет» не говорите. Вы поедете на бал?» И дальше нужно отвечать, соблюдая эти правила.

— Поняла. Итак, вы поедете на бал?

— Конечно.

— А вы уже приготовили платье?

— Сегодня его должен принести портной.

— Оно белое?

— Розовое.

— А вы знаете, что в этом году снова начинается мода на белые платья?

— Что-то слышала.

— Но вы не придерживаетесь моды?

— У меня — свой стиль.

— Предупреждаю, — подала голос Шуша. — Это может затянуться до вечера.

Карина кивнула:

— Вы в карете поедете?

— По-другому не получится. У меня будет очень пышное платье.

— А у вас хорошая карета?

— Одна из лучших.

— А лошади черные?

— В яблоках.

— А «яблоки» какого цвета?

— Светлые.

— А вы одна будете в карете?

— С сестрами и служанками.

— И что, все поместятся?

— Карета большая.

— А вы вообще любите балы?

— Обожаю.

— Много часов подряд можете танцевать?

— С вечера до утра.

— А замок, в который вы поедете, красивый?

— Просто великолепный!

— А фонтаны там есть?

— Есть.

— А цветы?

— Розы всех цветов.

— Что, и черные?

— Темно-синие.

— А что еще украшает замок?

— Прямо по залам ходят павлины. Белые.

Пуня даже сразу не поняла, что случилось. А все замерли, понимая, что в следующую секунду просто умрут от смеха. И только когда грянул взрыв хохота, Пуня поняла, что проиграла. Губы девочки стали кривиться, и она, заревев, побежала на огород. Карина сама смеялась до слез. А когда собралась идти за расстроившейся крохой, увидела, что та торопливо возвращается сама.

 

15.

— Там какой-то дяденька! — глаза Пунечки были круглыми и испуганными.

С огорода по направлению к дому, действительно, шел мужчина. Карина вышла вперед. Человек подошел совсем близко. Вид у него был вполне мирный.

— Простите, я, наверно, напугал вас, юная фрейлейн, — обратился незнакомец к Пуне.

Голос у него был приятный:

— Дело в том, что я заблудился. Много дней плутаю на болотах.

Участок, действительно, был самым крайним.

— Шел, шел, гляжу дачи. И одна из калиток открыта.

Девочки переглянулись — вчера они без спросу ходили за крупной садовой малиной, переползшей за пределы огорода и, наверно, забыли запереть калитку.

— Скажите, пожалуйста, а где я вообще нахожусь? — несколько неожиданно попросил незнакомец.

— Это дом короля Гьергичии, — с достоинством произнесла Шуша.

— А, ну, значит, рыбак рыбака… — флегматично подытожил молодой человек. — Дело в том, что я тоже король. Позвольте представиться. Франк Оливер король Цегенвейский.

Карина взвизгнула и бросилась ему на шею.

— Что вы? Кто вы? — Франк еще пытался отбиваться.

— Мы думали, вы погибли! — вопила Карина. — А вы живы! Срочно возвращайтесь домой!!!

За этой сценой уже некоторое время с крыльца дома наблюдали король Гьергичии и король Эсверии.

— Это — король Цегенвеи! — закричала королева Долесонии.

— Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, — без тени иронии ответствовал Кристофер, спускаясь с крыльца, чтобы пожать руку Франку.

Он был странно мрачен, а Карина, наоборот, вся так и сияла. Делая понятным свой восторг, она раскрыла подлинную суть их Путешествия. И вот уже все пьют чай с яблочным пирогом и обсуждают грядущие события.

— Я ждал вас, — неожиданно сказал король Гьергичии. — Я дружу с королем кира-матиасцев. И он рассказал мне про двух странников, созывающих королей на Битву. Но вы молчали, и мне оставалось только ждать. Наверно, вы не доверяли такой некоролевской обстановке?

Алик обвел рукой стены, обитые лакированной вагонкой и украшенные бумажными картинками.

— Да-да, я понимаю, что все это очень серьезно, — это уже Франк реагировал на идею объединения. — Безусловно, я поведу свой народ на Битву… Вы говорите — она должна состояться третьего марта следующего года… Ну, значит, я успею… Сейчас у меня другие дела…

Говорил он отрывисто, что-то прикидывая прямо по ходу.

— Франк, вам нужно ехать домой! — настаивала Карина.

— Нет-нет, я не могу, — отвечал король цегенвейцев.

Карину так и подмывало все расспросить и все рассказать, но за столом сидели дети.

— Дух захватывает от перспектив, которые открывает объединение, — говорил Алик. — Оно может поставить театр во главе всех искусств, наук и ремесел. Представляете, кирейцы, как профессиональные литераторы, работают над пьесами. Матиасцы-математики и цегенвейцы-физики отвечают за спецэффекты. Ворликийцы-химики — за грим…

Карина и Крис вздрогнули и переглянулись.

— …Синейцы-художники создают декорации и открывают новую эпоху в оформлении сцены. Драдуанцы сочиняют музыку. Хестилотцы дают новую плеяду актеров — ух, хотел бы я их поучить! Гугнеатцы дополнят Систему новыми психологическими методами воздействия на аудиторию. Эсверцы создают препараты, облегчающие переход в измененное состояние сознания — без этого классная игра не возможна…

Посмотрев на вытянувшиеся лица слушателей, Алик засмеялся:

— Не думайте, что я сумасшедший. Просто у меня было время подумать. Я понимаю: всем кажется, что именно их мир окажется главным после объединения, и что суть объединения совсем не в этом. Но… как заманчиво!

Король гьергивичей так непосредственно сказал последнюю фразу, что все засмеялись.

— Правда, может статься, что объединение не даст нам ничего, — продолжал Алик. — Актерство — совершенно особый вид искусства. Художник нарисовал — осталась картина. Музыкант сочинил — остались ноты. Писатель записал — осталась книга. А от сыгранного спектакля ничего не остается!

— Но память… — предположила Карина.

— Память жива, пока живы зрители… Рецензии живут несколько дольше, но они никому не интересны.

— И все равно, из века в век вы ставите новые спектакли, — Карина пыталась понять, к чему клонит король гьергивичей.

Тот вскочил с места:

— Это наше предназначение — чертить знаки на песке! Мы не можем сохранять создаваемое в приемлемых формах. Книги горят только по несчастью, а спектакли «горят» по ходу исполнения. Единственное, что мы можем, — это ставить памятники отыгранным спектаклям как надгробия людям, которых уже никогда не будет.

— Но ведь можно записывать спектакли на видео, — подал голос король Франк.

— Не понимаю, — сказал король Алик, и все уставились на цегенвейца.

Франк охотно принялся рассказывать про особенности видеозаписи, цифровой формат, компьютерную графику. Гьергивичи даже рты раскрыли от изумления, и тут стало видно, как они схожи между собой.

Наконец, король Алик не выдержал:

— А вы позволите, не дожидаясь объединения, поехать в Цегенвею? Видеокамера не решит проблемы театрального искусства, но, вероятно, приведет к созданию нового. Запись сюжета можно вести не за один раз… Проводить съемки в разных уголках страны… Произвольно управлять вниманием зрителя… Монтировать только лучшие кадры…

Скоро все было решено. Франк написал сопроводительное письмо королю Алику и вложил в него весточку родным — возвращаться в Цегенвею он пока не собирался.

— Франк, езжайте домой! — в который раз повторяла Карина, но цегенвеец смотрел на нее уже с досадой.

Вечером того же дня Карина, Кристофер и Франк уезжали из гостеприимного дома правителей Гьергичии.

— Как?! — вдруг переполошился король. — Неужели вы так и не посмотрите на игру великого Алика Манковича? А я уже послал известие, чтобы ждали королевских гостей на следующем представлении!

— К сожалению, нам надо спешить, — извинился Кристофер.

— Но королевские гости, я думаю, все равно могут быть, — заметила Карина, поглядывая на замерших принцесс. Те, смешно вылупив глаза, с трудом сдерживали зарождавшийся вопль.

— Да вы же смотрели этот спектакль восемь раз! — не понимал Алик внучек. — Но если хотите…

— А-а-а!!! — и три девочки повисли на плечах деда.

 

16.

— Уважаемый Франк, вам, действительно, лучше ехать в Цегенвею. — начал Кристофер. — Ваша невеста неважно себя чувствует… Я думаю, вы знаете, почему… Сейчас особенно важно, чтобы вы были рядом…

— Я не совсем понимаю вас.

Крис немного помедлил, а потом сказал:

— Кримхильда беременна, и у нее тяжелый токсикоз.

— Но почему она мне ничего не сказала?

— Не успела. Вы скрылись так внезапно…

— Да, я получил невероятное письмо и должен был отреагировать немедленно.

— Но почему сейчас, когда прошло столько времени, вы не возвращаетесь?

— Я не решил проблему, из-за которой уехал.

— Франк, если она связана с тем письмом, которое вы получили, то, скорее всего, его писали те, кто решил помешать Битве, уничтожив королей, — подала голос Карина.

— Письмо написал человек… — сказал Франк. — Знакомый и дорогой мне…

— Франк, поверьте! — простонала Карина. — Они все могут подстроить!!!

— И все-таки нет сомнения, что письмо написала юная девушка по имени Сусанна…

— Значит, ее заставили.

— Такие письма нельзя заставить написать.

— Франк!!! — хором начали Карина и Кристофер.

— Хорошо, я дам вам прочитать его, — сказал король цегенвейцев. — И больше не будем к этому возвращаться.

Франк достал из кармана серо-голубой куртки сложенный вчетверо лист. Как и рассказывала Барбара, он был исписан от руки.

«Дорогой Франк, когда ты. прочитаешь это письмо, меня не будет здесь, - начала читать Карина. — Ты не сможешь с удивленной, но как всегда дружеской улыбкой, прийти за разъяснениями. Это было бы слишком мучительно для меня - остаться в том же месте, когда рухнет мир, наполнявший все содержанием. Я уезжаю. Уезжаю навсегда. Но хочу сказать: «Я люблю тебя!»

Карина остановилась и подняла глаза на Франка. Тот молчал, и королева продолжила:

«Я всегда любила тебя. Но сейчас мое чувство дошло до предела. То, что раньше было легко, оказалось тяжело. То, что представлялось невозможным, стало легким. Это письмо будет долгим. Пока я пишу его, я будто говорю с тобой.

Я знаю, ты скептически относишься (или относился) к слову «любовь». Амалия рассказывала, что однажды ты поставил вопрос о том, чтобы говорили друг другу люди, если бы в языке не было глагола «любить». Не знаю про других, а я: «Франк, когда я вижу тебя, в моей душе загорается такая радость, что все вокруг меняется, начинает искриться и сиять. День без самой мимолетной встречи с тобой, прожит зря.

Франк, ты тот человек, без которого я не могу помыслить свою дальнейшую жизнь. Об этом, конечно, еще более негоже говорить юным девам, чем о своей любви (но, сжигая за собой мосты, почему бы не перекопать еще и дороги?) — мне бы хотелось просыпаться на твоем плече, ворошить руками твои темные кудри. Мне с тобой так хорошо!

Мы ведь с тобой так похожи! Все, что я открываю в тебе, есть и во мне. Я люблю тебя, Франк. Люблю!!! Люблю!! Люблю! — но с каждым словом все ближе миг моего отъезда. Я долго не решалась уехать. Я чувствовала, что вдали от тебя мне будет очень плохо. Уезжаю же я потому, что Кримхилъда слишком решительно захотела войти в твою жизнь. Неизвестно кем данной властью она принялась переписывать сценарии судеб. Франк, мы же созданы друг для друга! Неужели ты этого не чувствовал! Никто и никогда не будет тебя любить, как я!!!

Я знаю, что любовь нельзя ни вырвать, ни выпросить, ни вымолить. Я уезжаю. Но если в твоем сердце… Если ты тоже… Я буду ждать тебя 11 числа в Сиреневой долине. Письмо 10-го тебе передаст Гумберт. Но только не приезжай с сочувствием и участием… Я верю в них, но мне нужно другое. Прости, если нарушила твой покой. Я всегда буду помнить о тебе, куда бы ни завела меня дорога. Сила заклятия спала, и я направляюсь в другие миры. Прощай! Или до свидания?

Любящая тебя Сусанна».

Противоречивые чувства переполняли Карину. Она прекрасно понимала, что перед ней образец непростительного юношеского максимализма. Но чувствовала также, что это любовь, настоящая, большая, горячая.

— Так вы, значит, любите ее? — сглотнув, спросила она.

— Нет.

— От подобных посланий никогда не было толка… Но зачем вы поехали?

— Я очень хорошо отношусь к ней… Знаю с детства… Хотел поговорить по-человечески…

— Поговорили?

Кристофер с тревогой смотрел на Карину. Она буквально сверлила взглядом цегенвейского короля.

— Н-нет… — помедлив, сказал Франк. — Не успел. Гумберт, вахтер, отдал письмо слишком поздно.

— Конечно, что хорошего можно ожидать от Гумберта, — проворчала Карина.

— Сусанна — совсем ребенок, — Франк хотел все объяснить. — Она — сестра моего друга Стефана Штайна. Он умер много лет назад… После Ядерного взрыва мы, шестнадцатилетние юнцы, оказались во главе тысячи детей. Красное зарево горело неделю, черный дождь пролился на землю, и в положенный срок никто из взрослых не вернулся. Решено было идти на разведку к городу. Только Стефан высказался против…

Франк тяжело замолчал, но снова продолжил:

— Чтобы доказать опасность затеянного похода, он сам сходил к городу. Стефан вернулся, когда мы заканчивали сборы… Кожа висела на нем лохмотьями, волосы выпали, в глазах полопались сосуды. Стефан успел рассказать, что города больше нет, о радиации, о зеркальном котловане… Умирая, он просил, чтобы я позаботился о маленькой Сусанне.

Франк смотрел куда-то в сторону, но Карина видела, что глаза его блестят.

— Я всегда опекал эту девочку. Следил за ее успехами, решал какие-то мелкие проблемы. Наверно, это и послужило причиной…

— А почему Сусанна писала от руки? — спросил Крис.

— Могли «полететь» настройки принтера. Юным девам проще сделать все по старинке, чем разбираться в технике.

 

17.

Теперь путешественники ехали втроем. Появление Франка Карина расценивала как знак свыше, что признаваться в любви — бесполезно. Бывало, она украдкой посмотрит на Кристофера, потом заметит короля цегенвейцев и дальше уже смотрит только на дорогу. Тема «Почему признаваться в любви могут только мужчины?» была главной для нее в те дни.

«Скорее всего, причина в исходном шовинизме нашего общества, — думала она. — Важные решения должны принимать мужчины. А любовь — это, безусловно, очень серьезно. Доминирование мужчин существовало и до Раскола. Даже среди магов была всего одна женщина. И та занималась такой легкомысленной вещью, как литература. Не физикой! Не химией!! Не психологией!!! Но и потом не суждено было возникнуть государству с чисто женским управлением. Обязательно нужно было объединить кирейцев с матиасцами!»

Карина фыркнула:

«В мире, где главную роль играют мужчины, женщина может служить только объектом выбора, а не его субъектом. Общество может предоставить келью в монастыре «соблазненной и покинутой», наделить полезной работой «старую деву». Но ту, которая написала подобное письмо, оно отторгает. Поступок Сусанны — социально опасен. Та, которая призналась, что любит, потом может сказать, что и разлюбила».

Карина посмотрела на Франка: «А в нем, действительно, что-то есть. Недаром в него так влюблены Кримхильда, Сусанна, Барбара… Стоп! При чем тут Барбара? А на совете, когда она говорила про Франка, то покраснела…»

— Франк, — обернулась Карина. — А что вы преподаете?

— Сопротивление материалов, называемое в народе «сопромат».

Именно этот предмет собиралась сдавать подвыпившая девушка! Карина не спускала глаз с цегенвейца: «Мне обязательно нужно понять, что это за человек. Кем надо быть, чтобы у окружающих начинало «сносить крышу»? В чем секрет? Я хочу знать!!!»

Все последующие дни Карина изучала Франка. Изучала как самостоятельный феномен, как единичный случай, методом включенного наблюдения. Очень скоро она могла рассказать все про его лицо, фигуру, походку, манеру речи.

Франк был несколько ниже Кристофера и более плотного телосложения. Но полным его было нельзя назвать: «Ни в коем случае!» Волосы были темные и вьющиеся: «Их, действительно, так и хочется ерошить!» Умные спокойные глаза без вызова смотрели на мир из-за очков в черной роговой оправе: «Ему можно рассказать все!» Тонкая линия усов придавала молодому человеку странное сходство с котом: «Может из-за этого с ним так уютно и комфортно?» Результатом такого пристального внимания стало то, что Карина сама влюбилась в короля цегенвейцев.

Секрет Франка остался для нее не разгаданным. Не понимала она и как можно делить сердце между двумя мужчинами — Криса в те дни она любила еще сильнее. На привалах Карина и Франк часто уходили побродить одни.

 

18.

Уже много дней моросил мелкий дождик, окутывая все цветами тоски и безысходности. Серое небо лило свои серые слезы на серые листья и серую землю. Люди с серыми лицами тускло смотрели на путешественников. Жители Фандории не отвечали на вопросы, только надвигали ниже свои блестящие от воды капюшоны. Флаги с размытыми геральдическими цветами были приспущены и перевязаны не меркнущими даже от воды траурными лентами.

Стражники, охраняющие королевский дворец, не впустили путешественников и отказались доложить о визите.

— Мы Посланники Мира! — безуспешно убеждал их Кристофер. — Мы привезли очень важное сообщение!

— Король и королева никого не принимают, — лишенными интонации голосами отвечали они.

— Кто-то умер?

— Должен умереть.

— Кто?

— Дочь короля, прекрасная Изольда.

— Она больна? — с надеждой спросила Карина, зная, что Крис может вылечить кого угодно.

— Она совершенно здорова, — монотонно бубнили стражники.

— Что же у вас происходит?! — горячился Франк.

— Это слишком долгая история. Ее может понять только родившийся на этой земле.

Так и не узнав ничего, путники остановились в городе. Они сняли комнаты в харчевне, находящейся неподалеку от дворца. Карина, отказавшись от еды, сразу ушла к себе. Путешественница чувствовала странное раздражение и апатию. «Пока не кончится этот убийственный дождь, не будите меня», — сказала она мужчинам, провожавшим ее печальными взглядами. Франк сказал, что, все-таки поел бы что-нибудь. Тогда Кристофер решил вернуться к замку: «Попробую поговорить со стражниками». И ушел в дождь.

Франк остался один. Хозяин принес холодного мяса и кислого вина. Он ушел, не проронив ни слова. Франку расхотелось есть, и он принялся пить. В харчевне появился новый посетитель. Незнакомец хлопнул дверью, бросил на лавку мокрый плащ. Цегенвеец, заразившись общей молчаливостью, ничего не сказал, когда этот невозможный человек плюхнулся за его стол и стал глотать чужое вино.

— Вы, похоже, не фандорец, — сказал незнакомец. — Я родился в этой стране, но после некоторых событий отказался от подданства и уехал.

Франк меланхолически гадал, сколько лет этому человеку.

— Я считаю, что все происходящее здесь — справедливо и не разделяю всеобщей скорби, — с напором продолжал незнакомец. — Много веков девушек отдавали в жертву дракону — и ничего. А теперь выбор пал на королевскую дочь и, пожалуйста, мировая трагедия. Когда уводили мою невесту, король даже не отменил торжеств в честь годовщины правления. Бедную Шарлоту заставили поверить, что происходящее — часть праздника. И теперь я специально приехал, чтобы…

Глаза человека нехорошо сверкнули. Он налил себе очередную кружку и залпом осушил ее:

— Я не представился. Меня зовут Гарольд Дюк. Вы, наверно, ничего не поняли из того, что я вам наговорил? И хорошо…

Незнакомец хотел замолчать, но возбуждение, в котором он находился, рвалось наружу:

— Сразу после Раскола появилось предсказание, что Спаситель вернется на Землю в облике белокурой девушки из Фандории. Одновременно с предсказанием появился страшный дракон, который требовал себе в жертву всех светловолосых девушек, достигших совершеннолетия. Если их утаивали — он насылал болезни и стихийные бедствия, уничтожавших в иные времена до двух третей населения. С веками белокурые стали рождаться реже. Шарлота Форестер могла стать последней жертвой дракона. Но Слава Небесам этого не произошло!

Гарольд зло усмехнулся:

— Все-таки Высшая Справедливость существует — у короля родилась златокудрая дочь! Как страшная тайна охранялась тайна ее волос. Но все равно дракон учуял принцессу. Страшный рев потряс тогда землю. Новая жертва была обозначена!

— Пока принцесса не будет отдана дракону, в стране будет идти дождь. Проклятия дракона никогда не повторяются, что вполне объяснимо… Но ничего страшнее этого дождя не было. Люди умирают, погруженные в черную меланхолию. Все работы в королевстве встали. Никто не моет посуду, не чистит зубы, не пишет философских трактатов, хотя преподобный Фандор был великим мыслителем. Погода изменится только тогда, когда дракон получит Изольду.

Гарольд резко встал и направился к двери.

— Вы куда? — Франк не понял, что разговор окончен.

— Пойду смотреть, как будет умирать принцесса.

— И вы ничего не попытаетесь сделать? Неужели никто… — Франк непроизвольно дотронулся до рукоятки меча.

— Мо-ло-дойче-ло-век, — противно растягивая слоги, сказал Гарольд, — только не думайте, что вы первый храбрец в этом краю! И до вас рождались способные сразиться с уродливой гадиной!

— Почему же дракон до сих пор жив?

— А потому что убить его невозможно! — взвился Гарольд. — Вы понимаете не-воз-мож-но!!! И не корчите из себя рыцаря без страха и упрека! Мне тошно от этого. Самые храбрые воины, до смерти влюбленные в своих девушек, возвращались с горы в слезах, а потом сходили с ума или уезжали из королевства!

— Я точно должен победить эту тварь! — решительно заявил Франк.

— Он раздавит вас как букашку! Прихлопнет и не почувствует! — издевательски кричал Гарольд приближающемуся Франку.

Король был непоколебим. Твердой походкой он шел к двери. Когда мужчины поровнялись, раздался странный свистящий звук. Цегенвеец не сразу понял, что это такое. Только когда холодная сталь уткнулась ему в грудь, король увидел, что Гарольд обнажил против него свой меч.

— Я должен вас убить! — сказал безумец. — Потому что у вас есть преимущества перед былыми храбрецами. Вы — не фандорец, и Изольда — не дама вашего сердца. Но я не позволю вам убить дракона!

Франк сам не знал, как так получилась, но в следующую секунду он отразил смертельный выпад. Цегенвеец давно не тренировался в бою, но не зря в нем текла кровь древних королей — он отражал удар за ударом.

— Своим упорством вы мешаете мне придти к началу мистерии! — злился Гарольд. Франк, наоборот, становился уверенней и спокойней. Неизвестная сила управляла его движениями. Единственной ошибки со стороны противника хватило, чтобы меч нашел открытую шею…

 

19.

Гарольд захрипел и рухнул на колени. Сквозь пальцы из раны хлестала кровь. Откинув меч, Франк бросился перед ним.

— Боже, Гарольд, я не хотел, — цегенвеец словно забыл, с чего все началось. — Потерпи… прошу… я позову Криса… он врач…

— Никого не надо, — хрипел Гарольд. — Пусть так… Я больше не могу… Ты не знаешь, но я…

— Не говори, не говори! — взволнованно перебивал его Франк. — Береги силы!

Гарольд продолжал еле различимо хрипеть:

— Я был на скале, когда туда отвели Шарлоту… Я все видел… Я знаю тайну фандорского дракона. Дело в том, что…

Из последних сил рассказал Дюк, что на самом деле происходит на горе. Франк похолодел, поняв, что ожидает местную принцессу. Он опрометью бросился на улицу. Гарольд беззвучно плакал: «Не убивайте дракона… Только не убивайте…»

Франк побежал к горе, на которой хрустальным мороком возвышался замок дракона. По дороге он встретил Кристофера. Не теряя время на объяснения, он сказал, что в харчевне умирает человек…

Время для цегенвейского короля превратилось в секунды — они неслись ему навстречу взбесившимися конями. Стемнело. Дождь усилился — никогда прежде не видел Франк такого дождя. Вода вставала стеной, разливалась рекой, гнула к земле. Добравшись до горы, Франк полез наверх, захлебываясь в мутных потоках. Земля размякла, и король то и дело сползал вниз по размокшей глине. Он уже потратил все силы и промок до костей, когда перед ним вдруг взмыла ледяная махина драконьего замка. Сверкающие в отблесках молний грани создавали и тут же разрушали складывавшийся в голове образ жуткого обиталища. Франк дополз до гигантского окна, шедшего прямо от земли. Он заглянул внутрь. И уже внутренний, а не внешний холод продрал его до костей. В огромной пустой зале сидела Сусанна.

 

20.

Франк вжался лицом в стекло — сомнений быть не могло. Сусанна Штайн в длинном белом платье жертвы, с цветами, вплетенными в светло-русые волосы, сидела в глубоком кресле. Вокруг горели свечи. Больше ничего не было. И Франк знал почему.

Цегенвейский король барабанил в стекло и кричал, но его не видели и не слышали. Тогда он выхватил меч, и с силой обрушился на гладь стекла — не последовало грохота рассыпающихся осколков, не раздалось даже малейшего скрежета. Еще и еще раз ударял Франк по заколдованной поверхности, и снова и снова это не принесло никаких результатов. И только сейчас он понял, что может оказаться бессильным. «Но почему Сусанна оказалась здесь? Как это получилось?» — в отчаянии задавал он себе одни и те же вопросы.

И тут раздался голос… Он был хорошо различим по обе стороны стекла.

— Как тебя зовут? — спрашивали из глубин замка:

— Изольда, — Сусанна храбро озиралась по сторонам.

— Ложш-ш-шь, — прошипел голос. — Но мне все равно. А для тебя даже лучш-ш-ше. Прямо завтра мо-же-еш-ш-шь потребовать себе принцессу. И дня драконом не промучаеш-ш-шься. Умреш-ш-шь…

— Я не понимаю тебя!

— А понимать ничего и не надо. Загляни в свое сердце — там давно живет дракон!

Сусанна пыталась что-то возразить, но шипение становилось все громче:

— В твоей душе хаос и мрак! Сначала ты позволила себе любить человека больше, чем жизнь. Потом ты решила свести счеты с ними обоими. Но ты проиграла! Потому что сейчас, перед лицом неизбежной гибели, больше любишь жизнь, чем короля цегенвейцев. Но и ее тебе не добиться! Отсюда нет возврата! — торжествовал голос. — Тебе жутко! И ты ненавидишь Франка! За то, что он такой добрый обделил тебя своей добротой. За то, что он такой податливый, поддался не тебе. Ты ненавидиш-ш-шь его… Ненавидидиш-ш-шь…

Последняя фраза доконала Сусанну. Она закрыла лицо руками. И, несмотря на грохот, Франк услышал ее тихий шепот:

— Да, я — дракон…

И тут же ее тело подбросило вверх и стало крутить как юлу. Все члены начали дико искажаться и вытягиваться. Тело прямо поверх белого платья затягивалось металлической чешуей. Лопатки сначала уродливо вытянулись из спины, а потом с шелестом развернулись в перепончатые крылья. Последним деформировалось лицо. И, видимо, это приносило наибольшие страдания. Сусанна закричала, но скоро ее крик перешел в чудовищный рев.

Прежний голос продолжал змеиться:

— И последнее. Не думай, что спасла Изольду. Ты сделала все, чтобы убить ее! Потому что твой единственный шанс умереть человеком и снова включиться в цепочку перевоплощений — это умереть в человеческом теле. Если ты умрешь драконом, то попадешь в драконий загробный мир и проведешь оставшуюся бесконечность среди смрада и черных теней…

Драконье тело Сусанны бросало от стены к стене.

— …Когда боль в теле перейдет все мыслимые пределы, — голос становился глуше, — ты вызовешь сюда Изольду и сожрешь ее. И не думай, что сможешь противостоять этому. Это слишком страшно быть фандорским драконом…

 

21.

