Глава 16. Жить дальше

— Слезы Тени, — прошептала Иллиандра, неверяще разглядывая сиявшие таинственным светом камни на ладони Диадры. Едва уловимые токи столь знакомой энергии исходили от них. Иллиандра улыбнулась: — О да, их едва ли можно спутать с чем-то. И это сияние…

— Сияние? — Диадра непонимающе взглянула на темные сапфировые капли.

— Да, этот свет, — Иллиандра удивленно подняла глаза на подругу. — Они ведь светятся.

— Нет, — Диадра внимательно посмотрела на Иллиандру и медленно добавила: — По крайней мере, не для меня.

Иллиандра чуть повела бровями.

— Выходит, вероятно, лишь для возвращенных.

Диадра отрешенно кивнула, рассматривая камни. Завораживающие, таинственные, словно живые… О Боги, это ведь единственное, что у нее осталось от него…

Рука Иллиандры мягко легла на ее плечо.

— Как ты, Ди?..

— Не слишком хорошо, — Диадра призрачно улыбнулась и, взглянув куда-то в пространство, добавила: — Илли, я не представляю, как мне жить без него.

— Он действительно ушел? — тихо спросила Иллиандра. — Ты пробовала звать его?

— Разумеется, я пробовала. Но его нет, Илли, — слезы вновь навернулись на глаза Диадры. — Его в самом деле нет…

Иллиандра с состраданием сжала ее плечи.

— Он не должен был делать этого… — всхлипнула Диадра. — Он не имел права поступать со мной так…

— Он сделал это из любви к тебе, Ди. И поверь, ему потребовалась исключительная сила для этого.

— Он оставил меня одну.

Иллиандра качнула головой.

— Ты не одна. Я здесь. Я всегда буду здесь для тебя.

Диадра с печальной улыбкой опустила голову на ее плечо.

— Спасибо, Илли. Но ты не хуже меня понимаешь, что это не совсем одно и то же.

Иллиандра обняла ее крепче.

— Знаю, — прошептала она.

Диадра не могла сдержать слез.

— Я не могу поверить в это, Илли… О Боги, он оставил меня, навсегда…

Иллиандра растерянно сжимала ее плечи. Она вдруг представила, каково это было бы для нее, если бы вдруг не стало ее Плоидиса… каково это было для него той ночью, когда он сознавал, что ее больше нет на свете?..

Она не знала, что говорить, что делать; она так хотела помочь Диадре — но понимала, что не в силах. И она лишь тихо поглаживала ее по плечу.

— Я ведь была так счастлива с ним, — прошептала Диадра сквозь слезы. — Он показал мне, что значит по-настоящему быть любимой… он так заботился обо мне, Илли, а я ведь даже не сознавала, насколько привыкла всегда ощущать его рядом… привыкла знать, что он шутя развеет любую опасность, что он всегда защитит и укроет меня, что он будет здесь, чтобы раскрыть передо мной любую тайну, ответить на любой мой вопрос… и мне было так хорошо с ним, так спокойно…

Иллиандра мягко сжимала плечи подруги, не говоря ни слова, и с удивлением сознавая, насколько иной любовь была для Диадры. Берзадилар стремился оберегать ее, и Диадра безмятежно сворачивалась под его крылом, и это делало счастливыми их обоих. Иллиандра попыталась представить себе, каково бы это было, будь она такой же мягкой и беззащитной рядом с Плоидисом. Был бы он более счастлив тогда, чем сейчас, когда она так стремится защищать его, а он вынужден каждый день втайне бояться за ее жизнь больше, чем за свою собственную?.. Все то время, что они провели вместе, бесконечные игры судьбы заставляли их жить в неизменной тревоге за любимого, и каждый из них всеми силами стремился оградить от опасностей другого, убежденный, что только он способен делать это и потому должен взять все в свои руки. И они спорили, соревновались, словно пытаясь доказать любимому свое право быть сильнее, и удерживались в шатком равенстве, где ни один не хотел признавать, что вся его сила, в действительности, заключалась не в нем самом, а в том, кто был рядом… А между Диадрой и Берзадиларом не было сомнений и споров. Кто сильнее — этот вопрос просто не интересовал их. Напротив, она с радостью позволяла ему защищать себя, взамен окутывая его бережной заботой, чуткостью и умением ощущать его, совсем забывая о том, насколько в самом деле неощутимы призраки. И она сделала для него невозможное; будучи мягкой, беззащитной девушкой, она смогла вдохнуть в него жизнь вопреки всем законам Ауры и не нарушая ни одного из них…

Иллиандра крепче сжала ее в порыве сочувствия и тихо прошептала:

— Что мне сделать для тебя, Ди?..

— Ничего, — сказала Диадра, отстраняясь и утирая слезы. — Спасибо, Илли, но не думаю, что кто-нибудь сейчас может помочь мне.

— Может быть, тебе стоит уехать? Сменить обстановку?..

Диадра качнула головой.

— Нет. Здесь у меня, по крайней мере, есть какое-то дело. Кстати об этом, — Диадра взглянула на часы. — Через полчаса у меня урок, думаю, мне стоит поторопиться. Спасибо, что приняла меня так рано, Илли.

Иллиандра лишь укоризненно взглянула на подругу.

— Не говори ерунды, Ди…

Диадра успела в Школу впритык к нужному времени. Уже войдя в класс, она вспомнила, что так и не взяла в библиотеке наглядное пособие, которое хотела показать детям; а потом сообразила, что с трудом может припомнить, о чем вообще хотела рассказывать сегодня. Вздохнув, она кивком разрешила ученикам сесть и опустилась за свой стол.

— Сегодня будем повторять пройденное, — сказала она тихо. — Кто готов ответить?

Дети разом опустили глаза, сосредоточенно изучая что-то в учебниках.

— Не бойтесь, — печально улыбнулась Диадра. — Я не буду ставить плохие оценки.

Впрочем, она едва ли могла ставить хоть какие-то. Наиболее старательные малыши тянули руки и выходили к доске, и, судя по их бойкому тону, они отвечали неплохо; однако Диадра каждую минуту ловила себя на мысли, что совсем не слушает их. Нет, она не думала о Берзадиларе; она не думала вообще ни о чем — она просто исчезала, растворялась в тусклом воздухе длинной классной комнаты…

— Мы плохо отвечаем сегодня, да, госпожа Монре?..

Тоненький голос белокурой девочки, стоявшей у доски, заставил Диадру вернуться в реальность.

— Что?.. Конечно, нет, напротив, очень хорошо. Я ведь ставлю хорошие отметки, верно?..

— Но мы чем-то расстроили Вас, да? У Вас очень, очень грустная аура.

Диадра печально улыбнулась, чуть склонив голову набок.

— Вы здесь ни при чем, Лария. Просто в моей жизни случилось что-то очень грустное, — она вдруг подумала о чем-то, и брови ее удивленно взметнулись. — А откуда ты умеешь читать ауры? Мне казалось, это проходят намного позднее.

— Мама научила, — с детской гордостью улыбнулась девочка. И тут же добавила: — А почему Вы не плачете? Когда грустно, всегда плачут.

— Взрослые не любят плакать на людях, — ответила Диадра. — Даже когда очень грустно. Что ж, ты молодец, Лария. Садись. Я ставлю тебе пять.

— Но я ведь еще не сказала о драконах!..

— О драконах?.. Разве я успела рассказать вам о них?

— Нет. Но я прочитала в учебнике.

Диадра улыбнулась уголками губ.

— Что ж. Тогда рассказывай.

— Драконы — это древние мифические существа, — начала Лария, будто читая по книжке. — Говорят, когда-то они жили в нашем мире…

— Они и сейчас живут, — поправила ее Диадра.

— Нет, — мотнула головой Лария. — В учебнике написано, когда-то жили…

Диадра мягко улыбнулась.

— Значит, в учебнике написано неверно. В действительности, они живут и сейчас, далеко-далеко, в неприступных скалах, там, где стоит красивый и таинственный замок марсонтов Лакхариэль…

Диадра не смогла сдержать улыбки, увидев, как загорелись глаза малышей. Она на миг взглянула в окно, и перед ее взором вновь вспыхнула незабываемая картина. Пустынные скалы, и бездонная пропасть, и грациозный полет прекрасных драконов, и, совсем рядом — Берзадилар, улыбавшийся, счастливый…

Она тряхнула головой, отбрасывая болезненное наваждение, и, не обращая внимания на занывшее от тоски сердце, мягко кивнула Ларии на парту.

— Садись, Лария. Пожалуй, я все же сама расскажу вам о драконах.

Вечером Диадра сидела на постели и, не шевелясь, смотрела на завораживающие камни, покоившиеся на ее ладони. Слезы Тени переливались спокойным, теплым цветом и, казалось, даже грели ее ладонь.

Это все, что осталось у нее от Берзадилара… теперь, здесь, вновь оставшись наедине со своими мыслями, она не могла не думать о нем. Нет, хуже — она не могла думать ни о чем, кроме него. Его образы один за одним всплывали в ее мыслях, и она с болезненной тоской перебирала в памяти его улыбки, его призрачные прикосновения. То, почти настоящее в вечернем парке, и еще одно — которое подарила им Илли, то, которое она не забудет никогда… слезы текли по ее щекам, и Диадра, глядя на расплывавшиеся перед взором камни, вдруг встрепенулась с непонятной надеждой. Кончиком пальца она смахнула со щеки свою слезу и, опустив к камням, дала растечься по сверкающей грани. Ее слеза и его… быть может…

Но ничего не случилось.

Диадра с надеждой смотрела на влажный камень еще несколько мгновений, потом, вздохнув, сжала их в ладони. Но ведь зачем-то они должны быть!.. Они магические, в этом Диадра не сомневалась. Но вот только способны ли они вернуть ей Берзадилара?.. Или все их предназначение, изложенное в туманной легенде, действительно сводилось к тому, чтобы как-то «помогать людям общаться с призраками»?..

Диадра вздохнула и поднялась с постели. Она должна найти кого-то, кто сможет помочь ей разгадать эту тайну. И, сжав камни в ладони, она поспешила к кабинету Эстер.

— Госпожа Фрауэр?.. — Диадра неуверенно постучала. — Вы еще здесь?..

Дверь, повинуясь воле чародейки, медленно открылась. Эстер сидела за столом и внимательно смотрела на девушку.

— Входи, Диадра.

Она неуверенно ступила в комнату.

— Простите, что беспокою Вас так поздно…

— Как ты? — голос Эстер был мягким.

Диадра печально усмехнулась.

— Выходит, Вы уже знаете.

— Как и вся Школа, — немного саркастично заметила Эстер. — Хоть я и уверена, что ты не говорила никому ни слова.

— В самом деле, — Диадра сжала губы в бледном подобии улыбки. — Но неужели все знают и об этом?

Она раскрыла ладонь, и Эстер привстала от неожиданности.

— О Боги, — чародейка несколько мгновений смотрела на камни, потом недоверчиво подняла глаза на Диадру. — Неужто… Слезы Тени??..

Диадра кивнула.

— Я думаю, они должны обладать какой-то силой. И мне бы очень хотелось узнать, какой.

Эстер внимательно посмотрела на девушку.

— Надеешься вновь вернуть его? — она чуть вздохнула. — Диадра, малышка… Если Берзадилар хотел действительно уйти, он почти наверняка заставил себя опуститься в глубины Тени…

— Я знаю. Он сделал именно это, — спокойно сказала Диадра, и Эстер мягко сощурилась.

— Но из глубин Тени нет возврата. В самом деле.

Диадра лишь опустила голову.

— Знаю. Госпожа Фрауэр… я просто хочу узнать, зачем Слезы Тени остались мне. Ведь в этом должен быть смысл.

— Может быть, — неопределенно ответила Эстер и вновь взглянула на камни. — Ты позволишь мне прикоснуться?

— Конечно.

Диадра с готовностью протянула Эстер ладонь. Чародейка бережно взяла один камень и поднесла его к глазам, чтобы рассмотреть ближе.

— Завораживает, — сказала она тихо. — Но я отчего-то совсем не чувствую энергии.

— Скажите, госпожа Фрауэр, они светятся? — вдруг спросила Диадра.

— Что?.. Нет. Конечно, нет. Почему ты спрашиваешь?

Диадра чуть улыбнулась.

— Они светятся для Илли.

Эстер понимающе усмехнулась в ответ.

— Тень. Они напитаны исключительно энергией Тени. Мы с тобой не можем увидеть ее, но Илли может.

— Тогда возможно ли попросить еще кого-то о помощи? Рагорна?..

Эстер кивнула.

— Возможно, Ди. Я попрошу его о встрече.

— Спасибо.

— Пока не за что. Еще, если тебе нужно время, я могу отпустить тебя из Школы…

— Нет, госпожа Фрауэр, — качнула головой Диадра. — Мне лучше здесь.

Эстер внимательно посмотрела на нее.

— Хорошо. Просто скажи мне, если передумаешь. А пока, завтра я могу отвести тебя к одному знакомому магу-ювелиру. Он превосходный мастер и всегда очень бережен с артефактами.

— Зачем к ювелиру? — непонимающе посмотрела на нее Диадра, инстинктивно сжимая камни, словно Эстер хотела отнять их. Та заметила и усмехнулась.

— Чтобы тебе не приходилось всегда носить их с собой в ладони.

Диадра вдруг смутилась. Эстер, похоже, видела ее насквозь…

— Спасибо, — проговорила она.

Эстер мягко смотрела на нее.

— Ты будешь долго помнить его, Диадра. Это естественно.

Диадра вдруг сощурилась, вспоминая что-то.

— Вы ведь… Вы тоже потеряли своего мужа? — подумать только, сколько подробностей порой оседает в памяти из глупых сплетен. Эстер, впрочем, спокойно кивнула.

— Чуть больше двадцати лет назад. Он погиб, — Эстер печально улыбнулась уголками губ. — Я до сих пор вспоминаю его, Диадра. Слезы давно в прошлом, но тоска… она, вероятно, никогда не уходит. Впрочем, ты еще совсем молода. Я знаю, у тебя все сложится иначе, хотя сейчас ты едва ли хочешь думать об этом. Просто чуть позже, когда ты встретишь кого-то, помни: Берзадилар хотел, чтобы ты жила, Диадра. Он совершил сильный поступок, потому что действительно хотел, чтобы ты была счастлива с кем-то живым. Не забывай об этом.

Диадра лишь молча кивнула, чувствуя, как щемящая боль вновь сжимает ее сердце.

Она знала, она и без того прекрасно понимала, чего желал для нее Берзадилар. И он искренне думал, что так будет лучше… Но что если она сама не хотела быть счастливой с кем-то другим?.. Что если теперь, когда она знала его, ей просто не нужны были другие?..

Диадра взглянула на чародейку и улыбнулась ей уголками губ. Эстер тоже хотела для нее только хорошего… всегда — и тогда, когда забрала ее в Школу, пряча от несчастной безответной любви к Плоидису, и теперь, когда своим пониманием старалась хоть на миг успокоить темную ноющую дыру, оставшуюся в сердце после ухода Берзадилара…

— Спасибо, госпожа Фрауэр, — сказала Диадра искренне, глядя в теплые глаза чародейки. — В самом деле, спасибо Вам за все.

Следующим вечером Эстер переместила их к уже знакомому шаткому мостику, за которым в скалах возвышался огромный стремившийся ввысь замок. Рагорн принял их все в том же сером зале и уже без эффектных преображений сразу переместил в беседку, венчавшую крышу одной из башен.

— О чем Вы хотели поговорить, Диадра?

— Вот об этом, — она с готовностью протянула ему изящную цепочку, на которой, обвитые красиво изогнутыми спиралями белого золота, переливались три сапфировые капли. Эстер была права, маг и впрямь оказался превосходным мастером, причем не только в магии, но и в искусстве.

Рагорн внимательно посмотрел на цепочку и поднял глаза на девушку.

— Что это?

— Это Слезы Тени. Вы что-нибудь слышали о них?

Рагорн чуть улыбнулся.

— Да, хоть и немногое. Кажется, это камни, в которые превратились слезы какой-то влюбленной девушки; насколько я помню, они не обладают какой-либо определенной силой. Они просто несут в себе немного энергии Тени, хотя кто-то утверждает, будто Слезы могут помогать общаться с призраками. Впрочем, что это значит, я не знаю. Я никогда не испытывал особых проблем в разговоре с духами.

Диадра кивнула.

— Понимаю. И все же, Рагорн, Вы могли бы посмотреть на них? Я имею в виду, по-настоящему. В истинном обличье.

Рагорн чуть насторожился.

— Почему в истинном?

— Кто-то говорил мне, что вы можете чувствовать Тень лишь в истинном обличье, — сказала Диадра, впрочем, умалчивая о том, что знает и причины. Очевидно, Рагорн был не слишком рад знать, что кто-то ведает об их секретах.

Рагорн медленно кивнул.

— Что ж, Вы правы. Вероятно, мне стоит сделать это, коль уж Вам попался в руки столь невиданный артефакт.

Он с легкостью превратился в туманное облачко и взорвался тысячей золотых искр, и Диадра, держа камни на раскрытой ладони, обернулась и шагнула к краю беседки, оглядывая неописуемо красивый пейзаж. Солнце еще не село, но уже клонилось к горизонту, заставляя удлиняться тени. Диадра помнила, что с другой стороны башни далеко за горами виднелись терявшиеся в голубой дымке равнины; здесь же причудливые скалы начинались где-то глубоко под стенами замка и тянулись расщелинами до самого горизонта. Голые, безжизненные, неприступные… и где-то там, далеко, на одной из них они стояли тогда с Берзадиларом…

— Госпожа Фрауэр! — вдруг воскликнула Диадра. — Смотрите! Вон там, далеко — Вы видите?

— Драконы, — улыбнулась Эстер.

— О да, — Диадра восхищенно вглядывалась в их грациозные тела, сверкавшие на горизонте. Потом вдруг обернулась и посмотрела на чародейку. — Вы не удивлены? Вы видели их раньше?

— Когда-то давно, — кивнула Эстер с улыбкой. — Здесь же, только немного ближе.

Диадра удивленно сощурилась.

— Госпожа Фрауэр, а Вы знаете, что в нескольких наших учебниках написано, что их больше не существует?

— Знаю, — усмехнулась Эстер. — Прости, Диадра, но у меня никак не доходят руки заставить кого-нибудь переписать это. Однако, я полагаю, ты и сама неплохо исправляешь эту оплошность.

— С недавних пор, — сказала Диадра, вновь глядя в небо. — С тех пор, как Берзадилар показал мне их…

— Берзадилар!.. — голос Рагорна заставил их обернуться. — Ох, так вот чья это энергия! Я чувствовал, что она мне знакома… Слезы просто наполнены ею, весьма и весьма сильным отголоском ауры могущественного олла, — Рагорн чуть сощурился. — Но только откуда они у Вас?

— Берзадилар оставил мне их, уходя в глубины Тени.

Рагорн удивленно поднял брови.

— Он ушел в глубины?.. Тогда? В Храме?..

— Чуть позже, — Диадра неопределенно повела плечом и с надеждой взглянула на Рагорна. — Скажите, может ли этот… отголосок его ауры в случае необходимости вернуть его обратно?

Рагорн уверенно качнул головой.

— Нет, Диадра. Совершенно точно. Из глубин Тени уже нет возврата. Невозможно ни призвать душу в виде призрака, ни совершить обмен. Уход в глубины равнозначен последней смерти, если только Вы понимаете, что это значит. Душа исчезает, и энергия, составляющая ее сущность, рассеивается, навсегда отдавая себя Ауре.

Диадра безучастно кивала, неотрывно глядя куда-то в розовеющее небо на горизонте.

— А зачем Вам понадобилось возвращать его, Ди? — спросил Рагорн. — Аура успокоилась с уничтожением Печати, и я могу заверить Вас, что с этой историей навсегда покончено.

«О да, — с тоской подумала Диадра. — Вероятно, Вы правы, Рагорн… с ней навсегда покончено…»

Душа рассеивается, отдает себя Ауре…

Диадра сглотнула подступившие слезы. Неужели он в самом деле ушел навсегда? Нет, не ушел — убил себя, чтобы сделать ее свободной и счастливой?.. О Боги, глупец, как же он мог подумать… как же она могла позволить ему…

Теплая рука Эстер легла на ее плечо.

— Ты узнала все, что хотела, Диадра? — мягко спросила чародейка.

— Вероятно, — Диадра кивнула и взглянула на Рагорна. — Простите меня, Рагорн, я не хотела быть невежливой.

— Вы очень расстроены, — Рагорн внимательно смотрел на нее. — Я могу чем-то помочь Вам, Ди?

Она улыбнулась ему.

— Едва ли. Но благодарю Вас за предложение. Теперь же, полагаю, мы более не вправе задерживать Вас. Позвольте лишь выразить Вам мою признательность за эту беседу.

Рагорн кивнул, все еще внимательно глядя на девушку, и, пожелав им удачи, привычным взмахом руки переместил их в Школу Чародейства.

Одинокий вечер вновь настиг ее, но теперь к ее неутихающей скорби добавилось отчаянное, болезненное осознание непоправимости. Тогда, проснувшись утром и увидев на постели завораживающие камни, Диадра все еще не верила, что потеряла Берзадилара навсегда. Эти Слезы должны были вернуть его. Они должны были, не могло быть иначе…

Но слова Рагорна сломили ее.

«Душа рассеивается, отдает себя Ауре…» Диадра воочию представляла, как медленно, печально отдаляются друг от друга и гаснут навсегда ошеломительно красивые сине-черные искры. Слезы вновь неудержимо текли по ее щекам.

Она отпустила его… она позволила ему уйти навеки…

И Диадра рыдала, кусая губы, сжимаясь на полу от безудержной, сокрушавшей ее боли.

Его не будет — никогда больше, как бы она ни любила его, как бы ни сожалела и ни желала вернуть все назад, исправить непоправимое… его душа рассеялась по Ауре мира, крошечные искры погасли среди тысяч других, словно капли дождя, безвозвратно растворившиеся в океане, и ей уже никогда не собрать их дрожащими пальцами, не сложить вместе, не вернуть его — призрачного, неощутимого, но такого живого… делавшего живой ее…

Его не будет рядом.

Уже никогда.

Никогда.

Никогда.

Никогда…

Диадра не знала, сколько времени прошло, прежде чем у нее не осталось больше слез, чтобы плакать. Она лежала, не шевелясь, невидящим взором глядя в ровный потолок своей спальни. Текли пустые, бессмысленные минуты…

Она проснулась на ковре, и тело ее тут же отозвалось на движение ломящей болью. О Боги, она уснула на полу, в затянутом накрепко корсете… С трудом поднявшись, она подошла к зеркалу и с отвращением взглянула в отражение. Помятое платье, опухшие губы, сбившиеся набок неразобранные с вечера волосы… ох, если бы Берзадилар увидел ее такой…

Но он не увидит.

Диадра тяжело вздохнула и привычно коснулась груди, нащупывая камни. Слезы были теплыми, как всегда, согретые ее теплом. Несколько долгих мгновений Диадра все еще вглядывалась в отражение, потом чуть сощурилась и принялась осторожно распутывать прическу.

О да, он никогда не увидит ее такой… и никто не увидит — потому что она не позволит себе быть такой дальше. Не для того он ушел, не для того пожертвовал своей душою, чтобы она теперь пустила на ветер его жертву…

Диадра вздохнула, беря в руки расческу. Сегодня должна была состояться очередная традиционная прогулка по королевским садам. Иллиандра уговаривала ее пойти, но Диадра и слышать не хотела о развлечениях. Нет, больше ничто в жизни не сможет радовать ее; она просто никогда больше не захочет ничему радоваться…

Однако теперь Диадра вдруг осознала, что должна пойти. Не для Илли и тем более не для себя — но ради Берзадилара.

Он хотел, чтобы она жила — значит, она будет жить. Он хотел, чтобы она по-прежнему радовалась солнцу и, смеясь, кормила лебедей — значит, она будет. Она будет честно проживать ту жизнь, которую он так хотел подарить ей…

…пусть даже незаполнимая пустота будет каждую секунду безжалостно терзать ее сердце.

— …Смотри, Ди, кто это там? — взгляд Иллиандры остановился на привлекательном юноше, беседовавшем с королем.

— Где?..

— Вон там, рядом с Плоидисом.

Диадра проследила за взглядом подруги.

— Понятия не имею. Я раньше не видела его.

— Это граф Рашельз, — ответил им Дариан. — Он недавно приехал из Эльвена.

— А он привлекательный, — заметила Иллиандра, и Диадра искоса посмотрела на подругу.

— Илли, даже не пытайся.

— О чем ты? — Иллиандра изобразила невинность.

— Я едва ли готова сейчас обсуждать смазливых заморских графов.

— Как скажешь, Ди, — ответила Иллиандра, но тут же беспечно добавила: — Однако я бы на твоем месте не мешкала. Такие долго не остаются свободными.

— Такие долго не остаются занятыми, — холодно заметила Диадра, оглядывая графа. — Посмотри на него, Илли. Он же ловелас — у него на лице написано.

Граф внезапно поймал взор Диадры и обворожительно улыбнулся ей. Диадра резко отвела глаза, хмуро взглядывая на подругу.

— Я бы не стала судить по внешности, — все так же беспечно сказала Иллиандра, но, уловив взгляд Диадры, мягко коснулась ее плеча. — Ди, сестричка, я просто думаю, что немного мужского внимания сейчас совсем не повредит тебе.

— Я вовсе не собираюсь топтать память Берзадилара, пытаясь унять свою боль вниманием какого-то выскочки! — вспылила Диадра, но спустя мгновение осеклась и хмуро вздохнула. — …Прости, Илли. Оставим это. Я в самом деле не в настроении сейчас болтать о мужчинах.

Дариан коснулся пальцев Иллиандры и, склонившись к ее уху, прошептал:

— Не нужно, Илли. Ты делаешь ей только хуже.

Иллиандра виновато сощурилась. Она уже и сама поняла это, когда невольно пробила весьма искусно слепленную маску Диадры. Ох, а ведь она и впрямь стала такой сильной, ее маленькая сестричка, еще несколько лет назад излучавшая вокруг лишь неприкрытую наивность… этим утром, появившись на прогулке в милом, так шедшем ей летнем платье, Диадра была свежа и улыбчива, словно ни следа произошедшего и не осталось уже в ее памяти. Она общалась со знакомыми, беспечно смеялась над шутками, обсуждала новую моду на зонтики от солнца, и Иллиандра поверила ее игре почти без сомнений — так непривычно ей было увидеть, что Диадра, оказывается, умеет носить маску не хуже любого в этом парке.

Оркестр заиграл призывные аккорды байонта, и собравшиеся поспешили выстроиться в привычные линии на газоне. Смена, другая — и Диадра, обернувшись, оказалась в объятиях Плоидиса.

— Ваше Величество, — она почтительно улыбнулась.

— Диадра, — в его вежливой улыбке сквозила искренняя печаль. — Как Вы?..

— Все в порядке, Ваше Величество, благодарю Вас.

— Я часто замечал Вас сегодня, — Плоидис мягко смотрел на нее. — Вы превосходно держитесь.

Диадра чуть кивнула.

— Спасибо.

Плоидис обернул ее вокруг руки и вновь притянул к себе.

— Если я могу сделать что-то для Вас, Ди — не стесняйтесь.

— Благодарю, Ваше Величество. Это большая честь для меня.

Плоидис чуть сощурился и улыбнулся ей уголками губ.

— Оставьте, Ди. Я говорю серьезно. Я хочу, чтобы Вы знали, я помню и высоко ценю все, что Вы делали для нас с Илли, поэтому если Вам вдруг понадобится моя помощь, просто скажите об этом.

Диадра мягко улыбнулась.

— Разумеется. Благодарю, Ваше Величество.

Вновь смена — и король отпустил ее, и Диадра, поймав руку нового партнера, неожиданно столкнулась с пронзительным, немного насмешливым взором красивых золотистых глаз. Это был тот самый не понравившийся ей незнакомец, граф Рашельз. Он внимательно смотрел на нее с легкой улыбкой, потом наконец произнес:

— Вас ведь зовут Диадра, верно?

— Откуда Вы знаете? — Диадра равнодушно смотрела на него.

— Считайте это догадкой, прекрасная леди.

— Виконтесса Монре, — холодно поправила его Диадра.

— Граф Терлизан Рашельз, — улыбнулся тот, словно не замечая ее неотзывчивости. Диадра внезапно уставилась на него, едва скрывая неожиданное напряжение.

— Довольно редкое имя для наших дней, — заметила она, изучая его лицо. А ведь он и в самом деле был довольно привлекателен: темные волосы, золотистые, словно расплавленная бронза, глаза, узкий подбородок, точеный нос… Диадра осознала, что пытается найти в его лице сходство с чертами Берзадилара и с трудом подавила отчаянный вздох. Ну отчего она вдруг решила, что первый же встречный с этим именем должен непременно оказаться его воскресшим братом?..

— Ваше имя сегодня тоже встречается нечасто, — заметил Терлизан.

Диадра лишь кивнула. В самом деле, что за навязчивые мысли лезут ей в голову? Все из-за этой боли в ее сердце, из-за этой нестерпимой, всепоглощающей тоски о Берзадиларе… о Боги, она была слишком самоуверенна этим утром, когда думала, будто сможет достаточно убедительно играть свою роль. Она не готова к этому, она не в силах думать ни о чем, кроме него, она пытается найти его отголосок во всем — даже в этом совершенно не похожем на него самодовольном юноше… Диадра фальшиво улыбнулась и, приняв еще несколько льстивых комплиментов, с удовольствием услышала застывшую высокую ноту, означавшую смену партий.

…Байонт закончился, спустя час причалили к берегу лодки. Когда процессия вернулась к фонтанам, Диадра с трудом удержалась, чтобы не покинуть площадь первой, но заставила себя дождаться Дариана с Иллиандрой, вежливо болтавших с какой-то из молодых супружеских пар. Однако, лишь только выйдя за ворота, Диадра распрощалась и с ними и, приняв полные сочувствия объятия Иллиандры, поспешила кликнуть извозчика с пустовавшей коляской.

Они преодолели уже четверть пути до Школы Чародейства, когда Диадра, смотревшая на проплывавшие мимо дома невидящим взором, вдруг скомандовала:

— Разворачивайтесь! Едем на север, по дороге в Латт.

— За городские стены — дороже, — предупредил извозчик, но Диадра лишь кивнула:

— Едем, — и продолжила отрешенно оглядывать равнодушные каменные стены.

Все было напрасно. Вся эта лживая беспечность, веселый смех, катания, танцы… это было слишком для нее, это было невыносимо для ее кровоточившего сердца.

Бежать, бежать… туда, где никто не найдет ее, туда, где она останется наедине со своими мыслями — и с Берзадиларом…

Прошло немногим более часа, когда повозка остановилась у старых, покосившихся ворот. Извозчик странно посмотрел на Диадру.

— Вы уверены, что Вам сюда, леди? Тут… дико как-то.

— Я уверена, — ответила Диадра, расплачиваясь. — Благодарю Вас.

Старый извозчик с опаской покосился на ворота.

— Будьте осторожны, — сказал он и стегнул лошадей.

Диадра подождала, пока он скроется из виду и, тоскливо улыбнувшись воротам, словно старому другу, шагнула внутрь.

Заросший сад встретил ее прохладой и безмолвием. Лишь изредка раздавались короткие птичьи переклики, отдававшиеся едва слышным эхом. Поросшая травой аллея привела ее к большому заброшенному дому, и Диадра, поднявшись по ступеням, застыла у двери. Безумная надежда вдруг охватила ее: вот, сейчас, она откроет дверь — и увидит его, живого, улыбающегося… Диадра вздохнула и повернула старую ручку.

… Дворецкий пропустил ее, учтиво кланяясь, и, закрыв дверь, подчеркнуто обходительно принял ее плащ.

— Прошу Вас, Ваше Величество.

— Благодарю.

Она обернулась, оглядывая убранство знакомого холла и мягко улыбнулась, заметив над лестницей большой портрет, изображавший Берзадилара с женой и маленьким сыном.

— Диадра!.. — Берзадилар появился из арки на одном из расходившихся в обе стороны пролетов и бесшумно поспешил к ней по устланным коврами ступеням. Тепло поцеловав ей руку, он вгляделся в ее лицо и сочувственно усмехнулся.

— Тебе не удалось убедить его, да?..

Диадра печально качнула головой.

— Он упрям, как каменная стена. Я сорвалась, наговорила ему грубостей… конечно, теперь жалею.

Берзадилар рассмеялся и обнял ее за плечи.

— Поверь, я знаю, как трудно порой бывает говорить с ним, Ди.

— Я тоже хороша, — вздохнула Диадра и, чувствуя, как Берзадилар в ответ сжимает ее чуть крепче, отстранилась и бросила взгляд на лестницу: — Превосходный портрет.

Берзадилар проследил за ее взором и улыбнулся.

— Аврелия настояла. Она говорит, это добрая примета для семьи.

— Думаю, она права. Вы все смотритесь очень… любящими друг друга.

— Спасибо, Ди, — тепло сказал Берзадилар и подал ей руку. — Но что же мы стоим у порога, позволь я провожу тебя в гостиную…

… Диадра открыла глаза и медленно огляделась. Пустой темный холл, обветшалые стены, на голых лестницах — смешавшиеся следы чьих-то ног в пыли. Ни ковров, ни роскошной хрустальной люстры с коваными подсвечниками, ни, разумеется, портрета. Диадра печально поднялась по широкой лестнице и коснулась рукой неясного прямоугольника, еще вырисовывавшегося на сохранившейся кое-где штукатурке. Вон там, выше — две большие осыпавшиеся дыры в стене: видимо, тот, кто снимал портрет, был не слишком-то осторожен.

Диадра ласково провела пальцами по стене и, развернувшись, поднялась выше. Везде была все та же картина: унылые стены, с которых давно было снято все, что можно было унести; ссохшиеся скрипучие двери; многолетний слой пыли, хранивший в себе лишь старые следы разграбивших дом мародеров… Кое-где осталась стоять громоздкая мебель — но даже с нее были сняты кованые ручки, а где-то даже и целые двери. Ящики пустовали или были наполнены каким-то хламом.

Миновав несколько одинаковых комнат и отворив очередную дверь, Диадра оказалась в библиотеке. Она смогла узнать ее: несколько шкафов были почти целы, только стекла были разбиты и ручки опять были вырваны чьей-то грубой рукою; но, к удивлению Диадры, почти на всех полках стояли книги. Несколько десятков были разбросаны вокруг, из отдельных были вырваны страницы, а посередине на паркете Диадра заметила черное выжженное пятно.

«Ох, — Диадра печально опустилась на колени и принялась бережно собирать книги. — Бедняжки, кто же это так…»

Она коснулась выжженного круга — и вновь краткое видение настигло ее.

— …Тупица, ты чего делаешь!!.. — один из разбойников набросил плед на занимавшийся костер на полу и, торопливо топчась на нем, в ярости уставился на другого. — Совсем обезумел?? Здесь же до черта дерева!!

— Холодно, — процедил сквозь зубы его напарник.

— Камин тебе какого дьявола поставлен?! Или ты решил спалить все, на чем мы тут можем заработать??

— Там решетка, — равнодушно ответил разбойник. — Я не смог ее оторвать.

Первый с раздраженным рыком сделал шаг к камину и, подняв крючки, демонстративно отставил решетку в сторону.

— Давай сюда! — приказал он.

— Чего? — тот глупо уставился на напарника.

— Книги, черт тебя дери!.. Или ты, что, читать их собрался…

…Диадра открыла глаза и с каким-то печальным ужасом обвела взглядом комнату. Книги… они топили камин книгами… в углу были свалены и разорванные подушки нескольких дорогих кресел, которые, вероятно, тоже безвозвратно погибли в пламени. Диадра вздохнула и принялась бережно собирать уцелевшие книги, осторожно разглаживая смятые страницы. Она вернула на полки уже около дюжины, когда следующая заставила ее вновь на миг застыть, возвращая в прошлое.

… Берзадилар сидел в кресле у мягко теплившегося камина и читал тяжелую, переплетенную темной кожей книгу. Тихо скрипнула дверь, открываясь, и на пороге показалась Аврелия. Берзадилар улыбнулся, закладывая страницу пальцем.

— Он уснул?..

Аврелия кивнула с усталой улыбкой.

— Он хотел видеть именно меня, а никак не няню.

— Ты ведь его мама, — Берзадилар отложил книгу на стол и, подозвав жену, усадил ее на колени. Аврелия благодарно прижалась к его плечу, и Берзадилар с мягкой улыбкой убрал с ее лица упавшую прядь волос. — Ты устала…

— У нас был насыщенный день, — согласилась Аврелия. — А ты?.. Я слышала, Диадра заходила сегодня.

— Да, — ответил Берзадилар спокойно. — Она поссорилась с Анторгом, и ей был нужен мой совет.

Аврелия молча кивнула, пряча лицо на его плече. Потом, сдерживая взволнованное дыхание, тихо спросила:

— Ты все еще любишь ее?..

Берзадилар отстранился, ловя ее взгляд.

— Я люблю тебя, Аврелия.

— А ее?.. — взор ее был наполнен тревожным упрямством.

Берзадилар нежно коснулся ладонью ее щеки.

— Нет, — сказал он мягко. — Аврелия, Диадра — мой друг, она — жена Анторга. Ты знаешь, что нас троих связывает неизбежное прошлое, и оно будет связывать нас до конца жизни, но ты можешь не сомневаться в том, что всю эту жизнь я буду верен лишь одной женщине. И эта женщина — ты. Потому что я люблю и буду любить тебя.

Аврелия вглядывалась в его глаза еще несколько мгновений, потом с облегчением прижалась лбом к его лбу.

— Прости… — шепнула она.

— Верь мне, — ответил Берзадилар и в призрачных отблесках угасавшего камина нашел ее нежные губы…

…Диадра сидела, не шевелясь, держа на коленях тяжелую, обветшалую книгу. Мягкая, печальная улыбка застыла на ее губах, когда она перебирала в памяти картины последнего видения и с удивлением понимала, что увиденное не заронило ни капли ревности в ее сердце. Напротив, оно наполнило ее странным теплом, хоть Диадра и не совсем еще сознавала причины этого чувства.

Он любил ее, он действительно искренне любил ту женщину, на которой женился. И Диадра не сомневалась, что слова, сказанные им там, в полумраке, были правдой: он всегда был верен ей, притом не только телом, но и душою.

«Верь мне…»

Диадра не знала, вняла ли этим словам Аврелия, — но сама она верила, верила без сомнений. И пусть она знала, что любовь к ней самой никогда не покидала сердца Берзадилара; но эта любовь всегда была для него несбыточной, недостижимой.

«Нас не было, Ди, ты всегда любила только Анторга…»

Он знал — и любил ее, словно мадонну, даже в мыслях не позволяя себе мечтать о ней как о возлюбленной; он был готов на все ради нее — но он никогда не позволил бы себе и шага, который мог бы оскорбить ее чувства. Он был женат, она была чужой женою — и он каким-то неведомым образом умел любить ее, оставаясь другом ей и Анторгу, оставаясь поистине верным и любящим мужем для Аврелии…

Слезы текли по щекам Диадры.

Сколького еще она не помнила из той, прошлой жизни, сколько того, что неизбежно заставило бы ее любить его еще сильнее?.. О Боги, ведь она так хотела подарить ему жизнь, новую, иную, ту жизнь, которой он поистине заслуживал — и не смогла. Не смогла удержать его, хотя видела, как светились счастьем его глаза, не смогла убедить его — просто потому, что не могла коснуться…

Слезы закапали на кожаный переплет старой книги, и Диадра, опомнившись, осторожно стерла их рукой.

Нет, она не забудет его. Никогда не забудет. Даже если его в самом деле больше нет, даже если последние искорки его души бесследно растворились в вечной Ауре… он будет жить в ее душе, в ее памяти. Он будет жить до тех пор, пока она жива — ибо его благородное, любящее сердце, с которым судьба вновь обошлась так жестоко, заслуживало теперь хотя бы одного — чтобы его помнили.

 

Глава 17. Память

Диадра бродила по комнатам до самого вечера. Видения преследовали ее, даруя щедрую пищу алчущему сердцу. Вот он сидит у окна, задумчиво глядя сквозь подернутые дождем стекла; вот он пьет кофе в светлой столовой и, улыбаясь, треплет по волосам радостно прыгающего вокруг сына… не ее воспоминания — чужие, заботливо сохраненные обветшалыми стенами, и все же Диадра никак не могла насытиться; с болезненным трепетом она вновь и вновь погружалась в видения, стремясь воскресить любимые черты и навсегда сохранить их в памяти.

Лишь когда в воздухе отчетливо ощутилось ожидание сумерек, Диадра нехотя вернулась к воротам и поторопилась по дорожке к ближайшей деревне. Идти было чуть больше четверти часа, но начинавший темнеть лес заставлял ее невольно ускорить шаг. Диадра несколько раз касалась пальцами тонкой цепочки, на которой, прячась под мерцавшей сапфировой слезой, скрывался неприметный кулончик в форме ангела.

Тот самый, который Берзадилар зачаровал для нее после их первой ночной прогулки. Диадра улыбнулась воспоминаниям, смахивая с ресниц вновь подступившие слезы. Он все еще продолжал заботиться о ней, даже теперь, когда его не стало…

Диадра добралась до Авантуса, когда уже совсем стемнело, но все же решилась заехать к Иллиандре, надеясь, что застанет ее дома, и, лишь увидев ее, поняла, что не напрасно.

