© Германский Н.С., текст, 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2017

* * *

Эта книга – дорожные притчи и размышления, сопровождающие человека на жизненном пути. Простота и ясность мысли, проникновенность образов, краткость повествования делает книгу доступной широкому кругу читателей. Короткие, емкие притчи носят афористичный характер, они похожи на короткие остановки в пути для созерцательного отдыха. Современный путник повествует и о любви к Родине, и о боли за человеческие недуги, и о своих разочарованиях и надеждах. Вечная тема пути близка каждому человеку, тем более если этот путь ведет к Истине.

К «Крохоткам» Солженицына и «Камешкам на ладони» Солоухина прибавились миниатюры протоиерея Николая Германского, объединенные общим названием «Ехал я как-то по дороге…». Но это не просто продолжение, это значительное развитие жанра.

Жанр этот очень актуальный, возможно, именно ему принадлежит будущее печатной словесности. Читать толстые романы сейчас людям некогда. Миниатюры отца Николая Германского прочитываются мгновенно и действуют как болеутоляющие таблетки. Каждая из них – яркая зрительная картинка, возбуждающая одно из наших глубоких и почти забытых сокровенных чувств. Нанизываясь друг на друга, эти чувства воскрешают усохшую было душу, наполняют ее детской радостью, надеждой, верою и любовью.

Хорошо бы перенести эти бриллиантики на звуконосители, чтобы можно было их слушать, едучи как-то по дороге… Но и тому, кто читает эти рассказики, сидя дома в кресле, откроются таинственные пути-дороги русской судьбы.

Русский писатель и философ Виктор Николаевич Тростников

Вступление

В этой маленькой книжице я не думаю сказать что-то новое, ибо самое главное уже произнесено. Хотелось лишь напомнить вдумчивому читателю, да и самому себе о том, что земная жизнь – это сокровенная дорога, которая рано или поздно заканчивается. И шагая по ней, нужно быть предельно аккуратным, ибо любая оплошность может оказаться роковой. А как хотелось бы в конце пути с великой надеждой произнести: «Господи, прости за то, что не всегда был верен Тебе!» И услышать в ответ: «Иди ко Мне, чадо, Я утру твои слезы…»

Ну а теперь – поехали!..

Русские слезы

Ехал я как-то по дороге и поглядывал то налево, то направо. Вот промелькнул на обочине грустный памятник, вот маленькая, словно игрушечная церковка на холме ласково улыбнулась мне, вот старый пес с ободранным хвостом побежал за мной из последних сил, облаивая хриплым и совсем не злым голосом, вот торжественное в своей неотмирности кладбище проводило меня тихим вздохом. И подумалось мне почему-то в тот момент, что ни в какой другой стране не пролилось столько слез, сколько в России.

Вдруг пришла и другая мысль: «А ведь и моя слезинка упала на родную землю». И вошла в сердце теплота, и поехал я дальше.

Про царя

Ехал я как-то по дороге, и подумалось мне: «А что же все-таки лучше – плохой царь с хорошим окружением или хороший царь с плохим?» И озадачил меня этот вопрос, и не могу ответить на него до сих пор.

Воронье

Ехал я как-то и увидал на дороге воронье, терзающее труп какого-то зверька. И подумалось мне: «Как же незавидно быть падалью». Но, пожалуй, еще незавидней быть тем, кто ею питается. И стало мне их жаль, и поехал я дальше.

Обида

Ехал я как-то по дороге и вспомнил, как предали меня те, кого я считал своими друзьями. И ужаснулся я тогда, и не мог понять, почему это произошло. И стало мне больно, и я долго не мог смириться. Да что греха таить, рана на сердце до сих пор не зажила. И подумалось мне: «Если я, верующий человек, не смог вынести обиды и покрыть ее любовью, то как трудно тому, кто вовсе не знает Бога?!»

И стало мне жаль и себя, и весь этот грешный мир, и понял я, что без Господа и без Его любви мы никто и ничто. И поехал я дальше, сокрушаясь о своих грехах.

Спор

Ехал я как-то по дороге и вспомнил, как на днях заспорили мы о чем-то с женой. А наш младший, проходя мимо, как бы между прочим и говорит: «Что мы все спорим да спорим, будто в спорах и есть смысл нашей жизни?» А я тут же спрашиваю его: «Ну а в чем же этот смысл?» А он спокойно и отвечает: «Добраться до Царства Небесного живым или мертвым». И идет себе дальше чистить зубы. А я так и остался стоять с открытым ртом, радуясь такому ответу.

Орел

Ехал я как-то по дороге и увидал парящего в небе орла. И подумалось мне: «Научиться бы видеть свои грехи, как орел с высоты свою добычу, и расправляться с ними так же быстро и беспощадно, как это делает он».

И зауважал я эту красивую и мужественную птицу еще больше – и поехал дальше.

Про хитрецов и простецов

Ехал я как-то по дороге, и подумалось мне, сколько воронья за всю жизнь встретилось на моем пути. Но удивительное дело: ни один ворон не попал под колеса, а все больше кошечки да собачки, мышки да зайчики. «Не так ли и в жизни? – подумалось мне. – Кто посмирней да посовестливей, тому и достается, а кто попроворней да похитрей, как правило, и выскальзывает…»

Почесал я затылок после таких мыслей, да и поехал дальше.

Тупая стрела

Ехал я как-то по дороге и вспомнил случай из своего детства. Гуляя по двору с луком и стрелой и изображая охотника, увидал я летящего воробья и тут же выстрелил в него. Мог ли подумать я тогда, что тупая стрела метко попадет в этот маленький комочек и, пролетев метра два-три, он упадет на землю и, истекая кровью, посмотрит на меня своим беспомощным воробьиным взглядом? Расплакавшись, я завяжу его в платочек, выкопаю ямку и похороню беднягу с твердой мыслью, что никогда больше не подниму руку ни на что живое.

Вспоминая эту историю, я невольно подумал: «Все-то Ты знаешь, Господи, любишь нас и каждого ведешь по жизни своей дорогой».

