Оксана.

Жизнь — странная штука. Казалось бы, что может случиться с обычным человеком в привычном мире? Родился, учился, работал, женился. Все, как у всех. Каждый шаг расписан заранее, чуть ли не с самого первого вздоха. Жизнь в обществе диктует свои правила, отступление от которых жестоко карается. Так я и жила, как все, не задумываясь и лишь изредка мечтая о чем-то несбыточном. Впрочем, и мечты эти были далеко не оригинальны, по сути все мечтают об одном и том же. Счастье, любви, деньгах. Но в конечном итоге мы все одиноки. В своих мечтах и стремлениях. Вокруг люди, родные, друзья, но при этом каждый сам по себе. Мы рождаемся одни и так же одни умираем, оставаясь лишь стертыми воспоминаниями для тех, кто был рядом. Я часто задумывалась, что будет, если я вдруг умру? Страшно становилось от мысли, что по сути никто, кроме родных и не вспомнит лет через пять-десять. Зачем тогда мы живем? Бессмысленное существование. Сколько было до нас и сколько будет после. И каждый незаметно приходит в этот мир и уходит из него, не оставив и следа.

Грустные мысли. Во время депрессии — самое оно. Впервые с момента попадания в новый мир у меня выдалось время подумать. Сколько времени прошло? Несколько месяцев? Даже меньше. Бешеный круговорот событий настолько захватил меня, что даже толком разложить мысли по полочкам не удавалось. И вот теперь, после раскрытия заговора, спасения себя любимой и прояснения всех недоразумений я оказалась на время предоставлена сама себе. Сначала я жалела себя и родителей, что остались где-то далеко. Потом искала хоть какие-то зацепки в библиотеках на тему перемещения между мирами. Найти ничего не удалось, а служители храмов знаний лишь подозрительно косились на сумасшедшую девицу, что копалась в старых фолиантах и древних преданиях, больше похожих на сказки.

Почему мне досталась такая судьба? Не может же быть так, что это загробный мир? В него не должны попадать в привычной одежде и в старом теле. Даже детские шрамы на местах остались. Где длинные черные коридоры с ярким пятном выхода в рай? Не верю, что все попадают в другие миры после смерти. Во всяком случае, не в такие.

С момента окончательного закрытия дела с переворотом прошло уже два месяца. Я отвела от себя подозрения, убедив всех, что увиденный Черный бриллиант — подделка для маскарада. Эйл подтвердил, что да, была такая с камнем на пальце. Тогда я впервые выдохнула с облегчением. Поговорила с ребятами и выторговала себе свободу от помолвок и других обязательств. Дедуля вроде успокоился и больше к власти через кровопролитие не рвется. Однако меня он из своих планов не исключал. Почти сразу после пышного бала по поводу успешного уничтожения заговорщиков мне предоставили толпу учителей. В местный институт благородных девиц я идти отказалась наотрез. Обучались там девочки с двенадцати до пятнадцати лет. Спрашивается, что там забыла я в свои двадцать три? Сидеть за одной партой с подростками не для меня. Больше проблем и насмешек будет, чем учебы. А потому теперь я безвылазно сидела в дедушкином особняки и изучала самые «необходимые» в жизни предметы. Этикет, танцы, стихосложение, велеречие и вышивание. Все мои просьбы об уроках верховой езды и самозащиты были проигнорированы, будто я рыба, беззвучно открывающая свой рот. Дед решил воспитать из меня истинную леди и удачно сплавить замуж, укрепив свои политические позиции. Кто там, в детстве, мечтал стать принцессой? Вот она суровая правда. Никаких плюсов, никакой свободы, кроме трехразового питания и красивых платьев, да и те были не в радость.

Однако бастовала против такого режима новой жизни я недолго. Погруженная в свои мысли, на все слова деда и преподавателей лишь кивала. Надежды на возвращение домой становились все более призрачными, и от этого в голове поселилась пустота. Я делала, что говорили, ела, когда давали, и почти не спала, ища ответы на многочисленные вопросы в книгах по ночам.

Из странного оцепенения меня вывел случайно подслушанный разговор. Дед вел неспешную беседу с одним из мужчин, которых приглашал для репетиции танцев мой преподаватель. Каждую неделю новый партер. Я даже не запоминала их имен и лиц. А тут такое.

— Ваша внучка произвела на меня весьма положительное впечатление. Тихая, послушная, — вещал некто из-за двери. Я остановилась, нахмурившись. Что еще за новости?

— Конечно. Она же маркиза! И не какая-нибудь, а наследная Дэ Рьенн! — я явственно представила, как Израэль важно надулся и выпятил грудь.

— Однако, странно. — С некоторым сомнением продолжил неизвестный мужчина. — Я много о ней слышал от других и мне странно, что слухи столь далеки от реальности. Эта девушка помогала раскрыть заговор? Дружит с принцами и самим Кельером?

— Что вас так удивляет? — прервал собеседника дедушка.

— Я с ними знаком не первый день, хоть особой любовью к ним не пылаю, но, — он замялся, — они не из тех, кто будет поддерживать близкие отношения с такой скучной ли.

У меня веер чуть из рук не вывалился, в последний момент поймала. Меня называли по-всякому. Стервой, истеричкой и так далее по списку, но вот скучной я не была никогда. В своем мире — душа компании. Всегда и везде в самой гуще событий. Будь то спонтанная вечеринка или продуманная гадость. Хотя… Если принять во внимание то, что я недавно раскопала про кольца власти — всякое возможно. Правда было больше похоже на сказку, но это единственное, что я нашла на тему своего Черного бриллианта. В стародавние времена, когда мир погибал от бесконечных воин, по дорогам текли реки крови, а на деревьях висели кишки… Тьфу ты. В общем, когда-то давно боги создали камни власти и выбрали среди враждовавших людей и нелюдей самых достойных. Раздали им колечки, нарекли братьями навек и приказали жить долго и счастливо. Видимо камни обладали какой-то силой, что объединяла носителей колец, заставляло дружить, любить и понимать. Ни разу за несколько столетий не происходило войн и распрей между наследниками дара богов. Так образовались четыре королевства. И жили они дружно, пока заклинание не дало сбой. Съехала крыша у владельца Черного кольца и пошли с того момента все беды. Теперь осталось лишь три королевства с объединенной столицей и темное пятно на землях материка, именуемое Покинутыми землями. Я вновь так глубоко ушла в свои мысли, что забыла о важном разговоре. Стою, скрючившись под дверью, аж ноги свело, а толку никакого.

— А я слышал, что вы дурман-траву покупаете, маркиз. — Продолжался разговор в кабинете.

— К чему вы клоните? — тон маркиза стал ощутимо холодней.

— К тому, что сами со своей внучкой справиться не можете и прибегли к иным способом воспитания. — Продолжил неизвестный.

— Она взрослая и умная девочка. Вы хотите меня оскорбить? — в голосе Израэля звенела сталь.

— Нет, что вы, — в голосе слышалась улыбка. — Я ни в коем разе не против подобных методов воспитания. Женщина должна быть именно такой. Милой, красивой, скромной и послушной. Сообщите мне, когда закончите «воспитание». Я согласен взять в жены вашу внучку, несмотря на все осложнения.

— Осложнения? — переспросил дед.

— Она любимица принцев. Сами понимаете, если они вспомнят о ней, когда закончатся все проблемы и обнаружат вот такую милую девушку, то могут возникнуть неприятные вопросы. В первую очередь ко мне. — Спокойно продолжал незнакомец, а я старалась стоять тихо и не дышать. — К тому же, вас нисколько не смутило, что никто не соглашался на помолвку? Ах, маркиз, вы меня расстраиваете. Вам будет сложно найти жениха для внучки. Повышенный интерес еще не женатых принцев и герцога Кельера. Никто не захочет переходить им дорогу. Подумайте об этом.

Послышался протяжный скрип отодвигаемых кресел. Я встрепенулась и, подхватив юбки, стремительно отошла в сторону на пару метров, делая вид, что только поднялась по лестнице. Из кабинета вышли двое. Мой дед, погруженный в свои мысли, изучал ковер под ногами. И немолодой мужчина с гладко зализанными темными волосами, с которым я сегодня танцевала на занятиях. Заученным движением я склонилась в реверансе, приветствуя мужчин. Как это и подобает делать любой воспитанной девушке.

— Ты что-то хотела? — заметил меня Израэль.

— Да, поговорить, — кивнула я, выпрямляясь.

— Позже, — отмахнулся он. — Иди к себе. Я занят.

— Да, дедушка, — вновь поклонилась я и неспешно двинулась в сторону своих комнат. За спиной слышались удаляющиеся шаги деда и неизвестного мужчины.

Мысли в голове привычно медленно перетекали от одной к другой. Нехотя ворочались, будто сонные мухи. Дурман-трава. Многообещающее название для растения. Помню, как после раскрытия заговора приставленная ко мне служанка впервые принесла кружку с ароматным чаем, якобы для успокоения расшатанных нервов. Приятный запах, мягкий вкус, напомнивший мне микстуру от кашля из детства. С тех пор я каждый день перед сном пила этот напиток. Именно тогда появилась депрессия, я перестала спорить с Израэлем. Стала ходить на скучные занятия и безвылазно сидеть дома. Даже разговор с Сильеном, который заходил попрощаться перед отъездом домой, вышел какой-то вялый. И вот сейчас. После услышанного, я сижу на краю кровати и спокойно размышляю. Никаких эмоций. Только пустота. В душе и в голове. Как кукла.

— Ли Лайрэт? — вырвал меня из вязкого киселя мыслей звонкий голос служанки. Я медленно подняла голову. — Почему вы сидите в темноте? — поставив поднос с кружкой того самого чая на столик, она принялась зажигать светляки. И правда, уже вечер. Совсем стемнело.

— Сира, — позвала я.

— Да, ли? — повернулась девушка. Молоденькая, с открытым конопатым лицом и большими глазами орехового цвета. Помню, она мне очень понравилась при первой встрече.

— А из чего этот напиток? — я кивнула на кружку.

— Из сбора трав. Я сама его завариваю. Он помогает успокоиться и видеть хорошие сны. — Она улыбнулась. Добро так, даже в комнате светлее стало.

— А что за травы? — продолжила я гнуть свое.

— Разные, ли, — еще шире улыбнулась девушка и протянула мне дымящуюся кружку. — Вам же он нравится! Я стараюсь, каждый день готовлю, специально для вас.

— Спасибо, — сказала я, сжимая посудину в руках, тем не менее, не намереваясь сегодня делать даже маленького глотка.

— Почему же вы не пьете? — удивилась Сира, опускаясь на пуфик, возле туалетного столика. — Он хорош, когда горячий.

— Я позже выпью. — Отставила от себя возможное орудие отравления себя любимой.

— Мне так нравится, когда вы пьете при мне, я тогда понимаю, что не зря старалась. Пейте же, пейте, — улыбка пропала с лица девушки, всем видом она показывала крайнюю степень огорчения. А голос такой глубокий, завораживающий. Руки сами собой потянулись к кружке. Очнулась от странного наваждение только когда в нос ударил запах трав, а губ коснулась обжигающе горячая жидкость. Я притворилась, что сделала глоток. Сира внимательно за мной наблюдала.

