Холодный ветер сильными злыми порывами бил в лицо, и Феррун сильнее закутался в свой черный плащ. Но ежился он больше от негодования, чем от холода. Ему не нравилась его нынешняя жизнь. Все ему указывали, что делать, он постоянно кому-то что-то был должен. Как хорошо было жить в замке графа! Никто ему не мешал делать то, что он хочет.

А сейчас? Медиатор требует, чтоб он мчался за Сильвером в Северстан, Беллатору меч понадобился. А что дальше? Кто еще вздумает им командовать? Может, забраться обратно в свой темный уголок в замке Контрарио и остаться там? Но кто будет готовить еду? Если в замке никого нет, то нет и еды. Правда, там наверняка остались старые запасы, но есть всухомятку после деликатесов кухни наместника ему больше не по нраву.

За последнее время он многое увидел и испытал, но нужно ли ему все это? Единственное, что ему понравилось — это обилие книг в королевской библиотеке. Но внутренний голос заставил его признать: воевать ему тоже очень понравилось! Феррун погладил рукоять своего меча и горделиво усмехнулся.

Пусть говорят, что хотят, но Мерриград пал бы без его помощи! И, если б не его сажа, воинов погибло бы гораздо больше. Но вместо благодарности он, как мальчик на побегушках, только и делает, что выполняет чужие указания. Вот и теперь ему придется шариться по замку в поисках совершенно не нужных ему мечей.

Интересно, где граф раздобыл свой меч? В оружейной замка есть немало интересных вещей, но ничего подобного там не было, это Феррун знал точно. Он вообще все в замке Контрарио знал куда лучше, чем его владелец.

Хотя побывать в нижних ярусах подземелья, там, где он еще не бывал, любопытно. Прежде ему никогда не доводилось заглядывать в самые глубины рукотворной горы. Что-то его останавливало. Он и сам не мог понять, что именно. Казалось, над самой глубиной подземелья довлеет какой-то запрет, переступить который невозможно.

Но ему придется это сделать, хочет он этого или нет. А иначе где он возьмет меч? Там, где бывал, таких мечей он не видел. Он и свой-то меч нашел случайно, в верхнем ярусе подземелья, в темнице. Но его меч не похож на меч графа. Он совершенно другой. Никакому мечу не выстоять против его меча. Вот только жаль, что он не умеет предупреждать об опасности, как кинжал Агнесс.

Но, возможно, в нижнем подземелье он найдет и подобный кинжал?

С этой приятной мыслью Феррун похлопал Агфе по холке и попросил:

— Давай поскорее, моя лошадка! Я уже начинаю замерзать!

Кобылка послушно прибавила ходу, и всадник сильнее закачался в седле, задумавшись о себе и своей беспокойной жизни. Если считать дорогу от Мерриграда, то он ехал уже несколько суток, останавливаясь передохнуть всего-то на пару часов. И для чего он так спешит? Куда торопится? Что глубоко внутри заставляет его так тревожиться? Он всегда может скрыться в замке графа от любой напасти, и никто его не найдет. И все-таки он постоянно ввязывается в дела, никакого отношения к нему не имеющие.

Зачем он это делает?

Решив, что это природная пытливость, пожалел, что не взял с собой никакой новой книги. Но ее пришлось бы оставить в замке, а этого ему не хотелось. Книг ему было жаль. Не то что надоедливых людишек.

Возле деревни Контрарио замедлил ход. Стемнело, и улицы селения были пустынны. Только на постоялом дворе в общей зале еще горел неяркий приветливый огонек. Любопытно, что нового в замке? Уверенный, что там наверняка болтают о происходящем вокруг, он привязал Агфе во дворе подле стога сена, а сам подкрался к окну.

Благодаря долгой жизни в тихих дымоходах слух у него был тонкий, и он без труда расслышал грубые крестьянские разговоры даже через закрытые окна. Сначала говорили о скверном урожае, о скорой войне и о прочей неинтересной Ферруну ерунде.

Но вот за крайним столом кто-то уверенно произнес:

— Крыс в замке больше нет. Куда делись, никто не знает. Исчезли, и все тут!

Ферруну тут же захотелось гордо заявить, что это он утопил их в гнилой воде рва, но вовремя спохватился. Что скажут эти глупые трусливые людишки, если он объявит им это? Он давно заметил, что обычные люди его попросту боятся.

— В замке стоит охрана, но немного. Человек семь, — с видом всезнайки сказал мужик в грубом коричневом кафтане. Феррун видел его в толпе зевак, когда освобождал Энеко от стражников на этом самом постоялом дворе.

— Там ведь сокровищ не меряно, граф не боится, что замок ограбят? — ненавязчиво поинтересовался его собутыльник с хитроватым прищуром черных узких глазок.

Ферруну не понравился спрашивающий это мужичонка явно нездешнего вида. Он бы с таким никогда разговаривать не стал, но двое подвыпивших крестьян были рады похвалиться перед пришельцем своей осведомленностью.

— Богатств там много, это точно. Но раньше туда никто не совался, все боялись графа и его крыс, — сказал один из них и с намеком потряс пустой кружкой.

— Сейчас графа никто не боится, — язвительно заявил незнакомец. — А крыс, вы сами сказали, там нет.

Крестьяне переглянулись. С пьяных глаз им все казалось правильным.

— А что, это верно! Но мы туда никогда бы не пошли. Туда не пробраться. Замок, он неприступный.

— Чем это он неприступный? — как бы невзначай уточнил незнакомец, подливая им в кружки вспучившееся пышной пенной шапкой пиво.

— Ну, там заставы есть, — неуверенно вспомнил один, алчно глядя на пиво и облизываясь.

— Пустые они, эти заставы! — опроверг его другой. — Стерн, один из графской прислуги, провиант для стражи на прошлой неделе провозил, никто навстречу не выходил, не то, что раньше, когда в каждой заставе по целому отряду стояло. Там только одна проблема: ворота за мостом. Да и на мосту целый пролет не из железа, а из дерева. Хлипкий такой, по нему ехать опасно. — И с наслаждением сделал большой глоток. Крякнув, поставил кружку на стол и довольно протянул: — Благодать…

— А что такое случилось с мостом? — как бы между делом заинтересовался незнакомец. — Мост был как мост. Помнится, я даже по нему ездил.