В дальнем зале из тела девушки со старушечьим лицом беззвучно вылетала черная драконья душа. Перед гигантским окном продолжал метаться молодой дракон. Наконец, он увидел короля Франка. И новый страшный рев потряс землю. Дракон ринулся к окну и ударился в стекло с могучей силой. Тысячи осколков ливнем обрушились вниз. Ни один не задел короля. Дракон успел загородить его своими крылами.

 

22.

Была глубокая ночь, но никто не спал. Тысячи людей с факелами и оружием шли к подножью горы. Фандорцы решили во что бы то ни стало покончить с наследником Раскола. В черном небе плыла белая луна. Дракон сделал круг над людьми, и его тень на мгновенье накрыла каждого.

Тварь полетела к морю. Огненная процессия потекла следом. Франк торопливо спускался с горы по северному склону, надеясь первым добраться до берега. Карина и Кристофер с трудом пробивались сквозь плотные ряды фандорцев.

И вдруг все увидели, как дракон бросился вниз на острые скалы. Каменные ножи проткнули его в нескольких местах. Но дракон не умер — слишком живучи были эти древние существа. Нахохлившись, сидел он на выступе, мокром от собственной крови, и смотрел на суетящихся на берегу людей. Те уже устанавливали пушки.

Раздались первые выстрелы. Снаряды шлепнулись в воду недалеко от берега.

— Не стреляйте!!! — кричал Франк, бегая от одного орудия к другому. — Это Сусанна!!!

— Откуда вам известно имя дракона?

— Не стреляйте!!! Это человек!!!

— Таких людей и надо расстреливать!

Снаряды уже взрывались на соседних от дракона выступах. Град из камней и металла сыпался на израненное чешуйчатое тело. С берега доносилось:

— Чуть левее!

— Сейчас мы его!

— Не стреляйте!!!

— Уберите этого сумасшедшего!

— Арестуйте!

— Я был на горе!!! Я все видел!!! Это не дракон!!! Это человек!!! Это Сусанна!!!

— Залп!

— Ура!

Времени не оставалось. Франк забежал в воду и поплыл вперед. Пролетевший над головой короля снаряд раздробил хребет фандорскому дракону и разметал его внутренности.

 

23.

Все было кончено с рассветом. Утреннее солнце выжгло с камней черную драконью кровь. Накатывающие волны смыли отпечатки тысячи ног. О замке дракона теперь напоминала только груда битого стекла.

Карина и Кристофер сидели в бордовом зале вместе с фандорским королем Эдуардом, его женой Терезой и их дочерью Изольдой. Франк не принимал участие в беседе, хотя и сидел рядом.

— И вот приезжает в наше королевство иноземка, худенькая светленькая девочка, — рассказывает правитель Фандории. — Прослышав про нашу беду, добивается аудиенции и предлагает себя в качестве жертвы. Говорит, что покинула родное королевство единственно в поисках гибели.

— Она была такая одинокая, такая несчастная, — вступает королева. — Мы, конечно, отказались от подобной услуги. Всем нам бывает тоскливо и хочется умереть. Но стоит прожить всего на день дольше, чтобы понять, что жизнь — великое благо… Но Сусанне удалось переговорить с нашей дочерью.

— Я и слушать ее не захотела, — вступает в разговор принцесса. — А она как воскликнет: «Милая Изольда, позволь мне умереть вместо тебя. Я больше не могу жить… Я любила одного человека, но он выбрал другую. И теперь вся моя звенящая радость обрушилась внутрь, и маленькими осколками разбитого вдребезги счастья режет и режет мое сердце. Посмотри на меня — в моем лице ни кровинки. Я умираю. Так, позволь мне закончить дни ради чего-то хорошего, светлого, нужного! Умоляю тебя!» Доктор, — голубые глаза принцессы наполнились слезами, — она поправится?

Все посмотрели на Криса, но он молчал. В соседней комнате на кровати под белым пологом лежало бездыханное тело Сусанны.

 

24.

Два голоса плыли над золотым садом.

— Ты не хочешь вернуться? — спрашивал голос, пожилой и мудрый.

— Нет! — отвечал голос, молодой и звонкий.

— Ты больше не любишь его?

— Нельзя любить источник вечной боли!

— Странно, — сказал тогда первый. — Любовь задумывалась как источник вечной радости…

— Наверно, я слишком сильно любила.

— Нельзя любить слишком! Но вполне возможно, любить явно не достаточно. Даже Бог наш, который есть Любовь, любит нас в самую полную меру, но не слишком.

И теперь только один голос летит по залитому солнцем саду…

 

25.

Все по очереди сидели около Сусанны, которая никак не приходила в себя. После одного из своих дежурств Кристофер отправился к Франку.

— Вам пора уезжать! Без Сусанны!

— Это почему же? — удивился цегенвеец.

— Она начинает новую жизнь.

— Нет! Я заберу ее в страну, где жили ее родители и ждут друзья!

— Теперь у нее будут другие родители и друзья. Я более чем уверен, что когда она очнется, то ничего не вспомнит.

Некоторое время мужчины смотрели друг на друга. Потом Франк, волнуясь, поднялся, а Крис наоборот сел в одно из пустующих кресел.

— Но ее страна… ее дом… ее предназначение… — цегенвеец никак не мог сформулировать свою мысль.

— Ее предназначение — смена предназначения.

— Но здесь она будет совершенно чужая…

— Посмотрите на улицу! — Крис подошел к окну. — Тысячи людей пришли приветствовать Сусанну. Король Эдвард собирается удочерить ее. Леди Тереза и леди Изольда уже сейчас опекают ее как родную. День, когда Сусанна обрекла дракона на гибель, объявлен национальным праздником!

— Но философия и физика — это такие разные области… Она здесь не сможет…

— Она будет здесь недолго…

— Я обещал ее брату, что буду заботиться о ней!

— Вы сделали все, что было в ваших силах!

— За вчерашний день я прожил словно несколько жизней, — Франк выглядел очень уставшим. — Сусанна — необыкновенная девушка… Возможно, меня никто не любил и не любит, как она… И будь на то воля Небес, я был бы счастлив. Но это было бы слишком просто и слишком хорошо. Вы правы, мне нужно уехать. Иначе…

Франк пожал руку Кристоферу и вышел из комнаты.

 

26.

Как только цегенвейский король уехал, очнулась Сусанна. Она была удивительно красива красотой рано повзрослевшего ребенка. Глаза у нее были огромные, ярко-синие. Тоненькие светлые пряди, бывшие чуть темнее у пробора, спускались ниже плеч. Черты лица были несколько вытянуты, как на древних иконах.

Все забурлило и заликовало в фандорском дворце и за его пределами. Маленькую Сусанну кормили, одевали, задаривали подарками. Любые ее слова, действия тут же становились известными всей стране: «Сусанна попросила воды», «Из предложенных нарядов выбрала зеленое шерстяное платье», «Сусанна поблагодарила короля и королеву за удивительный прием», «Сусанна спрашивает, почему так ярко горит на солнце фандорская гора».

Король Эдуард был особенно счастлив:

— Девушки, как я счастлив, что могу видеть сразу трех блондинок!

Карина и Изольда сидели возле кровати Сусанны.

— Но если бы дракон был жив, он выбрал бы вас! — обратился монарх к путешественнице. — Золотой цвет ваших волос лучше всего вписывается в канон.

— Ну, уж нет! — засмеялась Карина. — Дракон ничего бы не узнал, потому что я бы брилась каждый день!

— И ходили бы лысой? — Изольда непроизвольно дотронулась до великолепных кос, уложенных на голове в замысловатую прическу.

— Угу, — подтвердила Карина. — Еще бы и моду такую завела. Все бы ходили!

Три девочки рассмеялись, а король заметил:

— У вас все равно ничего бы не вышло! Блондинки — это не просто цвет волос. Тут целая философия.

— Так уж философия! — весело подала голос Карина, забывая, с кем имеет дело.

— Да, философия, — подтвердил король. — Преподобный Фандор был великим мыслителем. Но в силу известных обстоятельств нам досталось всего три темы для критического осмысления: блондинки, драконы и Второе пришествие.

Карина смеялась и искала глазами Франка. Его давно не было видно. И это начинало ее тревожить. При первой возможности она спросила Криса.

— Вы не видели Франка?

— Он уехал.

— Как? Когда?

— Незадолго до того, как Сусанна пришла в себя.

Карине хватило одного взгляда, чтобы понять, как все было.

— Это вы заставили его уехать! Но зачем? Я давно замечала, вы слишком много на себя берете…

Девушка выглядела откровенно расстроенной, и могло показаться из-за того, что:

— Франк так долго искал Сусанну. А вы…

Но потом все-таки проговорилась:

— Не дали нам даже попрощаться…

И снова:

— Вы подумали о Сусанне? Что будет с ней?

— Вам это действительно интересно?

Карина не слушала, что говорил ее друг:

— Она полюбит еще сильнее, чем прежде, и выйдет замуж за актера Алика Манковича. У них родится три дочери, Анастасия, Ариадна и Аделаида. Сусанна будет снимать фильмы, в которых сыграет лучший актер всех времен и народов…

Карина думала о своем.

— Но как же ее любовь к Франку? Неужели Сусанна разлюбит его?

— Люди, которых мы любили, навсегда остаются в нашем сердце, и в каждый последующий момент мы уже не можем сказать, что не любим их, — заметил эсверец.

Путешественники оставили Фандорский дворец. А когда Карина проснулась на следующее утро, Кристофера с ней уже не было.

 

27.

Рано или поздно это должно было случиться. Но когда Крис действительно оставил ее, это было ударом. Надеясь, что спутник все-таки появится, Карина медленно собиралась в дорогу. Ее взгляд то и дело скользил по сторонам, а слух фиксировал малейшие звуки.

Карина поехала одна. Вечером путешественница вошла в подъезд блочного светло-зеленого дома, поднялась на четвертый этаж и позвонила в квартиру 16.

Она проснулась в комнате, оклеенной селадоновыми обоями с золотистым рисунком. Мебель простых форм была темно-коричневого цвета; потолок и дверь — белыми. Это была ее комната. Почему так получилось, Карина не могла ответить, но знала это наверняка, как и все остальное. Ее собака, спаниелъка Луша, подбежала к ней, виляя хвостом. Ее родители завтракали на кухне. Ей самой было пора собираться в Институт.

Ты сегодня поздно? — спросила мама.

Нет, — Карина подивилась собственной уверенности.

Она не представляла себе ни своего Института, ни как добираться до него. Но когда вышла из дома, ноги сами понесли ее по дороге между заводом и голубым детским садом, вдоль торца девятиэтажного дома, через школьный двор, мимо здания СОЮЗПЕЧАТИ. Как обычно она перешла дорогу в неположенном месте и ускорила шаг, когда на. Дубнинской улице показался автобус номер 677. Одна-единственная мысль не давала ей покоя. Она шла и думала: «Черт, но почему зима?!»

Сквозь плотные ряды пассажиров к ней протиснулся бывший одноклассник.

— Привет!

— Привет!

— Как дела?

— Нормально. А ты как?

— Сессия началась…

Карина похолодела: «А что если и у меня тоже…» Но потом вспомнила, что эту неделю они еще учатся.

Протащившись в рекордные сроки (всего полчаса) через пробку на Дмитровке, автобус выпустил пассажиров у станции метро Петровско-Разумовская и нехотя развернулся, чтобы снова бороться со снегом и милиционерами-регулировщиками. Карина и приятель влились в неуклюже раскачивающийся перед входом в метро поток шуб и пуховиков. На эскалаторе приятель снял шапку. Его седые у висков волосы казались припорошенными снегом.

Доехав вдвоем до Менделеевской, они распрощались, и Карина пошла на пересадку. Скоро она уже была на «ВДНХ». Над кассой висели часы. Они показывали 9.20. Все в порядке: от нового выхода до Института Психологии быстрым шагом пять минут. Почему же она все-таки опоздала?

Когда Карина вошла в кабинет 234, лекция была в самом разгаре. На преподавательском месте сидел Кристофер Ив. Научная руководительница с последней парты укоризненно покачала.

— Что тут происходит? — шепотом спросила Карина у Дианы, торопливо усаживаясь за свою парту.

— Е. А. пригласила специалиста из какого-то зарубежного Института, чтобы он прочитал лекцию о связи психологии с другими науками…

Карина торопливо огляделась. Никто не замечал ничего подозрительного. У серьезного Жени весь разворот тетради уже был испещрен стрелочками, сокращениями и символами, в которых Карина так и не научилась разбираться. Дальше легкомысленный Вадик полулежал на столе и что-то писал на листочке. Карина могла поклясться, что это не конспект, а стихотворение для Милы. Звезда поэта листала на коленях глянцевый журнал. Умница Юля, мечтательница Аня, интеллектуалка Надя, хиппушка Дина внимательно слушали. Солнышко по имени Танюша, красавица Оля, серьезная Нюта, независимая Лена, веселая Наташа, медлительный Дима, загадочный Слава, приколист Саша, взрослая Оля - все писали.

Ровно в 10.50 Кристофер объявил конец первой лекции.

— Мы продолжим через десять минут. Пожалуйста, не опаздывайте.

Только эти слова и имели хоть какое-то отношение к Карине. Девушка проводила взглядом удаляющегося короля.

— Чума какая-то!!!

— Ты о чем? — не поняла Диана.

— Я об этом человеке…

— Его зовут Кристофер Ив,- Диана прочитала имя и фамилию лектора на полях тетради. — А что на тебя нашло, когда ты его увидела?

Карина не знала, как ответить на этот вопрос. Внезапно она поняла, что происходящее — лишь сон. Девушка незаметно ущипнула себе, но память услужливо оживила соответствующее телесное ощущение. Оставалось ждать, когда сон закончится сам. Но что-то Карине подсказывало, что этого не произойдет. Надо было просыпаться самостоятельно. Но как?

Началась вторая пара. Перед ее началом Елена Алексеевна привела двух своих аспиранток, чтобы они тоже прослушали лекцию иностранного гостя. Кристофер Ив вывесил на доске схему и принялся объяснять: «Предлагаемая модель позволяет отследить взаимные переходы между психологией и…»

«Как же проснуться? — билось в голове у Карины. — Сон — это некий целостный образ. Возможно, его нарушит внимание к деталям». Девушка полистала страницы тетради, начиная читать с разных мест. Никакого эффекта! Она принялась разбирать сон на логические несоответствия. Да, это ее научная руководительница, ее Крис, однако класс сильно отличался от прекрасно оборудованного кабинета в Гугнеатском дворце. Неожиданно Карине пришла в голову мысль, что если она выйдет к доске и встанет на голову, то обязательно проснется. Но от такой перспективы ее даже пот прошиб.

Скоро, катастрофично скоро, Кристофер дочитал лекцию и предложил задавать вопросы. Студенты робко молчали. Это приближало момент ухода гостя. Однако единственный вопрос, который вертелся в голове у Карины, был: «Случалась ли революция в Долесонии?» Правда, спросить это было все равно, что встать на голову посреди класса.

— Что же, — сказал Кристофер. — Я был очень рад прочитать лекцию в таком известном ВУЗе, как Государственный Университет Гуманитарных Наук. Уверен, в ближайшем будущем мы встретимся с вами на международных конференциях. Желаю удачи!

В голосе Криса Карина с ужасом различила английский акцент. Эсверец убрал в саквояж свои записи и карты. Словно во сне Карина наблюдала, как лектор и Елена Алексеевна покидают кабинет.

— Кариныч, ты пойдешь в столовую? — спрашивала Диана, ища в сумке кошелек.

— Я? Я не знаю! — Карина сорвалась с места и побежала.

Кристофер и преподавательница не успели далеко отойти, и Карина налетела на них на лестнице.

— Мистер Ив, — Елена Алексеевна взяла девушку за руку, — разрешите представить вам мою студентку, Карину Аргунову. Несмотря на сегодняшнее опоздание, она уже успела зарекомендовать себя как серьезный исследователь.

Крис посмотрел на Карину с любезным вниманием иностранца, которому приходится верить на слово, что перед ним русский, который не пьет водку и не якшается с медведями.

— Очэн приятно-у, — сказал он, и Карина поняла, что все пропало.

— Кариныч, да что с тобой? — сострадательно спросила Диана, когда девушка вернулась в класс. — Мы тебя ждали-ждали в столовой. А ты так и не пришла. Поешь, пожалуйста!

Подруга протянула ей пирожок.

— Спасибо, Дианыч, — с трудом выговорила Карина.

— Атас, ребята! Училка идет! — с этими словами в класс вошел бородатый дядечка с веселыми глазами. Это был преподаватель по экспериментальной психологии — Игорь Олегович Александров.

— Слышал, у вас сегодня лекцию читал Кристофер Ив. Ну, как?

— Интересно!

— Классно!

— Здорово!

— Все верно. Это мировая величина. Елена Алексеевна — большой молодец, что смогла пригласить его к вам! Я давно уже слежу за работами Ива. Думаю, они сыграют ведущую роль в смене парадигмы. Помните «Структуру научных революций» Томаса Куна?… Карина, что с вами?

Девушка не заметила, что, вцепившись в волосы, раскачивается на стуле:

— Скажите, пожалуйста, а каким годом датированы самые ранние работы Кристофера Ива?

Игорь Олегович на минуточку задумался:

— Около десяти лет они появляются в различных изданиях. Последняя из них «Мир после Раскола» — самая потрясающая. Она вышла по материалам конференции, которая проходила четыре месяца назад в Париже…

«Но это же невозможно! В это время мы плутали по долесонским болотам!!! — внутренне вскричала Карина, а потом очень медленно проговорила: — Все это может быть правдой, если происходящее — реальность, а сном было мое Путешествие…» На улице с шумом проносились машины. У Милы зазвенел пейджер. Девушка хмыкнула, прочитав пришедшее сообщение.

Карина обвела взглядом стены кабинета. Сергей Бодров-младший смотрел с постера лучшего фильма 1997 года. Черно-белая фотография Юрия Шевчука отражала исполнительский надрыв, репродукция картины Карла Брюллова «Наездница» над учительским столом чуть покосилась.

«То была просто фэнтези. Урсула ле Гуин for ever. Чем кончилась та история, я не узнала, потому что прозвенел будильник. Мне остается только решать самой, куда попадут герои дальше. Но это будет просто выдумка!…» Карина почувствовала подступающие слезы…

«…Тебе почти двадцать лет, а ты как подросток ищешь спасения в фантазиях! — принялась она отчитывать саму себя. — А все из-за страха перед жизнью. Каринушка, чего ты боишься? То, что все идет не так, как ты себе представляла? Но можешь ли ты сказать, что тебе не везет? Нет!…»

Карина почувствовала, что это уже не она с собой разговаривает, а чей-то забытый голос ведет с ней беседу. Девушка тряхнула головой. Ее отражение расплылось в черном стекле вагона метро. Она ехала к бабушке. Карина достала из рюкзака книгу, которую читала последние дни — М. Кундера «Вальс на прощание». Имя автора казалось девушке смутно знакомым. Карина раскрыла книгу: " «…Развернись на настоящее! Почувствуй его! Ты либо прячешься в иной реальности либо стремишься к намеченной цели, не замечая ничего вокруг. Я даже верю, что ты добежишь. Но почувствуешь ли ты себя счастливой, зажав в ладонях крошечный результат, и имея за плечами бестолково прожитую жизнь?… Сейчас ты приедешь к бабушке…»

Девушка вздрогнула и захлопнула книгу. Поезд стоял на нужной станции. Карина в два прыжка выскочила из вагона. На переходе к ней привязался какой-то пьяница:

— Ты не жалей, что лишилась Землянички. Путешествие на этом не заканчивается. Ты по-прежнему едешь на белой лошади по этапам в развитии собственной души. Встречаешь тех же драконов, принцев, колдунов. Внешний план жизни не больше, чем декорация для отвода глаз. Подлинные спектакли разыгрываются в душах людей. Архетип должен быть осознан…

Карина с силой выдернула руку и побежала вверх по эскалатору. Она выскочила из метро «Октябрьская» как раз напротив памятника архетипу отца. Справа над ларьками уже виднелись усы троллейбуса. Через несколько секунд Карина плюхнулась на сиденье возле окна.

— Следующая остановка «Первая Градская больница», — произнес водитель по громкой связи, и вместо того, чтобы остановиться на этом, продолжил. — Знаешь, Карина, это так странно целый день объявлять остановки. Мне бы хотелось объявлять точки роста или, иначе говоря, бифуркации…

Девушка больше не дергалась.

— …Мне бы хотелось в начале каждого маршрута делиться со всеми истиной — добиться просветления можно и за одну секунду, — говорил водитель. — Правда, для этого необходимы огромные усилия, на которое способны единицы. Остальных ведут к совершенству более длительными путями. Порой, конечно, хочется удавиться от всего, что происходит. Но смерть, как ты понимаешь, лежит в совершенно иной плоскости, чем жизнь. А жизнь не оставляет другого выхода, как стать святым…

Карина сидела, прислонившись виском к холодному стеклу. Когда она вышла на остановке «Универмаг «Москва», то чувствовала себя другим человеком. Путешественница вдохнула полной грудью морозный воздух и пошла навстречу сияющим витринам универмага.

В переулке от самовольно установленных ракушек отделились три фигуры. Это были мужчины лет тридцати. Тот, что стоял в центре сказал:

— Куда спешишь, красавица?

Карина поняла, что спешить действительно больше некуда. В руках того, что был слева, мелькнул нож. В последние секунды она успела подумать: «Смерти нет, есть только боль. Но что же они творят над собой?!»

 

28.

Карина очнулась в темноте. И была странно серьезна и легка. Она приготовилась идти… Но обнаружила, что недалеко от нее спит Кристофер. Мельхиор и Земляничка пасутся на лунной поляне.

Утром Карина и Крис двинулись в путь. Дорога вывела путешественников к бескрайнему полю, заставленному стеклянными шарами, в которых спали люди.

— Что это? — Крис недоуменно качал головой.

— Королевство Полуэктоса, — ответила Карина, знавшая это на удивление точно. — Здесь все живут в реальности сна.

— Я помню, был Маг, который изучал сновидения, но чтобы все зашло так далеко!

— Слишком далеко… Полное включение в объект лишает возможности его изучать.

— Остается одно, — начал Крис.

— Да, — согласилась Карина. — Нужно присниться их королю!

Путешественники взялись за руки и вошли в один из пустующих шаров.

В следующую секунду они оказались в белесой пустыне.

— Это чей сон? — спросила Карина. — Мой или ваш?

— Наш!

Карина тихонечко засмеялась:

— Теперь я понимаю, что значит: «У них нет будущего»… Крис, позвольте мне маленькую вольность. Скажите: как вы ко мне относитесь?

Пустыня посинела, похолодела, изменила субстанцию, и Карина и Крис с головой ушли под воду. Вынырнув, они оказались в бескрайнем морском просторе:

— Что-то я не совсем поняла…

Неведомая сила утянула путешественников на дно. Водоросли в единое мгновенье превратились в дремучий лес. Карина и Крис пришли в себя на колючем от хвойных иголок мху.

— Ну, ладно, — сказала Карина, поднимаясь. — Не хотите отвечать, и не надо…

Они пошли вперед и встретили маленького старичка.

— Вы не подскажите, как пройти к королевскому дворцу? — спросила Карина.

— Двигайтесь три часа спиной к солнцу, а потом еще два навстречу северному ветру.

Точно все выполнив, путешественники оказались перед заброшенным замком. Большая змея преградила им дорогу и зашипела:

— Поворачивайте обратно.

— Крис, у вас больше нет нефритовых дракончиков?

— Нет, а что?

— Так, просто… Э-эх! — и Карина поставила ногу на ступень.

Змея не стала им препятствовать. По мере продвижения путешественников, замок становился все более древним и разрушенным. Когда странники дошли до золотой двери, то поняли, что именно сюда им и надо. Крис открыл дверь. Внутри все также было из золота. На золотом полу стоял золотой трон, на котором сидел тот самый старичок, которого путешественники встретили в лесу. Это и был король.

— Вот что значит неправильно сформулировать запрос, хе-хе, — прокашлял старичок, и Карина поняла, что эта часть сна взята из курса по экспериментальной психологии.

— Я знаю, зачем вы пожаловали, — сказал король. — Очень важно, чтобы перед Битвой люди увидели правильные сны. Но я стар и скоро умру. Наследника у меня нет, поэтому одному из вас придется остаться здесь и стать властителем снов.

С этими словами все исчезло, а путешественники оказались в маленькой хижине на берегу океана.

— Карина, надеюсь, вы понимаете, что остаться должен я, — сказал Крис.

Но гугнеатка уже приняла свое решение: «Вот девчонки удивились бы, узнав, как закончились мои дни. Стать гомункулусом, производящим сны! Лучшим другом психоаналитиков! Впрочем, я сообщу им об этом…»

— Карина, не забывайте, что вам нужно завершить Путешествие, — возразил Кристофер.

«Я буду тебе сниться, милый…»

Чем дальше, тем больше Карина увлекалась открывающейся перспективой. В каком-то смысле для нее это было даже работой по специальности.

Истекло три дня. Принявшие независимые и несвязанные решения, Карина и Крис отправились к старику. Но хотя замок был хорошо различим с того места, где располагалась хижина, путешественники не смогли добраться до него. Постоянно теряя нужное направление, они проплутали весь день. Ночью поднялся сильный ветер и пошел дождь. В хижине оказалось больше щелей, чем досок, и они промокли насквозь. К утру буря стихла, но путники никак не могли отогреться под матовым солнцем, качающимся в сонных облаках. С трудом сдерживая дрожь, Крис сказал:

— Учитывая специфику местности, остается предположить, что было принято неверное решение. Вернее, его вообще не было принято.

— Остаться должна я! — в который раз повторила Карина, готовая спорить до хрипоты.

Крис неожиданно согласился. Однако дорога к замку не открылась путешественникам. Карина намечала себе сотни ориентиров, придумывала десятки стратегий — все оказывалось безрезультатным.

— Что же это такое? — вопрошала гугнеатка, когда они снова вернулись домой. — Я чувствую подвох! Стоит еще раз вникнуть в предлагаемые условия! Что сказал старик?

— Я знаю, что скоро умру, — процитировал Крис. — У меня нет наследника, поэтому один из вас должен занять трон. Тогда другой сможет уехать, уверенный, что все будет в порядке.

— При ближайшем рассмотрении мне здесь не нравятся три вещи, — заметила Карина. — Во-первых, странно, что гомункулус, творящий сновидения, все-таки существует. Во-вторых, почему король выбирает наследника из чужеземцев. В-третьих, почему короля снов не удовлетворил выбор меня.

— Но как мы найдем ответы на эти вопросы?

— Используем ресурсы коллективного бессознательного. Обратимся к методу словесных ассоциаций. Говорите все, что приходит вам в голову.

Крис молчал, и тогда Карина принялась озвучивать свои мысли:

— Людям предлагают занять место властителя снов. О чем это может говорить? Оценка дел находится под угнетением. Или, наоборот, преувеличено представление о собственной значимости…

В природе обозначилось некоторое шевеление, а Карина продолжала:

— Король выбирает наследника из чужеземцев. В каких обстоятельствах это возможно? Если все жители отличились в чем-то дурном или умерли или недееспособны…

Земля начала дрожать… Карина думала. Начавшееся землетрясение отражало интенсивность этого процесса. Ассоциации шли через нее широким потоком. Озвучивать каждую не было возможности — но как выхватить главную? Карина закричала, перекрывая оглушительный гвалт:

— Почему двум людям предложен выбор, а правильное решение известно? Один не подходит, а нужен другой. Другой обладает большими способностями или лучшими качествами? Но если пойти на жертву должен лучший, то кто же тогда второй? И кто тогда тот, кто предлагает подобный выбор!!!

Планета опрокинулась, и ее моря начали выливаться во Вселенную. Но это был еще не конец.

— Почему этот сон снится одновременно двум людям? Они связаны общей историей? Отправились в одно Путешествие? Или отличаются от остальных? Чем? Тем, что знают, что сон — это только часть жизни. Тем, что знают, что ВСЕ ЭТО — СОН!!!

И тут планета разорвалась на две половины. Все смешалось в первозданном хаосе. А когда мгла рассеялась, Карина и Крис оказались посреди разбитых осколков. Все шары на многие километры вокруг были расколоты. Повсюду на земле сидели недоуменные и обескураженные люди. Карина и Крис поспешили им на помощь.