— Очень вкусно, — выдавила из себя я. — Спасибо. Теперь я хочу побыть одна.

Девушка бросила на меня последний подозрительный взгляд и, не осмелившись перечить, вышла из комнаты. Я вновь осталась один на один со своими невеселыми мыслями.

Последующие две недели стали для меня настоящим адом. На следующий день после того, как я отказалась от настойки, тело стало ломать, словно я полночи вагоны разгружала. Каждое движение давалось с огромным трудом. Даже говорить было тяжело. Хотелось лечь и умереть. На третий день голова буквально взорвалась, по нервам ударили давно забытые чувства. Преобладали в них, естественно раздражение и злость. Я едва сдерживала себя, лишь сверля окружающих ненавидящим взглядом сквозь опущенные ресницы. Схема дедушки становилась все яснее с каждым часом. Чудодейственный настой подавлял волю и чувства. Я становилась восприимчивой к чужим словам. Дедушка почти каждый день вызывал меня к себе и проводил лекцию на тему моего послушания, покорности и важности продолжения рода. Все это говорилось тоном опытного психотерапевта. Одни и те же мысли в разных фразах. Зомбирование. Самое настоящее. Один раз я чуть не прокололась, получив письмо от Сильена. Ну не смогла я скрыть своей радости при получении известий от единственного в этом мире друга. В искренности принцев я сомневалась, все больше грешила на волшебство колец. Так что он единственный, кто ценит меня просто за то, что я есть. Слишком поздно мне удалось взять себя в руки, задушить улыбку и не подпрыгивать на месте, сжимая послание.

С тех пор Сира стала более настойчива. Внимательно следила, что бы я выпила все до последней капли. Пришлось смириться, а то дед по разговорам хотел сам меня поить этой отравой. Теперь я ночами воровала с кухни масло, съедала его перед приходом служанки, что бы замедлить всасывание дурмана. А после ухода отравительницы бежала в ванну избавляться от содержимого желудка.

Здраво мыслить получилось только к концу второй недели моих мучений. Закончились перепады настроения, прошли головные боли, а мысли приближались по скорости к привычным бешеным тараканам, уже не напоминая сонных мух.

Я начала обдумывать план. Какой? Побега конечно! И чем дальше — тем лучше. Со Зверем я не виделась уже два месяца. Во время воспитательных работ о нем даже не вспоминала, а действие дурмана блокировало ментальную связь. Как же я была счастлива, ощутив волнение и радость четвероногого друга. Его держали в псарне вместе с охотничьими собаками маркиза. Он преданно ждал меня, не решаясь что-либо предпринимать. Да и что он мог? В его арсенале лишь крайние меры, разговаривать Черная смерть не научится точно. А кидаться и грызть всех подряд — не выход, тем более он сам не знал, что со мной и почему я не прихожу, ведь чувствовал, что я жива и здорова. Поэтому он покорно ждал, когда я сама разберусь в своих человеческих проблемах.

Теперь по ночам я искала более нужную информацию, чем возможность прогулок между мирами. Изучение географии и законов. То, что мне было необходимо именно сейчас. За последние дни я сильно похудела, благодаря насильственному избавлению от настоя, платья уже болтались на мне, словно на вешалке. Глаза впалые с темными кругами, щеки ввалились, нос казалось, стал длиннее на пяток сантиметров, а цвет лица — покойник позавидует. Долго я в таком состоянии не продержусь. Да и Израэль стал что-то подозревать. Уже даже мои ухищрения с макияжем не помогали.

В итоге я остановила свой выбор на Империи. Находилась она на соседнем материке и территориально могла сравниться лишь с современной Россией. Множество городов, деревень и миллионы людей и нелюдей со всего мира. Империя была самым развитым государством, туда стекались караваны со всего света. Множество портов и станций наземного передвижения. Да в такой толпе меня никто не найдет. Теперь оставалось одно. Выбраться из золотой клетки и как-то пересечь море. Всего-то! Пустяки какие! Я приуныла. Далеко не убежишь в пышном платье без денег и без Зверя. Он моя самая яркая отличительная черта. Что же делать? Не ныть в первую очередь. Сама виновата! Птица обломинго еще ни разу мимо раскатавших губу не пролетала! А тут тебе и богатая родня, и куча принцев в придачу. Ага, сказка наяву. Так что собрать все мысли в кучу и выбираться. Тем более я не в плену, не прикована к стене и не заперта в камере. Тут окон и дверей полно. Бегай — не хочу.

После длительного мыслительного процесса, который мозгу давался с натужным скрипом, я разработала план. Надежным его назвать было сложно, но в моей жизни все планы всегда строились на «авось». Да и невозможно все предугадать. Случай дело такое, может помочь, а может и подножку поставить и подзатыльник влепить. Так что буду пробовать.

Как же давно я не чувствовала себя так комфортно. Впервые за долгие месяцы стащила с себя пыточный инструмент под названием платье и влезла в штаны. Одежда была не новой, застиранной и несвежей. Чистую тут же разбирали, быстро бы обнаружили пропажу, так что пришлось воровать из корзины с грязным бельем. Но мне не до выбора, могу и потерпеть неприятные запахи, главное — свобода! Последние пару дней я таскала Сиру на прогулку по парку. Искала возможные пути побега через высокий забор. Через ворота пройти нереально, там круглосуточная охрана, могут заметить. А вот через забор — самое то. Я тщательно изучила справочник охранных заклинаний периметра. Они все срабатывали одинаково. Тревогу поднимали только, если кто-то лезет внутрь, а не наружу, не считая заклинаний установленных на тюрьмах. Но это уже из другой оперы. Надеюсь, Израэль не параноик и не садист, который держит в подвалах пленников. Хотя, кто его знает. Я передернула плечами. Итак, грязные штаны, пожелтевшая рубашка на шнуровке, теплая безрукавка с заплатками и тяжелые сапоги не по размеру, чудом удерживаемые на моих ногах тугой шнуровкой. Я закинула на плечо свой старый мешок. Его никто не тронул. Так он и валялся в дальнем углу огромного шкафа, покрываясь пылью. Ставший родным кинжал из листа Стального леса на поясе, горсть золотых монет и необходимые каждой девушке мелочи.

— Я Оксана, попаданка. И я справлюсь. — Я все стояла и смотрела на свое отражение. Минуту, две, пять. Хватит! Тряхнула коротко остриженными волосами. Длинную косу, что отрастили местные маги-умельцы я отрезала первым делом. Снова мужская одежда, так надо соответствовать. Лихорадочно горящие решимостью глаза, посеревшее лицо и белые, упрямо сжатые губы. Я кивнула себе на прощание, вогнала в деревянную панель стены кинжал, прикрепляя записку с требованием выкупа, написанную корявым почерком. Пусть ищут похитителей. Нельзя, что бы Израэль понял, что я сама сбежала. Тогда шансов у меня будет совсем мало.

Черное ночное небо, занесенное тучами — ни зги не видно. Где-то далеко, сквозь голые ветки кустов мелькают далекие уличные фонари. Сейчас мостовая кажется недосягаемой. Ползу, собирая на и так не чистую одежду все грязь с сырой земли, пронзительно шурша на весь парк опавшей листвой. Осень. Самое мерзкое время года. Постоянные дожди, ветра и черные голые остовы деревьев. Ничем от родного Питера не отличается. Рядом ползет Зверь. В отличие от меня ему удается не шуметь. Я завистливо кошусь в его сторону и продолжаю ползти, пыхтя, как ежик. Вот она, ограда. Всего два метра в высоту отделяют меня от свободы. Я огляделась по сторонам в бессмысленной попытке разглядеть в темноте возможных свидетелей моего побега. Ладно, во всяком случае, тихо, значит, охраны поблизости нет. Они каждую ночь громко топают под окнами моей спальни, а сейчас — тишина. Патрулируют где-то в другом конце усадьбы. Я с тяжелым вздохом поднялась, разминая затекшее тело. Остался последний рывок. Жалко, что магии во мне ни на грош. Сейчас бы перелетела на ту сторону и поминай, как звали. На наличие силы меня проверяли несколько раз. Впервые — по приказу Сильена, который ломал голову, как я открыла потайной ход во дворце, а последующие два раза по моей инициативе. Все без толку. Нет во мне склонности к магии. Вообще никакой. Аура сильная, а вот для управления потоками не годится. Я тогда грустила почти три дня. Все мои мечты о местном Хогвартсе были разбиты и растоптаны реальностью. Не суждено мне кидаться фаэрболами и летать на драконах. Это, кстати, укрепило решимость деда выдать меня замуж как можно скорее. Магического дара нет, возраст уже по местным меркам поджимает, а ему наследники рода нужны. Что делать с такой бесталанной мной? Правильно! Выдать замуж и ждать внуков. Я тяжело вздохнула и коснулась холодных прутьев кованой решетки. Ограда была красивая, множество позолоченных цветочков и тонких стебельков. Мечта любого любителя лазать через забор. Я потерла руки, согревая. Хоть и осень, а уже ощутимо холодно, особенно по вечерам. Была бы дома — уже одела перчатки.

Зверь ловко перемахнул через забор и теперь внимательно наблюдал, как проходит мое покорение двухметровой вершины. Весело ему, смотрю. Я, наконец, взобралась на верхушку и, осторожно переступив через острые шипы, начала спуск с противоположной стороны. Наворотили тоже, хорошо хоть колючей проволоки нет. Тяжелым мешком с картошкой плюхнувшись на мостовую, осмотрелась. Все так же пусто. Хорошо. Так, где тут у нас ближайший порт?

Портовая часть города, будто другое государство. Широкие прямые проспекты, разбитые множеством проезжающих здесь груженых телег и узкие, темные, словно щели, извилистые переулки между складами. Мороз по коже. Если бы не Зверь, гордо вышагивающий рядом, ни за что бы не пошла сюда. Лучше сидеть в золотой клетке, чем искать приключений в пустынных кварталах порта. Я брела в сторону пирсов, прижимаясь к стенам домов. Выходить на середину дороги по моим понятиям было глупо. Лучше передвигаться в тени, вне расплывчатых кругов тусклого света редких фонарей. Так незаметнее. Пару раз мне на пути попадались кучки подвыпивших людей. Кто-то веселился, распевал песни, кто-то хмуро шел домой, покачиваясь от количества выпитого. Встречаться и с теми и с другими в мои планы не входило, поэтому я вжималась в стену или скрывалась в одном из узких переулков, пережидая неблагоприятный момент.