Крестьян даже не насторожило это хвастливое «ездил». Их собутыльник вовсе не был похож на аристократа, а никто другой приглашения графа не удостаивался. А стражники и челядь графа носили ливреи. Их с обычными людьми спутать было никак нельзя. Или, возможно, крестьяне все понимали, просто хотели досадить ненавистному хозяину хотя бы таким опосредствованным способом?

— А он рухнул, когда граф пытался свою шлюшку поймать, — глуповато хихикая, вымолвил тот, что попьянее.

— Как рухнул? — незнакомец недоуменно нахмурил брови. — Он же крепкий был. Железный. Его так просто не обрушишь.

— А вот взял и рухнул. Говорят, кто-то железные опоры перерубил.

— Смеешься, что ли? Как их можно перерубить? — незнакомец явно не поверил в такую нелепость. — И чем? Мост же железный!

— А я почем знаю? Меня там не было. Это люди говорят. Сейчас один пролет на мосту деревянный, это точно. — Крестьянин сделал большой глоток пива и снова удовлетворенно протянул: — Благодать…

— Люди зря болтать не станут, — скептически подтвердил незнакомец, презрительно поглядев на собутыльников. — Ну вы пейте, а мне пора.

Феррун отошел от окна и бесшумно направился к воротам. В черном плаще с капюшоном на голове он был незаметен, а его бесшумную поступь не услышал даже сторожевой пес, мимо которого он прошел.

Как он и ожидал, незнакомец вышел из ворот, чуть отошел в сторону и по-особому негромко свистнул. На призыв вышли двое мужиков с откровенно разбойничьими рожами. Феррун непринужденно облокотился на пустую бочку неподалеку. Видел и слышал он прекрасно.

— Если хотите побрякушек, надо ехать в замок прямо сейчас. — Шпион требовательно погрозил кулаком напарникам. — И не медлить!

Разбойники посмотрели по сторонам, кого-то высматривая.

— Нас только двадцать. Там нас запросто перебьют.

— Не перебьют! — заверил тот, что выспрашивал крестьян в таверне. — Стражников всего семеро. Да и нападем мы внезапно. Мост чинили, наверняка подходы к замку остались.

— Говорят, там даже мышь не проскочит, — с сомнением заметил один из пришедших, коротконогий и курносый, с черными дырами вместо передних зубов.

— Можешь и не ехать с нами, кто велит-то? — сплюнул первый. — Нам больше достанется.

— Там не одну телегу одного только золота навалить можно. Граф считает, в замке оно в безопасности. — От алчности у одного из подошедших красноватым отблеском сверкнули глаза. — Собирай наших!

Первый свистнул еще раз, на этот раз громче прежнего. К нему потихоньку подтянулись странные люди нездешнего вида, человек двадцать. Говорили они на дикой смеси терминского с фарминским. Феррун нахмурился. Это были пограничные фармины, промышляющие грабежами и убийствами. Как они перешли границу? В таверне о стычке со стражниками ничего не говорили. Но загадка разрешилась быстро.

— Надо спешить. Пока Контрарио не вернул посты на границу.

Феррун машинально положил руку на меч. Эта банда из соседней Фарминии, проникшая в страну благодаря пренебрежению графа своими обязанностями! Убить их сейчас или подождать?

Думал он недолго. Проще всего пустить их вперед, а самому пойти следом. В принципе, ценности графа он охранять не обязан, а до мечей они не доберутся.

Разбойники привели оседланных коней и пустились вскачь. Феррун не спеша отвязал Агфе и медлительно потрусил следом. Куда спешить? Обгонять фарминов он не собирался, пусть они сначала дорогу для него расчистят. Приедет к концу драки, и единственное, что ему останется — найти мечи и вывезти их из замка.

Он проехал уже половину дороги, когда сверху послышался чуть слышный цокот копыт. Феррун спешился и отвел лошадь к краю дороги. Прислушался. Нервно скакали испуганные кони. Он подождал, положив ладонь на рукоять меча. Когда мимо пронеслись без всадников пять оседланных коней, снова сел верхом и поехал дальше.

На дороге возле предмостной башни лежало несколько трупов. Похоже, стража заметила фарминов на подходе и сумела спешить несколько всадников. Он проехал мост, с некоторым злорадством миновав дощатый пролет, и удивился.

Чугунные ворота в замок были полностью открыты. Интересно, как нападающим это удалось? Феррун беспрепятственно проехал внутрь. Оставил Агфе возле колонны, той самой, на которой спасалась от крыс Агнесс, и бесшумно прокрался ближе к площади. Там никого не было.

Прошел к караульне и сердито покачал головой, в момент обо всем догадавшись. Двое стражников были убиты прямо за столом, из их шей торчали пробившие их насквозь кинжалы. Перед ними стояли недопитые кружки пива. Так-так, значит, вместо того, чтобы добросовестно нести караул у моста, они отдыхали в караульне. Похоже, что в казарме из стражников тоже мало кто остался в живых. Все захвачены врасплох.

Так оно и оказалось. Оставшиеся были зарублены во время сна прямо в своих постелях. Феррун посчитал: четверо в казарме да двое в караульне. Шестеро. А речь шла о семерых. Где еще один? Спрятался? Это он убил пятерых фарминов?

Вернулся к предмостной башне и внимательно осмотрел трупы. Нет, стражник тут при чем. У всех убитых в шеях сидели фарминские стрелы с красным оперением. Да и одеты они были как терминцы. Ясно, фармины убрали наемников за ненадобностью. Довели разбойников до цели и вместо обещанной награды получили смерть. Получается, седьмой стражник был предателем? Это он открыл ворота замка? Ну, тогда нужно искать еще один труп. Вряд ли его оставили в живых.