У Бога все живы

Ехал я как-то по дороге и увидал похоронную процессию. И подумалось мне: «Как все-таки жалко расставаться с близкими!» И тут кто-то словно прошептал мне на ухо: «Они живы. Не бойся, только веруй». И сердце мое радостно застучало, и поехал я дальше.

Большие дети

Ехал я как-то по дороге и вспомнил, как совсем недавно мне пришлось побывать на приеме у по-настоящему большого человека. Ну, скажем, если бы меня спросили, до какой степени я могу ему доверять, то лично я смело доверил бы ему целую державу. Мы обсудили интересующий нас вопрос, но разговор на этом не закончился. Почему-то мы начали говорить о справедливости, о добре и зле, о том, что такое жизнь по своей сути. Время словно исчезло, пока мы общались. И подумалось мне: «Как хорошо, что у нас есть такие большие люди, которые, добившись, казалось бы, всего, остались в душе своей детьми и не перестали учиться, признавая свою ограниченность перед Вечностью».

И поехал я дальше, моля Господа, чтобы побольше таких «больших детей» появлялось на нашей истосковавшейся по порядку земле.

Воробей

Ехал я как-то по дороге, и вдруг ни с того ни с сего зазевавшийся воробей со всего размаху шмякнулся о стекло. Не знаю, остался ли он жив или помер, но подумалось мне тогда, что вот так же и человек порой не знает, куда несется сломя голову, а потом бах – и…

До слез жалко воробья! А уж как человека жалко!

Сила в немощи

Ехал я как-то по дороге, и подумалось мне, что у каждого человека есть свое понимание добра и зла, любви и ненависти, радости и горя. Ну, к примеру, для одного унизить себе подобного означает совершить отвратительный поступок, а для другого – все равно что получить огромное наслаждение… И подумал я, что, наверное, никогда на земле не будет справедливости. А Спаситель смотрит на меня с иконки и словно говорит: «Познай свою немощь передо Мной и станешь счастливым». Я сначала испугался немножко, а потом обрадовался и с каким-то светлым чувством поехал дальше.

Путаница

Ехал я как-то по дороге и увидал на обочине странного человека: в одной руке он нес икону, а в другой – портрет «Ильича». И подумалось мне: «Как же, однако, все перепуталось в нашем Доме!..» – и, сильно озадаченный, поехал я дальше.

Министр

Ехал я как-то по дороге из Москвы и вспомнил про высокое собрание, на котором мне пришлось побывать. На трибуну вышел министр с приветственным словом. И посмотрел я на него, и послушал, о чем и как он говорил, и стало мне до такой степени жалко и мою страну, и этого молодого человека, что я даже не выдержал и заплакал. И подумалось мне тогда, что министр такой державы, как наша, должен быть настоящим мудрецом. И заплакал я еще сильней, хотя в слезах моих не было отчаяния, но лишь жалость и скорбь.

Очнувшись от сих воспоминаний, увидал я за окном нашу простую жизнь, и на душе стало спокойней, и поехал я дальше.

Терзающие душу

Ехал я как-то и увидал на дороге воронье, терзающее труп какого-то зверька. И подумалось мне, что и демоны так же терзают грешную душу.

Про людей и кошек

Ехал я как-то по дороге и вспомнил о том, как совсем недавно на свалке в коробке из-под обуви нашли замерзающего младенца. В сей же час перед глазами, не знаю почему, предстала умильная картинка: наша Мурка лежит, вытянувшись на полу, и облизывает своих семерых котят, которые, причмокивая, сосут мамкино молочко. И пришли в голову мою грустные мысли: «Неужели нынче в кошках больше любви, чем в людях?»

И поехал я дальше, размышляя о том, что же с нами происходит.

Общая участь

Ехал я как-то по дороге, и побежали вдруг перед моими глазами разные лица. Там были знатные и величавые, были и те, кто таковыми очень хотели стать, а также те, чья жизнь и вовсе не удалась. Сколько их всех, уставших и озабоченных, скитается по земле с несбыточными мечтами?! У меня аж дух захватило от этих мыслей. И подумалось мне: «Ведь всех этих людей ожидает одна и та же общая участь – могила, а они словно и не думают об этом; суетятся, обижают друг друга и растрачивают свои силы понапрасну». Вдобавок вспомнилось мне, что и сам по молодости был не подарок. И тут губы вдруг сами зашептали: «Господи, вразуми нас всех, чтобы помышляли не о том, что приятно, а о том, что полезно, и творили не то, что хочется, а то, что Тебе угодно!»

С этими непростыми мыслями поехал я дальше под монотонную дробь странного декабрьского дождя.

Солнце правды

Ехал я как-то по дороге и увидал огромное пылающее солнце, которое медленно опускалось за горизонт. И поразила меня эта величественная картина, и подумалось мне: если солнце может так сильно впечатлить сердце и ум, то, что станется с человеком, если он вдруг нечаянно увидит Христа, наше Солнце Правды?! И загрустил я после этих мыслей, но, однако, и порадовался, поехав дальше в глубокой задумчивости.

Одинокое страдание

Ехал я как-то по дороге и увидал вдруг огромное скопление людей, переживающих и страдающих за Родину. Но они страдали поодиночке, притом каждый по-своему. И не могли они найти силу, которая объединила бы их страдания. Хотел я крикнуть им, что есть такая сила, но налетело воронье и громко закаркало, а я глубоко задумался и поехал дальше.

Русская женщина

Ехал я как-то по дороге: слева и справа – поля, над головой – пронзительно голубое небо – словом, лепота! И увидал я вдруг перед собой лицо: не молодое, но и не старое, мудрое, уставшее и родное. И понял я, что это та простая русская женщина, которая на плечах своих несет всю тяготу моей Родины. И увидал я в ее глазах, как тяжела ее ноша, одновременно ужаснулся и подивился: какая же сила помогает нести ее? Сердце мое чуть не лопнуло от жалости и тоски – почему мы так мало понимаем и ценим ее, несущую на своих плечах наше счастье? Но, признаюсь, посетила меня и радость от того, что есть еще в нашей жизни такие лица.

И поехал я дальше, взирая на поля, леса да голубые небеса, которые ласкали мой взор и успокаивали душу.