Вскоре стал слышен плеск воды, перекрываемый громкими звуками ночной жизни. Порт никогда не спит. Яркие фонари и множество факелов. Люди суетились. Кто-то только что приплыл и торопился оформить бумаги на ввозимый товар, кто-то, наоборот, загружал трюмы, готовясь к раннему отплытию утром. Я притулилась на одной из покосившихся скамеек. В такой толпе на меня никто не обращал внимание. У всех свои дела и заботы. Кому есть дело до тощего пацана в рваной одежде? Зверь выглядел непримечательно, благодаря одному из купленных ошейников. Почти сразу после раскрытия заговора я нашла умелого мага и заказала дорогущий иллюзорный ошейник, превращающий Черную смерть в обычного бродячего пса. Еще думала, вдруг, когда пригодится. Как в воду глядела. Я почесывала Зверя за ушами, бездумно провожая пробегающих мимо людей взглядом. Куда податься? В голове мой план был замечательным. На деле же… Где найти нужный корабль? Как договориться, что бы не обманули и не выбросили за борт где-нибудь по пути?

— Капитан! Говорю же, человек нужен! — звонкий голос, совсем рядом. Я лениво повернула голову. Невысокий парень прыгал вокруг здоровенного мужика и что-то ему втолковывал, размахивая руками.

— Я на кой тебя кормлю? А плачу за что? — не отставал от паренька мужик, потрясая кулаками.

— Так пассажиров-то много! Я один не справляюсь со всем! А вы баб брать отказываетесь! К беде! — не отступал парень. — А я и убери и подай и принеси! Потом еще из жалования высчитываете за то, что не обслужил вовремя!

— А ты думал, бездельничать за деньги будешь? — навис над ним здоровяк.

— Я никогда от работы не отлынивал! — вскинул голову парень. — Но невозможно же все одному успеть!

Сцена происходила напротив огромного по местным меркам судна. Красивый, новый корабль. Аналог нашего пассажирского лайнера. Думала я не долго. В конце концов, за спрос денег не берут. А если они плывут в Империю, это четыре дня. Как-нибудь справлюсь с черной работой, принеси-подай. Глядишь, еще и денег заработаю. Своих не очень много, а из дома маркиза прихватила только драгоценности. Продавать их не хотелось. Какой-никакой, а след. Тут штамповок не держат. На каждом изделии клеймо мастера, найти, как раз плюнуть. А дед искать будет, непременно.

— Простите, — пискнула я, останавливаясь возле все больше распаляющихся спорщиков.

— Чего тебе, пацан? — осмотрев мою одежку, невежливо поинтересовался здоровяк.

— А вы когда и куда плывете? — набравшись смелости и придав голосу строгих интонаций, спросила я.

— В Южную Корону. — Ответил мне парень, изучая с каким-то гастрономическим интересом. Я сглотнула.

— Это, случайно, не в Империи? — Хорошо бы было, если я устроюсь на подработку. Тогда и в списке пассажиров меня не найдут. А на таких вот мальчиков-служек никто внимание не обращает. Не запомнят даже.

— В Империи, не в Империи, — прервал, хотевшего было ответить парня, капитан, — Тебе какое дело?

— Мне туда надо. И я не против подработать. — К концу фразы голос у меня совсем пропал под суровым взглядом мужчины.

— Читать-писать умеешь? — воспользовавшись секундной паузой, вновь влез парень.

— Да, — закивала я.

— А не врешь? — прищурил он глаза. Я замотала головой и, поискав глазами, ткнула в одно из пришвартованных суден, читая название.

— «Скользящий» — выдавила я.

— А этот? — капитан кивнул на соседний корабль.

— «Небесный посланник» — щурясь и запинаясь, прочитала я. Далеко, темно, плохо видно.

— Ладно, Кир, радуйся, — хмыкнул капитан. — Парень ты принят. Живешь с Киром, запоминать твое имя не стану, будешь Дохлым. Псина твоя? — я кивнула, поглаживая жмущегося к бедру Зверя. — Кормишь за свой счет. Твое жалование — серебрушка в день. Питаешься на кухне. Понял? — я опять кивнула. — Нагадит где не надо твоя псина — вместе за борт отправитесь! — уже поднимаясь по трапу, добавил капитан.

Я, не веря своей удаче, переводила взгляд с улыбающегося парня на корабль, который унесет меня подальше от столицы трех королевств. Счастье есть!

Когда я там про счастье-то упоминала? Нет, ошибочка вышла. Это ад на земле, а не счастье! Помню, была у меня подруга, подрабатывала в кафе официанткой. Жаловалась вечно, работы много, пересменку задерживают, перерывы ненормированные. Что? Какие перерывы? В этом мире, или, возможно, на отдельно взятом корабле, не знаю, но такого понятия, как отдых не существовало. За серебрушку в день тебя гоняли так, будто каждая секунда золотого стоит. Я должна была быть везде и всегда. Успевать одновременно и принять заказа и подать и убрать все каюты. К концу первого дня такой трудовой деятельности я прокляла все на свете и готова была отдать все свои деньги, лишь бы меня не трогали неделю. Как Кир тут справлялся один? Ума не приложу.

Начиналось все отлично. Корабль отплывал в нужном мне направлении с рассветом. Я крепко спала под шелест волн и мерное покачивание судна, радуясь, что так удачно все сложилось. А потом…

Утро, которое началось задолго до рассвета, злые матросы, бешеный капитан и целая толпа пассажиров. Как только корабль отчалил и направился к морю по широкой реке, все и началось. Я ни разу не села, не поела и не попила до самого ужина. Затем Кир остался один, отпустив меня на отдых, который длился около часа. Ночная смена у нас совместная. Я стажировалась, он учил. Потом было решено поделить день и ночь пополам. Отдыхать и работать по очереди.

На второй день, когда мы вышли в море, все повторилось, как день сурка какой-то. Те же лица, те же фразы. Кир успевал еще и подрабатывать ночью вахтовым, пока я трудилась. Он человек вообще? Даже работая сутками в стационаре, я знала, что на следующее утро приду домой, отмокну в ванне и высплюсь, а тут… Об этом оставалось только мечтать. Причиной, почему я до сих пор не выбросилась за борт, было приближение Империи. Всего четыре дня каторги и я снова буду человеком.

— Эй, ты! — окрик заставил меня встрепенуться и оторвать голову от стойки, где я, усевшись на высокий стул, решила подремать. Ночь на дворе, почти все разошлись, ресторан пуст. Кого там принесло?

— Да, ли? — стараясь удержать глаза открытыми, поклонилась я, остановившись у столика. А еще посуду же мыть. Придется задержаться после смены.

— Я хочу тикаку! — заявил посетитель. Глаза открылись, я оглядела клиента. Молодой парень, блондинистые волосы, дорогая одежда, яркие перстни на пальцах. Попала я. Вчера видела, как компашка этого парня доставала Кира и остальных. По любому поводу — скандал. Только человек с большим кошельком и вздорным характером будет есть эту гадость. Помню, как Зэн приходил извиняться и кормил меня этой самой какой.

— Прошу прощения, но в нашем меню нет такого блюда, — стараясь смотреть сквозь парня спокойно сообщила я. — Быстро портящиеся продукты на корабль не берут, а тикака как раз из таких.

— Как это нет? — как и ожидалось, возмутился молодой аристократ, поглядывая на такую же разодетую даму сердца, что с искренним удивлением смотрела на своего ухажера. — Так достаньте! — ага, сейчас, тапки сняла и побежала ему, вплавь, за тикакой.

— Сожалею, но в открытом море вряд ли возможно достать этот деликатес, — хотелось поинтересоваться его умственными способностями, но я молчала. Клиент всегда прав — этот закон тут существовал, в отличие от нормированного рабочего дня и распределения нагрузки.

— То есть вы мне отказываете в обслуживании? — изогнул тонкую бровь он.

— Сожалею. Выберите что-нибудь другое, — я чуть склонила голову.

— Но я так хочу, — заныла прынцесса, хлопая глазами. Я вздохнула.

— В чем дело? — подошел к столу Кир. Его смена начинается.

— Этот, — небрежный кивок в мою сторону, — говорит, что у вас нет тикаки! Что же это за корыто? Благородным ли уже и поесть нечего!

— Я вас понимаю, — тоже поклонился Кир, — но, к сожалению заказанное вами блюдо невозможно подавать на корабле. Оно относится к скоро портящимся продуктам и есть его надо сразу после смерти животного. Так что нет возможности подать вам такое замечательное блюдо.

— Тогда неси самое дорогое, что у вас есть! И вина! — недовольно морщась, махнул аристократ рукой. Я облегченно выдохнула. Кира почему-то скандалы обходят стороной, в отличие от меня. Уже две жалобы капитану накатали. Я потеряла полсребрака. Не велика потеря, но обидно, что за такой труд в итоге и не получишь ничего.

Я поползла на кухню, мыть оставшуюся с моей смены посуду. Рима, единственная женщина на корабле, приветливо мне улыбнулась и поставила на стол пирожное. Я целый день на него косилась. Красивое, с взбитыми сливками и фруктами.

— Ешь, уже, — улыбнулась она, заметив, как загорелись мои глаза при виде сладкого. Рима занимала должность главного повара или кока, если по-морскому. Готовила обалденно, гоняла всех вокруг по-страшному, а меня вот полюбила. Подкармливает постоянно, теперь тортик отрезала. Я плеснула себе в кружку чай и впилась зубами в торт. Вкуснотища! А еще переучет делать, Риме помогать. Именно для этого капитан проверял мою грамотность. Одна она не справлялась и мы с Киром должны были ей помогать.

Мою идиллию прервал звон посуды из зала и приглушенные голоса из-за двери. Неужели аристократ буянит? Я отложила недоеденный кусок и пошла в зал, убедиться, что у Кира все под контролем. Ох, накаркала. К аристократу присоединились еще двое дружков, а вот прынцесса куда-то пропала. Выпивки на столе прибавилось. Кир стоял возле опрокинутого подноса и смотрел на разбитую посуду. Минус к зарплате. За каждый бокал мы платили сами, с клиентов вычета не делали.

— Что ж ты такой неуклюжий-то, а? — покачиваясь, встал со своего места один из компашки и хлопнул Кира по плечу так, что тот покачнулся. — Нам теперь опять ждать, пока новый заказ сделают?

— Прошу прощения, — поклонился мой товарищ.

— А если не простим? — ухмыльнулся он.

— Прошу прощения, сейчас я принесу новый заказ. — Спокойно повторил Кир и поспешил за стойку.

— Дохлый, иди отсюда, — толкнул меня обратно в кухню бармен. — Нечего тут уши греть и глаза мозолить. Или еще поработать хочешь? Так это мы сейчас быстро организуем.

— Нет-нет. — Замотала я головой. — Мне еще посуду мыть и Риме помогать.

— Вот и иди. — Закрыл перед моим носом дверь бармен.

Я вздохнула и, закинув остатки пирожного в рот, поплелась мыть посуду. Кир справится. Он молодец. Впервые встречаю человека с такой выдержкой. Вроде молодой, на вид лет восемнадцать, а мыслит и поступает, как взрослый. Всегда знает что сказать, а где и промолчать надо. Удивительно для молодого парня.