 

29.

Много лет назад полуэктосцы пошли на невероятный эксперимент. Чтобы побольше узнать о ночных видениях, они построили специальные шарообразные камеры, обеспечивающие жизнедеятельность, и коллективно погрузились в сон. Однако в положенный срок не смогли выйти из него и оказались поглощенными изучаемой реальностью.

Путешественники остались в Полуэктосии надолго. И не потому, что эсверец пытался оценить состояние здоровья людей, спавших так долго, и не потому, что гугнеатке нужно было переговорить с королем о Битве. Карина и Крис не могли уехать от беспомощных и неприспособленных людей.

Проснувшихся полуэктосцев все изумляло на этой Земле. Особенно трудно им давались необратимость процессов и ограниченность возможностей. Они жгли, ломали, калечились, а потом часами сидели в ожидании, когда все исправится само собой. Только многочасовые лекции о реалиях нашего мира постепенно приводили их в норму. Уже охрипнув, Крис рассказывал: «Необходимо есть не меньше трех раз в день. Зубы чистить утром и вечером…» Его подменяла Карина с безнадежно севшим голосом: «В земном году триста шестьдесят пять суток плюс пять часов и сорок восемь минут сорок шесть секунд. В сутках двадцать четыре часа. В неделе семь дней. Месяц состоит из…»

Путешественники уехали из Полуэктосии, когда поняли, что здоровью и жизнедеятельности ее обитателей ничего не угрожает. Король Ян Сонник согласился участвовать в Битве и даже приказал воздвигнуть в центре столицы монумент, на котором высечен текст верительной грамоты. Это был ориентир новой жизни с объективно заданной реальностью.

 

30.

День за днем Карина обдумывала философский трактат, к написанию которого собиралась приступить по окончанию Путешествия. Дело в том, что она решила описать королевства, образовавшиеся после Раскола, с позиций научной методологии.

В постепенно складывающейся картине государство И-и символизировало проблему поиска предмета изучения. Гугнеатия отражала расхождение науки и практики. Хестилотия выставляла напоказ парадокс рокировки субъекта и объекта изучения, а Полуэктосия демонстрировала последствия отождествления с объектом. Ворликийский карнавал говорил об опасности вне контекстного изучения предмета. В то же время Киро-Матиасское королевство — пример неэффективности механистического синтеза двух областей. Предложения короля Гьергичии явились первой теоретической попыткой объединения областей познания. Ситуация в Цегенвее — мрачный гротеск реализации поставленной очень конкретной задачи — абсолютное оружие создано и уничтожило своих создателей. Долесония иллюстрирует регресс научного знания в условиях смены политического строя и социально-экономической нестабильности. История Тонсильвании обнаруживает драматичность тотального отказа от науки.

Карина пыталась понять, какие еще возможные варианты развития науки в условиях Раскола. Их оказывалось даже больше, чем оставалось королевств. Но Карина ждала не демонстрации новой модели, а повторения одной из обозначенных, что наметило бы тенденцию.

 

31.

Уже несколько дней путешественники обращали внимание на странный гул, доносящийся из-под земли. Казалось, там идет какая-то своя жизнь. В одну из ночей прямо под собой Карина и Крис распознали человеческие голоса. Они быстро собрались и двинулись сквозь темноту, но почти сразу были остановлены грозными выкриками:

— Стоять! Кто идет?!

Несколько человек с факелами вышли вперед. Крис потянулся к рукоятке меча. А Карина вдруг как закричит:

— Ярик, Митька!!! Ну, вы даете! Санька, Гриша!!! Вы что, своих не узнаете!

Те после секундной паузы тоже завопили:

— Каринка!!!

Молодежь бросились навстречу друг другу. Они обнимались, хлопали друг друга по спинам, охали и ахали.

— А что сейчас будет с тетей Аленой и Надюней! — первым опомнился Санька. — Побегу ее предупрежу!

Но Карина вцепилась в него:

— Мама? Надя? Ребята!!! Мама?

— Да! Да! Все здесь! — наперебой закричали мальчишки.

И они, сломя голову, побежали вперед. Остались только самый старший Григорий и Кристофер.

— Как вы нас нашли? — коренастый молодой человек пожал руку эсверскому королю.

— Мы очень давно в пути, — немного смутившись, сказал Крис. — Но признаюсь — не надеялись…

— Да-да, все верно, — печально согласился Григорий. — Рудники забрали многих…

— А как вы продержались здесь девять лет?

Григорий хмыкнул:

— Мы в первый же месяц отвоевали у нечисти Бодиярию!

И он рассказал, что после Раскола этой землей стал править Преподобный Маг Бодияр Геолог. Он и его восприемники создали уникальную подземную инфраструктуру, включающую дворцы, дома, железные дороги, каналы. Когда Бодиярию завоевала нечисть, все это было перепахано в каменоломни, шахты и рудники. Коренные жители погибли в первый же год, и тогда Темные силы стали осуществлять разорительные набеги в другие государства, захватывая новых рабов.

В недобрый для себя день они решились напасть на Гугнеатию. На Родине Карины еще помнили, как делаются революции. С властью Темных сил здесь было скоро покончено. В краю провозгласили Новую Бодиярскую Республику. Свободу обрели некогда плененные представители почти всех государств. Недавно был избран очередной президент. Им стал двадцатилетний Владислав Трофимов. «Карина его знает», — закончил свою речь Григорий.

Они с Крисом уже подошли к большому поселению. Сказать, что здесь царило оживленное веселье, значит, не сказать ничего. Ликование водоворотом окружало Карину. Она стояла, тесно прижавшись к высокой красивой женщине. Крис подошел ближе. На какую-то долю секунды ему показалось, что когда-то он уже видел эту картину. Девушка подняла на него сияющие счастьем глаза.

— Мама, познакомься — это Кристофер Ив. Крис — это моя мама!

Эсверский король успел только поклониться, как прибежала молодая женщина с льняными, закрученными в тоненькие спиральки волосами.

— Кариночка!

— Надюнечка!

Сестры бросились навстречу друг другу и были просто сумасшедшие от радости. А мама сказала Кристоферу голосом, исполненным достоинства:

— Рада познакомиться! Как добрались?

Карина смеялась просто до слез.

— Мамочка, мы уже год в пути…

Этот день стал самым счастливым в жизни Карины. Не проходило и минуты, чтобы не появился человек, которого она любила, но уже никогда не надеялась увидеть. И вот он прибегал, окрыленный радостной вестью. И снова объятья, слезы, смех.

— Настенька! Юлечка! Любочка! Диночка! Дианочка! Танюша! Улечка! Лизочка! Мариночка! Светочка! Викочка! Ксюшечка! Дашечка! Катечка! Тетя Маша! Дядя Саша! Тетя Римма! Тетя Ира! Дядя Олег! Тетя Люба!

Спать в тот день легли очень поздно, вернее рано, потому что рассвело прежде, чем совершенно обессиленная Карина рухнула на кровать. Подскочила она часа через три. Ей нужно было все видеть, все воспринимать.

 

32.

При свете дня Карина смогла не только лучше разглядеть дорогих ее сердцу людей, но и познакомиться с сыновьями и дочерьми подруг. Все ее ровесницы уже вышли замуж, и у многих были дети: у одной Юленьки — трехмесячный Ромашка; у другой Юленьки — полуторагодовалый Максимка; у Дины — четырехлетняя Саша, у Анюты — двухлетний Данила. А когда появилась Любочка с близнецами, Ксюшей и Данилой (с некоторых пор каждого второго мальчика в этой стране называли именно так), рот у Карины начал кривиться, и она заныла:

— Крис, я тоже хочу…

Атмосфера царила возбужденная и радостная. Карина с упоением рассказывала о своих приключениях. Все Путешествие теперь превратились в сплошной прикол. Даже Крис, непосредственный участник описываемых событий, только сейчас осознавал комичность многих ситуаций.

Одно настораживало эсверца — девушка ничего не говорила о короле Гае. Долесония полностью отсутствовала в ее карте мира. Карина словно вытеснила всю информацию, связанную с этим местом. Без всякого усилия перескакивала она через данный отрезок пути, как будто и перескакивать было нечего.

С особенным удовольствием вспоминали молодые люди прежние годы, проведенные в Светлени.

— А помните, как Ярослава забыли в бору…

— А помните, как вечером поплыли ловить щуку, и Митька чуть не выпал за борт…

— А помните, как Гришка… — тут даже продолжать не стали, все так и покатились на землю. Потом хотели описать то происшествие, но старший очень грозно посмотрел на всех.

— А помните, как Ярик с молоком: «Получите — распишитесь…»

Все просто изнывали. А Ульяна говорит красивым низким голосом:

— А я никогда не забуду, как Каринка — «Трусы не — ж., ж. — не алмаз».

— Что? — возопила путешественница и сделала страшные глаза, но губы ее смеялись.

— Было, было, — улыбалась Ульяна. — Однажды Карина изображала змею. Это у них с Галькой был такой номер. Та дула в дудочку, а Карина появлялась из ящика комода и, извиваясь, ползла по полу. Я ей потом говорю: «Карина, у тебя трусы были видны». И тут-то она мне и выдала.

— А вообще, — добавила Ульяна уже совершенно серьезно, — я на всю жизнь запомнила другое. Когда Каринка бежала, а впереди была какая-то опасность, она заранее выставляла руки.

Светленцы много пели, в том числе ту балладу про юношу и хуторянку, что Кристофер уже слышал в исполнении Карины и детского хора Расщелины.

 

33.

Помня посещение Светлени, эсверец не сомневался, что и в Бодиярии они останутся надолго. Каково же было его удивление, когда в конце второго дня путешественница начала готовиться к отъезду.

— Каринушка, не надо так спешить. Я все понимаю…

Но Крис понимал не все. Карина грустно посмотрела на него:

— Я чувствую себя здесь чужой…

Красочный мираж общего детства растаял, и друг перед другом оказались совершенно незнакомые люди, чей жизненный опыт был до невозможности различен. Карина мучалась от неразделенной любви — ее подруги растили детей. Девять лет она знала лишь увлекательные заботы высшего образования — ее близкие боролись за существование. Путешествие было не в счет — мама была уверена, что вновь обрела свою наивную и ласковую дочь.

— Каринушка, нужно попытаться найти общий язык, — увещевал ее Крис.

Девушка отрицательно качала головой:

— Я не смогу… Это началось не здесь и не сейчас. В замке гугнеатов я тоже чувствовала себя чужой… То одиночество — оно сродни этому…

— Опишите, как выглядит ваше одиночество?

Карина слабо улыбнулась — эсверский врач воспроизводил классические приемы ведения терапевтической беседы.

— Мое одиночество. Оно такое. Как будто есть поток, и в него все включены. Несутся в одном направлении, которое является известным, естественным, правильным. А я — как камень, который застопоривает течение. Все движутся — я стою. Все свои — я чужеродный элемент.

— Попробуйте по-другому описать это же чувство!

— Помню, мы с мамой куда-то бежали, — без перехода начала Карина, — и я прямо увидела, как от людей отходят конусы, которые включают их личные убеждения, надежды, желания, составляющие их собственную правду. Позже я узнала, что в науке есть целое направление — «модель психического», в рамках которого изучается, что знают маленькие дети о людях как носителях психики.

— Вам кажется, что те конусы непроницаемы?

— Я не думаю о них. Но иногда не знаю, о чем говорить. Начинаю лихорадочно придумывать, и теряется естественность общения.

— Если это и происходит, то только потому, что вы отказываете себе в праве быть самой собой и, например, просто помолчать!

— Я и так много молчу, — грустно сказала девушка. — Конечно, вы уже устали от моей болтовни, но я просто «отрываюсь» за все эти годы. Незадолго до отъезда из Гугнеатии я готова была диагностировать у себя «поздний юношеский аутизм»…

— Но, скорее всего, это был важный период осмысления себя в этом мире. Очень важно уважать свои состояния, а вы…

— Я брала себя за шиворот и трясла!

— Ваша сила воли, поистине, огромна! Безусловно, это своеобразный дар.

Н-да… Вопрос только в том, кто его отправитель? Крис снова вернулся к ранее начатой теме:

— Что вам мешает в общении с близкими? Почему вы не позволяете себе быть с ними такой, какая вы есть на самом деле. Как будто подозреваете себя в чем-то.

Карину уже лихорадило.

— Я не знаю… Не знаю… Не знаю… Крис, уедемте отсюда сегодня же, сейчас же. Прошу вас!!!

— Каринушка, — мягко говорил Крис. — На дворе — ночь…

Девушка начала плакать.

— Во мне есть что-то ужасное. Какой-то порок, какой-то изъян. Я пытаюсь скрывать от окружающих все, чтобы не выдать и это. Но призраки идут за мной, как на маяк. Помните, что кричал хозяин таверны: «Она обречена, она проклята, она принадлежит нам!» Тогда мне было страшно, что он назовет причину, но сейчас я хотела бы знать. Я больше не могу… Что это?!

Крис был потрясен этой вспышкой. Он обнял Карину:

— Маленькая моя, не надо… Скоро все будет позади…

 

34.

Но путешественники не успели отправиться в дорогу. Рано утром в бодиярском поселении появился отряд мрачных людей в кожаных куртках. Один из комиссаров обратился к Владиславу Трофимову, в котором безошибочно угадал главного:

— Нам стало известно, что здесь находится бывшая королева бывшего Долесонского королевства!

— Нет, мы не знаем, о ком вы говорите!

— Прежде эта особа была известна под именем Карины Аргуновой!

Девушка ни жива, ни мертва, поднялась со своего места.

— Я прибыл по поручению Революционного Комитета! — взял под козырек комиссар. — Ваш муж король Гай Карл Фредерик Долесонский мертв. Королевство провозглашено республикой. Вам необходимо подписать отречение от престола.

Светленцы ни за что не выдали бы путешественников. Но как только прозвучали последние слова, Карина начала прощаться со всеми, как будто боялась опоздать на пожар.

 

35.

Невеселое это было возвращение.

Карину и Кристофера везли в карете с коваными решетками. Комиссары обращались с ними холодно и дерзко, всячески подчеркивая зависимость их положения и незавидность судьбы. Нигде не задерживаясь, процессия миновала королевство Полуэктоса, Фандорию, мир Гьергивичей, Цегенвею.

Долесония встретила их виселицами. «Революция как страшный сон будет преследовать гугнеатов», — Карина с ужасом созерцала ожившее прошлое своей страны. В столице их ждали разрушенные магазины, следы пожарищ, красные флаги и шеренги марширующих людей.

Их сразу провели в разоренный королевский дворец. Кабинет Гая занимал председатель Временного правительства — Смерч. Услышав это имя, Крис еле заметно вздрогнул.

— Здравствуйте, товарищ Аргунова! — разбойник протянул ей руку.

Карина не пошевелилась. Смерч проигнорировал эту выходку и, щурясь, посмотрел на Криса:

— Не имею чести…

Девушка слабо улыбнулась, поняв что в эту секунду они с Крисом подумали об одном и том же.

— Кристофер Ив, — четко выговорил эсверец, смотря в упор на вождя революции.

— Присаживайтесь, — сказал тот, занимая кресло короля. — Товарищ Аргунова, мы вызвали вас по нескольким причинам. Во-первых, вам необходимо подписать вот это…

Смерч протянул Карине документ, на котором было выведено:

«Я — Карина Долесонская, урожденная Аргунова, отрекаюсь от престола, доставшегося мне после смерти моего мужа Гая Карла Фредерика Долесонского. Отрекаюсь свободно, не по принуждению, а по убеждению в правом деле Революции. Подтверждением чему служит подпись на этом документе и клятва Революционному комитету».

— Какая клятва? — похолодела Карина.

— Всей своей жизнью служить Революции!

— А если я откажусь?

— Вы не понимаете, в какую историю попали? — человек удивленно поднял бровь. — Здесь Революция! И никто не будет уламывать вздорную девочку. Вас не казнили (как поступили со всеми родственниками короля) только из-за того, что ваша миссия — очень удачна. Работа над вашим образом завершена. Вы простая крестьянская девушка…

— Я купеческая дочь! — взорвалась Карина.

— Тем хуже для вас, — прошипел председатель, и пальцы его вцепились в подлокотниках кресла. — Купеческое сословие внесено в список нежелательных элементов нового общества. Но я никому не расскажу вашей тайны. ВЫ — ПРОСТАЯ КРЕСТЬЯНСКАЯ ДЕВУШКА, — революционер сделал ударение на каждом слове, — которую народ избрал Посланницей Мира.

— Это не народ избрал!

— Я повторяю, КОТОРУЮ НАРОД ИЗБРАЛ ПОСЛАННИЦЕЙ МИРА. Вы призываете трудящиеся массы разных стран к борьбе со Злом, истоки которого в неправильном устроении общества.

— Ничего себе! — снова не выдержала Карина. — Это неправда! Я и с трудящимися массами очень мало общалась, а все больше…

— Значит, теперь будете! — оборвал человек. — Я лично сын прачки и конюшего.

— Не в коня корм!

Председатель уставился на Карину холодным пронзительным взглядом. Девушка упрямо вскинула голову. И вдруг зрачки вождя расширились до размера радужной оболочки и как люки опрокинулись внутрь, открывая дорогу в черную бесконечность.

Эсверец вовремя успел подхватить Карину. Он привел ее в себя, и первый раз девушка пожалела, что ее друг — врач. Забившись в руки друга она с ужасом смотрела на того, кто сейчас был в облике вождя революции. Смерч уже смотрел по-обычному, но Карине все равно хотелось выть. Не встречая больше никаких возражений, председатель договорил:

— Сегодня вечером состоится собрание, на котором будут присутствовать школьники, студенты, ученые, солдаты, крестьяне, рабочие. Вам нужно сказать вот эту речь.

Вождь протянул Карине увесистую папку — девушка была не в силах ее принять, и Крис сделал это за нее. Потом путешественников отвели в темницу.

— Когда-нибудь их назовут «Империей Зла»,- сказал Крис, наблюдая за удаляющимися комиссарами.

— И я точно знаю почему, — пробормотала в ответ Карина.

 

36.

— Похоже, наш единственный шанс выбраться отсюда — прочитать эту галиматью, — печально заметил Кристофер, пробегая глазами написанную речь.

Карина не шелохнулась. Как изваяние просидела она до самого вечера. А когда оставалось совсем немного времени, развила бурную деятельность. Написала три письма. Первое — маме. Второе — Ермолаю Васильевичу Бардову. А один конверт так и оставила неподписанным, белым… Потом приняла ванну. Оделась во все самое красивое, что у нее было.

— Что это вы наряжаетесь? — удивился Кристофер.

— Я обряжаюсь, милый друг, обряжаюсь…

Пришли комиссары.

— Обождите, — сказала она и подошла к эсверцу.

— Крис, спасибо вам за все! — приподнявшись на цыпочки, девушка поцеловала друга.

— Возьмите вот это, — Карина протянула письма. — Если сможете, передайте по назначению…

— Ну, что, ребята, пошли! — последнее было обращено к комиссарам.

Один из них взял папку с докладом. Но девушка не стала принимать ее:

— Милый, я эту песню с детства знаю!

Карина была невероятно возбуждена. На щеках ее горел нездоровый румянец, глаза лихорадочно блестели. Гугнеатке явно не терпелось, чтобы все поскорее началось.

 

37.

Сотни людей в партере и амфитеатре приветствовали Посланницу Мира. Хлопали и представители Временного Правительства. Речь бывшей королевы должна была окончательно утвердить падение монархии в Долесонии и наметить ближайшую перспективу — Мировую Революцию.

— Здравствуйте, дорогие жители Долесонии, — не по протоколу тепло начала Карина. — Я рада возможности выступать перед вами. Меня представили как Посланницу Мира. Это очень красивое и гордое наименование, но, к сожалению, не совсем верное. Ибо я приехала не с Миром. Я приехала с Войной…

Я родом из Гугнеатии. Вместе с моим другом, эсверцем Кристофером Ивом, мы объехали миры, основанные преподобными магами Хестилотом, Идеквакченбаргборталуи, Ворликием, Тонсильваном, Кирой, Матиасом, Цегенвеем, Гьергичем, Фандором, Полуэктосом, Бодияром. Мы призываем людей на Битву. Но на какую?! Нет, не на свержение правящего класса! А на борьбу с истинным Злом.

Карина зафиксировала какое-то движение слева, но продолжала говорить:

— В моей стране было расшифровано древнее послание, согласно которому Битва со Злом состоится 3 марта 3000 года. Уже сейчас армии многих королевств движутся к плато Никсагора, где назначен общий сбор. Но боюсь, эти войска срочно нужно перенаправить сюда. Ибо Зло пришло в ваш мир!!!

Карина возвысила голос:

— Загляните в Ваши души. Откуда столько ненависти, жажды убивать и разрушать? Качавшие вас в колыбелях матери такими ли видели своих детей? Вас обманули! Провели! И как ловко! Предложили добиться свободы, равенства и братства, о которых говорил Ильвелин, способами, прямо противоречащими его учению. Вам сказали: хватит верить, что вино — это кровь. Попробуйте крови и убедитесь сами!!!

Свет в зале начал меркнуть и одновременно с этим начал нарастать неимоверный гул. Карина уже кричала:

— В моей стране сто лет назад тоже была революция. Ученые до сих пор ломают головы, что это было? Кризис идентификации? Экзистенциональный вакуум? Завороженность тенью? И теперь я знаю ответ на этот вопрос! ДЕЛО В ТОМ, ЧТО…

Раздавшийся грохот заглушил ее слова. То, что происходило дальше, было недалеким будущим уже зародившегося в сознании гьергичей кинематографа. Дико смеясь, председатель поднялся в воздух. Свечи выдирались из мощных светильников и со свистом бросались на людей. Кресла поднимались в воздух вместе со своими седоками и устраивали гонки вперемежку с акробатическими этюдами. Гардины тряслись, заходясь в беззвучном хохоте. А потом в одну секунду все прекратилось. Раз — и нету.

 

38.

Люди, постанывая, приходили в себя. Не было ни одного, кого не отметила бы ссадина или ожог. Карина и Кристофер оказывали всем медицинскую помощь. Но этим уже не могли ограничиться.

— Что делать? Кто виноват? — то и дело спрашивали их долесонцы.

Утром к ним пришла делегация. Карина приготовилась внимательно слушать, но ей сказали:

— Ваше величество…

Путешественница запротестовала. Но все аргументы, основными из которых были, что она — гугнеатка и будет еще полгода отсутствовать, не возымели никакого действия. Так, Аргунова Карина Александровна была приглашена на царствие в Долесонию.

Делегация удалилась, оставив девушку в глубокой задумчивости. Она долго молчала, а потом, наконец, сказала:

— А вообще это интересно!

И села писать проекты. Крис только диву давался, когда его спутница делилась некоторыми своими соображениями. В какой-то момент он даже сказал:

— Жаль, что ваш государственный ум не достался Эсверии…

Карина медленно, очень медленно положила на стол перо и вышла на балкон. Крис застал ее с сигаретой. Карина курила.

— Что с вами? — спросил он.

— Ничего, — ответила девушка. — Кстати, верните мне письма…

Только что она навсегда простилась со своей мечтой стать королевой Эсверии. Неумолимость женской логики убедила ее и в том, что детей у нее тоже никогда не будет. Зато детище у нее теперь было — ее королевство, ее Долесония!

 

39.

Следующее дни Карина целиком посвятила формированию кабинета министров. По всей стране глашатаи оповестили население об имеющихся вакансиях: министр финансов, министр культуры, министр науки, министр образования, министр сельского хозяйства и т. д. С пришедшими людьми Карина проводила многочасовые собеседования.

В конце концов, все министры были назначены. Самым оригинальным, по мнению Кристофера, был выбор тринадцатилетнего мальчика на должность военного министра. Эсверец несколько раз пытался объяснить королеве, что это неразумно, но Карина только повторяла: «Ум полководца, ум полководца…» Выбор остальных претендентов был более или менее объясним. Министром сельского хозяйства стал опытный семидесятидвухлетний фермер, министром науки — двадцатидвухлетний студент, министром образования — тридцатипятилетний профессор, а министром финансов — сорокатрехлетняя женщина, мать четырех детей.

Карина была очень довольна своим кабинетом. Проведя три совместных совещания и бессчетное количество индивидуальных, королева и ее спутник покинули Долесонию.

 

40.

Они ехали знакомой дорогой, и когда снова попали на территорию Цегенвеи, не могли не заглянуть к королю Франку. Тот же самый вахтер так же подозрительно их оглядел, но все равно пропустил. Поднявшись на второй этаж, они сразу встретили Амалию. Принцесса всплеснула руками:

— Привет! Вот Франк обрадуется!

Король сидел за «компьютером» и поднялся навстречу вошедшим.

— Снова в наших краях? Какие-то изменения в плане Битвы? — спросил цегенвеец, пожимая руку Крису и улыбаясь Карине.

— Нет, — покачал головой эсверец. — Нам пришлось вернуться в Долесонию. У Карины умер муж…

Девушка прямо чуть на месте не подпрыгнула. Франк удивленно поднял брови.

— Не знал, что вы были замужем…

Карину охватило уныние. Ну, вот теперь все будут считать, что она была замужем. Сама-то она считала, что ЗАМУЖЕМ НИКОГДА НЕ БЫЛА.

— А как ваша семейная жизнь? — безмятежно произнес Кристофер, с роковой точностью попадая в болевые точки находящихся рядом людей.

Взгляд Франка заметно потускнел.

— Я не женат.

— Кримхильда не простила, что вы пропустили день свадьбы? — поинтересовался Крис, словно всю жизнь коллекционировал причины несостоявшихся браков.

— Да что с вами?! — не выдержала Карина. — Ну-ка, посмотрите мне в глаза!

Последняя фраза была шуткой. Но если бы королева действительно увидела опрокидывающиеся внутрь зрачки, ей стало бы не до смеха. В серебристых глазах друга она различила боль.

— Франк, а вы рассказали о том, почему вас не было? Мы можем подтвердить каждое ваше слово…

Цегенвеец махнул рукой. В комнату впорхнула Кримхильда.

— Здравствуйте! — звонко приветствовала она путешественников. — Ну, ты, Франчик, даешь! Такие гости приехали, а ты их при себе держишь!

Она подбежала к королю, поцеловала его в щечку и потрепала за волосы. Карина считывала и анализировала каждую секунду взаимодействия. В голосе Кримхильды она различила легкое пренебреженье, в жесте — снисходительность. Когда ее рука закончила приветствие, король невольно потянулся за ней. Это был не тот Франк, которого они видели в Фандории!

Карина обернулась к Крису — лицо эсверца было застывшим и напряженным. Она перевела взгляд на Кримхильду — та небрежено собирала бумаги со стола короля. Ее изящная фигурка была лишена признаков беременности.

— Вы уверены, что правильно поступили, сделав аборт? — у Криса в тот день начисто пропала тактичность.

Повисла неловкая пауза. Словно перебрав бесчисленное множество вариантов ответа, Кримхильда, наконец, ответила:

— Да, так было надо…

Карина не понимала, что творится с Крисом. Но, кажется, понимала Кримхильду. Своим поступком она навсегда привязала к себе совестливого Франка. Трапеза, к которой их пригласили, грозила пройти в ужасной атмосфере. Однако появились Амалия, Доминика, Тристан и даже нашлись поводы посмеяться.

 

41.

С возвращением Франка все комнаты в корпусе номер восемь оказались занятыми, и путешественникам предложили расположиться в соседнем здании. Им досталась симпатичная угловая комнатка на четвертом этаже. Крис сразу улегся спать. А Карина достала бланки с измерениями интеллекта у цегенвейцев и принялась чертить сводную таблицу.

Около половины первого в дверь тихонечко постучали. В полумраке коридора стоял Франк.

— Извините, что так поздно, — шепотом сказал он. — Но я увидел свет, и подумал — может, прогуляемся?

Они отправились в парк.

— Я очень рад, что вы приехали в наше королевство! — сказал Франк.

— Я тоже! — искренне ответила Карина.

Потом они надолго замолчали, но, на самом деле, продолжали общаться. Просто о многом им не нужно было говорить: о Кристофере, о Сусанне, о фандорском драконе, о Битве.