— Ди!.. — Иллиандра, одетая и причесанная, вероятно, уже собиравшаяся к Плоидису, крепко обняла подругу и встревоженно вгляделась в ее глаза. — Ох, слава Богам, с тобой все в порядке… куда ты пропала? Мы волновались за тебя…

— Мне нужно было побыть одной, Илли, — мягко ответила Диадра.

— Я уже начала бояться, что… — Иллиандра осеклась и вновь сжала ее плечи. — Ох, прости, Ди, я уже не знала, что и думать.

— Ты решила, я покончу с собой? — печально усмехнулась Диадра. — Не бойся, Илли. Этого не случится.

Иллиандра покачала головой и облегченно вздохнула.

— В самом деле, хорошо, что ты пришла, — сказала она и встрепенулась. — Ты хотела о чем-то поговорить, Ди?

Диадра немного смущенно опустила глаза.

— Плоидис сказал мне сегодня, что я могу попросить, если мне понадобится помощь.

— Конечно, — тут же ответила Иллиандра.

— Это не то что бы помощь, скорее, просто просьба… — Диадра колебалась еще несколько мгновений, потом вздохнула и подняла глаза. — Илли, пожалуйста, спроси у Плоидиса, позволит ли он мне купить у Лиодаса одно давно заброшенное поместье.

Иллиандра лежала в мягкой постели королевской спальни и, не шевелясь, смотрела на колыхавшиеся тюли. Плоидис обнимал ее, и Иллиандра ощущала тяжесть его мускулистых рук, и успокаивающее тепло его тела, и его тихое горячее дыхание.

Ох, бедная Диадра, как же ей, должно быть, тяжело сейчас… как ей было тяжело все время. Иллиандра не представляла, как можно было любить — и не иметь возможности коснуться любимого. Не ощущать его объятий, не чувствовать его тепла, его родного запаха…

Иллиандра бережно сняла со своей талии руку Плоидиса и, бесшумно поднявшись, отошла к окну.

Почему любовь приносила Диадре только страдания?.. Чем же она заслужила такой несправедливой судьбы?.. Она, такая добрая, мягкая, такая беззащитная… Как она должна была пережить все это?.. Иллиандра пыталась представить себя на ее месте — и не могла. Она не в силах была даже подумать, что было бы, потеряй она Плоидиса. Что бы она делала, как бы жила, оставшись одна?.. Смогла бы она дышать, смогла бы просыпаться каждое утро и делать что-то, что должна была?.. Диадра могла — и Иллиандра не представляла, как ей удавалось это. Она в самом деле боялась за нее сегодня днем, когда не застала ее после прогулки в Школе Чародейства; она действительно думала, что Диадра может не выдержать, сдаться…

Иллиандра вздрогнула, когда руки Плоидиса мягко обвили ее талию.

— Что с тобой, Илли? — прошептал он, согревая дыханием ее кожу.

Она склонила голову.

— Я боюсь за Диадру, — ответила она тихо. — Ох, Плоидис, даже это поместье, о котором она просила… ведь это его дом. Пожалуйста, не отдавай его ей. Она никогда не сможет осознать, что его больше нет, никогда не сможет смириться с этим, если сейчас ты дашь ей возможность неизменно терзать себя воспоминаниями.

— Она в любом случае не готова принять этого, Илли, — ответил Плоидис. — Ни сейчас, ни через месяц. Поверь мне, даже если я не соглашусь отдать ей поместье, она все равно будет возвращаться туда. Потому что там ее сердце.

— Это только сделает ей больнее.

— Нет, — он качнул головой. — Это может утешить ее. Илли, Диадра не ребенок, не нужно решать за нее. Ты думаешь, что знаешь лучше, потому что смотришь со стороны, но в самом деле, только Диадра знает, что ей нужно сейчас. И лучшее, что ты можешь сделать — просто поддерживать ее, а не поучать советами.

Иллиандра сощурилась.

— Наверное, ты прав. Я уже сделала одну глупость сегодня, попытавшись отвлечь ее этим симпатичным графом…

Плоидис удивленно усмехнулся.

— Через три дня после того, как он оставил ее? О Боги, Илли, в самом деле… подумай, как бы ты чувствовала себя на ее месте.

Иллиандра резко обернулась и прижалась к его груди.

— Я не знаю, — прошептала она. — И не хочу знать.

Плоидис нежно провел ладонью по ее спине.

— Просто будь рядом с ней, — тихо сказал он. — И если ей будет нужна твоя помощь, не отказывай, даже если тебе будет казаться, что это сделает ей больнее. Просто… дай ей время оплакать его, Илли.

Иллиандра подняла глаза и внимательно посмотрела на Плоидиса. Ох, ведь он знал, о чем говорил…

— Спасибо за совет, — произнесла она тихо.

Плоидис мягко прижал ее к себе.

— Пожалуйста.

Спустя несколько дней Диадра, окончив урок, подхватила со стола книги, собираясь отнести их в библиотеку, как вдруг негромкий вежливый голос заставил ее остановиться.

— Виконтесса Монре?

Диадра удивленно обернулась: в Школе Чародейства не было принято называть кого-либо по титулу.

— Да?..

Стоявший перед ней невысокий мужчина лет пятидесяти учтиво поклонился.

— Меня зовут Жильбер Анне, я младший советник Королевской канцелярии по земельным делам, — представился старичок. — Я пришел по поводу поместья, которое пожаловано Вашей Светлости Его Величеством.

— Ох… — Диадра опустила книги на стол и указала старичку на пустовавшую парту. — Конечно… Прошу Вас, присаживайтесь.

— Благодарю, Ваша Светлость.

— Выходит, Его Величество дал свое согласие? — спросила Диадра, опускаясь напротив. — Когда я могу купить его?..

Старичок чуть поднял брови.

— Купить? Прошу прощения, Ваша Светлость, в указе написано, что поместье пожаловано Вам.

— Ох, вот как?.. — Диадра смущенно отвела глаза. Выходит, Плоидис подарил ей его?..

— Нам приказано оформить бумаги в кратчайшие сроки, — продолжил старичок. — Однако возникла небольшая проблема. Поместье, о котором идет речь, издавна принадлежало роду герцога Берзадилара де Феленро, однако фактически в нем никто не жил вот уже семьдесят лет. Последним номинальным наследником записан герцог Адрос де Феленро, но, полагаю, Вам известно, что он был казнен Его Величеством королем Плоидисом три года назад. Новых наследников не объявлено, но формально поместье не может принадлежать Лиодасу еще как минимум двадцать два года, либо до тех пор, пока возможно существующий наследник не откажется от него в пользу королевства. Поэтому я вынужден сообщить Вам, что мы не в силах переписать поместье на имя Вашей Светлости, пока оно полноправно не принадлежит Лиодасу.

Диадра чуть улыбнулась.

— Что если я знаю наследника?

Старичок удивленно поднял брови.

— В таком случае, Ваша Светлость, Вам нужно лишь получить его согласие. Я могу чем-то помочь Вам в этом?

— Нет, благодарю. Я думаю, я сделаю это сама, — Диадра поднялась, и старичок суетливо встал вслед за ней.

— Я буду очень рад помочь всем, чем смогу, Ваша Светлость, — сказал он, и Диадра сдержала улыбку.

По его лицу было видно, что он в действительности рад, но лишь тому, что ему не придется писать бумагу о невозможности выполнить указ Его Величества.

Она проводила старичка до двери и поторопилась отнести книги в библиотеку.

Вечером, благодаря Эстер, она сумела встретиться с Илкадом и предложила купить у него поместье — однако тот лишь рассмеялся.

— Диадра, разумеется, я не стану продавать его тебе.

Диадра напряженно выпрямилась.

— Почему?.. Илкад, ведь оно давно заброшено, ты наверняка ни разу и не вспомнил о нем за все это время…

Он улыбнулся и качнул головой, останавливая ее.

— Я первый раз слышу о нем от тебя, Диадра, — сказал он. — И, разумеется, я не стану брать с тебя денег за то, что мне никогда не принадлежало.

— Но оно твое по бумагам, Илкад, — сказала Диадра, хмурясь.

— Значит, мне достаточно переписать его на тебя, — ответил он.

Диадра качнула головой.

— Мне будет неудобно принять такой подарок.

Все же, одно дело — Плоидис, он король, и если он решил отдать ей поместье, было бы смешно навязывать ему свои деньги… и совсем другое — Илкад, семье которого эта земля принадлежала по праву.

Однако Илкад лишь мягко улыбнулся.

— Диадра, если бы не ты, я бы никогда и не узнал о его существовании. И очевидно, что если ты пришла ко мне, то это поместье важно для тебя. А теперь подумай, кем я буду чувствовать себя, продавая тебе за деньги то, о чем я понятия не имел и что принадлежит мне лишь на бумаге?.. О нет, оно твое, Диадра. Без всяких сомнений.

Спустя еще пару дней все было готово.

Диадра держала в руках заверенную гербовой печатью грамоту и печально смотрела в пространство. Его дом теперь принадлежит ей…

«Все будет хорошо, Берзадилар, — подумала она с нежностью. — Я не дам тебе уйти. Я буду помнить тебя».

Иллиандра помогла ей найти хорошего управляющего, тот спустя неделю подобрал для восстановления дома умелых рабочих и представил Диадре несколько полотен для выбора художника. Диадра выбрала одну работу, не слишком пеструю, но глубокую и живую; ее автором оказался весьма молодой юноша, сразу понравившийся Диадре своей простотой и в то же время чуткостью. Диадра взяла его без колебаний, и спустя неделю, когда ее немногочисленная бригада наконец ступила в ворота ждавшего их поместья, работа закипела. Рабочие бережно разбирали покрытый слоями пыли мусор в попытке найти вещи, подлежавшие восстановлению; Диадра ходила по комнатам и, касаясь стен, в одно за другим погружалась в видения, чтобы потом, взяв чистый лист из рук следовавшего за ней художника, набросать на нем былое убранство и орнаменты на стенах.

— Вот здесь портьеры, — говорила она, быстрыми штрихами набрасывая эскиз на листе бумаги. — Темно-синие, с золотой бахромой по всей длине, — ее пальцы живо изобразили густую зигзагообразную линию и черкнули короткие надписи: синие… золото. — А здесь… — Диадра на миг вновь коснулась стены, припоминая. — Ах, да. Стены затянуты синим шелком, а по нему золотом узор… вот такой примерно.

— Вы позволите? — художник на миг взял у нее перо и чуть поправил рисунок. — Возможно, вот так?

— В точности! — Диадра удивленно взглянула на него. — Откуда Вы знаете?..

Художник улыбнулся.

— Это довольно типичный элемент, он был особенно популярен несколько веков назад.

Диадра печально улыбнулась.

— Около трех, вероятно…

Они проводили дни, увешивая стены набросками, останавливаясь только когда управляющий в десятый раз настойчиво приглашал их на обед, приготовленный на отремонтированной в первую очередь кухне, или когда Диадра в очередной раз вспоминала, что вновь опаздывает на урок в Школу Чародейства. Когда она, застряв в толчее возле городских ворот, в очередной раз пропустила почти половину занятия, Эстер вызвала ее к себе в кабинет и спросила мягко, но веско:

— В чем дело, Диадра? За последние две недели ты едва ли пару раз пришла на свои уроки вовремя. Ты ведь больше не живешь в Школе, верно? Насколько далеко твое поместье?

Узнав, что до него почти час езды от городских ворот, Эстер фыркнула.

— Почему ты не сказала мне раньше? И ты каждый день тратишь по три часа и десятку монет на дорогу?..

— Что еще мне делать, госпожа Фрауэр? — пожала плечами Диадра. — Я не маг, чтобы перемещаться, как Вы, по своему желанию.

— И ты, конечно, не подумала о порталах.

— Ох!.. — Диадра радостно улыбнулась. — Госпожа Фрауэр, и правда… спасибо!..

Эстер потратила четверть часа, чтобы создать портал, ведший из поместья прямо в комнату Диадры в Школе Чародейства. Очертив на полу чернилами несложные пентаграммы, она тихо произнесла несколько слов заклинания и, обернувшись к Диадре, добавила:

— Я защитила портал, чтобы никто, кроме тебя, не мог им воспользоваться. Когда захочешь переместиться, просто встань на пентаграмму и скажи эту фразу… — Эстер понизила голос и прошептала Диадре на ухо несколько слов.

Диадра кивнула, запоминая, и, взглянув на пентаграмму, вновь рассыпалась в благодарностях. Эстер улыбнулась и коснулась ее плеча.

— Постарайся больше не опаздывать.

…Прошел месяц, и их первая комната — парадный холл — была почти закончена. Оглядывая свежую отделку на стенах, Диадра в очередной раз порадовалась, что на протяжении всех тех лет, что она провела в Школе Чародейства, отлученная от двора, ей почти некуда было тратить свои деньги — а между тем, родители регулярно пересылали в одно из столичных хранилищ ее долю дохода от семейный земель. И вот теперь, получив в дар дом Берзадилара, она, не задумываясь, принялась опустошать свою личную казну, в которой к ее удивлению скопилась уже немалая сумма.

Диадра вновь критично оглядела холл, отмечая, что он почти идеально повторял собой тот, который она помнила из видения. Вернулись алые ковры на вновь заблестевший мрамор лестниц, вспыхнула под потолком хрустальная люстра с коваными подсвечниками. Не хватало лишь одной детали, которую Диадра так хотела, но не могла восстановить.

На стене, напротив входа, не было его портрета.

Диадра провела безуспешные часы в библиотеке Школы Чародейства и королевских архивах, она вновь получила разрешение Илкада пролистать старые семейные книги — но так и не смогла найти ни одного портрета Берзадилара, с которого Лемар, ее художник, мог бы сделать копию.

Тоска, которая, казалось, немного отступила, вытесняемая заполнявшей все ее мысли работой в поместье, теперь нахлынула на нее с новой силой. Берзадилар ушел навсегда — и, о Боги, в целом мире она не могла найти даже его портрета…

— Ваша Светлость?.. — Лемар участливо опустился рядом с сидевшей на лестнице Диадрой. В холле не было никого из рабочих: их дело здесь было окончено, и теперь стук их молотков тихо отдавался в какой-то из дальних комнат. Диадра подняла голову и с печальной улыбкой взглянула на художника. Тот внимательно смотрел на нее. — Что с Вами? Вам не по душе что-то в этом холле? Прошу Вас, только скажите, я заставлю рабочих довести все до идеала.

Диадра с улыбкой качнула головой.

— Вы сделали все превосходно, Лемар. Здесь не хватает лишь одной детали, но Вы едва ли можете помочь мне. Я нигде не могу достать образца для Вас.

— Образца портрета? — спросил Лемар, и Диадра удивленно вскинула голову.

— Откуда Вы знаете?

— Здесь на стене когда-то определенно висела картина. Я видел это по старой штукатурке. И, судя по месту, это, вероятнее всего, был именно портрет хозяина.

Диадра печально усмехнулась.

— Конечно. Вы совершенно правы.

— Ваша Светлость, Вы ведь видите все, что хранят в памяти эти стены, — сказал вдруг Лемар. — Вы никогда не пробовали сделать обратное — дать кому-то увидеть то, что скрыто в Вашей памяти?..

— Зачем? — непонимающе подняла брови Диадра и вдруг догадалась: — Ох… Вы правы… что если я могла бы просто показать Вам его?..

Лемар улыбнулся.

— Попробуйте, Ваша Светлость.

Диадра сосредоточилась и взяла его руку. Показать ему Берзадилара… не тот портрет, что висел когда-то на этой стене, но его самого, настоящего, такого, каким он был в ее сердце… Диадра сама не поняла, как сделала это — но только она вдруг почувствовала, как видение, струясь, принялось утекать сквозь ее пальцы. Берзадилар, улыбавшийся ей, Берзадилар, касавшийся призрачными пальцами ее щеки, и он, живой, смотревший в ее глаза в тот миг, когда Илли воскресила его…

— Ох!.. — Диадра испуганно отдернула руку и встретилась с ошеломленным взглядом Лемара.

— Ох… — вторил он ей. — Ваша Светлость…

Диадра смятенно опустила глаза. Она знала, что показала Лемару не только образы — она настежь распахнула перед ним свое сердце.

— Вы любили его, — тихо сказал Лемар, подтверждая ее догадки, и сочувственно сощурился. — Что случилось? Он погиб, да?..

— Да, — тихо ответила Диадра, не поднимая взора.

— Мне очень жаль, — искренне сказал Лемар. — Подумать только, я ведь действительно почувствовал это… Вы так любили его… Вы и сейчас его любите…

— Вы напишете его для меня?.. — спросила Диадра, взглядывая на него, и Лемар кивнул.

— О да, Ваша Светлость. Разумеется.

Прошло еще полтора месяца, прежде чем Диадра вновь нашла в себе силы вернуться в королевский свет. Это был роскошный бал в честь дня рождения юной королевы Алиетт, и Иллиандра настояла, чтобы Диадра ни в коем случае не пропускала его.

«Это день рождения королевы, Ди. Будь ты хоть при смерти, ты обязана прийти».

И Диадра пришла. Войдя в зал, она огляделась, рассматривая убранство и ища взором знакомые лица. Зал благоухал свежими цветами, одетые в белое лакеи сновали между гостями с подносами, уставленными шампанским, столы изобиловали закусками. Возле одного из них Диадра заметила Дариана и Иллиандру и едва не рассмеялась от неожиданности. Дариан обнимал жену за талию и, смеясь, кормил ее со шпажки свежими фруктами.

— О Боги, что вы творите?.. — с улыбкой спросила Диадра, оказываясь возле них. — Это ведь бал, а не ваша гостиная.

— Диадра! — Дариан обернулся и, не отпуская Иллиандру, с улыбкой поцеловал ей руку. — Рад видеть тебя.

— Я вас тоже, — Диадра по-прежнему смотрела на них с усмешкой и, не выдержав, ехидно добавила: — Тили-тили-тесто… по-моему, вы переигрываете.

— Ты так считаешь? — подняла бровь Иллиандра и лукаво посмотрела на Дариана. — И ты так считаешь, дорогой?

Все трое прыснули. Диадра махнула рукой.

— Что с вами сделаешь. Развлекайтесь.

Иллиандра мягко коснулась руки Диадры.

— И ты тоже, Ди.

Та кивнула с легкой улыбкой и обернулась, услышав знакомую торжественную мелодию.

— Приветствие.

Все трое поспешили к длинному ряду гостей.

— Их Величества король Плоидис Стер Эдион де Консуэло и королева Алиетт Жанисс Элинетт де Консуэло!

Двери раскрылись, и королевская чета ступила на ковровую дорожку под едва слышный завистливый вздох множества дам. Алиетт была восхитительна в своем белом, расшитом золотом платье; но взгляды модниц, лишь едва скользнув по богатому наряду, останавливались на юном лице, на котором сразу бросались в глаза крупные, игравшие в свете серьги, а среди белокурых локонов сверкала сотнями камней бриллиантовая диадема. Не хватало только ожерелья на открытой груди — казалось, Алиетт просто забыла надеть его.

— Добрый вечер, дамы и господа, — произнес Плоидис, когда они остановились возле королевской ложи и обернулись к гостям, поднявшимся из поклонов. — Я рад приветствовать всех собравшихся на этом балу в честь восемнадцатилетия моей уважаемой жены и вашей королевы Алиетт де Консуэло!

Раздались аплодисменты. Плоидис дал им продлиться несколько мгновений, потом легким движением руки погасил их и продолжил.

— Я надеюсь, вы позволите мне первым поздравить именинницу и вручить ей подарок.

Короткий взгляд на стоявшего в нескольких шагах пажа — и тот тут же протянул королю тяжелую, резную, украшенную драгоценными камнями шкатулку. Она одна, вероятно, стоила несколько сотен золотых — и толпа затаила дыхание в ожидании. Плоидис открыл крышку и осторожно приподнял на пальцах тяжелое бриллиантовое колье.

Дамы взволнованно зашелестели веерами.

— Вот это, Илли, действительно королевское, — шепнул ей в ухо Дариан, и Иллиандра улыбнулась уголками губ.

О да, разница была очевидна.

Плоидис обернулся к Алиетт и, опустив колье на ее грудь, сделал шаг, чтобы зацепить застежки. Краем глаза Иллиандра заметила, как возле нее возник лакей с шампанским, и взяла бокал.

Плоидис закончил, и Алиетт, обернувшись к нему, присела в реверансе.

— Благодарю Вас, Ваше Величество.

Плоидис улыбнулся и, коснувшись пальцами ее щеки, мягко поцеловал ее в губы.

— С днем рождения, — сказал он негромко, но слышимо, и, обернувшись, взял шампанское у подступившего к ним лакея. — За королеву Алиетт!

— За королеву Алиетт! — вторил ему зал, наполняясь звоном хрустальных бокалов.

Когда Плоидис наконец объявил о начале бала и гости рассеялись по залу, Диадра, склонившись к подруге, шепнула:

— Просто поразительно, как спокойно вы все относитесь к этому.

Иллиандра непонимающе подняла брови, и Диадра пояснила:

— Он ведь только что поцеловал ее у тебя на глазах. Неужели тебе в самом деле все равно?..

— Вот ты о чем, Ди, — рассмеялась Иллиандра. — Брось, это ведь всего лишь спектакль.

— И ты правда ничего не чувствуешь? Совсем ничего? — Диадра непонимающе смотрела на подругу.

— Я знаю, что он любит меня, — тихо и мягко ответила Иллиандра. — И я просто верю ему.

Диадра удивленно качала головой.

— Не представляю, — сказала она. — Я бы, наверное, сходила с ума от ревности. Но ведь и вы с Дарианом тоже играете так убедительно, что даже я на миг поверила… Илли, скажи, — Диадра серьезно посмотрела в ее глаза. — Ты ведь не в самом деле флиртовала с ним сегодня?

— Конечно, нет, Ди.

Диадра внимательно вглядывалась в ее глаза, не говоря ни слова, и Иллиандра неуверенно повела плечом.

— Это правда сложно объяснить. Я люблю только его, Ди. А наши отношения с Дарианом… что ж, они не лишены определенной доли показного флирта, и это, может быть, даже приятно нам обоим, но в действительности вся наша игра на людях имеет совершенно четкие границы.

— И вы не боитесь запутаться?.. — взор Диадры был серьезным. — Не заметить, как размоется эта граница?..

— Конечно, нет, — Иллиандра удивленно усмехнулась. — Как она может размыться?.. Мы с Дарианом тепло относимся друг к другу, но дружеский флирт и любовь — это решительно разные вещи. А запутаться в том, кого любишь?.. Как это возможно?

Диадра усмехнулась.

— По крайней мере, меня вам удалось смутить. Подумать только… Супруги, любовники; целуете одних, любите других и при этом остаетесь совершенно честными друг с другом… Ох, Илли, как же вам удается жить таким запутанным союзом?..

Иллиандра шикнула, напоминая, что они находились посреди полного бального зала, потом улыбнулась и тихо произнесла:

— Совсем несложно, Ди. Просто это в действительности идеальный союз.

— …Позволите пригласить Вас на танец, графиня? — Плоидис учтиво поцеловал ей руку, и Иллиандра вежливо склонила голову.

— С удовольствием, Ваше Величество.

Он с улыбкой обхватил ее за талию и закружил по ажурному паркету.

— Как тебе бал, Илли?

— Превосходно, — ответила она. — Мне очень нравятся все эти цветы вокруг, да и приветствие сегодня было весьма эффектным.

Плоидис мягко улыбнулся.

— Я знал, что ты не одобришь. Прости, я не хотел задеть тебя, но…

Иллиандра с усмешкой подняла бровь.

— Плоидис! Я ведь не заморский посол, не ищи подтекста в моих словах. В самом деле, все выглядело довольно правдоподобно… и очень мило. Я видела, каким льдом наполнились взгляды отдельных дам, как только они осознали, какое невероятное количество бриллиантов ты надел на шею Алиетт; и этот нежный спектакль, надеюсь, сумел немного растопить их сердца.

Плоидис удивленно сощурился.

— И ты не ревнуешь?

— Из-за поцелуя или из-за колье?.. — улыбнулась Иллиандра, и Плоидис беззвучно рассмеялся.

— Поверь, последнее не стоит того. Оно невыносимо тяжелое.

— Первое тоже не стоит того, — ответила Иллиандра. — Оно невыносимо фальшивое.

Плоидис смотрел на нее с удивленной улыбкой.

— О Боги, я люблю тебя, Илли, — прошептал он, и Иллиандра мягко улыбнулась ему.

— Я знаю.

Их танец, как обычно, закончился намного быстрее, чем хотелось бы им обоим, и Иллиандра знала, что теперь была предоставлена самой себе по меньшей мере на полвечера. Плоидис редко приглашал ее на танец чаще двух раз за ночь, избегая излишнего внимания, и Иллиандре оставалось лишь наблюдать за тем, как он, выполняя свою рутинную работу, беззаботно поддерживал беседы с мужчинами, смеялся в тон светским шуткам и одну за другой кружил по паркету юных дам, чьи щеки пунцовели каждый раз, когда он дарил им свою обаятельную и совершенно безразличную улыбку…

Спустя некоторое время Иллиандра сидела в большом разновозрастном женском кругу и, едва скрывая копившееся раздражение, молча следила за разговором. Говорили о политике, что было необычно для женской беседы, и теперь Иллиандра отчетливо понимала, почему.

— За последние месяцы цены на шелк поднялись почти в полтора раза, — тоном знающего человека вещала пышная дама лет сорока. — Выходит, те переговоры, которые отняли у всех нас столько времени этой весною, ни к чему не привели. Зачем была вся эта шумиха, если Его Величество и Совет не смогли заставить Шамбрен даже попридержать цены?

— Лучше бы они пересмотрели пошлины, чтобы Шамбрен мог удержать цены на прежнем уровне, — вставила другая.

— Зачем? — усмехнулась третья. — На мой взгляд, позиция короля вполне очевидна. Мы в любом случае будем покупать шелк; и снизив пошлины, он сделает подарок нам, но его казна потерпит убытки. Любому ясно, что Его Величество не пойдет на это. Ему попросту это невыгодно.

— Его Величеству невыгодно, когда деньги впустую уходят из Лиодаса, — не выдержала Иллиандра. — И проблема вовсе не в том, что наш Совет не смог договориться с Шамбреном, а в том, что король Дамарьен сейчас делает все, чтобы не выполнять условия сделки.

Она осеклась, сознавая на себе полные непонимания взгляды.

— Помилуйте, юная графиня, но Вам определенно лучше послушать старших, прежде чем Вы сможете выносить собственные суждения, — сухо заметила полная дама, которая, очевидно, пользовалась авторитетом среди своих слушательниц.

Иллиандра сощурилась и поднялась.

— Пожалуй, Вы правы. Думаю, мне стоит поискать тех, к чьему мнению можно прислушаться.

Она развернулась и твердым шагом направилась к столу с закусками. Взяв бокал, она раздраженно пригубила вино, когда незнакомый голос совсем рядом с ней произнес:

— Непривычно встретить женщину, которая действительно разбирается в политике.

Иллиандра удивленно обернулась и встретилась с мягким взглядом необычных золотистых глаз, слегка прищуренных в теплой улыбке.

— Простите?..

— Прошу извинить, я не представился Вам, графиня. Граф Терлизан Рашельз, — он учтиво поцеловал ее пальцы.

— Иллиандра Ларелье, — откликнулась она.

— Я знаю Ваше имя, — улыбнулся он. — Вы ведь подруга Диадры Монре, не так ли?

— Кузина, — улыбнулась в ответ Иллиандра. Так вот в чем дело…

— Вы весьма смело возмутили этих заносчивых сплетниц, — сказал Терлизан, и Иллиандра рассмеялась.

— Могу поспорить, сейчас они в один голос обсуждают, насколько негодно воспитание в провинции.

Терлизан с усмешкой поднял брови.

— И Вам все равно?

Иллиандра пожала плечами.

— Полагаю, что да. Меня больше угнетает то, с какой уверенностью эти почтенные дамы забивают голову юным подражательницам совершенно несуразной чушью. Пока существуют такие люди, никакой король не дождется благодарности подданных даже за истинно благородные деяния.

Терлизан мягко улыбнулся.

— Вы, очевидно, верите в короля.

— Абсолютно, — ответила Иллиандра, взглядывая на него.

— Это заслуживает уважения, — он улыбнулся ей, едва приоткрывая белоснежные зубы, и Иллиандра невольно отметила, насколько обворожительной была его улыбка. Он вообще был довольно красив, и обаятелен, и весьма обходителен с дамой. И почему Диадра не хотела дать ему шанса?..

— Позволите пригласить Вас на танец? — тем временем спросил Терлизан, подавая ей руку. — Я полагаю, Вам не повредит немного развеяться после столь яркой беседы.

Иллиандра улыбнулась.

— Конечно. Спасибо.

Терлизан танцевал превосходно, и отчего-то мысль о том, что подруге отнюдь не мешало бы познакомиться с ним поближе, вновь невольно возникла в голове Иллиандры.

— Вы давно знакомы с Диадрой? — спросила она с подчеркнутой вежливостью, словно желая поддержать разговор, и Терлизан улыбнулся:

— Я не уверен, что вообще могу назвать это знакомством. Мы обменялись лишь парой фраз, и с тех пор я не видел ее в свете до сегодняшнего бала. Тем не менее я полагаю, она может оказаться совершенно удивительной, и я надеюсь, что мне выпадет удача узнать это.

Иллиандра удивленно подняла брови.

— Весьма смелый ответ, граф. Вы всегда столь прямолинейны?

Он вновь обворожительно улыбнулся.

— Я лишь предпочитаю не лгать, когда в этом нет необходимости.

Иллиандра неожиданно для себя бросила ему вызов ответной улыбкой.

— В самом деле?.. Значит ли это, что Вам нечего скрывать, или же Вы просто чаще других молчите о том, о чем многие бы соврали?

Терлизан рассмеялся.

— А Вы в самом деле остры на язык, — он чуть прищурился и внезапно посерьезнел. — Могу ли я задать Вам вопрос, графиня?

— Пожалуйста.

— Как Вы полагаете, есть ли у меня шанс пригласить Диадру на танец и не получить в ответ один из ее сквозящих холодом взглядов?..

Иллиандра на миг удивленно подняла брови, а потом мягко улыбнулась.

— Я думаю, что Вам в любом случае стоит попробовать. Лишь имейте в виду, что в ее жизни недавно случилось весьма трагическое событие, поэтому не будьте слишком строги к ней.

Терлизан сощурился.

— Она потеряла кого-то?

Иллиандра кивнула.

— Человека, которого любила всем сердцем.

В его глазах мелькнули странные искорки, показавшиеся Иллиандре не то ревностью, не то вспышкой раздражения. Она пристально взглянула на него и тихо произнесла:

— Он в самом деле ушел навсегда. Но Диадра не в силах принять этого. Ей очень нужна помощь кого-то, кто способен исцелить ее раны.

Спустя несколько минут Иллиандра издалека наблюдала, как Диадра, обернувшись, удивленно поднимает брови и, узнав обворожительно улыбавшегося ей юношу, с холодной вежливостью отвечает ему коротким отказом. Терлизан не отступает с мягкой настойчивостью, но его попытки не венчаются успехом, и тогда он, легким движением выхватывая с подноса официанта два бокала, улыбается и протягивает один Диадре.

Иллиандра усмехнулась. Диадра наверняка отказалась от танца, сославшись на безмерную усталость — и теперь просто не сможет придумать другой достойной отговорки, чтобы избежать его общества. Обреченно вздохнув, Диадра приняла бокал и опустилась на резную обитую бархатом скамью.

Иллиандра улыбнулась, отворачиваясь к столу с закусками и наугад выбирая фруктовую шпажку. А Терлизан — юноша не промах. Возможно, судьба все же сжалилась над Диадрой после всех неудач, которые так ранили ее сердце…

Чья-то теплая рука бережно легла на ее талию, и Иллиандра с улыбкой обернулась, лишь секундой позже понимая, что это не мог быть Плоидис.

— Ох, — она коротко усмехнулась от неожиданности. — Дариан.

Он улыбнулся в ответ на ее удивленный взгляд и, склонившись чуть ближе, тихо проговорил:

— Кто еще это может быть, кроме твоего мужа, Илли?..

Она рассмеялась, снимая губами со шпажки сочную виноградину.

— Знаешь, Диадра спросила меня сегодня, не боимся ли мы запутаться в том, кого любим. На мой же взгляд, единственная опасность для нас заключается в том, что в следующий раз, когда ты так обнимешь меня, я рискую прилюдно назвать тебя весьма известным именем.

Иллиандра ожидала, что Дариан усмехнется в ответ, но он вдруг смешался и быстро убрал руку.

— Прости, Илли, если ты считаешь, что я позволяю себе слишком много, то…

Иллиандра в удивленной усмешке подняла брови.

— О чем ты, Дариан? Это бал. Мы оба знаем свои роли. И на мой взгляд, ты играешь свою превосходно.

Он кивнул и улыбнулся, все еще немного натянуто.

— Спасибо. Что ж, раз так, то не желаешь ли ты потанцевать со мной, Илли?..

Было уже далеко за полночь, когда Диадра, бесшумно проскользнув по коридорам Школы Чародейства, заперла изнутри дверь своей комнаты и устало прислонилась к косяку. Портал в углу комнаты, словно почувствовав ее присутствие, призывно замерцал тонкими линиями рун. Диадра улыбнулась, разглядывая причудливый узор, оставленный на досках Эстер Фрауэр. Она никогда не понимала, каким образом этот магический коридор мог улавливать ее настроение. Сейчас она стремилась туда, желая поскорее вернуться в свой маленький мир, свой дом… его дом, поправила себя Диадра. Одно из тех немногих мест, где ее сердце по-прежнему билось.

Она со вздохом стянула с шеи тонкое золотистое ожерелье и, выудив из глубокого потайного кармана длинную цепочку, бережно застегнула ее, оправляя на груди сапфировые капли. Крупные синие слезы не слишком подходили к нежному коралловому платью, которое Илли помогла ей выбрать для сегодняшнего бала, но Диадра все равно взяла их с собой, не желая расставаться с Берзадиларом ни на минуту. Она устало вспомнила, как сегодня на балу вновь столкнулась с этим смазливым графом, Терлизаном Рашельзом. Он был весьма упорен в своих тривиальных комплиментах, и хотя Диадра едва удостаивала его чопорными ответами, он все же провел с ней не меньше четверти часа. Стоило ли говорить о том, что после этого он исхитрился еще и отвоевать у нее один танец?..

Диадра вновь вздохнула и качнула головой.

Нет, она не могла. Она не хотела. Все ее существо противилось этому, и потому, несомненно, любые усилия Терлизана были тщетны. Все его слова, даже весьма удачные, она воспринимала в штыки — вполне сознательно, если не сказать с намерением.

Ее сердце было все еще полно Берзадиларом.

Пульсировавшее мерцание портала вновь привлекло ее взор, и Диадра, сделав несколько шагов, произнесла короткую фразу и оказалась в родной маленькой чуланной за несколько верст от Авантуса. Она отворила узкую дверь, оказываясь в просторном парадном холле, приглушенно освещенном ночными канделябрами, и в следующий миг, заметив на лестнице какое-то движение, узнала Лемара, художника, поднявшегося со ступеней.

— Ваша Светлость, — юноша почтительно поклонился, и на его губах заиграла таинственная улыбка.

— Что-то случилось? — Диадра нахмурилась и вдруг заметила.

На стене над лестницей, завешенная мешковиной, висела огромная картина.

— Ох, — улыбка озарила лицо Диадры. — Лемар, Вы наконец закончили его?..

— Да, Ваша Светлость, — он взлетел по ступеням и, остановившись у картины, обернулся к девушке. — Я ждал специально, чтобы показать Вам.

Он поймал ее полный нетерпения взгляд и взволнованно качнул головой.

— О Боги, я надеюсь, Вам понравится.

Он сдернул ткань — и Диадра застыла в изумлении.

Это был не просто портрет Берзадилара — картина изображала их вместе.

Диадра, не шевелясь, рассматривала полотно и чувствовала, как глаза ее наполняются слезами. Берзадилар смотрел на нее с портрета тем самым мягким взором, который она так любила, и, обняв за талию, бережно прижимал к себе ее. Ее рука покоилась на его груди, ее голова склонялась к его плечу, и он, мягко улыбаясь, ласково касался ее волос щекою.

— Ох… — прошептала Диадра, внезапно замечая на портрете три мерцавшие сапфировые капли на своей груди, и инстинктивно коснулась пальцами настоящих. — Лемар… как Вы догадались?..

— Вы никогда не снимаете их, Ваша Светлость, — заметил он, спускаясь к ней, и, оказавшись рядом, тише спросил: — Вам нравится?..

— О Боги, да, — ответила Диадра, вновь переводя взгляд на картину. — Я не представляю, как Вам удалось, но это…

Она недоговорила, вновь прослеживая взглядом линии портрета. Его лицо, его глаза, его мягкая улыбка… О, это был он — не просто он, каким его изобразили бы в книгах — но он, такой, каким только она могла знать его; он смотрел с портрета так, как в самом деле смотрел на нее… И он обнимал ее, так бережно, так нежно — так, как никогда не мог коснуться ее наяву, хотя больше всего на свете мечтал об этом… И внезапно Диадра ощутила, как сжимается в его теплых объятиях. Слезы безудержно полились по ее щекам, а он успокаивающе гладил ее плечи, и целовал ее волосы, и его дыхание согревало ее шею, когда он смятенно шептал:

— Диадра… Диадра…

Глотая слезы, она нашла его нежные губы, и прильнула к ним, робко и отчаянно, словно боялась пробудиться от ошеломительного видения, убедиться, что это лишь сон… но он целовал ее, смятенно, несмело, так, будто для него это было не меньшим наваждением. О Боги, ведь он любил ее, восхищенно, безмолвно; так никем не замеченный садовник любит недостижимую принцессу, гуляющую в его саду; и так же, как садовник в безмолвном отчаянии выращивает розы с затаенной надеждой, что их красота однажды согреет сердце любимой, точно так же он, не зная устали, не ожидая ответа, писал для нее, превращая в восхитительные шедевры ее наброски, ее слова, даже ее чувства…

Лишь в это мгновение Диадра внезапно осознала, что ни объятья, ни поцелуй не были видением. Они были реальны — но только принадлежали не Берзадилару…

— Лемар!..

Диадра резко отстранилась, и он мгновенно отпустил ее, отступая на шаг, и в ужасе раскрыл глаза.

— Ваша Светлость… О Боги, простите…

Диадра смятенно качнула головой, все еще не понимая, что происходит. Она забылась в странном наваждении, и, вероятно, сама в какой-то момент прильнула к его груди; она отчетливо помнила, как поцеловала его, думая, что целует Берзадилара… но в какой-то момент она почувствовала его любовь — так ярко, так живо, словно ощущения были ее собственными.

— Садовник… — прошептала она. — Почему садовник?.. Неужели Вы в самом деле думаете, что я похожа на принцессу?..

Лемар застыл, потрясенно глядя на нее.

— Как… как Вы….

— Я не знаю.

Он судорожно перевел дыхание.

— Ваша Светлость, я молю Вас о прощении. Я не имел права…

— Оставьте это, Лемар, — остановила его Диадра. — Это я должна просить у Вас прощения… Мой дорогой друг, поверьте, я так благодарна Вам и так ценю Вас, и быть может, Вы не замечаете, но я восхищаюсь каждой розой, которую Вы вырастили… однако Вы видели, что творится в моем сердце, Лемар, — Диадра шептала сквозь слезы. — Вы знаете, что я не могу… я не готова, не сейчас…

Он вновь подступил к ней и, бережно сжав ее ладонь, поднес ее к своим губам, не отрывая от нее мягкого, полного сострадания взгляда.

— Я не посмею ни о чем просить Вас, Ваша Светлость. Я лишь хочу, чтобы Вы знали, что я всегда буду рядом для Вас.

Диадра качала головой.

— Но это несправедливо, Лемар.

Он улыбнулся.

— Несправедливо оставлять Вас в одиночестве, — ответил он и вдруг осекся, сознавая двусмысленность сказанного. — Ох, Ваша Светлость, простите, я вовсе не имел в виду…

Диадра улыбнулась в ответ.

— Вы правы, Лемар. Это было очень несправедливо… — она вздохнула и, отвернувшись, безжизненно вгляделась куда-то в полумрак холла. — Я все же попрошу Вас оставить меня сейчас. Сегодня одиночество это единственное, что мне нужно.

Диадра не шевелилась до тех пор, пока звук шагов Лемара не стих в дальнем конце коридора. Дом застыл в безмолвии, и лишь отблески свечей на стенах и мраморе лестниц напоминали ей о том, что время не остановилось. О том, что она все еще жива.

Диадра обернулась и, сощурившись, подняла глаза на картину. Берзадилар по-прежнему смотрел на нее неизменным любящим взором, безразличный ко всему, что происходило перед ним на этой сцене.

Слезы поднялись к горлу Диадры тяжелым комом.

— Как ты мог? — прошептала она. — Как же ты мог оставить меня?..

Берзадилар безмолвствовал. Ни единая черточка не дрогнула на его умиротворенном лице. Он с незыблемой верой обнимал свою фальшивую, застывшую Диадру, и никакая тоска, никакая бесконечная боль, вновь разрывавшая ее сердце, уже не могла убедить его в том, что он сделал смертельно неправильный выбор.