— Ты не переживай за него, — положила мне руку на плечо Рима. — Он парень умный. Со всем справится. Это его последний рейс. Потом учиться пойдет. Там его уже никто обидеть не посмеет, даже аристократы!

— Учиться? — переспросила я.

— Да, в Наблюдающие пойдет. Потом спроси у него — расскажет. Он об этом часами говорить может. — Кивнула она, повязывая платок на голову, убирая мешающие волосы. — Давай помогу тебе, что ли, а то тощий такой, того и гляди развалишься.

— Да все в порядке, — махнула я рукой. — Справлюсь. Вы про Наблюдающих расскажите!

— О, парень, неужто не слышал? — хмыкнула она, ловко оттирая огромную кастрюлю.

— Нет. — Мотнула я головой.

— Создали организацию эту во время войны с Королем Черным. Про него-то хоть слышал?

— Ну, так, кое-что, — уклончиво ответила я. Стыд мне и позор. На самом деле я вообще толком ничего не знаю об этом мире. Ни законов, ни истории. Да и странно очень, что информации о Покинутых землях мало. Когда я искала хоть что-то о Черном бриллианте в общем доступе одни сказки и ничего достоверно подтвержденного.

— Эх, деревня, — покачала она головой.

— Не деревня я! — информации действительно мало, все сказки страшные, да бесполезные. — Значит они для того, что бы ловить приспешников черной магии?

— Не черной, а злой. — Возразила Рима. — Не бывает света без тьмы. А доброй или злой магию люди делают.

— Откуда вы это знаете? — удивилась я столь глубоким мыслям от корабельного повара.

— Училась я когда-то на магичку. Да перегорела по глупости. — Вздохнула она. Я замолчала. Нехорошо людям в душу лезть.

— Так что не суди о людях предвзято. Иногда белое может оказаться злым, а черное — добрым. Только люди решают что есть что. Не верь слухам и чужим домыслам. Черный король тебе тому пример.

— Король Черного бриллианта? — удивилась я.

— Он самый. — Кивнула Рима, продолжая, как ни в чем не бывало мыть посуду. Я спохватилась и тоже вцепилась в мыльную тарелку, которая почти утонула в огромном чане с теплой водой.

— А что с ним? Он же воплощение зла! — попыталась я вывести женщину на разговор.

— Глупый ты, — брызнула она в меня водой. — Сам с ним знаком, что ли?

— Нет, но так все говорят! — продолжила я гнуть свое.

— Ох, не слушаешь ты меня. — Покачала она головой. — У каждой истории есть несколько версий. Каждый выбирает ту, которая ему больше по душе. Легче легкого назвать кого-то злодеем, списав все свои грехи и ошибки.

— Хотите сказать, что он не был таким плохим? — удивилась я. Впервые слышу такие предположения.

— Тише ты, — грозно шикнула на меня Рима. — За такие разговоры и разбираться не станут. Сразу в подземелья отправишься!

— Расскажите, — серьезно глядя на нее попросила я. — Пожалуйста. Очень прошу.

— Ладно, — махнула она рукой. Видимо что-то такое было в моих глазах, не знаю. Она огляделась по сторонам, выглянула за дверь, где по-прежнему веселились аристократы и, убедившись, что до нас никому дела нет, начала рассказ.

Я навострила уши, стараясь не забыть о прямых обязанностях посудомойки. Рима добрая-добрая, а как кто от работы отлынивать начнет, так сразу половником по лбу. Мне один раз досталось в самый первый день, когда я посуду плохо помыла и посетители жаловались на остатки засохшей еды в тарелках. Я потом полдня, словно контуженая ходила. Ее лучше не злить.

Рассказывала она интересно. Таким людям книжки писать надо. Вроде о серьезных вещах говорит, плакать надо, а тут интересно — жуть. Тем более информация эта имеет ко мне непосредственное отношение. Рассказ ее отличался от общепринятой версии, которую я много раз слышала до этого. Никакого желания мирового господства и кровавых жертвоприношений в черной башне.

— Когда училась, наткнулась на записи старые, вроде дневника. Обычные люди писали, с земель покинутых. Все хорошо у них было. Как у всех. Дом, огород, скотина. Любили они своего правителя, строгим он был, но справедливым. Молодым трон унаследовал, но старался и от заботы о подданных не отлынивал. Сиднем сидел за стенами, разбираясь с тем, что отец оставил. Жило королевство — не тужило, до тех самых пор, пока не стали люди умирать от болезни страшной. Никакие лекари не могли справится с недугом, маги разводили руками. А люди продолжали умирать. Тогда впервые над черной башней появилось темное облако. Висело оно три дня и три ночи, а потом расползаться начало во все стороны, накрывая земли королевства непроглядной тьмой. Поначалу люди напугались, но заметив, что больше ничего страшного не происходит — успокоились. Длилась ночь неделю. Ни единого лучика света не проникало сквозь свинцовое облако. А потом оно просто растворилось. Исчезло, вернув людям привычное голубое небо и яркое солнце. А вместе с ним ушла и болезнь. Обрадовались люди, устроили праздник. Но недолго длилась спокойная жизнь. Начали по ночам появляться странные тени. Кидались они на людей, да менялись те. Домой не возвращались, жизни не помнили, словно куклы тряпичные, ходили неприкаянные по королевству, глядя будто внутрь себя полуприкрытыми глазами, а потом бросались на других, словно звери дикие, да безумные.

Узнал король о таком несчастье, закрылся в своей башне. И не было его почти месяц. А потом на улицах появились они. Звери страшные. Шкура черная с отливом кровавым. Глаза пустые, словно холодные звезды ночного неба. Бродили они ночами, ловили тени, людей охраняли. Обвыклись люди, перестали бояться зверей этих. Опять жизнь наладилась. Да без толку старания короля были. Почти сразу деревни, что у леса стояли — пропадать стали. Приходишь — а там пустота. Ни души. Только кости белеют, в ужасные рисунки сложенные. И так одна за другой. Люди бояться стали. Убегать из королевства. Помощи у других просить. Молва людская она же как. Словно болячка ветряная, от страха каждого обвинить в своих горестях готов, да еще приукрасить горазды. Прознали в трех остальных королевствах о том, что неладное твориться рядом. Собрали людей они, да и пошли в Черный бриллиант, разобраться, что там да как. Скверну извести. А тут новая напасть. Сама земля гибнуть стала. Деревья в оружие превращались, листья, словно ножи резали, не выпуская никого из королевства. А как раз в это время послы остальных королевств к границам подошли, да под сени леса ступили. Так и померли там все от деревьев ядовитых, да кровожадных. А потом…

— Что потом? — напрочь забыв про посуду, выдохнула я.

— Да кто ж знает, что там приключилось. Война началась. Там уж и не понять, кто прав, а кто виноват. На этом записи прерывались. Толи убежали они, толи погибли, как другие. — Вздохнула Рима, убирая последнюю тарелку в сушилку. — А потом объявили везде, что король магией темной увлекся, власти жаждал, да сам людей своих убивал, а звери-защитники — тюремщиками были, что бы не убежал никто, Черной смертью их прозвали. И леса измененные — границей стали, якобы для того, что бы опять же люди не смогли от участи своей смертельной скрыться. Кто уж прав тут — не известно ни мне, ни кому-либо еще. Вот только скажу тебе, что король магом был. А маги обрядами с жертвоприношениями не занимаются, плохо им от этого. Так что, прими мой совет — не верь никому на слово. — Закончила она и, с тяжелым вздохом, пошла из кухни. Ее смена тоже закончилась.

— Историю пишут победители, — вспомнилась мне известная фраза моего мира. На душе было мерзко.

В голове роились мысли. Я вновь и вновь возвращалась к истории, рассказанной Римой. Спать хотелось, но не моглось. Как там говорят? Бессонницей страдают люди с богатым воображением? Вот это про меня. Ноги и руки гудят, голова квадратная, глаза слипаются, а не уснуть. Подышать что ли воздухом? Ресторан закрыт уже, значит Кир, скорее всего на вахте, раз до сих пор в каюту не вернулся.

Поселили нас вместе в маленькой комнатушке без окон. Две кровати и тумбочка. Одна на двоих. Да и зачем нам еще что-то, если сюда мы спускаемся только поспать, да и то по очереди. Если я отдыхаю — он работает и наоборот. Удивительно, что вообще не одну кровать на двоих дали. Зверя мне было приказано закрыть в трюме и не выпускать без надобности, а то пассажиры пожалуются и у меня и у капитана проблемы потом будут. Животных тут провозить нельзя. Исключением были только породистые и дорогие скакуны, провоз которых стоил в два раза больше, чем билет для человека.

Я выползла из каюты и поплелась наверх. Поискать Кира. План побега был практически воплощен в жизнь, а вот с дальнейшими действиями я пока не определилась. Что делать, когда приплыву? Сидеть на берегу и чахнуть, глядя на бескрайнее море? Так деньги не резиновые. Надо с умом потратить, а не проесть. Да и к тому же, я по-прежнему о мире ничего не знаю. Ни образования, ни жизненного опыта. В любом мире главное — образование. Так что идея с поступлением в какое-нибудь учебное заведение показалась мне здравой. А если еще и за компанию с кем-то, так вообще замечательно. Получу диплом, пойду работать. Обычная жизнь обычного человека. И никаких принцев, проклятых королей и других проблем. Хватит с меня приключений.

Вырвавшись из душного нутра судна, я едва не задохнулась от порыва сильного ветра, что ударил мне в лицо. Короткие волосы залепили рот, больно ударили по глазам. Я закашлялась, спряталась от ветра обратно в темный коридор. Только сейчас стало понятно, что это не я от усталости шатаюсь, а корабль болтает от надвигающегося шторма. Пассажиры либо спят, либо попрятались по каютам, пережидая непогоду. Вокруг суетились матросы под грозные крики капитана. Кто-то закреплял груз, кто-то воевал с парусами.

Я завороженно смотрела на небо. Красиво и страшно. Казалось, что в этой непроглядной темноте прячутся неведомые чудища, шевелят округлые бока черных туч. По небу пролетела ослепительно-яркая молния, скрываясь за горизонтом. От грома заложило уши, словно весь мир содрогнулся.

Паруса надулись так, будто сейчас прорвутся, мне даже казалось, что я слышу треск. Корабль на полном ходу приближался к острову. Я высунулась из своего укрытия, разглядывая серую громадину скал. Мрачные острые камни, словно обломанные зубы открывали узкий проход в бухту.

Я устроилась на пороге лестницы, ведущей в трюм к служебным помещениям. Иногда сильный порыв ветра задувал в мое убежище мелкие острые капли начинающегося дождя. Корабль медленно продвигался по узкому каменному коридору вглубь острова. Казалось, подойди к борту и можно дотронутся до морщинистых скал, которые совсем рядом.

Бухта. В моем представлении это что-то похожее на рай из рекламы «баунти». Реальность оказалась ко мне жестока, как всегда. Страшный каменный коридор закончился не менее страшным кладбищем затонувших кораблей. Острые пики обломанных мачт, обрывки гнилых парусов. Множество разбитых шлюпок, проломленные бока перевернутых судов.

