Утром Зину разбудил звонок в дверь. Стрелки часов показывали только пять минут девятого. «Кто в такую рань ходит в гости? — зажмурив глаза, лениво думала она. — Точно это не Таня. Да кто ж такой настырный?». Так не хотелось вставать, и она водрузила на голову подушку, ожидая, что дверь откроет мама. Настойчивость гостя возмутила: он всё давил и давил на кнопку, пришлось всё-таки тащиться к глазку. На площадке маячила незнакомая женщина. На вопрос «кто там?» ответили невнятным бормотанием. Единственное, что прозвучало чётко, это имя и отчество отца.

— Подождите минутку, я оденусь, — крикнула Зина и сбегала за халатиком в комнату.

Ранней гостьей оказалась невысокая невзрачная женщина лет сорока.

— Здрас-сте, я жена Виктора Иваныча! Вы же его дочь?

Зина растеряно кивнула и пригласила незнакомку войти.

Та долго топталась у входа, тщательно вытирая подошвы дешёвых шлёпанцев, всё-таки разулась и прошла на кухню, ступая босиком осторожно, почти на цыпочках. Странная гостья уселась перед столом и сложила на коленях красные натруженные руки с короткими некрашеными ногтями. Перед ней на столе оказался исписанный листок, вырванный из ученической тетрадки. Она взяла его в руки и негромко прочитала:

— Доча! Мы с папой уехали на дачу. В холодильнике еда. Не забывай кушать. Целуем. Мама и папа. Значит, он у вас! — утвердительно закончила женщина.

Зина удивилась её бестактности и спросила с надеждой:

— Вы хотите его забрать?

— Нет! Нет! Что вы! Я не собираюсь его забирать!

Она опять замолчала. В тишине мерно капала вода из крана. Зина с тоской смотрела на странную гостью, не понимая, чего она хочет. Неожиданно женщина заговорила сбивчиво и быстро.

Когда Катя была молодой, она осталась одна с трёхлетней дочкой на руках. Муж подался на Север за длинным рублём, получив развод и свободу, без сожаления оставив свою семью. Около года она билась как рыба об лёд, зарабатывая деньги на существование: трудилась нянечкой в яслях, чтобы быть при дочери. На зарплату в шестьдесят рублей вдвоём не проживёшь — выручало бесплатное питание и возможность подработки в ночной группе. Жизнь была однообразной, серой: дом да работа.

Однажды осенью, в один из выходных дней, произошёл случай, перевернувший её судьбу. Купив в овощном магазине яблоки и картофель, она с тяжёлыми пакетами в руках приказала дочери идти рядом. Вышли на улицу. Девочка, увидев котёнка, побежала за ним к дороге, где проносились троллейбусы и машины. Мать в ужасе закричала и кинулась за малышкой. Но та уже выскочила на проезжую часть. Через мгновение мчавшийся грузовик раздавил бы кроху, если б не случайный прохожий, выдернувший её из-под колёс. Катя, переведя дух, принялась благодарить незнакомца. Тот, заметив состояние молодой женщины, предложил помочь донести сумки до дома. Оказавшись перед дверью своей квартиры, Катя поняла, что неудобно распрощаться со спасителем дочери вот так, на пороге, и она пригласила его войти.

С тех пор Виктор часто являлся в их дом после работы, ужинал с ними за скромным столом, иногда даже девочке приносил ириски или фруктовое мороженое в стаканчике. Потом уходил домой. Визиты продолжались почти три месяца, пока однажды Катя, привыкнув к Вите, как к члену семьи, не предложила ему остаться у них жить в двухкомнатной квартире.

В этот вечер произошла перемена мест слагаемых. Клавдия потеряла мужа — Катерина приобрела, Зиночка лишилась отца — Верочка получила. Да и две квартиры, в которых жил в разное время Виктор, были построены по типовому проекту, обе находились на пятом этаже и отличались только некоторыми предметами мебели. Что прельстило Виктора в Кате, что заставило его оставить миловидную хозяйственную Клавдию и десятилетнюю родную дочь, наверное, не смог бы объяснить и сам Казанова. Объяснять он никому ничего и не собирался, просто побросал пожитки в чемоданчик и молча ушёл. И чувствовал, по-видимому, себя вполне спокойно.

Годы шли. Виктор и Катя работали, Вера росла. Всё было бы неплохо, если б в последнее время в Викторе не открылись новые, довольно неприятные черты. В нём проснулась патологическая жадность. Заявив однажды, что Катерина транжирка, он строго-настрого запретил ей совершать какие-либо покупки. По воскресеньям сам ездил на базар за требухой, заставлял жену из неё готовить блюда, ливер ещё шёл на начинку для пирожков, которыми Катя должна была торговать на вещевом рынке. Работая сторожем на пивном заводе, Виктор после смены всегда тащил домой тяжёлую канистру. И тянулись к нему соседи, ставшие постоянными клиентами, за свежим пивком.