Француз

Ехал я как-то по дороге и вспомнил о том, как шли мы в молодые годы по улице большого города с другом-французом. Тут, откуда ни возьмись, летит маленькая птичка и с присущей ей простотой оправляется на лету прямо на шикарный французов плащ. А я и говорю своему другу: «Люк, а ведь как хорошо, что коровы не летают». А он смотрит на меня и не может понять, о чем речь. Я снова, но помедленней и повыразительней повторяю свои слова. И тут до него доходит смысл сказанного, и он начинает судорожно хохотать, словно представляя перед глазами яркую картинку с летящей коровой и вытекающими последствиями.

И подумалось мне, что не ведают ни французы, ни англичане, ни американцы глубины русской души, запечатленной в ее пословицах да поговорках.

Вот если б они повнимательнее вникали в их суть, то, может быть, и не воевали бы с нами никогда.

И поехал я дальше, распираемый гордостью и за родную державу, и за народную мудрость.

Большой город

Ехал я как-то по дороге и заехал в большой город. И увидал я там людей, ходивших туда-сюда, все о чем-то говоривших да что-то делавших. И подумалось мне тогда, что жизнь наша похожа на огромный сосуд и от каждого из нас зависит, чем он будет наполнен – болотной жижей или ключевой водой. Я глубоко задумался и поехал дальше.

Русские герои

Ехал я как-то по дороге, и вспомнилось мне вдруг, как легко и весело шли на смерть русские герои. И понял я: оттого они были такими бесстрашными, а смерть становилась для них Пасхой, что беззаветно любили Бога и родную землю. Тут мне приоткрылась и другая сторона этого вопроса: ведь и мы можем стать такими, если научимся любить. Поблагодарив Господа за вразумление, поехал я дальше.

Великая книга

Ехал я как-то по дороге, и вспомнилось мне, как недавно перед началом литургии посмотрел я на Евангелие, лежащее передо мной на Престоле Божьем, и не знаю, что со мной произошло. Сердце вдруг наполнилось необыкновенной радостью, и я невольно произнес: «Посмотрите, братья, на эту Великую Книгу. Если бы люди жили по Ней, то все вокруг было бы совсем другим!» Вечером звонит мне один из послушников, за плечами которого осталась непростая жизнь, и с трепетом в голосе говорит: «Спасибо тебе, батюшка, за твои слова о Евангелии, такой проповеди я еще не слышал».

«Видимо, Благодать Божья коснулась не только меня в то утро, дабы подкрепить нашу слабую веру», – подумалось мне и, растрогавшись, поехал я дальше.

Скудоумие наше

Ехал я как-то по дороге, и пришла мне в голову мысль: одни люди по скудоумию не веруют в Бога, иные даже святыни хулят, а другие, как некоторые полагают, по скудоумию веруют в Него и радуются, как бы ни была тяжела их жизнь. «Вот и получается, – подумалось мне, – что скудоумие скудоумию рознь».

Зимнее небо

Ехал я как-то по зимней дороге. Небо было мрачным и неприветливым. И вдруг вспомнились мне те, кого я обидел за всю свою жизнь, и пронеслись их лица передо мной, и, устыдившись, я горько заплакал. И тут прямо на глазах темные тучи рассеялись, и увидал я небо, сплошь усыпанное яркими звездами, которые таинственно подмигивали мне, словно хотели что-то сказать.

«Дивны дела Твои, Господи!» – подумал я и поехал дальше.

Царица Небесная

Ехал я как-то по дороге и, любуясь бездонной голубизной неба, вспомнил о том, как однажды Сама Царица Небесная улыбалась мне с иконы, словно живая. А я стоял перед Ней и заливался слезами от своего ничтожества и от Ее неземной красоты.

Вспоминая этот случай, подумал я, что Она и сейчас смотрит на меня и ждет, когда я снова полюблю Ее так же, как и тогда.

И, вздохнув виновато, поехал я дальше.

Подарок

Ехал я как-то по дороге, и вспомнились мне молодые годы, когда я шел ранним утром в храм Божий и радовался, словно дитя. И так хорошо мне стало, что я воскликнул про себя дерзновенно: «Неужели, Господи, Ты не покажешь мне Свою близость?!» Зайдя в храм, я неожиданно получил в подарок сверток. Закончилась служба, я открыл его и увидел маленький древний образок Богородицы, написанный на деревянной дощечке. В сердце словно прозвучало: «До каких пор будешь испытывать Меня? Знай, Я всегда рядом». Тихая радость вошла тогда в мое сердце.

И подумалось мне, что благодаря таким случаям в юности моей и живу я сегодня в этой, уже совсем другой жизни, преодолевая порой чудом ее тяжелейшие повороты.

Слезы благодарности потекли по моим щекам, и поехал я дальше.

Муравей

Ехал я как-то по дороге и вспомнил почему-то про муравья, который полз по травинке, а я лежал на теплой земле и с любопытством разглядывал его. И подумалось мне тогда, что ему, вероятно, и невдомек, что конец травинки – это еще не конец его пути. Не так ли и человек, который думает: «Вот умру, а там, может быть, и нет ничего?» Эх, друже! Неужели трудно поверить, что по смерти не исчезаешь, а лишь замираешь на короткий миг, чтобы потом либо взмыть в Небо, либо…

И стало мне трепетно после этих мыслей, и поехал я дальше.

Об истории

Ехал я как-то по дороге и заехал в огромный город. А вокруг людей видимо-невидимо. И подумалось мне тогда, что они своими мыслями, чувствами и делами влияют друг на друга. Так, должно быть, и творится история. Вот я, к примеру, вроде и не плохой человек, но сколько во мне гадости, которой я невольно делюсь со всеми! Потому, наверное, и не надо удивляться, что вокруг такая жизнь.

Почесав затылок, поехал я дальше.

О мнимом величии

Ехал я как-то по дороге и вспомнил про то, как сидели мы с друзьями и поднимали бокалы по разным поводам. Пришел черед сказать и мне. По прямоте своей предложил я друзьям, которые многого добились в жизни по земным меркам, выпить за то, чтобы, думая о своем величии, порою мнимом, мы не забывали о собственной ограниченности перед Вечностью. С тех пор один из друзей еще больше полюбил меня и всегда рад встрече, а второй посматривает искоса, хотя и тянет руку.