Только когда они возвращались обратно, Франк спросил:

— А что говорит психология о любви?

— Импритинг, — невесело сказала Карина. — Плюс проекция…

— ?

— Впервые импритинг был обнаружен на новорожденных утятах, — пояснила девушка. — Маленькие утята считают за маму того, кого увидят сразу после рождения. Эволюционно все оправдано — обыкновенно рядом оказывается мать. Но если это будет мячик или собака, механизм все равно запустится.

— Возможно, с человеком происходит нечто подобное, — продолжала Карина. — Когда мы рождаемся для любви, то выбираем в качестве объекта первого попавшегося. А потом наделяем его в своем воображении самыми ценными для нас качествами. Хотя, возможно, это верно только для первой любви…

— Значит, вторая более подлинная? — спросил Франк.

— Может быть… — вздохнула Карина. — Может быть…

Они вышли к корпусам. Пора было прощаться.

— Мы завтра, вернее, конечно, уже сегодня уезжаем, — сказала королева Долесонии. — Если не увидимся, то до свидания!

— Нет-нет, я обязательно провожу вас! — воскликнул правитель Цегенвеи. — Хочу спросить еще вот о чем. Когда вы были у нас в прошлый раз, то проводили какие-то исследования, можно узнать о результатах?

— К сожалению, данные еще не обработаны. Не было времени… Но я обязательно сообщу!

— А как вы собираетесь их обсчитывать?

Карина уверенно назвала математическую процедуру.

— Вручную будете делать? — последовал вопрос.

— У меня есть формула…

— А давайте завтра сделаем все на компьютере! Забьем матрицу и никаких проблем!

С некоторых пор Карина с опаской относилась к подобного рода агрегатам, но хи-квадрат так утомительно считать!

 

42.

Утром они сидели в комнате Франка. Пристально оглядев помещение, Карина пришла к удовлетворившему ее выводу — Кримхильда не ночевала здесь. Отругав себя за такие недостойные мысли, путешественница стала смотреть на короля. Тот ударял по кнопкам «клавиатуры» и изображенные на них знаки отражались на «мониторе». Хорошие руки и темные кудри цегенвейца опять сбили девушку с толку. Она пыталась отвлечься какими-то абстрактными рассуждениями, но вдруг подумала: «А ведь и королевства наши близко находятся…»

Скоро король сказал:

— Готово!

Девушка решила, что закончена «электронная таблица», но нет — из «принтера» поползли листы с распечатанными показателями. Карина прямо обомлела, как все может быть просто! Она судорожно принялась просматривать результаты обсчета.

Бросалось в глаза, что дети, рожденные после аварии, по сравнению с детьми, рожденными до аварии, демонстрируют лучшие показатели по таким субтестам, как «Арифметический», «Осведомленность» и «Кубики Косса». То есть, можно было говорить о лучшем развитии у них таких специальных интеллектуальных характеристик, как умение оперировать числовым материалом, объем относительно простых знаний и аналитико-синтетические способности. Как объяснить это? Возможно, внезапное воздействие радиации на формирующийся в радиационно неопасной среде организм (ситуация с детьми, рожденными до аварии) более неблагоприятно, чем постоянное фоновое радиационное воздействие (ситуация с детьми, рожденными после аварии). Или после аварии так радикально изменилось образование? Или это проявление фактора кагортных различий? Или все-таки радиация?

Карина объяснила все, что могла королю цегенвейцев. А когда закончила, даже взгрустнула — теперь точно настала пора прощаться. Франк проводил Карину в ее комнату. Крис давно ждал их.

Многие цегенвейцы вышли проводить путешественников.

— Приезжайте к нам еще! — бодро сказал Тристан. — Дорога известна!

— И вы к нам! — тут же отозвалась Карина. — Когда вся это кончится, я буду жить в Долесонии.

Карина с Крисом снова отправились в путь. Франк немного прошелся с ними:

— Передавайте привет Сусанне, если увидите…

 

43.

В королевстве Гьергичей они застали и правителей Фандории. Эдуард, Тереза, Изольда и Сусанна гостили у Алика и Нелли в их дворце, к которому, действительно, вела дорога, выложенная красным кирпичом. Все были рады путешественникам. Эсверец первым делом снял гипс с руки Пунечки; померил давление королеве Нелли; переговорил с королевой Терезой.

Алику Гьергивичу не терпелось сводить гостей на спектакль «До», в котором в главной роли блистал его лучший ученик Алик Манкович. Посещение театра было назначено на вечер. А пока все сидели за столом на открытом балконе. Сусанна, отказавшись от еды, стояла у парапета и смотрела на открывающуюся панораму города.

Фандорский король рассказывал:

— От развалин замка дракона ничего не осталось. Но теперь возникают разговоры о реконструкции исторического памятника…

Сусанна пошла вдоль парапета. Королева с горечью добавила:

— Оставшиеся осколки стоят неимоверно дорого. Все заняты их поисками!

Сусанна изучала куст, выросший между гранитных плит.

— Мы сейчас ставим «Донотею и Арчибальда», — Алик издалека смотрел на юную цегенвейку. — Но никак не можем найти исполнительницу главной роли. Нам нужна совсем юная девочка. Вы позволите пригласить Сусанну на пробы?

— Переговорите с ней, — предложил король Фандории.

— Обязательно поговорю!

Девушка снова пошла вдоль парапета.

— А как ваше Путешествие? — спросила Нелли. — В каких королевствах вы еще побывали?

— Из Бодиярии нам пришлось вернуться в Долесонию, — начал эсверец. — Поэтому теперь мы снова проезжаем некоторые государства. На днях были у цегенвейцев.

«Цегенвея» было единственным словом, которое могла услышать Сусанна. Девочка обернулась и направилась прямиком к столу. Она положила себе в тарелку салата «оливье», салата с кальмарами, селедку под шубой, морковного салата с грецкими орехами, капустного салата с зеленым виноградом, «лобио», взяла два куска курицы, три куска хлеба и целую стопку ветчины — и принялась есть…

Карину очень беспокоили эти проявления.

 

44.

Спектакль «До» был музыкальной постановкой, повествовавшей о днях, предшествующих Расколу.

Открывал первое действие совет магов — Карина тут же высмотрела Гугнеата в сине-серебряном плаще. То, что им оказался дряхлый старец, ее глубоко задело. А вот маг Эсвер, ослепительный в белом одеянии, был прекрасен как сказка. Кристофер, обернувшись, выразительно поднял брови: вот так.

Совет магов решал, как обезопасить жизнь Ильвелина, которому угрожала смертельная опасность. Но все, что предлагали Преподобные, Ильвелин отвергал. Его ария «Люди — моя стена» была невероятно пронзительной. Карина даже подумала: «Никто и никогда не был так уверен в нравственных возможностях людей, как молодой Бог».

Карина ждала, когда же появится легендарный Алик Манкович. И не ошиблась, поняв, что именно он предстал в облике Никсагора во втором действии — зал буквально взорвался аплодисментами.

— Он играет очень неровно. Но если бы мы упорядочили этот талант, мы бы его убили, — прошептал на ухо король гьергивичей.

Никсагор пел о своей вере в Бога. Он выражал удивление, что Ильвелин может быть предан. Он обращается к разным людям: вылеченным прокаженным; матерям, чьи дети воскресли; молодым людям, нашедшим выход из отчаяния благодаря Слову. Он спрашивает, кто предаст Бога, и не находит ответа. Тогда Никсагор идет к ворам и бандитам. Но те отвечают, что не крадут у тех, чье богатство им не унести, и не убивают тех, кто будет жить вечно. Заканчивается второе действие тем, что Никсагора арестовывают стражники.

— Когда спектакль шел премьерные разы, некоторые зрители выбегали на сцену и затевали драку, — тихонечко сказал король. — Сейчас уже приняты меры…

Третье действие чуть не доконало Карину. Сцена пыток Никсагора и его превращение из одухотворенного юноши в окровавленный кусок мяса, выкрикивающий проклятия Ильвелину, была чудовищна. Когда Манкович начал петь, все зрители подались вперед. Казалось, невозможно расслышать слов умирающего человека. Но припев оглушительным речитативом раздавался в голове каждого:

В четвертом действии происходит скорый, похожий на фарс, суд над Ильвелином, которого выдал Никсагор. Приговор выносит любимый шут правителя. Предназначенного не избежать — Бог будет казнен. По замыслу режиссера, Ильвелин идет к месту казни сквозь многократно прокручивающийся в обратном порядке цикл времен года. Зима, осень, лето, весна, зима… Солнце и луна в беспорядке мечутся по небосклону, и когда Ильвелин приходит к кресту, он оказывается младенцем, а его враги и друзья — стариками. Только Никсагор на века останется неизменным.

Все это время Ильвелин поет, проговаривая события своей жизни от сегодняшнего дня до рождения. Никсагор же заглядывает в будущее и описывает то проклятие, с которым уходит в века. Боль каждого неимоверна. Их голоса сливаются в единый стон, а потом миг — и чернота. На сцене загорается только одно пятно — красное. В нем сидит Никсагор. Не поднимаясь и не смотря в зал, он начинает петь: «Слышу голос из прекрасного далека», и все начинают плакать.

Раздаются оглушительные раскаты грома. В свете молний, делящих пространство на шестнадцать равных частей, зрители видят испуганные лица друг друга. Это становится частью представления. Так заканчивается «До», и начинается «после».

— Ну, как? — спросил Алик Гьергивич, когда опустился занавес.

Карина не могла ничего ответить — король все понял без слов. На сцену стали выходить актеры. Бывшая гугнеатка подумала, что это очень правильный в психологическим смысле ход, который помогает зрителям вернуться к реалиям жизни, осознать, что увиденное было лишь спектаклем.

— Вы не находите дополнительного смысла в том, что цветы несут Никсагору, а не Ильвелину? — это был уже Крис.

Карина опять не нашлась, что ответить. Она смотрела только на сцену, чтобы лучше запомнить великого актера Алика Манковича.

 

45.

После представления был устроен банкет для актеров и королевских гостей. Карина с восторгом узнавала в мужчинах во фраках и женщинах в вечерних туалетах тех или иных героев «До». Удалось ей познакомиться и с Аликом Манковичем. Это оказался умопомрачительный мужчина, холенный до барства с карими до черноты глазами.

— Очень приятно! Гугнеатия! — говорил он глубоким баритоном. — Эсверия! А вон и ваш маг!

Актер указал на проходящего мимо юношу, в котором Карина тут же распознала понравившегося ей исполнителя мага Эсвера. Вблизи молодой человек вызывал сложное чувство очевидной и нездоровой женственности. Крис это тоже заметил, и Карина, перехватив его взгляд, прищелкнула языком: вот так. Крис кивнул: квиты.

А король гьергивичей уже представлял любимого ученика фандорцам.

— Эдуард, Тереза знакомьтесь — Алик Манкович. Алик, это правители Фандории.

Актер пожал руку королю, поцеловал руку королеве.

— Принцесса Изольда. Алик галантно поклонился.

— Сусанна Штайн.

— Родственница? — взгляд Манковича стал заинтригованным.

— Нет-нет, она не родственница Питера, — засмеялся король. — Сусанна — даже не из Фандории. Она из Цегенвеи. Помнишь, я тебе рассказывал про королевство физиков?

— Да! Да! Помню! — Алик, не отрываясь, смотрел на худенькую девочку.

— Завтра хочу попробовать ее на роль Донотеи.

— Отлично!

— Но главное, — продолжил король. — Я только что узнал, что у Сусанны сегодня день рождения! Ей исполняется четырнадцать лет!

— Совсем как Донотее! — потрясенно выдохнул актер.

Девочка не знала, как реагировать на разворачивающийся вокруг нее диалог, и беспомощно оглянулась, но Алик уже предлагал ей свою руку.

— Разрешите в качестве подарка устроить вам экскурсию по нашему театру?!

Алик не отступился до тех пор, пока Сусанна не приняла приглашения. И вот они уже уходят. Смотря им вслед, Карина невольно отметила, что это очень красивая пара: высокий импозантный брюнет и хрупкая маленькая девочка со светлыми локонами. Когда они скрылись из виду, Крис посмотрел на Карину многозначительно и сказал весело:

— Вот так!

 

46.

На следующее утро были запланированы пробы, в которых принимала участие Сусанна. В ее группу поддержки входили представители трех королевств. На сцене меняли декорации вчерашнего спектакля. Сусанна как обычно была немного отстраненна и меланхолична, но когда появился Алик Манкович, на ее губах появилась улыбка. Актер сразу направился к ней:

— Доброе утро! Как вы отдохнули?

Алик взял сценарий и выбрал один из последних листов.

— Будем работать с этим эпизодом!

Сусанна близоруко склонилась над текстом. Пришел король гьергивичей, что-то долго объяснял девушке. Показывал на сцену, изображал, размахивал руками. Цегенвейка была сосредоточенна и серьезна — ей как физику главное было понять условия задачи.

— Ну, что? Поехали! — король хлопнул в ладоши. Сусанна поднялась на сцену и села на приготовленный стул. Стремительно в образе кого-то появился Алик Манкович. Он подошел к Сусанне. И встал за девушкой, положив руки на спинку стула.

— Донотея, — сказал он. — Я должен уехать. Последнее, что я могу сделать, это не оставлять ложных надежд — я не вернусь, я люблю другую.

Глаза Сусанны заблестели, но она не произнесла ни звука.

Алик Манкович продолжал:

— Меня ждет невеста и мой народ.

Две крупных слезы потекли по щекам девочки.

— Что это? — в панике спросила Карина.

— Это пьеса «Донотея и Арчибальд», — не отрывая взора от сцены, сказал король актеров.

— О тебе скоро забудут, — продолжал Алик. — Твой подвиг никому не нужен. Сама знаешь, в нашей стране другие проблемы.

Сусанна начала говорить. Было видно, как ей это трудно.

— Спа…сибо… Ар…чи… Я… знаю… ты… по…мо…гаешь… мне… пе…ре…жить… раз…лу…ку… Спа…сибо.

Арчи развернул ее к себе:

— Прекрати! Ты душишь меня своим благородством! Ты всегда приписывала мне слишком много достоинств! Что я должен сделать, чтобы ты поняла — я не стою твоей любви?!

А Донотея вдруг сказала просто, как будто разговор шел о чем-то постороннем:

— Слушай, что-то сердце закололо…

Она неловко дотронулась до левой груди ребром ладони. Но боялась нажать, потереть. Только слегка морщилась.

Арчи принялся мерить шагами сцену. И раздосадовано твердить:

— Донотея, ты пытаешься меня удержать! Если ты, действительно, любишь меня, позволь мне уехать, позволь мне быть самим собой и совершать мои ошибки…

Когда Алик был к ней спиной и далеко, Сусанна, превозмогая очевидную боль, поднялась, чтобы что-то сказать в опровержение. Но это усилие далось ей слишком тяжело. Через секунду она с тихим вздохом упала на пол.

Все в зале принялись аплодировать, кроме встревоженных путешественников. Алик Манкович подошел к партнерше, чтобы помочь подняться, но обернулся в зал с совершенно белым лицом:

— Врача, — прохрипел он.

— Врача!!! — закричал.

В считанные секунды Крис оказался на сцене. Через некоторое время девушка пришла в себя.

— Сусанна, голубушка, — обескуражено говорил король гьергивичей. — Я не это имел в виду, когда говорил про веру в предлагаемые обстоятельства…

На Манковича вообще страшно было смотреть. Он успокоился только тогда, когда ему разрешили взять Сусанну на руки. Не замечая никого вокруг, он заговорил:

— Сусанна, вы замечательно играли! Уже в первую секунду было ясно, что вы идеально подходите на эту роль! Кстати, каким приемом вы пользовались, чтобы расплакаться?

— Так, вспоминала всякое, — пробормотала девушка.

— Что именно? — допытывался Алик Манкович.

— К четырнадцати годам у каждого найдется, о чем поплакать…

— Сусанна, я сделаю все, чтобы вы больше никогда не плакали…

Остальных слов никто не слышал. Но можно было догадаться, о чем они.

 

47.

Распрощавшись с гьергивичами и фандорцами, путешественники отправились дальше. Когда они въехали на территорию Полуэктосии, Крис сказал:

— Теперь нужно быть особенно внимательным к тому, что нам снится.

В ту же ночь его разбудил истерический хохот Карины.

— Что такое? — спросил он.

— Я видела страшный сон! — Карина все еще не могла успокоиться. — Королевств на самом деле семнадцать!!!

Потом ей снова снилась Москва.

…Она идет по городу вместе с молодым человеком, похожим на кота. Возле метро «Арбатская» спутник покупает два нарцисса. Карина хочет сказать, что нечетное число не дарят, но молодой человек протягивает ей только один цветок, а другой оставляет себе. В метро они переходят на станцию «Библиотека имени В. И. Ленина». Друг оказывается слишком далеко впереди. Карине никак не удается догнать его — очень много людей идет им навстречу. На платформе она окончательно теряет его из виду. Думает, что им в одну сторону, «вверх по карте» и садится в подошедший поезд. Но через некоторое время ей начинает казаться, что она едет «вниз» и, значит, они уже не встретятся. Однако когда Карина выходит на платформу, то понимает, что попала почти туда, куда собиралась, на север столицы. Перед ней «Улица 1905 года»…

Еще не окончательно вынырнув из сна, Карина помнит, что недалеко от этой станции располагается «Ваганьковское кладбище».

…Карина сидит в своей комнате с обоями селадонового цвета и золотистым рисунком. Перед ней компьютер. Ее пальцы быстро стучат по клавишам — на экране появляется заголовок: «Легенда о Шестнадцати Великих Магах». А под ним:

— Ужинать! — раздался из кухни мамин голос.

Карина, ускорив темп, набирает еще несколько строк:

— Карина!!!

Девушка закрывает файл под названием «King_0» из директории «Text» и идет на кухню. Здесь уже собрались мама, папа и сестра. Мама раскладывает по тарелкам жареную картошку. Посреди стола на тарелках лежит нарезанный хлеб, ветчина и соленые огурцы. На улице темно. Освещенная кухня отражается в окне еще одним помещением.

— Что ты там пишешь? — спрашивает Даша.

— Так, всякое… — уклончиво отвечает Карина, и тут же в лоб. — А ты?

— И я всякое… Махнемся, не глядя? — сестры смеются, вспоминая Довлатова.

— Хоть бы кто почитать дал… — говорит папа.

— Вот, мама совершенно не рвется читать, что мы там пишем! — с улыбкой замечает Карина. — Ей хватило наших школьных сочинений!

Тут уже все смеются, вспоминая проблемы, которые некогда казались неразрешимыми.

— Школьные сочинения — это особый жанр… — как бы в оправдание замечает Даша.

— Для меня это также непостижимо, как высокая поэзия, — добавляет Карина.

— Ха-ха! — не удерживается старшая сестра. — А помнишь, как ты это объединила? Я до сих пор жалею, что мне не довелось прочитать твое сочинение в стихах!!!

— Но если бы я не согласилась на это предложение учительницы, у меня вышло бы ЧЕТЫРЕ в полугодии по ЛИТЕРАТУРЕ…

— Да, но сравнительная характеристика Базарова и Рахметова…

Поужинав, Карина возвращается в свою комнату. Открывает прежний файл, прочитывает написанное еще раз. Потом еще. Нахмурившись, все стирает. Затем достает из секретера три толстые тетради. В них вперемешку записаны эпизоды трех частей ее книги, которую она пишет с четырнадцати лет.

Карине недавно подарили компьютер, и теперь она будет перепечатывать эпизоды, расставляя их в правильной последовательности и расширяя. Первым эпизодом, записанным в первой тетради, был отрывок, относящийся к Великой Битве. Значит, это конец третьей части. Создав новый файл под названием «King_3», девушка печатает: «В последний момент он расколол ее душу на тысячи мелких кусочков. И перед каждым атомом, крохотным, но способным переживать и страдать с силой полноценной души предстала своя трагедия, разыгравшаяся дни, месяцы, года, века, тысячелетия назад. Вся боль, все горе, весь ужас, пережитые в предыдущих жизнях, обрушились на нее, пытаясь развалить под бременем бессилия и отчаяния. Но именно весь этот пестрый кошмар, багровый от невинно пролитой крови, черный, как бездна мрачных подземелий, оранжевый, как цвет разгорающегося костра, позволил ей собраться для решительного удара. «Нет!»-закричала она, и голос ее эхом прозвучал в каждом сне: «Нет!!! Нет!! Нет!»

Карина с Крис подскочили в одну и ту же секунду.

— Кто-то кричал!

— Мне показалось, что это был ваш голос?

— Мне крик приснился! — настаивала Карина. Поскольку уже рассветало, путешественники не стали засыпать, а двинулись в путь. В полдень они попали к полуэктосцам. Врач и психолог, читающий в свободное время книги по астрономии, нашли исследователей снов в хорошем состоянии. Правда, отдельные индивиды все еще не верили в плотность воды и не понимали природы зеркальных отражений. Но в целом, за них можно было не волноваться.

 

48.

Особую радость испытала Карина, попав к родным в Бодиярию. Она больше не пыталась отвоевывать у прошлого забытый образ легкомысленной и озорной девчонки, а позволила себе быть такой, какой была сейчас, замкнутой и немного нервной. Это придало ей уверенности и помогло лучше понять своих близких.

Мама часто просила рассказывать об учебе в главном замке гугнеатов. Карина с удовольствием вспоминала преподавателей, друзей, лекции, практические и курсовые работы. Те годы интересовали маму куда больше, чем Путешествие. Мысль о том, что младшая дочь получает элитарное образование, поддерживала ее в самые тяжелые времена. Однако когда мама спросила, что собирается делать Карина, когда вернется в Гугнеатию, долесонке пришлось очень мягко и бережно описать свой нынешний статус и ближайшие планы.

Во все глаза смотрела Карина на своих подруг. Добрые славные кудрявые Юленьки нисколько не изменились. Любочка, некогда экзальтированная и самодостаточная, теперь полностью была погружена в своих детей. Карина с умилением смотрела, как ловко она обращается со своими разбегающимися в разные стороны близнецами. Ульяна, верховодившая во всех детских играх, повзрослев, не рвалась к власти.

Двоюродные братья тоже изменились. Младший Митька, избалованный и капризный в детстве, превратился в отличного бойца. Средний Саня, всегда бывший фантазером и, как это сейчас понимала Карина, «одаренным ребенком», стал талантливым изобретателем. В добром Ярике обнаружились задатки философа. В Григории окончательно пропало чувство юмора.

Приглядывалась королева и к Владиславу Трофимову, другу детства и нынешнему правителю Бодиярской Республики. Он нравился ей в детстве. Но сейчас почему-то вызывал тревогу и досаду.

— …Знаешь, я жалею, что был слишком мал, когда наши подняли восстание против бодиярской нечисти, — молодой человек все-таки уговорил Карину прогуляться с ним. — Хорошо, что будет война. Уверен — я смогу отличиться в Великой Битве…

Когда словосочетание «Великая Битва» прозвучало из уст милитаристски настроенного Влада, Карина поняла, что они вкладывают в него разные смыслы. Чем дальше, тем больше ей казалось, что не будет никакого грандиозного сражения на поле боя. Битва произойдет в душе каждого и определит выбор человека в пользу Добра или Зла.

Потом Влад говорил о светленцах. И Карине категорически не нравилось, какими эпитетами он наделял своих сограждан. То, что они боялись возвращаться в Гугнеатию, еще ничего не значило. Карина морщилась в темноте и не чаяла, как вернуться обратно. Закончил свою речь Владислав неожиданно так:

— Все переженились, только я один остался. Не знаю, я не верю в счастливые браки…

От девушки требовались заверения, что это ошибочное представление. Но слова обязательно будут неверно истолкованы. Карина вдруг почувствовала, что очень хочет спать…

— А что ты думал обо мне в детстве? — спросила она напоследок.

— Ну, тогда ты была девочкой с гонором!

И Карине вдруг стало очень обидно, что сейчас ее считают без гонора. Утром она спросила у Кристофера:

— Скажите, у меня есть гонор?

Эсверец вскинул брови:

— Да если бы ваш гонор был камнем, из него можно было бы города строить…

— Спасибо, Крис!

— Да, нет, это вы меня извините!

 

49.

Впереди путешественников ждало Синейское королевство. Карина помнила рассказ Анастасии о погибшей невесте Кристофера. Когда они подъехали к развалинам какого-то замка, девушка невольно начала плакать. Спрыгнув с лошади, она долго бродила между огромными серыми камнями, оплетенными растениями с крошечными розовыми цветочкам.

— Смотрите! Что это? — Карина нагнулась и стала быстро раскапывать землю.

Скоро на свет был извлечен небольшой портрет в золотой рамке. С него смотрел красивый молодой человек с дерзким гордым взглядом и желтыми волосами. Карина как завороженная смотрела на это изображение. А потом бросилась на колени и принялась разгребать каменную крошку. Она разодрала ладони в кровь, но больше ничего не отдали ей руины.

Девушка положила портрет в сумку вместе с верительными грамотами. Когда путешественники остановились для ночлега, Карина снова достала картину и принялась ее рассматривать при свете костра.

Крис очень осторожно спросил:

— Вы что, знаете, кто здесь изображен?

Карина покачала головой:

— Но мне кажется — я его где-то встречала…

— Хотите, я поделюсь с вами своими соображениями об устройстве нашего мира? — Крис словно хотел отвлечь спутницу от непрестанного изучения портрета.

Он взял длинную прямую палку и начертил на земле круг. Потом разделил его на шестнадцать равных секторов и последовательно выписал названия тринадцати посещенных государств: «Гугнеатия», «Хестилотия», «И-и», «Ворликия», «Тонсильвания», «Кирея», «Матиасия», «Долесония», «Цегенвея», «Гьергичия», «Фандория», «Полуэктосия», «Бодиярия», и обозначил направление их пути.

— Мы движемся против часовой стрелки?! — заинтересовалась Карина. — Бессознательное пришло в движение…

— Что? — не понял Крис.

— На лекциях по психологии бессознательного нам рассказывали — когда в сновидениях обозначено движение против часовой стрелки, это означает путь к самости, к восстановлению идентичности. Такое путешествие может быть названо квестом…

Карина ненадолго задумалась, а потом спросила:

— А какие еще остались государства, вы не знаете?

— По-моему, должно быть так, — Кристофер последовательно надписал оставшиеся три сектора «Синея», «Драдуания», «Эсверия».

— Эсверия последняя, — задумчиво проговорила Карина. — Движение от психологии к медицине, от духа к телу… Однако с учетом того, что мы движемся все-таки против часовой стрелки, это приобретает обратное значение…

Карина тут же подумала: «Это очень хорошая тема для философского трактата! Если признать за нашим путешествием самостоятельную ценность, то можно рассматривать последовательность посещения королевств как этапы эволюции в постижении мира!»

— Каковы ваши прогнозы относительно дальнейшего пути? — обратилась Карина к своему другу.

Она думала, что Крис ответит сразу, но минутная пауза изменила знак ответа. Крис почувствовал опасения, мелькнувшие в голосе спутницы, и попытался их развеять:

— В Эсверии проблем не будет. Помните, я говорил вам об этом. Могу подтвердить снова. Видите ли, Карина…

Спутник замялся. Девушка даже не сразу поняла, чем вызвана новая пауза. Но потом вспомнила, что эсверец не знает, что она знает о его королевском титуле. Широко улыбаясь, смотрела Карина на своего друга:

— Извините, что я раньше не говорил вам этого… — все пытался подойти к главному Кристофер. — На то были свои причины… Зато теперь вы сможете принять мое известие как приятный сюрприз. Дело в том, что…

Пауза.

— Я король Эсверии!

— Дэвид Джомрок! — вдруг сказала девушка.

— Что?! — не понял Крис.

— На портрете изображен князь Дэвид Джомрок!

— Вы не можете это знать точно!

— Но я знаю!

— Вы ошибаетесь!

— Нет!!! — и Карина снова уставилась на добытый утром портрет.

 

50.

Около двух часов пополудни путешественники подъехали к стенам монастыря святой Клариссы. Девушка выразила желание посетить его. Эсверец принялся говорить что-то о малом количестве времени, которым они располагают. Но королева Долесонии уже стучалась в тяжелые кованые ворота.