— Остров затонувших кораблей, — мне кто-то положил руку на плечо. Яркая вспышка молнии осветила бухту, над головой раздался очередной раскат грома, словно чей-то зловещий хохот. Стало еще страшнее. Я вздрогнула, оборачиваясь. За моей спиной с напряженным лицом стоял Кир.

— Что это такое? — почти шепотом спросила я. Но он меня услышал. Здесь, под защитой каменного кольца скал, ветер почти стих. Понятно, зачем капитан нас сюда привел. Даже в моем мире, с развитыми технологиями, не всегда удается победить непогоду, а уж тут, на деревянном суденышке и подавно. Намокшие паруса темной кучей валялись под навесом, мачты натужно скрипели под натиском ветра.

— Точно тебе никто не скажет, — пожал он плечами. — Я слышал, что это проклятый остров.

— Замечательно, — выдохнула я.

На палубе матросы закончили приготовления к стоянке и разбредались кто куда. Большая часть скрылась в своем спальном отсеке. Суета закончилась. На вахту заступил Кир, разжигая бортовые лампы. Свет разгорался постепенно, несмело проверяя границу между царством живых и темнотой мертвого острова. Я подобралась ближе к напарнику, который теперь разводил огонь в жаровне, что бы согреться. Ветер безжалостно трепал самодельный навес над местом вахты. Я забилась в угол, прислонившись спиной к стене рубки, потирая ладони и пытаясь согреться. От огня жаровни по телу медленно расползалось тепло.

— Кир, — дождавшись, когда парень, наконец, сядет, протянула я.

— Что? — он по-деловому резал ветчину и хлеб, сооружая бутерброды. Казалось пустой остров его ни капли не пугает.

— Я слышала, что ты учиться пойдешь и это твой последний рейс, — я заглохла. Вдруг разозлится, что лезу не в свое дело. Народ в этом мире вообще странный. Редко кто говорит о себе, а такие вопросы всегда встречают с подозрением, мол, что надо от постороннего человека, свои проблемы решай, а к другим не лезь.

— Пойду, — кивнул Кир и улыбнулся. Впервые я увидела на его молодом, но всегда серьезном лице задорную мальчишескую улыбку.

— А куда? — разглядывая напарника, продолжила я допрос. Раньше как-то не было времени его, как следует разглядеть. Отросшие темные волосы, необычные, стального цвета глаза, бледная кожа. Что-то было в нем странное, не человеческое. Кто-то когда-то потоптался на его генеалогическом древе. Но либо это было очень давно, либо я просто придумываю. В мире, где существует такое количество необычных рас я присматривалась к каждому. Иногда вроде человек человеком, а улыбнется и клыками в три ряда на пол-улицы сверкает.

— В корпус Наблюдающих. — Как самый настоящий мальчишка восторженным шепотом сообщил он.

— А кто это? — спросила, смущаясь своей неосведомленности.

— Ну, ты даешь! — засмеялся он. — Правильно Рима сказала, издалека ты. Наблюдающие — это стражи магические!

— Да-а? — я приуныла. С магией не дружу.

— Что такое? — удивился он, заметив перемену моего настроения.

— У меня нет дара к магии, — пояснила я, вновь загрустив о такой несправедливости судьбы.

— У меня тоже, — явно не понимая причину моей грусти, ответил Кир.

— А как тогда? — удивилась я.

— Эх, ты действительно деревня! — хлопнул он меня по плечу. — Наблюдающие — это в основном обычные люди, изредка туда попадают очень слабые одаренные. Это независимая организация, которая следит за соблюдением магических законов. Расследует преступления магического характера и выслеживает приспешников темной силы. Потому и берут туда без дара. Там где магу плохо от остаточных колебаний, Наблюдающим — нипочём! Да и расследовать так удобнее, ведь мы магичить не можем, а значит, и злоупотреблять теми секретами, о которых узнаем — не сможем. Все продумано! И маги им не указ и даже короли иногда, если дело очень серьезное. Все их уважают! — Увлекся восхвалением своего будущего учебного заведения Кир.

— Магическая полиция, — хмыкнула я. А что, идея не плохая. Наверняка уважаемая и высокооплачиваемая профессия, раз Кир так о ней отзывается.

— Что говоришь? — вынырнул он из своих грез.

— А что для поступления надо? — ухватилась я за возможность.

— Деньги. — Серьезно ответил Кир. — Я пять лет копил, да еще тратил на подготовку. Серьезный отбор.

— Сколько стоит и что за отбор с подготовкой? — если там надо быть каким-нибудь мастером меча — то я пролетаю мимо кассы.

— Для поступления — сто золотых. Огромные деньги. Потому и учатся там, в основном богачи и аристократы. Через полгода — испытания. Провалил — вылетаешь без возврата денег. Сдал — учишься дальше. — Снова стал серьезным Кир. — А поступить сложно. Попасть на вступительный экзамен — двадцать золотых. Это плата за время отборочной комиссии. Их тоже не возвращают. Сдавать надо счет, письмо и общие познания.

— Какие такие общие познания? — удивилась я.

— Сам не знаю. Как говорят — произвольное задание. У каждого свое. Вопросы какие-то. А потом еще беседа с приемной комиссией в комнате правды. — Я все больше удивлялась Киру. Все узнал. Готовился и копил пять лет. Это же, сколько упорства надо. Уважаю таких людей. Сама вечно металась от одного к другому, не в силах определиться с выбором. Оттого и оценки у меня не самые лучшие. Моя непостоянность и лень — великая сила. Я бы так, как он не смогла. Давно бы сдалась или поступила в другое место.

Комната правды. Вот это может стать настоящей проблемой. И если открыть свой побег из дедова дома я не особо боялась, то вот рассказать про Черный бриллиант, своего Зверя и путешествия между мирами желания не было. Надеюсь, они там не настолько глубоко копают.

— Ты что-то загрустил, парень. Тоже поступить решил? — по-своему расценив мой угрюмый вид, решил меня поддержать. — У тебя получится. Позанимаешься с репетиторами, накопишь денег и поступишь! Глядишь, я уже выпущусь, помогу тебе чем-нибудь. Я хороших людей не забываю.

— Угу, — кивнула я, размышляя, а стоит ли это учебное заведение такого риска.

— Хочешь, расскажу тебя легенду этого острова? — я на автомате кивнула, все еще представляя последствия своего посещения комнаты правды. — Когда-то давно тут жили страшные Хранители морей. Они заставляли морских путешественников платить им дань за безопасный путь, а тех, кто отказывался — топили, наталкивая на рифы или насылая бурю. Даже рыбаки платили им дань, что бы был улов, и можно было накормить семью свежей рыбой. Иногда они топили детей в назидание тем, кто игнорировал их законы. — Я отвлеклась от грустных дум и вслушивалась в очередную байку этого мира. Хотя, кто знает. Тут могло оказаться так, что сказка — это и не сказка вовсе. По коже побежали мурашки. — И вот однажды, когда жадность этих существ перешла все границы, один из пиратов, отважный капитан, решил победить зло морей! Он собрал лучшую команду и отправился на этот остров. Была настоящая бойня и капитан пошел ко дну вместе со своей командой. Разозлились тогда другие пираты, забыли свои разногласия, заключили мир и отправились мстить за смерть лучшего из своих братьев. Был страшный бой, но им удалось победить. С тех пор никто не заходит в бухту разбитых кораблей, боясь потревожить покой павших героев и злых духов Хранителей морей. Лишь иногда находятся смельчаки, которые пытаются разыскать пропавшие сокровища погибших Хранителей в подземных лабиринтах острова. Говорят, что никто из них так и не вернулся, став жертвой голодных призраков, чей страшный смех иногда слышен далеко за пределами острова и доносится до проплывающих мимо кораблей.

Я медленно засыпала под тихий голос Кира и мерный стук капель дождя по брезенту над головой. Легкое покачивание волн убаюкивало. Конец рассказа я уже слышала сквозь сон. Перед глазами замелькали картинки из любимых «Пиратов Карибского моря». Всплывали из темных вод разбитые корабли, сверкая призрачными парусами, махали саблями отважные скелеты-пираты, борясь со страшными чудищами, похожими на Кракена.

Какой-то непривычно громкий для тихой бухты звук, заставил меня проснуться и резко сесть. Рядом дремал на своем посту Кир, обняв себя руками. Свой плащ он заботливо накинул мне на плечи. Жаровня почти остыла, помигивая в темноте алыми огоньками затухающих углей. Фонари покачивались на слабом ветру, создавая причудливые, словно живые, тени в темных углах. Я поежилась, запахивая сползший с плеч плащ. Показалось. После таких сказок на ночь еще не такое приснится. Я, успокоившись, улеглась обратно и закрыла глаза.

— Куа-а-а-а, — эхом пронеслось над бухтой. Будто далекий смех лягушки-переростка. Я вскочила, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

— Ку-у-у А-а-а, — повторилось совсем близко к кораблю. Сердце подпрыгнуло и забилось еще чаще. Волоски на теле встали дыбом.

— Эй, — толкнула я спящего напарника. — Да проснись же ты! — начиная паниковать, злобно зашипела я, таращась в темноту. Ноль реакции. Я больно щипнула его за руку, но и это не дало результатов. Огляделась вокруг. Должен же быть еще один пост. Я поднялась и медленно, по стеночке, двинулась в обход рубки, стараясь не подходить близко к борту. Мало ли что. Я, может и впечатлительная дура, но не настолько самоуверенная, что бы рисковать жизнью. А вдруг и правда эти монстры существуют и именно сегодня их погибшие души проголодались?

На кормовой части судна так же сидел часовой и, склонив голову набок, спал. Я осторожно подошла и тряхнула его за плечо. Тоже спит беспробудным сном, будто околдованный. Может, все это сон? Я тоже сплю и просто под впечатлением от рассказа мозг мне выдал столь реалистичный кошмар?

Раздался всплеск воды и что-то заскрежетало. Воображение сразу услужливо подкинуло картину, как чьи-то длинные и острые когти скребут деревянный борт корабля, в стороны летят острые щепки твердой древесины.

— Ука-а-а, — совсем рядом. Я попятилась. Добежать до шахты спуска в трюм? А зачем? Если и там люди спят, то это никак не поможет. Только усугубит ситуацию. Пытаться спрятаться в самом дальнем углу трюма, забившись в кучу перевозимых коробок? Совсем не лучший выход. Если меня там обнаружат неведомые чудища, то точно убьют. Главный минус всех кораблей — бежать некуда.

Скрежет повторился, и на отполированный поручень борта легла узкая мертвенно-бледная кисть. Длинные узловатые пальцы вцепились в дерево, оставляя глубокие борозды от черных когтей. Спустя секунду рядом появилась и вторая рука. В горле застыл крик. Мысли в голове разбежались, словно тараканы от дихлофоса. Я отшатнулась, только бы оказаться подальше от этого существа. Ноги предательски запутались в каких-то веревках и я, ударившись поясницей, перевалилась за борт. В последней попытке спастись, попыталась уцепиться хоть за что-нибудь, но руки лишь заскользили по влажным доскам, ломая ногти. Последнее, что я видела — это как темная вода сомкнулась над головой.