И поехал я дальше, вспоминая слова своей женушки: «Погубит тебя твоя простота». А я ей нет-нет да и отвечу: «А может быть, спасет?»

На обочине

Ехал я как-то по дороге и увидал на обочине сгоревшую машину. И подумалось мне тогда, что на этом месте мог оказаться и я. И захотелось мне сразу исправиться и стать добрым.

Я горько заплакал и поехал дальше.

О времени

Ехал я как-то по дороге и размышлял о времени: что оно из себя, в сущности, представляет. Вот один все чего-то ждет, и наконец это приходит – и тут же уходит, а он снова ждет. А время так медленно тянется. А другой увлечен чем-то и вовсе его не замечает, словно времени и нет. Тут я со страхом и подумал: «А может быть, его на самом деле нет, а мы его придумали, чтобы чего-то всегда ожидать? Ну, понятно, есть солнце и луна, день и ночь, наконец, часы, которые все время надоедливо тикают и о чем-то напоминают нам. Но ведь не это главное!»

Тут меня осенило: «Ведь если человек что-то творит, да еще и с интересом, то невольно уподобляется своему Творцу и вершит дело своей жизни, словно прикасаясь к Вечности, будь то художник, уборщик мусора или управляющий компанией; главное, чтобы он делал свое дело с любовью. Вот тогда время и исчезает».

И поехал я дальше, дивясь таким мыслям.

Небо зовущее

Ехал я как-то по осенней дороге и невольно любовался золотистой листвой придорожных деревьев, которая игриво переливалась на ветру и словно подмигивала мне, наполняя сердце светлой радостью. И посмотрел я на небо, сплошь затянутое сине-серыми тучами. Лишь в одном месте через отверстие, напоминающее рваную дыру в кафтане, просачивались мягкие солнечные лучи, несущие в себе непостижимую радостворную силу. Эта картина невольно вызывала в душе чувство тихого восторга. И тут прямо на глазах, словно по чьему-то волшебству, рваная дыра начала разрастаться, небо раскололось на две части: сине-голубую и нежно-багряную, а лучи, неотвратимо проливающиеся из небесных глубин, все сильнее и сильнее охватывали пространство и все больше и больше завораживали своей неотмирной мощью. Я не мог оторвать взгляда от столь величественной картины, и в какой-то момент мне показалось, что Небо словно зовет меня в свою непостижимую красоту. Сердце сжалось от страха, и я подумал: «А готов ли я оставить все, с чем так свыкся за всю свою жизнь, и войти в эту чудесную непостижимость?»

Слезы сами потекли по щекам, и поехал я дальше, благодаря Бога за Его неизреченные милости.

Лепота и слепота

Ехал я как-то по дороге, и подумалось мне: до чего же богат русский язык! Вот, взять хотя бы слово «лепота» и прибавить к нему одну-единственную букву «с» – и получится слепота, то есть то грустное состояние, пребывая в котором, совершенно невозможно увидеть эту самую лепоту. А чтобы увидеть ее, нужно всего-навсего прозреть. А на это может и целой жизни не хватить: попробуй-ка, сбрось с себя многотонную тяжесть грехов без посторонней помощи! Сокрушенно вздохнув, поехал я дальше.

Время и Вечность

Ехал я как-то по дороге, и потянуло меня поразмышлять о времени и Вечности. И подумалось мне, что время – это лишь земля с ее страстями и заблуждениями, словом, жестокое рабство, а Вечность – ни с чем не сравнимая, преисполненная ликования Свобода. И увидал я в небе высоко парящего орла, и в какой-то момент мне показалось, что я тоже немножко умею летать. На душе стало радостно и тепло. Тут зазевавшийся на дороге гусак едва успел выскочить из-под колес, растопырив широченные крылья и вытянув шею, и прервал мои высокие размышления.

Придя в себя, поехал я дальше, а перед глазами еще долго стояли то высоко парящий орел, то переваливающийся с боку на бок суетливый и важный гусак.

Торговцы счастьем

Ехал я как-то по дороге и увидал в большом городе много людей, неистово споривших друг с другом о том, как им жить дальше. Тут я обратил внимание, как несколько человек взобрались на возвышение и стали громко кричать: «Сделайте нас вождями, и мы приведем вас к счастливой жизни!» Но заметил я, что в глазах у них не было теплоты.

И так жалко мне стало народ, что я заплакал и поехал дальше.

Раскаяние

Ехал я как-то по дороге и вспомнил про то, как очень сильно обидел своего ближнего. И так скверно стало на душе, что не знал, куда и деться. А тут, как на грех, и другие обиженные мною, словно сговорившись, встали перед глазами и не уходят. Взмолился я Господу о прощении, а на сердце не легче. Но я не унывал, хотя и чувствовал себя побитым щенком. А тут вечером на «всенощной» запели мы вместе со всеми «Воскресение Христово видевше…», и пришло вдруг на сердце такое умиление, и показалось мне, что нет для меня ничего дороже пресветлого лика Христова, и захотелось закричать во весь голос: «Господи! Ты моя радость! Как бы я хотел полюбить Тебя всем своим существом!» И подумалось мне тогда, что хоть я и плох, но вот чудо – Бог все равно любит меня.

И поехал я дальше с самыми светлыми мыслями, думая о непостижимой Правде Божьей, так часто непонятной уму человеческому.

Одна буква

Ехал я как-то по дороге и снова размышлял о нашем родном языке. Взять, к примеру, два слова: «вода» и «водка». Всего одна буква в серединке, а смысл совершенно меняется. Чистая вода, к примеру, подобна чистой жизни, а водка – это жизнь не просто мутная и нетрезвая, а вывернутая наизнанку. Хотя если поставить рядом два стакана, то едва ли различишь, где водка, а где вода. И подумал я озабоченно: «Как важно в жизни не перепутать стаканы».

С этими мыслями поехал я дальше.