Однажды, измученная однообразной едой, Катя купила курицу и спрятала в шифоньер под нижнее бельё, ожидая момента, когда муж уйдёт на работу и она сможет сварить её, чтобы вместе с дочерью отведать бульона и насытиться куриным мясом. Но у него, оказалось, были другие планы: он наслаждался первым днём отпуска и никуда выходить в ближайшее время не собирался. Катя, занимаясь домашними делами, совсем забыла о томящейся в тепле среди бюстгальтеров и трусов диетической птице.

На следующий день, когда она вернулась домой с работы, на пороге ей встретился разъярённый муж. В руках он держал злополучную курицу, которую с криком «Мотовка!!! Жируешь?!» сунул в лицо опешившей супруге. Тушка птицы от сильной встряски выскользнула из кулька и, шлёпнувшись на паркет, плавно заскользила по нему, как по льду фигуристка. Виктор с проклятиями бросился за ней, поднял и снова выронил. Упрямая курица повторила свой причудливый танец, но вновь была поймана и опять предъявлена супруге, как вещественное доказательство её расточительности.

— Обманывать меня вздумала? Роскошничаешь? Только я себе во всём отказываю! А ты о своём желудке думаешь?!

Он ещё долго кричал, угрожая, что придёт чёрный день, а у них нет ничего за душой. Курицу, уже изрядно попахивающую и скользкую, он долго отмывал, нюхал, натирал солью, опять нюхал, потом сделал слабый раствор марганцовки, в который опустил её на полчаса, опять помыл, обнюхал и напоследок оставил отмокать в воде с уксусом. Наконец Виктор остался доволен запахом, высушил тушку полотенцем, протёр подсолнечным маслом, запаковал в кулёк, из которого предварительно вытряхнул хлеб на стол, и куда-то ушёл, неся в руках многострадальную курочку. Катя пребывала в недоумении, ожидая мужа и теряясь в догадках. Вернулся супруг через час с пустыми руками. На вопрос жены, куда дел курицу, ответил презрительной ухмылкой. Так бы и осталось тайной исчезновение диетической птицы, если бы не случайность.

Однажды Вера возвращалась из школы домой и у подъезда встретила соседку с первого этажа.

— Вер, скажи отцу, пусть ещё приносит цыплят, можно и потрошки, только свежие. В общем, что будет, всё возьму, лишь бы дешевле.

— Какие потрошки? — не поняла девочка.

— А он что, домой не носит?

— Что носит? — продолжала удивляться Вера.

— Кур, цыплят. Он у вас на птицефабрику перешёл?

Девочка догадалась, что соседка тронулась умом, и поспешила убраться от неё подальше, а вечером рассказала маме о чудачествах тёти Гали. Катя сразу поняла причину странного поведения женщины.

Шло время. Виктор заставлял домочадцев следовать жёсткой экономии. Чтобы попусту не гонять счётчик, все должны были вечерами сидеть в одной комнате. Телевизор смотрели в исключительных случаях, когда разрешал Виктор или в данный момент отсутствовал. Но хитрый мужик, уходя из дому, стал записывать показатели счётчика и, возвращаясь, сверять их на предмет обмана, после чего нередко устраивал скандал.

Непонятно, почему за свои права и права дочери не боролась Катя, ведь всю жизнь она работала и уже могла вполне обходиться без денег мужа, тем более, их она уже давно не видела: жили на её зарплату. Виктор, правда, на свои деньги покупал кости на борщ, ливер на второе и кое-что из овощей. Однажды принёс полведра очень мелкой рыбы (видно, кто-то даром отдал для кошки), долго скоблил её, оплевав стены мелкой чешуёй, поджарил, зачадив всю кухню. Готовая к употреблению рыбёшка сильно смахивала на ржавые осенние листья, а вкус её давал понять, что эти листья давно уже высушены для гербария. Домашним ничего не разрешалось варить, пока не закончится рыба. Есть же её было всё равно, что сухих пауков: невкусно и несытно.

Конечно, Катя питалась на работе, благо, недавно устроилась в кафе посудомойкой; Верочке, втайне от мужа, давала деньги на завтраки и обеды в школьной столовой и иногда даже на удовольствия вроде мороженого, чипсов, конфет и фруктов. Девочка старалась пореже бывать дома, предпочитая проводить время у подруг, возвращалась позже матери. Поздно вечером готовила уроки кое-как, хотя уже заканчивала одиннадцатый класс. Кате в целях экономии света приходилось сидеть с дочерью, занимаясь рукоделием. Виктор укладывался спать рано — чуть свет на работу. Так проходили недели за неделями.