Внезапно Диадра в бессильном отчаянии сорвала с шеи тонкую цепочку и сквозь брызнувшие слезы с размаху швырнула ее в сторону портрета. Сверкающие камни, описав кривую дугу, исчезли за перилами и ударились о мрамор с пугающим звоном, эхом откликнувшимся в мрачных стенах, но Диадре, казалось, было все равно, разбейся они сейчас хоть на тысячи осколков.

— Будь ты проклят, Берзадилар!!..

Сдавленный стон вырвался из ее груди, когда она рухнула на ступени и сжалась, закрывая лицо руками.

— Что же ты сделал со мной… что ты наделал…

Слезы душили ее, тело сжималось от непомерного бремени боли, и сквозь туман рыданий Диадра с ужасом сознавала, что ее скорбь была ничуть не менее горькой и сокрушающей, чем в ту ночь, когда она осознала, что Берзадилар в самом деле уже никогда не вернется.

Стихнет ли эта боль вообще когда-нибудь?..

Сможет ли она когда-нибудь вырвать эту любовь из своего сердца?..

…Диадра не знала, сколько просидела так на устланных бархатными коврами ступенях; но в конце концов рыдания ее стихли, слезы обсохли на щеках. Она сидела недвижимо, и взор ее был пуст так же, как ее мысли, дарившие ей временное умиротворение.

Ничего не изменится.

Ей никогда не вернуть его. Ей никогда не забыть его, впрочем, и она должна быть сильнее, еще сильнее, чтобы каждое утро по-прежнему находить в себе силы дышать…

Диадра вздохнула и, наконец поднявшись со ступеней, принялась спускаться к подножию лестницы. Гнев ее уже улетучился, и теперь запоздалая тревога закралась в ее сердце. Что если она в самом деле разбила его слезы?.. Что если…

Она успела сделать лишь несколько шагов, когда внезапно нечто неуловимое в воздухе заставило ее насторожиться.

Опасность. Беги. Беги… Диадра не думала, откуда взялось это чувство, она лишь обернулась — и успела заметить расплывавшееся над лестницей черное марево и леденящие кровь изумрудные глаза…

Обжигающая молния пронзила ее тело, и в голове ее пронеслась только одна страшная мысль.

Даинь-жи убил ее.

В следующий миг ее накрыла зияющая чернота.

 

Глава 18. Стражи

С глубоким вздохом Диадра открыла глаза и, тяжело дыша, резко села на постели.

Что?..

Она непонимающе огляделась.

Ее комната; мягкий свет утреннего солнца льется сквозь окно… Диадра неверяще оглядела свое тело и провела рукой по животу.

На ней не было ни царапины.

О Боги, неужели это был сон?.. Такой ужасающе реальный… или… Диадра резко выпрямилась. Неужели снова видение?..

Что если она видела собственное будущее?..

Диадра резко поднялась с постели и торопливо направилась к дверям. Что бы это ни было, она должна сейчас же рассказать обо всем Эстер.

Она промчалась по коридору и, вынырнув в холл, наткнулась прямо на портрет Берзадилара — и невольно остановилась, не в силах отвести взгляда. Днем, в солнечном свете, картина смотрелась еще восхитительнее. Диадра зачарованно проследила взором витиеватые узоры на своем платье, представляя, как Лемар выводит их, старательно, бережно, наполняя каждый штрих своей любовью, и улыбка тронула ее губы.

Он был влюблен ее. Она с трудом могла представить себе, чем покорила его — ведь все эти недели с тех пор, как ушел Берзадилар, она была лишь блеклым подобием себя, унылым и безутешным; однако Лемар смог увидеть в ней что-то такое, что тронуло его сердце. Диадра вспомнила их вчерашний поцелуй, здесь, в полумраке. Ей казалось, что она целует Берзадилара, ей так хотелось целовать его, и все же, эти взволнованные губы и бережные руки принадлежали другому. Трепетному, робкому…

Живому.

Диадра улыбнулась и, представляя, как Лемар касается холста кистью, осторожно дотронулась пальцами до застывшей краски.

…Ее рыдания давно стихли, но она по-прежнему недвижимо сидела на ступенях, и он все так же, оставаясь невидимым в тени колонн, безмолвно наблюдал за ней.

Тоска поглощала его. Как было помочь ей? Как излечить ее растерзанное сердце, как помочь ей поверить, что она сможет вновь полюбить?.. Волнительный озноб прокатился по его телу, когда он вспомнил ее отчаянный, горький поцелуй, который она, сама того не желая, подарила ему там, на ступенях. Она думала не о нем, он знал это, и он знал также, что когда пройдет время, не он станет тем, кто вновь вдохнет в нее жизнь — но он обещал себе, что обязательно будет счастлив, когда увидит ее озаренную любовью улыбку.

Диадра внезапно вздохнула и поднялась со ступеней, и он плотнее вжался в колонну, чтобы остаться незамеченным. Но она направилась не в его сторону, а вниз. Вероятно, за ожерельем, которое сорвала с себя в порыве отчаяния, удрученно подумал он. Быть может, он совершил ошибку, написав для нее этот портрет… быть может…

Ее резкий вскрик заставил похолодеть его тело. Он резко обернулся, вылетая из-за колонны, и застыл от ужаса, наблюдая, как Диадра, пронзенная ослепительно-голубой молнией, бездыханно падает на бархатный ковер.

— Нет!.. — вскричал он, бросаясь к ней — и в следующий миг отшатнулся, замечая на лестнице колыхавшееся черное марево. Оно вздрогнуло и обернулось на его голос, и Лемар в ужасе осознал, что это существо было живым. Его изумрудные глаза полыхнули.

— Очень кстати, — шелестевший голос не мог бы принадлежать человеку. — Я только что убил ее.

— За что… — прошептал Лемар. — О Боги, она ведь была невинна…

— И весьма удивительна, ты не находишь?

Лемар сощурился. У него не было и шанса, чтобы противостоять этому неведомому чудовищу — и все же гнев затмевал его разум.

— Зачем ты сделал это с ней?..

— Я надеюсь получить от нее что-то, что мне нужно.

— Убив ее?..

— Нет. Вернув ее к жизни.

Лемар замер, чувствуя, как его гнев мгновенно улетучивается.

— Ты можешь сделать это?..

— Не без твоей помощи, — прошелестел призрак.

— Но… я не маг.

— Мне не нужна магия. Мне нужна твоя жизнь взамен на ее.

Лемар в очередной раз потерял дар речи.

— Я… почему я должен верить тебе? Откуда я знаю, что ты исполнишь обещание?

Призрак сухо рассмеялся.

— Потому что это не сделка. Однако в твоих интересах пожертвовать собой добровольно. В конце концов, ты ведь любишь ее, не так ли?

Лемар приблизился к нему.

— Какое право ты имеешь говорить о любви?.. — бросил он презрительно и бесстрашно протиснулся мимо него. — Моя жизнь в ее распоряжении. Дай мне лишь одну минуту.

Он опустился на колени рядом с бездыханным телом Диадры и взял ее руку.

— Я бы хотел еще хоть раз поцеловать тебя, — прошептал он и вдруг поднял глаза на реявшего рядом призрака. — Что именно ты хочешь получить от нее?

— Силу.

— Как?

Призрак чуть покачнулся в воздухе.

— Твоя минута истекает.

— Я не отдам ее в твои призрачные лапы, если подарив ей жизнь, этим обреку ее на мучения!..

Зеленые глаза призрака внезапно оказались совсем близко.

— Кажется, у тебя нет выбора.

Лемар нахмурился.

— Тебе ведь нужно мое согласие, не так ли?

— Нет. Оно нужно тебе, — встретив непонимание на лице Лемара, призрак продолжил: — Я даю тебе последний шанс. Ты соглашаешься или твоя душа рассеется по Ауре навеки.

Лемар медленно перевел взгляд на Диадру. Ее недвижимое лицо было окутано покоем, страшным и в то же время умиротворяющим. Был ли он в силах спасти ее теперь, должен ли был вернуть ей жизнь, мог ли уберечь от страданий?..

Призрак колыхался в воздухе рядом с ним.

— Каково твое решение? Ты согласен умереть за нее?

Лемар не отводил взгляда от Диадры.

— Нет.

Призрак медленно поднялся чуть выше, разводя черные крылья.

— Очень жаль.

Лемар не почувствовал, как над ним сгущается устрашающее облако. Он не чувствовал и не видел уже ничего, кроме нежных черт, подернутых бледной маской смерти, и представлял, как через несколько мгновений, когда его уже не станет, она вновь вздохнет и откроет глаза… Какая странная, беспощадная вещь эта судьба. Он был готов делать все ради нее, он мог быть рядом с ней каждое мгновение, он мог всегда оберегать ее, не требуя ничего взамен — и вот теперь он уже не сможет быть с ней ни в чем, что ждало ее дальше. Он отдавал свою жизнь за нее, и он знал, что сделал бы это без колебаний, если бы только мог быть уверен, что этим спасет ее, а не погубит…

…Диадра резко отдернула руку от полотна, с трудом сознавая, где находится. Ее сердце колотилось, все тело наполнилось мерзким покалыванием, словно уплотнившийся воздух вокруг был насквозь пронизан сотнями невидимых глазу маленьких молний.

О Боги… Лемар… он погиб за нее?.. Даинь-жи забрал его душу в обмен, против его желания — а значит, убил его навечно?..

— Диадра… что происходит?..

Она вздрогнула и, обернувшись, едва сдержала испуганный возглас.

Лемар стоял перед ней, ошеломленный — и прозрачный.

— Ох… — Диадра в ужасе застыла. — Не может быть…

Он внимательно сощурился и, оглядевшись вокруг, вновь поймал ее взор.

— Он действительно вернул Вас, — Лемар внезапно встрепенулся и быстро заговорил: — Ваша Светлость, это существо, что убило Вас, хочет получить от Вас какую-то силу…

— Я знаю. У меня было видение, — она судорожно вздохнула. Ее тело по-прежнему пронизывали тысячи игл, заставляя дрожать он напряжения. — Лемар, я не могу поверить, что ты здесь… он забрал тебя без твоего желания, а это значит, что твоя душа должна была… — она смятенно качнула головой. — О Боги…

Лемар печально усмехнулся.

— Возможно, я хотел сделать это для Вас даже больше, чем сам мог предполагать.

Диадра взглянула на него и почувствовала, как подступают слезы.

— Почему ты, Лемар?.. Почему ты?..

Он грустно улыбнулся.

— Вероятно, такова моя судьба. Но я не стану сожалеть об этом, если Вы пообещаете не тратить свою жизнь на скорбь по ушедшим.

Диадра содрогнулась и в отчаянии подалась к нему, желая коснуться его щеки, но ее пальцы утонули в его призрачном образе. Она в ужасе отдернула руку.

Нет, не может быть…

Все снова, все снова…

— Лемар, прости меня…

Он сощурился.

— Вы не виноваты ни в чем, Диадра. Но знайте, я не извиню Вас, если Вы станете обвинять себя в том, что случилось. Если Вы станете губить свою жизнь, увязая в воспоминаниях о тех, кого уже нет. Я ни в коем случае не прошу Вас забыть того, кого Вы любили; но Вы можете помнить его и жить дальше, помнить все хорошее, что было между Вами и все же найти свое счастье с кем-то другим.

— Я знаю, Лемар, — тихо сказала Диадра. — Я знаю, но я не в силах.

— Вы должны, — ответил Лемар так же тихо. — Иначе все жертвы — его, моя — все это будет напрасно.

— Слишком много жертв из-за меня, — прошептала Диадра. — Слишком много, с самого начала…

Лемар хотел возразить ей что-то, но она, вздохнув, сощурилась.

— Я не имею права больше мучать тебя. Ты заслужил свой покой, свою новую жизнь когда-то в будущем. Ты не вспомнишь, что знал меня, ты не будешь помнить ничего из этой жизни — и это будет к лучшему… Будь счастлив, Лемар. Я отпускаю тебя.

Он взволнованно раскрыл глаза, вновь собираясь возразить — но не умел сопротивляться ее приказу. Его призрачный образ растворился в воздухе, не оставляя после себя даже дымки — и в тот же миг Диадра внезапно ощутила, как пространство вокруг наполняется теплом и светом. Болезненное покалывание, которое не отпускало ее с того момента, как она очнулась от видения, наконец исчезло — и Диадра вдруг осознала, что причиной его было вовсе не видение.

«Тень!..»

Она почувствовала, как испуг окатывает ее холодной волной.

О Боги, ведь она была возвращенной теперь… Лемар был призраком — его присутствие здесь, без защитного круга, могло убить ее… но она, словно интуитивно чувствуя опасность, каким-то неведомым образом сумела оградить себя от нее.

Как, интересно, она смогла сделать это, если Илли потребовались месяцы, чтобы научиться?..

Мысль об Иллиандре заставила ее вспомнить и о том, кто был ее убийцей. О том, что он определенно собирался вернуться.

Холодная дрожь вновь охватила Диадру.

У Илли был Плоидис, который своей любовью защищал ее от даинь-жи. Но кто сможет защитить ее?.. Диадра с ужасом сознавала, что у нее не было такого человека. Берзадилар оставил ее, Лемар был вынужден пожертвовать своей жизнью… Диадра невольно подумала о родителях. О да, они определенно могли бы стать ее стражами, они, не сомневаясь, отдали бы жизнь за нее… но только что будет с мамой, когда она узнает обо всем, что происходит? Что будет, если узнают и родители Илли?.. Имеет ли она право втягивать их всех в борьбу, которая им не по силам?.. Диадра сощурилась, обводя взглядом зал. Солнечный свет лился через кристальные окна, наполняя цветом привычные предметы, и Диадра с грустью подумала, что в другой день этого было бы достаточно, чтобы поднять ей настроение.

Теперь же каждый лучик солнечного света, казалось, таил в себе скрытую угрозу.

Никто не придет ей на помощь.

Она одна.

Она совсем, совсем одна.

Спустя час Дариан, едва вынырнув из тайного хода в свою гостиную, был застигнут врасплох стуком дворецкого.

— Ваша Светлость!..

Дариан торопливо скинул сапоги и, натянув халат прямо поверх одежды, приоткрыл дверь.

— В чем дело?

— Прошу извинить меня, Ваша Светлость, но Вас ожидает виконтесса Монре. Вернее сказать, она желала видеть Ее Светлость госпожу графиню, однако, боюсь, я не сумел разбудить ее.

— Моя супруга спит весьма крепко, — чуть улыбнулся Дариан, соображая, что Илли, вероятно, еще не успела вернуться из дворца. — К тому же, время весьма раннее для визитов.

— Ее Светлость виконтесса явно чем-то расстроена, — ответил дворецкий. — Я заметил следы слез на ее лице.

Дариан нахмурился.

— Ответьте ей, что я спущусь через минуту.

Закрыв дверь, он торопливо набросал записку Иллиандре и, оставив ее на столике в ее гостиной, спустился вниз.

— Диадра! — увидев слезы на глазах девушки, он обеспокоенно обнял ее за плечи. — Что случилось?..

— Где Илли? — тихо спросила она вместо ответа.

Дариан понизил голос.

— Я думаю, она скоро будет здесь. Так что произошло, Ди?

Диадра вздохнула.

— Меня убили.

— В каком смысле? — нахмурился Дариан. — У тебя было видение?..

Она резко подняла глаза.

— Нет, Дариан! Меня убили! Даинь-жи сделал это, и потом вернул меня, взяв в обмен жизнь Лемара…

— О Боги, — это был голос Иллиандры. Она примчалась в гостиную, даже не успев сменить туфли на домашние, и теперь застыла на пороге, неверяще глядя на Диадру. Спустя миг она бросилась к подруге и сжала ее в своих объятиях. — Не может быть, Ди…

Слезы ручьями потекли по лицу Диадры.

— Я поцеловала его, — прошептала она смятенно.

— Кого?..

— Лемара.

— Ох…

— А через полчаса он отдал свою жизнь за меня… почему, Илли?.. — Диадра всхлипнула. — Почему все, кто любит меня, неизбежно становятся жертвами… Это рок… я приношу людям страдания…

— Брось, — Иллиандра отстранилась и взглянула в глаза подруги. — Один несчастный случай — еще не повод считать себя проклятой.

— Анторг, — с убежденным спокойствием заметила Диадра. — Берзадилар. Теперь Лемар.

— Анторг прожил с тобой целую счастливую жизнь, — возразила Иллиандра, краем глаза замечая непонимание на лице Дариана. Ну разумеется, он ведь не знал ничего о ее прошлой жизни…

Диадра между тем упрямо качнула головой.

— Пусть так. Два тоже считается.

— У каждого из них была причина, — сказала Иллиандра. — И в последнем вообще нет твоей вины. Это сделал даинь-жи, не ты.

— Значит, с Берзадиларом я все же была виновата, — тихо проговорила Диадра, и Иллиандра нахмурилась.

— Я вовсе не это хотела сказать.

Диадра вздохнула.

— Я знаю, Илли, — она отступила на шаг и обернулась, отрешенно рассматривая статуэтки на каминной полке. — Даинь-жи вернул меня, чтобы получить от меня какую-то силу. Он вернется за мной.

— Он сделал тебя Слезой Тени??..

Диадра резко повернулась, ошеломленно взглядывая на подругу.

— О Боги. Я не знаю. Что если так?.. Значит ли… — она на миг запнулась, потом продолжила: — Значит ли это, что забрав меня, он перестанет охотиться за тобой?..

Иллиандра нахмурилась и сжала ее плечи.

— Даже не думай об этом, Ди. Я не отдам тебя ему.

Диадра слабо улыбнулась.

— Признаюсь, я и надеялась на это, Илли. Я подумала, ведь Плоидис защищает тебя, потому что он тот, кто любит тебя больше всех на свете… и сейчас ты, вероятно, единственный человек в моем мире, кто может любить меня достаточно, чтобы стать защитой для меня… — она вдруг осеклась и быстро заговорила: — То есть, конечно, я не прошу тебя подвергать себя опасности ради…

— Ди, я не оставлю тебя, — оборвала ее Иллиандра.

Диадра улыбнулась, благодарно и немного успокоенно.

— Спасибо.

Иллиандра сжала ее руку и, усадив подругу на диван, решительно потребовала:

— Теперь рассказывай все — и подробнее.

Иллиандра провела с Диадрой весь день, написав Плоидису записку о том, что не сможет прийти сегодня. Они все еще пользовались той магической почтой, которую создала для них Эстер, и Иллиандра в который раз мысленно поблагодарила ее за это прекрасное изобретение.

Диадра изо всех сил старалась делать вид, что ничего не случилось, но на этот раз провести сестру ей не удалось: Иллиандра замечала ее тревожные взгляды и беспокойные движения; она видела, как Диадра вздрагивала от любого шума и как порой забывалась, погружаясь в тоскливые воспоминания о Берзадиларе, или о Лемаре — или о них обоих.

Они нанесли визит Эстер, но, как и предполагали, она мало чем могла помочь им. Потом Диадра вдруг резко схватилась за ворот платья, вспоминая, что ночью сорвала с себя ожерелье со слезами Берзадилара, и в ужасе устремилась к своему магическому порталу, едва дождавшись подругу, чтобы переместить ее вместе с собою.

Иллиандра, до того так и не бывавшая в доме, в котором Диадра теперь проводила большую часть своего времени, вышла вслед за ней из чулана и остановилась, оглядывая убранство отремонтированного холла. Взгляд ее остановился на портрете, и она невольно выдохнула:

— О Боги, Ди… ты с ума сошла?..

Диадра обернулась и, проследив за ее взглядом, печально сжала губы.

— Я просила лишь его портрет. Это Лемар нарисовал нас обоих.

— Ди, но ты не можешь…

Диадра вздохнула, обрывая ее.

— Илли, прошу тебя. Не сегодня.

Она дошла до лестницы и остановилась, рассматривая алый ковер под ногами.

— Здесь он убил меня, — сказала она тихо, не уверенная, что вполне понимает смысл этих слов. Потом еще тише добавила: — И Лемара.

Иллиандра обняла ее за плечи.

— Я знаю, это тяжело, Ди. Я чувствовала то же самое, когда узнала, что сделал для меня Корелл.

Диадра подняла глаза.

— Корелл пытался исправить свою ошибку. Он сделал сознательный выбор. Лемару не досталось этой возможности.

— Тем не менее, его душа осталась в Тени, — грустно улыбнулась Иллиандра. — Он выбрал тебя, Ди.

Диадра вздохнула и отвернулась. Она не хотела говорить об этом.

— Ты поможешь мне? Я, кажется, бросила цепочку куда-то под лестницу…

Спустя полчаса они обшарили каждый угол в холле, но не нашли ни следа ожерелья — не было даже осколка. Диадра нервно сжала пальцы, в отчаянии глядя на Иллиандру.

— Этого не может быть. Они ведь не могли просто исчезнуть?..

— Конечно, нет, Ди. Кто-то взял их.

Диадра похолодела.

— Даинь-жи?.. Что если это и есть то, что он искал во мне?..

Иллиандра неуверенно пожала плечами.

— Ты ведь говорила, они не обладают особенной силой.

— Я понятия не имею, чем они обладают, — Диадра явно была на грани. — Ох, Илли, что если я отдала ему…

— Ваша Светлость!.. — управляющий, спешивший по ступеням, заставил девушек вздрогнуть и резко обернуться. Иллиандра заметила, как Диадра судорожно перевела дух. Ох, она и вправду была так напугана… Иллиандра невольно вспомнила, как ее, такую же перепуганную и заплаканную, сжимал в объятиях примчавшийся среди ночи Плоидис. О, если бы не он, она бы, верно, сошла с ума от отчаяния и страха… Она, несомненно, знала, что было нужно сейчас Диадре — но она понимала также, что как бы ни старалась, она не могла стать такой же надежной, ограждающей от всех невзгод защитой для нее… Иллиандра знала лишь одного человека, который мог бы сейчас сделать это для подруги. Разве только он был не совсем человеком.

Или даже он уже вообще не был.

— …Ваша Светлость, у нас происшествие. Пропали два человека.

Диадра, явно ожидавшая услышать о Лемаре, теперь с подозрением напряглась.

— Два?..

— Да, — кивнул управляющий. — Лемар, художник, и Берта, юная горничная. Но из дома, кажется, ничего не пропало. Мы подозреваем, что они сбежали вместе. Ну, Вы понимаете, как влюбленные…

Диадра стояла, словно не слыша его. Потом медленно повернулась к Иллиандре. На лице у той читалось то же ошеломление.

— Горничная…

Диадра резко повернулась к управляющему.

— Когда Вы видели ее в последний раз?

— Берту — сегодня утром, — ответил он. — А вот Лемара… постойте… кажется…

— Благодарю, — Диадра бросилась обратно к чулану, хватая за руку Иллиандру.

— Куда мы?..

— К Эстер. К Рагорну. Куда угодно. Я должна найти их. Я не могу позволить ей… черт побери, Илли, как же я могла быть так бездумна?..

Однако Эстер была вынуждена вновь разочаровать их.

— Диадра, никто из магов не способен найти малознакомый артефакт и уж тем более неизвестного человека. Чтобы найти кого-то, нужно ухватить след или хотя бы знать примерное местонахождение и при этом помнить ауру досконально…

— Неужели Вы не помните совсем ничего?..

Эстер печально качнула головой.

— Я помню лишь образ. Но ничего, за что я могла бы зацепиться. Прости, Диадра. И я боюсь, что Рагорн помнит еще меньше.

Диадра не могла поспорить.

Она уже была готова совсем упасть духом, но Иллиандра протянула ей перо и бумагу.

— Нарисуй их.

Диадра непонимающе посмотрела на нее.

— Чем это поможет?

— Если горничная действительно взяла ожерелье, она наверняка захочет продать его. Мы сегодня же разошлем рисунки ювелирам во все ближайшие города и, разумеется, по Авантусу, и предложим тройную цену, — Иллиандра улыбнулась, видя, как надежда загорается в глазах подруги. — Не переживай, Ди. Мы найдем его.

Следующие два часа они провели за копированием рисунков. Иллиандра снарядила всех лошадей из своей конюшни, дав каждому посыльному по кипе изображений, а сама с Диадрой отправилась в торговый квартал Авантуса: благо, что почти все ювелирные лавки столицы имели свой уголок на главных торговых улицах.

— …Сапфиры в оправе из белого золота, — сказала Иллиандра, протягивая ювелиру рисунок. — Как по-Вашему, сколько оно будет стоить?

Пожилой ювелир склонился, рассматривая изображение.

— Какой величины сапфиры?

— Такой, как на рисунке, — ответила Диадра.

Ювелир с улыбкой поднял глаза.

— В самом деле? Вы уверены?

— Разумеется, — спокойно ответила Диадра.

— В таком случае, если камни достаточно чисты, то я полагаю, около семи сотен.

— Золотых?? — ахнула Диадра, и ювелир, словно передразнивая ее, невозмутимо улыбнулся:

— Разумеется.

— Мы дадим… — Диадра неуверенно взглянула на подругу. — Мы дадим полторы тысячи, если Вы вдруг найдете его для нас.

Ювелир сочувственно улыбнулся.

— Потеряли семейную драгоценность, Ваша Светлость?..

— Больше, — ответила она тихо. — Единственную память.

— Я верну его Вам и за тысячу, если оно вдруг попадется мне в руки, — сказал ювелир, протягивая бумажку и перо, чтобы девушка написала адрес. И, взглянув на ее осунувшееся лицо, добавил со вздохом: — Не предлагайте никому дороже. Краденое скупают за бесценок. Если цепочку, как обычно, принесет кто-то из несвободных, ему никто не даст больше семидесяти монет золотом.

Иллиандра благодарно улыбнулась и кивнула старику.

— Спасибо.

Они обошли почти все лавки до тех пор, пока не стемнело, и когда наконец вернулись домой, уже падали с ног от усталости. Ужинали они втроем вместе с Дарианом, и Диадра, все еще воодушевленная надеждой найти свое колье, была спокойна и даже улыбчива. Однако спустя час, когда Дариан покинул их, отправляясь в свои покои, а оттуда — к Алиетт, тревога вновь начала обволакивать Диадру.

— Илли, прости меня, я знаю, что ты хочешь тоже пойти к Плоидису… — начала она, когда они уединились в спальне Иллиандры, но та бескомпромиссно остановила ее жестом.

— Я не оставлю тебя, Ди. Точка.

Диадра виновато улыбнулась.

— Спасибо.

Иллиандра устроила ее в чистой постели и опустилась в кресло напротив, забираясь с ногами на мягкие подушки.

— Ты не ложишься?..

— Я почитаю немного. Мне нужно отдать Элеоноре и Реносу бумаги, которые я обещала им еще пару дней назад. Теперь у меня есть хорошая возможность наконец закончить с ними.

Диадра улыбнулась.

— Я рада, что могу принести тебе хоть какую-то пользу, — пошутила она и неуверенно добавила: — Но ты ведь не уйдешь, верно?..

Иллиандра успокаивающе качнула головой.

— Конечно, нет, Ди. Я ведь обещала, что не оставлю тебя.

Диадра успокоенно опустилась на подушки, рассматривая убранство непривычной комнаты.

— Помнишь, Илли, — сказала она через минуту, — когда мы были маленькими и нам разрешали остаться друг у друга на ночь, ты всегда пугала меня придуманными привидениями?..

Иллиандра подняла глаза, отрываясь от бумаг, и улыбнулась.

— Прости, Ди, если бы я знала, как повернется наша жизнь, я бы тысячу раз подумала, прежде чем делать это.

Диадра рассмеялась.

— Ну уж нет. Ты бы пугала меня в тысячу раз страшнее, — она улыбнулась, закидывая руки за голову и мечтательно посмотрела в потолок. — Как счастливы мы были тогда, Илли.

— Оставь эти слова до того момента, когда тебе будет шестьдесят, — улыбнулась в ответ Иллиандра. — Пускай сейчас не самое легкое время в нашей жизни, но я уверена, все еще наладится.

— У тебя — разумеется, Илли. У тебя есть любимый человек, и не кто-нибудь — сам король Лиодаса. У тебя есть карьера, цели, даже фиктивный муж… что до меня, то я лишь одинокая, обжегшаяся на любви бесталанная учительница, у которой способностей еще меньше, чем у любого из моих учеников.

— Брось, Ди, — мягко улыбнулась Иллиандра. — Ты вовсе не бесталанна. Дети любят тебя. Эстер говорила, что ты преподаешь теоретические предметы так, что они впервые на ее памяти сравнялись по интересу учеников с занятиями по практической магии.

Диадра опустила голову и внимательно взглянула на подругу.

— В самом деле? Она так сказала?..

— Конечно.

Диадра улыбнулась, польщенная похвалой. Потом отвела глаза.

— И все же. Это не сравнится с тем, чего ты добилась за это же время.

— Это просто несравнимые вещи, сестричка, — мягко ответила Иллиандра. — Мои достижения сводятся к заслугам лишь перед одним человеком. Ты же помогаешь всем, кто нуждается в твоей помощи. Я знаю, как ты переживаешь за своих девочек, влюбившихся первый раз, или за мальчишек, которых дразнят сокурсники. Ты больше чем преподаватель для них, Ди, ты их друг, настоящий, бескорыстный — и незаменимый. Точно так же, как ты незаменима для меня. Конечно, кое в чем ты права: ты едва ли сможешь встать на мое место, однако причина этому вовсе не в том, что моя работа сложнее твоей. Просто это моя жизнь, мой опыт, это то, к чему привела меня судьба за эти годы. Но ведь и я не смогу стать тобой, Ди. Как бы я ни восхищалась твоей самоотверженностью и верой в каждого вокруг тебя, я не смогу стать тобой и помогать всем им так же, как это можешь ты. Все потому, что твой опыт и твоя дорога так же сложны и неповторимы, как и мои, и именно они делают тебя той, уникальной, незаменимой, какой тебя любят близкие тебе люди.

— Не так уж много людей любят меня, — заметила Диадра, впрочем, без упрямства. Слова Иллиандры в самом деле тронули ее. Ей всегда казалось, что Илли просто должна считать себя лучшей: а как иначе, ведь Плоидис выбрал ее, и теперь она была той, кем стала, она добилась столь многого… и Диадра никогда не думала, что с высоты своего полета Иллиандра все еще могла замечать в ней самой что-то, достойное ее любви и уважения.

Иллиандра снова мягко улыбнулась.

— Знаешь, Ди, не так уж много людей любят и меня тоже.

Диадра внимательно вгляделась в ее глаза и тихо произнесла:

— Спасибо тебе, Илли. За все.

…Спустя полчаса Диадра, свернувшись калачиком, мирно спала под теплым мягким одеялом.

Иллиандра, стараясь переворачивать листы как можно тише, устало пыталась вникнуть в сумбурные строки, написанные для нее Реносом.

«…Ты говорила, будто освобождение несвободных невозможно, потому что они останутся ни с чем, и им некуда будет идти, и нечем кормить семью, и еще по тысяче разных потому что. Но нашлись люди, которые рассказали мне, что в других странах этой проблеме существует решение. Несвободных освобождают с землей. Ну, то есть, с землей, на которой стоит их дом, и еще с землей, на которой они могут работать, чтобы прокормить себя и своих близких. И тогда все твои причины сразу исчезают, и мы можем сделать всех свободными и по-настоящему счастливыми! Просто подумай, Илли, ведь это действительно возможно!..

Нет, ну, конечно, дворяне будут жутко недовольны, если отнять у них землю, и короля, наверное, придется уговаривать всякими вескими словами, но ведь ты на это мастер… в конце концов, он уже не раз сваливал все на Архитогора, и в этот раз он может сделать то же…»

Иллиандра резко вздрогнула, когда дверь спальни тихо скрипнула, лишь мгновением позже соображая, что даинь-жи едва ли стал бы пользоваться обычным входом.

Это оказался Плоидис.

Он бросил взгляд на спавшую в постели сестры Диадру, потом заметил в кресле Иллиандру и вопросительно приподнял брови.

— Илли…

— Ш-ш-ш.

Она приложила палец к губам и, отложив бумаги, бесшумно поднялась, оправляя юбки. Они вышли в гостиную и, только плотно притворив дверь, Иллиандра наконец улыбнулась.

— Здравствуй.

Вместо ответа он притянул ее к себе и мягко коснулся ее губ.

— Здравствуй. Как ты?

Она неопределенно качнула головой.

— В порядке… наверное. Диадра сильно напугана. Я тоже, если быть честной.

— Что все-таки случилось? Дариан был весьма сумбурен, когда я расспрашивал его сегодня, сказал только, что даинь-жи убил Диадру, но она жива и он хочет убить ее снова…

Иллиандра качнула головой, останавливая его.

— Нет. Даинь-жи сделал ее возвращенной. Мы полагаем, что она может быть второй Слезой Тени.

— Слезой Тени, — Плоидис ошеломленно качнул головой. — Но если так, то ей нужен кто-то, кто защитил бы ее от… ох, — он осекся, пронзительно взглядывая на Иллиандру. — Илли, нет. Прошу тебя, не говори, что это ты.

— Я не знаю. Но очевидно, я единственная кандидатура на сегодня.

— Но ты сама нуждаешься в защите!

— У меня есть защита, Плоидис. Ты защищаешь меня. Диадра же совсем одна, и это весьма справедливо ввергает ее в ужас.

— И что теперь?.. — нахмурился Плоидис. — Ты будешь вечно дежурить у ее постели?..

Иллиандра сжала губы.

— Не будь таким, прошу. Диадра напугана. Ей сейчас очень нужна моя поддержка. Я не знаю, что будет дальше, но я не могу оставить ее сейчас. Ты ведь понимаешь это.

Он вздохнул.

— Разумеется, я понимаю.

Он прижал ее к себе и провел рукой по ее волосам.

— Но ведь и я не могу оставить тебя, зная, что даинь-жи может прийти за вами обеими.

— Меня защищает твоя любовь, Плоидис, — мягко сказала Иллиандра. — Ты не можешь быть со мной все время, но где бы ты ни был, главное, что я знаю, как ты любишь меня, и это не позволяет даинь-жи забрать меня. Ты знаешь, что если бы было иначе, он бы давно уже сделал это.

Плоидис улыбнулся уголками губ.

— Но это значит, что и с Диадрой должно сработать то же самое. Тебе вовсе не обязательно сторожить ее постоянно.

— Разумеется, нет. Просто ей нужно время, чтобы успокоиться. Чтобы убедиться, что я способна защитить ее.

— Что ж… — он вздохнул. — Если так, то, пожалуй, это немного меняет дело.

Он вновь поцеловал ее, на этот раз чуть плотнее.

— Плоидис… — укоризненно прошептала Иллиандра с улыбкой.

— Что?..

— Ты с ума сошел… мы не можем. Не сейчас, — она опасливо оглянулась на закрытую дверь.

Он чуть поднял бровь с едва заметной провокацией в уголках губ.

— Мне уже не дозволено целовать тебя?..

Иллиандра беззвучно рассмеялась и, шутливо толкнула его ладонью в грудь.

— Вам, очевидно, дозволено все, Ваше Величество, — сказала она и, прижавшись к нему, уже серьезно прошептала: — Спасибо. За то, что ты здесь.

Он нежно обнял ее и поцеловал ее волосы.

— Для тебя, Илли, — всегда пожалуйста.

 

Глава 19. Даинь-жи

В последующие несколько дней Иллиандра, казалось, не отходила от Диадры ни на минуту. Они проводили вместе все время, и с каждым утром Диадра все больше ощущала себя виноватой за то, что разлучает Иллиандру с Плоидисом. Но в то же время мысль о том, чтобы остаться одной в своем вновь опустевшем доме или даже небольшой, но такой же сиротливой комнате Школы Чародейства, и ожидать, что в любое мгновение даинь-жи, распахнув свои черные крылья, может явиться за ней — одна мысль об этом приводила Диадру в ужас. Она не могла решиться даже спросить Иллиандру о том, не хочет ли она хотя бы на пару часов отлучиться, чтобы увидеть Плоидиса, и несмотря на то, что она, несомненно, понимала, что Илли не станет нянчить ее вечно — все же она была просто не в силах отпустить ее сейчас. Возможно, она сделает это завтра… или послезавтра… или еще чуть позже…

В один из таких казавшихся одинаковыми дней дворецкий сообщил Иллиандре, что их желает видеть какой-то ювелир.

— Ох!.. — взволнованно воскликнула Диадра. — Неужели они нашли его?..

— Я ведь говорила тебе, — улыбнулась Иллиандра.

Они приняли ювелира в гостиной, и он, бережно выкладывая на столик бархатную коробочку, невзначай поинтересовался:

— Вы ведь обещали за это ожерелье тысячу и две сотни золотых, не так ли?

— Ровно тысячу, если быть точным, — спокойно ответила Иллиандра, и ювелир неуверенно остановился.

— В самом деле?.. Ох, какая жалость, я запомнил совершенно другую сумму. Не уверен, что готов отдать его так дешево…

Иллиандра холодно сжала губы.

— Вначале покажите нам его, — ответила она. — Затем мы обсудим цену.

Ювелир открыл коробочку, и Диадра, затаив дыхание, неверяще коснулась сапфировых капель. Потом слегка нахмурилась.

— Мне кажется, цепочка была немного другая.

— Я знал, что Вы заметите, Ваша Светлость, — находчиво улыбнулся ювелир. — Простите меня, но мне пришлось заменить ее на новую. Несвободные — просто варвары, мое сердце порой обливается кровью, когда я вижу, что они творят с бесценными украшениями… но поверьте, эта цепочка ничуть не хуже старой. Золото того же качества и веса; впрочем, если Вам не нравится плетение, я с удовольствием сделаю новую для Вас…

— Это не они, Диадра, — холодный голос Иллиандры заставил лицо ювелира вытянуться в досаде и раздражении.

Диадра с сомнением рассматривала камни.

— Ты уверена, Илли?.. Они в самом деле очень похожи…

— Разумеется, это они, Ваша Светлость. Где еще Вы найдете сапфиры такой чистоты и размера? Я бы сказал, они стоят больше полутора тысяч, но поскольку юная леди была в таком отчаянии, когда пришла ко мне в поисках этого ожерелья…

Иллиандра резко захлопнула крышку, заставляя Диадру испуганно отшатнуться.

— Вон из моего дома, — процедила она. — И клянусь, еще одно слово, я позову стражу, чтобы арестовать Вас за мошенничество.

— Илли!.. — Диадра непонимающе взглянула на нее, но Иллиандра лишь повела рукой, провожая быстро ретировавшегося ювелира ледяным взором.

— Илли, что если он не лгал?.. Вдруг это действительно были они?.. Почему ты не дала мне убедиться?..

Иллиандра наконец обернулась к Диадре.

— Настоящие Слезы светятся для меня, Ди. Это были не больше, чем дешевые стекляшки.

— Ох… — Диадра ошеломленно застыла, ощущая, как неожиданная ревность зарождается в глубине ее сердца.

Она ведь должна была узнать их. Это были его слезы, его частичка, она должна была отличить эти камни среди тысячи других — и вот, теперь оказывается, что Илли знала их лучше, чем она, столько дней носившая их на своем сердце… Рука подруги легла на ее плечо.

— Не волнуйся, Ди. Мы найдем их.

Диадра кивнула и, не в силах скрыть раздражения, удрученно пробормотала:

— И все же не могу поверить, что я не смогла отличить фальшивку.

Иллиандра удивленно улыбнулась.

— Брось, Ди. Если бы не этот особый свет, я бы тоже никогда не заподозрила обмана. Подумать только, на что эти коршуны готовы ради наживы…

На следующее утро была назначена прогулка в королевских садах. Разодетые гости привычно собирались вокруг фонтана, и Иллиандра, оглядываясь вокруг, улыбнулась:

— Смотри, Ди. Кажется, твой кавалер не намерен упускать ни единого случая увидеть тебя.

Диадра проследила за взглядом Иллиандры, уже догадываясь, кого увидит там, и отчаянно вздохнула.

— Он вовсе не мой кавалер.

— Брось, он ведь явно оказывает тебе знаки внимания. Почему ты не хочешь хотя бы дать ему шанс?

— Не знаю, — вздохнула Диадра. — Посмотри на него, Илли. Он слишком… сахарный. У меня складывается впечатление, что из-под этой овечьей шкуры вот-вот покажется волк вот с такими зубами.

Иллиандра рассмеялась и мягко положила руку ей на плечо.

— Ты просто напугана, Ди, — сказала она тихо. — И я понимаю тебя, но если ты будешь видеть волка в каждом встречном, ты просто сойдешь с ума.

— Терлизан недавно в Авантусе, — заметила Диадра. — Ты не знаешь его. Он мог бы оказаться вторым Карресом…

— Посмотри на ту юную девушку с рыжими кудрями. Я вижу ее впервые. Думаю, нам стоит подозревать и ее.

Диадра сжала губы.

— Не делай из меня ненормальную. Я думала, кто-кто, а ты со своей работой знаешь, что подозревать нужно каждого.

Иллиандра мягко улыбнулась.

— В разумных пределах, Ди. И если мужчина просто внимателен к тебе, не нужно обвинять его в эпических планах разрушить вселенную.

Диадра вздохнула.

— Знаешь, Илли, я предлагаю тебе сделку. Ты больше ни слова не скажешь мне о Терлизане, а я соберусь с силами и не стану просить тебя остаться со мной сегодня вечером.

Иллиандра усмехнулась.

— Чарующее предложение, Ди. Но сегодня вечером я в любом случае собиралась остаться дома. Кое-кто будет занят допоздна весьма унылым приемом.

— В самом деле?.. — Диадра отчего-то почувствовала облегчение и тут же устыдилась этого. — Ну, тогда я могу перенести свое предложение на завтра.