День

Ехал я как-то по дороге, и подумалось мне, что раньше, когда я просыпался утром, то почти всегда на душе было грустно, а порою даже и тоскливо. Совсем скоро наступит вечер, а завтра снова утро, и так до самой гробовой доски. Монотонные, однообразные, сменяющие друг друга дни. А сейчас не грущу, лишь думаю о том, что нужно сделать все возможное, чтобы время, подаренное нам Богом, не превратить в жалкое существование, но прожить красиво и осмысленно.

Поблагодарив Господа за добрые мысли, поехал я дальше.

Справедливость

Ехал я как-то по дороге, и вспомнился мне горячий спор с друзьями о справедливости. Долго мы размахивали руками и наконец пришли к грустному выводу – нет ее в мире и никогда не будет. Ну, посудите сами: уже при рождении человек обречен на неравенство. Один богат, другой беден, один здоров, другой увечен, один толст, а другой тонок. И тут же мне пришла не очень веселая, но все-таки обнадеживающая мысль: «Если люди не будут молиться и верить Богу, то большинство из них либо сопьется, либо озлобится, либо помрачится умом».

И так сильно захотелось мне, чтобы люди успокоились и выбрали верную дорогу, что я даже заплакал и поехал дальше.

Кольцо Соломона

Ехал я как-то по дороге, и подумалось мне о том, что жизнь человеческая – это череда бесконечных событий, которых мы постоянно ждем, а они пролетают, словно ветер. Мы снова ждем, а они снова пролетают и улетучиваются, словно пар.

Как не соблазниться и не обмануться этим бесконечным ожиданием и понять наконец, что не в нем смысл жизни? Ведь с собой в иное бытие его не возьмешь. Туда можно захватить лишь то, что соберется в сердце после всех этих событий и ожиданий от самого младенчества до последнего вздоха.

Не зря премудрый Соломон любил поглядывать на обратную сторону перстня, где было написано: «И это пройдет». И загорелся я желанием приобрести себе перстень с такой же надписью; может быть, он поможет и мне стать чуточку мудрее?

Взбодрился я от этой мысли и поехал дальше.

Звезды

Ехал я как-то ночью по зимней дороге и остановился по необходимости. И, посмотрев невольно на небо, сплошь усыпанное яркими звездами, пришел я в великое изумление. И не знаю, как долго простоял, напряженно размышляя: «То ли это враг рода человеческого решил пленить меня земной красотой, то ли Бог показал мне лишь слабые отголоски красоты Небесной».

О прозрении

Ехал я как-то по дороге и вспомнил вдруг о слепом от рождения, которому Господь вернул зрение. Вспомнил я и об искренней благодарности этого счастливчика. И подумал я с глубоким огорчением о самом себе: «Отчего же у меня нет такой благодарности? Может быть, оттого, что считаю себя зрячим?» И вот тут-то я и понял, что никакой я не зрячий, а самый что ни на есть слепой. «Прозрение – вот главная цель человеческой жизни», – подумалось мне.

И, подивившись этой простой мысли, поехал я дальше.

Земной поклон

Ехал я как-то по дороге и вспомнил, как подошел ко мне недавно младшенький и сказал: «Пап, а ты знаешь, что означает земной поклон?» «Ну и что же?» – спрашиваю. «А вот что! Когда человек опускается на землю, это значит, что он находится в грехе, а когда поднимается во весь рост, то будто стряхивает с себя греховную тяжесть», – и смотрит на меня с победоносной улыбкой.

И подумалось мне, что вот и наступило время, когда и младший знает о чем-то больше, чем я.

Подивился я, порадовался этому воспоминанию и в задумчивости поехал дальше.

Только вперед

Ехал я как-то по дороге и вдруг ни с того ни с сего заплакал. По всему сердцу разлилась теплота, и понял я тут простую вещь: жизнь наша должна уподобиться пуле и лететь, не сворачивая ни влево, ни вправо, а только вперед, к Свету и Любви, а значит, к Самому Христу. От этой мысли у меня даже дух захватило, и, плененный ею, я бодро поехал дальше.

Невечная вечность

Ехал я как-то по дороге и вспомнил, как пригласили меня на научный симпозиум, где должен был состояться серьезный разговор о времени. Решив окончательно разобраться с этой темой, я поехал. И вот, знаменитые ученые со всех сторон стали высказываться, да так умно, что я даже в какой-то момент не понял, зачем вообще здесь оказался.

Половина из них начала утверждать, что время – это вещь очень даже реальная и что его можно даже потрогать. А другая выдвинула совершенно противоположную точку зрения: дескать, время – вещь не реальная, а иллюзорная, то есть как бы его вроде и вовсе нет, а мы выдумали его для удобства. И что интересно, и те и другие высказывали очень убедительные научные аргументы. Заметив мое оживление, самый главный спрашивает меня, что я думаю по этому поводу. «Друзья мои, буду краток, – говорю я. – По моему глубокому убеждению, время – это иллюзорная реальность или, если хотите, реальная иллюзия».

На какое-то время воцарилась тишина, и вдруг раздался голос моего младшего сына, который увязался со мной и до сих пор сидел себе тихонько и весело посматривал по сторонам.

– Дяденьки, а можно мне высказаться?

И не дожидаясь разрешения, выпалил:

– Время – это невечная вечность!

И виновато захлопал глазенками.

Дяденьки притихли; кто-то из них, вероятно, от неожиданности, тоже захлопал глазами, а иные задумались.

Тут я спохватился, посмотрев на часы, да и говорю сыну: «Мы же с тобой опаздываем». А он хитровато посмотрел сначала на мои часы, потом на меня, хихикнул как-то заговорщицки, и мы дружно побежали на вечернюю службу.

SOS

Ехал я как-то по дороге и размышлял о том, как зачастую даже и не очень верующие в Бога люди вдруг начинают взывать о помощи, да еще и как! И тут мне вспомнился почему-то сигнал бедствия, к которому прибегают все, но особенно те, кто терпит кораблекрушение. Это всего три буквы «SOS», которые в азбуке Морзе представляют собой последовательность из трех точек, трех тире и трех точек. Люди во всем мире переводят это сокращение как «Спасите наши души!»