И вот несколько дней назад, возвращаясь домой после дневной смены, Катерина ещё издали заметила у своего подъезда милицейскую машину. Сердце отчего-то тревожно сжалось. Она поспешно поднялась на свой этаж и увидела следующую картину: багровый Виктор, натужно пыхтя, волоком тащил большой мешок из квартиры на площадку, на которой гомонили два милиционера и Ольга из соседней квартиры. Ничего не понимая, Катя старалась допытаться у мужа, что происходит, но тот только кряхтел и отдувался. Соседка ехидно объяснила: «Спёр твой муженёк у меня мешок сахара! И ещё не отдавал! Пришлось милицию вызвать!».

Кате казалось: она смотрит фильм — так не верилось в происходящее. Милиционеры громко выясняли у Ольги, будет ли она подавать заявление о краже. Та не хотела — пропажа ведь вернулась. Представители закона всё же настаивали на том, что вызов был и теперь надо ехать в отделение вместе с вещественным доказательством, которое необходимо приобщить к делу. Соседка, на ходу препираясь, между делом тянула мешок домой. Стражи порядка всё топтались на площадке — Виктор понуро стоял, ожидая решения своей участи. До Кати вдруг дошло, что нужно милиционерам. Она достала из сумки пятьсот рублей (в этот день получила аванс) и, протянув купюру ментам, спросила, хватит ли. Розовая бумажка сразу исчезла в кармане брюк одного из них, через пару секунд испарились и мужчины в форме. Соседка, наконец затолкав в квартиру неподъёмную ношу, выглянула на площадку и погрозила кулаком Кате:

— Тюрьма плачет по твоему ворюге!

Впервые в жизни жена подняла руку на мужа. Изо всех сил она пихнула его в кухню — он влетел и с грохотом приземлился на стул, едва не упав. Нависнув над ним своим щуплым телом, супруга потребовала объяснений. Виктор, молча оттолкнув жену, юркнул в туалет и щёлкнул задвижкой. Удивлённая прыткости мужа, Катерина попыталась достучаться до Виктора. После десяти минут тщетного стояния под дверью, ультиматумов и уговоров выйти она отправилась к соседке узнать, что же всё-таки произошло. Ольга уже перегорела и приветливо пригласила Катю к себе.

Оказалось, купив по дешёвке два мешка сахара для варки варенья и про запас, соседка привезла их к дому на машине сослуживца, который любезно согласился ей помочь. Взяв мешок с двух сторон, они вдвоём благополучно доставили его к порогу Ольгиной квартиры и отправились за следующим. Каково же было их удивление, когда они, поднявшись по лестнице со вторым мешком, не обнаружили первый. На площадке пятого, последнего, этажа было пусто. Ольга принялась звонить во все три квартиры. Везде стояла тишина. Женщина немного успокоилась и вспомнила, что в двух квартирах людей нет: напротив два месяца назад жильцы уехали работать за границу, соседка справа только сегодня утром отдала ключи, попросив поливать цветы в её отсутствие. «Погощу у дочери недели две, если зять не выгонит», — сказала она на прощание. Поэтому Ольга стала звонить и барабанить в квартиру рядом, где жила семья Кати. После недолгой осады дверь всё-таки отворилась, и в проёме появился Виктор. «Чего надо?» — неприветливо спросил он. «Отдай мешок!» — потребовала соседка. Нос мужика виновато «зашмыгал», бесцветные глазки воровато забегали, но он отрицательно завертел головой и нахально заявил, что ничего не видел. Ольга погрозила: «Смотри! Сам не отдашь — вызову милицию». Виктор неожиданно захлопнул дверь. Разъярённая соседка объявила сослуживцу, что идёт к телефону вызывать милицию. Храбрый мужчина, сославшись на неотложные дела, тут же испарился. «Ну а дальше ты сама всё видела», — заключила Ольга и предложила Кате выпить коньячку то ли с горя, что такие мужики непутёвые, то ли с радости, что мешок всё-таки вернулся. Они ещё посидели, посетовали на тяжёлую женскую долю, и Катя вернулась домой. Туалетная комната уже была свободна, но в квартире никого не было (Вера гостила у подруги на даче).

— Никуда не денется. Стыдно, видно, передо мной. Остынет на улице и придёт, — вслух подумала Катя.

Но Виктор не пришёл ночевать. Утром обеспокоенная женщина, собираясь на работу, всё размышляла, не мог ли он от стыда покончить с жизнью. «Может, он ждёт, когда все уйдут? Тогда вернётся?» — предположила она, покидая дом.

