Проснулась Иллиандра от толчка и не сразу поняла, где находится. Потом, осознав, встрепенулась, тут же привлекая к себе взгляды и Терлизана, и Плоидиса.
— Что… что происходит?
— Все по-прежнему, Илли, — ответил ей Плоидис. — Хотя похоже, снаружи собирается внушительная толпа.
Иллиандра прислушалась: и впрямь сквозь плотно прикрытую дверцу до них доносился приглушенный гомон десятков или даже сотен людей. Рот ее наполнился мерзким привкусом.
— Похоже, Ренос в самом деле решил устроить представление.
Дверца фургона распахнулась, и яркий свет хлынул внутрь, частично заслоненный темным силуэтом.
— Ну что, готовы? — довольно осведомился Ренос и кивнул наемникам: — Развяжите им ноги и выводите на помост. Наверху ноги заковать — еще не хватало, чтобы исполнители главных ролей сбежали посреди спектакля. А, и да, вот еще что: кое-кто любезно сообщил мне, что наша принцесса успела уже разжиться еще одним кинжалом. Будьте добры, избавьте ее от этого опасного предмета.
Иллиандра кинула гневный взгляд на Терлизана, но тот притворно возмутился.
— Почему сразу я, Илли? Я все это время провел вместе с вами.
Ренос хмыкнул.
— Это и вправду не он. На тебя пожаловался обворованный бедняга.
— Чтоб он сдох, — злобно и совсем не по-королевски вырвалось у Иллиандры.
Ренос криво усмехнулся и, еще раз кивнув стражникам, выпрыгнул из фургона.
Отыскать кинжал наемникам, разумеется, не составило труда. Не прошло и пары минут, как ее вытолкнули наружу, в ослепительно яркое утро, в эпицентр шумевшей толпы, издавшей единый вздох, как только девушку провели наверх по ступеням и ее лицо разглядели. Иллиандра огляделась, привыкая к солнечному свету, и осознала, что стоит посреди главной площади Авантуса на скоро возведенном дощатом помосте. Прямо позади нее, за витым кованым забором, словно в насмешку — так близко и так недоступно — высился королевский дворец.
Помост был весьма просторным для эшафота; на одном конце стояла сейчас она, на другом — Ренос и скрытый под темным плащом палач. Между ними вдоль края протянулась укрепленная на столбах перекладина высотой в человеческий рост.
Новый, еще более тревожный вздох толпы возвестил о том, что рядом с нею появился еще один пленник. Плоидис.
Иллиандра вдруг заметила возле деревянной перекладины свернутые кольцом веревки. Ее затрясло.
— Нас повесят, — прошептала она, и голос ее сделался слабым и сиплым. — Плоидис, нас повесят…
— Нет, Илли, — как-то мягко, но в то же время бесцветно ответил Плоидис. — Это не виселица.
Что это, Иллиандра узнать не успела. Один из наемников сдернул с нее плащ, бесцеремонно распарывая кинжалом рукава, застрявшие на связанных запястьях. Новый вздох прокатился по площади. И даже Плоидис, за долгую, но темную ночь так и не сумевший рассмотреть ее новую стрижку, теперь воззрился на нее с изумлением. В его глазах отразилось что-то странное, темное и тяжелое, губы сжались в тонкую линию. А взгляд Иллиандры в ответ стал отчего-то виноватым. То ли от стыда, что он видел ее такой, то ли оттого, что она понимала его чувства — ярость и бессилие — но уже ничем не могла утешить его теперь.
Терлизан присоединился к пленникам последним, но его появление уже не вызвало никакой реакции у толпы. Ноги всех троих оковали кандалами на длинных цепях: теперь они могли перемещаться по эшафоту, но не сойти с него. И когда наконец все приготовления были закончены, Ренос сделал шаг вперед и заговорил в тишине, волной растекшейся по площади.
— Плоидис де Консуэло! Сверженный монарх, лишенный власти решением твоего народа! Я, Ренос Ратье, освободитель Авантуса и Лиодаса, приказываю тебе: поклонись своему свободному народу!
Лишь усмешка заиграла на губах Плоидиса. Несмотря на кандалы и веревки, опутывавшие его, он стоял, гордо подняв голову и смотрел на Реноса так, словно тот был всего лишь пылью под его ногами.
— Мой народ всегда был и будет свободен. Но кто дал тебе власть свергать меня, Ренос Ратье? Лишь Боги властны над королями.
Ренос расхохотался.