Ведь надо же! В самую опасную минуту для жизни человек кричит не «Спасите наши тела!», но – «Спасите наши души!..» Невольно вспоминаются слова древнего мудреца, который говорил, что душа – по природе своей христианка. Стало быть, человек на последней своей глубине понимает, что спасти свою «шкуру» – это лишь полдела, что цельный человек – это еще в придачу и душа. И вот, этот цельный человек – а не только его тело, – кричит что есть мочи, и не в пустоту, а к Начальнику жизни, взывая о помощи. И, как это ни грустно, не всегда случается, что он остается в этой жизни. Но Тот, в чьих руках и жизнь, и смерть, слышал его крик о спасении, и нет никаких оснований сомневаться в том, что душа найдет успокоение в Его объятьях.

«Обращаться бы к Нему почаще да жить почище, может, тогда и не пришлось бы тонуть», – подумал я и с душевным трепетом поехал дальше.

Лик, лицо и личина

Ехал я как-то по дороге и снова рассуждал о богатстве нашего родного языка. На иного человека, доброго да благородного, посмотришь – ну не лицо, а прямо лик. А от лика и до иконы недалеко. А на другого посмотришь – глазки бегают, чего-то ищут, от кого-то прячутся – ну личина да и только. Тут я пошел в мыслях дальше. А ведь слово «образ», что и «лик»: когда слышишь его, невольно представляешь икону Спасителя, Богородицы или святого. Но есть и другое слово, вроде и похожее, но совсем другое – «образина».

«Господи… – со страхом подумал я. – Дал бы Ты мне ума да силы, чтобы иметь если не лик, то хотя бы лицо, но только не личину! И если возможно, носить в себе Твой образ, но только не быть образиной».

С этими мыслями я быстренько поехал дальше.

Богатыри

Ехал я как-то по дороге и вспомнил свое детство, особенно то, как читал сказки про русских богатырей, которые с любовью ко Господу да к земле родимой сокрушали супостатов. И подумалось мне, что и нынче вражья сила обложила Отечество наше. Но и богатыри в нем не перевелись. Вот, к примеру, простой мальчик Женя, выполняя приказ, попал в плен к извергам. И не снял он с шеи крестик, хотя они и обещали ему за это и свободу, и все радости жизни. Не предал он Родину, за что его зверски убили. Подобное было и в первые века христианства. Ну и кто победил? Разве не те, кто жили и живут с верой во Христа?

А вот еще один воин, в котором я увидел редкое для нашего времени сочетание подлинного смирения и внутренней силы. Зовут его Федором. В то время, когда наша Родина почти лежала под супостатом, он побеждал на ринге всех подряд, посвящая каждую победу православию. Думается мне, что ринг для него был полем боя, и не знаю, как для кого, а лично для меня он был в то очень непростое время одним из самых убедительных проповедников силы православного духа. Уверен, есть у нас нынче и другие богатыри. А иные подрастают.

«А как же вы хотели, ребятки?» – подумал я весело о тех, кто не очень любит нас и желал бы видеть Россию сирой, убогой, безответной, и с радостной надеждой поехал дальше.

Бог на нашей стороне

Ехал я как-то по дороге и увидал перед собой страшную картину. Какое-то скотоподобное существо, выдававшее себя за человека, взорвало автобус с ни в чем не повинными людьми. Великая скорбь охватила мое сердце, и подумалось мне: «Неужели вот так, убивая, эти нелюди смогут превратить нас в пугливых кроликов?!» И тут на моих глазах собралось множество народа. Люди помогали друг другу, и не было страха в их глазах. Вдруг в благоговейной тишине, когда каждый тихо и сосредоточенно делал свое дело, раздался голос: «Теперь мы должны стать еще сильнее, потому что мы вместе и Бог на нашей стороне».

И утешили меня эти замечательные слова, и поехал я дальше, вдохновленный храбростью и величием этих настоящих людей.

Исключительный случай

Ехал я как-то по дороге и вспомнил, что недавно стал случайным свидетелем любопытного разговора двоих, сидевших за соседним столиком.

– Развелось нынче этих писак. Пушкин с Гоголем поди уже обо всем написали. Подмели бы улицу, или накормили голодного, или посетили больного и не марали напрасно бумагу, – вдохновенно выпалил первый.

«Дело, – думаю, – мужичок говорит».

А второй отвечает ему:

– Так-то оно так. Да вот сынок мой по молодости такой шалопай был – никакой управы не могли на него найти. Где что ни случись, так он тут как тут. И вот, однажды подарили ему книжонку в день рождения, и он кое-как осилил ее. Двадцать лет с тех пор прошло, а он теперь и кормит, и поит, и посещает, да и не одного, а десятки, а, может, и больше.

– А что же это за книжечка была?

– Да что-то вроде о жизни после смерти.

– А кем же он работает? – почесав затылок, поинтересовался первый.

– Да книжки пишет, а заодно директором какой-то компании подрабатывает.

– Да… – еще раз почесал затылок первый и крякнул: – Бывают в жизни исключенья!

А я подумал тогда: «Хорошо, если бы таких исключений было побольше, а когда-нибудь они стали бы правилами».

Вздохнув глубоко, поехал я дальше.

Русские правители

Ехал я как-то по дороге и, взирая на необъятные русские просторы, подумал о наших правителях, которые руководили великим народом от начала русской истории. В мгновение ока их лица пронеслись передо мной. Были среди них те, воспоминания о которых согревали душу, но, увы, были и те, от воспоминаний о которых к горлу подкатывал комок, и было непонятно, откуда наш народ находил в себе силы, чтобы пережить страдания и унижения, которым он подвергался «благодаря» этим горе-вождям. И подумалось мне: «Какие бы негодяи ни правили иногда нашей страной, Россия жила и будет жить Любовью Христа и Его Пречистой Матери, ответной любовью тех, кто находит в себе силы терпеть и молиться».

На сердце стало легче, и поехал я дальше.

О друге, который был сапожником

Ехал я как-то по дороге и вспомнил, как был у меня когда-то друг. И добрый, и покладистый, и к Богу тянулся.