Дряхлая старуха с бельмом на одном глазу открыла им и проводила через монастырский двор к руководительнице. Монастырь находился в очень хорошем состоянии. Все было чисто, опрятно, ухожено. Настоятельница оказалась, на удивление, молодой и очень красивой женщиной. Глаза — темные вишни, брови — тонкие, изящно изогнутые, губы — яркие, совершенной формы. Взгляд настоятельницы пытливо замер на лице Кристофера.

— Диана?! — ахнул эсверец.

— Да, Крис, но сейчас мое имя Домна…

Голос у настоятельницы был мягкий, приветливый. Карина всей душой потянулась к этой женщине. За обедом матушка и Крис вспоминали прежние годы.

— Свадьба Настеньки, на которой ты впервые оказался в Грет-Лоттском замке, была прекрасной! — говорила настоятельница. — Мы были такие молодые, такие смешные, такие трогательные…

— Да, это были хорошие дни…

— Представляю, если бы нам тогда сказали, что ждет нас впереди… Мы бы не поверили! Бедная Марта…

Карине снова захотелось плакать. Но слезы, подступавшие к глазам, были не слезами горечи и тоски, а какого-то сладостного умиления, которое она не умела объяснить.

— Ты видел кого-нибудь из наших? Как они?

— Анастасия и Ден правят королевством И-и. Их старший сын Виктор уже женился. Еще у них две чудесных дочки, Аленушка и Аннушка. У Владимира и Джулии тоже большое семейство. У Дена и Николетты — дочь Лиза. Уморительная девица! А наша Эльза — мэр вольного города Ниллата. Но это отдельная история!

Настоятельница улыбнулась:

— Я рада, что все так!

— А как вы попали сюда? — этот вопрос не давал Крису покоя с самого начала.

— Таково было мое предопределение, — спокойно ответила Домна, и в таком принятии судьбы было подлинное благородство и величие. — Помню, когда Марта рассказывала о своей бабушке, я вся буквально замирала. Наверно, это было предчувствие…

— У Марты была удивительная бабушка. Будучи настоятельницей монастыря, она не испугалась выступить в защиту одного человека, которого Трибунал Нравственности объявил изгоем.

Карина расширенными глазами смотрела на Домну, и ей было страшно услышать продолжение.

— …Ее казнили, обвинив в преступном содействии тому человеку. Его звали Дэвид Джомрок!

 

51.

Карина вышла на монастырский двор. По ее лицу текли слезы. Она искала утешения от чего-то мучительного и направилась к храму. Служба уже закончилась, но внутрь еще пускали. Карина купила десять свечек и подошла к иконам. Почти сразу ее остановил строгий священник.

— Вы знаете, что женщинам в храме можно находиться только в длинных юбках и платке?

Карина знала это. Но ей было так плохо.

— А когда вы причащались последний раз?

— Давно, — честно призналась Карина.

— Месяц или два назад?

— В детстве.

— А вы знаете, что согласно нашей религии, человек отлучается от Церкви, если, будучи крещеным, не причащается больше года?

— От Бога нельзя отлучить, он — в сердце…

— Причастие было завещано, как и то, о чем вы говорите. Нельзя вырывать из религии только то, что вам удобно. Разговаривал я с одним пахарем. Он сказал, что не молится, ибо Бог его и так любит, раз он усердно трудится, как и призывал Господь.

— Но я люблю Бога и искренне верую, — защищалась Карина.

— Что Богу от твоей, так называемой любви? — вопрошал священник. — Представьте, будет у вас жених. Он говорит, что любит, а сам не появляется. Вам нужны поцелуи, объятья, а дают одни слова. Что вы будете думать?

— Всякие бывают обстоятельства… — пробубнила Карина.

Она подумала о Кристофере. И он неожиданно возник рядом. Встал за спиной, но в диалог со священником не вступал. Приободренная его присутствием девушка сказала:

— А ведь бывает и иначе. Например, человек постится, в церковь ходит, а домашних тиранит по-черному. Так, что же лучше — искренне верить или соблюдать ритуалы?

— Одно неотделимо от другого, — священник был непоколебим. — И потом в нашей религии нет ритуалов, у нас таинства. И выполнение их необходимо, чтобы не поддаться страстям и окончательно не погрязнуть в грехе, которого в наше время еще больше, чем раньше.

— Откуда вы знаете, что было раньше?

— Книги нужно читать. Спроси у своего отца, и он скажет, что раньше было лучше.

Священник, очевидно, принял Кристофера Ива за отца Карины:

— Таинства необходимы для спасения души. А ты, наверно, и молиться правильно не умеешь. В конце молитвы верующий должен получать ответ. Истинно верующий человек не прекратит молитвы, пока не получит ответа.

— И часто вы получаете ответ?

— Всегда.

Девушка видела боковым зрением, что эсверец сдержанно улыбается. В этот момент служка, убиравший в храме, добрался до того места, где стояла Карина. Он потушил только что поставленные свечи и бросил их в грубую коробку под иконой.

Девушка возмутилась:

— А вот скажите, что же это получается: я пришла в храм, поставила свечку, а ее тут же погасили!

— Ты не понимаешь сути момента. Главное не горение свечи, а жертва, принесенная храму. Это по слабости человеческой в обмен на деньги ему дается свеча. Одно — за другое. И, кроме того, не известно из чего делаются эти свечи — иконы темнеют с каждым годом…

— Да? А у вас там написано, что свечи- «восковые»…

— Не верь тому, что написано!

У Карины оставалось еще четыре свечи, которые были приготовлены за упокой. Но теперь она не знала, что с ними делать. Положила не зажженными к золотому распятию и вышла из храма.

 

52.

На улице Карина почувствовала гораздо больше благодати, чем в храме. Ночной воздух был свеж и прохладен; звезды рассыпаны по небу щедрой рукой; цикады уже завели свою песню.

Путешественники вернулись к настоятельнице и проговорили до самого утра. Карина узнала о судьбе этой удивительной женщины. Выйдя в молодости замуж за командира Трибунала Нравственности, молодая Диана скоро разочаровалась в своем браке. На руках с маленьким сыном она бежала в Грет-Лоттское княжество. Каково же было ее отчаяние, когда любимый замок оказался в руинах! Не зная, что Марта и Леон выжили после той катастрофы и приняты молодым королем в Эсверии, Диана направилась в монастырь святой Клариссы. Однако тут ее ждало новое разочарование! Монастырь был расформирован после ареста прежней настоятельницы.

Больше Диане некуда было идти, и она осталась в пустующем монастыре одна. Постепенно сюда стали стекаться другие несчастные и обездоленные. Через некоторое время жизнь наладилась. Когда Трибунал Нравственности был разоблачен, а Калерия Дорнвилль амнистирована, монастырю вернули прежний статус. Было учтено, что за многие годы здесь обосновались как мужчины, так и женщины, и монастырь святой Клариссы стал первым в истории «смешанным» монастырем, а Диана — его первой настоятельницей.

Сын Дианы, Генрих, до тринадцати лет жил в монастыре, однако склонности к церковному служению не обнаружил. Несколько лет назад обитель посетил драдуанский король Пьер Зденешек де Кресс. Узнав в настоятельнице давешнюю знакомую, он предложил Диане вместе с сыном перебраться в его дворец. Настоятельница уезжать отказалась, но для Генриха это, безусловно, была лучшая доля. Из нечастых писем сына Диана узнавала, что жизнь его складывается очень хорошо. Король ввел мальчика в свою семью. Те же самые учителя, что были приглашены для принцессы Олеси — единственной дочери правителя Драдуании, — занимались и с юным Генрихом. Прослышав, что путешественники собираются посетить Драдуанию, настоятельница выразила горячее желание отправиться вместе с ними.

 

53.

Долго ли, коротко ли ехали путешественники, когда впереди показалась резиденция синейских правителей. Как рассказала матушка настоятельница, дворец построен из редкого камня, меняющего цвет в зависимости от времени года и суток. Розовый на восходе, он становится оранжевым на закате и сияет белизной, когда солнце в зените. Зимой он ледяной глыбой возвышается над снегами, а летом почти сливается с листвой. Подобное многообразие соответствует геральдике, в которой присутствовали все цвета радуги.

Когда странники подъехали ближе, печальная картина запустения предстала перед их глазами. Не встретив ни одного человека, путешественники поднялись по растрескавшимся цветной крошкой ступеням и попали в сильно затемненный зал. Крис чиркнул огнивом.

Из мрака прямо на них смотрел божественный младенец, над ним склонялась небесная женщина.

Карина стерла толстый слой пыли с таблички «Леонардо да Винчи. Мадонна Литта».

— Это Синейская галерея! — прошептала Домна. — Я мечтала попасть сюда с детства… Но в каком все состоянии…

Крис зажег факел, и странники пошли вперед, озвучивая новые и новые названия: «Караваджо. Лютнист», «Эль-Греко. Апостолы Петр и Павел», «Ван Дейк. Автопортрет», «Рембрандт. Портрет старушки», «Гольбейн. Портрет молодого человека», «Гейнсборо. Портрет герцогини де Бофор», «Ренуар. Девушка с веером».

Невероятное впечатление на всех произвела картина Николая Ге «Распятие». Путешественники застыли перед грандиозным полотном, не в силах пошевелиться, и только взгляды скользили по мученическим изгибам тела, освещенного закатившимся за край холста солнцем. Столько боли было в каждом сведенном мускуле, что зритель начинал ее физически ощущать. И только немного свыкнувшись с этим страданием, взгляд различал за распятием мягкий силуэт в плаще и сандалиях. Бог удалялся, оставляя это тело и эту землю.

Несколько часов провели путешественники в галерее. Они остались бы здесь и дольше, но, меряя расстояние солдатскими сапогами, к ним приблизился хорошо организованный отряд. Казалось, это не сулило ничего хорошего, но, нет, их просто проводили в новый дворец синейских правителей.

 

54.

Карину новый дворец неприятно поразил. Безвкусица царила во всем. «Архитектурные изыски» были наляпаны рукой, не знавшей, что искусство — это «чуть-чуть». Вычурные рамы «украшали» беспомощные картины. Подбор драпировок был даже не случаен- Карину тошнило от этого «розовенького» на «голубеньком».

Путешественников встречала герцогиня Темпера Белая. Она была восприемницей старого Слепого короля, который совершенно удалился от дел. У герцогини были очень красивые зубы: белые, блестящие, ровные. Таких зубов Карина ни у кого раньше не видела. Улыбаясь, герцогиня обнажала два ряда ослепительных жемчужин. Что-то пугающее было в этих зубах, которых было слишком много и которые были слишком безупречны.

— Я приветствую вас, дорогие гости из далеких краев, — говорила герцогиня. — Поистине та весть, с которой вы прибыли к нам, велика и значительна. Могли ли мы думать, что настанет время, когда и от нас будет зависеть судьба человечества. Примите наши глубочайшие уверения…

И так далее в том же духе. Герцогиня хотела выглядеть изысканной, но столь удручающ был ее наряд, что Карина не верила ни одному ее слову. Долесонке здесь не нравилось. Единственное, что примиряло с действительностью — синейцы легко приняли верительные грамоты и, значит, они с Крисом и Домной скоро уедут отсюда.

Эсверец выразил желание еще раз посетить галерею, но встретил корректно оформленный, но однозначный отказ. Вечером путешественники собрались в покоях Карины. Свет ночника приглушал роскошное убожество комнаты. Домна сказала:

— Все, что мы видим, печальное следствие слепоты короля. После того, как Джошуа Колорист ослеп, все одаренные художники были репрессированы, а школы — закрыты.

— Нарушилась преемственность поколений, — подытожил Крис. — А это ключевое звено в развитии наук, искусств и ремесел…

Карина, Кристофер, Домна погрузились в молчание. А потом настоятельница неожиданно для самой себя произнесла:

— Это, конечно, грех — без спросу проникать на чужую территорию, но я выросла на рассказах об этих картинах… Я так хочу снова попасть в галерею… Мы еще не дошли до шедевров Куинджи, Врубеля, Серебряковой…

Путешественников уговаривать не пришлось. Крис тут же принялся мастерить для всех факелы, и под покровом ночи трое человек выскользнули из дворца, как считалось, никем незамеченные…

 

55.

Путешественникам было как-то по-детски весело. Они беспрестанно пугали друг друга, так что Карине никто не поверил, когда она тревожно прошептала:

— Справа хрустнула ветка!

Крис просто обнял ее за плечи. Оказавшись в галерее, самовольные посетители зажгли факелы и отправились в неизъяснимо прекрасное странствие.

Карину особенно занимали картины на религиозные сюжеты. Вместе с матушкой Домной они долго изучали творение Александра Иванова. Чтобы охватить его целиком, им даже пришлось позвать Кристофера с его факелом. Сам эсверский король с незатейливым любопытством разглядывал женские портреты.

Они шли как зачарованные и не заметили, что единая галерея закончилась и разветвилась коридорами. Карина дошла до работ Михаила Врубеля и потрясенно охнула. Настоятельница не отозвалась. Карина тревожно оглянулась. «Демон», беспомощно опустив могучие руки, смотрел куда-то вдаль.

Королева бросилась обратно, но не нашла дороги, по которой пришла. Вместо полотен Брюллова, Серова, Кустодиева перед ней прыгали «Капричосс» Гойи, усиливая и без того панический ужас. А когда погас факел, Карина впала в совершеннейшее отчаяние. Однако впереди из полуоткрытой двери пробивался яркий лунный свет.

Понимая, что это возможно только при наличии очень больших окон в помещении, Карина поспешила туда, чтобы сориентироваться на местности. Она буквально вбежала в зал.

— Слава Богу! Вы все-таки решились навестить меня! — произнес чей-то голос.

 

56.

Карина так и приросла к полу. Ей очень хотелось упасть в обморок, но мозг уже напряженно изучал пространство. Зал был в ужасном состоянии. Сбитые люстры стояли на полу, как гигантские подсвечники. Тяжелая паутина обматывала их плотным тюлем.

— Не бойся! — проговорил старик на троне. — Это самое безопасное место в стране, которую обрек на гибель Слепой король…

Оправившись от первого изумления, Карина двинулась вперед. Зал приветствовал ее призраками прошлого. В почтительном поклоне склонились давно умершие меценаты и художники. Дамы украдкой разглядывали наряд гостьи, и многим он пришелся по вкусу. Легкое сиреневое платье было перехвачено под грудью серебряной лентой, такая же серебряная нить была вплетена в прическу. Дорогу девушке перебежал шут. Сделав сальто, он уселся на скамеечку и приготовился дальше оттачивать свое остроумие. Но все это были лишь тени. В зале находились только старик и девушка.

— Здравствуйте, Ваше величество! — сказала Карина, приседая в книксене, хотя это не могло быть увиденным.

— Приветствую тебя, дар молитв моих! — проговорил король.

Он сидел на каменном троне в виде поверженного дракона, чьи крылья служили подлокотниками, а соприкасаясь с хвостом, образовывали спинку. Голова твари служила подставкой для ног.

— Я забыл, как выглядит мой замок. Я не знаю, как изменились лица моих подданных, — продолжил он. — Но все это мне не нужно. Я вижу то, что скрыто от глаз.

Король протянул сухую руку и коснулся лба девушки:

— Любовь… Жажда знаний… Неуверенность… Раздражительность… Страхи… Вера… Потребность в самореализации… И снова любовь… Да, все не так, как у синейцев… Почему меня держат здесь?

Последнее было перефразом вопроса, который бился в голове у Карины с той самой секунды, как она поняла, что перед ней Слепой король.

— Они боятся убить меня и навсегда лишиться возможности заполучить одну очень ценную вещь, — спокойно ответил старик. — Но час мой близок, и я отдам ее вам…

Карина почувствовала, что покрывается гусиной кожей.

— Мое внутреннее видение подсказало мне, что два часа назад во дворце появился человек, которому я могу отдать кольцо Ильвелина.

— Что?! — прошептали губы Карины.

Рука короля Джошуа скользнула по подлокотнику трона. Пальцы привычно ощупали каменную чешую и нажали на нужную пластинку. Открылся тайник. Слепой король достал небольшую черную коробочку и протянул девушке.

— Здесь лежит «Сияющий Бег», перстень Ильвелина, снятый у него перед казнью, — сказал старик. — Именно это я нашел много лет назад и ослеп. Кольцо истомилось, ожидая своего хозяина. С годами разрушительная сила этого света только увеличилась. Никогда не открывайте этой коробочки! Но когда настанет ваш смертный час, передайте самому достойному из вашего окружения!

Слова звучали, словно отдельно от короля.

— Очень важно сохранить кольцо до Второго пришествия и вручить в знак раскаяния и смирения…

Карина не двигалась.

— Не бойтесь. Те, кто охотятся за кольцом, никогда не найдут его. Они не знают, что когда кольцо обретает хранителя, оно не может быть украдено, а только передано.

Словно против воли девушка протянула руку — на ощупь коробочка была почти горячей.

— А как же вы?

— Меня ждет смерть. А слепой человек не боится мрака…

Старик закрыл глаза и не произнес больше ни слова. Карина медленно побрела назад. У двери она обернулась. Слепой король неподвижно сидел на троне-драконе и почти сливался с его белым цветом.

 

57.

Снова выйдя в коридор, Карина почти сразу встретила Кристофера и Домну:

— Мы уже не знали, что и думать!

— Давно тебя ищем!

Девушка была рада видеть друзей, но о встрече со Слепым королем почему-то умолчала. Не задерживаясь, путешественники отправились в новый дворец. Как только они вошли туда, то встретили Темперу Белую.

На герцогине был дорожный костюм, столь же патологически безвкусный, как и давешнее платье. Вид у нее был изрядно запыхавшийся. Четверо человек замерли в нерешительности друг перед другом. Первой нашлась обладательница жемчужных зубов:

— Я боялась, что вы уехали, не простившись. Хотела догнать, чтобы еще раз заверить в своем глубоком расположении и преподнести скромные безделушки, полезные в дороге.

— Очень любезно с вашей стороны, — ответствовал Крис. — Я со своей стороны готов оказать вам любую медицинскую помощь.

— Благодарю, но я совершенно здорова! — вспыхнула герцогиня.

— Значит, этот платок не ваш? — Кристофер резко нагнулся и поднял что-то, лежащее у сапога Темперы.

На шелке салатного цвета алела свежая кровь.

— Нет! — герцогиня побледнела тем заметнее, что до этого была раскрасневшейся.

— Что ж… — Крис сложил и убрал платок к себе в карман. — Но вы правы, нам, действительно, пора.

 

58.

В дороге женщины оживленно беседовали. Только их спутник был странно задумчив.

— Знаете, Карина, — говорила настоятельница. — Я столько лет не рисовала. А сейчас просто в жар бросает, как представлю, что можно взять лист бумаги, кисть… Страшновато, конечно. Любой навык уходит из рук. Но потихонечку все начнет восстанавливаться. Может, даже лучше будет получаться.

— В юности мы, или, во всяком случае, я, рисовали как-то неосознанно, — продолжала Домна. — Это было столь же обыденно, как есть, спать, убираться. А сейчас, повзрослев и столкнувшись со всем этим великолепием, я вдруг поняла, что от нас хотели наши преподаватели.

Голос матушки был вдохновенен:

— Весь мир я вижу совершенно иначе. Нам говорили: «Черного цвета в природе нет» или «Стены нашего замка не серые, а перламутровые». Мы слушались. Ну, действительно, не рисовать же ночное небо краской из одной баночки! Не мазать же стены одним тоном! И только сейчас я поняла, что черного цвета действительно нет, а Грет-Лоттский замок действительно был перламутровым!

И вдруг за спинами путешественников, совсем близко от них раздалось:

— Стойте! Именем закона остановитесь!!!

Карина, Домна, Крис растерянно натянули поводья. Этого хватило для того, чтобы все пути к бегству были отрезаны. Их окружили со всех сторон. В воздухе прозвучало гневное:

— Вы арестованы по обвинению в убийстве Слепого короля!

— Что?! — возопила Карина. — Это неправда!!!

— Есть неопровержимые свидетельства, что ночью вы посещали старый дворец, где обокрали и убили беспомощного старика!

— Это неправда! — кричала Карина.

Но их с Крисом уже разоружили и начали связывать. Настоятельницу монастыря святой Клариссы не трогали. Более того, командир отряда галантно поклонился ей:

— Уважаемая, матушка, мы не смеем подозревать вас в столь дерзком преступлении. Но позвольте мне лично проводить вас в Драдуанию. Путешествовать одной опасно.

Командир не мог оторваться от прекрасного лица настоятельницы. И Карина посочувствовала Домне, чья броская красота, никак не вязавшаяся с ее кротким, доброжелательным нравом, в который раз оказывалась объектом симпатии со стороны негодяя.

Спокойно и твердо настоятельница произнесла:

— Я рада, что, как служительница Церкви, нахожу у вас такое уважение. Но будьте последовательны! Поверьте — мои друзья невиновны!

— Это решит суд! — глаза командира нехорошо блеснули. — А нам с вами пора отправляться!

Домна попыталась возражать. Но ей попался еще более суровый надзиратель, чем самим путешественникам.

 

59.

Синейцы бросили путешественников в тюрьму. Ее функцию исполнял бывший королевский склад художественных материалов. Все, что хранилось здесь, уже никому не было нужно. Коробки с высохшими гуашевыми, акварельными, масляными красками, углем, сангиной, простыми и цветными карандашами пыльными штабелями занимали большую часть огромного пространства.

Карина горестно покачала головой:

— Сколько детей могло бы научиться рисовать… Причем, это были бы те же самые люди, которые арестовали нас… И убили Слепого короля…

— Нас также обвиняют в краже некой ценной вещи, — напомнил Крис. — Боюсь, значимость ее так велика, что, даже приобщившись к прекрасному, люди не отказались бы от насилия, чтобы заполучить это. Вы, кстати, не представляете, что бы это могло быть?

— Нет, — покачала головой Карина и сама себе не могла объяснить, почему опять не открылась своему другу.

Начались дни, только внешне похожие один на другой. Для Карины они были исполнены глубоко личного смысла. Впервые в жизни девушка чувствовала себя целиком в потоке судьбы — никогда раньше она столь полно и благодарно не вписывалась в предлагаемые обстоятельства.

Ее чувство к Кристоферу вышло на новый уровень. Она смотрела на своего друга словно впервые. Каждый день находила что-то новое в его облике, поведении, характере. Только сейчас она отметила, что у эсверца удивительная танцующая походка. Как будто он не шел, а двигался в неком замысловатом танце. Особая грация проявлялась даже в самых простых движениях рук.

Карина поняла, что сложившийся у нее прежде образ этого мужчины не имеет никакого отношения к действительности. Когда-то давно она словно накинула на Кристофера Ива Эсверского блестящую ткань со знакомым всем девушкам рисунком, а теперь с удивлением сняла ее и увидела настоящего Криса — Криса, которому было около сорока лет; Криса, у которого тонкие морщинки уже разбегались от уголков глаз; Криса, у которого была своя жизнь и до знакомства с ней и после; Криса, который был совсем не обязан ее любить…

Но как же она любила его! Карина не могла больше пяти минут просто сидеть рядом с ним. Ей сразу хотелось плакать от нежности. Тогда она забиралась на самый верх коробок, где виднелся крошечный уголок окна, и писала стихи, рисовала, работала над своими философскими трактатами.

Кристофер проводил время, готовя речь для суда и вычисляя настоящих убийц Слепого короля. Карина знала — все, что он сейчас делает, гениально и не осмеливалась ни о чем спрашивать. Она бесконечно дорожила минутами совместно разделяемой трапезы. Не глядя в тарелку, она черпала серую баланду, предоставлявшуюся на завтрак, обед и ужин, и не могла оторвать взгляда от Кристофера Ива.

— Карина, вы последнее время очень странно на меня смотрите, — заметил однажды эсверец.

— Я люблю вас, — сказала Карина, думая, что нашла правильный ответ, и не понимая, почему Крис изменился в лице.

Он подошел ближе:

— Нет, это я вас люблю.

— Нет, я, — заплакала Карина, боясь, что ее чего-то лишат.

Крис обнял Карину. И все остальное перестало существовать…

 

60.

А потом был суд. Но Карина его видела не так, как должна была. Перед ней было не строгое заседание, в котором свои обязанности исполняли судьи, адвокаты, свидетели, а пространство, лишенное границ, состоящее из разноцветных светящихся шаров.

Шары эти перекатывались с места на место и издавали звуки разной тональности. Среди них были зеленовато-серые, голубовато-сиреневые, коричневые с черными вкраплениями, оранжево-желтые. Шары бурлили, закипали, взмывали под потолок. Некоторые то и дело наливались пульсирующей красной краской. И тут же их поверхность покрывалась тонкой сетью сердечно-сосудистых заболеваний. А потом все стало заливаться ярчайшим золотым светом, исходящим от одного шара, который до этого момента был белым.

Невероятные деформации происходили с остальными. В некоторые шары этот золотой цвет попадал, а в некоторые — нет. Первые становились легче и прозрачнее, а последние, наоборот, сгущали свои темные краски, становились жесткими и трескались.

 

61.

…А потом Карина начала видеть как обычно. Они с Крисом бегут по коридору. Прямо на них выбегают стражники. Приказ схватить путешественников живыми, а лучше мертвыми, читается на их лицах. Беглецы сворачивают. Их продвижение столь хаотично и нелогично для людей, знающих замок как свои пять пальцев, что некоторое время им удается спасаться от своих преследователей.

Но когда они уже видят выход на улицу, совсем рядом раздаются голоса. В последнюю секунду путешественники успевают прыгнуть в нишу за колоннами.

Место для пряток оказывается на «троечку». Их практически невозможно не заметить здесь. Хорошо, что стражники решают разделиться, и только один направляется к ним. Уже слышен лязг его оружия. Уже различимо его дыхание. Карине хочется кричать, чтобы покончить с этим напряжением. Крис успокаивающе гладит ее по запястью.

Подойдя совсем близко, стражник остановился, потом махнул остальным: мол, все в порядке. Когда сапоги отгрохотали вдали, человек тихо произнес:

— Крис, иди за мной.

— Леон? — эсверец вышел из тени.

Он хотел еще что-то спросить, но человек покачал головой и быстро направился к выходу. Карина не видела лица стражника, могла различить только широкие плечи, уверенную походку.

— Леон, что ты здесь делаешь? — спросил на улице Крис. — Где ты пропадал столько лет?! Знаешь, кто был с нами?

— Диана… — сказал стражник. — Я искал ее… Но теперь слишком поздно…

У Леона было хорошее открытое лицо. Глаза с мягким спокойным выражением странным образом контрастировали с резким волевым подбородком.

— А ты знаешь, почему мы вернулись без нее? — продолжал Крис. — Диана не поехала к себе в монастырь. Командир арестовавшего нас отряда куда-то увез ее.

— Как увез?! Какой командир?! — вскричал человек.

— А вот такой, с тонкими усиками и глазами эпилептика!

— Граф Индиго! — вскричал Леон, и тень набежала на его лицо.

Какие-то безумцы попытались остановить их. Но Леон бился как лев. Крис также демонстрировал вершину боевого мастерства. Карина впервые пожалела, что у нее нет меча. Вообще, она даже удивилась — почему у нее до сих пор нет настоящего оружия?! Оставляя за собой проклятия и стоны, путешественники вскочили на лошадей. Они даже думали, что спасены. Но недооценили настойчивость синейцев. К вечеру их стали настигать всадники в пестрых накидках.

 

62.

Не понятно было, как синейцы могут продолжать погоню в таком темпе. Лошади странников уже были измучены до предела. Заметив в лесу дом, Крис направился к нему:

— У нас нет другого выхода. Выбор есть только у хозяина…

Вышедшему их встречать молодому человеку он сказал:

— Нас обвиняют в убийстве Слепого короля. Но мы невиновны и смогли доказать на суде. Однако за нами погоня.

— Бегите в дом! — хозяин не мешкал ни секунды. — В комнате с печкой отогните палас и увидите крышку от погреба. Спускайтесь вниз. А я спрячу лошадей!