— И сегодня Боги действуют моей рукой! Власть не должна обретаться божественным предписанием, ибо король — не Бог и не его наместник, он — человек! — теперь Ренос обращался к толпе вокруг себя, и Иллиандра с отвращением понимала, что его талант убеждать массы, который когда-то возвысил Архитогора, теперь грозил погубить самого дорогого человека на свете для нее. — Он всего лишь человек, из плоти и крови, такой же, как и все мы! И я докажу это вам, всем, каждому! Тем, кто верит, кто страшится, и тем, кто поклоняется лицемерному лжецу, словно истинному образцу добродетели!
— Это всего лишь слова, Ренос, — невозмутимо заметил Плоидис. — Лживые, беспочвенные, громкие слова, облеченные в красивую форму. Ты прав в одном: я действительно человек. Меня можно заковать в кандалы, можно выставить на обозрение в таком виде, в котором люди не привыкли видеть меня. Но даже здесь, сейчас, ты не сможешь лишить меня главного: любви к Лиодасу и веры в свой народ, — и Плоидис, так же, как Ренос чуть раньше, перевел взгляд на площадь, обращаясь к толпе. — Я верю в вас, мои подданные. Я верю в Лиодас. И что бы ни случилось здесь, на этом нелепом эшафоте, я останусь вашим королем, коль скоро ваша вера в меня будет столь же сильна, сколь и моя любовь к нашей общей земле и к нашему народу.
— Пустые слова! — воскликнул Ренос. — Посмотрите на него! Он всеми силами цепляется за свою власть, за корону, которая дарует ему богатство и безопасность! Но что будет, если лишить его привилегий и почестей?.. Что будет, если обращаться с ним так, как благородные каждый день обращаются с десятками своих несвободных?.. Я покажу вам, что будет!.. Я покажу прямо сейчас!
И он кивнул наемникам, и те, вытолкнув короля к центру помоста, разрезали путы на руках и сдернули с него рубашку. По толпе прокатился взволнованный ропот. Плоидис улыбался уголками губ — снисходительно, невозмутимо, словно умудренный опытом наставник, ожидающий, когда слишком смелый эксперимент его ученика потерпит законную неудачу.
Короля подвели к перекладине и заставили опуститься на колени, веревками растягивая его руки к разным углам сооружения. И только теперь Иллиандра поняла, что за представление задумал Ренос. Спина ее похолодела, ноги сделались ватными.
— Десять ударов кнутом! — провозгласил Ренос торжественно и, видимо, упиваясь столь непривычным и пьянящим ощущением власти, добавил: — Но не убивать.
Страх пеленой заволок разум Иллиандры. Она знала, что опытный палач мог нанести последний удар уже с третьего раза. «Не убивать»… это значило, что удары не станут смертельными — но это же означало, что они будут чудовищно сильны.
— Ренос, не смей, — проговорила она резко и четко, и он удивленно взглянул на нее, словно уже и вовсе забыл о ее существовании. Толпа затихла, и Иллиандра обвела ее горящим от отчаяния и негодования взором. — Остановите его. Чего же вы ждете? Перед вами ваш король — и предатель, на ваших глазах вершащий преступление. И вы будете молча взирать на это?!..
Иллиандра пыталась поймать в толпе ответные взоры — но люди потуплялись, отводили глаза. Что ими двигало? Страх начать первыми?.. Неуверенность в том, на чьей они стороне?.. Любопытство, чем окончится представление?..
— Трусы!!.. — в отчаянии вскричала Иллиандра. — Вы все — трусы!!.. Посмотрите — сколько воинов окружают эшафот?.. Две сотни?.. Меньше?.. Ну так вас здесь — тысячи!!.. Так раздавите же их…
— Илли, — мягкий голос Плоидиса заставил ее осечься и затуманенным взором взглянуть на него. Король улыбался ей, едва заметно, почти одними глазами. — Довольно.
Ренос ухмыльнулся, бросая победный взгляд на Иллиандру, и повелительно взмахнул рукой.
— Начинайте!
В следующий миг тяжелый хлыст просвистел в воздухе — и с ужасающим хлопком вонзился в спину Плоидиса. Лопнула кожа, окрасилась алым страшная глубокая борозда. Король не издал ни звука, и лишь тело его содрогнулось от пронзившей его боли; но Иллиандра вскричала за него. Слезы брызнули из ее глаз.
— Нет, нет, нет… — шептала она, даже не сознавая, что вновь и вновь повторяет это слово вслух, словно заклятие.
Никто не придет им на помощь. Никто.
Вновь свист — и хлопок. И тихий вскрик Иллиандры, придушенный, но не подавленный, несмотря на все ее попытки. Пауза; а за ней еще удар и еще. Король по-прежнему сносил их безмолвно, гордо подняв голову, хотя спина его превращалась уже в сплошное кровавое месиво.
Восемь.
Девять.
Десять.
Палач опустил кнут. Конвоиры развязали веревки, и Плоидис обессиленно рухнул ладонями на дощатый пол, но в следующий миг каким-то невероятным усилием заставил себя подняться на ноги, хотя губы его были искусаны в кровь и глаза затуманены болью.
