Душа уязвлена предчувствием ночного, В нее вошла святая, строгая тоска, Но я не помню, кто разбил оковы, Когда и чьи отринула меня рука. Когда мне стало мало солнечных мгновений, Созвучных флейт и запаха земли, Когда померкли прежние виденья, И новые когда проснулись вожделенья, И новый стыд, как зарево, зажгли. На этот мир смущенная гляжу м, Ищу в нем знамений, пытаюсь снять покров, А строгая печаль ласкает, испытуя, И ждет, и требует еще не бывших снов.