Путешественники сделали все, как им велели. Они просидели около часа, тревожно прислушиваясь. И вот люк распахнулся. Но свечи озарили лицо их давешнего знакомого:

— Вылезайте! Опасность миновала!

Все это было самым настоящим чудом. Путешественники не знали, как благодарить своего спасителя, а тот только смеялся каким-то своим мыслям. Молодой человек, которого звали Боб Солнце, с интересом выслушал более полную версию последних невзгод и былых удач путешественников.

— Я рад, что помог вам. До тех пор пока на земле будут убегающие и догоняющие, я будут за первых, — произнес он и рассказал удивительную историю из собственной жизни.

— Около двадцати лет назад селенье, где я жил, поразил страшный недуг. Смерть побывала в каждом доме и никого не оставила в живых. Один за другим ушли в мир иной мать и отец, старшие братья. Мы с сестрой, семилетние близнецы, были уже больны и ожидали своей участи. Но вдруг на пороге нашего зачумленного жилища появился незнакомец. Я хорошо запомнил его. Он был высок, но довольно узкоплеч. Его длинные волосы были какого-то странного желтого цвета…

Карина отчетливо увидела эту картину.

— …Незнакомец варил какие-то отвары и заставлял нас принимать их. Мы выздоровели, но заболел он. Умирая, незнакомец передал нам шкатулку с драгоценностями. С тех пор мы не знали нужды.

Карина обвела взором помещение. Все здесь было добротно, качественно, со вкусом. Совершенно бесподобные акварели висели на стенах.

— Моя сестра Вероника вышла замуж и уехала. Своих дочерей она назвала Калерия и Алиса — именно эти имена незнакомец повторял в бреду. Я живу здесь. Иногда выезжаю в город, чтобы пополнить свою библиотеку. По старинным альбомам и раритетным учебникам я учусь рисовать природу.

— Так это ваши работы? — ахнула Карина.

— Да… — покраснел Боб.

«Пока в стране есть хоть один талантливый художник, не все потеряно», — подумала королева. Боб Солнце продолжал:

— Вскоре после того, как мы похоронили нашего спасителя, в вымершее селение приехал Трибунал Нравственности. Измученные, тощие дети были единственные, у кого можно было спросить — не показывался ли в этих краях человек с желтыми волосами. Мы рассказали, как все было. И тогда они разбили камень, который мы установили на могиле незнакомца. Мы ревели в голос, а они выкопали гроб и… Голос Боба задрожал:

— В общем, тогда я понял, что хочу быть таким мужественным, добрым и щедрым, как тот незнакомец с желтыми волосами… Жаль, что я никогда не узнаю его имени… Но я всегда надеялся, что спасу того, кто будет убегать…

Карина молча достала портрет, который нашла на развалинах Грет-Лоттского замка, и отдала Бобу.

— Это он! — закричал художник. — Только, конечно, моложе… Вы, что знаете, кто это?!

Сейчас Карина не была уверена в этом.

— Это — Дэвид Джомрок, — подтвердил предположение спутницы Кристофер.

Девушка почувствовала, что плачет. В Синее с ней все время творилось что-то необъяснимое.

 

63.

В Драдуанию вели две дороги: одна — невероятно долгая, другая — невероятно трудная. Впереди виднелась длинная череда высоких гор. Их можно было либо объехать, либо пересечь. Путешественники склонялись к первому варианту, но их выбору не суждено было осуществиться.

В один из дней они лицом к лицу столкнулись с преследовавшими их синейцами. Произошло это так. Утром и те и другие вышли к ручью — зубы почистить. Тут-то и оказалось, что два отряда разбиты друг напротив друга. Но зубы почистили. Костры также не потушили — позавтракали. Было очевидно: пока никто ничего не предпринимает — расстояние не изменяется. Нервы сдали у синейцев. Но первое же их торопливое движение было замечено на другом берегу, и путешественники сорвались с места как с низкого старта.

Беглецам никак не удавалось оторваться от своих преследователей. Только поход через горы давал этот шанс, и три храбреца решились на него. Синейцы сначала отстали в нерешительности, а потом и вовсе повернули обратно. Дорога с каждым днем становилась все труднее. Но тем задушевнее были вечерние разговоры.

— Когда я увидел вас во дворце, то просто обомлел, — рассказывал Леон. — Диана стала еще прекраснее. Но то, что она стала монахиней, меня чуть не убило… Много лет я возглавлял отряд, собирающий с населения королевские подати. Эта служба давала мне возможность объехать страну вдоль и поперек. И я был уверен, что рано или поздно встречу ее. Но места религиозного культа были не в моей компетенции… Кстати, я так и не понял, с чего они на вас взъелись?

Долесонка с облегчением услышала версию Кристофера.

— Видимо, они давно замыслили убить Слепого короля. А тут такая редкая возможность — обвинить во всем иностранцев…

— Да, должно быть, так… — согласился Леон. — Но почему им вообще понадобилось его убивать? Я служил здесь шестнадцать лет и за это время ни разу его не видел. Никакой властью он не обладал. Говорят, был сильно болен…

— То, что меня, как эсверца, не пригласили к нему, послужило доказательством, что смерти Слепому королю желали именно высокопоставленные синейцы, — признался Крис.

— А какую кражу вам приписывали? — спросил Леон.

— Я убедительно доказал, что это было сделано для отвода глаз, — снова вступил Крис. — Через похищение некой ценной вещи нас было проще связать с убийством. Кстати, они ужасно растерялись, когда я потребовал сказать, что именно мы похитили.

 

64.

В один из вечеров Кристофер, по просьбе Леона, рассказал о своей жизни. Карина, затаив дыханье, ловила каждое слово друга.

— Я очень тяжело пережил гибель Марты. Спасло меня только то, что я стал заниматься организацией приюта для сирот — это была ее идея. Мы построили красивый, уютный дом недалеко от дворца. Лучшие специалисты страны были приглашены для воспитания и обучения детей…

Шли годы. Однажды, гуляя по лесу, я встретил очень милую девушку. Ее звали Соня Дорнвилль. Меня как громом поразило — Дорнвилль была фамилия бабушки Марты! Сходство Сони с Мартой было поразительным: те же волосы, глаза, улыбка. Я сразу решил, что женюсь на ней. Однако Соня как-то странно себя вела, и родители ее тоже. Впрочем, все возникающие неловкости я приписывал смущению этих достойных людей перед королевским титулом…

Мы сыграли пышную свадьбу. Очень скоро было объявлено, что королева ждет ребенка. Роды были преждевременными и очень тяжелыми. Вся наша медицина оказалась бессильной перед целым комплексом осложнений. Когда Соня умирала, она отказалась исповедоваться священнику, а собралась каяться только передо мной. Я ничего не понимал, и вот, что она мне рассказала…

Крис принялся раскуривать трубку, и Карина увидела, что руки его дрожат:

— Соня никогда не любила меня. Тогда в лесу, когда мы встретились, она ждала своего возлюбленного, королевского охотника, Стива Мэтью. Рожденный ребенок был также его. Соня пыталась убить себя и младенца, наглотавшись какой-то дряни. Родители, жених и она боялись попасть в немилость, если королю будет отказано. Но все кончилось гораздо хуже. Соня умерла, ее мать сошла с ума, отец кончил жизнь самоубийством, Мэтью навсегда исчез из Эсверии.

— А ребенок? — тихо спросила Карина.

— Дональд, слава Богу, выжил! — с заметным облегчением сказал Крис. — Его спасти удалось. Я признал мальчика своим сыном и наследником королевского титула. Он очень славный. Уверен, вы с ним подружитесь…

 

65.

Путешественники брели по совершенно не меняющейся, как в дурном сне, местности. Только белые горы, только черные палки мертвых растений, только смерзшиеся валуны. Ноги лошадей были разбиты в кровь. Несчастные животные тихонечко ржали, когда наступали на особо острые камни.

Королева с трудом различала своих спутников. От бесконечного продвижения вверх болели голени. Стоило пройти хоть пару шагов по ровной поверхности, как наступало облегчение. Однако дорога упрямо рвалась в небеса.

Карина придумывала различные приемы, которые облегчали ей путь. Например, говорила себе: «Каждый шаг дается мне с трудом, но когда он сделан, боль остается в прошлом. Боль не пройденных шагов также не ощущается. Значит, каждый шаг сложен только в момент его осуществления. А эта боль — капля в море реально безболезненных шагов из прошлого и будущего».

Когда эта теория перестала действовать, Карина изобрела другую. «Что есть тело? -твердила она себе. — Лишь оболочка, которая устала от физической нагрузки, но вперед движется душа». Девушка пошла дальше, пытаясь отключиться от собственного тела. Первый же удачный опыт прекратил Кристофер. Она уже поднималась вверх над заснеженными склонами. Но эсверец всадил ей укол прямо в сердце, и Карина открыла глаза.

Стоянки причиняли странникам не меньше страданий. Никакой одежды не хватало, чтобы согреться. В ежедневную практику вошло употребление двадцати граммов спирта, который немного помогал, но все равно скоро должен был закончиться.

После одной из ночевок не проснулись лошади. У Карины даже не было сил оплакать гибель Землянички. Она сидела на снегу, гладила рыжую, успевшую заиндеветь шею и думала о том, что хоть кому-то удалось согреться.

— А где теплее: в Аду или в Раю? — спросила она Криса.

Тот ничего не ответил, но душевное состояние его подруги с каждым днем беспокоило его все больше.

 

66.

Путешественники забрались очень глубоко в горы, но скоро передвигаться стало невозможно. Все пространство вокруг оказалось испещрено сетью глубоких расщелин. Усадив Карину на безопасном участке и запретив уходить с него, Кристофер с Леоном отправились на разведку.

Королева сидела тихонько, нахохлившись, как воробей. В самой себе она различала только боль: тупую в левой ноге, хмельную в голове, шершавую в горле, покалывающую на лице, ноющую в сердце. Карина сидела долго. И сначала окружающий мир был враждебен по отношению к ней. Но постепенно он смягчался, отменяя наказание за наказанием. Сначала ее покинула боль в ноге. Это было такое облегчение, что губы девушки чуточку расслабились — это была улыбка. Потом воздух принялся гладить теплыми пушистыми волнами ее лицо. Следом растаяла боль в голове. Боль в горле оказалась тоже не обязательной — ведь, можно просто не дышать.

Неожиданно Карина увидела двух человек на противоположном склоне. Связанные единой веревкой они вжимались в ледяную стену, но неумолимо соскальзывали все ниже и ниже. Это были не ее спутники. Но одного тоже звали Кристофер.

— Я отправил вам наверх нож, с ним вы отсюда выберетесь. Понятно? А перочинным ножиком я перережу веревку. Лучше спастись одному, чем погибнуть обоим, понятно? — крикнул тот, что был ниже.

— Спастись обоим — или никому, — ответил другой, его голос дрожал, но в нем чувствовалась непоколебимая решимость. — Только продержитесь еще минутку…

— Я и так держусь слишком долго, — ответил первый. — Я человек одинокий, никто меня не ждет — ни славная худенькая женушка, ни детишки, ни яблони. Понятно? Ну и шагайте подальше отсюда.

— Погодите! Бога ради, погодите! — закричал другой. — Не смейте! Дайте мне вытащить вас! Спокойнее, дружище. Мы с вами выкарабкаемся. Вот увидите. Я тут таких ям нарою, что в них влезет целый дом и конюшня в придачу.

Другой не ответил. Как завороженный, следя глазами за ножом, он медленно, спокойно стал перерезать веревку…

Карина знала эту историю — это была хорошая история. Она прокрутила ее вперед поближе к счастливой развязке. И вот над проемом уже появляется лицо красавицы Джой Гастелл. Она смотрит на Смока сияющими глазами; ее отец и Карсон сматывают веревки.

— Как вы решились перерезать веревку? — восклицает Джой. — Это великолепно, это… настоящий подвиг!

Смок отмахнулся от похвал. Но Джой стояла на своем:

— Я знаю все. Карсон мне рассказал. Вы пожертвовали собой, чтобы спасти его.

— И не думал, — солгал Смок. — Я давно видел, что тут меня ждет отличный бассейн, и решил искупаться.

Карина улыбнулась — все-таки это была очень хорошая история! Она закрыла глаза и оказалась со своей мамой и друзьями. Все вместе они играли во что-то, а потом ее толкнули, она упала, и все начали на нее кричать, обвинять в чем-то. Она была не виновата. Но никто не хотел слушать. Карина заплакала.

— Сестра… — услышала она чей-то глухой голос, потом снова. — Сестра…

Карина с трудом разлепила смерзшиеся ресницы. Перед ней стоял мужчина. Ворот его серого пальто был высоко поднят — видны были только карие глаза и темные густые брови.

— Я пришел за тобой, сестра.

Карина не шевелилась. Новый порыв снега заглушил начало следующей фразы. Донеслось только:

— …на войне своих не бросают.

Карина долго собирала свои силы, чтобы сказать:

— Моя война — война с собой.

— Любая война — война с собой, — ответил человек.

Он протянул Карине руку. Опираясь на нее, королева смогла подняться. Человек в сером пальто повел путешественницу одному ему известными тропами. Жуткий грохот раздался за их спинами. Они не оборачивались. Карина не заметила, как осталась одна. Но почти в ту же секунду увидела Кристофера и Леона.

— Карина, — прошептал Крис, и в лице его не было ни кровинки. — Какая вы молодец, что не стали нас дожидаться, а пошли следом! Только это вас спасло! Ущелье накрыла лавина…

— Меня спас Брат…

— Но у вас в Гугнеатии никогда не было брата! — вскричал Крис.

Карина покачала головой:

— В Гугнеатии у нас у всех был Брат!

 

67.

Холод не отступал, но прошло время, и королеве открылась удивительная красота гор. Эти исполинские великаны высились здесь с начала времен. Они не могли быть покорены человеком. Но с подлинным великодушием пропускали вперед отчаянных странников.

Снег был здесь белым только для непосвященных. Чем дальше, тем больше Карина убеждалась, что большего многообразия красок нигде в природе нет. Она собиралась по возвращению из Путешествия серьезно заняться живописью и делала небольшие зарисовки. Чтобы не забыть нюансы цветовой гаммы, подписывала прямо поверх набросков: «голубовато-серое», «ярко-белое», «темно-синее», «матоворозовое, мерцающее». Леон спросил, что это такое. Карина ответила. Синеец покачал головой:

— Лучше просто смотрите. Потом рука сама поведет вас, когда начнете рисовать. Эти пометки будут только мешать.

Карина послушалась. Каждую минуту подмечала она новые грани окружавшего ее великолепия. Особенно ей нравились горы в утренние часы. Выхваченные из ночного небытия, горы розовели, как разбуженная красавица. Тени стремительно перебегали с места на место, чтобы потом замереть в зените. Смотря, как пульсирует розовыми тенями пространство, Карине казалось, что перед ней плоть мира, из которой создано все живое.

 

68.

Ворота в горе три человека увидели одновременно. Подойдя ближе, путешественники остановились перед удивительной красоты ковкой. Она отображала, как мчатся единороги, трубят охотники, венчаются юноша с отвратительной старухой, а прекрасную девушку отдают прокаженным, русалки заманивают в болота заблудившегося рыцаря, богатырь сражается с Чудом-Юдом, уходят под воду города. Мастерство, с которым все было выполнено, говорило о дораскольном времени создания.

Леон просто дар речи потерял. Нежно-нежно, как по лицу любимой женщины, проводил он рукой по металлической поверхности.

— Это… Это… Это божественно…

Карина тоже оценила красоту, но в большей степени ее занимало другое.

— Интересно, что скрывается за такими воротами?

А Крис ответил:

— Это мы скоро узнаем, потому что пройти мимо невозможно!

В этой предопределенности было что-то пугающее. Крохотной частью своего существа каждый надеялся, что ворота не откроются. Но они легко подались вперед.

Перед путешественниками открылась пещера. Она слабо и неровно сияла — таково было свойство образовывающего ее камня. Первым внутрь шагнул Кристофер. Леон замыкал шествие, оберегая Карину, шедшую посередине.

Путешественники шли довольно долго. Когда пещера закончилась, они попали в огромный зал. Только сейчас Карина поняла, что всю жизнь совершенно неправильно употребляла прилагательное «огромный». Оно могло быть отнесено только к этому месту. Пол, на котором они стояли, содержал узор, чей сегмент нельзя было охватить единым взором. Сводчатый потолок замыкался так высоко, что казалось странным, как сюда не попало солнце.

Не зная, в какую сторону идти, путешественники остановились. В ту же секунду до их слуха донеслось мерное постукивание, которое никак нельзя было локализовать. Карина, Кристофер и Леон встали плечом друг к другу, отслеживая возможные направления. Скоро они увидели древнего старца. Его посох глухо ударял по каменному полу.

— Так, значит — это вы… — сказал старик, подойдя совсем близко. — Но кто именно?

Он упал на колени и воздел руки к потолку.

— Благодарю тебя, Господи!

Когда старец поднялся, глаза его лучились удивительным светом. Он повел путешественников через зал, то и дело бросая на них пытливые взгляды.

 

69.

Странников проводили в совершенно круглое помещение. Напряжение покинуло тела, и путешественники блаженно рухнули в кресла. Правда, Кристофер скоро поднялся и ушел. Карина и Леон проводили его мутными взорами со слабо читающимся удивлением.

— Еще немного, — вяло заметила Карина. — И мы будем глуповато смеяться, когда они спросят: «Что вы тут делаете?»

Да, — неторопливо согласился Леон. — А когда выйдем на поверхность, окажется, что прошла тысяча лет.

— Может, это нирвана? — сонно спросила Карина.

— Может, но рановато, — ответил Леон.

Долесонка и синеец не догадывались, что последние две фразы были произнесены через неделю после первых. Крис только временами впадал в это странное забытье, но без труда выходил из него, продолжая исследовать пещеру.

В один из дней Кристофер Ив Эсверский вышел к очень странному месту. Тысячи освещенных галерей сплетались здесь клубком, отменяя законы трехмерного пространства. Не выбирая, Крис шагнул в одну из них. Слева светилось окно. За стеклом стоял человек. За его спиной простирался пустынный пейзаж. Крис подошел ближе.

В ту же секунду появился старец. Он опустился на колени и стал целовать одежды эсверского короля. Кристофер испуганно поднял его.

— Что вы! Не надо! Что здесь происходит?

— Сбылось пророчество Великих Магов! — снова становясь на колени, отвечал старец. — Близится конец Раскола! Настало время Второго пришествия!

Отчаявшись поднять старика с колен, Крис опустился сам.

— О чем вы, дедушка?

Старец подскочил, когда увидел себя на одном уровне с эсверцем — теперь уже он поднимал Криса с колен.

— За мгновенья до катастрофы маги успели сделать два предсказания, — сказал старец. — Первое — Расколу придет конец, когда человеку откроется тайна его воплощений!

Он многозначительно поднял палец кверху:

— Сейчас вы находитесь в Музее Личной Истории! Здесь отражены все перевоплощения всех человеческих душ. Это не картины, не скульптуры, а сохраненное мгновенье реальности, в котором можно прочитать всю жизнь человека.

Крис недоверчиво посмотрел сначала на старика, потом на изображение за стеклом, потом снова на старика:

— Вы говорите, предсказаний было два? Какое второе?

— Второе предсказание… — старец с трудом сдерживал ликование. — Расколу придет конец, когда последний человек станет первым!

Крис по-прежнему ничего не понимал.

— Посмотрите сюда! — старик показал на окно. Перед ним был рыжеватый мужчина невысокого роста болезненного телосложения, одетый в лохмотья. Он напряженно смотрит куда-то вдаль. Его правая рука чуть касается сердца, а левая замерла в мучительном прощальном жесте.

— В Музее Личной Истории человек может увидеть только свои воплощения! А это — Никсагор! — голос старца был торжественен. — Некогда последний из людей! А сейчас вы — первый за три тысячи лет, кто попал сюда!

— Это все не может быть правдой. Тут какая-то ошибка…

— Не отрекайтесь от своего Прошлого, — подбадривал старец. — Раз вы попали сюда, значит, готовы узнать об этом. Ваша участь — уникальна. Фигура Никсагора станет ключевой в будущей истории. Да, он предал Бога. Но только в его силах и было искупить этот грех!

— Вы когда-нибудь задавались вопросом: «Что должно было случиться с человеком, который предал Бога?» — вдохновенно продолжал Хранитель Музея. — Отвечаю: «То же, что и со всеми остальными людьми». Его поступок определил череду последующих воплощений. И пока его проклинали и ненавидели, он, не узнаваемый и не знающий о своем трагичном прошлом, двигался по пути искупления своего греха.

— Можно сказать, — заключил старец, — что в метафизическом смысле, Второе пришествие — это пришествие Никсагора, добившегося совершенства и заслужившего прощение. Вторым спасителем должен стать именно он.

Крис с тревогой смотрел на старца — произошло чудовищное недоразумение. Все, что говорил этот почтенный человек, не могло быть правдой.

— Но это правда… — старец взял холодную руку Кристофера. — Не бойтесь… Все, что вы увидите — уже позади…

Они двинулись вперед. Но после окна с Никсагором ничего нельзя было различить в наступившей темноте.

— Что это? — спросил эсверец.

— Тысяча лет Ада… — ответил старец.

— Какого Ада? — простонал Крис.

— Кромешного!

Старец вел Кристофера вперед и вперед.

— Но Ада не должно быть! — с мукой в голосе продолжал настаивать Крис, когда они прошли шестую сотню лет.

— Для большинства людей его действительно нет. Однако считанным единицам его не миновать.

Скоро засиял свет. Но когда они вышли к нему, ничего радостного им не открылось. Маленькая уродливая девочка с огромной головой и редкими темными волосами стояла на коленях в сыром подземелье. Грязными руками она выбирала что-то из тарелки, в которой была налита кашица с комками.

— Это Цивана Бака, — пояснил старец. — Она умерла в возрасте двух лет, так и не покинув стены городской тюрьмы, где родилась от одной из заключенных проституток.

Крис поспешно шагнул дальше и снова оказался в темноте.

— Опять? — прошептал он.

— Нет, нет, — поспешил успокоить его старец. — Приглядитесь. Тут другое.

Крис прищурился. Перед ним была затемненная комната. Посреди стояла кровать, на которой лежал человек.

— Степан Половцев, — рассказывал тем временем старец. — Еще в раннем детстве он был помещен в психиатрическую лечебницу, где провел всю свою жизнь.

Крис покачал головой. Двинулся к новому окну. На одной из улочек, ведущих к рыночной площади сидел старик. У него не было ни рук, ни ног. Из глаз, затянутых бельмами, сочились слезы.

— Юэн Беспомощный. Прожил довольно долго, но ничего не увидел, не услышал, не сказал и не сделал.

Крис пошел быстрее. Его путь лежал мимо калек и сумасшедших, не вошедших в разум младенцев и взрослых. Эсверец остановился только тогда, когда перед ним появилась вполне благополучная девочка одиннадцати лет. Одета она была просто, но добротно. За спиной виднелся короб. Девочка бодро шагала по лесной тропинке.

Крис подошел ближе.

— Франческа О'Ли, — прозвучало над ухом. — Была отдана на услужение в лавку скобяных товаров. Разносила заказы. Через три минуты она будет изнасилована и убита лесными разбойниками.

Крис, как ошпаренный, отпрянул от окна. Теперь перед ним была реальность таверны. Некрасивый долговязый моряк дрался с моряком более грузным и взрослым. Вокруг было неспокойно. Чьи-то руки, ноги, головы случайно попали в кадр.

— Бернар Кохен погибнет в пьяной драке, которую…

Крис уже шел впереди. Он бросал короткие взгляды на сменявшиеся картины. Они сливались в одну: кровавую, исполненную боли и страданий. Не давая зародиться ропоту в душе гостя, старец пояснил: «Тема физического страдания — одна из ключевых в личной истории Никсагора. Он очень боялся боли и согласился на предательство не под пытками, как принято считать, а только из-за страха перед ними».

— Вы знаете истории всех воплощений всех людей? — спросил Крис.

— Я их считываю.

Кристофер выслушал еще десяток душераздирающих историй. Из центра очередного окна прямо на него мчался дикий степной человек. Старец улыбнулся:

— Это Тэнгиз Ядрэк. С него начинается целая череда борцов за справедливость в личной истории Никсагора. В 2349 году Ядрэк возглавил движение за независимость матиасцев от кирейцев. Восстание было жестоко подавлено. Все руководители и непосредственные участники — казнены.

Старец заметил:

— Сложность искупления одного греха отягчается неизбежностью совершения новых. «Введение масс в несчастья» — худшее, что можно было придумать…

В следующем окне на поле брани рубились рыцари.

— Никсагор участвовал в свержении драдуанского тирана Грегораша Темного. Когда будете в Драдуании, обратите внимание на галерею героев, что ведет в тронный зал. Четвертый справа является памятником Никсагору в облике Матиуша Смелого.

В следующем окне дева горела на костре. Крис видел запрокинутую голову, растрескавшиеся губы, разверстые в неслышимом крике. Огонь уже добирался до груди и охватил пламенем волосы.

— Августа Клеринг, дочь герцога Клеринга, приняла участие в диверсии, направленной на уничтожение важных элементов Абсолютного оружия цегенвейцев.

Кристофер с трудом оторвался от этого убийственного зрелища.

— Кларисса Вианьолл, поэтесса, — назвал старец следующее воплощение Никсагора.

Перед Кристофером была женщина с грустными глазами. В одной ее руке было перо, в другой - исписанный лист бумаги. Крису удалось полностью разобрать запечатленное на нем произведение:

— После Клариссы в личной истории Никсагора было много видных представителей науки и искусства, — сказал старец, когда они двинулись дальше. — Вот, пожалуйста, Серж Манкович, основатель актерской династии Манковичей. Ему первому пришло в голову одно из десяти представлений «Ромео и Джульетты» заканчивать счастливой развязкой. Представляете, какой это вызвало ажиотаж у зрителей!

Крис посмотрел на красивого мужчину с гордо посаженной головой. Шевелюра русых волос, крупные черты лица, окладистая рыжая борода были видоизменены веками и создали Алику совершенно иной облик.

Убранство следующей комнаты показалось Кристоферу смутно знакомым. Но это была не холодящая память туманного прошлого, а воспоминания о чем-то относительно недавнем. Приглядевшись, эсверец понял, что перед ним комната, которую спустя века займет Рудольфе Дилано. Сейчас здесь находился человек, которого почти целиком скрывали горы исписанной бумаги и колбы, заполненные разноцветными жидкостями.

— Это Карлос Немендос, ворликийский ученый. Его главная заслуга состоит в повторном (после Раскола) открытии периодического закона.

— А ведь за одно это можно было бы все простить… — тихо заметил Кристофер.

Старец живо подключился к обсуждению:

— Да, эта вещь кажется и мне поразительной, но заслуги на поприще науки и искусства не засчитываются.

— Как же так! — возмутился Кристофер. — Открытие нового закона, получение нового факта, смена парадигмы создают дополнительные условия для самореализации других людей. Удачная книга, гармоничная симфония, потрясающая картина несут радость даже после смерти их творца…

— Но для самого создателя творчество не более чем… костыли, на которых он ковыляет по реальности, вызывая неуемное восхищение. А подлинного удивления заслуживают те, кто крепки в своей вере и умеют создавать произведения искусства из ткани повседневности.

— Прежде, чем мы перейдем к следующим вашим (давайте уж говорить без обиняков) воплощениям, — продолжал старец, — позвольте спросить: «Как сейчас у вас развиты способности к поэзии, химии, актерскому мастерству?»

Крис пожал плечами: в общем, никак. Старец радостно закивал головой:

— По моей теории так и должно быть. Те области, в которых на каком-то этапе Личной Истории были получены значительные достижении, потом не даются индивидууму. Так минимизируется вероятность появления воспоминаний о прошлых жизнях. Значит, вы никогда не сочиняли стихотворений, испытывали невероятный ужас от необходимости публичного выступления, а в химии показывали самые посредственные результаты?

— Нет, — возразил Крис. — С химией у меня лучше, чем у иного ворликийца. Стихи я писал. Выступать не боялся, хотя и не любил…

— А-а-а, — расстроено протянул старец. — Но это была всего лишь теория…

В следующем окне на троне, сделанном в виде поверженного белого дракона, сидел молодой король со свежим, как у девушки, лицом.