— А я, боюсь, не смогу исполнить свою часть сделки, — ответила Иллиандра тихо, с улыбкой глядя куда-то в сторону, и в следующее мгновение возле них раздался бархатный голос:

— Доброе утро, графиня, виконтесса, — Терлизан по очереди поцеловал их пальцы и улыбнулся каждой. — Превосходная погода для прогулки, не правда ли?

— О да, — улыбнулась в ответ Иллиандра. — Прошу извинить меня, граф, но я совершенно забыла, что обещала своему мужу поприветствовать старых знакомых…

Иллиандра высвободила руку из вцепившихся в нее пальцев Диадры и, улыбнувшись в ответ на ее полный выразительных эмоций взгляд, поспешила прочь.

Диадра проводила подругу взглядом и, натянув на лицо улыбку, обреченно обернулась к Терлизану.

— Вы выглядите превосходно, виконтесса, — банально начал он, и Диадра ответила равнодушным вежливым кивком.

— Благодарю.

Внезапный возглас и звон бьющегося стекла заставил ее резко обернуться. Кровь застыла у нее в жилах, в голове пронеслась лишь одна короткая мысль.

Даинь-жи?..

Но это был лишь неловкий лакей, разбивший о каменные плиты целый поднос бокалов. Теперь, пылая от смущения, он торопливо собирал осколки под презрительными взглядами стоявших рядом придворных. Диадра судорожно перевела дыхание. Терлизан внимательно взглянул на нее и заботливо склонился к ней, ища ее взгляда.

— Все в порядке, виконтесса?

— Что?.. Ох… да. Да.

— Вы выглядите так, будто за Вами охотится стая волков, которые вот-вот могут выскочить из-за угла в любую минуту.

Диадра ошеломленно подняла глаза, но в следующий миг осознала, что его метафора была лишь попыткой поднять ей настроение. Она слабо улыбнулась.

— Что Вы, конечно нет.

— Но Вы боитесь чего-то.

— Вам кажется.

— Бросьте, Диадра. Расскажите, что тревожит Вас.

Терлизан смотрел на нее с вниманием, однако при этом губы его были сложены в едва заметной усмешке, а золотистый взор сверкал странными искрами, словно что-то в этом разговоре неожиданно забавляло его, подобно тому, как взрослого забавляет его собственная притворно серьезная игра в беседе с ребенком. Диадра скривила губы. Самодовольный нахал. Он полагает, в ее жизни не может происходить ничего серьезного?.. Что ж, она и не сомневалась, что за его сладкими комплиментами не скрывается ничего, кроме беспочвенного ощущения превосходства над глупыми созданиями в красивых платьях. Ну вот и прекрасно. Посмотрим, как он будет выкручиваться, поняв, что Диадра не просто глупа — но еще и нездорова душевно… Она холодно улыбнулась.

— Хорошо, Вы раскусили меня. Жуткий черный призрак охотится за мной, и я каждую минуту боюсь, что он явится и сделает со мной нечто ужасное.

— Чего он хочет от Вас? — в голосе Терлизана, к ее удивлению, не было ни капли неверия.

Она взглянула в его золотистые глаза и подняла брови.

— Вы верите мне?..

— Отчего мне не верить Вам, Диадра?

Она сощурилась с холодным презрением. Ох, в самом деле?..

— Да потому что подобное заявление звучит умалишенным бредом для человека, не знакомого с магией, — процедила она раздраженно. — Мне претит Ваше запредельное самомнение, граф, и Ваше снисходительное отношение к женщинам, и Ваши примитивные попытки заполучить меня в свою несомненно обширную коллекцию. И мне жаль разочаровывать Вас, но я не намерена становиться одной из Ваших хорошеньких жертв, поэтому настоятельно прошу: оставьте меня в покое.

Терлизан внезапно рассмеялся, искренне и беззлобно.

— Что ж, это было довольно грубо, — заметил он и протянул руку, очевидно, намереваясь взять ее пальцы в свои. Диадра подалась назад, не желая, чтобы он касался ее, однако он все же поймал ее ладонь — и в тот же миг короткое видение затмило ее разум.

Сумрак. Устланная бархатом лестница. Ее холл — и она, пронзенная ледяной молнией… в третий раз она была вынуждена переживать мгновение собственной смерти, однако теперь это были не ее ощущения, и не воспоминания Лемара: теперь она видела себя глазами собственного убийцы.

Диадра отшатнулась, возвращаясь в реальность, и глаза ее широко раскрылись от ужаса.

— Ты… — выдохнула она еле слышно, все еще не в силах поверить тому, что увидела.

Но это был он.

Даинь-жи, улыбаясь, смотрел на нее внимательным золотистым взором и бережно держал ее ладони в своих.

Его брови удивленно взметнулись, и Диадра изо всех сил постаралась скрыть ужас и смятение на своем лице. Она не должна была дать ему понять, что знает правду, она должна была сказать Илли… нет, лучше Плоидису…

— Простите, — прошептала она, с трудом шевеля губами. — Мне нужно идти.

Она хотела было развернуться, но Терлизан не отпустил ее рук. Диадра с холодным ужасом вновь обернулась к нему.

— Отпустите меня. Отпустите, иначе я закричу.

— О, нет, — ласково улыбнулся Терлизан. — Не закричишь, поверь мне.

Он сощурился, вглядываясь в ее побелевшее лицо.

— Поразительно, Диадра. Как же ты догадалась?..

— О чем?.. — выдохнула она едва слышно, чувствуя, как колотится в груди обезумевшее сердце.

— Ну, брось. Я же вижу, ты знаешь, — он усмехнулся. — Однако ты можешь дышать спокойнее. Если бы я хотел убить тебя, я бы уже давно сделал это.

— Ты уже сделал это, — прошептала она. — Ты ведь сделал меня Слезой Тени, верно?..

Терлизан повел бровью.

— Я пытался сделать тебя ею. Однако я уже сказал: если бы мне это удалось, ты не стояла бы здесь сегодня.

— Но тогда что же тебе нужно?.. — Диадра с трудом узнала свой охрипший голос. Осознание того, что он не намеревался убить ее, неожиданно не принесло ей облегчения, тотчас сменившись страшными предположениями о том, что же он собирался сделать взамен.

— Мне нужно то же, что и раньше, малышка. Илли.

…Илли.

Диадра невольно бросила встревоженный взгляд в сторону беспечно смеявшейся в отдалении подруги.

— О, ты не скажешь ей, — Терлизан, ласково улыбнувшись, коснулся ее щеки, и Диадра обернулась, вновь встречая его золотистый взор.

Все происходившее казалось ей таким нереальным. Как же это могло быть?.. Как могло случиться, что ее казавшиеся безумными предположения вдруг оказались даже более, чем правдой?.. Диадра огляделась, словно сквозь стекло наблюдая, как вокруг журчат непрерывные светские беседы, как беспечно смеются разряженные дамы, помахивая веерами и стреляя взорами в стоящих рядом мужчин. Все было так привычно, так безмятежно; и никто не знал, что прямо посреди них, на этой залитой солнцем, смехом и флиртом площади, под обворожительной личиной скрывался нечеловеческий безумец, способный убить любого из них лишь одним движением пальца.

«Ты не скажешь ей».

Слова Терлизана были полны спокойствия и уверенности. Но неужели он думал, что у нее не хватит смелости противостоять ему?.. Неужели полагал, будто она была скована ужасом настолько, что даже не попытается добраться до сестры и раскрыть ей важнейшую правду?.. В конце концов, что он мог сделать с ней посреди этой толпы, что такого, чтобы остановить ее, но не выдать себя Иллиандре?..

— Черта с два, — Диадра решительно сощурилась, разворачиваясь, чтобы направиться к подруге. — Хочешь остановить меня — тебе придется меня убить, но тогда, поверь, Илли и сама обо всем догадается.

Терлизан искренне рассмеялся.

— А ты такая забавная, Диадра. Наивная, совсем юная… я все еще не привык видеть тебя такой.

Диадра пропустила вдох и вновь обернулась к нему, оглядывая его изумленным, неверящим взором.

— Так это ты?.. Ты в самом деле… его брат?..

— Да, если, конечно, под «ним» ты имеешь в виду Берзадилара.

Его имя, произнесенное вслух кем-то совсем чужим, внезапно больно пронзило ее сердце. Диадра смотрела на Терлизана со смесью неверия и разочарования. Этого не могло быть… Даинь-жи, этот мрачный призрак, этот равнодушный и хладнокровный убийца был родным братом самого доброго, самоотверженного, верного человека на земле, человека, которого она так любила…

— Слава Богам, что Берзадилару уже не суждено узнать правду об этом, — проговорила она наконец и, резко развернувшись, твердым шагом направилась прочь.

— Куда ты? — спокойно усмехнулся Терлизан, и Диадра ответила столь же невозмутимо:

— Я уже говорила. Я иду к Илли.

Ужас, который немного отступил, затмеваемый ее горячим стремлением защитить подругу, теперь и вовсе поблек, сменяясь неожиданным для нее самой глубочайшим презрением. Она больше не боялась его — не теперь, когда знала, кто он. Досада и негодование наполняли ее, когда она представляла себе, какую боль испытал бы Берзадилар, узнав, что его родной брат в самом деле был жестоким и хладнокровным безумцем. Как он мог, подумала она с ненавистью и презрением, как сумел стать чем-то подобным, имея перед собой столь восхитительный и чистый образец для подражания?..

— Ты никуда не идешь, — ровно произнес Терлизан, и Диадра усмехнулась.

— Останови меня.

Лишь в следующий миг она поняла, что, развернувшись, сделала несколько шагов ему навстречу.

Терлизан ласково улыбнулся.

— Ты никуда не идешь, — повторил он. — И поверь мне, ты не скажешь Илли ни слова.

Она не боялась его?..

Куда, черт возьми, в один миг подевалась вся ее уверенность?..

— Что ты делаешь со мной?.. — прошептала она, глядя на него широко раскрытыми глазами.

Терлизан с улыбкой склонился к ней, нежно убирая с ее лица выбившуюся прядь волос. Его жесты были такими неестественно ласковыми — и что-то нестерпимо угрожающее было в этом.

— О, это называется преклонением, Диадра. Я вернул тебе жизнь — и теперь ты принадлежишь мне, ты подчинишься любому моему приказу. А поскольку, к моему величайшему сожалению, я не смог возродить в тебе твою бывшую силу, то теперь я воспользуюсь хотя бы тем, что смог получить от этой неудачной затеи.

Диадра, казалось, забыла дышать и лишь смотрела на Терлизана глазами, огромными от страха и ошеломления. Она принадлежала ему??.. Он мог заставить ее делать все, что угодно??.. Он мог использовать ее, чтобы получить Илли… Холод змейкой струился по ее спине. Иллиандра любила ее, верила ей — а она поневоле станет оружием в руках безумца, охотившегося за нею… Что-то еще в словах Терлизана неожиданно зацепило ее, и Диадра, наконец вдохнув, напряженно сощурилась:

— Что значит, ты не смог возродить во мне мою силу?..

Он улыбнулся так, словно разговаривал с ребенком.

— Ты была первой Слезой Тени. Из-за тебя все это началось, из-за тебя и этого проклятого самовлюбленного марсонта.

— Анторга??..

Терлизан презрительно сжал губы.

— Да. Анторга. Он разгневал ауру. Он пробудил силы, которые никогда не должны были просыпаться.

Диадра ошеломленно сощурилась.

— Уведи меня отсюда, — попросила она, теперь ставя Терлизана в тупик.

— Что?..

— Уведи меня. Нам нужно поговорить.

Он рассмеялся.

— Нет, Диадра. Нам не о чем разговаривать.

Он отступил от нее и поцеловал ей руку, так, словно все еще был обходительным кавалером, не смевшим более занимать ее времени.

— Возвращайся к Иллиандре. И помни, ты не скажешь никому ни слова о нашей маленькой тайне, — он улыбнулся надменно и насмешливо и, развернувшись, тотчас растворился среди пестрых нарядов.

Диадра не двигалась с места, будто все еще надеясь, что сейчас очнется от глупого сна и поймет, что все это было лишь плодом ее встревоженного воображения.

— Ди!

Веселый голос подруги вернул ее в реальность, и Диадра с сожалением поняла, что ничего не изменилось.

Это был не сон.

И заговорщическое выражение лица Иллиандры было таким странно беспечным, что Диадре захотелось кричать: Илли!.. Вот он, даинь-жи, Терлизан — даинь-жи, неужели ты не видишь… Илли…

Ее губы не произнесли ни слова.

Иллиандра улыбалась; она явно была внимательным свидетелем недавней сцены — и она, несомненно, так ошибалась в том, что видела.

— Ди, ты просто невыносима, — рассмеялась Иллиандра, беря подругу под локоть. — Он ведь флиртовал с тобой, а ты выглядела столь ошарашенной, будто только что перенеслась сюда из каменного века и понятия не имеешь, что значат подобные жесты мужчины.

— Ты тоже не имеешь об этом понятия, Илли, — тихо ответила Диадра, отводя глаза, и Иллиандра, подумав, что перегнула палку, крепче сжала ее локоть.

— Прости, Ди. Не обижайся. Просто все это в самом деле выглядело весьма забавно.

«Он даинь-жи, Илли… Он даинь-жи…»

Диадра в отчаянии взглянула на подругу.

— В этом не было ничего забавного.

Иллиандра мягко улыбнулась.

— Ну, брось. Знаешь, я понимаю, если ты не готова сейчас принимать ничьи ухаживания, но поверь мне, тебе отнюдь не повредит иметь хотя бы друга.

«Друга?.. Он убийца!.. — Диадра почувствовала, как слезы бессилия подступают к ее глазам. — Он убил меня… убил Лемара…»

— Только не его, Илли.

Иллиандра удивленно подняла бровь.

— Чем он так не угодил тебе? Он, что, сказал нечто двусмысленное?

— О нет. Он был кристально ясен.

Иллиандра наконец встревоженно заглянула подруге в глаза:

— Что произошло? Ты чего-то недоговариваешь?

«Да!..»

— Нет.

«Черт возьми…»

— Илли…

— Что?

«Пожалуйста!.. Я не могу сказать тебе, но ты ведь знаешь меня, как никто другой… Посмотри в мои глаза!.. Посмотри внимательно…»

Диадра устремила взгляд в землю.

— Ничего, — она обернулась к воротам. — Тише. Сейчас будет приветствие.

Вернувшись с прогулки, Диадра первым делом начала собирать по комнате свои немногочисленные пожитки. Иллиандра с минуту наблюдала за ней, потом наконец спросила:

— Что ты делаешь?..

— Собираюсь домой, — ответила Диадра невозмутимо.

Иллиандра чуть сощурилась.

— Я чем-то обидела тебя, Ди?

— Конечно, нет, Илли, с чего ты взяла?

— Просто последний раз ты вела себя так со мной, когда узнала, что я влюблена в Плоидиса.

Диадра наконец остановилась и подняла удивленный взгляд на подругу.

— Илли, разумеется, нет. За что, помилуй, мне обижаться на тебя, если ты вот уже несколько дней не отходишь от меня ни на шаг, стремясь защитить мою жизнь?..

— Тогда почему ты вдруг ни с того ни с сего молча сбегаешь от меня?..

Диадра вздохнула и опустила руки.

— Илли, я просто…

«Я просто думаю, что если Терлизан может управлять мной, то чем дальше я буду от тебя, тем лучше».

— Я не знаю. Я просто все чаще думаю, что даинь-жи не охотится за мной. Ведь если бы было иначе, он уже давно объявился бы, не так ли?.. И я в любом случае не могу вечно ночевать в твоей спальне, лишая кого-то другого этой возможности.

Иллиандра почувствовала, как розовеют щеки.

— Ты не стесняешь меня, Ди. К тому же я говорила, сегодня я в любом случае не смогу пойти к Плоидису.

Диадра чуть улыбнулась.

— Я знаю. Но поверь мне, я готова вернуться к нормальной жизни. Да и мои ученики, вероятно, уже скучают без меня. Я слишком часто обделяла их вниманием в последние месяцы.

Иллиандра внимательно смотрела на Диадру.

— Почему вдруг сейчас, Ди?

Диадра, обняв подругу, прошептала в ее ухо:

— Возможно, что-то случилось со мной сегодня.

«Прошу тебя, догадайся».

Иллиандра отстранилась и, пронзительно взглянув на подругу, вдруг спросила:

— Ты имеешь в виду Терлизана?

«Конечно, Илли!.. Конечно…»

Но вслух она неожиданно рассмеялась.

— О, признаться, я очень надеюсь, что он способен лечить женские сердца так же хорошо, как он флиртует.

«Что??..»

— Что??..

Диадра беспечно пожала плечами.

— Ты была права, Илли. Насчет него, и насчет того, что мне стоит больше внимания уделять настоящему, чем прошлому.

Иллиандра неуверенно качнула головой.

— Это не совсем тот эффект, которого я ожидала от своих слов, но если ты считаешь, что так будет лучше…

— Да. Так будет лучше, — это, наконец, были ее собственные слова, и Диадра с трудом сдержалась, чтобы не перевести дух. Она вновь обняла подругу и жарко прошептала: — Спасибо тебе за все, Илли…

Спустя несколько часов, уладив какие-то дела в Школе Чародейства, Диадра наконец добралась до портала и, вынырнув в холл из чуланной комнаты, вновь невольно остановилась, встречаясь с мягким взором наблюдавшего за ней с портрета Берзадилара.

О Боги, как же ей не хватало его теперь!.. Отчего-то она была уверена, что, будь он здесь сейчас, он бы обязательно знал, что ей делать…

Диадра вспомнила этот странный, двуличный разговор с Иллиандрой. Как Терлизан мог обладать такой властью над ней, чтобы вмешиваться, даже не давая ей почувствовать? Что если он и сейчас по-прежнему наблюдал за ней?..

— Ты не получишь Илли, Терлизан! — крикнула она, оборачиваясь и обводя взглядом пустые стены. И, словно пытаясь убедить саму себя в этом, спустя несколько мгновений повторила: — Слышишь?.. Ты не получишь ее!..

— Разумеется, я слышу, Диадра, — его бархатный голос заставил ее резко обернуться, едва не потеряв равновесия.

— Ты здесь… черт возьми, ты и правда следишь за мной все время??..

Терлизан рассмеялся.

— Помилуй, Диадра, у меня есть дела позанимательней этого. Но что мне интересно, так это то, как он умудрился научить тебя этому.

— Кто? Чему?..

— Берзадилар. Как он смог научить человека без магических способностей безмолвному зову. Нужно быть поистине мастером, чтобы сделать это. Впрочем, конечно, мне ли сомневаться в его возможностях…

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, Терлизан. Я не звала тебя, ни громко, ни безмолвно.

— Разумеется. И я совершенно без причины переместился за десятки миль, чтобы побыть с тобой.

— Тебе ведь нужно каким-то образом проверять, не собираюсь ли я затеять очередной опасный разговор с Иллиандрой, — пожала плечами Диадра.

Терлизан повел бровью.

— Я уже говорил тебе сегодня. Ты не сможешь сказать ей ни о чем.

— Особенно если ты будешь нести всякую чепуху вместо меня. Будь осторожен, Терлизан, как-нибудь ты сморозишь такую глупость, что она просто не сможет не догадаться.

Он рассмеялся, словно над удачной шуткой.

— Ты, что, в самом деле думаешь, что я руковожу каждым твоим шагом?.. Диадра, детка, я уже объяснял тебе: все это работает совсем иначе. Как бы ты ни старалась обойти мой запрет, пытаясь намекнуть Илли, написать ей или даже разрисовать мой портрет черными крыльями, другая половина тебя будет защищать мою тайну так же старательно, как первая силится выдать ее. Мне нет необходимости говорить за тебя или дергать ниточки. Ты сделаешь все сама. И если ты будешь слишком настойчива, ты можешь довести даже до того, что лично наложишь на себя руки.

Диадра застыла.

А это было даже хуже, чем она предполагала. Обмануть Терлизана — что ж, если бы удача улыбнулась ей, она бы, возможно, еще смогла исхитриться; но обмануть саму себя… о да, Терлизан прав — это было невозможно…

— Я в самом деле позвала тебя?..

— И весьма отчетливо. Так как же он научил тебя?

Диадра качнула головой. Воспоминания о Берзадиларе вновь наполнили ее, делая ее голос мягким и печальным.

— Он не учил. Я просто… просто могла звать его, без всяких заклинаний. Мысленно.

— Ты имеешь в виду, в этой жизни? Когда он был призраком? — с неожиданным интересом спросил Терлизан, и Диадра странно посмотрела на него.

— Разумеется. Я не слишком помню свою предыдущую жизнь, знаешь ли.

— Ах, да. Я снова забываю, что ты всего лишь человек. Ты ведь всегда была чем-то неизмеримо большим для них обоих.

— А ты, выходит, знал, что Берзадилар был здесь?.. — в свою очередь сообразила Диадра, и Терлизан улыбнулся.

— Что иначе, по-твоему, держало меня вдали от вас столько времени?

Диадра ошеломленно сощурилась и почувствовала, как странная гордость зарождается в ее душе. Берзадилар был сильнее. Он мог бы защитить ее, защитить Иллиандру, он мог бы в один миг заставить исчезнуть все их проблемы, если бы только был здесь, рядом с нею… Ее Берзадилар, мягкий, нежный… такой могущественный…

Терлизан снисходительно улыбнулся уголками губ, очевидно, читая на лице ее мысли.

— Нет, Диадра. Едва ли он был бы в силах одолеть меня теперь, из Тени, особенно учитывая, сколького он не знает обо мне.

— Что же тогда останавливало тебя? — с вызовом спросила Диадра, и Терлизан невозмутимо изогнул губы в усмешке.

— Скажем так, мне претила мысль о том, что придется выслушивать его нудные проповеди.

— Берзадилар не читал нудных проповедей.

— Возможно, не тебе, — заметил Терлизан с той же невозмутимой усмешкой, и Диадра вдруг на мгновение осознала, что когда-то давно он в действительности был просто юношей… просто братом.

Она внимательно вгляделась в его лицо.

— Это твоя настоящая внешность?

Терлизан удивленно рассмеялся от неожиданности.

— Да. Не вижу смысла скрывать ее. Тебе нравится?

Диадра перевела взгляд на портрет, сравнивая.

— Вы с ним не слишком похожи.

Терлизан обернулся, прослеживая направление ее взгляда, и руки его, до того скрещенные на груди, взметнулись, отражая его удивление.

— Что это?..

— Портрет.

Терлизан обернулся к ней, сужая глаза.

— Я вижу, что это портрет, Диадра. Я спрашиваю, откуда он. Я никогда не видел этой картины у Берзадилара.

— Это полотно нарисовал для меня Лемар. Тот самый юноша, которого ты убил, чтобы воскресить меня.

— Нарисовал для тебя, — повторил Терлизан, вглядываясь в ее глаза.

Диадра вздохнула и отвернулась.

— Да. Для меня.

— Что все-таки произошло между вами? — Терлизан вновь оказался перед ней, и Диадра немного удивленно подняла глаза.

— Какая тебе разница?

Он сощурился.

— Просто ответь мне.

Диадра вздохнула.

— Он ушел в глубины, потому что мы любили друг друга, но он посчитал, что не может делать меня счастливой.

— В самом деле?.. — в глазах Терлизана мелькнули неожиданные искры боли, и Диадра внезапно пронзительно взглянула на него.

— Да. Как Даенжи.

Терлизан отшатнулся от неожиданности и тут же вновь натянул на лицо бесстрастную маску.

— Не смей говорить о том, чего не знаешь, Диадра.

— Так расскажи мне.

— Что?.. — он усмехнулся, глядя на нее так, словно она предложила исповедь законченному атеисту. Диадра пожала плечами.

— Почему нет, Терлизан? Ты знаешь, что я не смогу никому рассказать об этом; так почему тебе не воспользоваться шансом и не поделиться своей болью с той, чье сердце оказалось разбито такой же беспощадной судьбою?..

Терлизан усмехнулся.

— Ты понятия не имеешь о моей судьбе, Диадра.

Она внезапно сделала шаг к нему и, движимая каким-то глубинным, неясным ей самой инстинктом, положила руку ему на грудь. Ее глаза были серьезны и пронзительны.

— Так расскажи мне.

И внезапно волна чужих, непонятных ощущений хлынула на нее: ненависть, боль, отчаяние, презрение — они были столь сильными, столь поглощающими, что Диадра не знала, как тот, кто испытывал их, мог не потонуть в этом злобном, бушующем море. Оно захлестывало ее ледяными, бьющими волнами, ослепляя, лишая дыхания, унося с собой в безудержном водовороте…

Храм Нераздельности.

Диадра видит, как Анторг, подняв руки, собирает над головой темное, пылающее энергией облако. Сыплется крошка, Берзадилар кричит что-то из-под защитного купола — но Диадра не слышит, словно уши ее наполнены водой, тяжелой, давящей с напряженным звоном. Девушка на полу резко хватает ртом воздух — и тут же мерцающее молниями облако над головой Анторга сворачивается вихрем — а потом взрывается безудержной волной, которая, кажется, должна разрушить стены, смести с лица земли весь город… никто не замечает ее. Никто не замечает, что в этот самый момент все в мире меняется навечно. И Анторг, бережно поднимающий девушку с каменных плит, и Берзадилар, отчаянно качающий головой под мерцающим куполом… они не знают еще, что ждет их дальше, какая кара уготована им за одну ставшую бесценной жизнь…

Диадра чувствует, как видение вытягивает ее выше, сквозь прозрачную крышу Храма Нераздельности. Она не может сопротивляться, и лишь наблюдает, как гнев Ауры, эта могущественная, неудержимая волна раскатывается дальше, покрывая всю землю до горизонта… и исчезает.

И ночная темнота начинает сгущаться, и Диадра так явственно ощущает пронизывающий холод, хотя у нее вовсе нет тела. Быть может, потому, что это не холод воздуха, но холод страха, леденящего, безотчетного ужаса… темнота сгущается все плотнее, затмевая луну и звезды, и внезапно неестественными вихрями сворачивается в фигуры… такие знакомые, такие ужасающе знакомые — и вспыхивают нечеловеческие глаза, и раскрываются черные крылья, и Диадра наконец может слышать, но единственный звук, который доносится до нее — это скользящий, леденящий визг их полета, едва слышимый цепенящий голос приближающейся смерти…

Они распахивают крылья, устремляясь на поиски жертв, и Диадра следует за одним, лавируя между деревьев, стен, окон. Пылающие изумрудные глаза заглядывают в одно стекло, в другое, третье, до тех пор, пока наконец не застывают у окна, освещенного из глубины несколькими зажженными лампадами. Слышится крик, болезненный, усталый — и одновременно голоса:

— Тише, тише… молодец. Терпи, еще немного…

Снова крик, и Диадра наконец понимает, что кричит в постели женщина, возле которой суетятся фельдшеры.

Голод наполняет призрака, глаза его вспыхивают изумрудным огнем. Двое… две жизни одним вдохом, одна из которых еще поддерживает другую… и он устремляется к постели сквозь нетронутые стекла.

Еще один крик, и руки акушерки заботливо подхватывают ребенка, и облегченный стон матери внезапно прерывается, когда она, вновь сжимая пальцами измятые простыни, начинает бледнеть и хватать губами воздух.

— Что с ней?.. Что с ней?? — непонимающая акушерка, не замечая зависшего над женщиной призрака, пытается разорвать на ней ворот рубашки. — Она задыхается!..

— Режьте пуповину!..

Диадра видит, как призрак высасывает из нее жизнь, ненасытно, капля за каплей, и жаждет, жаждет добраться до новой, невинной, все еще связанной с нею первозданной нитью…

Кривые ножницы смыкаются в дрожащей руке, чьи-то пальцы ловко цепляют зажим, накладывают тампоны — и вот первый вдох, и первый, еще не похожий на человеческий, крик — и призрак над женщиной внезапно вздрагивает. Младенец кричит, неосознанно суча ножками, и вытягивает крохотные ручки, и поворачивает голову…

— Он тянется к ней!.. — пораженно шепчет одна.

— Ерунда, — отвечает другая, омывая ребенка влажным полотенцем, а Диадра видит, как призрак, оглядываясь на младенца, внезапно резко взмывает, прижимаясь к стене над изголовьем — но словно что-то держит его, не давая уйти дальше.

— Он тянется к ней! — повторяет первая и, подхватывая малыша теплым одеялом, бросается к постели матери. — Смотрите! Это мальчик!..

Призрак над изголовьем издает резкий, нечеловеческий визг, изумрудные глаза вспыхивают от боли. Крик ребенка убивает его — или?… Или?.. и внезапно черный туман, темнота, составляющая его расплывчатое тело, начинает струиться к младенцу, все быстрее, быстрее… визг призрака тонет в слабом, отчаянном младенческом крике, и с последней каплей глаза младенца неожиданно раскрываются и вспыхивают изумрудным светом…

Мать с резким всхлипом вдыхает воздух и, закашливаясь, улыбается сквозь слезы и протягивает к голове младенца дрожащую руку.

— Мальчик?.. — шепчет она пересохшими губами.

— Да, Ваша Светлость! Мальчик…

Счастливая улыбка украшает ее бледное лицо, рука устало опускается на простыни. Она закрывает глаза и едва слышимо выдыхает:

— Терлизан…

Диадра с резким вдохом отдернула руку и широко раскрытыми глазами уставилась на стоявшего перед ней юношу.

— Она выжила?.. — прошептала она сквозь сбивавшееся дыхание.

— Кто?..

— Твоя мать… она осталась жива после той ночи, когда родила тебя?

Терлизан сощурился, челюсти его сжались.

— Это какая-то шутка, Диадра? Имей в виду, если…

— Я видела это, Терлизан!.. Ты родился в ту самую ночь, когда Анторг воскресил меня… и это существо… такое же, как ты… призрак с изумрудными глазами, оно высасывало жизнь из твоей матери, но ты остановил его…

— Что?.. — Терлизан ошеломленно отступил на шаг и неверяще взглянул на нее. — Как… Как ты… постой — как я остановил его?..

Диадра неуверенно качнула головой.

— Мне показалось, ты его поглотил.

Терлизан смотрел на нее потрясенно.

— Как ты узнала? — выдавил он наконец.

— У меня было видение.

Он усмехнулся с явным неверием.

— Видение.

— Да. Со мной такое случается.

— Ты провидец?..

Диадра качнула головой.

— Едва ли. Чаще всего я вижу прошлое.

Терлизан ошеломленно отвернулся и, сделав несколько шагов, возбужденно провел рукой по волосам. Диадра, не шевелясь, внимательно наблюдала за ним, слегка прищурив ресницы.

— Так она выжила?..

— Да.

Он вновь обернулся, золотистые глаза его выражали смятение.

— Я не знал, что спас ее. Я думал, что впервые встретился с ними намного позднее.

— С ними? Кто они?..

Терлизан повел плечами.

— Создания Ауры. Одни из тех, которые никогда не должны были появляться. Но благодаря твоему золотоволосому возлюбленному, они полтора века скитались по Тени, восставая в Ночи Нечисти и пожирая невинных.

— Что же случилось потом?.. — тихо спросила Диадра, хотя ей казалось, она уже знала ответ.

— Потом я поглотил последнего из них, — Терлизан резко посмотрел на нее и вновь отвернулся, поднимая глаза к портрету Берзадилара. Диадра проследила за его взором.

— Он не узнал это существо по описанию, — сказала она тихо.

— Потому что он никогда не видел их. Никто не видел. Никто не знал, сколько раз случались эти проклятые Ночи Нечисти до тех пор, пока твой коронованный ублюдок не решил, что пришло его время уйти на покой.

— Ночи Нечисти случались до смерти Анторга?.. — неверяще переспросила Диадра, и Терлизан с презрительной улыбкой вновь обернулся к ней.

— О да, но он весьма умело исхитрялся обманывать Ауру. И ему было плевать на те жизни, которые она забирала взамен его.

Диадра ошеломленно качнула головой.

— Нет… не может быть.

Терлизан внезапно оказался совсем близко к ней.

— О да, — процедил он, возвышаясь над ней и сверкая золотистыми глазами. — Да, и Даенжи, черт побери, была одной из них.

Диадра застыла, глядя в его отчетливо сквозившие болью глаза.

Он вдруг вновь отступил от нее и, разгневанно развернувшись, непонимающе бросил:

— Какого черта я вообще рассказываю тебе все это?..

— Терлизан… — она подалась за ним, но он, обернувшись, отшвырнул ее раскрытой ладонью. Диадру отбросило на пол, и она, ударившись, вскрикнула от боли.

— Не смей приближаться ко мне, — процедил Терлизан.

И, развернувшись, исчез в магическом вихре.

«О Боги, если бы я только могла рассказать тебе, Илли… если бы я могла рассказать хоть кому-то…»

Диадра взволнованно поднялась по ступеням ее дома и постучала в дверь. Приоткрывший створку дворецкий тут же распахнул ее и привычно улыбнулся.

— Прошу Вас, виконтесса Монре.

— Графиня дома?

— Нет, только Его Светлость граф.

— Что ж, хорошо. Если позволите, я дождусь ее в гостиной.

Однако только войдя в залу, Диадра заметила читавшего на диване Дариана и немного смутилась. Не слишком ли она злоупотребляла их гостеприимством… Он поднял глаза и улыбнулся.

— Диадра! Уже решила вернуться?

Она смутилась еще больше.

— Нет, я пришла только поговорить с Илли. Прости, я не хотела мешать тебе.

Дариан закрыл книгу.

— Брось. Хочешь чаю?

— Не отказалась бы. Спасибо.

Дариан позвонил лакею и похлопал по дивану рядом с собой.

— Присаживайся.

Он дал короткие указания появившемуся слуге и обернулся к Диадре.

— Ты выглядишь… взволнованной. Что-то успело случиться?

Диадра неопределенно повела плечами.

— Да, я, кажется… обнаружила в себе новую способность, но еще не совсем уверена в этом.

Брови Дариана взметнулись.

— Новую способность?.. Это как-то связано с тем, что случилось с тобой? Ну, с тем, что ты теперь возвращенная, как Илли?

— Не думаю, — Диадра качнула головой. — Мне кажется, я уже делала это и раньше, только не отличила результат от видения. Тем более, что одно, похоже, тянет за собой и другое…

— Так что это за способность, Диадра?.. — спросил Дариан, обрывая ее задумчивое бормотание.

Она подняла глаза.

— Я полагаю, что я могу слышать человеческие ощущения.

Глаза Дариана расширились.

— Ты хочешь сказать, читать мысли?.. — он немного напрягся, отстраняясь, и Диадра улыбнулась.

— Нет, Дариан. Лишь ощущения. Радость, или боль, или восхищение… быть может, какие-то образы. Правда, я еще не совсем уверена, как остановить это, прежде чем эти ощущения спровоцируют видение, и это именно то, о чем я хотела поговорить с Илли.

— Ты и сейчас можешь читать меня?

— Для этого мне нужно тебя коснуться. И сосредоточиться, вероятно. Я сама еще не понимаю, как это работает. Я лишь дважды сделала это намеренно: сегодня и в ту ночь, когда Корелл…

Она замолчала, замечая в дверях лакея с подносом. Дождавшись, пока он подаст чай и скроется в коридоре, Дариан обернулся к Диадре:

— Ты думаешь, Илли может знать что-то об этой способности?

— Едва ли. Но она может помочь мне разобраться. Она всегда делает это…

Дариан передал Диадре чай, и она, принимая чашку из его рук, невольно коснулась его пальцев — и не успела даже сделать вдох, как в глазах ее потемнело.

…Он прижимал Иллиандру к себе возле каминной полки и, одурманенный страстью, в смятении сознавал мягкий, сладковатый вкус ее губ. О Боги, этого не могло быть… это был странный, недопустимый сон, ведь как иначе она могла вдруг ответить на его чувства… кто-то с силой сжал его плечо и отбросил от Иллиандры, и спустя миг он различил перед собой разъяренные глаза Плоидиса:

— Какого черта, Дариан?..

…Диадра резко отдернула руку, и чашка горячего чая, перевернувшись, со звоном разлетелась по полу мелкими осколками, заливая все вокруг кипящей жидкостью. Оба резко вскочили, отряхивая одежду.

— Ди, что ты творишь??..

Диадра ошеломленно смотрела на Дариана.

— Ты влюблен в нее?.. — спросила она вместо ответа, и его глаза помрачнели в испуге.

— В кого??..

— В Илли. Ты влюблен в Илли.

Дариан застыл, челюсти его сжались.

— Как ты смеешь лезть в мою голову, Диадра?

— Я не нарочно. В самом деле, Дариан, я…

— Черт!.. Только посмей сказать об этом хоть кому-то!

— Ты все еще любишь Алиетт?

Дариан взглянул на нее почти с ненавистью.

— Да, черт побери, я все еще люблю ее!..

— Тогда ты сам должен сказать ей!..

Дариан опешил.

— Что?.. Сказать Алиетт??.. Ты с ума сошла?..

— Не Алиетт. Ты должен рассказать Илли. Вы не можете продолжать вести себя так, как сейчас, если это заставляет тебя влюбляться в нее все сильнее. Расскажи ей, Дариан, поверь, она сможет помочь тебе.

— Каким образом? — голос Дариана все еще был наполнен досадой и раздражением.

— По крайней мере, она больше не позволит тебе касаться ее так, как ты делаешь это, — ответила Диадра, и нерешительно замолчала, переводя взгляд на каминную полку.

— В чем дело?

— У меня было видение, — неуверенно ответила Диадра. — Ты целовал ее, здесь, у камина, и Плоидис застал вас.

— Я целовал ее?.. — ошеломленно прошептал Дариан, и Диадра, обернувшись, пронзительно взглянула на него.

— Ты ведь понимаешь, что это значит. Если ты позволишь себе довести до этого, весь ваш идеальный союз рухнет в одночасье. Что будет с Алиетт, когда ты предашь ее, что станет с Илли, если она потеряет Плоидиса?..

— Но если она ответит мне…

— То это будет ее ошибкой, — оборвала его Диадра. — Ты ведь понимаешь, что она никогда не выберет тебя вместо него.

Дариан резко сощурился.

— Потому что он король, а я — никто?

— Нет, — Диадра запоздало осознала, что слова ее и впрямь были слишком бестактны. — Потому что она любит его. Потому что Алиетт любит тебя. Потому что она никогда не позволит себе пойти на такое.

— Но ты сама сказала, что видела, как я целовал ее. Я ведь не делал это насильно, верно?..

Диадра вздохнула.

— Нет. Но Дариан, пойми, я не знаю, что значит это видение. В последний раз, когда я видела будущее, я полагала, что это прошлое, и лишь когда оно сбылось, я смогла осознать, что оно имело совсем иное значение.

— И какое значение, по-твоему, может иметь взаимный поцелуй?..

— Быть может, как раз то, что я должна предостеречь тебя от этого. Плоидис застанет вас, Дариан, и если это случится, это будет конец всему. Он мог простить ее за ту ложь с Карресом, потому что понимал, что двигало ей в те минуты, но если он застанет ее с тобой… прошу тебя, ты должен остановить это, Дариан.

Юноша смятенно сжал губы. Отвернулся. Потом вновь взглянул на Диадру, и глаза его засквозили холодом.

— Я надеюсь, ты хотя бы позволишь мне самому принять это решение.

— Я никому не расскажу, если ты об этом.

— Да, я об этом, Диадра!.. — взорвался он. — Ты не имеешь права лезть в чужие головы, в чужие жизни!!.. То, что я думаю, что чувствую, это только мое дело, Диадра, и не тебе судить меня!!..

Диадра мягко сощурилась.

— Но ведь я и не сужу тебя, Дариан.

Он открыл рот, собираясь возразить, опровергнуть ее слова — и понял, что не может. Она в самом деле не судила его, не укоряла, не выказывала презрения; все, что она сказала, было лишь искренней попыткой помочь.

Но это разозлило его лишь еще больше.

— Прости, Диадра, но я едва ли составлю тебе компанию за чашкой чая. Тем более, что наслаждаться ею мне уже негде.

Диадра растерянно проводила его взглядом и, оглядев влажное пятно на подушках дивана, со вздохом опустилась в кресло. Спустя минуту безмолвная горничная тихо скользнула в двери и принялась бережно собирать осколки. Диадра придвинула к себе поднос и, наполнив оставшуюся нетронутой чашку Дариана, отрешенно поднесла ее к губам, сжимая ладонями.

Дариан был уже вторым человеком за сегодня, кто в смятении бежал от нее, испытав на себе ее всевидящее прикосновение. И они были правы: никто не должен был вмешиваться в чужие тайны так, как это невольно делала она. Она не была священником, она не имела силы пропускать через себя чужие чувства, грехи, трагедии и оставаться безучастной, и хранить молчание, тогда как их эмоции неизбежно оставляли след в ней самой.

Она вспомнила, как когда-то давно Эстер объясняла ей природу ее дара. «Ты будешь слышать их, ощущать их, так, будто все эти чувства твои собственные — и здесь, Диадра, таится главная опасность. Если ты не научишься контролировать свою способность, ограждать себя от эмоций других людей, то их обилие может просто свести тебя с ума…»

Диадра вздохнула, делая последний глоток из остывшей чашки.

Что ж, похоже, вот и пришел тот час, когда она во что бы то ни стало должна научиться этому — или же безнадежно обречь себя захлебнуться в этом бескрайнем обезумевшем море.

После прогулки, проводив до дверей неожиданно обеспокоенную свободой подруги Диадру, Иллиандра еще несколько мгновений смотрела ей вслед, пытаясь понять, откуда взялось то необъяснимое чувство, будто она упускала из виду нечто очень важное.