— Поклонись своему народу! — вновь потребовал Ренос.
Плоидис поднял голову:
— Ты хочешь, чтобы я поклонился тебе, а не им, — голос его звучал растянуто и неровно, словно он был сильно пьян. — Но этого не случится никогда.
— Еще пятнадцать! — был на это ответ Реноса.
— Нет!! — Иллиандра дернулась и едва не упала, запутавшись в цепях. — Ренос, хватит!! Ты покалечишь его!!.. Чего ты пытаешься добиться?.. Ты же видишь, он не сдастся… — и вновь она перевела полный мольбы взгляд на толпу. — Вы видите??.. Он не сдастся, ради вас…
— Может, и правда хватит?.. — раздался неуверенный голос из толпы, но примолк, не найдя поддержки.
Плоидис уже вновь был на коленях, с растянутыми в стороны руками. Палач взялся за кнут.
И Иллиандра, не выдержав, бросилась вперед, неуклюже, гремя кандалами, и рухнула на колени позади Плоидиса, закрывая его спину собой.
— Хотите бить — бейте меня, — сказала она твердо.
— Илли, — укоризненно прошептал Плоидис, поворачивая к ней голову и стискивая зубы от боли.
Палач вопросительно обернулся к Реносу, а тот, к ее удивлению, бросил быстрый взгляд на Терлизана. Впрочем, так же быстро он отвел глаза, пожал плечами и кивнул.
— Раз принцесса так желает.
Палач медленно, словно с осуждением обернулся обратно.
— Руки развяжите, — сказал он без всякого выражения. — Иначе останется без них.
Иллиандра похолодела, но не двинулась с места. Ее не стали ни раздевать, ни привязывать к перекладине. И лишь только отступил наемник, разрезавший веревку на ее руках, как хлыст просвистел в воздухе — и мир вокруг Иллиандры исчез в темной, кровавой пелене. Кажется, она вскричала, пронзительно, невыносимо. Спину жгло неодолимой болью, перед глазами стелился кровавый туман. В какой-то миг она осознала, что ее бросило вперед, на Плоидиса, и теперь она всем своим весом опиралась на него. В ужасе она дернулась, отстраняясь, и замерла, непонимающе глядя на собственные руки, влажные и алые от его крови.
Протяжный, сдавленный, хриплый вой вырвался из ее груди. Она смотрела на измазанные его кровью пальцы, и осознание реальности ускользало от нее. Нет, нет, не может быть. Все не может быть так, еще миг, и все это просто исчезнет, прекратится…
Плоидис склонил к ней голову.
— Тише, Илли, — его сиплый, срывавшийся голос звучал неожиданно жестко. — Тише. Раз влезла в это… теперь держись.
Иллиандра всхлипнула, но, подчиняясь его словам, подавила рыдание, рвавшееся наружу. Но вот снова свист хлыста — и крик, и кровавая пелена застилает все мысли, оставляя после себя лишь боль, которая не кончается. И ее воля вновь рассыпается осколками, и ей важно только одно: чтобы боль отступила, оставила ее в покое… ради этого, кажется, она готова на все.
Каким-то невероятным усилием она удержала себя от того, чтобы вновь упасть вперед, и теперь, лишь спрятав лицо на обнаженном плече короля, тихо рыдала, извиваясь от боли и кусая губы.
Сколько еще ударов она выдержит, прежде чем упасть без чувств на эти серые доски?..
Где, где же следующий удар?..
Какой-то странный шум заставил ее медленно поднять голову. И прежде, чем она осознала, что происходит, звучный и гневный возглас окатил площадь:
— Именем короля!!
Иллиандра болезненно улыбнулась пересохшими, окровавленными губами.
— Ронтан…
Они пришли. Делтон, и Лерар Жанно, и следом за ними — целые отряды королевской гвардии. Вооруженные всадники влились на площадь с двух — нет, с трех сторон, рассеиваясь и окружая теснившуюся толпу плотным кольцом.
— Именем короля вы арестованы! Сложите оружие!
Ренос хмыкнул и шагнул вперед, вынимая кинжал, увенчанный массивным синим камнем.
Иллиандра вздрогнула.
Океанский Страдалец.
— Еще движение, и у вас не будет короля, чтобы подкреплять угрозы его именем!
— Не смей, — холодно прозвучал голос человека, о существовании которого на этом эшафоте Иллиандра уже давно забыла. Она с удивлением воззрилась на Терлизана, сверлившего Реноса ледяным взглядом. И, к ее невероятному изумлению, зарвавшийся изменник не решился ему противостоять.
