Вечером позвонил Валерий узнать, нашлась ли Петровна. Зина передала мужу историю Петра Жизняева, сообщила, что были в прокуратуре. Димыча заинтересовала новость, и он решил позвонить следователю, а жене ещё раз наказал:

– Сидите все в номере и никому не открывайте дверь.

Девушки стали накрывать стол к ужину. Голодной Петровне приказали не суетиться под ногами, а сидеть смирно на диване и ждать еду.

После ужина всё-таки, вопреки запрету Димыча, решили пройтись по набережной.

Стоял чудесный тихий южный вечер. На низком тёмно-синем небе легкомысленно мерцали серебряные звезды, и, склонив голову и чему-то задумчиво улыбаясь, смотрелась в искрящуюся морскую гладь луна.

Подруги спустились вниз, к воде, и, вдыхая запах йода, свежести и водорослей, медленно пошли по песку. К ногам подкрадывались ласковые волны, нашёптывая о чём-то сокровенном, и устало возвращались к томно вздыхающему морю. На пути оказалась знакомая коряга, на которой удобно разместились втроём. Не хотелось ни о чём говорить: было жаль нарушить фантастическое очарование этой ночи, прервать чудесную симфонию хрустального оркестра морских волн. Время шло, и надо было возвращаться в гостиницу. Наверху звучала популярная музыка, прохаживались нарядные отдыхающие, продавцы убирали товар и складывали палатки.

В холле гостиницы, впервые за всё время проживания здесь Тани и Зины, не замечая вошедших людей, пять женщин с вытянутыми и озабоченными лицами, стоя в тесном кругу, обсуждали вполголоса некую новость. Танюшка, не терпящая никаких тайн, подошла к Жене, которая вытирала платочком глаза, узнать, что случилось. Женщина, обрадованная новым ушам, с готовностью, округлив от страха глаза, выдохнула:

– Андрея Палыча арестовали!

– Когда? – тоже расширив глаза, заинтересовалась Таня.

– С полчаса назад увели! Прямо не знаю, что теперь с нами будет. Гостиницу закрывать? – беспомощно развела руками Женя.

– Работайте, как работали! Всё образуется! – посоветовала Татьяна.

Женя послушно кивнула.

– Что у них случилось? – спросила Зина у подруги, когда та вернулась.

– Умрихина арестовали, представляешь?

– Вот это да! Значит, мы правильно его подозревали!

В эту ночь возбуждённые обитательницы гостиничного номера на третьем этаже с видом на море уснуть не могли. Петровна не захотела уходить в свой номер и осталась ночевать в проходной комнате на слишком просторном для её размеров диване. Она всё ворочалась на кожаных подушках, охала и вздыхала то ли от переполнявшего её чувства благодарности к Тане, то ли от переедания. В смежной комнате ворочались с боку на бок подруги. В конце концов Зина нарушила тишину:

– Танюш, ты тоже уснуть не можешь? О чём думаешь?

– Наверное, о том же, что и ты: о нас, о бедной убитой девочке, о Петровне…

– Интересно, как оказалась наша старушка на улице? Вроде разумный человек, а стала бомжихой? Тань, почему такое с людьми происходит?

– А давай у неё спросим. Может, расскажет?

– А это удобно? – засомневалась Зина.

Вместо ответа, Татьяна позвала:

– Петровна? Ты не спишь?

– Нет! Что-то мысли мучают, – донеслось из темноты.

– Ты не расскажешь нам, как оказалась на улице? У тебя родственники есть? – громко спросила Таня, глядя в тёмный дверной проём.

– Есть у меня родственники: брат с невесткой, двое племянников. Но я их давно не видела – больше года.

– Как же так?! Вон сколько родственников, а ты спишь на улице, питаешься на помойках? – вскочив с кровати, устремилась в другую комнату Татьяна.

За ней, шлёпая босыми ногами по полу, перебралась на огромный диван и Зина. Подобрав под себя ноги, разместившись по обе стороны от старушки, в полной темноте девушки приготовились слушать историю жизни Петровны. И Григорьева Мария Петровна начала долгий рассказ о своей жизни.