Феррун бесшумно вытащил меч из ножен и скинул плащ. В нем в ближнем бою сражаться было неудобно. Передвинул поближе лук и колчан, чтоб были под рукой. Но где же предатель? Он внимательно осмотрелся. За дальней конюшней что-то мелькнуло, и он быстро скрылся в темноте. Пробрался поближе и увидел стражника, натянувшего тетиву в ожидании врага.

Надо же, в наемниках графа нашелся-таки один смельчак! Не предатель, как несколько минут назад думал Феррун, а верный человек, готовый ценой своей жизни защищать хозяйское добро. Или на него еще действовало заклятье графа?

Но даже после побоища, устроенного в своих рядах, разбойников оставалось еще пятнадцать человек. Феррун не думал, что стражник сможет выстоять эту безнадежную битву, но ему всегда нравились отважные люди. Он решил не открывать своего присутствия, а посмотреть, что будет. И помочь, если понадобится.

Через полчаса из замка вывалилась довольно гомонящая толпа разбойников, тащившая награбленное. У каждого за плечами висел тяжелый мешок с громыхающей кладью. Чуткое ухо Ферруна расслышало нежный звон золота. Скорее всего, это была золотая графская посуда, но, возможно, бандиты взломали и тайники графа с драгоценностями.

Чтобы лучше видеть, Феррун бесшумно вспрыгнул на парапет, оказавшись ярдов на пять выше толпы, и принялся наблюдать. Когда довольные бандиты поравнялись со стражником, тот принялся расстреливать их, ориентируясь на звон золота.

Они не сразу поняли, что произошло, и стражник успел уложить четверых. Но потом фармины сообразили, что нужно спасаться, побросали добычу и схватились за мечи. Бросились в сторону стрелявшего, но он, пользуясь знанием местности, успел перебежать за колонну, и принялся стрелять им в спины. Феррун видел, как упало еще трое фарминов.

Но оставшиеся быстро разобрались, откуда летят стрелы, и метнулись к колонне. Стрелку было бы несдобровать, если бы Феррун не натянул лук и не пронзил пятерых за несколько мгновений. Оставшиеся в живых фармины с ужасом оглядывались, не понимая, откуда им ждать нападения.

Стражник не торопясь прикончил остальных и выглянул из-за колонны. Феррун равнодушно следил за его передвижениями. Тот вышел на открытое пространство, освещаемое висевшим на столбе факелом и протянул руку, чтобы взять его.

Это оказалось его роковой ошибкой. Один из недобитых фарминов приподнялся на локте и метнул ему в бок нож. Стражник охнул и упал.

Феррун тут же выстрелил, фармин упал и больше не поднялся. Феррун подошел к стражнику, но у того уже остекленели глаза, видимо, лезвие было отравлено. Пожав плечами, Феррун с обнаженным мечом наготове осмотрел остальных разбойников, не желая получить кинжал в спину. Но живых среди них не было.

Не глядя на рассыпанные по площади богатства, прошел в замок. В нижнем зале сразу забрался в первый же попавшийся камин. От знакомых переулков, таких родных и знакомых, известных до последнего кирпичика, непривычно защемило сердце. Отчаянно захотелось остаться тут навсегда. Все-таки именно здесь его родной дом.

Прошел в свой любимый закуток. Вытащив из походного мешка флягу с водой и хлеб, перекусил и беззаботно уснул, напомнив себе того бесшабашного и беспечного мальчишку, каким был все годы жизни в этом замке.

Проснулся в полдень. В воздухопроводе было темно, но он точно знал, что солнце стоит в зените. Спустился через камин в комнату графа и весело посвистел. Ну и знатный же здесь был устроен фарминами разгром! Он заглянул в пару графских тайников — пусто! Недурно поживились разбойнички!

Выглянул в окно. Вся площадь перед замком была завалена окровавленными трупами. Но убирать их Феррун не собирался. Пусть это делают приспешники графа.

Если кто-нибудь приедет из деревни, не стоит показываться им на глаза. И свои стрелы нужно собрать, они слишком приметные, да и мало их у него осталось. И плащ он ночью не захватил, вон он валяется возле одной из колонн.

Спустился вниз, вышел из замка, прикрывая рукой глаза от яркого солнца, выдернул из безжизненных трупов фарминов свои стрелы, прополоскал их в ведре с водой и поднял плащ. Пусть-ка граф погадает, кто остановил грабителей! Если, конечно, приехавшие крестьяне не возьмут чего-нибудь себе на память. Но все не утащат, это слишком опасно. Контрарио этого не спустит.

Увидев у одного из убитых фарминов свернутую веревку с крюком, Феррун забрал ее и надел себе на плечо.

Решив, что пора выполнять данное Беллатору обещание, прошел вниз, в подземелье, по неудобным склизким ступеням. Он знал, куда граф сбрасывал неугодных. Пройдя по узкому, дурно пахнувшему коридору, открыл визжащую дверь и вошел в круглую комнату с каменным люком посредине. Здесь стояла вековая мгла, но Феррун не нуждался в свете.

В помещении было пусто, но отчего же у него появилось неприятное чувство, что за ним следит кто-то опасный? Распрямив плечи, он постарался стряхнуть с себя странным морок. Но опасливое чувство, запрещающее ему идти дальше, осталось.

— Я все равно спущусь вниз, так и знай! — неизвестно кому твердо пообещал он. — Тебе меня не остановить!

Как ни странно, но после этих слов стало легче, будто соглядатай исчез.

Феррун глубоко вздохнул, освобождаясь от напряжения. Откинул крышку с люка, крикнул и прислушался. Эхо ушло далеко вглубь. Сколько же ярдов до дна? Хватит ли ему веревки?

Именно отсюда Агнесс столкнула графа. Если уж тот остался жив, упав с такой высоты, то ему тем паче нечего беспокоиться.

Феррун снял с плеча веревку, зацепил крюк за один из выступов необтесанных камней колодца. Проверил, крепко ли держится. На всякий случай придавил сверху огромным камнем, чтоб не слетел от случайного движения. Бросил вниз веревку. До дна она не достала, осталась висеть где-то посредине.