— Король Людовик XIV, — говорил старец, — вошел в синейскую историю великим покровителем искусства. С его именем связывается расцвет живописного мастерства. Многие полотна, написанные им самим и его подданными, сравнимы с творениями до-раскольного периода. К сожалению, Людовик был очень непостоянен в своих привязанностях. Его отравила отвергнутая фаворитка по имени Маргарита Бриз.

— А это — Артур Моррис. Девушка, которую он полюбил, не захотела с ним даже встречаться. Артур казался ей слишком ограниченным и простым. Впрочем, он действительно был таким. А та девушка покончила жизнь самоубийством, не справившись со своей сложностью.

— Пол Тюдерс, житель И-и. Был выдающимся неудачником своего времени. Жаль, что официальная история не сохраняет такие поучительные примеры. Он семь раз пытался поступить в Институт. Диссертация на его тему была защищена за месяц до того, как он собирался представить свои результаты. Книга, которую он написал, сгорела…

— А это и вовсе маленький человек. Про него можно сказать, что он долго копил на шинель с воротом, но и ту в первый же день украли…

Что-то притягательное было в этом низеньком чиновнике с лысинкой. Однако старец уже рассказывал про следующее воплощение:

— Сэмуэль Грог родился в семье террориста Грога Бледного. В четырнадцать лет вместе с отцом и братьями принял участие в подрыве кареты, в которой ехали долесонский судья и его семья. Потрясенный содеянным, он лично участвовал в спасении истекающих кровью женщин и детей. Был объявлен в розыск по всей Долесонии, проклят родным семейством. Много скитался.

— Н-да… — сказал Кристофер.

— Да, — подтвердил старец.

Впереди оставалось последнее окно. Крис подумал об оставленной Карине — пора было возвращаться. Эсверец быстро шагнул вперед…

И замер, как громом пораженный…

На какое-то мгновение он забыл, где находится…

Перед ним, как живая, стояла Марта Грет-Лотт-ская…

 

70.

Спрыгнув с подоконника, Марта бежала к нему. В руках княжна держала письмо Анастасии.

— Синейская княжна Марта Грет-Лоттская, — говорил тем временем старец. — Прожила всю жизнь в маленьком бедном замке на краю королевства. Погибла в шестнадцать лет, спасая юного эсверского короля.

Крис обернулся и очень странно посмотрел на хранителя.

— Что такое? — почувствовал тот неладное.

— Я тот эсверский король, которого спасла эта девушка…

И тут яркая вспышка света озарила все вокруг. Когда свет рассеялся, стало видно, что образовалось новое окно. Хранитель и король бросились к нему. Вскочив со стула, перед ними стояла Карина Аргунова, королева Долесонии, и изумленно озиралась вокруг. Вдалеке был ясно различим Леон.

— Но так не должно быть, — прошептал за его спиной старец. — Произошло чудовищное нарушение. Человек может увидеть только свои воплощения. Только человек…

Но Крис почему-то знал, что все именно так и должно быть.

— Кто вы? — просипел старик.

— Я? — бровь Кристофера поднялась. — Я часть той силы…

— Нет! Нет!! Нет!!! — закричал старец.

Он принялся отступать от Кристофера, поднимая руку в крестном знамении. Но руки не слушались его.

— Полно вам! — сказал Кристофер. — Я пошутил…

Но хранитель уже был в невменяемом состоянии.

— Изыди, Сатана! — кричал он. — Прочь, отступник!

Взгляд Криса стал холодным. Рядом оказалось удобное плетеное кресло, он уселся в нем:

— Значит так, — сказал Кристофер. — Мне нужен меч, плащ и щит, с которым Никсагор должен отправиться на Великую Битву.

— Нет! — кричал старик. — Не отдам! Великая Битва Никсагора близка! Без этих вещей он погибнет!

— Он погибнет и с ними!

— Ты ничего не получишь!!! — кричал хранитель.

Но в ту же секунду на столе прямо перед Кристофером Ивом появились меч, щит и плащ. На каждом предмете был выведен герб: вписанная в подкову белая дорога на черном фоне. Внизу шла надпись девиза: «Я — верю!»

— Спасибо, — сказал он, забирая имущество.

Старик бросился за ним — в руках у него был нож.

Но только хранитель собрался проткнуть спину уходящего, как замер и больше уже не мог пошевелиться. Крис обернулся через плечо:

— Нет, ну почему, если Дьявол, то можно и со спины? А вещички я заберу, мне пригодятся. Вам уже сообщили, кто будет Третьим Спасителем? Тот, кто прикончит Второго!!!

И под гомерический хохот Кристофер оставил старца в его заледеневшей позе.

 

71.

— Крис! — Карина бросилась другу на шею. — Тут какой-то взрыв был!

— Ничего страшного, моя дорогая. Мы уезжаем. Я раздобыл новое снаряжение.

— Что это?

— Всем по новому щиту, мечу и плащу. Вы ведь, Карина, хотели меч?

— Да! — королева с восхищением приняла холодное оружие, чья рукоятка была украшена изумрудами. На плечи девушке Кристофер накинул красивый зеленый плащ. Затем вручил роскошное обмундирование Леону. Себе же оставил невзрачный черно-белый комплект.

— А где старец? — спросила Карина.

— Он не придет.

— Как же мы попрощаемся?

— Я уже за всех простился.

— А вы не узнали, отчего это место — очень странное место?

— Оттого, что все остальные очень уж не странные, — удачно пошутил Крис. — Должно же быть хоть одно очень странное место!

Путешественники взяли свои сумки, которые так и остались не распакованными. Кристофер повел Карину и Леона хорошо известными ему коридорами. Когда впереди показался проход, девушка закричала:

— Я видела это во сне! В первую ночь Путешествия!

С потолка тоненькими струйками сочился песок. Впереди был виден замок, утопающий в зелени.

— Друзья мои! — проникновенно начал Кристофер. — Я должен оставить вас. Важные обстоятельства требуют моего присутствия.

Карина не понимала, что говорит Крис.

— На прощанье мне бы хотелось сделать каждому из вас подарок. Что вы хотите?

— Крис, не уезжай… — пролепетала Карина.

Эсверец покачал головой:

— Проси все, кроме этого! Хочешь увидеть наших лошадей живыми?

В следующую секунду раздалось цоканье. В пещере появились Мельхиор, Земляничка и Чубарый (конь Леона). Карине было так плохо, что она даже не осознавала, какое свершилось чудо. Эсверец первым вскочил на своего коня и умчался прочь.

 

72.

На дороге странники столкнулись с королевским отрядом особого назначения. Драдуанские воины возвращались из Синей, куда были направлены на спасение Посланников Мира. Задание не было выполнено — Карина и Крис бежали из заключения. Но польза от длительной командировки имелась — отряд вез послание королю Пьеру от нового синейского правителя. А тут еще оказалось, что путешественники сами подъезжают к дворцу.

Пьер Драдуанский вместе с настоятельницей вышел встречать дорогих гостей. У короля было красивое лицо. Он выглядел бы существенно моложе своих лет, если бы не седые волосы.

— Добрый день, ваше величество! — приветствовал он Карину.

— Здравствуйте! — королева невольно разглядывала короля.

— Лео, черт подери! Простите… Но какими судьбами!!!

Мужчины обнялись.

— А где Крис?

Вопрос был адресован обоим странникам. Но Леон уже потерял дар речи, глядя на сиявшую перед ним Диану.

— Он уехал по каким-то делам, — сказала Карина.

— Привет, Леон! — мягко сказала настоятельница.

— Диана, какое счастье, что я нашел тебя! Я мечтал только об этом! Ты стала еще прекраснее!

Возможно, эти слова не стоило произносить вот так: при всех и с ходу — но слишком давно они хотели быть сказанными.

— Я тоже рада тебя видеть, Леон! — улыбнулась Диана. — Но меня больше не зовут Диана. Мое нынешнее имя — Домна.

— Нет, я буду тебя звать только Дианой!

Король Пьер предложил Карине руку, а Леон Диане — свою. И все отправились в королевский дворец. Только поднялись по ступенькам, как услышали крик:

— Папа! Папа!!!

Девочка в коротком платьице, сломя голову, бежала по анфиладе комнат. Через несколько секунд она повисла на шее у драдуанского короля.

— Что такое? — допытывался Пьер. — Что случилось?

Девочка через плечо отца разглядывала путешественников.

— Олеся? — вопрошал король.

— Мне сон страшный приснился…

Но тут появились запыхавшиеся няни, и стало известно, что принцесса спать еще не ложилось.

— Это никуда не годится! — строго сказал драдуанский король, ссаживая дочь.

А та, как завороженная, смотрела на Карину в дорожном костюме.

— Она как узнала, что гости приедут, зубы нам заговорила, а потом и вовсе сбежала, — расстроено причитали женщины…

Одна из них взяла за руку принцессу, черная челка которой свисала на блестящие глаза, что делало ее больше похожей на маленькую разбойницу.

— Сладу нет с девчонкой! — сказал король, с нежностью смотря вслед удалявшейся дочке.

И добавил печально:

— Без матери растет.

Карина в упор посмотрела на драдуанского правителя.

— Ингра умерла шесть лет назад…

 

73.

После ужина Леон ушел с Дианой, а Карина осталась наедине с Пьером. Путешественница не просила короля рассказывать о своей жизни, но он сам начал:

— Я женился на Ингре, когда мне было шестнадцать, а ей — четырнадцать. Этот брак дал мне статус, богатство, и я даже думал, что люблю эту девочку. Осознать свое заблуждение смог только тогда, когда действительно полюбил ее… У нас много лет не было детей. И я рад, что Олеся родилась, когда наши отношения достигли гармонии. Но жена умерла. Я до сих пор скорблю по ней…

Карина мягко дотронулась до руки Пьера. Тот продолжал:

— Так страшно терять дорогих людей. Но мне это наказание за то, что я всю жизнь предавал тех, кто любил меня… Последнее время я часто думаю о Никсагоре. Если бы было известно, что его грех можно искупить, я бы незамедлительно пошел по этому пути. Но предательство — как клетка, из которой не выбраться…

Карина не отнимала своей руки, не зная, как утешить короля.

— Женившись на Ингре, я предал девушку, которую любил. А предав ту девушку, предал человека, который меня воспитал. Впрочем, своего опекуна я предал еще раньше…

Карина видела, что Пьеру нехорошо, но остановить его не могла.

— Я родился в семье графа де Кресса, но потом выяснилось, что это не настоящий мой отец, — рассказывал король. — С чем я остался? Всю свою жизнь я ненавидел мать и, значит, бесконечно предавал человека, который дал мне жизнь. Своего отца я предал, запретив себе даже думать о родстве с ним. Никому и никогда не признавался я, кто мой настоящий отец.

— А кто ваш настоящий отец?

Даже сейчас Пьеру было трудно выговорить это имя.

— Дэвид Джомрок.

После паузы король продолжил:

— Я давно собираюсь съездить к руинам Грет-Лоттского замка, к склепу графов де Крессов. Маршрут моего покаяния…

— Не прокладывайте его от могилы к могиле, — сказала Карина. — Если вы действительно хотите принять своего отца таким, каким он был, езжайте в дом Боба Солнца. Это в Синее, по ту сторону гор… Не знаю, как точно объяснить дорогу туда, но…

— Найти Боба Солнца проще простого, — неожиданно сказал Пьер. — Синейский народ избрал его своим королем. Он оказался единственным последователем древней живописной традиции. Герцогиня Темпера Белая, убившая прежнего правителя, осуждена.

Карина была поражена этими известиями.

— А зачем мне ехать к Бобу? — вопрошал Пьер.

— Он расскажет вам одну удивительную историю…

— О чем?

— Много лет назад ваш отец спас его и сестру. Король Синей будет счастлив видеть сына человека с желтыми волосами.

 

74.

Карина проснулась в прекрасном настроении. На полу, просунутый в щель под дверью, лежал рисунок. Королева засмеялась, увидев родное детское творчество. На листе был запечатлен замок. По дорожке шагал король с красивой желтой короной на голове, в руках у него были цветы. Рядом вприпрыжку скакала маленькая девочка с короной поменьше и воздушным шариком. Впереди стояла красавица в платье с огромным кринолином и множеством разноцветных оборочек.

В дверь легонечко постучали, и вошли служанки. Две несли платье цвета небесной лазури, третья — туфли на атласной подушечке, у четвертой в специальной корзиночке лежали всевозможные гребни и ленты. Через час Пьер встречал Карину у входа в обеденную залу.

— Во всей Драдуании нет никого краше королевы Долесонии! Мы вас не отпустим!

Карина и Пьер некоторое время смотрели друг другу прямо в глаза, а потом долесонка сказала вежливо, но твердо:

— Ваше величество, позвольте мне погостить у вас целый день. А завтра утром я тронусь в путь. Но мне очень хочется узнать как можно больше о жизни драдуанцев.

— Хорошо, — вздохнул Пьер. — Пусть все будет так, как вы захотите…

 

75.

Первым пунктом их экскурсионной программы было посещение концертного зала. Здесь вовсю кипела работа. Мастера тянули провода, отстраивали светильники, проверяли технику. Пьер сказал:

— Сегодня здесь состоится фестиваль «Рок против Раскола». Выступят лучшие коллективы нашего времени: «Машинавремени», «ДДТ», «Аквариум», «Пикник», «Чайф», «Сплин», «Ночные снайперы», «Високосный год» и другие. Мы давно готовили эту программу. В несколько сокращенном варианте ее можно будет представить перед объединенной армией королевств.

— Здорово! — Карина жадно разглядывала все вокруг. — Музыка для меня всегда была чем-то божественным и недоступным. Я согласна с тем, что вашим геральдическим цветом должен быть именно бриллиантовый.

Король дотронулся до своей усыпанной алмазами накидки.

— А я с детства не понимал и не любил музыку. Это — ирония судьбы, что я стал правителем Драдуании.

Карина с улыбкой смотрела на короля, тот рассказывал:

— Когда я впервые попал сюда, официальную музыкальную культуру представляла так называемая «классика». Однако молодежь отдавала все силы рок-н-роллу, который был под запретом. Став королем, я легализовал рок, который уже оформился в самостоятельное музыкальное направление.

Пьер усмехнулся.

— Если я кому-то и оказал услугу, то именно классической музыке. Сейчас молодые силы Драдуании во всю сочиняют симфонии… Сын нашей Дианы — виртуозный скрипач. Хотите на него посмотреть?

Генриха они нашли в компании трех девушек в маленькой камерном зале, где он представлял свое новое сочинение. Молодой человек был так поглощен музыкой, а девушки были так очарованы молодым человеком, что никто не заметил прихода гостей.

Звуки, которые извлекал юноша из своего инструмента, были прекрасны. Они поднимались к сводам, и хотелось лететь следом, чтобы слышать и слышать эту мелодию.

Когда Генрих закончил, Пьер принялся хлопать в ладоши. Все обернулись и замерли. Молодой человек первым оправился от изумления. Подойдя к королю, он почтительно поклонился. В его ладной фигуре было некоторое напряжение, но никакого раболепства. Генрих был также ослепительно красив, как и его мать. Королева почувствовала, что стареет — раньше ей никогда не нравились молоденькие мальчики.

Пьер сказал:

— Это лучшее твое сочинение, Генрих!

— Благодарю вас, ваше величество! Надеюсь, хоть это меня оправдает?

Карина улыбнулась — в словах Генриха был вызов. Он бросал его человеку, который некогда был точно таким же. Пьер тоже еле заметно улыбнулся.

 

76.

Продолжая прогулку по дворцу, Карина и Пьер приблизились к покоям маленькой принцессы, откуда доносились шум и веселье. Как только они поднялись на этаж принцессы, их обступили ряженые дети. Вперед протиснулась Олеся. На ней, действительно, был костюм маленькой разбойницы. Коричневые брюки заправлены в сапоги со шпорами. Белая рубашка, расшитая кружевами, старательно запачкана и разорвана в нескольких местах. Огромный игрушечный кинжал свисает до полу. Даже черная повязка шла через глаз, но ее отец тут же сорвал. Губы девочки начали кривиться.

— Олеся, мне очень понравился твой рисунок! — успела сказать Карина, и девочка заулыбалась.

— Какой рисунок? — не понял Пьер.

— Олеся поздравила меня с добрым утром очень красивым рисунком, — пояснила Карина. — Там замок, король, дочка и сказочная принцесса.

Король бросил быстрый взгляд на дочь. А та уже взяла Карину за руку и повела к себе.

— Я тебе все покажу! Будешь с нами играть?

— Олеся! — попытался возразить король, но тут пришел какой-то человек в кожаной куртке с клепками. У него были длинные черные волосы. Лицо его было раскрашено так, чтобы все — и глаза, и нос, и рот, и щеки служили устрашению. Однако в компании карнавально одетых детей он смотрелся как свой.

— Ваше величество, простите… — начал он.

— Я слушаю, Мэнсон…

— Возникли проблемы. Необходимо ваше решение.

Он что-то еще сказал королю, и Пьеру пришлось удалиться, чтобы решить безотлагательные вопросы, связанные с рок-концертом. Долесонка осталась среди детей. Как гугнеатка, она всегда хорошо чувствовала себя в их обществе.

Олеся повела Карину по комнатам, буквально заваленным игрушками. Здесь было множество детских музыкальных инструментов. Но встречались и привычные плюшевые медведи, куклы, нарды.

— А на каком музыкальном инструменте ты играешь? — спросила Олеся.

— Ни на каком!

Глаза принцессы округлились. Все дети с неописуемым изумлением уставились на молодую женщину, которая выросла, так и не освоив нотной грамоты. Не переставая улыбаться, Карина пояснила:

— Вы же слышали о том, что наш мир был расколот. Образовалось шестнадцать королевств…

Она взяла карандаш и на оборотной стороне нотного листа принялась рисовать ту схему, которую однажды набросал Кристофер. Попутно она рассказывала о жителях других государств. Мальчики и девочки слушали внимательно, не перебивая. Только иногда разражались возгласами удивления и восторга.

Наступило обеденное время. Дети пригласили Карину разделить с ними трапезу. Был накрыт столик на коротких ножках. Все расселись на низеньких стульчиках и принялись есть из маленьких тарелочек миниатюрными ножами и вилочками, запивая компотом из крошечных стаканчиков.

Пришло время «тихого часа». Дети улеглись в свои чудесные детские кроватки, Карина немножко посидела с каждым. Королева уже собиралась уходить, когда ее догнала Олеся. Как страшную тайну сообщила она, что никогда не спит в тихий час.

В детстве мне тоже не хотелось спать днем, — согласилась путешественница. — Зато сейчас долго уговаривать не пришлось бы.

— Ты можешь поспать у меня! — обрадовалась принцесса. — У меня большая кровать…

— Олеся! — раздался голос отца. — Почему ты еще не в кровати!

Приближавшийся к ним Пьер Драдуанский хотел казаться грозным, но девочка нисколечко его не боялась. Она только согнула одну босую ногу и прижала к другой, чтобы было не так холодно стоять на полу.

— Папочка, я не хочу спать, а Карина хочет. Она могла бы отдохнуть у меня.

— Что-о?!

— А я бы тихонечко уроки делала…

— Олеся! — снова возвысил голос король. — Ты уже давно должна спать!

— А вчера, между прочим, я легла на пятнадцать минут раньше, значит сегодня…

— Олеся!!

— А поза-поза-позавчера…

— Олеся!!!

Карина присела перед девочкой и отвела нависающую на глаза челку.

— Олесенька, скажи честно, ты препираешься с папой, чтобы подольше пообщаться с ним? Он часто занят?

Девочка во все глаза смотрела на гостью, а потом губы ее начали дрожать.

— У папы все время дела. Он… Он…

— Я знаю, знаю, — Карина обняла девочку. — Но я также знаю, что он очень тебя любит.

— Да ты чего, дуреха… — Пьер был в явном замешательстве. — Ты — мое самое большое сокровище, самая большая радость…

Девочка уже всхлипывала на плече у отца.

— А давай Карина будет моей мамой… — прозвучало вдруг.

Пьер замер, не решаясь пошевелиться. Потом встал с дочкой на руках.

— Пойдем-ка спать. А то не честно получается! Ты тут, а твои подруги лежат в кроватях.

От полуоткрытых дверей раздался легкий топот босых ног. Все было бесполезно. Пьер вздохнул и провозгласил:

— С этого дня тихий час отменяется! С четырнадцати до шестнадцати часов вы будете заниматься любыми своими делами, но только не спать!

И тут же ликующий вопль взорвал замок. Карина и Пьер спускались вниз.

— Я не войду в историю как великий правитель, — говорил драдуанец. — Но одним приемом я овладел в совершенстве — необходимое и полезное обязательно нужно запрещать, чтобы оно жило и развивалось. В памяти моих подданных останется — король Пьер был самодуром и тираном, но какое замечательное было время!

 

77.

Карина и Пьер пили кофе в кабинете. Взгляд долесонки то и дело замирал на портрете, который висел над письменным столом короля. Драдуанец шагами мерил пространство.

— Девочка сказала правду. Я уделяю ей очень мало времени. А все из-за чувства вины. Оно неотступно со мной. То и дело шепчет: «Если ты когда-то вел себя, как сволочь, имеешь ли ты право на счастье? Не ломаешь ли ты комедию, ведя себя по-человечески?» И потом, Ингра умерла вскоре после того, как я признался, что безумно люблю ее. Сейчас я боюсь выражать свои чувства к дочери… Вы молчите?

— Вы уже все сказали…

Карина смотрела на портрет. На нем, безусловно, был изображен Пьер в молодости.

— Вам нравится эта картина? — драдуанец заметил, к чему приковано внимание гостьи.

Выполненная пастелью в коричнево-синей гамме, работа была необыкновенно выразительна. Резкий поворот головы был здорово схвачен. Глаза так и горели страстью и решительностью. Только фон был как будто несколько не закончен.

— Портрет нарисовала моя девушка, Марта Грет-Лоттская. Та самая, которую я предал… Она давно умерла, и теперь мне никогда не заслужить прощения, — с мукой в голосе сказал Пьер.

Карина вдруг почувствовала, что ее мутит. Голову словно стискивали железными обручами. Изображение на портрете начало двоиться, и Карина потеряла сознание. Король привел ее в чувство, но девушка не сразу пришла в себя. Не своим голосом она прошептала:

— Пьер, я… не виню тебя ни в чем. Это была судьба. Мы были счастливы. Мы любили впоследствии.

 

78.

После того случая Пьер совершенно лишился покоя. Он не отходил от Карины ни на минуту. Прозвучало даже сумбурное предложение руки и сердца, но Карина отклонила его.

Вечером начался рок-концерт. Первым было объявлено выступление группы «Сплин». Глаза Карины зажглись весельем после первой же песни. Там в припеве была такая строчка:

Я умираю со скуки, когда меня кто-то лечит…

Двойственный смысл глагола «лечить» никогда прежде не приходил ей в голову. Она представила себе лицо эсверца, когда эта песня загремит перед объединенной армией королевств.

Дальше — больше. Группа «Аквариум» утверждала:

Но чтобы стоять, я должен держаться корней.

Произведение реально претендовало на гимн Тонсильвании. Карина смеялась в голос, не боясь, что ее кто-то услышит. Музыка звучала очень громко.

Любая песня «ДДТ» могла стать гимном ее многострадальной Долесонии. В частности, та, в которой были такие слова:

В песне «Високосного года» Карине не показалось ничего подозрительного. Но Пьер специально обратил внимание гостьи на припев:

— Понимаете, музыка — это язык небес, — сказал он. — Она приходит неизвестно откуда. И слова, которые с ней связаны, часто так же необъяснимы. Или вы знаете, что такое кино?

— Я даже знаю, что такое метро! — рассмеялась Карина.

Появилась женщина с шикарными рыжими волосами.

— Это человек-легенда! — объяснил Пьер. — Единственная из популярных исполнительниц, которой после референдума разрешено выступать на большой сцене.

Ничтоже сумняшеся красивая женщина запела:

— Эта песня про меня! — Пьер сделал страдающее лицо в мерцающих сумерках.

Карина откинулась в своем кресле, и уже просто слезы вытирала с глаз — она-то знала, что эта песня о ней.

Сразу после выступали «Ночные снайперы»:

Карина только диву давалось, как сегодня было все одно к одному. В последующих куплетах перечислялись разные флаги, и Карина тут же находила аналогии с теми королевствами, в которых она побывала. Но главное! Последний куплет начинался словами: «А когда все флаги станут темно-синими, мы улетим в небеса тревожно бессильные…» Здесь со всей очевидностью утверждалось, что именно Гугнеатия займет в будущем главенствующую позицию среди других государств!

Очень понравилось Карине выступление «Машины времени». Она даже попросила у Пьера списать слова:

Карину зацепило, что маршруты рисуются левой рукой. Ведь именно так удобнее рисовать движение против часовой стрелки! А в аналитической психологии это символизирует путешествие в поисках самости!

Смеяться она перестала только на выступлении группы «Пикник». На сцену вышли пять мужчин в черном. Дернув по струнам, они взвыли:

 

79.

напевала Карина, покидая Драдуанию. После концерта долго не расходились, и путешественница успела попрощаться со всеми. Пьер отпускал ее с явной неохотой. Единственное, что не позволило ему отправиться вместе с долесонкой — это необходимость собирать войско.

Диана обняла Карину. Несмотря на существенную разницу в возрасте, между женщинами установилась настоящая дружба. Королева была очень рада за свою подругу. Диана сняла с себя облачение настоятельницы монастыря и теперь собиралась замуж за Леона. Она была счастлива!

Маленькая принцесса и ее подружки узнали об отъезде женщины, спасшей их от тоски тихого часа. Покушаясь и на вечерний отбой, они умилительно махали платочками из окон.

Не успела Карина отъехать и нескольких километров, как в воздухе прозвучало:

— Остановитесь! Король Пьер Драдуанский…

Вот это было уже слишком! Драдуания не должна была стать восьмым королевством, в которое приходилось возвращаться повторно! Путешественница оглянулась и прибавила скорости. Ее преследовали человек сорок, и у каждого было свое оружие. Все предметы были разными, даже замысловатыми. И это было очень неприятно!

Карина сделала привал только вечером следующего дня. Она остановилась на большой поляне и уже приготовилась перекусить. Но из темноты вынырнули фигуры драдуанских преследователей.

Карина тупо смотрела на большую группу спешивающихся всадников.

— Король Драдуании жалует королеве Долесонии симфонию собственного сочинения! — севшим с дороги голосом произнесла женщина в черном декольтированном платье с блестками.

И тут только до Карины дошло, что происходит. В свете костра она ясно различила в руках людей трубы, флейты, гитары, скрипки.

— Простите, ради Бога!!! — путешественница молитвенно сложила руки. — Прошу вас, отдохните и откушайте со мной!!!

Уставшие мужчины и женщины расселись на поляне, а Карина принялась угощать их, доставая бутерброды и пироги из корзины. Она не знала, сколько всего ей собрали в дорогу, но корзина с каждой вынутой порцией, казалось, становилась только тяжелее.

Скоро совсем стемнело. Но разожгли еще несколько костров. Когда все инструменты были заново отстроены и отлажены, вперед вышла та самая дама с блестками на черном платье. Сейчас ее голос звучал торжественно и звонко.

— ПЬЕР ДЕ КРЕСС. «МОЯ ДОРОГАЯ МАРТА». ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ОРКЕСТР ДРАДУАНИИ. ДИРИЖЕР ЯНУШ ПОЛАЧИК. СОЛИРУЕТ МРАЧИК КРАЧКОВСКИЙ. ИСПОЛНЯЕТСЯ ВПЕРВЫЕ.

 

80.

Темнота той ночи подарила Карине и Кристофера. Он пришел из ниоткуда, осунувшийся и посеревший. Молча отдал королеве меч, щит и плащ с гербом в виде белой дороги на черном фоне и принялся целовать ее.

 

81.

Они снова были в пути. Но, даже зная, что Путешествие скоро заканчивается, Карина не предполагала, насколько скоро… Мысли в ее голове возникали яркими вспышками и угасали под наплывом внешних впечатлений.

Цветные волны холмов мерно текли по сторонам. Трава была настолько густой и сочной, что не сминалась под копытами их лошадей.