Вечером после работы Катя не обнаружила в квартире никаких следов дневного пребывания мужа. Сердце тревожно забилось, воображение предложило картины одну страшнее другой. Она поняла, что надо обратиться в милицию. Решив узнать, во что был одет исчезнувший муж, она открыла шифоньер и к своему удивлению увидела, вернее не увидела ни старенького костюма, из которого вырос живот супруга, ни всех четырёх рубашек, с полки исчезли также все трусы и носки любимого. Катя плюхнулась на диван. Стало ясно как божий день, что в милицию идти нет никакой надобности. Куда отправился нашкодивший муж, женщина почти не сомневалась. Конечно, к первой семье, из которой ушёл когда-то так же неожиданно, как сейчас от неё. Ну что ж, значит, тому и быть, они тоже право имеют…

Закончив печальный рассказ, гостья вздохнула и пояснила:

— Я пришла узнать, приняли ли вы его, а ещё, — она замялась, — ну, в общем, попросить у вас прощения. Молодая была, глупая. Правду говорят: на чужом несчастье счастья не построишь. Ну, теперь я спокойна.

Катерина виновато взглянула на дочь сбежавшего от неё мужчины, попрощалась и скрылась за дверью.

Из задумчивости Зину вывел телефонный звонок. Она с осторожностью взяла в руки трубку, будто в ней самой таилась опасность, но это был следователь Кречетов. Он вежливо попросил явиться в следственный отдел в шестнадцать ноль-ноль для опознания преступника. «Вместе с подругой», — уточнил Пётр Иванович. Зинаида пообещала прийти и услышала короткие гудки. Под ложечкой засосало. Пережёвывая оставленный заботливой мамой завтрак, она, не ощущая вкуса котлет, всё вспоминала рассказ ранней гостьи. Это же в какого монстра превратился отец! А может, всё неправда?! И всё-таки почему-то верилось этой женщине. Допивая чай, Зина почувствовала смутное беспокойство, будто жену отца она уже где-то видела, причём совсем недавно. Механически перемывая посуду и перетирая тарелки полотенцем, она всё силилась вспомнить, при каких обстоятельствах встречалась с ней, но никак не могла.

От навязчивой мысли отвлёк звонок в дверь. Осторожная Зина припала к глазку: незнакомый подросток в кепке поправил тёмные очки.

— Кто там? — забеспокоилась она.

— Откройте, проверка газа, — послышалось с той стороны.

— Не открою, вы не из горгаза, — неуверенно произнесла хозяйка.

— Ну и правильно, что не доверяете. Время сейчас неспокойное, — откликнулся странный голос. — Откройте на цепочке, я удостоверение покажу.

Зина послушно застегнула цепочку на двери и выглянула в образовавшуюся щель, надеясь рассмотреть предъявленный документ, но неожиданно была схвачена за нос, и подросток звонко рассмеялся голосом Татьяны:

— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали! Открывай! Свои!

— Что за дурацкие шутки у тебя? Больно ведь! И что за странный наряд? — возмущалась Зина, впуская в квартиру подругу и потирая покрасневший нос.

— Это не шутки, это учёба! Поняла теперь, что нельзя открывать дверь, даже на цепочке, незнакомым людям? В щель можно брызнуть из газового баллончика, можно выстрелить, можно метнуть нож, палкой достать — да что угодно! А потом, если надо, перекусить твою дохлую цепочку.

— Почему дохлую? Самая обычная цепочка, — обиделась снова Зина. — Так что за маскарад? — повторила она вопрос.

— Забыла о вчерашнем разговоре? Об угрозах? А я вот всё размышляла, как перехитрить преступников. Что нужно сделать, чтобы они нас не узнали? А? Не мешали нам работать?! Что, не знаешь? Оказалось, всё очень просто! Надо законспирироваться! — победно заявила она. — Надо так одеться, чтобы никто, даже мама родная не узнала. Мама далеко — проверила на тебе. Да, кстати, а где твои родители?

— Уехали на дачу. Надеюсь, мама выжмет всё возможное и невозможное из вернувшегося папеньки. Ты вот замаскировалась хорошо, но придётся переодеться. Нас вызвали к четырём часам на опознание преступника.

— Неужели поймали убийцу?! — разочарованно протянула Таня. — А мы не успели его найти… Ну и ладно! Зато бояться больше некого. А развлечения мы себе другие придумаем.

— Ага! На свою голову! — пробурчала Зина.

— Ладно! Пойду домой переодеваться. Неужели всё сегодня закончится?! Быстро сработала наша милиция, до неприличия быстро! В общем, я пошла. Встретимся в три на твоей остановке.