Обдумать это она не успела. Выругавшись, Ренос одним прыжком исчез внизу и растворился в толпе, унося с собой заветный кинжал.
И в тот же миг суматоха, паника и крики наполнили площадь. Люди метались в разные стороны; королевские гвардейцы смешались с толпой по краям; наемники, зажатые в центре, старались выбраться наружу. Где-то слева замелькали вспышки магических атак: по-видимому, Ронтан успел послать гонца и в Школу Чародейства.
Иллиандра вскочила на ноги, превозмогая боль, и принялась развязывать узлы на запястье Плоидиса. Замысловато затянутые веревки не поддавались, и она ломала ногти, чертыхаясь и периодически оглядываясь вокруг. В какой-то миг она вдруг заметила Терлизана, по-прежнему стоявшего на краю эшафота и наблюдавшего за ней с невозмутимой улыбкой.
— Помоги мне! — прокричала она сквозь шум толпы, но Терлизан лишь улыбнулся шире и поднял сцепленные руки.
— Извини, Илли. Кажется, не могу.
— Ублюдок, — процедила Иллиандра, с остервенением дергая путаные узлы.
Плоидис, бессильно висевший на веревках в болезненном забытьи, вздрогнул и поднял голову.
— Илли?..
— Все хорошо, — ответила она быстро. — Ронтан здесь, и гвардейцы. Все будет хорошо.
Он слабо улыбнулся и поднял взгляд к ее трясущимся рукам.
— Не так, Илли.
Он хотел было объяснить, как развязать хитроумный узел, но не успел. Кто-то снизу выкрикнул имя принцессы, и тут же об доски звякнуло что-то металлическое и тяжелое. В какие-то краткие мгновения Иллиандра заметила в толпе Мара и здесь, рядом, в нескольких шагах от нее — кинжал.
Ее кинжал.
Океанский Страдалец.
Схлестнулись взгляды, и они с Терлизаном одновременно бросились к клинку. Боль пронзила все ее тело, но сейчас Иллиандра не обращала на нее внимания.
«Успеть, я должна успеть…»
И она успела — за какой-то миг до Терлизана, и, вскрикивая от боли, откатилась в сторону, тотчас поднимаясь на ноги. Глаза ее, огромные от страха и напряжения, наполнились надеждой и торжеством. Терлизан был здесь, безоружный, прикованный к эшафоту, как и сама она. И у нее в руках было оружие, способное избавить их от него навеки.
Она шагнула к нему, и Терлизан отступил на шаг, ближе к краю. Цепь звякнула. Терлизан насмешливо поднял брови.
— Что же, Илли, неужели и впрямь убьешь меня?..
Она сделала еще один шаг.
— О да.
Терлизан отступал все дальше, пока в нескольких шагах от края цепь не натянулась, не оставляя ему больше шансов для маневра. Он остановился и теперь смотрел на нее выжидающе, и странная улыбка отчего-то расползалась на его губах. Иллиандра настороженно щурилась.
«Он что-то задумал. Он мог бы обойти меня кругом, но не стал. Что он хочет? Броситься на меня?..»
Ей нужно было быть быстрой. Обмануть его. Заставить думать, будто она целится наверх, в шею, а самой нырнуть вниз и ударить в живот… Кинжал в ее руках дрогнул при мысли о том, что она готовится убить человека. Но потом перед глазами встало страшное кровавое месиво, в которое палач превратил тело Плоидиса, и осознание того, что ей нужно сделать всего одно движение, чтобы навсегда покончить с этим безумием, придало ей сил.
Она шагнула, замахиваясь кинжалом, — и в тот самый миг что-то произошло с ней.
Как будто воздух вокруг вмиг лишился кислорода.
Как будто сама она непоправимо лишилась чего-то, что было частью ее, невидимой, привычной и такой важной.
Вдохнуть. Вдохнуть. Вдохнуть…
Это удалось ей спустя невероятно долгое, почти бесконечное мгновение. Она отступила назад, сжимая кинжал, и прочитала на лице Терлизана такое невероятное потрясение, что вопрос невольно сорвался с ее губ:
— Что… случилось?..
— Не может быть.
Его хриплый голос вернул ее в реальность. Неуловимо быстро Иллиандра метнулась к нему, сжимая рукоять кинжала, но Терлизан резко поднял руки — и мерцающий щит вдруг развернулся перед ним, невзирая ни на какие оковы.
— Что… — ошеломленно выдохнула Иллиандра, когда искры от столкновения щита и кинжала осыпались вокруг нее.
Терлизан смотрел на нее опустошенно.
— Будь ты проклят, Вершитель, — проговорил он наконец, и серый вихрь окутал его, спустя миг оставляя на досках перед Иллиандрой лишь пустые кандалы и фальшивые магические оковы.
Часть III