Подробную радиограмму на искусственный спутник Сирасколии о необыкновенной встрече экипажа с людьми и о причине возвращения «Ара» Алюа послал ещё тогда, когда корабль только начал торможение. Оттуда она была передана на Сирасколию. Вся планета с ликованием готовилась к встрече дорогих гостей. Конструкторы изучали чертежи «Малахита», переданные Алюа. Задолго до прилёта «Ара» грузовые ракеты начали доставлять на спутник-космодром первые узлы и детали будущего двигателя «Малахита».
Икар вместе с Нором нёс вахту у центрального пульта управления «Ара», когда микрофоны разнесли по кораблю радостную весть — на экранах локаторов появились первые ракеты, встречающие их. Включив локатор флангового обзора, Икар с волнением наблюдал за огромными, похожими на серебристых рыб, ракетами, которые, казалось, неподвижно висели на почтительном расстоянии от «Ара» и в то же время ни на один метр не отставали от него. И чем больше приближалась цель, тем больше ракет пятнало зеленоватый экран локатора, словно демонстрируя удивительное могущество, которого достиг народ Сирасколии.
Двигатели обратного действия плавно гасили скорость звездолёта. А когда спутник «С-14» из светящейся точки превратился в гигантское, слегка вытянутое колесо, соединённое вместо спиц сложными металлическими конструкциями, Алюа сам стал к центральному пульту управления.
Мощные радиопеленгаторы уверенно вели «Ар» на посадку. Совершив два широких витка вокруг спутника, он мягко скользнул на внешнюю плоскость «колеса», мощное магнитное поле, образовавшееся в зоне посадки, погасило ею скорость, и Алюа уверенно ввёл корабль в закрытый ангар.
Прошло несколько томительных часов, прежде чем сигнальная лампочка на панели сообщила, что шлюзовая камера корабля герметически соединена с внутренними помещениями спутника-порта. Весь экипаж «Ара» собрался у готового распахнуться люка. Впереди всех стояли Икар и Ожегов.
— Это ещё не наша земля, это просто частичка её, созданная гением нашего народа, и вам, прошедшим чудовищно далёкий путь, мы предоставим почётное право первыми ступить на неё, — дрогнувшим от волнения голосом сказал Алюа.
Ровно загудел мотор, отодвигая тяжёлый люк «Ара». Ожегов и Икар, взявшись за руки, ступили на широкую площадку трапа. Приветственные крики сотен людей ошеломили их, внезапно увлажнившимися глазами смотрели они на людской поток, конец которого терялся где-то за плавным изгибом помещения. Они стояли, полные гордости за свою Землю, пославшую их сюда, а позади их стояли Алюа, Ия, Нор, — люди, так много сделавшие для того, чтобы они могли достичь искусственного спутника их планеты.
Под гром рукоплесканий по трапу взбежали две маленькие смуглые девочки — дети сотрудников станции-спутника — в белых платьицах и лёгких сандалиях. На последней ступеньке автоматическое устройство приподняло их, и они надели на шеи Ожегову и Икару гирлянды живых цветов, ярких, словно радуга после дождя, дышащих свежестью полей и лесов Сирасколии.
Андрей Дмитриевич подхватил девочек на руки, прижал к груди и первым двинулся вниз, к протянутым рукам, к сияющим глазам, к сердечным улыбкам…
Мощные телевизионные установки спутника транслировали на планету торжественную встречу землян, и сирасколийцы видели, как сжимал Ожегов в могучих объятиях сотрудников и гостей спутника-космодрома, как взлетал в воздух Икар, подбрасываемый десятками сильных, добрых рук, как, гордо подняв голову, сходили по трапу их сыновья и дочери, спасшие своих братьев с далёкой планеты Земли от гибели в чёрных пучинах космоса.
Увлекаемые ликующей толпой, Андрей Дмитриевич и Икар медленно шли вперёд по ярко освещённому внутреннему коридору-кольцу спутника. На повороте Ожегов оглянулся, могучие электромагнитные краны уже подхватили корпус «Малахита» и легко, словно пушинку, понесли многотонную громаду к ангару, где звездолёт, получив двигатель, должен был заново родиться для окончания великого полёта.
Дни на искусственном спутнике Сирасколии слились для Икара и Андрея Дмитриевича в один непрерывный поток. После короткого сна и лёгкого завтрака они оставляли свою каюту, чтобы вернуться в неё уже поздней ночью. Скоростной лифт относил их в ангар, где создавалась третья ступень «Малахита» — его двигатель, где ремонтировались приборы, разрушенные во время катастрофы и посадки «Малахита» на планету Трит.
Работы велись днём и ночью. С каждым часом спутник улетал всё дальше и дальше по своей орбите, удлиняя и без того невероятно далёкий путь Андрея Дмитриевича и Икара до Земли. Ждать его возвращения к наиболее приближённой точке было нельзя — это потребовало бы ещё свыше трёх земных лет.
Почти весь экипаж «Ара» на время ремонта «Малахита» вылетел на родину. Андрей Дмитриевич и Икар горько сожалели, что им не придётся побывать на Сирасколии — они нужны были здесь. Инженеры оборудовали двигатели «Малахита» новыми приборами и приспособлениями, их надо было хорошенько изучить до отлёта «Малахита».
Горечь от того, что не удастся осмотреть планету, смягчалась ежедневными специальными телевизионными передачами с Сирасколии да тем, что рядом с Ожеговым и Икаром на стапелях ангара работала Ия. Она не полетела на свою планету и осталась на спутнике, хотя Алюа и Нор уговаривали её побывать на планете.