Приплыли. Это первая мысль, которая пришла в мою гудящую голову после пробуждения. Я лежала на чем-то очень холодном посреди комнатушки два на два и пялилась в потолок. Изо рта вырывались маленькие облачка пара, сообщая, что температура тут явно ниже ноля. Вновь смотреть по сторонам желания не возникало. В душе теплилась надежда, что я сплю. Минута тянулась за минутой, а вокруг ничего не менялось. Я уже успела наизусть выучить все острые выступы потолка. Камера моя была белоснежной и испускала мертвенно-бледный свет. Так, что глаза резало. Создавалось впечатление, что я в морозилке. А почему решила, что это камера? Так решетка вместо одной из стен весьма красноречиво об этом сообщала, не оставляя других вариантов.

Я настолько замерзла, что тела почти не чувствовалось. Нужно встать. Не знаю как, но я должна. Иначе замерзну насмерть. Спустя полчаса попыток вернуть контроль над телом, у меня получилось сесть, порвав при этом плащ. Он промерз настолько, что превратился в ледяную скорлупу и попросту сломался от моих движений. Я обхватила себя за плечи, пытаясь согреться. Одежда, насквозь промокшая во время моего купания, теперь замерзла. Каждое движение сопровождалось неприятным хрустом, ломающегося льда. Что же делать-то?! Я тут и часа не высижу в таких условиях. Просто умру от холода.

Оказалось, что высижу. И не только час. Кольцо с черным бриллиантом периодически накрывало меня горячей волной, согревая и заставляя проснутся. Сколько так продолжалось — не знаю. От холода засыпала, сжавшись в комок, и просыпалась от магического жара. Это было похоже на настоящую пытку. В один из моментов отчаяния я попыталась сломать решетку. Но она оказалась очень прочной и настолько ледяной, что обожгла ладони, содрав кожу. Прутья были сделаны из того же материала, что и стены, пол, потолок. Шершавая и белоснежно-холодная. Соль. Соляная пещера. От прикосновения она, обжигая, крошилась под пальцами. Я заплакала. Горячие слезы катились по заледеневшим щекам, причиняя боль и, замерзая, собирались коркой на подбородке.

Пусто и тихо. Длинный коридор, что виднелся из-за прутьев решетки, пропадал в кромешной тьме. Лишь где-то далеко капала вода, заставляя думать о том, как же хочется пить. Что бы хоть немного смочить пересохшее горло я пыталась сосать собственную одежду. Но она тоже была покрыта солью и сделала только хуже. Язык неимоверно болел, а губы разъело, покрыв ледяной кровавой коркой. Бесконечные попытки связаться со Зверем, как учили на занятиях по ментальным связям, не получалось. Мой зов словно натыкался на бетонную стену, разбиваясь на осколки.

Никто не придет. Я умру здесь. В одиночестве и холоде. Никто и никогда не узнает. Отчаяние захлестнуло сознание. Вновь по щекам потекли, замерзая, слезы. Действие магической волны кольца заканчивалось. Вновь заледенели ноги, перестали слушаться кисти рук. Я подтянула к себе колени и уткнулась в них, засунув руки к животу, пытаясь согреться. А зачем все это? Зачем я цепляюсь за жизнь, которую во мне поддерживает кольцо? Сколько еще это будет продолжаться? Ведь я все равно умру. Не от холода, так от жажды и голода. Их Черный бриллиант заменить не сможет. Так к чему эти муки?

Непослушными пальцами я достала из-под рубашки веревочку, на которой висел перстень. Стоит мне его снять и возможно, он перестанет поддерживать тепло моего тела. Не будет больше попаданки в другой мир. Забудутся друзья, покинутый дом и родители. Постоянные попытки выжить и найти свое место в чужом мире. Не будет больше ледяной камеры, где даже слезы причиняют боль.

Я медленно сняла с шеи шнурок и положила кольцо на холодный пол. Сама легла рядом, устроившись на рваном плаще, и убрала лезущие в глаза волосы, покрытые инеем. Внутри черного камня печально мигали яркие искорки далеких звезд. Красиво. Вот и закончилась моя история. Никто ведь не обещал, что будет хэпи энд.

Краем сознания уловила какой-то звук, совсем рядом, но мне уже было все равно. Я медленно погружалась в мягкую тьму. Она окутывала теплым одеялом, манила сиянием звезд, заполняя все вокруг. Я словно плыла, качаясь на волнах, все больше отдаляясь от волнений и воспоминаний. Никогда не думала, что может быть так хорошо и спокойно.

Одна из звездочек внезапно замигала, как далекий маяк, словно моля о помощи. Я отрешенно смотрела, как ее сияние становится все слабее. Мне стало ее жаль. Захотелось помочь. Я потянулась в ту сторону, тела не чувствовалась, будто и нет его вовсе, а я лишь такая же искорка на бескрайнем черном небе. Я приближалась все быстрее и быстрее, другие звезды вокруг превратились в смазанные яркие линии. Я хотела было закрыться руками, что бы избежать столкновения с быстро приближающейся звездочкой, но их не было. Меня с огромной скоростью засосало прямо в ее угасающее сияние.

Темнота вокруг пропала. Я парила в маленькой белоснежной комнате. На полу, сжавшись в комок, лежала девушка. Маленькая, хрупкая. Ее тело покрывал тонкий слой мерцающего инея, волосы больше были похожи на сосульки. Искусанные в кровь губы приоткрыты, помутневшие зеленые глаза слепо смотрят перед собой. Израненные тонкие руки слегка подрагивают, словно пытаясь дотянуться до кольца с черным камнем, внутри которого так маняще сверкают знакомые звезды.

Уже ставшее привычным спокойствие дрогнуло, словно в тихий омут бросили камень. Я, как завороженная смотрела на умирающую девушку. Внезапно ее лицо от меня закрыла тень. Странное существо с лысой головой и лицом, похожим на обезьянью морду, склонилось к ней, изучая взглядом белесых, невидящих глаз. Оно протянуло к лицу девушки когтистую руку и зашипело. Кончик гибкого гладкого хвоста, что был у существа вместо ног, дернулся. Оно закрыло глаза и, покачиваясь, начало водить руками над телом, издавая непонятные гортанные звуки, низким женским голосом. Девушка вздрогнула и выгнулась дугой под все ускоряющим свой ритм заклинанием. Из груди ее вырвался маленький огонек. Тот самый, что так отчаянно просил моей помощи там, в бесконечном темном небе. Именно к нему я летела, услышав мольбу. Откуда-то из глубины сознания начала подниматься злость. Я всей душой возненавидела странное существо и захотела защитить кажущийся родным огонек, который пульсировал все слабее, медленно растворяясь в окружающем бледном свете. Он умирал, вместе с девушкой, что лежала на полу в куче рваных тряпок. Ярость заполнила меня, обжигая изнутри. Больно. Я закричала, выпуская черное пламя, которое хищным зверем вырвалось на свободу, плавя белоснежные стены, выжигая мертвенный свет. Существо, что секунду назад с таким удовольствием впитывало в себя угасающую жизнь девушки — закричало, пытаясь закрыться когтистыми руками, спрятаться в плотных кольцах сильного хвоста. Черное пламя заполнило собой все вокруг. Меня накрыла безмолвная темнота.

Мир возвращался рывками. Вспышки света, шорохи и звук капающей вдалеке воды. Они никак не хотели складываться воедино. Я цеплялась за них, стараясь не упустить, остановить, понять. Но они неизменно ускользали.

— Очнись же, выбранная богами, — словно спасательный круг в бесконечном океане тьмы прозвучал чей-то голос. Я вцепилась в него, словно клещ. Веки с трудом открылись. Голова закружилась. Очень хотелось пить. Где я? Что происходит? Я зашарила вокруг непослушными руками. Пальцы за что-то зацепились, и я сжала в кулак свою находку. По телу пробежала горячая волна, прогоняя холод и приглушая боль. Я закашлялась и резко села. Меня затошнило, но я сдержала спазм пустого желудка. Воспоминания нахлынули волной.

— Успокойся, выбранная богами, Мы не тронем тебя, — все тот же голос.

Голос? В камере? В голове всплыли воспоминания о бескрайнем небе, ярких звездах и страшном существе, что выпивало жизнь из моего умирающего тела. Я вскочила, как ошпаренная, не знаю, откуда силы взялись. Напротив меня, прижавшись к стене, сидела, завернувшись в кольца хвоста, та самая тварь. Кожа ее была обожжена, стены камеры покрыты копотью. Это все был не сон. Я умерла. И… Воскресла? И все из-за этой змеи? Кольцо, которое я сжимала в руке, вновь нагрелось. Сквозь пальцы заструилась живая тьма.

— Мы не причиним тебе больше вреда, — вскидывая руки в защитном жесте, воскликнула змея, — просим тебя, пощади.

Я в нерешительности смотрела на ту, по чьей вине только что чуть не умерла. Злость клокотала в груди, заставляя сжимать кулаки. Жар кольца понемногу спадал, заставляя вновь почувствовать окружающий холод. Я не убью ее. Одно дело, если бы она погибла во время бури черного огня. Я бы ни капли не пожалела о ее смерти. И совсем другое дело сейчас. Я не убийца, хотя она и заслуживает самой страшной смерти.

— Благодарим тебя, — нерешительно опуская руки, склонила она голову.

— Лучше бы ты сгорела, — прошипела не хуже нее я.

— Прости Нас, — снова сказала она. — Я выведу тебя. Здесь холодно, ты можешь погибнуть. — И скользнула к оплавленной решетке, приглашая следовать за собой. Какая забота. Сейчас расплачусь.

Несколько секунд постояв в нерешительности, я поспешила за змеей. Что еще остается. Без нее я, возможно, отсюда никогда не выберусь. Пусть хоть куда-нибудь выведет, а там уже буду действовать по обстоятельствам. Куда-то же мы придем. Главное выбраться из этого ледяного склепа.

Женщина-змея вела меня по длинным извилистым коридорам, которые раздражали своим мертвенным свечением. Сказать точно, рукотворными ли они были, я не берусь. Иногда широкий и относительно ровный коридор сужался так, что приходилось идти боком, задевая шершавые стены. Иногда он начинал вилять то вниз, где мы шли по пояс в воде, то вверх, где я карабкалась по осыпающемуся полу почти вертикально. Содранные ладони болели при каждом прикосновении к стене. Я шипела сквозь зубы и проклинала все на свете, но продолжала цепляться, потому что иногда без этого было просто не пробраться дальше. Может это высохшие и замерзшие пути подземных вод? Скорее всего. Отсюда и соли столько. Видимо здесь когда-то протекали потоки морской воды. Я представила эти коридоры, заполненные голубовато-зеленой водой, как блики играли на сверкающих стенах. Получилась очень красивая картинка. Мысли помогали мне отвлечься от боли во всем теле. Я продолжала идти лишь по инерции, стараясь не потерять из виду спину своей проводницы. Главное не заблудиться. Мысли о том, что злодейка специально водит меня кругами, дожидаясь, когда я свалюсь, прогоняла, как дурной сон. Не думать об этом. Не думать! Скоро эти бесконечные коридоры закончатся. Я выйду на свежий воздух и все у меня будет хорошо.