Пришлось возвращаться наверх, в донжон, перепрыгивая по несколько ступенек за раз. Выбежав во двор, собрал в конюшне все попавшиеся ему на глаза веревки покрепче и снова спустился вниз. Вытащил веревку из колодца и принялся привязывать к ней все новые и новые куски, с силой дергая узлы, испытывая на прочность. Сбросил удлиненную веревку вниз. Наконец, внизу послышался глухой шлепок. Дно!

Убедившись, что все в порядке, залез в колодец и принялся спускаться, стараясь не задевать отвратительно склизкие вонючие стены. Спуск показался ему бесконечным. Когда наконец его ноги коснулись земли, руки уже подрагивали от напряжения. Феррун остановился, стряхивая напряжение с кистей и внимательно осматриваясь, с отвращением дыша мерзким смрадом.

Вокруг валялись обглоданные человеческие кости. Вот где нашли упокоение старые слуги графа! Он с сочувствием склонил голову. Вряд ли сюда кто-то долетал живым на радость крысам. Хотя граф как-то же уцелел? Возможно, крысы специально устроили ему живой ковер для смягчения удара?

Но хорошо, что крыс больше нет. Если б он знал, что от них так легко избавиться, то сделал бы это гораздо раньше. Хотя зачем? Крысы ему ничем не досаждали. Они жили сами по себе, он сам по себе.

Колодец выходил в полукруглый сводчатый зал с голубовато мерцающими камнями. Наверху таких он никогда не видел. Подошел к стене, потрогал камень рукой. Гладко отшлифован, даже стыков не чувствуется. Кто же сделал эту гору и это таинственное подземелье?

Во все стороны уходили ведущие в неизвестность коридоры. Бродить по ним у Ферруна не было времени, хотя они и манили его своей загадочностью. Куда же ему идти? Надо найти следы графа и идти по ним. Наверняка они приведут его к тому месту, откуда Контрарио вынес свой меч.

Понюхав воздух, Феррун понял, что граф пошел в крайний левый проход: в воздухе до сих пор стоял стойкий запах крови. Контрарио шел уверенно, зная, куда надо идти. Его кто-то вел? Феррун наклонился почти к самому полу, и заметил перед отпечатками графа следы какой-то огромной крысы. Это та самая, которая управляла всей крысиной стаей! Это она показывала ему дорогу! Без этой крысы графу никогда бы не выбраться из тайных ходов подземелья.

Феррун без тревоги пошел дальше. Плутать в подземелье ему точно не придется. Он проходил один коридор за другим, любуясь причудливой игрой мерцающих камней. Коридоры перед ним раздваивались, расстраивались, и, если бы не четкие следы графа, найти верную дорогу было бы очень сложно. Но вот след графа уперся в сплошную стену и оборвался.

Он провел чуткими пальцами по совершенно гладкой стене. Перед ним не было ни единой щели.

Тайная дверь! И как же ему ее найти, и, главное, открыть? Феррун принялся осматривать все вокруг. Он искал бы отгадку долго, если б не его чуткий нос. Около лежащего в противоположной стороне черного камня ему в нос ударил сначала тяжелый крысиный запах, а потом запах человека, щедро сдобренный кровью.

Руководствуясь своим чутьем, нажал на камень в одном месте, где отчетливо виднелась рука графа, потом в другом. Ничего. Принялся методично нажимать на него в разных местах и на десятой попытке стена медленно разошлась в стороны, открывая проход.

К удивлению Ферруна, в его глаза хлынул свет. Но не слепивший его тяжелый солнечный свет, а искусственное сияние тысячи неизвестных ему драгоценных камней. Этот свет его глаза не раздражал. Наоборот, он был на редкость приятен. Лился он от вправленных в стены самоцветов.

Феррун блаженно улыбнулся. Вот здесь бы он с удовольствием жил! Здесь не воняло крысами, свет не резал глаза, и хотелось остаться, чтобы отдохнуть и подумать.

В дальнем углу широкого длинного помещения валялись небрежно сваленные в кучу доспехи, мечи, луки и стрелы. Не обращая внимания на стоящие возле стен странные металлические то ли сундуки, то ли ящики, Феррун кинулся к оружию. Мечи! Точно такие же, как у графа! Вот откуда он взял свой! Феррун поднял меч. Он показался ему слишком легким после своего, что-то вроде соломинки. Интересно, что будет, если ударить его мечом об этот меч?

Он почти вытащил свой меч из ножен, но передумал. Он непременно это испытает, но не теперь. Аккуратно сложил найденные черные стрелы в лежащий тут же колчан и набил ими под завязку свой походный мешок. Мечи он покидал в снятый плащ и завязал его узлом. Осталось еще много, но больше ему было не унести.

Вспомнив про кинжал Агнесс, решил поискать себе такой же. Откинул тяжелую крышку одного сундука, потом другого. Везде лежало оружие, но странное. Что с ним делают, он даже предположить не мог. Но в крышку третьего то ли ящика, то ли сундука был воткнут точно такой же кинжал, что Агнесс забрала у графа.

Он так глубоко вонзился, что Ферруну пришлось изрядно напрячься, чтобы вытащить его из твердого металла. Повертел кинжал в руках, осмотрел, никаких царапин на твердом лезвии не увидел. Но где же ножны? Такое остриё может разрезать все, к чему ни прикоснется. Ножны нужны обязательно.

Внимательно посмотрел вокруг. Не видно. Нагнулся и сразу увидал валяющиеся рядом с ящиком на полу ножны. Раздумывать, кто и для чего вонзил кинжал в ящик, было некогда. Вставил лезвие в ножны, прицепил на пояс рядом с мечом.

С трудом взвалил за спину тяжелую ношу. Сгорбившись, как столетний старик, вышел из зала, с сожалением окинув его прощальным взглядом. Он сюда еще непременно вернется. Вот только когда?

Снова нажал на камень, теперь уже в обратном порядке. Дверь закрылась, превратившись в сплошную монолитную стену, будто вытесанную из скалы.