Еще этим утром Диадра, изо всех сил храбрившаяся и вздрагивавшая от каждого шороха, боялась даже на шаг отойти от Иллиандры, и вот теперь, внезапно, кто-то словно подменил ее этой странной, улыбавшейся особой с тревожными глазами, которая сейчас с упрямой решимостью скрылась за поворотом.

Иллиандра в десятый раз воспроизвела в мыслях события этого утра, пытаясь выцепить из воспоминаний что-то, что могло бы служить разгадкой, но ничего, кроме той забавной с виду беседы с Терлизаном, не приходило ей на ум. Что такого он сказал ей?.. Что такого, что позволило Диадре разом освободиться от сковывавшего ее ужаса перед даинь-жи? Иллиандра сжала губы в неуверенной усмешке. Уж не мог ли он признаться ей в любви прямо там, посреди площади в дворцовом парке?..

Теплые руки Дариана легли на ее талию, и Иллиандра удивленно обернулась, встречая его взгляд. Позади маячили слуги, и она понимающе улыбнулась ему:

— Соскучился по жене, Дариан?..

Он сощурился в усмешке.

— Зову тебя на супружеский обед.

Два блюда и сладкое растянулись более, чем на час, и когда они наконец, держась за руки, поднялись в свои покои, Иллиандра, оглядев опустевшую без Диадры комнату, вдруг вспомнила о заброшенных в ящик записках Реноса, которые хотела обсудить с ним еще на прошлой неделе. Ехать в такую даль после уютного обеда не хотелось, однако откладывать этот разговор еще более она уже не имела права. Потому спустя четверть часа она, переодевшись и уложив бумаги в седельную сумку, пришпорила коня и направилась в замок Братии.

Дорога, как обычно, заняла чуть больше часа. Уже поднимаясь по винтовой лестнице, Иллиандра издалека услышала взволнованные голоса в кабинете.

— Ренос, это, по меньшей мере, недальновидно! — говорила Элеонора. — Полагать, будто ты можешь просто взять что-то, что сделали другие народы, и насадить это в своей стране — это совершенное заблуждение!.. Полгода назад мы едва избежали гражданской войны, и лишь чудо помогло королю вовремя обезглавить заговорщиков и успокоить королевство; и теперь ты хочешь бездумно поднять народ на серьезнейшее противостояние правящему классу, ты хочешь устроить передел земли, которая веками принадлежала дворянству — и чего, черт возьми, ты хочешь добиться этим??..

— Справедливости!! — гневно воскликнул Ренос. — Скажи мне прямо, Лео, на чьей ты стороне?.. Я полюбил тебя, потому что мне казалось, что ты другая, не такая как все они, я думал, ты по-настоящему понимаешь боль народа и готова бороться за него…

— Я готова бороться, но не так слепо, как это делаешь ты!!.. Нельзя видеть все так однобоко, Ренос!..

— Это не я — это ты смотришь на все с одной стороны, Лео! Ты, как и Илли, видишь только свои проблемы, только то, как любая победа простых людей ущемит ваши благородные права! Но у вас их и так слишком много, Лео! Вы жиреете и слепнете от этих прав, и ты и Илли — вместе со всеми!..

— Прекрати обвинять во всем меня, — в голосе Элеоноры послышались слезы. — Как ты можешь, после всего, что мы делали вместе?..

— Илли тоже делала немало, до тех пор, пока не вернулась в ваше сверкающее общество! И что же?.. Теперь она пресекает любые мои попытки, она так старательно работает на благо кого-то, но только этот кто-то уже давно не народ!..

— Она просто видит больше, чем ты, Ренос!..

— Она просто предала нас, выбрав красивую жизнь вместо заботы о каких-то юродивых!..

— Позвольте узнать, вы всегда оставляете дверь открытой, чтобы весь замок мог слышать ваши ссоры? — холодно спросила Иллиандра, появляясь на пороге.

Ренос гневно сощурился.

— Мне нечего скрывать, в отличие от тебя, Илли. А теперь прошу извинить меня — или как вы там говорите, когда имеете в виду, что вас воротит от собеседника?..

Он вылетел из комнаты так быстро, что ни одна из девушек не успела произнести ни слова.

— Очень мило, — процедила Иллиандра, глядя ему вслед.

— Прости его, Илли, — тихо проговорила Элеонора. — Я не знаю, что находит на него в последнее время. Он думает, будто ты отвернулась от народа, по той лишь причине, что ты не одобряешь его идеи.

— А ты, выходит, считаешь иначе, — Иллиандра обернулась, все еще не в силах унять раздражения. Да кто он такой?.. Что он знает о Лиодасе и о ней, чтобы обвинять ее?..

— Разумеется, я считаю иначе, — подтвердила Элеонора. — Я думаю, что его идея всеобщего освобождения безумна. По крайней мере, здесь и сейчас. Лиодас не готов к этому.

— А на его взгляд, все просто идеально, — заметила Иллиандра. — Отнять землю у дворян, раздать ее крестьянам, которые понятия не имеют об управлении и расчетах, и если при этом те и другие не сожрут друг друга, то Лиодас вернется в счастливое первобытное состояние, где любая экономика и политика рухнет в одночасье, и недолго останется до того момента, когда эту богатую землей анархию подомнет под себя какой-нибудь бывший союзник.

— Ты немного преувеличиваешь, но это не меняет сути. Я понимаю тебя, Илли. Однако я не могу убедить в этом человека, который всю свою жизнь считал свой класс несправедливо угнетенным.

Иллиандра вздохнула.

— Прости, Лео. Я просто немного устала от его упрямства.

— Как и я, — Элеонора отвела глаза, отрешенно рассматривая книги на полке. — Илли, я боюсь, что… я не могу больше жить здесь, в замке.

Иллиандра удивленно подняла брови.

— Ты хочешь уйти из Братии?..

— Нет… не совсем. Я готова по-прежнему помогать тебе, Илли, если, конечно, тебе потребуется моя помощь. Впрочем, в последнее время мне кажется, что я все больше занимаюсь устройством хозяйства да улаживанием конфликтов с Реносом, чем делами Братии, — Элеонора наконец подняла взгляд на подругу. — Я так устала от этого. Я не могу больше терпеть такую жизнь. Я хочу вернуться в свой дом, к родителям, хочу, как ты, вернуться в свет, Илли.

Иллиандра коснулась ее плеча.

— Это твоя жизнь, Лео. Ты вольна поступать так, как считаешь нужным.

— Я посчитала, что должна спросить тебя вначале, — ответила Элеонора. — Ты все же главная здесь.

Иллиандра мягко улыбнулась и обняла ее.

— Не говори ерунды. Ты вольна уйти, когда захочешь, Лео. Я буду рада видеть тебя в свете… и знай, ты можешь говорить правду о том, что делала эти два года. Ты сама понимаешь, какие секреты нужно сохранить… в остальном же ты свободна. Не лишай себя заслуженного уважения.

Элеонора благодарно улыбнулась.

— Спасибо тебе, Илли.

Иллиандра кивнула и посерьезнела.

— Что говорят остальные? В Братии? Что они думают обо всем этом?

Элеонора чуть пожала плечами.

— Ничего, Илли. Они просто делают свою работу, помогают людям, выслушивают обездоленных, разносят в народе речи Архитогора. Немногие стремятся забивать голову несбыточными планами, как Ренос, а у него, слава Богам, еще хватает ума не выносить на обозрение наши разногласия, и среди братьев он безусловно покоряется твоим решениям. Но его уверенность в том, что мы с тобой давно отступили от пути Архитогора, крепнет с каждым днем, — Элеонора вздохнула и отвела глаза. — Я никогда не думала, что скажу это, но боюсь, что с моим уходом тебе придется подумать и о том, чтобы отстранить и его тоже.

Иллиандра оглянулась на закрытую дверь и удивленно посмотрела на Элеонору.

— Но я не могу просто выставить его после всего, что он сделал для Братии. К тому же, Лео, ему некуда идти.

Элеонора сжала губы и печально посмотрела в глаза Иллиандре.

— Тогда по крайней мере, позаботься о том, чтобы кто-то верный сообщал тебе о его действиях.

Иллиандра понимающе кивнула и, сощурившись, сочувственно коснулась плеч подруги.

— Мне жаль, Лео, что у вас все разладилось.

— По-видимому, все должно было случиться именно так. Много ли ты знаешь счастливых неравных союзов, Илли?..

«Целых два, — подумала Иллиандра, отвечая Элеоноре лишь печальной улыбкой. — Мой и моего мужа…»

 

Глава 20. Идеальный союз

Вернувшись домой, Иллиандра с удивлением застала в гостиной одиноко скучавшую Диадру.

— Ди?.. Что ты делаешь здесь?.. Что-то случилось?..

— Да, я… осторожнее, Илли! — Диадра остерегающе указала подруге на промокший диван, куда Иллиандра уже собиралась опуститься.

— Что это?..

— Я пролила чай. И разбила чашку. Прости, Илли. Надеюсь, это не был твой любимый сервиз.

Иллиандра внимательно вгляделась в лицо подруги.

— Что произошло?.. — спросила она тихо, опускаясь на край дивана совсем рядом с Диадрой.

Та вздохнула.

— Я обнаружила в себе новую способность. И я очень хочу поделиться с тобой, но только прошу, вначале пообещай, что не сбежишь от меня, как это делают все вокруг сегодня.

Иллиандра нахмурилась.

— Я обещаю, — сказала она. — Что за способность?

— Я могу читать чужие чувства, — ответила Диадра и быстро добавила: — Не мысли, и не постоянно, и не на расстоянии. Я не слишком хочу делать это, но иногда это происходит непроизвольно. И обычно заканчивается каким-нибудь видением, которое мне не положено видеть.

Иллиандра внимательно смотрела на подругу.

— И как это происходит? Ты должна сосредоточиться на человеке или…

— Мне нужно его коснуться. Обычно видения настигают меня, когда я касаюсь чего-то, а теперь, когда я прикасаюсь к человеку, я могу услышать, что он чувствует в этот момент.

Иллиандра протянула руку.

— Покажи мне.

Диадра испуганно качнула головой.

— Нет. Я опять увижу что-то, что не должна, и если твой гнев добавится к ярости Дариана и Терлизана, я боюсь не выдержать.

Ошарашенный взгляд Иллиандры заставил Диадру осознать, что она сказала.

«Ох…»

Значит, вот как она может обмануть себя?.. Выплеснуть все случайно, не сознавая того, что нарушает запрет?..

— Ты виделась с Терлизаном?.. — улыбка тронула губы Иллиандры.

Диадра опустила глаза.

— Да, я… мы… он предложил мне увидеться после прогулки, и я согласилась.

Иллиандра вдруг рассмеялась.

— Из-за этого ты так быстро сбежала от меня сегодня? Ди, глупая, почему ты не сказала мне? Я бы волновалась гораздо меньше.

«Или намного больше, если бы узнала правду…»

— Прости, Илли.

— Он все же нравится тебе? — Иллиандра, несомненно, была очень рада этому.

— Я пока не знаю.

— Что за тайну ты увидела? — глаза подруги были полны внимания. — Что-то серьезное?

«Серьезнее некуда».

— Нет. Просто очень личную. Как и с Дарианом, — Диадра подняла глаза. — Я чувствую себя виноватой. Я не имею права влезать в чужие души так, как делаю это, и больше того, Илли, я не уверена, что могу совладать с этим. Все их чувства оставляют след во мне самой, и я боюсь сойти с ума от избытка чужих ощущений.

Иллиандра мягко улыбнулась и вновь раскрыла перед ней ладонь.

— Ну, мне нечего скрывать от тебя, Ди. Не бойся. Попробуй.

Диадра неуверенно протянула пальцы, словно собиралась коснуться раскаленной печи и проверить, действительно ли она обжигает. Она опасливо дотронулась до ладони Иллиандры — но ничего не произошло.

— И?.. — Иллиандра светилась нетерпением. — Что я чувствую?..

Диадра чуть улыбнулась и качнула головой.

— Подожди.

Она мысленно потянулась к подруге — так, как она уже делала сегодня раньше, касаясь груди Терлизана, но теперь была осторожна, уже зная, как ее может внезапно накрыть волной ощущений, унося в неконтролируемое видение.

И она почувствовала ее. Иллиандра была тепла и спокойна, словно уютное пламя камина зимним вечером, она не обжигала и не оглушала, но лишь напротив, согревала и стремилась защитить ее своим теплом. Диадра ощущала ее любопытство, и какую-то отдаленную тревогу, и одновременную гордость за маленькую сестричку. Сила ее духа вновь удивляла Иллиандру, и она уже не в первый раз думала о том, как эта сила могла так неожиданно сочетаться с ее мягкой ранимостью…

— Я всегда знала, что ты заботишься обо мне, как о младшей, хотя разница между нами лишь немногим более года, — улыбнулась Диадра.

— Дело вовсе не в разнице, Ди… Ох, — Иллиандра осеклась и немного смятенно улыбнулась в ответ. — Надо же. Это невероятно.

— И весьма обнадеживающе, потому что с тобой я, по крайней мере, полностью сознавала, что происходит.

Иллиандра усмехнулась.

— С Терлизаном, очевидно, было иначе. И знаешь, сестричка, я даже догадываюсь о причинах.

Диадра укоризненно взглянула на подругу.

— С Дарианом тоже было иначе. И причина в том, что их переживания были окрашены слишком ярко. Меня просто мгновенно оглушало и окунало в видение. Но теперь я, по крайней мере, знаю, что это необязательный атрибут.

— Может быть, тебе стоит попробовать эту способность на своих младших учениках? Едва ли у них найдутся тайны серьезнее списанной работы или безответной влюбленности.

Диадра рассмеялась.

— О нет, Илли, их сумасшедшие переживания из-за какой-нибудь пустяковой ссоры сведут меня с ума быстрее, чем все тайны взрослых. К тому же, ты недооцениваешь детей. Поверь мне, в их жизни порой возникают совсем недетские ситуации, и я не имею права без спроса лезть в их личную жизнь так же, как в любую из взрослых.

Иллиандра понимающе качнула головой.

— Тогда, вероятно, остаюсь только я.

— Вероятно.

— Хочешь попробовать еще раз?

— Нет, Илли. На сегодня мне, пожалуй, достаточно впечатлений, — Диадра вздохнула и поднялась с дивана. — Спасибо, что выслушала меня, сестричка.

— Ты не останешься у меня? — Иллиандра удивленно подняла брови, и Диадра улыбнулась.

— Я не лгала, когда говорила, что готова отпустить тебя, Илли. Со мной все будет в порядке. Правда.

— Ты убеждаешь меня или себя? — мягко сощурилась Иллиандра.

«Как же ты проницательна, — вздохнула про себя Диадра. — Прошу тебя, заметь что-нибудь, догадайся…»

— Конечно, тебя, — ответила она вслух и обняла ее. — Мне пора идти, Илли.

Иллиандра чуть подняла бровь.

— Только не говори, что так торопишься, потому что у тебя еще одно свидание с ним.

Диадра фыркнула.

— Конечно, нет. Тем более, он едва ли хочет видеть меня после нашего последнего разговора.

— Вы сильно поссорились из-за видения?..

«Если это можно назвать так…»

— Я видела, что задела его чувства, — это, впрочем, было правдой.

— Я думаю, тебе стоит попытаться объяснить ему, — сказала Иллиандра. — Расскажи ему, кто ты и…

Диадра оборвала ее, качнув головой. Этот разговор был таким нелепым и бессмысленным, он так настойчиво напоминал Диадре о той власти, которой обладал над ней Терлизан, что ей нестерпимо хотелось побыстрее закончить его. Илли могла помочь ей почти всегда, почти во всем… но не сегодня. В этой игре она была один на один с Терлизаном.

Диадра обняла подругу, словно показывая, что соглашается со всеми ее будущими словами, и мягко улыбнулась.

— Не волнуйся. Все будет в порядке, Илли.

Спустя час, вернувшись домой через мерцавший портал в Школе Чародейства, Диадра в одиночестве сидела на ступенях парадного холла и отрешенно вглядывалась в пространство.

В доме было пусто и одиноко. Диадра только теперь сознавала, насколько часто Лемар оказывался рядом в такие моменты, когда тишина начинала незримо давить на нее. Теперь же она была совсем одна, и тревожные мысли окутывали ее тяжелым туманом.

Терлизан охотился за Илли. Могла ли она узнать, чего он хочет, могла ли как-то помочь сестре, если была не в силах сказать ей ни слова правды об этом? Вероятно, ей стоило попробовать. Тем более, что Терлизан запретил ей говорить Илли лишь о том, кто он, а не о том, как ей защититься от даинь-жи. Тем более, что она видела боль в его глазах, а это значило, что и у него, как у любого, должны найтись какие-то слабости. Тем более, что вся эта история, как оказалось, была связана и с нею, и с Анторгом, и с тем, что, по мнению Рагорна, закончилось навечно… Ночи Нечисти начались задолго до смерти Анторга. Знал ли он об этом? Знал ли об этом Берзадилар?.. И действительно ли они позволили себе закрыть глаза на невинные жертвы?.. Она не верила — не могла поверить… Но боль в глазах Терлизана была неподдельной. И она должна была узнать, что еще случилось тогда, в ее прошлой жизни, что теперь вновь отзывается эхом в нынешней.

— Терлизан, — позвала она негромко.

Быть может, Илли все же была права, даже не зная всей правды, подумала Диадра. И каким бы абсурдным это ни казалось, но если она хотела выведать что-нибудь у Терлизана, то единственным, что она могла сделать сейчас, было попросить прощения за незаконное вторжение в его сердце.

Он появился перед ней лишь после второго зова, в полурасстегнутой рубашке, со скрещенными на груди руками и смазанными следами алого кармина на выражавшем крайнее нетерпение лице.

— Если ты вправду думаешь, что можешь звенеть у меня в голове, когда тебе заблагорассудится, то ты ошибаешься, Диадра. И лучше, если у тебя найдется очень веский повод, из-за которого ты отвлекла меня в столь неподходящее время.

Диадра, ожидавшая увидеть Терлизана все еще смятенным, или разозленным, или даже подавленным, ошарашенно застыла.

— Ты там, что, развлекаешься с женщинами??..

Терлизан скривил губы в усмешке.

— Желаешь присоединиться?

Диадра сжала губы, заставляя себя проигнорировать его насмешку. Она позвала его не для того, чтобы оказаться втянутой в бессмысленное пререкание; к тому же, напомнила она себе, чтобы завоевать его доверие, она должна была сыграть расположение к нему, и сыграть достаточно убедительно.

— Я лишь хотела извиниться за то, что вторглась в твои мысли сегодня. Это было ненамеренно, просто у меня не слишком получается контролировать такие вещи.

Терлизан замер на миг, а потом вдруг расхохотался.

— О Боги, Диадра, тебе не кажется, что это выглядит убого?.. Извиняться перед своим убийцей за то, что задела его чувства?..

Диадра вновь прикусила губу, прежде чем ответить ему.

— По крайней мере, я видела, что чувства эти были искренни.

Терлизан сощурился в усмешке.

— Не держи меня за глупца, Диадра, — он пронзительно взглянул на нее и веско произнес: — Чего в действительности ты хочешь от меня?

Это был приказ — она почувствовала это. И с ужасом осознала, что не может сопротивляться.

— Я хочу узнать, как мне помочь Илли защититься от тебя, — проговорила она против своей воли. — Я хочу узнать, что случилось тогда, триста лет назад, что повлекло за собой столько жертв и разрушенных судеб; и я хочу узнать тебя, потому что в какой-то миг я увидела в тебе нечто живое, и вопреки всему, я все же надеюсь, что ты сможешь напомнить мне своего брата… ох, — Диадра ошеломленно качнула головой. — Что за ерунда?..

Терлизан, не выдержав, усмехнулся.

— Вот видишь, как плохо ты знаешь себя, Диадра.

Он вдруг подошел к ней и опустился на ступени совсем рядом. Диадра взглянула на него с непониманием и внезапным испугом.

— Иллиандре ты не поможешь, — сказал он спокойно. — Даже если бы могла, ты не станешь мешать мне, — он улыбнулся. — Это приказ.

Она и так чувствовала это. О Боги, зачем, зачем она позвала его?.. Неужели она думала, что сумеет перехитрить его?… Или же то, что она сказала, было правдой, и она в самом деле могла надеяться, что в сердце хладнокровного убийцы было еще живо что-то человеческое?..

— К тому же, — тем временем продолжил Терлизан, — ты, наверное, знаешь, что у Иллиандры есть нерушимая защита, которая и без тебя не позволяет мне поглотить ее.

Он говорил это таким обыденным тоном, словно речь шла о погоде или планах на вечер, а не о жизни ее сестры. Диадру невольно пробрала дрожь. Тем не менее, она кивнула.

— Плоидис.

— Именно.

— Но почему ты не… — она начала и в ужасе осеклась, в какой-то миг подумав, что подала Терлизану страшную идею, но он лишь рассмеялся над ее наивностью.

— Если бы я мог просто убить его, я бы уже давно сделал это, ты не находишь?

— Почему же ты не можешь?

— Потому что сила, которая таится в Иллиандре, связана с ними обоими. Плоидис хранит ее, и убей я его, потеряю то, что мне нужно.

— Плоидис хранит часть силы? — непонимающе спросила Диадра.

— Нет. Он хранит Иллиандру, — и, заметив непонимание на ее лице, вздохнул с обреченностью. — Представь себе сосуд с водой, который стоит на столе. Я не могу просто убрать стол, не касаясь сосуда, и сохранить целой воду. Вместо этого я должен взять сосуд со стола и наполнить водой бокал. Проблема лишь в том, что сосуд и стол, похоже, выточены неразрывными из одного куска дерева.

— Значит, ты должен осторожно взять стол вместе с сосудом и постараться не расплескать воду помимо бокала, — усмехнулась Диадра, зачем-то воочию представляя себе странную картину.

— Или же взять нож и откромсать чертову чашу, — усмешка Терлизана была куда более угрожающей. — В чем ты, вероятно, можешь помочь мне, Диадра. Расскажи мне, как должен выглядеть нож.

Приказ.

Диадре захотелось вцепиться руками в лицо, надеясь, что так Терлизан не сможет понять ее бормотания, но преданное ему подсознание не позволяло ей сделать даже этого.

— Ты можешь серьезно поссорить их, если заставишь Плоидиса стать свидетелем измены.

«Ох…»

Но Терлизан лишь рассмеялся.

— Диадра, где ты была в последние полгода? Если ты не заметила, вся моя затея с Карресом была построена именно на этом. Ревности недостаточно. Нужно что-то большее.

— С Карресом результатом была не ревность, а, скорее, жажда мести, — слова срывались с губ против ее воли. — Плоидис знал, почему Илли пошла на это, и то, что произошло, никогда не было для него изменой. Но сегодня у меня было видение… Я видела, как Дариан целует Илли, и Плоидис застает их вместе. Поцелуй был весьма взаимным.

Терлизан поднял бровь.

— Дариан? Ее муж?.. Брось, Диадра. Что может толкнуть их на такое?

— Дариан влюблен в нее. Правда, я не думаю, что Илли ответит ему взаимностью, но существуют разные мотивы. Жалость, например. Или вынуждение.

Терлизан усмехнулся.

— Если даже я заставлю их сыграть эту сцену, то ревности Плоидиса придет конец в тот же миг, когда Илли скажет ему об истинных причинах поцелуя. Нет, Диадра, ты ведь сама сказала, этот способ не приносит результатов.

— Я не могу придумать другого.

«Слава Богам!..»

— Я был бы удивлен, если бы ты смогла опередить меня в этом, — улыбнулся Терлизан, и Диадра ответила ему кривой невеселой улыбкой.

— Зачем тебе вообще нужна Илли? — спросила она тихо.

— Мне нужна сила, которую только она может дать мне.

— Что за сила?

— Возможность свободно переходить границу между Светом и Тенью.

— Что?.. — Диадра непонимающе уставилась на него. — Но ты же олл. Ты и так можешь жить в Свете и Тени одновременно.

Брови Терлизана взметнулись в усмешке.

— А мой братишка не скупился на тайны, не так ли? Что ж, если ты знаешь это, то, вероятно, имеешь представление и о том, почему мы не живем в своем истинном обличье, и почему в человеческом, умирая, неизбежно остаемся в Тени. И я говорю об этом, Диадра, о возможности перейти границу, оставаясь живым человеком, о возможности сознавать себя в Тени и опуститься в такие глубины, откуда бессознательной душе уже никогда не вернуться.

Диадра ошеломленно смотрела на него.

— Но ведь твоя душа умрет, рассеется по Ауре там, в глубинах.

Терлизан усмехнулся.

— Кто сказал тебе такую глупость?

— Один знакомый марсонт… но постой, это… это неправда?.. — голос ее дрогнул.

— Разумеется, нет. Если я захочу рассеять себя по Ауре, я сделаю это. Если же я хочу лишь уйти навеки, чтобы мою душу не тревожили бесконечным зовом, и в недвижимом безвременье ждать своей реинкарнации, я опущусь в глубины, откуда уже ни одно существо на свете не сможет вернуть меня… — голос его был наполнен печалью и горечью, и Диадра, смятенно сознавая смысл его слов, загоралась внезапно расцветающей верой, чувствуя, как вновь наливается жизнью и вспыхивает в сердце обессилевшая любовь — и лишь спустя несколько мгновений она внезапно осознала и тот смысл, который был для него во всем этом.

Сердце ее дрогнуло.

— Ты… хочешь вернуть Даенжи?..

Он резко посмотрел на нее.

— А ты хочешь вернуть Берзадилара?..

— О Боги… — выдохнула она едва слышно.

Это было возможно… это было возможно, и он был все еще жив, там, в глубинах Тени…

— Но почему Илли?.. Почему Слеза Тени?.. Ведь это были камни, слезы Даенжи… Почему теперь ты думаешь, будто Слезы Тени — это люди?..

Терлизан повел плечами.

— Неважно, как называть их, Диадра. Иллиандра — одна из тех, кто способен даровать мне силу. Я окрестил их Слезами Тени, потому что взамен способностей, которые я получал от них, одна слеза Даенжи бесследно исчезала с моей груди.

— И сколько всего их было, до Илли? — тихо спросила Диадра.

— Трое. Четверо, если считать тебя, однако ты каким-то неведомым образом потеряла свою особенность как раз в тот день, когда Даенжи покинула меня, уйдя в глубины. Так что, — Терлизан усмехнулся, — можешь считать, что тебе невероятно повезло, Диадра. Из всех себе подобных ты единственная, кто сумел избежать моего преследования.

Холод окутал сердце Диадры.

— Ты поглощаешь людей так же, как этих призраков?..

— Нет, я делаю это, будучи одним из них.

— Ох. Но ведь они создания Тени. Я думала, вы можете принимать форму только живых существ, тех, что обитают в Свете.

— Я не принимаю их обличье, — чуть улыбнулся Терлизан. — После того, как я поглотил сотни этих тварей, их сущность просто стала частью меня.

— Я не совсем понимаю.

Он вдруг поднялся со ступеней, в один миг обращаясь черным маревом.

— Так понятнее?..

Диадра резко вскрикнула, отшатываясь и отползая назад по ступеням, но в следующий миг черные крылья сложились, превращаясь в белоснежные рукава его рубашки, изумрудные глаза потухли, оставляя после себя насмешливый золотистый взгляд.

— Вижу, я впечатлил тебя.

— О Боги… — она все еще не в силах была унять охватившую ее дрожь.

До этого момента, несмотря на все, что обрушилось на нее за этот долгий день, Диадра все еще не могла связать их всех воедино — этого заносчивого наглеца с надменными золотистыми глазами, сломленного юношу, стремившегося вернуть жизнь возлюбленной, и жуткого черного призрака, убившего ее… теперь же она внезапно видела в нем всех троих — одновременно.

— Но как же ты можешь, Терлизан?.. — прошептала она, вглядываясь в его глаза. — Ты ведь стремился спасать человеческие жизни, веками истребляя этих существ, и в то же время ты сам своими руками убивал невинных… Как ты можешь делать это ради спасения лишь одной, пусть и дорогой тебе жизни?..

На мгновение ей показалось, что усмешка окаменела на его губах, однако глаза его тотчас наполнились лишь еще большим цинизмом.

— Кто сказал тебе, что я стремился спасать жизни, Диадра?.. Все, чего я когда-либо хотел, истребляя этих демонов, это отомстить за смерть Даенжи, — он резко обернулся, скрывая от нее свое лицо. — Довольно откровений на сегодня. Если ты не помнишь, ты отвлекла меня от гораздо более приятного занятия, чем занудные беседы.

И с этим он растворился в воздухе так быстро, что Диадра не успела больше сказать ему ни слова. Она несколько мгновений смотрела на опустевшую лестницу, потом печально улыбнулась и прошептала:

— Но ты ведь тоже задавал себе этот вопрос…

Иллиандра, устроившись на просохшем наконец диване гостиной, читала книгу. Диадра, несмотря на все ее уговоры, отказалась присоединиться к ним за ужином, Дариан отчего-то был молчалив и мрачен, и теперь Иллиандра с тоской считала минуты, мечтая о том, как завтра утром проберется тайным ходом в королевские кабинеты и, заперев двери, наконец бросится в объятия Плоидиса. Сегодня же он и Алиетт допоздна принимали у себя шамбренского посла с супругой, и даже во дворце этот неизбежно одинокий вечер не сулил бы Иллиандре ничего, кроме бесконечно тянущегося ожидания в пустынных королевских покоях.

Дверь отворилась, и в гостиную вошел Дариан, однако, увидев Иллиандру, остановился.

— Ох, прости, Илли, я не знал, что ты здесь.

— Ты едва ли помешаешь, Дариан, — улыбнулась Иллиандра, закрывая книгу. — Признаться, я и так подумывала бросить этот скучный роман.

Он неуверенно взглянул на нее.

— В самом деле?

— Конечно, — она встала и бросила на Дариана веселый взгляд. — Быть может, присоединишься ко мне? Я бы не отказалась от позднего десерта.

— Разумеется, — он улыбнулся, но улыбка получилась натянутой.

Иллиандра остановилась и внимательно взглянула на него:

— Что-то случилось, Дариан?..

— Нет, — он качнул головой, отводя глаза, и Иллиандра подошла ближе, касаясь его плеча.

— Ты уверен?

Он повел плечом, отстраняя ее руку, и Иллиандра, втянув носом воздух, вдруг удивленно подняла брови:

— Дариан… ты пил?..

— Немного, — он сжал губы и взглянул на девушку. — Илли, можно поговорить с тобой?

— Конечно, — она взволнованно нахмурилась и жестом позвала его на диван.

Они присели рядом, и Иллиандра внимательно вглядывалась в лицо Дариана, ожидая, что он заговорит. Но он молчал, устремив взгляд в пол, и Иллиандра вновь коснулась его плеча, заглядывая в глаза:

— Что с тобой?..

Он снова отстранился, и Иллиандра смущенно сцепила пальцы на коленях. Почему он так странно вел себя?.. Дариан вздохнул и вдруг произнес:

— Как думаешь, Илли, может ли быть, что Алиетт испытывает что-то к Плоидису?..

На лице Иллиандры отразилось удивление, смешавшееся с облегчением. Вот в чем дело…

— С чего ты взял, Дариан?..

— Я лишь спрашиваю тебя как женщину. Ты наблюдательна, и я думаю, ты бы заметила, если…

— Я не думаю, что Алиетт испытывает к Плоидису нечто большее, чем дружескую привязанность, — мягко ответила Иллиандра. — Она любит тебя, Дариан.

— Я знаю. Но это не помешает ей любить и его.

Иллиандра вздохнула и улыбнулась.

— Подумай, Дариан, ведь мы с тобой в такой же ситуации. И мы проводим намного больше времени вместе. Тем не менее, ты прекрасно сознаешь, кому принадлежит твое сердце. Алиетт не сомневается в тебе. Не сомневайся и ты в ней.

Дариан не отвечал, по-прежнему глядя в пол. Иллиандра хотела было продолжить, полагая, что не убедила его, как вдруг он тихо произнес, не поднимая глаз:

— Проблема в том, что я не знаю, кому принадлежит мое сердце.

— Что?.. — Иллиандра сощурилась от неожиданности, и мгновение понадобилось ей, чтобы осознать, что именно он имел в виду. В следующий миг она пораженно выдохнула: — Ох, Дариан…

Он резко поднял на нее глаза, и в его взгляде читалось смятение.

— Илли, прошу, прости, что я говорю тебе это… но я не знаю, что мне делать… я так запутался… — он вновь отвел глаза, не в силах встретить ее опечаленный взгляд.

— Но как же Алиетт, Дариан?.. — тихо спросила Иллиандра.

— Я люблю ее. Я не хочу причинить ей боль, — он вновь поднял глаза и с мольбой взглянул на Иллиандру. — Но я не знаю, что мне делать с этим… этим чувством к тебе… а ты рядом, такая красивая, такая ласковая, такая…

— Прекрати, Дариан, — с ужасом оборвала его Иллиандра и, сдержав себя, мягче добавила: — Я не представляю себе, как ты вообще можешь замечать рядом кого-то, кроме нее. Ведь Алиетт потрясающая девушка, она умна, она поразительно красива…

— Как и ты, — тихо ответил он. — Поверь мне, Илли, ты можешь с легкостью свести с ума любого мужчину. В тебе есть что-то, что влечет неудержимо… твоя внутренняя сила… и твоя любовь. Ох, Илли, я вижу ее в тебе каждое мгновение… все, что ты делаешь, пронизано этой любовью к нему, каждая твоя мысль, каждое стремление… ты живешь им, дышишь им, ты готова пойти на любой риск ради него… и хоть я знаю это, я все же смею надеяться, что мог бы испытать на себе такую твою любовь…

— Но Алиетт любит тебя, Дариан, — тихо сказала Иллиандра. — Она любит тебя не меньше, и я уверена, она так же готова на все ради тебя.

— Ей не нужно ничего делать ради меня, — с какой-то досадой произнес Дариан. — А когда было нужно, она отказалась, поставив свой долг на первое место.

— Едва ли она могла поступить иначе, Дариан.

— Ты бы поступила иначе.

— Я не принцесса, — криво усмехнулась Иллиандра. — На мне не лежит ответственность за судьбу целого королевства.

— Неужели? — усмехнулся Дариан. — И это говорит мне девушка, носящая имя Архитогора?..

— Архитогор служит королю, Дариан. И только ему, — она вздохнула. — Бессмысленно сравнивать совершенно разные вещи. И если твои чувства ко мне основаны лишь на заблуждении, будто я умею любить лучше, чем Алиетт, то я с удовольствием развенчаю твои мифы.

— Но это не миф, Илли…

— Это заблуждение, — настойчиво повторила Иллиандра. — И в конечном счете, Дариан, если ты хочешь сравнить со мной кого-то, то лучше выбери себя, а не ее.

— Что? — Дариан непонимающе взглянул на Иллиандру, и она улыбнулась.

— Ты сравниваешь мою любовь к королю с любовью к тебе королевы… заметь, что продолжая встречаться с тобой здесь, в Лиодасе, Алиетт уже рискует многим. Но если уж говорить о жертвенности, то было бы правильнее спросить, на что ты готов ради ее безопасности и счастья.

Дариан молча смотрел на Иллиандру.

— Так на что ты готов, Дариан?.. Готов ли ты понять, как больно ей будет, если она узнает о твоих сомнениях? Что будет, если она не сможет простить тебя? Ты уйдешь, начнешь новую жизнь где-нибудь далеко отсюда, а она останется одна, без надежды обрести когда-нибудь свое счастье, замужем за человеком, сердце которого принадлежит другой…

— Прекрати, Илли, — нахмурился Дариан. — Разумеется, я понимаю… я знаю, что должен сделать все, лишь бы Алиетт не узнала об этом, должен быть с ней рядом… и я хочу этого, потому что я по-прежнему люблю ее, Илли; но я не представляю, как мне быть, когда я так влюблен в тебя, если теперь каждый раз, когда я вижу тебя, я мечтаю лишь о том, чтобы коснуться твоих нежных губ…

— Дариан… — растерянно прошептала Иллиандра.

О Боги, неужели он в самом деле говорил ей все это?.. Что же ей было делать теперь?..

— Илли, пожалуйста, помоги мне, — он коснулся ее пальцев, но теперь Иллиандра отдернула руку — слишком резко, поняла она спустя мгновение.

— Как?.. — она подавленно посмотрела на него.

— Отдались от меня. Прошу тебя. Я знаю, что ты любишь меня только как друга, Илли, но я не в силах оставаться бесстрастным, ощущая твои теплые взгляды, твои невинные прикосновения, твои нежные улыбки… пожалуйста, Илли, перестань еще глубже влюблять меня в себя.

— Я вовсе не делала этого, — чуть сощурилась Иллиандра, но он лишь улыбнулся:

— Тебе даже не нужно было стараться.

Иллиандра вновь смягчилась.

— Дариан, — она по привычке хотела вновь коснуться его руки, но ее пальцы замерли, так и не достигнув цели. Она смущенно сцепила руки на коленях. — Что ж, давай договоримся. Мы постараемся как можно реже видеться дома и будем как можно меньше времени проводить вместе в свете. Но мы должны делать это аккуратно, так, чтобы никто вокруг ничего не заподозрил. Ты почти не будешь приглашать меня танцевать, и на прогулках мы…

— Илли, я вполне понимаю, что мы должны делать, — мягко оборвал ее Дариан. — Я лишь хотел, чтобы ты помогла мне в этом.

Она взглянула на него, печально нахмурившись.

— Алиетт и Плоидис не должны заметить. Особенно Алиетт.

Он кивнул.

— Я знаю. Ох, Илли, прости меня. Мне так жаль. Я испортил все.

— Еще нет, — она печально улыбнулась. — И я надеюсь, ты сможешь найти в себе силы не сделать этого.

Плоидис подавил усталый вздох и едва заметно улыбнулся Алиетт. Она ответила ему понимающим взглядом.

Посол Шамбрена был ужасен.

Весь вечер он и его супруга выглядели настолько кисло, словно им подсунули несвежее блюдо. Посол приехал с поручением, которое, очевидно, ему не нравилось; и Плоидис, выслушав требования короля Шамбрена, мог понять, почему.

Дамарьен Ле Брилак, несмотря на всю абсурдность своего решения, заявлял о желании пойти на попятную, отменяя все договоренности, которых Лиодас с таким трудом добился несколько месяцев назад. Дамарьен знал, что условия договора не позволят ему расторгнуть сделку по своему желанию, и потому всеми силами пытался доказать, что Лиодас, со своей стороны, не выполняет собственных обязательств.

— Ваши дороги небезопасны, — нудно повторил посол. — Наши купцы разоряются, не доезжая до родной границы.

— Где именно их грабят? — уточнил Плоидис.

— Везде.

— Есть какие-либо свидетельства, доказательства?

— Разумеется, Ваше Величество.

— Позволите мне взглянуть на них после ужина?

— К сожалению, у меня нет с собой этих документов…

— Вы приезжаете ко мне с подобными обвинениями и не имеете на руках документов? — Плоидис чуть поднял бровь. — Граф Шенне, при всем уважении, Вам не кажется это абсурдным?

Графу, определенно, казалось, однако он не мог ничего поделать.

Плоидис криво усмехнулся и, сощурившись, взглянул на посла.

— Позвольте говорить начистоту, — сказал он. — Я понимаю, что королю Дамарьену не нравится выполнять условия нашей сделки, — посол протестующе поднял голову, но Плоидис не дал ему заговорить. — Однако отправляя ко мне Вас с туманными обвинениями, он мог бы хотя бы позаботиться об их правдоподобности. В целом же, было бы много лучше, если бы он навестил меня лично, и мы вдвоем смогли бы уладить все недоразумения.

Посол, вначале собиравшийся возразить что-то, с досадой сжал губы.

— Я понял Вашу точку зрения, Ваше Величество.

— Я рад, — улыбнулся Плоидис и любезно обратился к его супруге: — Графиня, как Вам понравился десерт?

— Благодарю, — она натянула на лицо скупую улыбку и, не в силах скрыть раздражения от поражения мужа, надменно добавила: — Однако не могу не заметить, что имела удовольствие пробовать его непосредственно у автора, господина Живалье, и, к сожалению, теперь убедилась, что скопировать его мастерство не под силу ни одному последователю.

— Очень жаль, — внезапно заметила Алиетт. — Вероятно, мне придется уволить господина Живалье, раз его работу стало возможно принять за столь плачевную имитацию.

Графиня застыла, не зная, что сказать. Плоидис поймал взгляд Алиетт и ухмыльнулся, довольный ее выдумкой.

— Простите, Ваше Величество… — пролепетала графиня. — Я, вероятно, ошиблась…

Спустя четверть часа посла с супругой наконец проводили в гостевые покои.

— Устала? — спросил Плоидис, тепло глядя на Алиетт.

Она с улыбкой сощурилась.

— Немного.

— Пойдем, — он предложил ей руку и в ответ на ее вопросительный взгляд добавил: — Полагаю, немного свежего воздуха нам не помешает.

Он провел ее по коридору на открытую террасу и, облокотившись на балюстраду, с наслаждением подставил лицо прохладному ветру.

— Часто тебе приходится тратить время на подобную ерунду, Плоидис? — спросила Алиетт, взглядывая на него, и он улыбнулся.

— К сожалению.

— Наверное, поэтому я никогда не питала страсти к политике.

— У меня никогда не было особенного выбора, — усмехнулся Плоидис и повернулся к ней. — Впрочем, у тебя тоже. К несчастью, именно политика управляет нашими судьбами, хотя многим несведущим кажется иначе.