— Где мой Зверь, — задала я мучивший все время в темнице вопрос. Благо извилистые пути закончились, и мы шли по широкому коридору, похожему на удлиненный зал. Вокруг, срастались сталактиты и сталагмиты, создавая впечатление чуть неровной колоннады.

— Он спит, — прилетел эхом ответ, — как и все на корабле. Ты единственная, кто смог противиться нашей магии и проснулась. Нам стоило еще тогда понять…

— С ними все в порядке? — уточнила я.

— Более или менее, — прошипели в ответ. Следующий вопрос я задать не успела, потому что мы неожиданно вошли в темноту. Я моргнула, привыкая и пытаясь понять, где мы. В лицо ударил свежий теплый ветер, под ногами перестала скрипеть соль, а над головой мигали далекие звезды. Я выбралась! На лицо выползла счастливая улыбка, причиняя боль израненным губам. Но мне было все равно. Я упала на влажный песок, вдыхала свежий воздух и, улыбаясь, смотрела на небо. Как же это прекрасно, увидеть звезды после неровного ледяного потолка. Даже про присутствие хвостатой проводницы забыла.

— Ты можешь поспать, — голос, едва различимый, сквозь навалившийся на меня сон. — Мы проследим, защитим… Мы объясним, покажем то, что было… Мы надеемся… Ты поймешь… Пощадишь и… поможешь… — Эхом заметались голоса в голове, меня засасывало в беспросветную тьму тягучего сна.

Все такое же бесконечно темное небо, яркие огоньки звезд, задорно подмигивают, отражаясь в воде. Ласковый южный ветер играет волнами, толкая их на гладкие камни скал. Я прикрыла глаза, слушая его. Он был моим любимцем. Всегда охотнее других рассказывал истории. О том, где побывал, что видел там, на далеких землях. Мне нравились его рассказы, а ему, видимо нравилась я. Он считал, что я самая красивая. Мои волосы цвета бездонного океана, а глаза подобны грозовому небу. А еще он говорил, что я самая смелая и решительная! Как капитаны на больших кораблях! Не то, что другие, которые от каждой волны прячутся. Он поэтому меня выбрал. За храбрость!

Другие говорили, что уже скоро я стану совсем взрослой. Я научилась слушать ветер. Это доступно только настоящим Хранительницам. Меня отправят в Южные воды, ветер поможет мне лучше выполнять свою работу. Я, наконец, увижу все то, о чем он мне рассказывает. Внутри все защекотало от радостного предвкушения, заставляя весело смеяться. Ветер ласково потрепал мне волосы, предлагая поиграть. А почему бы и нет? Я же почти взрослая. Ничего страшного, если поплаваю немного ночью без присмотра. Я ведь совсем рядом с домом! Что тут может случиться?

Ветер сорвался с места, я за ним, соскользнув с любимого камня. Он гнал волны, создавая причудливые фигурки из морской пены, а я ловила. Он подхватывал мой звонкий смех и разносил по узкому проливу, перекидывая меж скал, словно мячик. От этого я смеялась еще больше. Как же будет прекрасно играть с ним в открытом море! Там, где нет границ и можно скользить по волнам бесконечно, пытаясь догнать ту тонкую линию, что соединяет моря с небом. Иногда, в полдень свет так необычно ложиться, что, кажется, горизонта и вовсе нет. Так красиво! Будто вокруг одно сплошное море, или наоборот, только небо, по которому я плыву. Замечтавшись, я не сразу заметила, что ветер стих, словно испуганная рыбешка, спрятался в узких уступах скал. Я позвала его, но он лишь испуганно коснулся поверхности воды и вновь скрылся.

Черная тень закрыла небо и спрятало веселое мерцание звезд на воде. Я испуганно обернулась. Совсем рядом, только руку протяни, медленно, словно призрак, проплывал корабль. Я завороженно смотрела на его высокие борта, потемневшие от воды, позолоченные украшения и красивую галионную фигуру Хранительницы на хищном носу, со скрещенными на груди руками, держащими мечи. Как красиво! Почему же ветер испугался? Он ведь сам рассказывал мне о таких кораблях. Я-то их никогда не видела, только слышала. Молодым хранительницам запрещалось покидать остров.

Наверху раздались голоса. Через борт перегнулся человек и указывал на меня рукой, что-то сообщая своим товарищам. Первый человек в моей жизни! Они похожи на нас, только у них вместо хвоста две сгибающиеся палочки. С их помощью они ходят по земле, узнают много нового и интересного. Мы так не умеем. Зато они хуже плавают и не умеют говорить с ветрами.

К человеку присоединились еще трое, которые что-то подтаскивали к краю. Я с любопытством подплыла почти вплотную к кораблю. Внезапно они выбросили что-то за борт. В полете непонятный предмет расправился, превращаясь в сеть, которая накрыла меня. Я испуганно заметалась, пытаясь найти выход. Наконец, догадалась уйти под воду, но уже настолько сама себя запутала, что сеть меня не выпускала. Я вцепилась пальцами в жесткую сеть, царапаясь о нашитые металлические бляхи, пытаясь вырваться. Закричала, прося ветер о помощи. Он услышал меня, перестал прятаться и налетел сначала на сеть, которая уже почти душила меня. Безуспешно он трепал прочные канаты, тянущиеся вверх и, решившись, кинулся на людей. Разметал их, заставляя отпустить тросы. Сеть ослабла и пошла вместе со мной ко дну. Я, толкая ее изо всех сил, рванула вниз. Там не достанут, а уж мои подводные друзья помогут освободиться. Сердце испуганной рыбкой билось в груди. Еще никогда в жизни мне не было так страшно. Даже когда я случайно потеряла сокровище, подаренное мне мамой.

Я медленно приближалась к дому. Освобождение от сетей заняло у меня полночи. Все тело покрывали ссадины, хвост сильно пострадал, потеряв половину чешуек. Плыть было больно, но я терпела. Ветер предлагал позвать на помощь, но я отказалась. И так накажут, а уж найди они меня, запутавшуюся в сетях, так и вовсе на смех бы подняли. Тогда не видать мне свободных Южных вод еще несколько десятилетий. Мама у меня строгая и очень сильно меня любит. Переживает постоянно. Правильно она говорила, что люди не всегда хорошие и даже иногда не дают сокровищ за нашу помощь, обманывают. А мы потом все равно им помогаем. Кушать-то хочется. Без людей никак. Они нам сокровища, частицу своих хороших воспоминаний, а мы им верный путь и попутный ветер. Некоторые говорят, что люди когда-нибудь забудут нас, перестанут давать сокровища, и тогда мы исчезнем. Не может быть такого! А как же рыбаки? Неужели они пожалеют какую-нибудь безделушку за хороший улов? Или влюбленные, что пускают кораблики в море, в день свадьбы? Кто же благословит их брак и предскажет, будут ли они вместе до самой старости, как не мы? Нет, мы долго-долго будем жить. Ведь мы творим добро! А ветер всегда говорит, что добро нельзя убить или отнять. Оно всегда с тобой, в самом сердце. Оно самое прекрасное и вкусссное, мы его олицетворяем.

Я всплыла и осторожно, прижимаясь к скалам, стала пробираться к дому. Вокруг было подозрительно тихо, даже рыбок-стражей нет. Да еще этот неприятный запах. От него трудно дышать и глаза слезятся. Внезапно кто-то схватил меня за руку. Я вскрикнула и задергалась, отбиваясь хвостом. Хватка ослабла и я вырвалась.

— Не плыви туда, — прошелестел из темноты знакомый голос.

— Мама? — испуганно пискнула я и еще дальше отплыла, на всякий случай, а то у нее хвост сильный, больно будет, если наказать решит.

— Каири, уплывай, — не выходя на свет, сказала она.

— Что? — не поняла я, приближаясь.

— Уплывай. Как можно дальше. Не возвращайся сюда, слышишь? — ее голос становился все тише с каждым словом, растворяясь в плеске волн. Я не понимала. Она прогоняет меня из дома за то, что я поиграла с ветром? Но я же всего чуть-чуть, один раз. На глаза навернулись слезы от обиды.

— Мама, я больше так не буду, никогда-никогда, честно! — зашмыгала я носом. Но она молчала. Я несмело подплыла к тени, где она пряталась. От небольшой волны, созданной моим хвостом, вода всколыхнулась и, ударившись о скалу, вытолкнула на свет маму. Я вздрогнула от ее взгляда. Пустой, немигающий, устремленный в глубокое небо. Я ее такой никогда не видела.

— Мамочка, что такое? — я осторожно коснулась ее плеча, она медленно отплыла, покачиваясь на волнах. Она будто и не замечала меня. Все так же, не моргая глядя в небо. Ее отчего-то почерневший хвост, с порванным плавником, безжизненно лежал на воде. Внутри у меня все похолодело. Казалось, даже сердце биться перестало. Южный ветер тихо подтолкнул ее обратно в тень. Уплывай — тихо шепнул он. Но я оставалась на месте, продолжая смотреть туда, где пропала мама.

Со стороны пляжа послышался какой-то шум, заставляя меня встрепенуться. Точно! Надо позвать на помощь. Я приведу кого-нибудь из старших, и они помогут маме. Я уверенно поплыла в сторону песчаного пляжа, не чувствуя боли в израненном хвосте. Ничего, потерпи мамочка. Я скоро вернусь.

Все вокруг было охвачено огнем. Высокие языки оранжевого пламени ярко освещали пляж и заставляли отступать воду, набегающую волнами на раскаленный песок. Люди. Много людей, вытаскивали из нашего дома коробки и споро таскали их к огню, поддерживая пламя. Они сжигали сокровища. Наши сокровища. У кромки воды неподвижно лежали старшие Хранительницы. Кто-то уткнулся лицом в песок, кто-то скрутился в клубок или, не моргая изучал небо. Будто не замечая того, что делают люди. Именно от их огня было так трудно дышать. Что же происходит? Почему они сжигают наши сокровища, а старшие не поговорят с ними, не объяснят?!

— Каири, — коснулись моего плеча. Я вздрогнула и обернулась. Силия, Гери и Аира, мои морские сестры. — Нам велено уплывать.

— Что? — переводя взгляд с них на берег переспросила я. — Что происходит?

— Люди напали. Старших убили, всех. Никого кроме нас не осталось. Твоя мама открыла тайное течение и ждет нас у входа. Надо убегать! — едва сдерживая слезы, задергала меня за руку Силия. — Пойдем же. Скорее, не то они и нас убьют!

— Почему? — глядя на дикую пляску огня прошептала я.