Ферруну предстояла более сложная задача: вернуться обратно в замок с непомерной тяжестью на плечах. Куда идти? Можно было найти обратные следы графа, ведь тот вышел не через колодец, но Феррун этого делать не стал. Кто его знает, возможно, этот путь еще труднее и длиннее, чем тот, который предстоит ему?

Пошатываясь под тяжестью ноши, добрел до колодца, сбросил с плеч плащ с мечами и надежно обвязал его веревкой. Потом полез наверх, неся на плечах только свой плащ и походный мешок. Выбравшись, немного передохнул и принялся вытягивать драгоценный груз. Несколько раз мечи застревали в узкой горловине колодца, и приходилось дергать веревку до тех пор, пока сверток не поворачивался и не проходил наверх.

Один раз ему, рискуя, пришлось закрепить веревку наверху и спуститься вниз, чтобы поправить тюк, упершийся в выступающий камень. Натянувшаяся как струна веревка потрескивала, но выдержала.

Но вот тюк с мечами был вытащен на поверхность, и Феррун сел на него, вытирая льющийся по лицу пот. Ну и тяжесть! Каждый отдельно взятый меч был довольно легок, но все вместе они весили изрядно. Повезло, веревка оказалась прочной.

Минут через десять выволок тюк в обширный коридор донжона и призадумался. Что теперь делать? Агфе такую тяжесть не увезти. Придется брать коней либо разбойников, либо стражников. Но это потом. На улице яркий день, и делать ему там нечего.

Пройдя на кухню, выбрал большой, но легкий туесок из тиса. Потом влез в кухонный камин и отправился за целебной сажей. Пройдя несколько сот ярдов добрался до тупика с целебной сажей. Он открыл ее свойства случайно, царапнувшись о выступающий край трубы и испачкавшись. Царапина зажила мгновенно. Вот тогда он и понял, чем нужно лечиться.

Набрав полный туес, плотно закрыл его и пошел к своему излюбленному месту, который называл своим домом. Лег на подстилку из утащенных давным-давно перин и крепко заснул, чему-то радостно улыбаясь во сне.

Проснулся в поздних сумерках. Перекусил и спустился вниз, на площадь. Туес с сажей положил в походный мешок поверх колчана со стрелами, надел на плечи. Зашел в конюшню. Там, понурившись, стояли голодные кони стражников. Он выпустил их на площадь. Они дружно кинулись сначала к фонтану с водой, потом к стогу сена, возле которого привольно паслась Агфе.

Посмотрев на коней, Феррун недовольно взмахнул рукой. Ни один из них ему не понравился. Пошел к воротам, за которыми были привязаны кони фарминов. Они тоже хотели пить и есть и жалобно смотрели на него большими лиловыми глазами. Он отвязал поводья и пустил их на площадь. Как и кони стражников, они кинулись сначала к фонтану, а потом к сену.

Дождавшись, когда они насытятся, Феррун отобрал двух лошадок, мохноногих и коренастых. Разделив мечи на четыре части, тщательно завязал их во взятые в казарме большие мешки и переметом приладил на спинах лошадей, по два на каждой. Убедившись, что догадаться, что за поклажа спрятана в них, невозможно, он привязал поводья с двух сторон к седлу Агфе и медленно выехал со двора.

К его удивлению, оставшиеся на площади кони дружно двинулись за ним. Это ему было ни к чему, но их он не разогнал. Оставив побоище за спиной, не стал закрывать ворота.

Вспомнив, что так и не узнал, как они были открыты, обернулся, поднял голову и увидел царапины на портике. Так вот для чего фарминам была нужна веревка с крюком! Они забросили крюк на портик, перелезли по веревке на ту сторону и открыли ворота. А стражники в это время баловались пивком в караульне, хотя должны были охранять единственное уязвимое место замка. Что ж, сами виноваты.

Феррун поскакал дальше. Агфе порывалась двинуться в галоп, но Феррун не давал, понимая, что на такой опасной дороге с тяжелой поклажей лучше ехать не спеша.

Выехав с замковой дороги, свистнул своему небольшому табуну, и тот повернул к постоялому двору. Может быть, увидев коней, жители деревни поймут, что произошло что-то необычное и поедут проверить замок? Или хотя бы известят графа.

Он пустил Агфе галопом, заставляя фарминских коней скакать на пределе возможностей. Под утро спешился и напоил лошадей. Отпустил их пастись и устроился на травке возле дороги, закутавшись в плащ. Его чуткий слух предупредил его о большом отряде вооруженных всадников, скачущих в сторону замка. Он приподнялся на локте, глядя на дорогу.

Вскоре показались стражники с гербом графа на плащах, их было несколько сотен. Он узнал их — это были пограничные отряды. Наконец-то! Но появились они поздно. Если б не он, замок был бы ограблен. Но хороша же графу наука! Может быть, впредь не станет оставлять границы без надзора?

Передохнув до вечера, позвал коней, навьючил на них поклажу и снова погнал галопом. За ночь останавливался только раз, давая роздых чужим коням, уставшим, с пеной на морде. Агфе же была бодра и свежа, будто и не скакала под седлом почти всю ночь.

В столицу он прибыл в полдень, натянув на лицо черный капюшон и внушая страх всем встретившимся на своем пути.

Стражники у дворца пропустили его молча, не задав ни одного вопроса и кланяясь до земли: из Мерриграда вернулись передовые отряды, рассказав о невероятных подвигах Ферруна.

Остановив коней у входа Беллатора, Феррун спрыгнул с Агфе и посмотрел наверх, на его окна. Будто услышав его, Беллатор выглянул в окно и быстро спустился.

— Здравствуй, Феррун! Быстро ты обернулся! — Беллатор был рад его возвращению. — Но что это? — он указал на двух груженых коней.

— Мечи.

— Мечи? — Беллатор попытался снять один из мешков с уставшего коня. — Ну и тяжесть!

К ним подбежали конюхи и грумы и осторожно освободили коней от тяжелых вьюков. Беллатор велел отнести их в свои покои и внимательно осмотрел коней.

— Какие необычные скакуны. Где ты их раздобыл?