— По крайней мере, моей судьбой она распорядилась наилучшим образом, — ответила девушка. — Я думала, брак станет концом моей жизни. А он оказался ее началом.

— Мне тоже повезло с тобой, Алиетт, — Плоидис мягко улыбнулся. — Я понял это уже через несколько дней после нашей свадьбы. Ты превосходная королева. Ты словно была создана для этой роли.

— Брось, Плоидис, эта роль мало чем отличается от роли принцессы, которую я играла всю жизнь.

Король рассмеялся:

— Поверь мне, Алиетт, я видел как минимум два примера того, насколько плохо можно подходить для обеих.

— Целых два? И кто же это?

— Моя мачеха и моя сестра. Иоланту ты помнишь.

Алиетт тоже рассмеялась.

— В самом деле, ты прав.

Плоидис внимательно взглянул на нее и, сощурившись, произнес:

— Спасибо, Алиетт.

— За что?..

— За то, что оправдываешь мои надежды. Ты, вероятно, лучшая супруга, которую я мог бы себе представить. Ты умна, очаровательна, ты прекрасно держишься в свете, великолепно чувствуешь мое настроение в переговорах — ты вообще все делаешь настолько верно, что у меня нет даже повода волноваться. И я действительно благодарен тебе за это.

Алиетт усмехнулась, опустив взгляд.

— Спасибо за теплые слова, Плоидис.

— Я говорю искренне.

— Я знаю, — она взглянула в его бархатные глаза. — Но все же я поправлю тебя. Думаю, ты знаешь кое-кого, кто был бы тебе лучшей супругой.

Плоидис улыбнулся.

— Разумеется. Но это другое… Илли — все для меня, и я был бы счастлив, будь у меня возможность называть ее своей женой… но знаешь, ведь даже если бы она вернулась ко мне несколькими месяцами раньше, я едва ли смог бы сделать ей предложение. Мы с твоим отцом оговаривали возможность нашего союза еще за два с лишним года до твоего семнадцатилетия, а за полгода все было уже окончательно решено…

— В самом деле?.. — Алиетт смотрела на Плоидиса сощурившись от удивления.

Плоидис улыбнулся.

— Он не говорил тебе?..

— Нет.

Король перевел взгляд в темное небо.

— Я тоже не рассказывал Илли об этом, — задумчиво произнес он. — Наша первая встреча с Радиеном состоялась за несколько месяцев до того, как я впервые увидел ее при дворе… разумеется, к тому времени я уже не помышлял о том, чтобы заводить романы с кем-то из своего окружения. Мы с отцом уже почти год присматривали мне невесту, и после встречи с Радиеном отец сказал мне, что Авернас — наиболее выгодная партия из всех. Через несколько месяцев он погиб… а меня судьба свела с Илли, и я влюбился в нее без памяти. Тогда мне поистине казалось, что все возможно, и что отец одобрил бы мой выбор… а потом она ушла, и я не мог знать, вернется ли она когда-нибудь. Между тем, долг требовал от меня решения; тем более, что твой отец, как оказалось, тоже был заинтересован во мне. И к тому времени я уже вновь сознавал, что в самом деле, у меня всегда была только одна дорога.

— А если бы она вернулась раньше? — тихо спросила Алиетт. — Ты бы отказал моему отцу, если бы тогда Илли оказалась рядом?..

Плоидис печально покачал головой.

— Боюсь, что нет, Алиетт, — он взглянул на нее и добавил: — Как и ты. Ведь ты не сбежала с Дарианом.

Она мягко улыбнулась, не говоря ни слова, и Плоидис сжал ее руку.

Они понимали друг друга.

Порыв свежего ветра заставил Алиетт зябко поежиться, и Плоидис, заметив это, снял камзол и накинул его на плечи девушки. Она улыбнулась.

— Спасибо. Теперь ты сам замерзнешь.

— Не беспокойся об этом.

Ткань камзола хранила тепло его тела, и Алиетт завернулась чуть плотнее, позволяя ему согреть ее кожу.

— Скажи, Плоидис, ты когда-нибудь думал о том, что было бы, если бы у одного из нас не оказалось бы пары? Смогли бы мы создать такой же удачный союз, окажись нас лишь трое, а не четверо?

Плоидис непонимающе посмотрел на нее.

— Что ты хочешь сказать, Алиетт?..

Она ответила ему немного печальным взглядом.

— Я просто вспоминаю, как беспрепятственно ты отпустил меня, когда узнал, что я встречаюсь с Дарианом. Но ведь тогда ты еще не знал, что Илли вернется к тебе. И я думаю, смогла бы я быть так же справедлива к тебе, если бы все сложилось иначе?

— Я полагаю, нам всем невероятно повезло, что все сложилось так, как сложилось, — ответил Плоидис. — Иначе к возвращению Илли у меня не оставалось бы другого выбора, кроме как сделать ее тайной любовницей… но, учитывая, что она никогда не согласилась бы на это, то я вынужден был бы потерять ее навечно.

— Теперь же мы можем быть уверенными в том, что наши любимые всегда останутся с нами, — Алиетт отрешенно вглядывалась в черное небо, и Плоидис внимательно склонился к ней.

— Что-то тревожит тебя, Алиетт?..

Она взглянула на него, словно очнувшись, и улыбнулась.

— Ничего, Плоидис.

— У тебя с Дарианом все в порядке?

— Конечно.

Он участливо коснулся ее плеча.

— Алиетт, я тоже готов выслушать тебя всегда, когда тебе это нужно.

Она благодарно улыбнулась.

— Все в порядке, Плоидис, в самом деле. Но спасибо за предложение.

— И ты еще упрекала меня в упрямстве, — улыбнулся он, и Алиетт рассмеялась.

— Я просто думаю, что лучше отложить этот разговор на несколько дней, пока мои глупые девичьи терзания не обретут более ощутимую форму.

— Как захочешь, Алиетт, — он подал ей руку. — Позволишь проводить тебя в покои? Сегодня, вероятно, тот редкий случай, когда стражи увидят нас вместе.

— Мы выходим на завтрак вдвоем каждое утро, — улыбнулась Алиетт. — Впрочем, ты прав, нам, вероятно, стоит относиться к этому внимательней не только на приемах.

Плоидис проводил ее до гостиной и, закрыв двери, бережно поцеловал ее пальцы.

— Спокойной ночи, Алиетт.

Он было направился к тайному ходу, но Алиетт окликнула его.

— Плоидис.

— Что?

Она сняла с плеч камзол и протянула ему.

— Это твое.

Он улыбнулся и шагнул к ней.

— Совсем забыл.

Алиетт отдала ему камзол, потом потянулась к нему и легко коснулась губами его щеки.

— Спасибо за вечер, Плоидис.

Он мягко улыбнулся, касаясь ее плеча.

— Если все же захочешь поговорить, ты знаешь, где меня найти, — сказал он, и потом, уже отворяя дверцу тайного хода, добавил: — Спасибо и тебе, Алиетт.

На следующее утро Диадра проснулась, лишь когда показавшееся в окне солнце принялось настойчиво согревать ее своими лучами. Лениво поднявшись, она позволила служанке привести в порядок ее растрепавшиеся волосы, со вздохом перетерпела, пока та затягивала давивший на ребра корсет, и спустя полчаса наконец спустилась в небольшую, уютную, но очень одинокую столовую.

Впрочем, сегодня, неожиданно, она не пустовала.

— Ох… — Диадра замерла на входе и непонимающе нахмурилась. — Что ты здесь делаешь?..

— Знаешь, Диадра, весьма удивительно, как бережно этот дом сохранили его потомки, — сказал Терлизан, внимательно оглядывавший убранство светлой комнаты. — Почти все осталось точно так, как было, когда Берзадилар жил здесь.

— Несколько месяцев назад здесь были лишь обшарпанные стены, — ответила Диадра. — Но он так любил этот дом, что я не могла оставить имение рассыпаться прахом.

Терлизан наконец отвел глаза от узоров на стенах и с интересом взглянул на девушку.

— Ты восстановила его? В самом деле? Но как же ты смогла добиться такого сходства, если не помнишь ничего из своей прошлой жизни?..

— Я, кажется, уже говорила тебе, у меня бывают видения.

— Видения портьер и стульев? — усмехнулся Терлизан, но Диадра не ответила на его усмешку.

— Видения всего, что судьба сочтет нужным. Зачем ты здесь, Терлизан?

— Решил составить тебе компанию за завтраком.

Диадра насмешливо подняла бровь.

— Та девушка, с которой ты провел ночь, не годится для завтраков?

— Совершенно, — Терлизан невозмутимо улыбнулся. — Но я не думаю, что ты захочешь услышать, для чего она действительно годна.

Диадра с отвращением скривила губы.

— Я всегда презирала подобных типов, которые пользуются женщиной, а потом с удовлетворением втаптывают ее в грязь.

— Женщина, которая пользуется тобой для тех же целей, но при этом старательно строит из себя ханжу, едва ли заслуживает большего.

Диадра лишь качнула головой с видимым безразличием.

— Неужели, — произнесла она без всякого выражения, однако спустя секунду все-таки не удержалась и с холодной едкостью добавила: — Надо же. А ведь вчера мне даже на какое-то время показалось, что ты все еще помнишь Даенжи.

Глаза Терлизана внезапно блеснули, резко и темно.

— Причем здесь это?..

— Я просто не понимаю, как ты можешь вести себя подобным образом, если действительно сохранил в сердце какие-то чувства к ней.

Терлизан мгновение смотрел на нее непонимающе и удивленно, затем губы его расплылись в снисходительной улыбке.

— Брось, Диадра. Ты серьезно? Что же, по-твоему, я должен был делать? Три сотни лет изображать из себя непорочного монаха?..

Диадра чуть повела плечами.

— Я не знаю, но…

— К тому же, посмотри на себя, — насмешливо продолжил Терлизан, скрещивая руки на груди. — Мой брат оставил тебя совсем недавно, а ты, кажется, неделю назад уже весьма страстно соблазняла на лестнице своего смазливого художника.

Диадра резко взглянула на него.

— Я не соблазняла его. Я думала, что целую Берзадилара.

Терлизан усмехнулся и повел бровью.

— О, в самом деле. Тогда отчего ты полагаешь, будто я не могу думать о своей возлюбленной, когда кто-то согревает меня в постели?

Диадра отвела глаза, сознавая, что он намеренно стремился сконфузить ее, и, подавив обреченный вздох, направилась к столу.

— Не помню, чтобы я приглашала тебя на завтрак.

— Что мешает тебе сделать это сейчас?

— Возможно, отсутствие желания?

— Хм. Я не предполагал, что твое желание спасти Иллиандру или найти где-то глубоко во мне едва живого тощего ангела уже успело иссякнуть.

Диадра подняла глаза, не в силах сдержать усмешки.

— Сколько самокритики.

Он шагнул к ней и коснулся пальцами ее щеки, обворожительно улыбаясь.

— Брось, Диадра. У нас с тобой немного разные цели, но это не значит, что мы не можем просто поговорить, как двое цивилизованных людей.

Диадра сжала губы и сняла его ладонь со своей щеки, раздраженно сжимая ее в своих тонких пальцах.

— Имей в виду, Терлизан, я не собираюсь строить из себя ханжу. Я говорю сразу: ты ничего не добьешься.

Терлизан рассмеялся.

— Диадра, во имя Богов. Я не собираюсь соблазнять тебя.

— Ты не собираешься соблазнять меня, не собираешься убивать меня. Чего же тогда ты хочешь?..

— Почему ты не можешь понять, что я просто хочу позавтракать? И еще, пожалуйста, отпусти мою руку. Ты делаешь мне больно.

Диадра машинально разжала пальцы и ошарашенно посмотрела на него.

— Только не говори, что ты умеешь быть вежливым, а не швырять меня об пол каждый раз, когда тебе что-то не нравится.

Он ласково улыбнулся.

— Все зависит от моего настроения. Так что же, угостишь меня чашечкой кофе?..

— Расскажи мне, что произошло тогда, Терлизан, — попросила Диадра, старательно разрезая кусочек сыра в своей тарелке.

— Произошло когда? — спросил он, хотя по его тону она могла сказать, что он прекрасно понял ее просьбу.

— Триста лет назад. Ты сказал, Ночи Нечисти начались задолго до смерти Анторга. Они… я имею в виду, Анторг и Берзадилар знали об этом? Они знали, что жертвами становились невинные люди?

— Если бы мы знали об этом тогда, я бы, вероятно, убил Анторга в ту же ночь, когда потерял ее.

Диадра внимательно сощурилась.

— Но раз вы не знали, то почему ты решил, будто Даенжи убил один из этих призраков?..

— Потому что это никогда не спутаешь с чем-то другим, Диадра. Пожиратели высасывают жизнь до последней капли, так быстро, что у тела не остается сил даже на то, чтобы отдать себя Ауре… ты ведь знаешь, что умирая в обличье какого-либо существа, мы не оставляем после себя ничего материального?

Диадра кивнула.

— Так вот, когда кого-то из нас убивали эти призраки, тела оставались нетронутыми. В то время мы не знали, кто мог делать подобное, не знали, почему это случилось — мы лишь нашли несколько десятков тел следующим утром… Даенжи была среди первых. Я нашел ее в ее собственной постели, бледную, бездыханную… — он тяжело сглотнул. Диадра, забыв о еде, неотрывно наблюдала за ним. Он сощурился, не поднимая глаз, и пробормотал: — Надо же, я не думал, что спустя столько лет эта картина будет по-прежнему так отвратительно четко вставать перед глазами.

Он помолчал мгновение, потом уже вновь спокойно продолжил:

— Она была единственной, кто остался существовать призраком после той роковой ночи. Пожиратели не просто забирали жизни, они поглощали сами души, но с Даенжи, по-видимому, что-то спугнуло ее преследователя прежде, чем он сумел закончить… хотя и недостаточно рано для того, чтобы сохранить ей жизнь. Тогда я не мог знать, что случилось с ней, и сама она ничего не помнила. А я не смог надавить на нее, не мог заставить ее вновь пережить то, что оставило на ее безжизненном лице выражение, которого мне никогда не забыть. Понять, что в самом деле произошло, я смог лишь десятилетиями позже. В ту самую ночь, когда Анторг и Берзадилар покинули этот мир, возродилась первая — не считая тебя — Слеза Тени. Я почувствовал ее, но только она влекла меня в тысячу раз сильнее, чем это случалось с тобой: только что возвращенная к жизни, в самый разгар мощнейшей за все времена Ночи Нечисти… и она, разумеется, притягивала не только меня: ее почуяли десятки пожирателей. Тогда я впервые увидел их, и их жертву, мертвенно бледную, почти не дышавшую… я до сих пор плохо помню, что случилось, когда я осознал, кто был виновен в смерти Даенжи. Кажется, я поглощал их одного за другим, до тех пор, пока их голодная бессмысленная сущность не переполнила меня, и тогда я, не сознавая, что происходит, поглотил и ту возвращенную… — Терлизан поднял глаза и пронзительно взглянул на затаившую дыхание девушку. — В первый раз это вышло против моей воли, однако это все же не изменило того, что я убил ее. И пророчество, то самое, которое я обещал себе никогда не исполнять, все-таки начало сбываться.

— Пророчество?.. — Диадра непонимающе уставилась на Терлизана. — Какое пророчество?..

Терлизан повел бровью.

— Ах, да. Я ведь не говорил тебе. Но откуда, по-твоему, я знаю, что именно могу получить от Иллиандры?.. Не то что бы на моих жертвах висели ярлыки с описью содержимого…

— Что это за пророчество, Терлизан? Кто сделал его?

— Вершитель. Когда Даенжи ушла от меня, оставив после себя лишь пару сверкающих камней, я пошел к нему, чтобы узнать, зачем Слезы остались мне и могут ли они вернуть Даенжи из глубин Тени. В ответ я услышал из его уст эту проклятую пару четверостиший.

— И о чем в них говорилось?.. — затаив дыхание, прошептала Диадра.

Терлизан пожал плечами, цитируя холодно и равнодушно.

Он закончил, слегка прищурившись глядя на ошарашенную Диадру, и с равнодушием продолжил:

— Тогда, помнится, эти строки повергли меня в ужас. Я подумал, что раз ценою спасения Даенжи будет теперь не одна, но даже несколько жизней, то это значит, что я никогда более не смогу вернуть ее назад. С этой мыслью я жил почти полвека… до тех пор, пока случайность не заставила меня поглотить первую из предначертанных мне возвращенных и пророчество не начало сбываться. Взамен же я получил давно забытую молодость и способность чувствовать Тень, хотя тогда еще не был возвращенным.

— Тогда?.. — переспросила Диадра.

— «Одна убьет, та что за ней сотрет границу Света», — еще раз нетерпеливо процитировал Терлизан. — Включи логику, Диадра. Иллиандра — та, что позволит мне переходить границу между Светом и Тенью. Это значит, что последняя из моих жертв исхитрилась убить меня, что, впрочем, не помешало мне поглотить ее сразу вслед за этим. Так как, по-твоему, я могу находиться здесь сейчас — живым?..

— Ох… так ты… — Диадра сощурилась. — О Боги, как же много невинных жизней ты забрал, Терлизан?..

Он сощурился в ответ.

— Не так много, как ты думаешь. И не то что бы у меня был выбор, Диадра. Пророчество Вершителя — не просто слова, это приговор судьбы. Хотя, если уж ты хочешь знать, мне не пришлось забирать ничью жизнь, чтобы вернуться. Появление последней Слезы Тени без моего участия вытянуло меня в этот мир.

— Так Иллиандра — последняя?..

Терлизан пожал плечами.

— Ночи Нечисти закончились. Последняя из них случилась, когда раскололась Печать Солнца, и поскольку дух Анторга наконец упокоился в Тени, то едва ли можно ожидать их повторения. А между тем, только они могли подарить мне моих особенных возвращенных. Я весьма надеялся, что смогу сделать последней тебя и исполнить наконец пророчество без ненужных усилий, однако судьба, по-видимому, полагает иначе.

Он осекся, внезапно замечая странный взгляд Диадры.

— Без ненужных усилий, — тихо, словно неверяще повторила она. — О Боги, неужели чужие жизни вообще ничего не значат для тебя?..

Терлизан сжал губы.

— О, как и для тебя, Диадра. Оглянись вокруг. Люди умирают, так или иначе, с моей помощью или без. И сама судьба полагает, что я должен взять себе несколько жизней. Но я не маньяк и не безумец. Я никогда не забирал их понапрасну.

— Понапрасну??.. — Диадра нервно рассмеялась. — О Боги, Терлизан, неужели ты считаешь, что этому вообще бывает оправдание?..

— Поверь, ты еще слишком юна, чтобы судить об этом.

— Ты убил меня, ты убил Лемара лишь для того, чтобы проверить, не стану ли я Слезой Тени!.. И ты считаешь, я не могу судить об этом??.. — она бросила салфетку на стол и резко поднялась, направляясь к выходу, но он молниеносно возник перед ней, заставляя отшатнуться, и сжал пальцами ее подбородок.

— Я сохранил его душу, не так ли? — прошипел он, вглядываясь в ее глаза, и Диадра застыла, чувствуя, как страх внезапно заставляет подгибаться колени. Что-то такое было в его золотистых глазах, что-то неведомое ей и неизъяснимо угрожающее, словно они вот-вот готовы были вспыхнуть изумрудными огнями…

— Отпусти, — прошептала она, стараясь высвободиться, и потянулась к его цепким пальцам, желая разжать их — но лишь только она коснулась его руки, как черный туман окутал ее, погружая в жуткий омут его ощущений.

…Он никогда не любил ее. Еще бы: она предпочла этого лицемерного марсонта его брату, который без сомнений отдал бы за них обоих свою жизнь. И Терлизан старался убедить Берзадилара в том, насколько глупой и бессмысленной была его преданность, но Берзадилар был влюблен так слепо, так навечно… так, как он сам еще не умел тогда любить. Диадра сквозь сумрак видения чувствовала его досаду, и его ненависть, и неисчерпаемое раздражение оттого, что она, никогда не нарушив верности своему марсонту, в то же время не гнушалась неизменно держать и Берзадилара в узде. Он с презрением называл ее старой стервой — разумеется, за глаза и не в присутствии брата, который все еще верил, что она была идеальна… И вот теперь, спустя три сотни лет, он внезапно увидел ее здесь, юную, невинную — и ему так захотелось отомстить ей за все. За несчастную любовь брата, за сотни жизней, которые забрала Аура, разгневанная безумным поступком ее возлюбленного, за его собственную жизнь, искалеченную одним ее существованием… а потом появился Берзадилар, здесь, рядом с ней, снова с тем же наивным упрямством клевавший на старую удочку… только теперь все вышло иначе. Теперь она, неожиданно, любила его в ответ.

Диадра открыла глаза и столкнулась с пронзительным золотистым взором Терлизана. Опасные искорки в его глазах погасли, теперь он смотрел на нее из-под привычной маски бесчувственного негодяя, с холодной улыбкой способного вонзить нож в ее сердце.

— Ты был прав, — прошептала она.

— Прав в чем? — спокойный голос его был холодным.

— В том, что называл меня старой стервой. Я не знаю, почему тогда я делала это, но я не имела права поступать так с ним. Я должна была понять, должна была отпустить его, дать ему возможность найти свое счастье…

— Черт побери твои видения, Диадра, — ошеломленно процедил Терлизан, наконец освобождая ее от своей болезненной хватки. И, отвернувшись, спустя миг холодно добавил: — Что до Берзадилара, то ты никогда не сделала того, что должна была. Даже в те годы, что он был женат на Аврелии, ты всегда держала его достаточно близко, чтобы не дать ему забыть тебя. Мне не было и пяти, когда он женился, и я мало что понимал в вашем запутанном треугольнике; помнится, какое-то время ты даже весьма нравилась мне; но позже, Диадра, я вырос — и тогда у меня уже не осталось иллюзий.

— Мне так жаль, — прошептала Диадра. — Ты знаешь, что теперь все иначе… и мне в самом деле очень жаль…

— И это, вероятно, единственное, что удерживает меня от мести. Какой бы ты ни была тогда, сейчас ты все же сумела сделать его счастливым хоть на мгновение… И когда мне наконец удастся заполучить себе Илли, то оставив тебя в живых, я, вероятно, смогу сделать Берзадилару самый бесценный подарок в его жизни.

Диадра ошеломленно смотрела на него.

Он хотел вернуть Берзадилара?.. И он в самом деле оставлял ее в живых — для него?..

Впрочем, в тот же миг тревожное сомнение закралось в ее сердце. Она чуть нахмурилась и, неотрывно глядя в его глаза, тихо спросила:

— А если бы я сейчас все же стала Слезой Тени?..

Терлизан улыбнулся.

— О, не сомневайся, Диадра, — сказал он, проводя пальцем по ее щеке. — Я бы забрал тебя, не задумываясь.

 

Глава 21. Маски

Спустя неделю, на очередной королевской прогулке они сидели в лодке вчетвером: Дариан, Илли, Терлизан и Диадра. Никто из окружающих, очевидно, не замечал этого, но Диадра всем своим существом ощущала, какая пропасть неожиданно зияла между подругой и ее мужем. Они сидели рядом, едва не касаясь друг друга плечами, но руки каждого были сцеплены на коленях, взгляды их никогда не встречались, а дружный смех отчего-то звучал резким диссонансом.

Впрочем, не они одни были вынуждены старательно играть свои роли. Диадра опустила глаза, с внутренним содроганием наблюдая, как Терлизан нежно поглаживает ее ладонь, лежавшую в его пальцах. Он настоял на том, чтобы они изображали из себя влюбленную пару перед Иллиандрой, для верности подкрепив свое требование очередным приказом, и теперь Диадра с отвращением смотрела на своего спутника самым нежным взглядом, который могла исполнить.

Иллиандра наблюдала за ними с едва скрываемой улыбкой на губах.

— Я слышал, завтра состоится еще одна прогулка? — сказал Терлизан, разбавляя затянувшееся молчание. — Весьма любопытно, успеют ли дамы сшить новые платья?

Иллиандра рассмеялась.

— Очевидно, для этого случая разрешено будет сделать исключение. Сегодня ночью приезжает посольская делегация из Эльвена, и завтрашняя прогулка устраивается в их честь.

— Если я не ошибаюсь, Вы родом из Эльвена, граф Рашельз? — спросил Дариан, и Терлизан кивнул.

— Совершенно верно.

«О да», — подумала Диадра.

— Расскажите нам о нем, — попросила она, поднимая глаза на Терлизана. Под деланым интересом в ее взгляде сквозила неприкрытая усмешка. — Что Вы больше всего любили там, на родине?

Терлизан улыбнулся ей, ласково и обворожительно.

— Горы. Вы знаете, Диадра, в моей стране невероятно красивые горные пейзажи. Я всегда обожал эти неприступные скалы, подернутые дымкой вершины, пушистые лесные склоны… в детстве мы жили в просторной долине, между двумя горными цепями, за одной из которых находилась столица. Будь я птицей, до нее было бы рукой подать, но через перевал приходилось три дня терять в пути. А за другой цепью, где-то далеко, за многими горными грядами скрывались волшебные земли. Говорят, где-то там, среди этих скал, стоит замок Лакхариэль. Вы слышали это название, Диадра?

Его ласковый тон наверняка сейчас заставлял Иллиандру таять от нежной радости за подругу, но Диадра слышала в голосе Терлизана лишь надменную усмешку. Что ж, он был прав, было глупо пытаться застать его врасплох таким наивным вопросом.

— Лакхариэль — это замок марсонтов. Я бывала там.

— Серьезно? Неужели, — в его словах не было ни капли удивления, скорее изрядная доля сарказма, которой он хотел не то еще раз подчеркнуть ее неудачную попытку, не то намекнуть на целую жизнь, которую она прожила с одним из этих золотоволосых снобов. Вероятно, тогда она тоже не раз бывала в этом замке…

Лодки причалили к берегу, и гости, ступая на землю, собирались в группки, с интересом обсуждая избитые светские темы. Иллиандра, лишь только сойдя с причала, нетерпеливо отстранилась от шедшего рядом Дариана и с улыбкой взяла Диадру под локоть.

— Вы извините нас? — спросила она, обращаясь, впрочем, только к Терлизану.

— Разумеется.

Они отошли на дюжину шагов, растворяясь в толпе. Диадра безмолвствовала, Иллиандра с улыбкой взирала на подругу. Наконец она не выдержала:

— Ну, не молчи, Ди.

— Что ты хочешь, чтобы я сказала?

— Ты сама знаешь. У вас все хорошо?

— Наверное.

— Ди!.. — Иллиандра возмущенно воззрилась на подругу. — Теперь, когда он так смотрит на тебя и держит тебя за руку, все, что ты можешь сказать — это «наверное»?.. Он уже поцеловал тебя?..

Диадра едва сдержалась, чтобы не взглянуть на нее с ужасом.

— Еще нет.

— Что ж, я думаю, тебе стоит ждать этого в самом скором времени, — Иллиандра счастливо прижалась к ее плечу. — Ох, Ди, не могу сказать, как я рада за тебя.

«Если бы ты знала правду, Илли, ты бы была в ужасе».

Диадра ощущала, что даже нерушимые приказы Терлизана вскоре не смогут заставить ее улыбаться, изображая глупую влюбленность, и она поспешила переменить тему.

— Я вижу, Дариан рассказал тебе.

— Рассказал о чем? — беспечно спросила Иллиандра.

— О том, что заставляет тебя отныне выстраивать каменную стену на каждом дюйме, что разделяет вас.

Улыбка сползла с лица Иллиандры.

— Ди… — прошептала она. — О Боги, откуда ты знаешь?..

— Ты помнишь, я пролила чай на диван в вашей гостиной?..

— И?.. Ох… ты тогда… видела это??..

— Не совсем, если быть честной, — вздохнула Диадра. Она поколебалась немного, потом наконец произнесла: — Я видела, как Дариан целовал тебя. Дома. Ты отвечала ему взаимностью.

Иллиандра остановилась от неожиданности.

— Что за ерунда, Ди?..

Диадра качнула головой.

— Я не знаю. Я подумала, что этого может и не случиться, если Дариан вовремя расскажет тебе обо всем.

— Разумеется, этого не случится, — бескомпромиссно ответила Иллиандра и добавила, чуть поднимая брови: — Так это ты убедила его признаться?..

— Я посоветовала. Подумала, так будет лучше.

— Несомненно, — Иллиандра благодарно сжала ее локоть. — Спасибо, Ди. Знаешь, похоже, ты была права, когда спрашивала, не боимся ли мы запутаться. Мне стоило серьезно этого опасаться. И я до сих пор не могу простить себе, что не заметила этого раньше. Теперь, когда я вспоминаю все те моменты, когда позволяла ему касаться себя… ох, Ди, меня ужас берет оттого, о чем он, должно быть, думал в такие мгновения.

Диадра мягко улыбнулась.

— Не обвиняй его во всех грехах, Илли. Его чувства к тебе, конечно, недопустимы, но они вовсе не так грязны. Он касался тебя, потому что хотел прикоснуться — как к возлюбленной, понимаешь, без всяких неподобающих мыслей.

Иллиандра неожиданно внимательно смотрела на подругу.

— Каково это, так чувствовать людей, Ди?.. — спросила она с неподдельным интересом. — Ты чувствуешь Терлизана так же? Ты знаешь, что он ощущает, держа тебя за руку?..

«Издевку и надменное самодовольство», — подумала Диадра, а вслух сказала:

— Я стараюсь не делать этого. Если он захочет сказать мне о чем-то, он скажет.

Иллиандра усмехнулась.

— Надо же. Если бы я была способна на подобное, я бы, наверное, не отрывалась от ощущений любимого ни на секунду.

— Так можно забыть о том, что ты сама чувствуешь в действительности. Я ведь говорила тебе, все ощущения, которые я впитываю от других людей, оставляют след во мне на какое-то время.

— То есть, когда ты так почувствовала Дариана, ты, что, ощущала, что влюблена в меня?..

Диадра рассмеялась.

— Нет, я ощущала, как он влюблен в тебя, Илли. И еще сознавала его смятение… да и свое собственное, а потом и этот гнев, и раздражение, и обиду — мне даже не нужно было касаться его, чтобы почувствовать все это.

Иллиандра качнула головой.

— Ты еще ни разу не говорила с ним после этого?

— Не думаю, что он вскоре захочет говорить со мной. И я понимаю его. Ему и так приходится нелегко теперь, и последнее, что ему нужно сейчас — это извиняться передо мной и признавать свою ошибку.

— Но он должен тебе хотя бы это.

Диадра улыбнулась и мягко коснулась плеча подруги.

— Он не должен мне ничего, Илли. А вот тебе стоило бы быть к нему немного помягче.

— Ну уж нет, — нахмурилась Иллиандра. — Я больше не позволю ему ни единого лишнего шага.

— Я говорю не об этом. Разумеется, ты не должна позволять ему ничего, но ты можешь хотя бы дать ему понять, что не испытываешь ненависти к нему за эту ошибку.

— Я не испытываю ненависти. Я просто… расстроена. Разочарована, возможно.

— И тем не менее, ты отгораживаешься от него так яростно, что ненависть — это наверняка единственное, о чем он может подумать.

— Пусть так, если это поможет ему вернуть разум на место.

— Это слишком заметно, Илли.

Иллиандра встревоженно вскинула глаза.

— В самом деле?..

Диадра кивнула.

— Да. Особенно после того, как неразлучны вы были у всех на глазах еще на прошлой неделе.

Иллиандра тревожно сжала губы.

— Мне все равно, что подумают остальные. Важно лишь, чтобы два человека не заметили ничего на этой прогулке.

Диадра успокаивающе сжала ее руку.

— Просто постарайся вернуть немного искренности в ваши отношения. Дай ему понять, что вы по-прежнему партнеры. Ты отгородилась от него непробиваемой стеной, но ведь в действительности вы на одной стороне, Илли, и ваша цель сейчас — спасти ваш идеальный союз.

Иллиандра печально усмехнулась:

— Спасибо за сарказм, Ди. Что ж, пойдем… поможешь мне разобрать эту чертову стену.

После прогулки Иллиандра, привычно нырнув в скрытую магической завесой дверцу тайного хода, спустя несколько минут оказалась в дальнем кабинете Плоидиса.

Он уже ждал ее там.

— Здравствуй, — улыбнулась Иллиандра, подаваясь к нему в ожидании поцелуя.

Они расстались утром, всего несколько часов назад, но она не сомневалась, что Плоидис, как и она, ждал этого момента все утро. Он так любил обнимать ее здесь, за запертыми дверями и надежными стенами своих гостиных и кабинетов, с наслаждением снимая с себя все маски, которые был вынужден носить за их пределами, что порой ей казалось, они оба жили лишь тем, что бесконечно обменивались в толпе краткими тайными взглядами, считая минуты до следующей запертой двери.

Но на этот раз Плоидис лишь мимолетно коснулся ее губ и тут же отстранил ее, сжимая ее плечи.

— Что с тобой? — Иллиандра внимательно вгляделась в его омраченное тревогой лицо.

Плоидис молчал мгновение, потом наконец тяжело произнес:

— Илли, что у вас происходит?

«О Боги, нет».

Сердце ее ухнуло куда-то к пяткам. Диадра была права: все в самом деле было слишком заметно.

Но только уже слишком поздно.

Он знал.

И что, черт возьми, она должна была сейчас сказать ему об этом??..

— У нас? — невинно переспросила она вслух, хотя и понимала, что ей едва ли удавалось скрыть смятение на лице.

— У вас с Дарианом.

— Ничего.

— Ты избегаешь его.

— Вовсе нет, — Иллиандра смятенно сознавала, что явно не была готова к этому разговору.

— Илли! — он пронзительно взглянул ей в глаза. — Не лги мне.

Иллиандра чуть сжала губы.

— Тогда прошу тебя, не заставляй меня.

— Что?.. — опешил Плоидис.

— Пожалуйста, давай оставим это, — ответила она почти моляще. — Поверь, тебе не о чем волноваться.

— Ты что-то скрываешь от меня — и мне не о чем волноваться??.. — Плоидис почувствовал, как ревность мгновенно переполняет его сердце, и сощурившись, тихо произнес: — Между вами было что-то?

Иллиандра удивленно усмехнулась.

— Быть может, ты сам ответишь на свой вопрос?

— Илли!..

— Конечно, нет, Плоидис, — спокойно ответила Иллиандра, глядя ему в глаза. — Ты в самом деле можешь подозревать меня в этом?

— Что тогда? — он буравил ее взглядом.

— Я уже сказала, тебе не о чем волноваться.

Плоидис резко взглянул на нее.

— Илли, довольно! Я требую ответа — немедленно!

Иллиандра раздраженно сощурилась.

— Не нужно говорить со мной в таком тоне, Плоидис!

Он пронзил ее стальным взглядом:

— Не смей повышать на меня голос.

— А ты не смей пенять мне своей властью!!.. — взорвалась Иллиандра, вырываясь из его объятий.

— С каких это пор ты стала выше моей власти??..

— С тех самых пор, как моя личная жизнь не касается твоего властного носа!!

Лицо Плоидиса сделалось каменным.

— Неужели.

— Именно, — распаленно подтвердила Иллиандра, но тут же, сознавая, что необдуманными словами всерьез задела его, перевела дух и тише добавила: — Она всецело касается тебя как мужчины, которого я люблю. Но не тебя как короля. И я прошу тебя уже не впервые, не пренебрегай гранью между делами, где ты имеешь право требовать от меня все, что угодно, и нашей жизнью, где на такие требования ты просто не имеешь власти.

Плоидис не отрываясь смотрел на нее несколько долгих мгновений. Потом наконец вздохнул и нехотя проговорил:

— Прости, Илли.

Его извинение заставило ее чувствовать себя еще более виноватой.

— Плоидис… — Иллиандра коснулась его груди, чувствуя, как внутри у нее все сжимается в тугой клубок. — Прости, я не должна была говорить тебе все это.

— Но ты права, Илли, — ответил он, отводя взгляд. — Ты права.

Он помолчал немного, потом, все еще смотря куда-то в сторону, тихо спросил:

— Почему ты не хочешь говорить мне?

— Это не моя тайна.

— Тайна Дариана? Из-за которой ты избегаешь его? И ты хочешь, чтобы я спокойно оставил тебя с ним, не зная, что происходит?..

Иллиандра лишь вздохнула, печально опустив взгляд.

— Тебе не о чем волноваться, Плоидис. Это правда.

— Я бы предпочел сам решать это.

Иллиандра не отвечала. Плоидис пристально смотрел на нее, а потом, сощурившись, вдруг спросил:

— Он влюблен в тебя?

Иллиандра испуганно подняла глаза; он поймал ее взгляд — и тут же, резко выдохнув, отвернулся:

— Черт возьми, Илли! И это ты называешь «не о чем волноваться»?..

— Плоидис…

— А ты? — спросил он, вновь оборачиваясь и пронзительно взглядывая на нее.

— Что?..

— Ты влюблена в него?

— Нет! — воскликнула Иллиандра.

Король молчал.

— Плоидис, нет, я клянусь тебе! — она вновь подалась к нему, касаясь руками его плеч.

Он хмуро смотрел куда-то в сторону, пытаясь собраться с мыслями.

— Алиетт, бедняжка, — сказал он наконец. — Она ведь все знает.

— Знает?.. — неверяще выдохнула Иллиандра, и Плоидис сжал губы.

— Догадывается. Я уверен. Недавно она спросила меня, что было бы, если бы в этом союзе нас было лишь трое, а не четверо. Тогда я совершенно не понял ее, но теперь… Черт возьми, Илли, и что же вы прикажете нам делать со всем этим?..

— Не говори так, будто я в чем-то виновата, — чуть нахмурилась Иллиандра. — Я всеми силами пытаюсь не допустить, чтобы все развалилось.

— Если Алиетт знает, то считай, что любые твои попытки тщетны.

Иллиандра качнула головой.

— Но Дариан любит ее по-прежнему, — она встретила его недоверчивый взгляд и продолжила: — Он не пытается добиться меня, Плоидис. Он пытается справиться с этими чувствами, потому что знает, что если не сделает этого, то причинит ей боль.

Король все еще скептически смотрел на Иллиандру.

— Ох, Плоидис, прошу тебя, — взмолилась она. — Я говорю правду.

Он вздохнул.

— Я верю тебе, Илли. Я не верю ему.

— Тебе достаточно доверять мне, Плоидис, — тихо сказала Иллиандра.

Он невесело усмехнулся в ответ.

— Я надеюсь.

Взгляд его упал на часы на узком столике, и он вздохнул.

— Через полчаса у меня встреча с Советом. Мы должны подготовить все бумаги к завтрашнему дню, — он коснулся ее губ, нежно и немного опечаленно. — Я напишу тебе, как только закончу, и вечер будет принадлежать только нам двоим. К тому же, я, вероятно, сумею немного успокоиться, и мы сможем спокойно обговорить все это.

Иллиандра мягко улыбнулась ему, не говоря ни слова.

Плоидис ласково коснулся ее шеи, потом, склонившись к ее уху, прошептал:

— Я люблю тебя, Илли.

— Я тоже люблю тебя, Плоидис, — ответила она и, отстранившись, провела пальцами по его щеке, изучая его внимательным, чутким взором. Он чуть поднял брови, и Иллиандра, улыбнувшись, мягко прошептала: — Никогда не сомневайся в этом.

Спустя несколько часов, когда время уже близилось к ужину, Иллиандра неспокойно ерзала на диване в гостиной и старательно пыталась вчитываться в строки лежавшей на ее коленях книги. На столике перед ней стояла тяжелая резная шкатулка, и Иллиандре уже несколько раз казалось, будто она явственно слышала вблизи какой-то шорох, однако подняв глаза на шкатулку, она убеждалась, что крупный камень, дававший знать о пополнении в тайном ящике, оставался неизменно матово-желтым. Несколько раз Иллиандра все же открывала шкатулку, чтобы убедиться, что магический индикатор не дал сбоя, но бархатное дно почтового ящика оставалось равнодушно чистым.

Что ж, разумеется, работы до завтра у Плоидиса оставалось немало, и вероятно, было бы глупо ожидать от него записки раньше, чем она закончит ужинать. И тем не менее, Иллиандра с нетерпеливой тоской считала минуты.

Теперь, когда между ними с Дарианом отношения были до крайности натянуты, находиться дома ей казалось самой трудной задачей.

— Ваша Светлость! — появившийся на пороге гостиной дворецкий заставил ее вздрогнуть, отрываясь от собственных мыслей. — Возле дверей ждет ювелир, он говорит, что нашел некое ожерелье, которое Вы искали.

Иллиандра чуть нахмурилась.

— Не тот ли самый, что уже заходил сюда раньше?

— Нет, Ваша Светлость. Этого человека я вижу впервые.

— Что ж, проводите его ко мне, — кивнула Иллиандра.

Спустя несколько минут вслед за дворецким в гостиную вошел старичок, суетно сжимавший в руках старую шляпу. Иллиандра узнала его: это был тот самый ювелир, который посоветовал им не давать за ожерелье больше тысячи.

— Добрый вечер, Ваша Светлость. Я, кажется, нашел Ваше ожерелье.

Иллиандра кивнула.

— Позволите мне увидеть его?

— Разумеется.

Ювелир вынул из внутреннего кармана холщевый мешочек и, развязав его, осторожно вытянул на свет цепочку.