— Они искали сокровища. — Сказала Гери. — Грозились убить всех. Мы отдали все, что было, но им не понравилось. Не поверили, что этот хлам, как выразился их главный, может быть ценным. Убили всех. Даже совсем маленьких. Мы успели спрятаться. Пока они ищут золото, мы успеем уплыть, Каири! — потащила она меня прочь от пляжа. Тем временем люди, почти закончив работу, начали грузиться на лодки. Часть из них все еще рылась в ящиках с сокровищами на берегу. Я обвела выгоревший пляж взглядом. Внутри стало пусто, я отчетливо поняла, что бездействующие на берегу Хранительницы действительно мертвы. И моя мама… тоже умерла. Они убили ее. Жадность и жестокость людей, о которой рассказывал ветер, добралась и до моего дома. Война. Так это называл ветер. Только там человек шел на человека. У них было оружие. Каждый мог дать отпор. А мы… Мы просто сдались. Погибли, даже не пытаясь защитить то, что нам дорого, даже свои жизни.

— Ненавижу, — тихо сорвалось с моих губ. Ветер подхватил слова и попытался унести далеко, что бы я забыла, что это. — Ненавижу. — Вновь, уже более твердо повторила я. Не желая забывать. Ветер вновь подхватил, пряча слова. Пытался успокоить. — Ненавижу! — закричала я изо всех сил, выпуская на волю все то, что творилось в душе. Тугой комок из боли, обиды и отчаяния. Ветер стих, смиряясь. Он понял меня. Принял новые правила, обдав лицо горячим потоком, стирая слезы. Он на моей стороне. Он поможет. Мы отомстим. Вместе.

Я обернулась к подругам, которые с ужасом смотрели на меня. Они не были готовы защищать дом. Они хотели убежать, спрятаться, забиться под самый дальний камень в самой глубокой луже и сидя там, тихо умирать от страха и голода. А я не хочу. Не буду. Не смогу больше принять даров от таких чудовищ. Я была зла. На людей, на себя, что не оказалась дома. На старших Хранительниц, что позволили сжечь мой дом и убить маму… Никогда не прощу. Сегодня я впервые узнала, что такое настоящий страх. И смерть. Пусть узнают и они. С моих, искаженных злой усмешкой губ сорвалось шипение. Сестры отпрянули, уже не пытаясь убедить.

Я обернулась к людям. Они медленно гребли в сторону корабля, невесело разговаривая о так и не найденных сокровищах. Золото? Я вновь усмехнулась. Сегодня вы узнаете, что по-настоящему ценна только жизнь. Никакое золото ее не стоит. Ветер взвыл, поддерживая меня, разрывая паруса на корабле, ломая мачты. Закрутил шлюпки, где люди в панике падали за борт.

Я сорвалась с места, вслед за другом, как всегда. Под руку попался обломок весла. Я крепко сжала его в своих руках. Удержать было тяжело, я еще слишком маленькая, он норовил вырваться из рук, но я, стиснув зубы держала. Первый, барахтающийся в воде человек, получил сильный удар в спину, не веря глядя на острие обломка, торчащего из груди. Я налетела на него изо всех сил работая израненным хвостом. Меня скрутила болезненная судорога. Я выпустила из рук обломанное весло, хватая ртом, ставший вдруг густым воздух.

— Каири, нет! — закричал кто-то из сестер. Я барахталась в воде, молотя хвостом и выгибаясь, словно выброшенная на берег рыба.

Наконец все прекратилось. Боль постепенно отступала, позволив вновь вдохнуть. Я неуверенно выровнялась, тряся гудящей головой. Ветер помогал мне.

— Каири… — с ужасом глядя на меня прошептала Силия. — Что ты наделала. — Я подняла к глазам руки. Нежная кожа посерела, пальцы стали совсем тонкими. Аккуратные ноготки превратились в когти. Не важно. Главное — я узнала, что болью, страхом и смертью тоже можно питаться. Пусть так, но я защищу сестер и дом.

— Сестры! — крик вернул меня к реальности. Совсем рядом раздался плеск. Человек с перекошенным от злобы лицом уже занес меч над головой растерянной Силии. Я кинулась вперед, но понимала, что не успеваю. В этот момент Гери схватила проплывающий мимо обломок доски и встала между человеком и Силией. Мужчина по инерции напоролся на оружие в руках хрупкой девочки и рухнул в воду, выпустил меч. Секунду Гери огромными испуганными глазами смотрела на упавшего человека, а потом упала рядом, забившись в судорогах. Ее тело стремительно менялось, тускнел блестящий хвост, теряя перламутровую чешую, удлинялись руки, менялись черты лица, становясь похожими на звериные. Мы с Силией переглянулись и встали плечом к плечу, закрывая сестру от приближающихся людей. Ветер все выше поднимал волны, толкал нападающих в грудь, замедляя приближение, бил в лицо, мешая смотреть. Я подняла тяжелый меч и выставила перед собой. Силия вооружилась кинжалом из ножен мертвого воина. Мы были готовы дорого продать свою жизнь и защитить подругу. Пусть мы умрем, но люди сюда больше не сунутся, навсегда запомнив, что Хранительницы морей тоже могут дать отпор обидчикам.

Я резко села, хватая ртом воздух. Рядом кто-то жалобно зашипел и ткнулся в плечо. Зверь. Я улыбнулась, и притянула его к себе. Это всего лишь сон. Страшный своей реальностью, но все же сон. Я — это я. Меня зовут Оксана и я человек, а не маленькая русалка, называющая себя будущей Хранительницей. У меня две гнущиеся палочки, вместо хвоста и это прекрасно!

— Доброе утро, — прошипел голос. Я подскочила на месте, тут же вскрикнув от боли во всем теле. У покосившейся арки, ведущей в глубокие подземелья, обвернувшись кольцами серого хвоста сидела обожжённая змеюка.

— Кому как. — Буркнула я. И огляделась вокруг. Песчаный пляж, окруженный короной скал, на противоположной от меня стороне, у узкого пролива, тихо покачивается мое судно, ярким пятном выделяясь на фоне почерневших остовов затонувших кораблей. Значит я на острове. Боль постепенно отступала. Я села на песок, прислонившись спиной к засыхающей пальме, с подозрением делая глоток воды из предложенной помятой кружки. Зверь, поглядывая на змеюку уселся рядом. Я обняла его. Как же хорошо, что кто-то рядом.

— Теперь ты не будешь нас убивать? — вновь подала голос змеюка.

— Теперь? — катая воду на языке и думая о том, что очень хочется есть, а еще к лекарю, которого тут днем с огнем не сыщешь. А умереть, к примеру, от воспаления легких, меня не вдохновляет, особенно после того, что я сумела выбраться из ледяной камеры и чуть не умерла при этом. Так же остается открытым вопрос о моей транспортировке на большую землю, к людям. Не хотелось бы стать местным Робинзоном Крузо, где в роли Пятницы опасная змеюка.

— Мы показали тебе, почему так ненавидим людей. Не убивай Нас. — Подалась вперед она, вглядываясь белесыми глазами мне в лицо.

— Показали? — немного заикаясь, переспросила я.

— Да, мы поделились с тобой своим даром. Видеть прошлое. — Кивнула она, ожидая моего ответа. Я судорожно проглотила воду и еще раз обвела взглядом остров. И словно вновь вернулась в свой страшный сон. Вон там, слегка сместившийся и покрытый мхом валун, где мы болтали с ветром. Широкий пляж с безжизненными телами девушек-русалок. Мне как будто вновь ударил в нос сильный запах гари. А тут, совсем близко к берегу, торчат почерневшие обломки мачт давно сгнившего в воде корабля напавших людей. На глаза вновь навернулись слезы. Все как во сне.

— Прошлого? — переспросила я, давя порыв позорно разрыдаться.

— Да, я отдала тебе часть своих воспоминаний. Мы питаемся мыслями и чувствами. Никогда ничего не забываем. И передать их нам не сложно, — вновь прислонившись к стене, кивнула она лысой головой.

Я еще раз обвела взглядом видимую часть острова, посмотрела на… змеюку? Неужели она — это та самая девочка-русалка, которой я была во сне? Не может этого быть. Русалка была такой доброй, наивной и красивой, а эта… Даже скорее это… Такого не может быть. Неужели люди столь жестоки, что ребенку действительно пришлось выйти против сотни вооруженных воинов с голыми руками, защищая свой дом. Разве может золото стоить слез ребенка по убитой матери и сестрам? Она мучила меня, чуть не убила, но… Я не могу ненавидеть ту, чье горе разделила. На ее месте я бы ни на секунду не задумалась в ту ночь. Била бы, рвала зубами и ногтями, до последнего вздоха, но никогда бы не простила людей, что пришли в мой дом. По моей щеке тихо покатилась первая предательская слезинка. Ласковый и теплый порыв ветра нежно снял ее с моего лица, унося прочь. Южный ветер. Единственный друг.

Это стало последней каплей. Я уткнулась в колени и заревела. Ненавижу. Ненавижу людей, которые одинаковы во всех мирах. Золото — главная ценность для гнилой человеческой души. Сейчас мне стыдно за то, что я родилась человеком. Стыдно за тех, кто пришел сюда убивать и тех, кто в последующем приплывал к острову в надежде найти сокровища Хранительниц.

— Вот, что искали люди, то, что еще сохранилось, — скривив губы, незаметно приблизилась ко мне русалка, вытряхивая из холщевого мешочка свои сокровища. Несколько гладко отполированных бусин, видимо бывших четками, простой костяной гребень с обломанными зубцами и позеленевший от времени медный браслет.

Я разревелась еще сильнее, перебирая дрожащими руками самые дорогие сокровища, которые видела в своей жизни, которые стоили столько жизней. Сейчас я была готова отдать все, что угодно ради того, что бы повернуть время вспять, не позволить тем людям приплыть на остров, вернуть красоту острову и этой русалке, которая теперь стала похожа на ужасного монстра. Как красивы были ее волосы, как сверкал перламутровый хвост. Почему за глупость людей она должна была заплатить так? Почему русалка вынуждена питаться болью, страхом и смертью? Из-за желания просто жить — выглядеть так же ужасно, как и то, что поддерживает в ней жизнь.

— Спасибо, выбранная богами, — что-то коснулось моей головы. — Такого подарка я и ожидать не могла. Спасибо за то, что забрала часть той боли. Поняла и простила. Мне стало легче дышать.

Я вздрогнула и подняла голову, встретившись взглядом с глазами цвета грозового неба. Лицо русалки тоже изменилось. Она все еще не была похожа на себя прежнюю, но человеческие черты явно вытесняли уродливую маску. Я искренне улыбнулась, вытирая слезы и радуясь, что хоть чем-то смогла помочь.

— Забери, — протянула она мне медный браслет. — Я тоже хочу сделать тебе подарок. Если понадобится, ты сможешь позвать нашего друга. Это еще один дар, помимо видений прошлого. Мне кажется, что тебе пригодится.

Я осторожно приняла браслет. Южный ветер согласно закрутил у моих ног маленькие песчаные вихри.