Несмотря на огромный размах работ, в ангаре стояла удивительная тишина. Молниями вспыхивали огни аппаратов, которые надёжно сшивали остов будущего двигателя. А гравитационные двигатели поднимали на огромную высоту узлы ракеты. Одновременно шёл монтаж могучих ускорителей элементарных частиц.
С каждым днём «Малахит» всё больше и больше напоминал прежний красавец звездолёт. Наново окрашенный светло-зелёной защитной краской, он обещал Андрею Дмитриевичу и Икару скорую встречу с Землёю. Скорую, несмотря даже на то, что обратный путь должен был продлиться свыше десяти лет.
Вместе с Андреем Дмитриевичем Ия работала на монтаже аппаратуры двигателей — самой ответственной операции по восстановлению «Малахита». Тяжёлые думы мучили девушку. Она с грустью думала о том, что скоро расстанется с этими удивительными светлокожими людьми, к которым так привязалась за это время. Часто, оставив работу, она заходила в корабль, в каюту Ожегова, и с волнением рассматривала матовую пластинку, на которой возникало изображение его погибшей жены. Оттуда она отправлялась в обсерваторию спутника. Сосредоточенная, замкнутая, она садилась у бинокулярного объектива электронного телескопа и подолгу смотрела туда, где в лёгком тумане атмосферы величаво плыла по космосу планета двух звёзд — Сирасколия. Иногда объективы затягивала плотная пелена — Ия беззвучно плакала.
Ожегов и Икар заметили, как резко переменилась Ия. И они тоже всё чаще и чаще с сожалением думали о том, что скоро им придётся расстаться.
Однажды, когда после работы они вернулись в свою каюту, Андрей Дмитриевич испытующе посмотрел на Икара и сказал:
— А что, если мы попробуем пригласить Ию полететь с нами на Землю?
— Она откажется, — безнадёжно ответил Икар. — Нет, она, конечно, откажется…
— А всё-таки я с нею поговорю, — задумчиво, словно припоминая что-то, сказал Ожегов. — Может быть…
Он резко повернулся и вышел из каюты.
Икар насторожённо ждал прихода отца. Он ещё не мог объяснить себе долгих разговоров отца с Ией во время полёта, взглядов, которыми они иногда обменивались. Он не понимал, почему отец всё чаще и чаще уединяется в своей каюте на «Малахите», в скорбном молчании рассматривая стереоскопическое изображение его матери на матовой пластинке, не мог объяснить, почему так притягивает к себе эта пластинка Ию. Он знал только одно — Ия навсегда вошла в их жизнь, и отец, и он, где бы они ни были, будут с тоской вспоминать о ней. Ему и самому не раз приходила в голову мысль сказать отцу, чтобы он попытался пригласить Ию полететь с ними на Землю, но он не верил, что это возможно. А как хорошо было бы, если бы Ия согласилась полететь с ними!
Резкий стук в дверь заставил Икара вскочить на ноги. В каюту вошли Андрей Дмитриевич и Ия, — и Икар услышал ликующий голос отца:
— Она согласна, Икар! Она согласна! Мы вместе полетим на Землю!
Икар бросился к Ие и крепко-крепко обнял её. А она, взволнованная, счастливая, ласково гладила его по мягким сбившимся волосам, по вздрагивающим плечам и тихонько говорила:
— Мы будем хорошими друзьями, Икар! Правда ведь? Мы будем очень хорошими друзьями. Я помогу твоему отцу наладить связь с Сирасколией… Я должна быть там, где будет он…
…Ожегов и Ия ушли, чтобы помочь принять грузы, доставленные ракетами. Икар бесшумной тенью выскользнул из каюты и быстро побежал в ангар. Лифт бесшумно поднял его на верхнюю площадку «Малахита». Через открытую шлюзовую камеру он вошёл в корабль.
В звездолёте было темно, но Икар уверенно находил дорогу в переплетении люков и коридоров. В каюте отца он зажёг свет. На столе, на старом месте, стояла фотокарточка матери. Икар несколько минут молча смотрел на неё, потом взял и отнёс в свою каюту. Быстро открыл круглый контейнер, в котором хранилось самое дорогое его сокровище — дневник-магнитофонные ленты, и опустил снимок на самое дно.
Горечь и радость боролись в душе Икара, когда он оставлял корабль. И радость победила. Икару шёл восемнадцатый год, он уже понял суровый и незыблемый закон природы: живым — жить на земле.
Через два месяца ремонт «Малахита» был окончен. Экипаж «Ара» тоже собрался на спутнике-космодроме — корабли должны были стартовать почти одновременно.
Решение Ии лететь на Землю с Ожеговым и Икаром не встретило на Сирасколии осуждения — каждый гражданин Родины Человеческого Счастья волен был сам решать свою судьбу, если его решение не наносило вреда обществу. В отлёте же Ии сирасколийцы видели только пользу — она поможет землянам быстрее установить с ними связь. Вместо Ии в состав экспедиции «Ара» был включён новый врач.
И вот наступили минуты прощания. Крепкие рукопожатия, дружеские взгляды, огромные букеты цветов… Алюа, Нор и другие члены экипажа поднимаются по трапу на корабль. Электромагнитные краны выводят его на стартовую площадку, и он медленно вонзается в космическую ночь длинной сверкающей молнией.
Вслед за ним стартует «Малахит». Некоторое время корабли, разделённые сотнями тысяч километров, летят по одному курсу. На экране локатора Ия, Андрей Дмитриевич и Икар видят длинную светящуюся черту. Затем Алюа кладёт свой звездолёт на новый курс, и черта исчезает.
Ожегов включает двигатели, постепенно наращивая их мощность, и замирает у центрального пульта управления. «Малахит» летит к Земле.