— Ох… — Иллиандре хватило и доли мгновения, чтобы узнать восхитительные, светившиеся завораживающим светом камни. Она не смогла сдержать улыбки. — Вы вправду нашли его… Вы не можете представить себе, как она будет Вам благодарна. Сколько Вы хотите за него?

— Мы договаривались на тысячу, Ваша Светлость. И поскольку я был не первым, кто выкупил его у вора, то, боюсь, я смогу сбросить еще не более, чем полсотни.

— Я дам Вам тысячу плюс полсотни за Вашу честность, — ответила Иллиандра, и старичок удивленно поднял брови.

— Благодарю Вас, Ваша Светлость. Вы очень щедры.

— Вы заслужили этого хотя бы за то, что не явились сюда с лицемерной маской на лице и фальшивыми камнями в попытке продать нам их на двести золотых дороже, чем было уговорено.

Иллиандра позвала управляющего и распорядилась отсчитать ювелиру положенную сумму, затем протянула управляющему мешочек, приказав тотчас отправить его с гонцом в Школу Чародейства.

— И пускай передаст его виконтессе Монре из рук в руки. Если она не получит свое ожерелье через полчаса, Вы будете отвечать за это лично.

Отдав все распоряжения, Иллиандра еще раз поблагодарила ювелира и, распрощавшись с ним, вернулась в гостиную. Опустившись на диван, она взяла было в руки книгу, как вдруг заметила, что камень на шкатулке наконец сменил свой цвет на алый. Тут же отбросив томик на подушки, Иллиандра торопливо вскрыла ящик и достала короткую записку.

«Я жду тебя».

Улыбка озарила ее губы. Плоидис всегда писал ей так коротко, но каждое слово, написанное его рукой, неизменно светилось любовью.

Какой-то шорох вновь раздался позади нее, но на этот раз Иллиандра даже не обратила на него внимания. Выхватив из специально приготовленной чернильницы перо, она быстро черкнула на обороте:

«Всего полчаса», — и, сложив записку, захлопнула ее в потайном ящичке шкатулки.

А в следующий миг чьи-то руки обхватили ее, прижимая к ее губам влажный, пахучий платок. Иллиандра попыталась вскрикнуть, вывернуться из цепких пальцев, но едкий запах быстро обволок ее, затуманивая сознание.

Последним, что она помнила, был удовлетворенный голос незнакомца.

— Тише, красавица, — сказал он. — Вот и все.

 

Глава 22. Лицом к лицу

Спустя несколько часов Дариан вошел в гостиную и увидел Иллиандру, заинтересованно вертевшую в руках статуэтку возле каминной полки.

— Илли? — Дариан усмехнулся. — Что ты делаешь?

Она подняла глаза и улыбнулась.

— Дариан.

Поставив статуэтку на место, она облокотилась на камин и, чуть опустив голову, взглянула на него из-под длинных ресниц. Дариан почувствовал, как мурашки побежали по его спине. Он мог биться об заклад, что раньше видел такой взгляд только у Алиетт. Томный. Призывающий.

Он взволнованно подошел ближе и хрипло произнес:

— Илли… что происходит?

Вместо ответа она вдруг обвила руками его шею и жадно прижалась к его губам.

О Боги! В голове Дариана мгновенно вспыхнуло предостережение Диадры: Плоидис застанет Вас… Но в этот миг он не хотел верить каким-то видениям. Он так ясно ощущал ее жар, и давление ее груди на своей, и ее нежные губы… голова его закружилась, и он обхватил девушку за талию и плотнее прижал к себе. Он не знал, сколько длилось это наваждение, казалось, он уже потерял счет времени — и внезапно кто-то резко отбросил его от Иллиандры и придавил к каминной полке. Мрамор больно врезался в его спину, а в следующее мгновение юноша разглядел совсем рядом полные ярости глаза Плоидиса.

— Какого черта, Дариан?! — прошипел король.

«Диадра, — пронеслось в голове юноши. — Вот чертовка, как же она…»

— В самом деле, Дариан, какого черта ты целуешь собственную жену у себя дома? — насмешливо произнесла Иллиандра.

— Илли! — остерегающе начал Дариан, ошеломленно взглядывая на девушку, но, почувствовав, как хватка короля вдруг ослабла, осекся. Плоидис настороженно поймал его взгляд, потом, сощурившись, медленно обернулся и тихо произнес:

— Илли?..

Она смотрела на него с непонятной, торжествующей улыбкой, которой он никогда еще не видел на ее лице. Неясный, смутный страх тонкой змейкой пополз по спине Плоидиса. Он отпустил Дариана и, сделав шаг к Иллиандре, тихо повторил:

— Илли…

Она подняла голову и надменно взглянула в его глаза.

— Ну что же, как Вам нравится терять любимых по чужой прихоти, Ваше Величество?..

Дариан вскрикнул, когда Плоидис вдруг резко схватил Иллиандру и впечатал ее в камин рядом с юношей.

— Где она?!

Дариан непонимающе уставился на короля и лишь спустя мгновение осознал смысл его слов. Ледяная волна ужаса окатила его. Это была не Илли…

— Осторожнее, — девушка усмехнулась, но теперь и Плоидис, и Дариан видели, что это была не ее усмешка. — Мне будет жаль, если Вы испортите это прелестное тело.

Плоидис вдруг резко ослабил хватку, бережно отстраняя девушку от камина, и она неприятно рассмеялась.

— А ведь она действительно хороша, — девушка коснулась рукой груди и медленно провела ладонью вниз по телу. — Эта нежная кожа, прекрасные формы…

Плоидис резко схватил ее руку.

— Не смей касаться ее так! — прошипел он.

Девушка вновь рассмеялась. Плоидис сжал зубы.

— Кто ты? Чего ты хочешь от меня?

— Как и в прошлый раз, — усмехнулась девушка. — Возмездия. Правды. Я ведь предупреждал Вас, Ваше Величество.

Плоидис сощурился и пристально взглянул на нее.

— Фатес Аматье, — медленно произнес он.

Тот самодовольно усмехнулся.

— Собственной персоной, хотел я сказать, но выходит, что это не совсем правда.

— Прекратите этот гнусный спектакль, барон, — процедил Плоидис.

— Нет, — ответил Фатес, улыбаясь. — Мне он нравится. Ведь Вы всю жизнь дурите людям головы, Ваше Величество, — Фатес насмешливо выделил последние слова, — так почувствуйте и Вы себя наконец зрителем этого безвкусного представления!

— Вы не понимаете, Фатес, — Плоидис покачал головой. — Вы ни черта не понимаете, и я полагаю, что уже никогда не поймете. Так что говорите, чего хотите, и отпустите ее. Немедленно.

— Я хочу, чтобы все узнали правду, — улыбнулся Фатес. — Хочу скандала. Хочу, чтобы люди узнали, кто Вы на самом деле, и разочаровались в Вас.

— Каким образом? — презрительно скривил губы Плоидис.

— Обнаружьте себя со своей любовницей на глазах у света.

Плоидис сощурился.

Мгновение он молчал, пристально изучая юношу, потом наконец произнес:

— Я не понимаю, Фатес. Вы действительно настолько глупы или все же Ваши цели далеки от столь наивной мести?

— Что?.. — смешался Фатес.

— Неужели Вы думаете, что народ разочаруется в короле из-за того, что он завел роман с женщиной?.. — усмехнулся Плоидис. — Разве это такая редкость в наше время? Бросьте, Фатес, я не глупец. Чего же Вы хотите? Ссоры с Авернасом? Ведь это первое, к чему действительно приведет Ваш спектакль.

Фатес оторопело смотрел на короля. Плоидис вдруг осознал, что лицо Иллиандры никогда не принимало столь глупого выражения, и ему было неприятно видеть его таким. Фатес наконец непонимающе переспросил:

— Ссоры с Авернасом?..

— Моя жена — принцесса Авернаса, — терпеливо разъяснил Плоидис и вдруг, развернувшись, сжал руками голову и расхохотался: — О Боги! Как же такое возможно?..

— Мне плевать, что Вы думаете, Ваше Величество! — раздраженно воскликнул Фатес. — Вы сделаете это или никогда не увидите свою любовницу!

Плоидис резко обернулся и пронзил Фатеса стальным взглядом.

— Не смейте угрожать мне, — сказал он холодно.

— По-моему, Вы не в том положении, чтобы указывать мне, что делать, — ответил Фатес, и лицо его приняло почти обиженное выражение.

Плоидис сощурился. Этот мальчишка был самым отчаянным глупцом из всех, кого он видел. И сейчас он наверняка не сознавал, что каждым своим словом все глубже вырывал собственную могилу.

— Хорошо, — спокойно сказал король. — Как же Вы представляете себе мои действия?

— Завтра на прогулке Вы уединитесь с ней… то есть со мной там, где Вас смогут вскоре обнаружить, и примете подобающий вид… точнее, неподобающий, — Фатес улыбнулся, и Плоидис подумал, что он, наверное, долгое время лелеял свой нехитрый план. — Я хочу, чтобы нас увидело как можно больше людей. Чтобы все знали. Чтобы Вы были опозорены.

— Превосходно, — равнодушно сказал Плоидис. — Думаю, беседка на холме, что ближе к замку, Вас вполне устроит?

Фатес внимательно смотрел на него.

— Я хочу увидеть это место.

— Пожалуйста, — пожал плечами Плоидис и слегка скривил губы. — Вы, кажется, свободны в перемещении.

Фатес улыбнулся, прищурившись.

— Что ж, хорошо, Ваше Величество.

Он обернулся и, сделав несколько шагов к выходу, вновь взглянул на короля:

— Только, прошу Вас, не делайте глупостей, — и вышел из комнаты.

«Это ты только что сделал еще одну непоправимую глупость в своей жизни, — подумал Плоидис, провожая его взглядом. — И теперь, несомненно, последнюю».

— Ваше Величество, — робко подал голос Дариан. — Зачем Вы…

— Пойдем, — оборвал его король. — Нам нужно немедленно навестить Эстер Фрауэр.

— То есть, сейчас Вы ничего не можете сделать? — переспросил Плоидис.

Эстер опечаленно покачала головой.

— Я не могу найти человека просто так, Ваше Величество.

— Но что же тогда делать?..

— Вы сказали, он завладел ее телом… — размышляя, произнесла Эстер. — Есть только один способ сделать это, и завтра, когда он объявится, я могу попытаться освободить ее от его уз.

— А Илли?.. — взволнованно спросил Дариан, и Плоидис не удержался от ревностного взгляда.

— Я сделаю все, что смогу, не причиняя ей вреда, — ответила Эстер.

Король кивнул, подавляя вздох.

— Хорошо. Благодарю Вас.

Они вышли из кабинета Эстер и направились по пустому коридору. Несколько поворотов они преодолели в молчании, потом Дариан наконец произнес:

— Ваше Величество… прошу Вас, простите меня за то, что видели.

Плоидис бросил на него холодный взгляд.

— Я вовсе не хочу обсуждать это, Дариан.

— Я лишь хотел, чтобы Вы знали, что Илли никогда бы… она любит Вас, Ваше Величество.

Плоидис остановился.

— Я знаю это, — ответил он, пристально глядя на юношу. Дариан поежился от этого взгляда, однако глаз не отвел. — И я думаю, что пора бы и тебе уяснить это наконец. Илли моя, Дариан. Она моя. И если бы не Алиетт, я бы тотчас вышвырнул тебя из этого города. Но знай, даже Алиетт не спасет тебя, если ты еще хоть раз посмеешь прикоснуться к ней так, как сегодня.

— Это была не она, — тихо заметил юноша.

Плоидис сощурился:

— Но ты не знал этого.

— Она… он спровоцировал меня…

— О Боги, Дариан, прошу тебя, избавь меня от оправданий, — презрительно оборвал его Плоидис и, не дожидаясь ответа, вновь направился по коридору.

Дариан вздохнул. «Сноб, — подумал он раздраженно. — То, что ты король, еще не дает тебе права обращаться так со всеми…»

— Дариан! — удивленный голос Диадры заставил их обоих обернуться. — Здравствуй… что ты делаешь здесь? — и, не дожидаясь его ответа, взволнованно продолжила: — Илли еще дома? Я так хотела поблагодарить ее… Ты не поверишь, Дариан, она все-таки смогла найти мое колье… и оно светится теперь и для меня тоже, потому что…

— Илли пропала, — оборвал ее Плоидис. — Фатес Аматье похитил ее. Мы надеялись на помощь Эстер, но безуспешно.

Диадра ошарашенно посмотрела на незнакомого юношу, стоявшего позади Дариана.

— Простите… я Вас знаю?

— Ох, — Плоидис улыбнулся, только теперь вспоминая о кольце, надетом на его руку. Он шагнул к девушке и, склонившись ближе, прошептал: — Это я, Плоидис.

Диадра отстранилась — и едва не вскрикнула от неожиданности.

— О Боги… Ваше Величество…

— Тише. Чары развеялись только для Вас, Диадра.

Она тотчас внимательно сощурилась.

— Мы можем поговорить?

Плоидис на мгновение смешался в неуверенности, и Диадра быстро добавила:

— Я думаю, что смогу помочь Вам.

Король сжал губы и коротко кивнул, бросая Дариану через плечо:

— Ты свободен.

Дариан проводил его полным ревности взором, и Диадра, уловив его взгляд, остерегающе качнула головой.

«О Боги, только этого не хватало…» — в ее голове отчего-то вдруг настойчиво всплыл образ Корелла. Конечно, теперь Ночь Нечисти уже не грозила им, и все же…

Дариан поймал ее взгляд и, сжав зубы, нехотя выдавил положенную фразу и бросился прочь по коридору.

Диадра провела Плоидиса в какую-то небольшую залу, отделенную от коридоров массивными дверями, и, плотно закрыв их, обернулась:

— Вы сказали, Фатес Аматье?

— Да. Он затеял безумную игру для завтрашней прогулки, — Плоидис коротко пересказал Диадре план Фатеса и встревоженно добавил: — Я опасаюсь, что он может делать это по приказу даинь-жи.

— Едва ли, — хмуро качнула головой Диадра.

«Терлизан может сделать все сам, ему совершенно ни к чему этот наивный мальчишка…»

— Терлизан? — переспросил Плоидис, и Диадра ошеломленно подняла глаза.

— Что??..

Плоидис буравил ее взглядом.

— Вы сказали, Терлизан может сделать все сам, Ди. Что это значит?

— Я сказала это?.. — неверяще прошептала она.

«Как?..»

Она внезапно решительно взглянула на короля и выпалила:

— Терлизан — это даинь-жи… О Боги!.. — ее взгляд был ничуть не менее ошеломленным, чем взор Плоидиса.

— Что???..

— Плоидис… то есть… Ваше Величество… — Диадра взволнованно сбивалась, — Терлизан — даинь-жи, я не знаю, как я говорю Вам это, но…

— Терлизан Рашельз? Тот самый, с которым Вы проводите дни в последнее время?.. Вы, что же, крутите роман с человеком, который пытается убить Илли??..

— Я вовсе не… откуда Вы знаете? — смущенно опешила Диадра, и Плоидис, внезапно взорвавшись, шагнул к ней, сжимая ее плечи.

— Черт побери, Диадра, объясните все немедленно!!

Она вцепилась в его руки, стараясь ослабить хватку.

— Терлизан вернул меня к жизни, он обладает властью надо мной. Он запретил мне выдавать его тайну, и я не могла сделать этого, хотя очень старалась сказать Илли…

— Вы шпионили для него??..

— Разумеется, нет! Как Вы могли подумать?!

Плоидис гневно выдохнул.

— Прошу Вас, отпустите, — взмолилась Диадра. — Вы делаете мне больно.

Он, словно только теперь очнувшись, разжал руки и, отступив на шаг, перевел дыхание.

— Простите, Диадра.

Она мягко посмотрела на него.

— Я боюсь, у меня нет времени объяснять Вам все, Ваше Величество, но я прошу Вас, доверьтесь мне. Вы знаете, я не стану причинять зла Илли. Теперь, пожалуйста, снимите кольцо.

— Что?..

— Прошу Вас.

Плоидис стянул кольцо с пальца и сунул его в карман.

— Что теперь?

— Теперь верьте мне. Он не станет причинять Вам вреда — я обещаю.

— Кто — он, Диадра?.. — тревожно сощурился Плоидис, и она улыбнулась уголками губ.

— Даинь-жи.

Плоидис не успел ничего возразить ей — Диадра обернулась и прокричала в воздух:

— Терлизан!!

Он появился спустя несколько мгновений.

— В чем дело, Диадра? Я, кажется, предупреждал тебя, что… Ох, — он нахмурился, заметив Плоидиса, и непонимающе сощурился: — Что происходит?..

— Терлизан, Илли нужна твоя помощь…

Терлизан пристально посмотрел на Диадру, сужая глаза, и внезапно коротким взмахом руки вытянул на свет цепочку, скрывавшуюся под воротом. Сапфировые слезы засияли, отражаясь в его потрясенных глазах.

— Не может быть…

Не отводя завороженного взгляда, Терлизан повелительно сжал пальцы, и камни дернулись, однако не сорвались с ее шеи. Терлизан нахмурился и сдавил сильнее, но сапфиры по-прежнему лишь напряженно дрожали, словно притягиваемые одновременно двумя магнитами.

— Отдай их мне, Диадра!..

— Нет! — она держала цепочку руками, словно могла бы остановить ее, победи Терлизан какую-то неведомую силу, удерживавшую ожерелье на ее шее.

Терлизан непонимающе сощурился и пустил в нее короткую черную молнию.

— Я сказал: отдай их мне!

Диадра вскрикнула, когда молния, словно лезвие, полоснула ее руку, но тут же вновь поймала цепочку и сжала пальцы.

— Черта с два! У тебя более нет власти надо мной, Терлизан!

Он вдруг ошеломленно раскрыл глаза и, опустив руку, прошептал:

— Так они… его? Берзадилара?..

— Чьи еще?.. — тяжело дыша, спросила Диадра, и, внезапно тоже поняв, проговорила: — Так это… они защищают меня от тебя??

Терлизан рассмеялся:

— Определенно. Ох, а мой братец всегда был не промах… Что ж, детка, выходит, теперь придется позаботиться о твоей болтливости другим способом.

— Лучше позаботься о том, чтобы Фатес не убил Илли! — пылко воскликнула Диадра, и Терлизан вновь нахмурился:

— Фатес? Аматье? Брось, Диадра, после всего, что случилось, он в жизни больше не приблизится к Авантусу.

— Он уже сделал это! Он хочет отомстить, и он похитил Илли, чтобы вынудить Его Величество поцеловать ее завтра на прогулке… то есть, не ее, а…

— Без разницы, — процедил Плоидис, обрывая Диадру. — Я не позволю ему сделать этого. И черт возьми, я не знаю, почему Диадра просит о помощи тебя, но если ты можешь найти ее, так сделай это, и быстрее.

Терлизан обернулся к нему и ласково улыбнулся.

— Разумеется, я могу найти ее, Плоидис, — сказал он и, сжав пальцы, резко поднял его в воздух. Приторная улыбка не сходила с его лица. — А вот можешь ли ты указывать мне в том тоне, каким привык говорить со своими подданными — еще большой вопрос.

В следующий миг Плоидис приземлился на пол, едва удержав равновесие. Терлизан развернулся и исчез в кратком магическом вихре. Плоидис потер ладонью шею и все еще непонимающе обернулся к Диадре.

— Что все это значило?.. Ди, Вы с ума сошли? Вы попросили даинь-жи найти Илли?..

Диадра кивнула.

— Да, Ваше Величество. Потому что Терлизан не может убить ни Вас, ни ее. В отличие от Фатеса, безумство которого никто не предскажет.

— Он не может убить нас? Почему?

— Потому что вы вдвоем храните ту силу, которую он хочет получить. Илли воплощает ее, Вы защищаете ее своей любовью — потеряй он хотя бы одного из вас, он потеряет и желаемое навеки.

Плоидис ошеломленно качнул головой.

— И многое еще Вы знаете из того, что могло бы оказаться нам весьма полезным, если бы Вы сказали об этом раньше?..

Диадра сжала губы.

— Я хотела сказать, но не могла, Ваше Величество. В самом деле. Неужели Вы думаете, будто я когда-нибудь хотела бы причинить зло Илли?

Плоидис вздохнул.

— Разумеется, нет, Диадра. Я просто… — он сжал губы.

— Вы просто сходите с ума от беспокойства, — заметила она мягко.

— Именно так, — он поднял на нее глаза с благодарностью за понимание. — И что теперь, Диадра? У Вашего плана было продолжение?

Она вздохнула.

— Боюсь, что нет, Ваше Величество. Теперь нам остается только ждать.

Иллиандра открыла глаза и, превозмогая головокружение, приподнялась на локте, чтобы оглядеться. Она лежала на мягком диване в какой-то маленькой комнате, принадлежавшей, очевидно, к небольшому дворянскому дому. Напротив, возле окна, стояла темноволосая девушка. Заслышав шорох, она обернулась — и Иллиандра напуганно вскрикнула.

У девушки было ее лицо.

— Очнулись, прекрасная графиня? — она улыбнулась какой-то отвратительной улыбкой, и Иллиандра невольно подумала, что ей нужно будет как-нибудь посмотреть на себя в зеркало — не умеет ли она, к ее ужасу, улыбаться так же.

— Кто Вы? — тихо спросила Иллиандра.

— На данный момент я — это Вы, графиня, — расхохоталась девушка, вновь заставляя Иллиандру содрогнуться от отвращения. Она поднялась с дивана, расправляя платье, и подошла ближе к девушке.

— Я — это только я, в любое время, — холодно сказала Иллиандра. — Будьте добры, снимите маску.

— Что ж, как пожелаете, — девушка улыбнулась, стягивая с пальца кольцо — и через миг перед Иллиандрой предстал щуплый светловолосый юноша. — Позвольте представиться, графиня, барон Фатес Аматье. Вы весьма неплохо знали моего отца, не так ли.

Иллиандра сощурилась.

Значит, Аматье…

— Что Вам нужно от меня? — вздохнула она. — Только прошу Вас, Фатес, давайте обойдемся без игр. Возможно, тогда нам будет гораздо проще договориться.

Фатес расхохотался.

— Договориться?.. Выходит, Вы пытались договориться и с моим отцом?..

— Вы можете не верить, но это так, — ответила Иллиандра. — Я предложила ему свою помощь, когда еще не знала, что такое Слеза Тени.

— Ему не нужна была Ваша помощь, красавица, — Фатес приблизил к ней свое лицо, касаясь пальцами ее щеки, и Иллиандра едва удержалась, чтобы не прыснуть от смеха. Возможно, у кого-то этот жест выглядел бы весьма угрожающим — но Фатес выполнил его, словно бесталанный актеришка, играющий могучего и статного злодея.

Иллиандра вспомнила, как Плоидис назвал Фатеса всего лишь глупым мальчишкой — и теперь она бесспорно разделяла его точку зрения.

Фатес между тем сощурился и устрашающе продолжил:

— Всем нам отнюдь не помешала бы просто Ваша жизнь.

Иллиандра с трудом скрыла усмешку. Угроза не произвела на нее никакого впечатления, как и весь тот образ, который старательно чинил себе незадачливый юноша. Но несмотря на это, ей следовало быть осторожнее. Мальчишка был наивен и смешон, но кто мог знать, что творится в голове у безумца…

— Вы хотите убить меня?.. — она придала своему настороженному голосу немного страха.

Фатес расхохотался в ответ.

— Думаете, я глупец?

— Нет, отнюдь. Я лишь хочу знать, зачем я здесь. Очевидно, даинь-жи решил испробовать новый способ забрать мою жизнь?

Фатес усмехнулся.

— Даинь-жи здесь ни при чем, прекрасная графиня. Этот потусторонний ублюдок давно оставил нас в покое. С тех самых пор, как подвел моего отца под меч Вашего коронованного возлюбленного.

Иллиандра медленно сощурилась.

— Значит, Ваша дальнейшая игра в самом деле уже не была его планом.

— Разумеется, нет. Я хотел отомстить за отца.

— И теперь Вы хотите шантажировать короля, похитив меня, — Иллиандра скрыла тревожную усмешку. — Что ж… Чего именно Вы хотите от него?

— Правды.

— Правды, — чуть сощурилась Иллиандра. — Какой правды?

— На данный момент — правды о Вас, — сказал Фатес. — Из-за вашего чертова романа даинь-жи не смог поглотить Вас, из-за этого романа Ваш венценосный любовник убил моего отца и пытался убить меня самого, когда я сказал, что раскрою всем правду об этом…

— Не говорите ерунды, — оборвала его Иллиандра. — Вы ведь сами напали на него. По приказу даинь-жи или нет — я не знаю, но в любом случае это было невероятно глупо. В королевском кабинете, окруженные стражей… я удивлена, почему Плоидис вообще отпустил Вас.

— Потому, что я не делал этого, черт побери!! — в глазах Фатеса было столько отчаяния и обиды, что Иллиандра на миг усомнилась в своем неверии. — Это он, он сам полоснул себя кинжалом по плечу, потом сбросил со стола вазу, позвонил страже… Он сказал, что не хочет убивать меня на дуэли, потому что ему не нужна дурная слава. Чертов коронованный лжец, ведь он знал, что никто даже не подумает об абсурдности всей картины!..

Иллиандра, сощурившись, смотрела на Фатеса. Нет, не может быть — мальчишка врет. Плоидис не мог поступить так…

— Откуда он достал кинжал? — тихо спросила она.

— Да разве я видел!.. — горько усмехнулся Фатес. — Я даже не мог понять, что он не собирался вонзить его мне в сердце, до тех пор, пока не стало слишком поздно… а главное, что мне запомнилось — кинжал был совсем простой, неприметный, словно он и вправду был моим, а не королевским — и в самом деле, разве станет король носить на поясе дешевую деревянную ручку…

— О Боги, — прошептала Иллиандра, глядя куда-то в пространство.

Она была почти уверена, что знала этот кинжал — он и вправду принадлежал Плоидису. Разумеется, он носил именно такой — легкий, незаметный, тот, который можно было молниеносно достать в случае опасности, в то время, как дорогое инкрустированное камнями лезвие оставалось сверкать в тяжелых драгоценных ножнах.

Однако значило ли это, что Фатес говорил правду?.. Мог ли Плоидис в самом деле пытаться убить его — лишь за то, что Фатес узнал их тайну?.. Но тогда почему же он отпустил его, помиловав перед казнью?.. Нет, нет, здесь что-то не вязалось… Так возможно, все это было лишь очередным хитросплетенным планом даинь-жи?..

Иллиандра печально сощурилась и посмотрела на Фатеса без тени насмешки.

— Это его кинжал, — тихо сказала она. — Выходит, это правда — Вы вовсе не пытались убить его?

— Конечно, нет!.. — воскликнул Фатес. — Да если бы я даже попытался — даинь-жи в тот же миг разорвал бы меня в клочья…

Иллиандра непонимающе уставилась на него.

— Даинь-жи? Почему?..

— Потому что если погибнет король, исчезнет и Ваша сила, — ответил Фатес так, словно объяснял ей прописную истину. — Вы, что, не знали?..

Иллиандра ошеломленно повела плечом, не уверенная, что сказать. Фатес усмехнулся.

— Почему иначе, по-Вашему, даинь-жи сразу не убил его, если его любовь — единственное, что защищает Вас?

Иллиандра сощурилась. О Боги, она всегда боялась задать себе этот вопрос…

Фатес фыркнул.

— В самом деле, Вы не так умны, как показались мне вначале. Чем, Вы думаете, занимался в Авантусе мой отец?..

— Пытался разрушить нашу любовь?..

— Не разрушить, — поправил ее Фатес тоном, каким обычно разговаривают с ребенком. — Даинь-жи сказал, что такое чувство невозможно просто погасить бесследно. Отец должен был затмить вашу любовь хотя бы на время, вызвать в сердце короля чувства столь же сильные, но разрушительные — ревность, ненависть…

— И ему это вполне удалось, — тихо сказала Иллиандра.

— Не до конца, к сожалению, — Фатес холодно сощурился, а потом внезапно резко вскинул руки, заставляя Иллиандру вздрогнуть. На его пальцах сверкали два резных кольца из темного металла. — Видите? Вот чем он отплатил мне. Два чертовых магических кольца за жизнь человека, который был всем для меня. Одно дает мне возможность менять внешность по своему желанию, другое — перемещаться в пространстве, как настоящие маги, — он поднял глаза на Иллиандру и резко добавил: — И будь я проклят, если не воспользуюсь хотя бы этим, чтобы отомстить Вашему королю.

— А даинь-жи? — тихо спросила Иллиандра. — Где он сейчас?

— Понятия не имею, — пожал плечами Фатес. — С тех пор, как погиб отец, я больше не видел его — и надеюсь, что не увижу.

— Поэтому, выходит, Вы рассказали мне все? — спросила Иллиандра как можно равнодушнее. Она все больше убеждалась в том, что должна играть наивную дурочку, верящую каждому его слову. Что-то было не так во всем этом: и в неожиданно откровенном разговоре, и в его, вероятно, притворной глупости… О Боги, что если в самом деле сам даинь-жи стоял сейчас перед ней?..

Фатес безразлично пожал плечами.

— Он не меньше Вашего виноват в смерти моего отца. И если он думает, что я буду в страхе хранить его чертовы тайны, то он явно ошибается…

Внезапно Фатес посмотрел куда-то позади нее, а в следующий миг серый магический вихрь поднялся от его ног к глазам, наполнившимся ужасом — и этот ужас был последним, что осталось от него в опустевшей комнате.

Леденящая дрожь охватила тело Иллиандры. О Боги, нет, она вновь ошиблась… Фатес не был даинь-жи… Но только кто же тогда был там, позади нее?..

Она медленно обернулась. Золотистые глаза мага, оказавшегося прямо перед ней, сверкнули насмешкой.

— Надеюсь, теперь он вполне понимает, что ему все же стоило хранить мои чертовы тайны.

Иллиандра застыла, чувствуя, как начинает тревожно колотиться ухнувшее вниз сердце, и, не отрывая от него взгляда, обреченно прошептала:

— Терлизан.

 

Глава 23. Танго

— Ну что же, Илли, вот мы и встретились, — юноша с обворожительной улыбкой скрестил руки на груди.

Иллиандра молча смотрела на него, и в ее странно пустых мыслях застыла лишь одна картина.

Этим утром он нежно сжимал в своей ладони хрупкие пальцы Диадры.

— Что этот глупец успел наговорить тебе? — продолжил Терлизан невозмутимо. — Очевидно, раскрыл страшную тайну о том, что я не могу убить Плоидиса и потому должен каким-то образом разрушить вашу любовь?.. Право, Илли, я удивлен, если ты сама уже давно не додумалась до всего этого.

Иллиандра безмолвно смотрела на него еще несколько мгновений, потом наконец тихо произнесла:

— Ты убил его?..

Терлизан, усмехнувшись, поднял бровь.

— Нет. Зачем?

— Я не знаю. По той же причине, по которой ты сделал это с его отцом.

— Карреса убил не я, — заметил Терлизан с хладнокровной улыбкой. — И в конце концов, Илли, прошу, объясните мне, что это за странное предубеждение на мой счет? Я не помешанный, и вовсе не в моей привычке убивать всех, кто попадается под руку.

— О да, это, вероятно, касается и Диадры, и Лемара, и того старика в парке… — невольно вырвалось у Иллиандры.

— Старика в парке?.. — переспросил Терлизан и качнул головой, вспоминая. — Ах, того, который разбился на льду, пытаясь спасти внука? И причем здесь я?

— Ты пытался убить его. Я видела тебя, ты же знаешь.

Терлизан рассмеялся.

— О да, и признаться, ты весьма удивила меня этим. Но только зачем, по-твоему, мне было убивать его, когда он и так был уже мертв?

Иллиандра смешалась.

— Что?..

— Старик разбился насмерть на той тропинке, Илли. Поэтому ты чувствовала Тень. И если бы я не вмешался, она поглотила бы тебя. Точно так же, как когда Плоидис искромсал в клочья Карреса на твоих глазах, или как в тот раз, когда тот глупец выпустил Тень прямо на тебя в Школе Чародейства.

— Илкад?.. — Иллиандра внезапно вспомнила то странное перемещение, которого не совершал никто из магов. Так это был Терлизан?.. И он спасал ее от Тени, трижды… — Выходит, ты вернул старика, чтобы спасти меня?..

Терлизан улыбнулся уголками губ.

— Я мог бы просто забрать тебя оттуда, но мне нужно было познакомить тебя с Карресом, так что вся эта суматоха со стариком оказалась вполне удачной. И, кстати, он был единственным опекуном того мальчишки, поэтому вернуть его было весьма милосердно с моей стороны.

— О разумеется, — сощурилась Иллиандра. — Так же милосердно, как и вернуть убитую тобой же Диадру, забрав для этого еще одну невинную жизнь.

— О, поверь, и в этом тоже был смысл. Впрочем, спроси об этом у самой Диадры. Теперь она, вероятно, жаждет рассказать тебе много подробностей из моей жизни.

— Из твоей жизни?.. — непонимающе переспросила Иллиандра, и Терлизан невозмутимо улыбнулся.

— Да. Диадра ведь знает, кто я — неужели она ни разу не упоминала тебе об этом?..

Иллиандра ошарашенно застыла. Она вдруг вспомнила все эти странные взгляды и бессмысленные слова Диадры, которые казались ей лишь плодом неуверенной, робкой влюбленности — а на деле она пыталась сказать ей, дать ей понять что-то настолько важное… О Боги, ее маленькая сестричка… И как же она могла так упорно не замечать, насколько другой Диадра была в последние дни?.. Как могла столь слепо верить в выдуманную ей же самой романтическую глупость?..

— Не трогай ее, прошу, — прошептала она. — Оставь ее в стороне от этого.

Терлизан слегка пожал плечами.

— О, я не думаю, что смогу оставить в стороне кого-то, кто так дорог тебе, Иллиандра, — улыбнулся он, и Иллиандра бессильно сощурилась от ненависти.

— Мерзавец. Ты все равно не получишь меня. Тебе никогда не удастся победить ту любовь, что есть у нас с Плоидисом.

Терлизан рассмеялся в ответ.

— Посмотрим, красавица, — он с улыбкой провел пальцами по ее шее. — Нерушимых вещей не бывает на свете. Вот например, завтра я обязательно завершу эту забавную партию Фатеса. Как думаешь, что станет с вашим маленьким секретом после этого?

— Партию Фатеса? — непонимающе переспросила Иллиандра.

— Ах, так он даже не успел рассказать тебе, — хохотнул Терлизан. — Фатес хотел, чтобы король раскрыл свою тайну на глазах у всех. Чтобы он прилюдно поцеловал тебя завтра на прогулке.

Иллиандра застыла.

— О Боги, нет.

Терлизан рассмеялся.

— По-моему, это будет великолепно. Надо отдать должное, Фатес превосходно выбрал время: завтра на прогулке будет не только весь ваш свет, но и иностранная делегация. Согласись, Илли, это будет искрометное зрелище.

Иллиандра сощурилась.

— Ты не добьешься этого. Ты не можешь убить нас, теперь я знаю это, и я клянусь, ты не получишь ничего от нас.

— Ох, Илли, не будь наивна, — Терлизан улыбнулся. — Я не могу убить вас, но ничто не мешает мне, например, вновь сделать это с Диадрой.

— Нет!.. — задохнулась Иллиандра.

— И теперь у меня уже не будет нужды возвращать ее, — он обворожительно улыбался ей.

Иллиандра подавила тревожный вздох и с трудом приняла холодный вид.

— Пусть так. Ты раскроешь нашу тайну миру. Чем это поможет тебе, Терлизан? Ты ведь не настолько наивен, чтобы думать, будто это сможет разлучить нас с Плоидисом.

— Никто не знает наверняка, — он с улыбкой провел пальцами по ее щеке и, повернувшись к ней вполоборота, невзначай добавил: — Как думаешь, что он сделает, когда ты поставишь его перед этим выбором?..

Иллиандра непонимающе сощурилась.

— Перед каким выбором?

— Между вашей тайной и жизнью Диадры, — Терлизан вновь взглянул на нее. — Ты уверена в том, что он выберет, Илли?

Она усмехнулась от неожиданности.

— О Боги, Терлизан. Так вот чего ты хочешь. Боюсь разочаровать тебя, но ответ — да, я знаю. И поверь, единственным, чего ты сможешь добиться, станет лишь весьма неприятный политический скандал, который неизбежно последует за всем этим представлением.

Терлизан улыбнулся, приоткрывая белоснежные зубы.

— Что ж, это тоже будет неплохо. Придворные интриги — это, вероятно, единственное, что еще не успело наскучить мне за все эти годы.

Иллиандра холодно скривила губы.

— Ты ничего не добьешься. Поверь мне.

— Увидим завтра, — он с улыбкой коснулся пальцами ее подбородка. — Но даже если ты права, Илли, в конечном счете, это ведь всего лишь маленькая партия в начинающейся игре. У нас впереди вся жизнь, и я хочу, чтобы ты знала одно, — он сощурился, и его золотистые глаза блеснули сквозь черные ресницы. — Отныне я всегда буду рядом.

Спустя несколько часов Иллиандра сидела напротив Терлизана в небольшой столовой в доме Фатеса и наблюдала, как он невозмутимо заканчивает свою порцию ужина. Они явно были где-то очень далеко от Авантуса: насколько Иллиандра могла судить, там уже давно должна была наступить поздняя ночь; здесь же солнце едва скрылось за горизонтом.

Внезапно Терлизан поднял глаза и, сощурившись, взглянул куда-то в сторону.

— Черт возьми, она переходит все границы.

Он чуть взмахнул рукой, и в следующий миг короткий магический вихрь опустил посреди столовой ошарашенную Диадру. Иллиандра резко поднялась из-за стола, и ошеломление в глазах Диадры сменилось облегчением.

— Илли…

— Диадра, если ты не прекратишь звенеть у меня в голове по нескольку раз за день, я клянусь, я убью тебя даже раньше, чем планирую сделать это.

Диадра в испуге раскрыла глаза, оборачиваясь к Терлизану.

— Ты ведь говорил, что…

— Планы меняются, — обворожительно улыбнулся ей Терлизан. — И мы с Илли как раз сейчас обсуждаем возможности твоего спасения.

Диадра встревоженно перевела взгляд на подругу.

— Илли…

— Ди, не бойся, я не позволю ему…

Терлизан свел пальцы, словно приказывая им замолчать, и в следующий миг девушки ошарашенно уставились на него. Они и в самом деле не могли произнести ни слова.

— Я, кажется, не разрешал вам переговоры, — Терлизан улыбнулся, поднимаясь из-за стола и переводя взгляд с одной на другую. — Теперь слушайте обе: вы можете верить, будто способны совладать со мной, но в действительности игра идет по моим правилам. И сейчас я хочу, чтобы ты, Диадра, оставила меня в покое и никогда — слышишь, никогда больше не смела пользоваться зовом, если только это не будет в моих же интересах. Ты хорошо понимаешь, о чем я, верно?

Диадра нехотя кивнула.

— Теперь ты, — Терлизан подошел к Иллиандре и, обняв ее за талию, притянул к себе, обворожительно улыбаясь. — У тебя даже есть выбор: сохранить жизнь Диадре или же потерять ее, но оставить нетронутым то, что ты так старательно охраняешь.

Глаза Диадры расширились. Она бросила взгляд на его руки, сжимавшие талию Иллиандры, обвела взглядом стол с накрытым на двоих ужином… О Боги, чего он хотел от Илли??.. Она поймала взгляд подруги и в ужасе качнула головой. Нет, не делай этого. Если Терлизан так воспринял ее совет представить Плоидису свидетельство измены…

Но Иллиандра, очевидно, расценила ее тревогу совсем иначе. Взор ее был успокаивающим. Разумеется, она не даст Терлизану причинить боль Диадре. Она сделает все, чтобы он не тронул ее.

— Я отправлю тебя назад, и ты скажешь Плоидису, что я верну Илли тогда, когда сам захочу, — продолжил Терлизан, вновь обращаясь к Диадре. — И еще скажи, что бессмысленно пытаться найти меня, и что ваша замечательная чародейка, собери она хоть армию себе подобных, будет бессильна против меня. И, если он хочет обойтись меньшими жертвами, то ему лучше послушать моего совета.

В следующий миг Терлизан, не дожидаясь более ее выразительных взглядов, взмахнул рукой, и Диадра, едва удержав равновесие, приземлилась на пол посреди кабинета Эстер.

— Диадра!.. — Плоидис взволнованно шагнул к ней. — Что произошло?

Она подняла на него смятенный, встревоженный взгляд и быстро пересказала все, что случилось, умалчивая лишь о подробностях все еще стоявшей перед ее взором сцены.

— …и он сказал, что госпожа Фрауэр бессильна против него, и что если Вы не хотите жертв, то должны просто ждать, когда он вернет Илли.

— Просто ждать?.. — голос Плоидиса сочился холодным гневом. — О, несомненно. Госпожа Фрауэр, Вы ведь отследили перемещение Диадры?

Эстер ошеломленно покачала головой.

— Разумеется, я попыталась, Ваше Величество. Но эта магия… она за пределами того, что мне доступно.

Плоидис неверяще уставился на нее.

— То есть, Вы хотите сказать, что по-прежнему не знаете, где сейчас Илли.

— Именно так.

Плоидис едва сдержал гневный, встревоженный вздох и отвернулся, стараясь совладать с чувствами. Но они не поддавались его контролю. Это был уже не Фатес, черт возьми, это был даинь-жи, который держал в своих лапах Иллиандру… чья-то мягкая рука легла на его плечо, и он резко обернулся.