— Это лошади фарминов.

— Фарминов? — Беллатор стал серьезен. — Ты был в Фарминии?

— Нет. Это они были у нас.

— Как они перешли границу? Была стычка? Люди Контрарио не устояли?

— Людей графа вообще на границе не было. Он их отозвал. Я видел отряд, возвращающийся обратно этой ночью.

Беллатор с силой стукнул кулаком о раскрытую ладонь.

— Прав был Роуэн! Контрарио — предатель! Откровенный предатель! Оставить открытыми границы в такое время! Отозвать войска с границы, чтоб штурмовать монастырь! Похотливый сатир! И ведь я его предупреждал!

— Он уже наказал сам себя, — лениво заверил его Феррун, отдавая поводья Агфе груму. — Пошли, я все расскажу.

К огромному разочарованию развесивших уши слуг, господа ушли в комнаты Беллатора. Но и того, что они услышали, было достаточно, чтобы по дворцу поползли слухи один нелепее другого. И главным из них был тот, что граф Контрарио погиб, сражаясь с фарминами.

Беллатор с Ферруном дошли до покоев Беллатора. Феррун сел в кресло, откинул голову на спинку, небрежно поставил ноги на придвинутый стул. Беллатор подал ему бокал вина, и Феррун принялся за рассказ, попивая вино. Выслушав все, Беллатор подошел к лежащим посреди комнаты мешкам.

— Как странно! Если бы ты не поехал за сажей, то не нашел бы эти мечи и не уничтожил бы вылазку фарминов.

— Посмотри лучше мечи, — велел Феррун. — Я надеюсь, это те, что тебе нужны, но думаю, надо проверить.

Беллатор ударом кинжала вспорол крепкую ткань и вытащил один из них. Вынув меч из ножен, залюбовался игрой света на серебристом клинке.

— Какая потрясающая работа! Сколько же ему веков?

— Уж скорее тысячелетий. Я видел в подземелье странные вещи.

— Крыс не встретил?

— Нет. Видимо, новые еще не пришли. Но понадобится не один десяток лет, прежде чем восстановится прежнее поголовье.

— Вот уж чего не надо! — Беллатор с силой взмахнул мечом, разрезая воздух. Меч отозвался звонким посвистом.

— Давай попробуем, чей меч крепче? — Феррун вспомнил о своем желании испытать мечи и вытащил свой меч из ножен.

— Нет, давай попробуем проверить эти мечи. Бери! — Беллатор протянул Ферруну меч, который держал в руках, а себе достал другой. — Но помни, я тебе не враг! Не увлекайся.

— Ладно. Бей ты, я буду просто держать меч.

Беллатор размахнулся, и со всей силы ударил мечом о меч Ферруна. Тот не дрогнул, но от удара металла об металл вокруг посыпались голубые искры и запахло паленым. Оглянувшись, Беллатор увидел тлеющий ковер и принялся затаптывать огонь. Оставив на шерсти некрасивые проплешины, сокрушенно признал:

— Я не подумал о таком эффекте. Но какая красота! Сравним лезвия.

Они сравнили клинки и не нашли на них ни одной зарубины.

— Великолепно! — Беллатор, как ребенок, готов был прыгать от восхищения. — Сколько таких отменных мечей ты привез?

— Я не считал. Думаю, около полусотни.

У Беллатора перехватило дыхание от охватившего его восторга.

— Невероятно! Мы вооружим ими наших лучших воинов. Тогда им не будет равных.

В покои Беллатора торопливо вошел Медиатор.

— Ты вернулся, Феррун? И с добычей?

Беллатор показал отцу мечи. Тот поднял один, посмотрел на лезвие и спросил:

— А что значит эта вязь по клинку?

Беллатор взял второй меч. Вглядевшись, признал:

— Я не знаю этот язык. А ты, Феррун?

Вынув меч из его руки, тот отнес его в самый темный угол, пристально рассмотрел надпись и задумчиво сказал:

— Что-то знакомое. Что-то очень знакомое. Но откуда? Я не помню книг на этом языке.

Медиатор переглянулся с сыном.

— Но отчего тогда он тебе знаком? — Беллатор взял из кучи еще один меч, потом другой, сравнил их. — Смотри, здесь везде разные надписи.

Феррун взял второй меч и снова рассмотрел его в темноте. Потом проговорил что-то нараспев на незнакомом языке.

— «Быстр и безжалостен, защищая того, кого люблю», — медлительно перевел он надпись и снова задумчиво промолвил: — Но откуда я это знаю?

— Надо сообщить о твоем возвращении Роуэну. Он достоин выбрать меч первым. — Беллатор позвонил в сонетку и приказал отправить верхового в монастырь с просьбой к Роуэну немедленно прибыть во дворец.

— Граф не узнает, откуда взялись эти мечи? — Медиатор с восхищением погладил отполированный клинок.

— Конечно, догадается. Но доказать ничего не сможет. — Беллатор удовлетворенно усмехнулся.

— А там осталось еще? — Медиатор взвесил в руке меч и взмахнул им.

Пытаясь что-то припомнить, Феррун ответил не сразу:

— Осталось. И изрядно. Но теперь граф примет меры, чтобы в замок войти было как можно труднее.

— Он не достанет оставшиеся мечи сам?

— Вряд ли он сможет это сделать. Крыс нет, а без них ему дороги не найти. Я сам шел по его следам, а его вела та огромная крыса, что зарубил Сильвер. Без этого я проплутал бы гораздо дольше. Там настоящий лабиринт.

— Это хорошо. Никогда не знаешь, чего ждать от Контрарио. Но теперь, когда ты раздобыл свою драгоценную сажу, может быть, ты догонишь Сильвера? — Медиатор сказал это через силу, он не любил просить. Да и не умел это делать. — Он нуждается в твоей помощи, я это чувствую. Ты должен быть с ним!

В ответ Феррун пожал плечами и сердито отрубил:

— И не подумаю. Я уже сказал, мне там делать нечего. И вообще, я устал! Мне нужно отдохнуть! И изучить сказание о драконе! Вы мне этого сделать так и не дали со своими бесконечными просьбами! — и бесцеремонно покинул Медиаторов через излюбленный им камин.