А еще он был хорошим сапожником – такие тапки на войлочной подошве шил! И вот пришли лихие времена, когда одни очень сильно разбогатели, а другие очень быстро стали нищими. Мой друг разбогател, хотя и не сразу, но зато очень. Но что-то с ним за это время случилось, и от прежней доброты и простоты почти ничего не осталось. И дружба наша, увы, завершилась.

«Уж лучше бы он остался хорошим сапожником», – подумал я с грустью и поехал дальше.

О разном страдании

Ехал я как-то по дороге и, взирая на придорожные поминальные кресты, вспомнил, как однажды старая монахиня рассказывала мне о том, что нигде не была так счастлива, как в сталинских лагерях, страдая за Христа. И подумал я вдруг о тех несчастных, которые нередко в последнее время собираются толпами, размахивая флажками, бросаясь камнями и жалуясь на свою несчастную долю. И подумалось мне: как же им не повезло, что они не встретили эту чудесную женщину, у которой не было ничего, кроме Христа! И она была счастлива. От таких мыслей стало немножко грустно, но тут же, представив молящуюся на небесах за всех нас матушку, я облегченно вздохнул и поехал дальше.

Разум и любовь

Ехал я как-то по дороге, и почему-то вспомнил о блаженных и философах. И показалось мне, что в чем-то они схожи. Но сердце подсказывало, что есть и огромные различия. Ну, я и решил окончательно разрешить для себя этот вопрос. И вот что у меня вышло после моих размышлений. Философы в основном напрягают рассудок; не сердцем, а умом пытаются познать сокровенные тайны бытия. А поскольку эти тайны до конца не постижимы, то они и не открываются, хотя многие из них вроде и веруют в Бога, и даже называют его Абсолютным Разумом. Страшно представить, какая мука для человека – всю жизнь ходить вокруг да около и не знать полноты! Однако в результате сверхнапряженной мыслительной работы они становятся, и это справедливо, ну очень умными, хотя нередко и с дефицитом любви.

А блаженные и юродивые доверяют не своему разуму, а Богу, и только Богу, который для них является не Абсолютным Разумом, но Абсолютной Любовью. Сердце их находится в непрестанной молитве, в результате они становятся теми, о ком нередко говорят «не от мира сего». Ведь они на самом деле уподобляются Богу, и им, простецам, Он открывает сокровенные тайны, хотя они об этом не просят и к этому не стремятся. Им бы поплакать о своих грехах да помолиться о бедном человеке.

И задал я себе вопрос: «А кому бы я доверил свою жизнь? Тому, кто много знает, или тому, кто много любит?» И, кажется, очень быстро нашел ответ и, облегченно вздохнув, поехал дальше.

Прошлое

Ехал я как-то по дороге и любовался, взирая на то, как все вокруг ликовало и радовалось. И вспомнилась мне вдруг бабушкина смородина, которой мы объедались до колик в животе, прятались в ней от всего мира, вспомнился ласковый дедушкин голос и прикосновение его мозолистых рук, вспомнилось и то, как мы, босоногие и счастливые, носились как угорелые по двору и наслаждались жизнью, думая, что так будет всегда. И тут, не знаю откуда, нахлынула грусть.

Я смахнул слезинку и поехал дальше.

Авария

Ехал я как-то по дороге и увидал аварию. Новенькая импортная легковичка, вся измятая, валялась колесами вверх. А рядом стояли несколько человек и сочувствовали горю двух пареньков, которые ходили около «убитой» машины и вроде как не понимали, что произошло. А курточки на них были легонькими, а погода на улице морозная да ветреная. На сердце невольно нахлынула жалость к этим несчастным. Еще мгновение назад они сидели в теплой комфортной машине и, может быть, выстраивали красивые планы на жизнь и вовсе не помышляли о том, что все может так грустно закончиться. «Как же все-таки беззащитен перед серьезными испытаниями современный человек, привыкший уповать на науку и технику», – подумал я озабоченно, но все же и порадовался, видя, что другие проявляют сочувствие. Вот и я достал теплую кожаную куртку, да и накрыл одного из ребят. Кто знает, сколько им еще стоять на морозном ветру, а на сердце стало еще радостней: «Насколько все-таки приятней отдавать, – подумал я, – чем получать». И поехал дальше с самыми светлыми чувствами.

Точка по имени Земля

Ехал я как-то по дороге и вдруг представил себе нашу Землю в безграничном космосе, и увиделась она мне маленькой-маленькой точкой. «И вот, эта ничтожно маленькая, возгордившаяся собою точка, – подумал я, – кричит, бунтует от самого своего начала, а голосистое эхо разносится по всей Вселенной, причиняя боль Тому, Кто держит ее на Своей ладони».

И как-то жутковато мне стало от таких мыслей, и подумал я, а как же нам быть? И посмотрел я тут на иконку преподобного Серафима, и вспомнил, как он каждому говорил при встрече: «Христос Воскресе, радость моя». И тут я понял, что нужно делать, чтобы точка по имени Земля не растворилась в космосе, – нужно просто любить друг друга.

На сердце сразу потеплело, и я поехал дальше.

Разные слезы

Ехал я как-то по дороге и увидал на обочине троих, и все они сильно плакали. И лишь подъехав поближе, я разглядел, что один плакал от боли, второй – от обиды, а третий – от радости.

«Непростая штука жизнь», – подумал я и поехал дальше.

О высоком

Ехал я как-то по дороге, и потянуло меня снова поразмышлять о высоком. Со временем я вроде разобрался, и захотелось мне разобраться с пространством. Думал я, думал, да так ничего стоящего и не придумал. Решил: лучше помолюсь. И представьте себе: как только я начал произносить слова молитвы, на сердце появилась теплота, и это самое пространство в два квадратных метра, в котором я находился, так раздвинулось, что я понял весьма простую вещь – всему «виной» молитва, которая способна совершенно поменять его природу. И человеку уже не надо никуда бежать без особой надобности и ничего искать без особой нужды, ибо все в избытке находится здесь, в его сердце, в этом маленьком живом комочке. И он радуется, словно дитя, всех любит и почти ни в чем не нуждается. А когда нет молитвы, то будто бы и сердца нет. И тогда бежит человек куда-то, ищет чего-то, а это «что-то» оказывается совсем рядом.