«…Как будет жаль, если мир погибнет. Быть может, там, во Вселенной, есть и другие. Более гармоничные, более совершенные. Но этот мир — феномен, даже если и артефакт…»

Бабочки весело порхали над цветами. Речушка, то исчезая, то появляясь, серебрилась впереди.

«…Объединение в первую очередь необходимо, чтобы люди яснее увидели величие Бога, создавшего столь прекрасный мир. Астрономов восхищают звезды, ботаников — цветы, историков — ход мирового процесса. Веками ученые пытаются постичь этот мир. И, значит, наука — это форма религиозного служения…». «Наука как религия» стало названием нового философского трактата, который собралась написать Карина.

Небо над головами путешественников было голубым-голубым. Словно гигантская полусфера накрывало оно казавшуюся плоской землю, надеясь защитить ее от всех бед и катастроф.

«…Наука — это постижение мира, который создал Бог. А что же тогда искусство? Наверно, через художников и музыкантов Бог продолжает творить прекрасное в своем мире. Талантливый человек — это в первую очередь совершенный проводник Его воли!…»

Поток воздуха донес до слуха путешественников голоса детей, запускающих на лугу воздушного змея.

«…А что такое человек? Выше он других творений или им рядоположен?…»

Родившись и проведя большую часть жизни в Гугнеатии, Карина только недавно поняла, как интересны и дороги ей люди. Она не знала, можно ли изучить их, но очень хотела понять…

 

82.

Нечто стремительно приближалось к путешественникам. Природа запульсировала страхом. Девушка обернулась к своему другу. Крис уже не мог продолжать путь.

Карина поехала одна. Скоро проступили очертания всадника. Эта была женщина. У нее были широкие скулы, узкие глаза и волосы густого фиолетового цвета. Женщина сказала мягким усыпляющим голосом:

— Карина, здравствуй, вот и я. Езжай за мной и скоро отдохнешь. Ты ведь из тех, кто заслужил покоя…

Карина с трудом справлялась со своим сознанием. Оно стремительно выходило из-под контроля, сдаваясь во власть этой женщины. Еще минута, и она не сможет чувствовать и мыслить самостоятельно.

— Что вам от меня надо? — хрипло выкрикнула Карина.

— Мне? — удивилась женщина, и тонкие брови поплыли над черными глазами. — Ничего! Это ты нуждаешься в моей помощи!

— Кто вы? — опять крикнула Карина.

— Я?! Твоя Судьба!!!

Тело Карины сковало холодом, а женщина продолжала:

— Неужели ты не узнаешь меня? Посмотри внимательнее. Вот глаза мои — они выплаканы из-за несправедливых обвинений, которые ты предъявляла мне, — глаза у женщины были страшные, лишенные признаков света.

— А это! — женщина распахнула плащ, в тонком сухощавом теле зияла сквозная дыра. — Посмотри, у меня нет сердца! Не ты ли вырвала его, не желая больше страданий?!

— А мои руки! — женщина закатала рукава, и Карина увидела чудовищные шрамы на обоих запястьях. — Не ты ли мучила меня, желая своей смерти по несколько раз на дню!!!

Карина в отчаянии качала головой: «Нет! Нет! Нет! Это все неправда!!! Во всяком случае — не сейчас! Не теперь!!! Неужели ее прошлые заблуждения окажутся сильнее ее нынешних представлений?! Так горько страдать за то, во что больше не веришь…»

— Идем со мной, — говорила женщина, и Карина чувствовала, что не может больше сопротивляться. — Ты получишь все, что хотела от своей Судьбы! Тебе будет даровано существование, в котором не будет смерти, разлук, потерь, потому что не будет рождений, встреч и приобретений. Другое дело, что ничем этим ты не сможешь воспользоваться, потому что больше всего ты хотела смерти.

— Я не пойду… — простонала Карина.

— Пойдешь! — зловеще сказала женщина. — Ты победила свою Судьбу, убедила ее, что она все делала не так.

Карина заплакала: «Но, Господи! Тот мир, который я создала себе, и был моим наказанием! Если этого мало, я вынесу и другое! Я все приму, Господи! Все мое — мое!»

Женщина с фиолетовыми волосами завыла. Ее руки чудовищно выросли, серые ладони мялись перед лицом Карины, как куски пластилина, то превращаясь в кулаки, то снова выпуская длинные пальцы. Она бешено тянулась к девушке, но уже не могла дотянуться. Напряжение разорвало чудовище.

Но поле брани не осталось пустым.

Теперь Карину со всех сторон окружали призраки, так долго ее преследовавшие. Прямо перед ней в сгустке мрака стоял их предводитель. Карина выхватила свой меч, но не успела им воспользоваться. Черная сталь с мертвенным отливом коснулась ее горла. «Ни один волос не упадет с моей головы без ведома Бога, — успела подумать Карина. — Ничто не случайно, тем более смерть… Я верю…» И в ту же секунду королева отразила смертельный выпад.

Пространство вокруг залило черным туманом, который нестерпимо щипал глаза и драл горло. Из него то и дело появлялись кривые лапы, медные головы, отвратительные щупальца, которые пытались схватить Карину. Она отбивалась неистово. Враги стали появляться реже, туман рассеивался. Но даже когда он окончательно исчез, Карина еще долго откашливалась и вытирала не прекращавшие набегать слезы.

Вдруг королева различила, что кто-то рядом кашляет и всхлипывает совсем, как она. Раскрыв глаза, Карина обнаружила в трех шагах от себя светловолосую девушку. Встретившись глазами, воительницы пошли друг на друга. Волосы у противницы разметались по плечам, прядь у левого виска потемнела от крови; руки исцарапаны. А лицо кого-то напоминает…

И тут Карина поняла, что перед ней она сама. Как в зеркале, впереди отражались ее привычки и жесты. Девушка также чуть хмурила брови, морщила лоб и покусывала губы. Прошло еще немного времени, и Карина перестала понимать, где она. А потом и вовсе стала идентифицировать себя со своей противницей: «Мне… лучше… не… поднимать… меча… Зло все равно… будет… повержено… Это… непреложный… закон… Она… победит…» Но вдруг что-то произошло за спиной. «Карина!!! Карина!!!» -смогла она разобрать крик. «Крис!!!» — волна нежности нахлынула в сердце. Путешественница, наконец, поняла, где, на самом деле, она. Занесла меч, и новый рев потряс землю.

Теперь перед Кариной был розовощекий и кудрявый малыш. Он испуганно смотрел на девушку голубыми глазами и, казалось, совершенно не понимал, где находится и что происходит. Карина опустила меч. Она была готова биться с кем угодно, только не с ребенком! И хотя королева понимала, что это Враг принял такое обличье, ничего поделать не могла. Через безвольно опущенный к земле меч вытекала вся ее сила. Ребенок пошел на нее твердой поступью уверенного в себе взрослого. Карина даже не попятилась. Ребенок замахнулся — меч рассек ей бедро. Карина упала. Ребенок снова занес меч — теперь было раздроблено плечо.

Ребенок приготовился нанести третий удар, который должен был прикончить противницу. С трудом подняв голову от окровавленной травы, Карина просипела:

— Две недели без сладкого…

Чудовищный младенец начал визжать от смеха и скоро превратился в прегадкого старикашку. Он все не мог успокоиться, и тело его продолжало меняться.

Карина подняла голову, когда от нее загородили солнце. Перед ней было нечто. Кривые мускулистые ноги легко поддерживали жирное рыжее тело. Карина задрала голову выше, и увидела еще две пары отвратительных ног, шевелящихся наверху. А также маленькую головку с уходящими вверх усиками. «Да, это же — гигантский таракан! — подумала она. — А это, кстати, совсем не так страшно, как таракан обычных размеров». Не успела она это подумать, как туша обрушилась вниз, разбилась на крошечных насекомых, которые бесконечным морем потекли на нее. Карина визжала не переставая, давя гадов как здоровой, так и больной ногой. Она пришла в совершенно невменяемое состояние. И так и не заметила, что тараканы превращаются в стальных воинов. Карина билась и царапалась, пока не оказалась на поле, заваленном грудой сраженных солдат.

Королева выпрямилась, и, странное дело, на ее теле не было ран, даже царапин. Стальные солдаты быстро таяли. Через несколько секунд уже ничто не напоминало о сражении. Она увидела спешащего к ней Кристофера и побежала навстречу. Казалось, ноги их едва касаются земли, и стоило их рукам коснуться, как любящие друг друга люди поднялись над землей. Глаза в глаза они смотрели друг на друга, и не надо было слов.

Но вдруг взгляд Кристофера застыл, обращенный к чему-то за спиной девушки. «Нет! Господи!! Нет!!!» — простонали его губы. Карина попыталась обернуться, но Крис сжал ее голову в своих ладонях, задерживая на несколько секунд от неизбежного. В его глазах появилось прощание…

— Что… — не поняла Карина.

И вот уже Кристофера нет, а пространство вокруг дико искажается. Холмы, луга, небо расползаются и набухают под воздействием кого-то рвущегося сюда огромного и чужеродного. Все скрипит, как будто по надутому шарику ведут гигантской ладонью. Ткань мира растягивается, смывая нанесенный на нее узор.

А потом раздался хлопок, и в образовавшуюся дыру стало вползать отвратительное чудовище. Казалось, ему не будет конца. Карина ошалело отступала назад. «Спасибо за доверие, — бормотала она. — Но с моей стороны было бы слишком самонадеянно…» Чудовище было похоже одновременно за змею, паука, кабана, богомола, волка, бегемота, коршуна, гусеницу, касатку. У него было множество разнообразных голов и лап. Его слишком много вползало в ее любимый мир.

— Остановись, наконец-то! — крикнула Карина, не зная, что еще можно сделать.

Чудовище, действительно, замерло.

— Так, это ты, — сказало оно сонно, и несколько голов переглянулись с недоуменным презрением. — Действительно, нет смысла задерживаться… Ты только подойти поближе!

Догадки Карины подтверждались. Великая Битва не будет грандиозным сражением объединенной армии королевств с силами Зла. Это будет война каждого с чем-то из своего мрака. Путешествуя по королевствам, они просто готовили людей к этому. А Крис… почему-то решил, что исход Битвы может решить один человек. Вот почему он тогда уехал один.

Чудовище обрушилось на Карину. Королева рубила мечом направо и налево. Она знала, что отсекает каждый ее удар: «гневливость», «раздражительность», «трусость», «эгоистичность», «уныние»…

Она уже побеждала, но в последний момент чудовище раскололо ее душу на тысячи мелких кусочков. И перед каждым атомом, крохотным, но способным переживать и страдать с силой полноценной души отрезком предстала своя трагедия, разыгравшаяся дни, месяцы, годы, века, тысячелетия назад. Вся боль, все горе, весь ужас, пережитые в предыдущих жизнях, обрушились на нее, пытаясь развалить под бременем бессилия и отчаяния. Но именно весь этот пестрый кошмар, багровый от невинно пролитой крови, черный, как бездна мрачных подземелий, оранжевый, как цвет разгорающегося костра, позволил ей собраться для решительного удара. «Нет, — закричала она, и голос ее эхом прозвучал в каждом сне. — Нет! Нет!! Нет!!!»

Она замахнулась мечом и с неистовой силой нанесла последний удар. Меч лязгнул обо что-то железное, задел нечто каменистое и скользнул вниз по вязкому пространству, перевязанному узлами. Меч шел через мерзость, черноту и, казалось, опускался в небытие. Но вдруг он задел что-то красное. И страшный рев потряс Землю.

 

83.

Крис, шатаясь, поднялся с обожженной земли. Сильно болела голова. Глаза резала контрастность цветов. Небо было абсолютно белым. Земля с выгоревшей травой являлась воплощением черного цвета. А ветер все гнал и гнал из соседних лесов красные, желтые, оранжевые листья. Они расстилались пестрым ковром, надеясь укрыть замерзающую землю.

Метрах в десяти от себя он увидел Карину. Она расслабленно сидела на камне, спиной к нему. Крис обрадовался, увидев свою спутницу не поверженной, но тут же понял, какая неестественность заключена в этой позе. Кристофер бросился вперед. Упав перед любимой на колени, он заглянул в ее лицо.

Из-под поседевших ресниц на него глядели опустевшие (покинутые душой), безумные (оставленные разумом) глаза. Губы девушки были чуточку приоткрыты, будто бы по-детски безмятежно. Но в сочетании с выражением глаз это только усиливало ужас. Стон сорвался с губ Криса:

— Господи!…

Он бережно поднял невесомое тело Карины и побрел, не разбирая дороги. Днем и ночью шел король по лесам и лугам, через болота и овраги, нигде не останавливаясь, нигде не задерживаясь. Он хотел уйти как можно дальше от того места, где произошла Великая Битва королевы, в которой она победила, проиграв…

Карина не умерла, но с каждым днем «живой» ее можно было назвать все меньше. Ее тело наливалось предательским холодом. Пульс прощупывался все труднее. Иногда Крис мог держать руку на запястье час, ожидая далекого удара. Он знал, что так не бывает, и знал также, что ничто из родной медицины не может спасти Карину.

Эсверец остановился в полуразвалившейся лачуге посреди мира. Развел там огромный костер. Он бросал туда все, что попадалось под руку: дрова, стулья, бумаги. С него уже пот шел градом. А королева, как статуя из ледяного мрамора, лежала на кровати, придвинутой к самому пламени, и только огненные отблески играли на ее голубоватой коже.

«Я не отдам тебя, не отдам тебя!» — Кристофер поцеловал Карину в ледяной лоб, в ледяные веки, в ледяные губы, в ледяную шею. И там, где касались его губы, становилось теплее. Крис снял с себя ненужную одежду и подарил Карине ту нежность и любовь, которые навечно были в его душе.

На удивительно прекрасной земле текли реки, бродили звери, летали птицы, жужжали насекомые, распускались цветы, жили люди. Все это было преходящим, но оставалось неизменным. И было в этом круговороте мгновенье, когда все живое было счастливо, и именно тогда в мир пришла прекрасная светлая душа.

Карина открыла глаза, разбуженная светом новой жизни, который появился в ней. Она увидела перед собой лицо давнего друга, от которого исходило сияние. Она хотела удержаться в этом свете, но снова стала падать в невидимый мрак.

 

84.

Карина потеряла ориентацию во времени и пространстве. Тысячи воспоминаний, которых она не должна была знать, жили в ней своей собственной жизнью. Их яркие картины то и дело всплывали в ее сознании, перекрывая реальность и не успевая отойти, замещались другими и, наконец, перепутывались.

Она могла неожиданно вскочить, побежать в любом направлении, заплакать. Тогда Крис устремлялся за ней, утешал, приводил обратно. Вдруг она начинала говорить на разные голоса. Однажды она упала на пол и забилась в конвульсиях. Сгребший ее в охапку Кристофер обнаружил на руках, лице и всем теле королевы следы ожогов, которые, правда, быстро пропали.

День за днем она шла по тонкой грани безумия. Не живая и не мертвая, она смотрела и не видела, слушала и не слышала, болела и не чувствовала боли. Крис кормил ее, чтобы она не умерла от истощения, но королева не различала вкуса. Крис укладывал ее на постель из шкур, но она не спала, даже если случайно закрывала глаза.

Потихонечку Кристофер выстроил некое подобие быта. Он подправил хижину, наладил охоту. Ему даже удалось внушить Карине, что возвращаться домой необходимо до наступления ночи. Королева приходила с последним лучом солнца и бывала вся исцарапана и истерзана, а на следующее утро снова устремлялась в лес. Она шла через чащу, как через кошмар своих снов, как через ужас своих воспоминаний. Она продиралась сквозь ветви, наступала на шишки, падала на корни. Но все это колючее, острое, твердое братство живой природы ранило ее тело не так болезненно, как рвало ее сердце знание о своем тысячелетнем прошлом.

Чтобы сменить разодранную в лохмотья одежду девушки, Крису пришлось разобрать ее сумку. Он достал зеленые бриджи и жилетку — трофеи Черного Братства; голубое платье — подарок Драдуанского короля; коричневый свитер с кленовыми листьями — подарок Нелли Гьергивич; синюю рубаху с серебряными пуговицами — именно в ней он увидел Карину первый раз… Из рубахи выпало три письма. Когда-то он уже держал их в руках. Первое было подписано «Маме», второе- «Ермолаю Васильевичу Бардову», третье — без адресата, но Кристофер знал, кому предназначен белый конверт. Он раскрыл его: «Постарайся быть счастливым!».

С выражением очевидной муки на лице вышел король из дома. Он бесцельно проблуждал по лесу около часа. Потом снова взял сумку. И вдруг… Маленькая черная коробочка выпала из сумки и, ударившись об пол, поскакала в сторону выхода. Крис ловко подхватил ее. Тщательно исследовав теплую поверхность из черного бархата, он обнаружил крошечную пуговку замка. Немного помедлив, нажал на нее. Коробочка со звоном распахнулась. Ослепительный столп Света вырвался наружу.

 

85.

Он выпрямился во весь свой могучий рост. Свет, ударив в подбородок, прошел через голову и ворвался в небо. Он вскинул голову и увидел беспредельное космическое пространство с вращающимися по своим орбитам планетами. Мир распахнул перед Ним все свои тайны. Стало видно, как соки текут под корой деревьев, как листья превращают солнечный свет в кислород, как птицы производят звуки. Смысл собственной жизни раскрылся перед Ним. Он вспомнил все, о чем научился не думать. Спокойным движением надел Он кольцо на безымянный палец правой руки и вышел из дома.

Когда-то Он уже шагал по этой Земле. Тогда Он пришел сюда по поручению Отца, чтобы искупить грехи всех людей. Теперь явился по собственному почину, чтобы спасти одного.

Он знал все про страшные сны своего друга:

Но Он также понимал, что ужас, остававшийся после тех снов, вызывали не холод и мрак, а статичность, невозможность искупления. Только включившись в цепочку перевоплощений, Никсагор мог искупить свой грех. События, страшные и радостные, мрачные и смешные, приятные и неприятные, неожиданные и предсказуемые оставляли простор для выбора между Злом и Добром. И все чаще Никсагор выбирал Свет.

Ожидаемое человечеством «Второе Пришествие» — это, как и говорил Хранитель Музея Личной Истории, пришествие Никсагора, существенно продвинувшегося на пути развития. И в этом подлинная суть предсказания магов — Расколу придет конец, когда последний человек станет первым!

Принципиальная драма человечества в том, что каждый — и Ильвелин и Никсагор одновременно. Каждый несет в себе частичку Света, но всем случается обманывать, мучить и, значит, предавать других сыновей Бога. Старинная легенда — лишь модель того, что свершается ежедневно…

Другое предсказание — Расколу придет конец, когда человеку откроется тайна его воплощений - было неправильно объяснено хранителем. Дело не в том, что человек достигнет такого развития, что сможет выстоять против своего прошлого. Это никому не под силу! Открытие тайн прошлых жизней — противозаконно! И если это оружие будет использовано против человека, то пострадает и сам нарушитель.

На самом деле, Маги сделали три предсказания. Еще одно было забыто хранителем, потому что не поддавалось толкованию. Звучало оно так — Расколу придет конец, когда первый поможет последнему собрать осколки разбитой души. Маги предвещали повторный приход Ильвелина и объясняли его значение. Плато Никсагора, на котором произойдет Великая Битва, на самом деле, должно называться платом Ильвелина. Единственная точка, не подвергнувшаяся Расколу, было место распятия. Раскол пошел не из сердца Бога, как было принято считать, а из сердца его предателя. Вот почему именно Карина Аргунова могла найти дорогу в любое государство. Ее звало туда ее разбитое сердце…

 

86.

Она сидела на берегу реки, но не видела рыбок, кружащихся над песчаным дном, не слышала плеска воды, не чувствовала плотной коры дерева, к которому прислонилась спиной. Безумный карнавал воспоминаний не отпускал ее.

Но вдруг все начало меняться. Она по-прежнему ничего не воспринимала органами чувств, но мир открывался ей каким-то новым способом. И этот мир был прекрасен. Каждая травинка грациозно колыхалась на ветру; каждая росинка сияла бриллиантовой красотой; каждый звук был частью симфонии…

И по этой земле шел Он.

Его светлый лик был прекрасен.

Она хотела пойти навстречу, но не осмелилась подняться с колен.

Он подошел к ней совсем близко и положил руку ей на голову. Он не мог забрать у нее память прошлого, горького и мучительного. Это знание уже стало частью ее личности. И тогда он поднял ее с колен. Его губы коснулись ее лба. И будущее открылось перед ней.

Она увидела собственную свадьбу, Эсверию, объединенную армию королевств, рождение сына Саньки и дочки Насти. Будущее распахивалось перед ней час за часом, день за днем, месяц за месяцем, год за годом, век за веком… А потом прошлое и будущее связались единой логикой, и ужас отпустил ее.

 

87.

Они обвенчались прямо в лесу. Кольцо Ильвелина теперь сияло на пальце у королевы, а перстень герцогини Эльмиры обрел нового хозяина.

В тот же день путешественники прибыли в Эсверию. Именно на этой земле было плато Никсагора (Ильвелина). Именно сюда стекались армии королевств для объединения. Торжества были назначены на вечер. Кристофер провел свою жену в кабинет.

У разожженного камина лежала собака пестрой расцветки. Увидев вошедших, она завиляла хвостом, не поднимаясь. Карина уже ласкала милую псину.

— Каролина, Карлушенька, Лушечка моя…

— Ее отцом была простая развеселая дворняга, — рассказал Кристофер. — Сейчас Луше лет двадцать, и она очень-очень старая.

— Дождалась, моя умница…

 

88.

Кристофер преподнес Карине ослепительное золотое платье. Королева улыбнулась. Она знала, как давно, в мраке какой нищеты и безысходности был создан образ этого сказочного наряда. Она также знала, что именно в нем предстанет перед потомками, изображенная на знаменитом портрете. Платье было сшито точно по фигуре. Оно шло до полу и продолжалось шлейфом. Шея, руки, плечи были открыты. Только тоненькие золотые лямочки уходили за спину, где перекрещивались.

Карина с удовольствием оглядела себя в зеркале. Когда Крис придет, ему понравится.

Дверь без стука отворилась, и на пороге появился мальчик. Карина сразу поняла, кто это.

— Здравствуй, Дональд!

Мальчик ничего не ответил, внимательно изучая ее.

— Сколько тебе лет? — спросил он.

— Девятнадцать.

— А-а, — протянул мальчик и скрылся, не дав ей ничего больше сказать.

Карина проводила его долгим задумчивым взглядом — она приложит массу усилий, чтобы наладить взаимоотношения с сыном Кристофера. Мальчик давно уже скрылся из виду. Но Карина еще продолжала его видеть. Перед ее взором был яблоневый сад, что раскинулся за дворцом. На одном из деревьев она ясно различила фигурку Дональда. И вдруг сухой хруст, и ребенок начинает падать. Ветки предательски расступаются перед маленьким тельцем. Через несколько страшных секунд принц лежит на земле. Голова неестественно вывернута. Изо рта стекает тоненькая струйка крови.

Парализованная ужасом, Карина не заметила, как появился Крис.

— Что случилось? — король вглядывался в ее бледное лицо.

В глазах девушки блестели подступающие слезы.

— Крис, прикажи срубить все яблони! — взмолилась она. — Обязательно! Прямо сейчас!

Казалось, Крис понял, что творится с Кариной. Он крепко обнял ее:

— С этим тоже надо жить…

Но Карина вырвалась из его рук. Срывающимся голосом она повторила:

— Крис, прошу тебя! Прикажи, пусть вырубят сад.

— Я уже приказал… — сказал вдруг Крис. — Но…

Сначала Карина даже не поняла, что происходит. Ей показалось, что Крис ни с того ни с сего начал смеяться. Лицо его будто исказила насмешливая гримаса, а губы растянулись в широченной ухмылке. Он весь затрясся, издавая клокочущие звуки. Но потом она обнаружила, что Крис плачет. Никогда раньше не видела она этого человека плачущим. И, видимо, он совершенно не умел это делать. Рыдания вырывались из его горла, принося не ведомую до этого боль, слезы непроторенными путями стекали по лицу. И он совершенно по-детски размазывал их по лицу.

— Крис, — прошептала Карина, обнимая его сильно-пресильно, — не плачь, мой дорогой, мой любимый, мой единственный, не плачь…

А Крис бормотал сквозь слезы:

— Карина, я ничего не могу изменить… Даже точно зная, что будет, я ничего не могу изменить… Ничего… Мне не дана радость сомнения…

 

89.

К вечеру они вышли к гостям. Одетый во все белое король Эсверии вел облаченную во все золотое королеву Долесонии. В зале без границ стояли жители мира. Первыми они увидели Дениса и королеву Анастасию. Как же Карине хотелось броситься на шею дорогой подруге! Но история их прежней дружбы была известна только ей. И вдруг Настя сама побежала к ней.

— Марта… Карина… Я знаю все! — обнимала она обескураженную подругу. — Миилафон у меня…

И они обе принялись хохотать, и смех хрустальными колокольчиками поднимался к потолку и сливался с всеобщим гулом веселья и ликования. Ден жал руку Крису:

— Слушай, это просто поразительно, что вам удалось осуществить такое Путешествие. Я глазам своим не верю…

Честное собрание поражало пестротой и разнообразием. Первоначальный переполох, вызванный приходом хестилотской армии, уже улегся. И теперь все хотели общаться с животными. Маленьких тонсильванцев то и дело гоняли от свечей, боясь, что те пожгут свои крылья.

— Ну, как вы не понимаете! — втолковывала одному из них Пунечка Гьергивич, грозя пальчиком. — Нельзя баловаться с огнем!

Король и королева Ворликии одними из первых засвидетельствовали свое почтение путешественникам. Теперь Карина понимала, отчего Крис смотрит на них с таким сочувствием. От всей души желала она этой паре сил и мужества на том нелегком пути, который был избран.

Проходя мимо Пьера, Карина заметила, с какой решительностью он смотрит на нее, но пути их разошлись задолго до этого дня. И тут она увидела своих родных гугнеатов и прямо взвизгнула от удовольствия.

— Ермолай Васильевич!!! — с воплем преодолела она расстояние, отделявшее ее от президента Свободной Гугнеатской Республики. А тот улыбался, щуря глаза. А все наперебой кричали:

— Карина!

— Каринка!

— Кариныч!

Девушка и сама не отставала:

— Леночка! Юлечка! Галечка! Славночка! Женечка! Елена Алексеевна! Наталья Евграфовна! Татьяна Анатольевна!

В общем — полный восторг.

И тут появились долесонцы. Совсем юный мальчик вышел вперед и отрапортовал:

— Ваше королевское величество! Отряд Долесонии в количестве сорока четырех тысяч пятидесяти семи человек прибыл к месту назначения в срок! Ждем дальнейших указаний!

Гугнеаты, конечно, закричали: «О-о-о!!!», а Карина сказала своему военному министру:

— Молодец, Джереми! На сегодня все!

А тут пришли еще ее люди — бодиярцы. И радости не было предела. Ее дорогие мама и Надюнечка уже встретилась с дорогой Олечкой и увидели маленьких Сереженьку и Кариночку.

Ах, что это был за день, право, и не передать словами!!!

Полуэктосцы нашли потрясающих собеседников в фандорцах. Матиасцы простили своего предсказателя. И сейчас он всем желающим предсказывал будущее. Робко оглядываясь, в зал вошли дети Расщелины, и тут же были взяты под опеку подругами королевы. Синейцы рассказали об официальном открытии Галереи искусств. Часть работ они привезли с собой — и устроили потрясающую выставку. Драдуанцы закатили рок-фестиваль. Кирейцы читали стихи. Цегенвейцы снимали все на видеокамеру, и, значит, происходящее должно было навсегда остаться в памяти людей.

 

90.

Карина уже сейчас смотрела на все происходящее со стороны. Держась за руки, стояли они с Крисом на балконе. И словно не было этих месяцев, проведенных в одном Путешествии, — так много им хотелось рассказать, столь о многом спросить. Но одна вещь была известна им обоим. Они знали, как много испытаний ждет людей, веселящихся сейчас внизу, но они также знали, что наступит день Света и Радости, чтобы никогда не кончаться.