Наместник бессильно погрозил ему вслед кулаком.

— Каков нахал! Никакого почтения! Но как он съездил?

Беллатор пересказал ему путешествие Ферруна, и Медиатор был вынужден удрученно признать:

— Он великий воин. Но как было бы хорошо, если бы он еще и приказы выполнял.

Но сын с ним не согласился.

— От него тогда проку было бы гораздо меньше, чем теперь. У него есть внутреннее чутье, говорившее ему, где он всего нужнее.

— Возможно, — снова вынужденно уступил Медиатор. — Но мне очень беспокойно за Сильвера. Боюсь, у него что-то не в порядке. Если бы за ним не увязался Алонсо, мне было бы гораздо спокойнее.

Наместник ушел. Беллатор снова принялся вспарывать мешки и осторожно, друг за другом, доставать мечи, любуясь ими. Он насчитал их пятьдесят пять. Каждый был на особицу по чеканке и украшениям, и все же все они были похожи, как близнецы. Он долго не мог понять, в чем дело, пока не догадался: они были отлиты, а не выкованы. Отлиты из неизвестного металла по одной и той же форме. И лишь потом по-разному изукрашены.

Таких мечей современные кузнецы делать не умели. Какой же уровень мастерства был у людей в те далекие времена, и что случилось, почему были утрачены эти великие знания? Или утрачены только в этой части света, а где-то сохранились и даже приумножились? Но почему тогда о них ничего не слышно? Возможно ли, чтобы государство, обладающее такими возможностями, не захотело подчинить себе окружающих?

— Звали, ваша честь? — слова Роуэна вывели его из задумчивой созерцательности.

— Да, да, звал. Здравствуй, дружище!

Роуэн молча поклонился на эти панибратские слова, чуть сдвинув брови. Беллатор ухмыльнулся.

— Выбирай любой меч. Думаю, он не уступит мечу графа.

Роуэн взял крайний, вынул из ножен и внимательно осмотрел со всех сторон. Провел пальцем по лезвию и отдернул палец, порезавшись. Слизнул каплю крови и заметил:

— Он похож на графский, как близнец.

— Конечно, — лукаво подмигнул ему Беллатор. — Они из одного гнезда.

— Это все привез Феррун? — Роуэн недоверчиво оглядел лежавшие повсюду мечи. — Обычному человеку столько не поднять.

— Да, это все привез Феррун. Но он не относится к обычным людям. Если бы не его отвратительный характер, я бы назвал его витязем из древних легенд. Но и так мы ему не чета. — Беллатор пересказал Роуэну историю путешествия Ферруна и заключил: — Хорошо, что мы не увязались за ним. Только бы помешали. Нам с тобой в темноте делать нечего. А он ходил по подземелью без факела. Он верно сделал, что не взял нас с собой.

Продолжая любоваться мечом, Роуэн легко согласился:

— Он прав, я в темноте ничего не вижу. Но насколько хорош этот меч! Будто сделан по моей руке! — и он еще раз махнул мечом.

— Посмотри другие, — предложил ему Беллатор. — Они все хороши.

Тот бегло просмотрел еще пару десятков и вернулся к первому.

— Я возьму этот!

— Бери, раз у тебя лежит душа именно к нему. Значит, меч выбрал тебя.

— У тебя тоже такое чувство возникло? — удивился Роуэн.

— Да. Уверен, меня выбрал вот этот меч, — Беллатор взял со стола покрытый черненой росписью серебристый меч. — Я брал его несколько раз, потом пробовал другие, но все равно возвращался к этому.

— Интересно, а что на них написано?

— Этот язык мне никогда не встречался. Но его знает Феррун. Что странно — он не может сказать, откуда он ему ведом. Он уверен, что книг на этом языке он не читал.

Роуэн еще раз ласково, как живого, погладил меч, вставил в ножны и закрепил на поясе узорчатую перевязь.

— Мы давно поняли, что в Ферруне слишком много загадок, чтобы их разгадать. Но он не переведет надпись на моем мече? Хотелось бы все-таки знать, что здесь написано.

Беллатор широко ухмыльнулся.

— Если найдешь и уломаешь, то переведет.

Роуэн вскинул одну бровь.

— Что, у него опять дурное настроение? И с чего на этот раз?

— Отец попытался послать его вдогонку Сильверу.

Роуэн понятливо кивнул.

— Ясно. У Ферруна, как обычно, другие планы.

— Естественно. Но я заметил, что его планы идут на пользу всем. Хотя он этого и не желает.

Роуэн оглянулся на камин и предусмотрительно понизил голос:

— Не кажется, что он послан нам свыше? Без него нам всем пришлось бы туго.

— Об этом я судить не берусь, — Беллатор был обескуражен странным выводом Роуэна. — Но что нам с тобой было бы худо, это точно.

— И тысячам других тоже. Что собирается делать наместник?

— Сюда едут тысячи матерей с детьми. Баронесса Меррик отправила их подальше от поля сражения. Нужно будет думать, где их устроить.

— Вы не хотите оставить их во дворце?

— Не думаю, что детям могут понравиться эти холодные мрачные стены. Часть отец разрешил отправить в свое поместье, но это капля в море.

— В поместье? — Роуэн призадумался. — А если просто распределить их по поместьям нашей знати? Многие из них пустуют. Взять хотя бы поместье герцога. Там можно спокойно разместить несколько сот семей. Дома обслуги ведь тоже пустуют.

— Ты прав, дружище! — Беллатор не смог отказать себе в удовольствии слегка подколоть человека, которого в самом деле считал своим другом. — Отправлю-ка я туда гонца, чтоб приготовили поместье к приезду детей. Жаль, что нет нескио. С ним можно было бы посоветоваться. Но он тяжело ранен, и когда вернется неизвестно.

— Его уже привезли, — при этих словах Беллатор с надеждой встрепенулся, но Роуэн охладил его пыл: — Но ехать к нему бесполезно. Он без сознания.