— Это Вы виноваты, Диадра!.. Вы позвали его, Вы позволили ему забрать Илли…

Диадра взглянула на него с мимолетной обидой и удивлением, но быстро овладела собой.

— Терлизан мог забрать Илли в любую минуту, если бы захотел. Он уже несколько месяцев находился так близко к вам обоим, как только можно было представить.

Плоидис, казалось, наконец пришел в себя, немного отрезвленный ее спокойным тоном.

— Простите, Ди, — вздохнул он и внимательно вгляделся в ее глаза. — Вы уверены, что не знаете, чего именно Терлизан хочет от Илли?

Диадра качнула головой.

— Нет, Ваше Величество.

О нет, разумеется, она не скажет ему о своих безумных предположениях. Даже если они окажутся правдой, скажи она ему — и Плоидис сойдет с ума от ревности раньше, чем что-нибудь успеет разрешиться. К тому же, кто знает, быть может Терлизан добивался именно этого. Может быть, одной мысли об этом будет достаточно, чтобы ревность Плоидиса ослабила защиту… Диадра вздохнула и успокаивающе коснулась его плеч.

— С Илли все будет в порядке, Плоидис, — тихо сказала она, намеренно позволяя себе неожиданную фамильярность. — Что бы ни случилось, помните, что Терлизан не может причинить ей вреда, пока Вы ее любите.

Ее слова, казалось, возымели свое действие.

— Я стараюсь верить в это, Ди, — вздохнул он. — Но я боюсь, что еще до утра сойду с ума от неведения.

— Просто любите ее, — мягко повторила Диадра. — Это единственное, чем Вы теперь можете помочь ей.

На следующий день Плоидис, выйдя вместе с Алиетт в королевский парк, был едва способен изображать должную беспечность. Он поприветствовал иностранных гостей, обменялся несколькими привычными фразами с приближенными и, извинившись, покинул их и вновь приблизился к Алиетт. Она поймала его взгляд и тут же крепко сжала его руку.

— Держись, Плоидис. Ты не можешь выказывать тревогу перед послами. Они расценят все это совершенно иначе.

— Знаю, Алиетт, — кивнул он в ответ. — Просто помоги мне. Побудь со мной минуту.

Алиетт склонилась чуть ближе к нему и прошептала:

— Насколько я знаю, Илли очень хочет, чтобы эти переговоры прошли успешно. Она говорила мне, что нам действительно нужен этот договор с Эльвеном, и еще она не сомневается, что ты сможешь обыграть их по всем нужным нам пунктам.

Плоидис удивленно взглянул на нее.

— Я не знал, что вы с ней встречаетесь, чтобы обсудить мою политику.

Алиетт улыбнулась, радуясь, что король не усомнился в ее скороспелой выдумке, и бережно коснулась его руки.

— Просто постарайся не разочаровать ее. Она всегда восхищалась твоим умением владеть собой в любых обстоятельствах, и сейчас оно как никогда тебе пригодится.

Плоидис внимательно посмотрел на Алиетт.

— Спасибо, — сказал он, целуя ее пальцы.

— Не за что.

Алиетт проводила его взглядом и улыбнулась уголками губ, наблюдая, как он вежливо вступает в разговор с послами.

«Что ж, по крайней мере, Илли, вероятно, восхищается в тебе тем же, чем и я, Плоидис».

Прогулка шла своим чередом, и король, несмотря на не покидавшую его тревогу, обыденно улыбался, перебрасывался пустыми фразами с мужчинами, благосклонно кивал дамам. Привычка, выработанная годами, позволяла ему даже сейчас играть свою роль, прилагая лишь немного усилий.

— А он весьма неплох, — с улыбкой произнес Терлизан, наблюдая за Плоидисом.

Он и Иллиандра стояли на берегу озера, куда постепенно стекалась толпа, скрытые от посторонних взглядов невидимым куполом.

— И все же он по-прежнему надеется, что ваша чародейка сможет оказаться ему полезной, — продолжил он с усмешкой, указывая взглядом на мелькавшую среди гостей Эстер. — Впрочем, он был бы совершенно прав, будь на моем месте Фатес. Подумать только, этот глупец умудрился прозевать единственный козырь, который у него был — неожиданность. Вместо этого он заботливо предупредил соперника о своем плане… Согласись, Илли, так играть может только ребенок.

— Но он и есть лишь наивный мальчишка, — ответила Иллиандра. — Ты отнял у него все, и не его вина, что он не умеет ответить обидчику.

— Я дал ему достаточные силы, однако он не сумел даже воспользоваться ими. Будь на моем месте он, ваша придворная чародейка оставила бы от него мокрое место, едва бы он появился. Но вот что до меня, то она едва ли сможет поцарапать меня своей магией. Видишь? Она не в силах даже заметить нас. Купол питается энергией Тени, а она попросту не может ощутить эту энергию.

Иллиандра сжала губы. Она вдруг вспомнила, сколько магов Эстер собрала, чтобы противостоять Адросу — и как трудно им всем дался тот бой. А Терлизан… Иллиандра отчего-то была уверена, что он мог бы стереть Адроса в пыль одним движением пальцев.

— Байонт, Илли, — сказал Терлизан с улыбкой, беря ее руку. — Готовься. Сейчас наш выход.

Иллиандра услышала первые стремительные аккорды и удивленно нахмурилась.

— Что это за музыка?..

Терлизан усмехнулся.

— Я позволил себе немного украсить представление. Байонт с элементами танго — ну разве не восхитительно?..

Танцующие, смешавшись, удивленно переглядывались, стараясь приладить четкий танец к непривычному ритму; оркестр ошеломленно взирал на покоившиеся в руках инструменты. Эстер встревоженно озиралась по сторонам.

— Ну что же, готова? — Терлизан улыбнулся и обхватил Иллиандру за талию. — Идем.

Магическая завеса осыпалась, и Терлизан, вливаясь в толпу, закружил Иллиандру в стремительном танце.

Четкие, быстрые, страстные движения, его неотрывный взгляд, поблескивавший затаенной угрозой, едва заметная усмешка на его губах, его настойчивые и, к удивлению Иллиандры, весьма ласковые руки… Терлизан танцевал превосходно, и Иллиандра невольно подчинялась ему, интуитивно угадывая его пассы; он отпускал ее и вновь прижимал к себе, касаясь, словно возлюбленной; его руки жгли ее тело, его пристальный взор завораживал, тревожная музыка звенела, околдовывая, словно песнь сирены, предвосхищавшая неизбежную гибель…

Терлизан внезапно прижал Иллиандру к себе и склонился, заставляя ее соблазнительно изогнуться назад; его рука откровенно скользнула по ее телу, и Иллиандра тут же почувствовала, как жар бросается ей в щеки. Танго; танец стремительной страсти — его никогда не танцевали в Лиодасе, лишь в далеких южных странах, где варварские правители могли позволить себе такое безумие… Иллиандра откинула голову назад и сквозь прикрытые ресницы заметила Плоидиса. Он смотрел на нее с выражением ужаса на лице, машинально кружа Алиетт в танце, и Иллиандра раскрыла глаза, встречая его взгляд — но Терлизан притянул ее к себе, поднимая из выразительного изгиба, и в следующий миг она вновь столкнулась с его надменным взором.

— А вот сейчас он, кажется, действительно напуган, — произнес Терлизан с улыбкой. — Как думаешь, когда он догадается, к чему движется весь этот восхитительный спектакль?

Музыка достигла высшей ноты и на миг застыла, обозначая смену партий; Иллиандра вытянув руку, обернулась — и сердце ее дрогнуло.

— Плоидис…

Их глаза вновь встретились, и на мгновение все вокруг будто исчезло в неясной дымке. Его взгляд был полон бесконечной тревоги; его пальцы коснулись ее ладони — но в следующий миг Терлизан настойчивым движением увлек ее за собой, и пальцы Плоидиса скользнули по ее руке, исчезая…

— Не так скоро, Илли, — прошептал Терлизан, вновь оказываясь непозволительно близко к ней, и она слишком отчетливо почувствовала его руки на своем теле.

Танец становился все стремительней, все отчаянней; уже многие пары остановились поодаль, оставив попытки поспеть за странным ритмом; Терлизан кружил Иллиандру, быстро, эмоционально, то отстраняя ее, то вновь прижимая к себе; его золотистые глаза сверкали, на губах его играла надменная, торжествующая усмешка…

— Как только затихнет музыка, Илли, — сказал он тихо с обворожительной улыбкой. — Помни.

Новая смена — и на этот раз Терлизан отпустил ее, и спустя мгновение Иллиандра оказалась в объятиях Плоидиса.

На площадке осталось всего две пары, внезапно осознала она. Они с Плоидисом… и Терлизан с Диадрой.

— О Боги, Илли, что происходит?..

— Плоидис, он убьет ее, — Иллиандра в ужасе смотрела в его глаза, уже не заботясь о том, чтобы попадать в ритм. Она сбивалась, путаясь в движениях, но Плоидис даже не замечал этого, пристально глядя на нее.

— Кого?..

— Диадру…

Плоидис на миг поднял глаза, встречаясь с ироническим золотистым взглядом.

— Чего он хочет?..

— Чтобы ты поцеловал меня… сейчас…

Тревога отразилась в глазах Плоидиса.

— Илли, мы не можем.

— Я знаю!.. Но Диадра…

— Эстер не позволит ему тронуть ее.

— Эстер никогда не справится с ним! Он ведь даинь-жи, черт возьми…

Музыка стихла.

Иллиандра взглянула на застывшую в руках Терлизана сестру и поймала ее полный ужаса взгляд. О Боги, Терлизан все сказал ей…

И вдруг Плоидис отпустил ее.

Иллиандра неверяще обернулась, взглядывая в его мрачные глаза, и леденящий холод пронизал ее сердце.

— Плоидис, прошу…

О Боги, неужели он просто даст Диадре умереть?.. Ради чего — ради их тайны? Ради проклятого политического брака?.. Нет, нет — Терлизан не мог быть прав… этого не может быть…

Мгновения стремительно утекали сквозь ее пальцы. Надежда угасала, уступая место отчаянию, неверию, леденящему сознанию предательства…

О Боги, нет — она не позволит ему…

Плоидис внезапно резко выдохнул и, шагнув к ней, впился в ее губы отчаянным поцелуем.

Иллиандра вздрогнула. По толпе прокатился взволнованный гул.

Всего мгновение — и Плоидис отпустил ее, но в глазах его явственно отразилось поражение. Иллиандра смятенно сжала его пальцы в своих.

— Спасибо…

Он поверженно смотрел на нее еще несколько долгих мгновений; потом сжал губы и молча обернулся к Алиетт, тихо возникшей рядом. Мрачное выражение застыло на его лице.

— Не тяни, — шепнул он одними губами, встречая ее печальный, почти виноватый взгляд.

Алиетт внезапно размахнулась и с силой отвесила королю звонкую пощечину. Плоидис прижал руку к загоревшейся щеке, вновь взглянул на девушку и улыбнулся ей одними глазами.

— Молодец.

Алиетт развернулась и быстрыми шагами направилась к замку.

Плоидис несколько мгновений смотрел ей вслед; потом глубоко вздохнув, натянул на лицо непроницаемую маску и обернулся, оглядывая застывшую толпу.

— Дамы и господа, — произнес он, так же спокойно, как говорил обыденные речи. — Позвольте представить Вам женщину, которую я люблю. Граф Ларелье, — он встретил взгляд Дариана и чуть насмешливо улыбнулся ему. — Я, несомненно, принимаю Ваш вызов.

По толпе прокатился взволнованный шепот.

— Сейчас же, я полагаю, нам стоит продолжить прогулку, — невозмутимо добавил Плоидис, вновь обращаясь к смятенной публике. — Лодки ждут. Прошу Вас.

Гости мешкали, ошеломленно глядя на короля.

О Боги, это конец — Иллиандра понимала это так же ясно, как и Плоидис, равнодушно и гордо оглядывавший толпу. Конечно, он не позволит им произнести ни слова в его присутствии; и они, зная это, спустя несколько мгновений последуют его неявному, но безусловному приказу; однако какой скандал разразится через пару часов там, за воротами?..

Что теперь станет со всеми ними?..

Присутствующие с едва слышным шепотом двинулись в сторону причалов. Плоидис стоял недвижимо, с восковой маской на лице наблюдая за ними.

К ним внезапно подлетел Дариан и с глазами, полными безумия, тяжело ударил Иллиандру по лицу.

— Верни ее, мерзкий ублюдок!.. Он сделал все, что ты…

В следующий миг он пошатнулся от жесткого удара в челюсть.

— Дариан, ты идиот!! — прошипел Плоидис, едва сдерживаясь, чтобы не обрушиться на него еще раз. — Это и есть Илли… — он обернулся к Иллиандре и нежно накрыл ладонью ее пальцы, прижатые к щеке. — Милая…

— Все в порядке, Плоидис.

— Илли??.. — Дариан в ужасе посмотрел на нее и инстинктивно подался вперед. — О Боги, прости меня…

Плоидис отшвырнул его.

— Убирайся, Дариан. Достаточно спектаклей на сегодня.

— Что Вы, совсем напротив, продолжайте, — раздался насмешливый голос позади них.

Плоидис резко обернулся.

— Браво, Ваше Величество, — Терлизан насмешливо хлопал в ладоши. — Это было великолепно. Что же Вы собираетесь делать дальше? Вероятно, одумаетесь и публично вышлете свою любовницу из страны?.. Что ж, после этого Вам придется постараться, чтобы сохранить в тайне Ваши отношения. Уж, поверьте, я позабочусь о том, чтобы это было непросто.

— Мы сделали, что ты хотел, Терлизан, — холодно сказала Иллиандра, делая шаг вперед. — Теперь оставь Диадру в покое. Она ни при чем здесь.

— О, не волнуйся, Илли, — Терлизан обворожительно улыбнулся ей. — Диадра будет в порядке, по крайней мере сейчас. В конце концов, я добился именно того, чего хотел.

Иллиандра сощурилась, чувствуя, как сознание произошедшего накатывает на ее холодной волной.

— Неужели.

Терлизан внезапно подался к ней и провел пальцами по ее шее, и Иллиандра спиной ощутила, как натянулся струной Плоидис.

«О Боги, — подумала она. — Только не поддавайся…»

Горячее дыхание Терлизана коснулось ее кожи, когда он с улыбкой прошептал в ее ухо.

— Ты ведь знаешь, Илли. Он сомневался.

Иллиандра отстранилась, подавляя смятение.

«Черта с два я позволю тебе играть с моими чувствами», — подумала она раздраженно, заставляя себя улыбнуться с приторной лаской.

— Не вноси путаницу в наш спектакль, Терлизан. Все лодки, без сомнения, сейчас наблюдают за нами.

Он рассмеялся, отстраняясь от нее.

— Что ж, ты права, — он перевел взгляд на Плоидиса и дружески улыбнулся. — Она восхитительна, не так ли?

— О да, — Плоидис зловеще улыбнулся ему в ответ. — И поэтому ты не получишь ее.

Терлизан сощурился и по-братски похлопал короля по плечу.

— Время покажет, Плоидис.

 

Глава 24. Яды власти

— Прости, Алиетт, — Плоидис удрученно качал головой, глядя в окно. — Прости.

Алиетт мягко коснулась его руки.

— Не извиняйся, Плоидис. Я понимаю.

— Я не знаю, что делать теперь, — он обернулся к ней и взглянул ей в глаза. — Я никогда не хотел так испортить все, и я не представляю, как мне сейчас исправить это…

— Нам, Плоидис, — поправила его Алиетт. — Как нам это исправить.

Плоидис сжал губы.

— Ты можешь просто публично выказывать мне свое презрение. Не слишком явно, чтобы это не выглядело грубо, но достаточно очевидно. Убеди всех в том, что ты глубоко задета и опечалена, и в то же время слишком горда, чтобы показывать это…

Алиетт мягко улыбнулась.

— Я думаю, мне пойдет этот трагический образ.

Плоидис виновато взглянул на нее.

— Ты даже не злишься на меня, и от этого мне еще хуже.

— Злиться на тебя?.. — Алиетт удивленно посмотрела на Плоидиса. — За то, что ты сделал выбор между нашей репутацией и жизнью Диадры?.. А ты бы стал злиться на меня, если бы я поступила так ради Дариана?..

Плоидис рассмеялся:

— Думаю, да.

Алиетт улыбнулась.

— В любом случае, ты бы простил меня — я знаю.

Плоидис мягко посмотрел на нее и вместо ответа вдруг притянул ее к себе и прижал к своей груди.

— Спасибо, Алиетт, — тихо сказал он.

— Не за что… я просто люблю тебя, Плоидис, — ответила она, и он вздрогнул.

— Ох… что?..

Алиетт отстранилась и спокойно посмотрела ему в глаза.

— Я люблю тебя. Как самого близкого друга, как самого удивительного человека, которого я когда-либо встречала. Ты так многому уже научил меня, и я знаю, что твои поступки, твое отношение к жизни никогда не перестанут меня восхищать. В ту, самую первую ночь, когда ты предложил мне дружбу, я не думала, что эта дружба сможет стать такой глубокой… такой дорогой для меня, — Алиетт улыбнулась. — Спасибо тебе за нее.

Плоидис мягко смотрел на нее, улыбаясь в ответ.

— Алиетт… — он поцеловал ее в лоб. — Спасибо и тебе за нее.

Он вновь прижал ее к себе, и Алиетт с готовностью положила голову ему на плечо. Они стояли так, глядя в окно, и Плоидис удивленно сознавал, что даже не задумывался о тех чувствах, которые сейчас выразила ему Алиетт. Он осознал вдруг, что испытывал то же самое — он тоже любил ее. Не так, как Иллиандру, совсем иначе, и он знал, что ей было не о чем волноваться: она единственная занимала в его сердце и в его жизни то место, которое никто больше не смог бы занять. Но Алиетт была его женой, его другом. Она вместе с ним играла ту же роль, что и он; вынужденная всю свою жизнь подавать себя свету, быть в центре внимания, сплетен, интриг, она беспрекословно выполняла свой долг, возложенный на нее от рождения, стараясь при этом не потерять своей человечности, искренности, своей любви. О, безусловно, она была достойна его уважения, его благодарности, его искренней и чистой привязанности к ней.

Плоидис улыбнулся своим мыслям, вглядываясь в пейзаж за окном, как вдруг их идиллия была разрушена звуком распахнувшихся без стука дверей. Плоидис резко обернулся, отстраняя от себя Алиетт, и, увидев вошедшего, напряженно застыл, сжимая губы.

В дверях, оттесняя напуганного пажа и полыхая гневом, стоял Радиен Волоусский, король Авернаса.

— Отец! — тихо воскликнула Алиетт.

Он бросил на нее короткий взгляд.

— Оставь нас.

— Но…

— Я сказал: оставь нас! — властно повысил голос Радиен, подаваясь вперед, но тут же остановился и, сморщившись, раздраженно прижал пальцы к вискам. — Черт побери, как же я ненавижу эти магические перемещения.

Плоидис поймал взгляд девушки.

— Иди, Алиетт.

Она коротко сжала его руку и направилась к дверям, но оказавшись возле Радиена, чуть замедлила шаг.

— Все хорошо, отец, — произнесла она и вышла, закрыв за собой двери.

Радиен хотел было сказать что-то, но Плоидис молча кивнул ему на следующий кабинет. Лишь там, заперев двери и предложив гостю кресло, Плоидис опустился напротив и спокойно произнес:

— Я вижу, у Вас довольно быстрые информаторы. Не прошло еще и нескольких часов.

— Какого черта ты делаешь, Плоидис? — процедил сквозь зубы Радиен. — Или ты совсем обезумел?..

Плоидис сжал губы. Что ж…

— А ты действительно хочешь объяснения?..

— Разумеется, нет!!.. — взорвался Радиен, но тут же совладав с собой, тише добавил: — Мне плевать, с кем ты спишь, Плоидис. Все мы не безгрешны. Но какого черта ты устроил этот спектакль? И чем, по-твоему, я должен ответить тебе?

Плоидис покачал головой.

— Ничем хорошим.

— Вот именно, — процедил Радиен. — И я думаю, мой единственный выход — требовать твоего развенчания с Алиетт.

Плоидис напряженно выпрямился.

— Вот так сразу?

— Сразу??.. — Радиен непонимающе и гневно смотрел на него. — Это ты называешь сразу?.. Плоидис, ты, черт возьми, устроил представление перед всем светом!!.. Как я должен отвечать на то, что ты столь бесцеремонно унизил мою дочь на глазах у сотни человек, среди которых к тому же, столь вовремя оказалась эта свора эльвенских пустозвонов?!..

Плоидис покачал головой.

— Сделай все, что хочешь, Радиен. Наложи санкции, разорви торговый договор, сделай публичное заявление о том, как ты разочарован моими действиями. Но я не дам Алиетт развода. Я не собираюсь бросать ее вот так.

— Думал бы об этом раньше, Плоидис!..

— Радиен, — Плоидис вздохнул. — Ты ведь не хуже меня понимаешь, что никогда больше не сможешь выдать ее замуж в королевскую семью. Как она будет чувствовать себя, вернувшись домой? Отверженная принцесса с разрушенной жизнью… нет, Радиен, я никогда не сделаю этого с ней. Оставь ее со мной. Я могу обеспечить ей безбедное будущее, общество, которого она заслужила, надежный брак… — Радиен криво усмехнулся, и Плоидис с нажимом повторил: — Надежный брак, Радиен. У меня были смертельно веские причины на то, что я сделал, и Алиетт знает, что я не предавал ее — спроси у нее сам, если хочешь.

Радиен пристально смотрел на Плоидиса.

— Ну и как же ты собираешься выпутываться из этой ситуации? — поинтересовался он. — Если ты хочешь оставить Алиетт в Лиодасе, по крайней мере, убеди меня, что она не будет вынуждена терпеть косых взглядов собственных придворных.

Плоидис вздохнул.

— Дай мне время обдумать это.

Король Авернаса какое-то время молчал, потом, вздохнув, поднялся с кресла.

— Хорошо, — сказал он. — Поговорим об этом завтра.

Плоидис улыбнулся.

— Спасибо, Радиен.

Не прошло и получаса после того, как Радиен покинул кабинет Плоидиса, как дверь вновь распахнулась, и в комнату ворвалась Алиетт. Плоидис встал, приветствуя ее, но спустя мгновение улыбка стерлась с его лица, когда он увидел блестевшие в ее глазах слезы. Он стремительно вышел из-за стола и взволнованно обнял ее за плечи.

— Что случилось, Алиетт?..

— Это я хотела спросить у тебя, Плоидис, — ответила она, сощурившись. — Ты с ума сошел? Зачем ты отказал ему?

— Отказал в чем?

— В развенчании.

Плоидис непонимающе смотрел на Алиетт.

— Ты хочешь развенчаться со мной?..

— Ты ведь мог бы жениться на Илли.

Ответом ей была тяжелая тишина.

— Не говори, что ты не хочешь этого, — Алиетт пристально смотрела ему в глаза.

Король вздохнул.

— Конечно, хочу. Но только не так, Алиетт. Я не собираюсь бросать тебя так.

— Другого шанса у тебя не будет, Плоидис.

Его глаза были мрачны.

— Я знаю.

— Тогда скажи ему, что ты согласен на это. Ох, Плоидис, — Алиетт положила руки ему на грудь и не отрываясь, смотрела в его глаза. — Неужели ты не понимаешь, что мы не сможем всю жизнь жить так?.. Все это когда-нибудь рухнет… посмотри, ведь не прошло еще и года, как мы женаты, и что же — Дариан уже влюбляется в Илли, да и кто из нас сможет с уверенностью утверждать, что его собственная дружеская привязанность не грозит когда-нибудь перерасти в нечто большее…

Плоидис печально смотрел на нее.

— Как давно ты знаешь про Дариана?..

— Достаточно давно, — вздохнула Алиетт. — Он пытается скрыть это, но я ведь не слепая, Плоидис. Я слишком хорошо знаю его, чтобы не заметить.

— Алиетт… — он удивленно качнул головой. — И ты — ты готова простить его?..

— Я не знаю. Но дальше будет только хуже. Мы были так наивны, когда полагали, будто этот странный союз может продержаться достаточно долго и даже позволит нам завести детей… но подумай, Плоидис, каково это будет, знать, что твои малыши называют отцом другого? Что будет, когда Дариан и Илли будут растить их, вместе, когда он будет каждый день играть с ними, наблюдать, как они взрослеют… я знаю его — он не сможет не полюбить их, а вместе с ними окончательно полюбит и их мать… Ну а ты? Сможешь ли ты в самом деле принять моих детей, забыв о том, что трон по праву принадлежит твоим собственным?.. Как они будут жить, если когда-нибудь узнают обо всем этом?.. И что будет со всеми нами, когда наши чувства и отношения окончательно запутаются?..

Плоидис печально смотрел на нее.

— Я не знаю, Алиетт. Я в самом деле не знаю. И я боюсь признать, что ты права, во всем… Но я знаю одно: мы не вольны расторгать подобные браки из-за любви.

Алиетт сощурилась:

— И ты готов потерять Илли, Плоидис?.. В самом деле потерять, шаг за шагом убивая вашу любовь… я знаю, как она любит тебя — и поверь мне, ей не будет достаточно навеки остаться лишь твоей любовницей. Пройдет немного времени, и вы оба поймете это… и безысходность начнет убивать вас.

Плоидис сжал губы.

— Прекрати, Алиетт.

— Ты знаешь, что я права, — печально произнесла она. — Ты давно понимаешь это.

В его глазах отразилось отчаяние.

— Я сделаю все, чтобы она была счастлива. Чтобы знала, что я люблю ее.

— Так сделай ее своей женой, Плоидис.

Он тяжело покачал головой.

— Я не могу, Алиетт. Ты представляешь, как будет выглядеть такой мой шаг?..

— О Боги, Плоидис, хоть раз в жизни забудь о политике! — внезапно воскликнула Алиетт. — Какая разница, как это будет выглядеть? Кто посмеет сказать тебе что-то против?.. Мой отец? — нет, ибо я улажу это. Твои придворные? Какое тебе до них дело?.. Другие страны?.. Ну так пускай, если пожелают, выразят свое осуждение — они ведь все равно не пойдут на большее. В конце концов, Плоидис, это, очевидно, не самый сумасбродный поступок в мировой политике.

Плоидис тихо рассмеялся.

— Развестись с принцессой королевской крови из-за обнаружившейся любовницы? Ох, брось, Алиетт, едва ли кто-нибудь сможет опередить меня в сумасбродстве после этого.

— Будет немного лучше, если развода публично потребует мой отец. Конечно, не удастся избежать определенных последствий… но в конце концов, Плоидис, ты ведь понимаешь, что упустив этот шанс, ты своими руками разрушишь собственную жизнь.

Плоидис смотрел на нее, сощурившись, не говоря ни слова. Потом притянул ее к себе и мягко коснулся губами ее лба.

— Но я не хочу разрушать и твою жизнь, Алиетт.

— Мою?.. — она подняла на него глаза. — Плоидис, поверь, этим ты спасешь и мою жизнь тоже.

Он, усмехнувшись, поднял бровь, и Алиетт продолжила:

— Дариан не забудет Илли, находясь с ней рядом — это очевидно. И я совсем не уверена, что смогу простить его, — она опустила глаза. — Я уже думала о том, что будет, если наш великолепный квадрат превратится в кривой треугольник, Плоидис. Едва ли я смогу встретить еще кого-то, кто сможет утешить меня, среди этой своры, жаждущей лишь твоей власти и денег… и разумеется, я никогда не позволю себе претендовать на собственного мужа, который, вероятно, окажется единственным достойным объектом моих мечтаний, — Алиетт взглянула на него с печалью. — Стоит ли мне продолжать, Плоидис?

Он качнул головой.

— Нет.

В отчаянии он устремил взгляд в окно.

Алиетт была права — они не будут счастливы. Крах их идеального союза был лишь вопросом времени. Плоидис с отчаянием, почти с ненавистью сознавал, чего требовал от него долг… и это значило, что когда-нибудь он должен будет потерять Илли.

Он вновь взглянул на Алиетт.

— Ты понимаешь, что развенчавшись со мной, лишишься титула и…

— Плоидис, — Алиетт с улыбкой оборвала его. — Ты знаешь, что в этой ситуации мой титул волнует меня меньше всего. Я в любом случае останусь принцессой Авернаса.

— Однако ты едва ли будешь счастлива, вернувшись домой, — заметил Плоидис.

— Но я и не должна буду возвращаться, — ответила Алиетт и, заметив непонимание в его глазах, улыбнулась: — Я почти уверена, что после развенчания я никогда более не буду нужна Авернасу, чтобы скрепить еще какой-нибудь политический союз. Я буду свободна. Мне всего восемнадцать, и у меня еще вся жизнь впереди. С Дарианом или без, я смогу прожить ее так, как захочу. Я смогу поехать, куда мне вздумается, жить там, где мне понравится… ты представляешь себе, что это значит для меня?.. Свобода, Плоидис… это то, чего такие, как мы с тобой, лишены с рождения.

Плоидис вздохнул.

У Алиетт, похоже, был готов достойный ответ на любой его довод.

Он смятенно нахмурился и неожиданно, сделав шаг к окну, закрыл глаза и уперся лбом в ледяное стекло, словно надеясь, что хотя бы оно вселит в него благоразумие.

О Боги, это неправильно — он знал, что не имел права на это. Он король, и его долг всегда должен стоять на первом месте… но сейчас этот долг требовал от него слишком многого. Он обязан был собственной волей сохранить брак, который в конечном счете погубит каждого из них, медленно, но неизбежно отравляя их счастье. Он должен был обречь Алиетт увядать от одиночества, когда она вычеркнет из своей жизни Дариана; он вынужден был уготовить Иллиандре пылающее горнило ревности, когда стремительное время в конце концов заставит его подумать о законном наследнике. Он должен был затем убедить Илли и самого себя, что она навсегда останется его единственной любовью, в то время, как на ее глазах будут расти его дети от другой женщины; он должен был бездушно закрыть глаза на то, что Алиетт, подарив ему сына, останется брошенной, отверженной женою, которая будет слишком горда, чтобы выказать ему свои чувства, и навсегда останется лишь заложницей собственного долга и несправедливого предательства. О да, он будет молча наблюдать, как их жизнь, их чувства разбиваются о непреклонную стену его проклятого долга, и одним Богам будет известно, сможет ли он остаться разумным, когда поймет, что уже слишком поздно, и что он уже ничего не в силах исправить.

Плоидис отстранился от стекла и обернулся к Алиетт. Она молча смотрела на него, ожидая его решения.

— Я не имею права поступать так, — сказал он тихо. — Я знаю, что не имею права — но если я не сделаю этого, я погублю вас обеих.

Девушка по-прежнему не произносила ни слова. Плоидис вздохнул и, шагнув к ней, коснулся ее щеки.

— Я отпущу тебя, Алиетт. Но только если ты согласишься на мои условия.

— Условия? — она усмехнулась от неожиданности.

— Во-первых, я отдам тебе в доход одну из провинций Лиодаса и любую мою резиденцию в полное распоряжение, — сказал Плоидис. — Тебе лично, не Авернасу и не твоему отцу. Я хочу, чтобы ты жила так, как заслуживает королева. Во-вторых, ты всегда можешь считать Авантус своим домом и возвращаться сюда, когда захочешь. И в-третьих, я прошу тебя помнить, что я навсегда останусь твоим верным другом, Алиетт. Знай, что бы ни случилось в твоей жизни, ты всегда можешь прийти ко мне.

Алиетт мягко смотрела на короля.

— По-моему, неплохие условия, — улыбнулась она.

Плоидис внимательно смотрел на нее.

— Спасибо, — сказал он наконец.

— Брось, Плоидис, прекрати вести себя так, будто я жертвую чем-то, — усмехнулась Алиетт. — Я в самом деле считаю, что это будет лучше для всех нас, — и, отстранившись от него, она добавила: — Мой отец еще здесь. Я позову его, и думаю, на этот раз вам не стоит отсылать меня. Не сомневаюсь, что из нас двоих только я смогу убедить его в том, что ему нет необходимости сжигать все мосты в Лиодас из-за нашего развода…

* * *

За окном почти стемнело, и Плоидис, лишь час назад вернувшийся из совещательного зала, где на весь вечер безнадежно увяз с Советом и эльвенскими послами, наконец отложил бумаги и поднялся с кресла, собираясь направиться в покои. В этот миг внутренняя дверь кабинета бесшумно приотворилась.

— Здравствуй, — спустя мгновение Иллиандра, убедившись, что король один, вошла внутрь. — Я не помешала?

— Конечно нет, Илли, — устало улыбнулся ей Плоидис. — Заходи.

Она прикрыла дверь и подошла к королю.

— Как прошли переговоры?

— Весьма успешно, учитывая всеобщую встревоженность после сегодняшней прогулки. Но мы еще оставили часть вопросов на завтра.

Иллиандра кивнула.

— Хорошо.

Выражение ее лица было серьезным, и Плоидис чуть нахмурился, обнимая ее за талию.

— Что-то случилось?

— Мы можем поговорить, Плоидис?

— Разумеется. Что с тобой?

Она чуть качнула головой, успокаивая.

— Все в порядке. Я… просто хотела задать тебе один вопрос.

— Что ж, я тоже, — чуть улыбнулся король. — Но сначала ты.

Иллиандра вздохнула.

— Фатес сказал мне кое-что… о том покушении, — она взглянула на Плоидиса, ожидая его реакции и молясь, чтобы его взгляд отразил непонимание. Но Плоидис помрачнел, и Иллиандра почувствовала, как руки его напряглись на ее талии. Она несколько мгновений смотрела на него, и во взоре ее читалось неверие.

— Выходит, это правда, — тихо произнесла она наконец.

— Прости, Илли, — Плоидис отвел взгляд.

— Но почему?.. Почему ты не сказал мне?

Он вновь взглянул на нее.

— Не смог.

Она молча смотрела на него. Плоидис вздохнул.

— Как по-твоему я должен был признаться тебе, что, пользуясь своей властью, чуть не отправил на смерть беззащитного мальчишку?

— Беззащитного и невинного, — тихо произнесла Иллиандра, неверяще вглядываясь в его лицо. — Но Плоидис, я не могу поверить… О Боги, на что же ты был бы готов ради сохранения нашей тайны?.. Ты чуть было не убил Фатеса; ты чуть было не дал Терлизану убить Диадру сегодня…

— Но я не сделал ни того, ни другого!.. — внезапно резко ответил Плоидис, отпуская ее и отступая на шаг. Глаза его полыхнули раздражением и гневом. В чем, черт возьми, она пыталась обвинить его?..

— Ты сомневался, — Иллиандра смотрела на него с разочарованием. — Ты сомневался в ценности человеческой жизни против своего собственного спокойствия…

Плоидис гневно сощурился.

— О Боги, Илли, как же после того, на что я пошел сегодня, ты отваживаешься пенять мне этим??..

— Я отваживаюсь, Плоидис, потому что вижу, как король начинает затмевать в тебе человека!! — воскликнула Иллиандра. — Полгода назад Диадра была готова отдать свою жизнь, лишь чтобы вернуть нас друг другу… А ты размышлял, стоит ли пожертвовать нашей тайной, чтобы спасти ее!.. Неужели ты думаешь, твоя политика, твоя власть в самом деле важнее всего на свете??.. И по-твоему, можно спокойно закрыть глаза на подлость, оправдываясь своим долгом перед королевством?!..

— Но я никогда не уйду от этого долга, Илли!! — взорвался Плоидис, и Иллиандра вздрогнула: он еще никогда не повышал голоса на нее. — По-твоему, я оправдываюсь им??.. Но раз так, Илли, тогда подумай хотя бы на мгновение, что если уж говорить о долге, то теперь, следуя ему, я в первую очередь должен был бы окончить наши с тобой отношения!!..

Иллиандра застыла. Потом сощурилась и прошептала:

— Ты хочешь расстаться со мной?..

— О Боги, — Плоидис шагнул к ней и сжал в своих объятиях. — Разумеется, нет… Но Илли, помилуй, как же ты можешь обвинять меня в подлости, в то время как я только что обрушил все в своей жизни ради тебя?..

— Ради меня, не ради Диадры, — тихо ответила Иллиандра, отводя взгляд. — Я слишком хорошо видела это по твоим глазам. И это напугало меня, Плоидис, — она вновь взглянула на него, и печаль сквозила в ее взоре. — Я знаю, что ты готов пожертвовать очень многим ради меня. Я не сомневаюсь, что если бы Терлизан грозил убить меня, ты бы пошел на все, что угодно, не задумываясь. Но в то же время ты уже дважды едва не отдал жизнь невиновного за тайну, единственной причиной которой является чертова политика…

— Я не сделал этого, Илли, — устало повторил Плоидис. — Это никак не влияет на твое суждение обо мне?..

Она вздохнула.

— Я не знаю.

Он поднял пальцами ее подбородок, ловя ее взгляд.

— Я не стану отрицать того, в чем ты права, — тихо сказал он. — Я действительно готов пожертвовать очень многим ради тебя, и я в самом деле не готов жертвовать тем же ради других, Илли. Но ты лучше многих должна понимать, какими ставками я играю. На мне лежит ответственность не только за себя или за сотню душ несвободных. Я — король Лиодаса, Илли, и мои действия, мои решения влияют на тысячи жизней, — он печально сощурился. — Я не имел права делать того, что сделал сегодня. Этот мой выбор, быть может, делает меня порядочным человеком, но он же превращает меня в никуда не годного короля.

— Лучше быть хорошим человеком, чем хорошим королем, Плоидис, — тихо ответила Иллиандра, и Плоидис печально усмехнулся.

— Для тебя это так просто, Илли. Заметь, я, в конечном счете, делаю тот же выбор… но для меня он отнюдь не так легок, — он отвернулся и задумчиво взглянул в окно. — Ты помнишь, когда-то давно я говорил тебе о сильных и слабых королях? Угрозам поддается лишь слабый, и сегодня я сделал именно это, стремясь спасти Диадру.

— По-твоему, сознательно запятнать свою репутацию, обречь себя на скандал, нарушить политическое спокойствие ради спасения одной жизни — это слабость?

Плоидис взглянул на нее и улыбнулся.

— А ты думаешь иначе? Это значит, что в следующий раз ради спасения одной жизни я могу пожертвовать чем-то неизмеримо большим, что находится в моих руках, — он качнул головой, вновь отворачиваясь. — Нет, Илли, король не имеет права поступать так. Ты сама сказала: нарушить политическое спокойствие, пошатнуть устои моей власти… Я испортил отношения с Авернасом, заслужил презрение и недоверие народа. И дело тут не только в моей репутации. Дело в том, как все это повлияет на жизни невинных людей, за которых я в ответе. Когда ты стоишь перед выбором, отдать жизнь одного дорогого для тебя человека или ввергнуть в пучину хаоса тысячи, скажи, Илли, что ты выберешь?..

Иллиандра несколько мгновений смотрела на него.

В самом деле, зачем же она так несправедлива к нему?.. Он пошел на безумие ради нее… ради нее, ради Диадры — неважно. Он сделал шаг в пропасть, заведомо зная последствия; но он все-таки сделал его, потому что его сердце не могло позволить ему решить иначе… а она, та, которая должна была сейчас поддержать его, не дать ему захлебнуться в ненавистном сознании собственной слабости, вместо этого эгоистично упрекает его в том, что он недостаточно решительно принес свою жертву. О Боги, и кто из них был подлецом сейчас?..

Иллиандра шагнула к Плоидису и, обняв его за плечи, прижалась к его спине.

— Прости меня. Я не имела права судить тебя.

Он обернулся и обнял ее.

— Напротив. Пожалуй, ты единственная имеешь право на это, Илли. Однако сейчас ты выбрала не самую легкую тему для суждений.

Иллиандра прижалась к его груди, внезапно вновь, как три года назад, ощущая себя наивной и глупой. О Боги, он был так силен; он так любил ее; его жизнь была такой путаной и противоречивой, но он, несмотря ни на что, все еще стремился делать выбор с благородством и справедливостью; а она смела упрекать его, будто хоть на долю секунды могла понять, сколько сил было нужно ему, чтобы быть таким, каким она его знала.

— Я люблю тебя, Плоидис, — прошептала она. — И я всегда буду с тобой. Даже если тебе придется в самом деле выслать меня из Лиодаса, я вернусь, лишь добравшись до границы, и мне плевать на Терлизана с его угрозами. Что бы ни случилось, я всегда буду рядом. Я — с тобой, Архитогор — с королем. Нас четверо, и мы обязательно найдем приемлемый для всех выход.

Плоидис усмехнулся, отстраняя ее, чтобы взглянуть в глаза.

— В самом деле надеюсь, что ты права, Илли. Что до меня, то я сегодня склонен принимать решения, вовсе игнорируя доводы Его Величества. И пока он бессильно свирепствует где-то в уголке моей души, я сделаю то, чего он никогда бы мне не позволил.

Иллиандра улыбнулась.

— Что же?

— Я задам тебе вопрос.

— Сколько угодно, — непонимающе пожала плечами Иллиандра, но Плоидис улыбнулся и качнул головой:

— Всего один.

Он тепло сощурился и, плотнее обхватив ее за талию, мягко притянул к себе. Иллиандра несколько мгновений наблюдала за неясной, исполненной нежности улыбкой на его губах, потом, не удержавшись, с вопросительной усмешкой подняла брови — и Плоидис, бережно проследив пальцами прядь ее волос, наконец встретил ее взор и счастливо выдохнул:

— Илли, ты станешь моей женой?

2011–2013