— Все еще без сознания? — Беллатор опечалился. — Дурной знак.

— Дурной, — в этом Роуэн был с ним согласен. — Но тут уж мы ничего поделать не можем. Нужно ждать. Кстати, маркиз Пульшир тоже серьезно ранен.

— А что Феррун?

— Он отказался его лечить. Сказал, что трусливых содомитов не лечит, — Роуэн выговорил это с довольной усмешкой.

— Вот как? — Беллатор скривил губы и озадаченно растер затылок. — Даже не знаю, что на это сказать. С одной стороны, это хороший урок всем извращенцам-аристократам, а с другой — он настроил против себя всю нашу знать.

— Ферруну все равно. Он никого ни в грош ни ставит. Но ты прав, так открыто говорить о пороках аристократов не принято.

— Феррун об этом не знает. А если и знает, то не считает нужным соблюдать дурацкие, как он говорит, обычаи.

— Это верно. — Роуэн с удовольствием положил загорелую ладонь на рукоять меча. Ему показалось, что та потеплела в ответ. — В конце концов, Пульшир получил то, что заслужил. Но мне пора. Не хочу надолго оставлять монастырь без охраны.

И Роуэн распрощался, отклонив учтивое приглашение Беллатора остаться на ужин.

В малой столовой собралась вся семья Медиатора: он сам, его старший сын, Мартита и Рубен. Беллатор посмотрел на сидевшую напротив сестру и галантно заметил:

— Ты все хорошеешь, сестренка. Смотри, как бы тебя никто не украл.

Она покраснела до слез и опустила глаза, уставившись на свою тарелку.

Беллатор огорченно покачал головой.

— Не тушуйся так. Я же просто пошутил.

— Я знаю. — Марти угнетенно вздохнула. — Но я ничего не могу с собой поделать.

— Для Сордидов ты уж слишком застенчива, — сердито проворчал Медиатор. — Твоя мать такой никогда не была.

Марти и Беллатор одновременно с укором посмотрели на него.

— Ничего от Сордидов я в ней не замечаю. — Беллатор ласково улыбнулся смущенной сестре. — Марти всегда была потрясающе разумна. И хорошо воспитана.

Медиатор промолчал, но чувствовалось, что он недоволен. Принесли первую перемену. Даже не прикасаясь к еде, Марти осторожно осведомилась у брата, боясь разгневать отца еще больше:

— Феррун поехал за Сильвером?

— Нет! — зло ответил вместо Беллатора наместник. — Он ехать не желает! У него свои планы! Ему дела нет до нас и Сильвера!

Девочка неуверенно посмотрела на старшего брата в поисках поддержки.

— Но как же Сильвер? Ему так нужна помощь!

— Вот и попробуй сама уговорить Ферруна! Мне это не удалось! — сердито отрубил старший Медиатор.

Марти кивнула, чуть нахмурив соболиные брови.

— Я попробую. Но где он?

— Где-то в замке. Но где, никто не знает, — Беллатор машинально посмотрел на ярко горевший в трапезной камин. — Он никому о себе ничего не говорит.

— Он в дымоходе? — опасливо спросила у брата Марти, не желая получить от отца очередную выволочку.

— Наверняка! — отрезал Медиатор, давая знать, что не хочет продолжать эту тему.

Воцарилось напряженное молчание, которое прервал Рубен безмятежной болтовней о своих сегодняшних успехах. Его не волновали сложные дела взрослых. Он гордился своим умением ездить на пони, на котором научился брать препятствия.

После ужина Марти проводила старшего брата до его комнаты. Посмотрела на камин, в котором уютно потрескивали дрова, и попросила:

— Ты не подскажешь мне, как можно попасть в дымоход?

— Не вздумай! — решительно запретил Беллатор. — Уже начали топить камины и ты можешь задохнуться. Лучше подстереги Ферруна в библиотеке. Там-то он наверняка появится.

Получив этот мудрый совет, обрадованная Марти убежала в библиотеку, надеясь увидеть Ферруна и поговорить с ним, а Беллатор переоделся, прицепил к поясу свой новый меч и спустился вниз. Приказал оседлать коня и выехал из дворца.

Следовало отдохнуть, завтрашний день предстоял сложный и напряженный, но его отчаянно тянуло к Росите. Тянуло так, что мыслить здраво он был не в состоянии. Одиночество захлестывало, не давая ни работать, ни отдыхать. Таким одиноким он чувствовал себя только раз в жизни — после ранней смерти матери.

Но чувство горестной утраты он пережил, хотя при мысли о матери до сих пор в груди отдавалось застарелой болью, а вот смириться с тем, что ему приходится скрывать свою любовь и томиться вдали от своей любимой, Беллатор не желал.

Он решил, что сделает все, чтобы уговорить Роситу стать его женой. Главное, что им хорошо вдвоем, а все людишки с их злобными пересудами могут катиться к черту.

Через полчаса быстрой езды остановился возле поместья маркизы Пульшир. Привязав лошадь в темной зелени сирени, перелез через невысокую изгородь и осторожно пробрался в парк. Прошел мимо закрытого на ночь розария, в котором гулял с маркизой, и вспомнил благоуханную розу.

Он улыбнулся, но улыбка тотчас погасла, едва он вспомнил о маркизе Пульшире. Как Росите, наверное, сейчас тяжело! Знать, что умирает единственный сын и быть не в силах ему помочь!

Может быть, попробовать уговорить Ферруна ему помочь? Хотя маркиз Пульшир ему и не нравится, но переносить страдания любимой он не в силах.

Решив, что непременно сделает это при возвращении во дворец, приблизился к высокому темному окну. Неужели маркиза уже спит? Тогда он ее разбудит! Не для того он приехал, чтобы уезжать обратно, даже не повидав ее!

Беллатор постучал в окно условленным стуком и замер в нетерпеливом ожидании. Через несколько мгновений оно широко распахнулось. Опершись одной рукой о подоконник, он легко впрыгнул в комнату. И тут же упал от сильного удара по затылку. Последней его мыслью было: он попал в западню.