После таких мыслей на душе стало спокойней и, не прерывая молитвы, поехал я дальше.

Герои и предатели

Ехал я как-то по дороге и вспомнил про наших героев, которые во все времена отдавали свои жизни за Родину, и, словно белоснежные лебеди, взмывали в Небеса их души. И подумалось мне вдруг о том, что были и те, у которых не хватило сил для подвига. И предали они своих близких. А потом все равно умерли и не смогли уподобиться своим великим братьям, хотя и жили рядом с ними, и дышали одним и тем же воздухом.

И так жалко мне стало этих несчастных, что я горько заплакал и поехал дальше.

Любовь, любовь и еще раз любовь

Ехал я как-то по дороге и заехал в огромный-огромный город. И увидал я бесчисленные толпы людей, которые ходили туда-сюда, спорили друг с другом и восклицали: «Как жить дальше? С одной стороны – сплошная несправедливость, с другой – террористы, с третьей – святотатцы, с четвертой – наркоманы. За кем пойти, кого послушать? Все вокруг говорят вроде бы и умные вещи, но веры словам уже нет. И страшно подумать, чем все это может закончиться».

Не выдержал я такого положения вещей, резко нажав на тормоза, вышел из машины и твердым голосом говорю: «Послушайте, братья и сестры, что я вам скажу. Пока у нас не будет одной правды, близкой и понятной каждому, ничего у нас не получится». Многие притихли после моих слов, а кто-то крикнул: «Ну, давай, удиви нас, странник».

– Немало я поездил по белу свету и немало повидал на своем пути. Нередко ошибался, зачастую плакал, видя человеческое горе, и наконец понял простую вещь. Есть три правды или, если хотите, три любви, без которых нам не протянуть и не выжить. Это любовь к Богу, любовь к Родине и любовь к каждому человеку, встречающемуся на нашем пути. Понятно, что это не так просто, но если задуматься, то не так уж и сложно. Нужно лишь начать путь и, Бог даст, рано или поздно утешимся.

По правде говоря, не знал я, как народ воспримет мои слова, то ли посмеется надо мной, то ли поколотит, но к великой моей радости, увидел я, что многие задумались над услышанным, а я сел в «телегу» да и поехал дальше с надеждою на то, что не все еще потеряно.

Добрая подсказка

Ехал я как-то по дороге и вдруг с великой грустью подумал: «А почему у меня нет любви ко всем людям? Да что там ко всем, я и своих-то близких люблю по большим праздникам».

И тут кто-то словно прошептал мне на ухо: «А ты относись к ним так, словно видишь их в последний раз».

В сей миг сердце мое затрепетало, и я с радостным волнением, словно впервые в жизни осознав для себя самое важное, поехал дальше.

Плененный красотой

Ехал я как-то по осенней дороге и невольно любовался золотистой листвой придорожных деревьев, которая игриво переливалась на ветру и словно подмигивала мне, наполняя сердце светлой радостью. И посмотрел я на небо, сплошь затянутое сине-серыми тучами. Лишь в одном месте через отверстие, напоминающее рваную дыру в кафтане, просачивались мягкие солнечные лучи, несущие в себе непостижимую радостворную силу. Эта картина невольно вызывала в душе чувство тихого восторга. И тут прямо на глазах, словно по чьему-то волшебству, рваная дыра начала разрастаться, и небо раскололось на две части: сине-голубую и нежно-багряную, а лучи, неотвратимо проливающиеся из небесных глубин, все сильнее и сильнее охватывали собой пространство и все больше завораживали своей неотмирной мощью. Я не мог оторвать взгляда от столь величественной картины, и в какой-то момент мне показалось, что Небо словно зовет меня в свою непостижимую красоту. Сердце сжалось от страха, и я подумал: «Как же так, меня, человека, призванного Творцом повелевать стихиями мира, пленила красота этого самого мира? И не я повелеваю ею, а она повелевает мной». Одновременно чувство и грусти, и радости охватило меня, и поехал я дальше.

О долгожителях

Ехал я как-то по дороге и включил радио. Там шла передача о долгожителях. Выдвигались разные теории как отечественных, так и зарубежных ученых о причинах долголетия. Кто-то всю жизнь дышал горным воздухом и не ел мяса, а кто-то мясо ел и даже трубку курил, кто-то бегал трусцой, а кто-то каждое утро обливался ледяной водой. Слушая этот оживленный разговор, я вдруг вспомнил о своем дяде-татарине, который в девяностолетнем возрасте принял крещение. Удивительный человек дядя Гриша. За всю свою жизнь он ни разу не произнес черного слова, никого не осудил, а все обидное и недоброе по отношению к себе старался не замечать и не принимать близко к сердцу. Я никогда не слышал, чтобы он злился или кричал. Будучи прекрасным мастером своего дела, он всегда был уважаем и начальством, и товарищами по работе.

«Может быть, во всем этом и заключается секрет его долголетия?» – подумал я и поехал дальше. А по радио в это время ученые люди перечисляли продукты, потребляя которые, человек может продлить свою жизнь.

Неужели не опомнимся?

Ехал я как-то по дороге и подумал: «Странен человек – холит, нежит, ублажает свою плоть, а о душе не печется». Но ведь плоть – это только поверхность, тоненькая пленка, а душа бездонна и настолько красива, что даже страшно становится от мысли, что она у нас в таком забытьи, что ее вроде бы как и вовсе нет. Но человек – словно океан. Смотришь на океан с большой высоты и восхищаешься его огромностью, но, по сути, восхищаешься лишь поверхностью, тоненькой пленкой. А ведь сам-то он ого-го какой, со всеми своими обитателями, да со всеми своими богатствами! И тем не менее, никакой океан не сравнится с душой человеческой ни глубиной, ни красотой, потому как она бездонна и отражается в ней ни много ни мало сама Вечность…»

«Неужели не опомнимся и не воздадим ей должное?» – с грустью подумал я и поехал дальше.

О человеческом счастье

Ехал я как-то по дороге и снова включил радио, а там умные люди рассуждали о том, что такое счастье. Одни утверждали, что счастлив тот, кто занимается любимым делом, другие говорили, что это тот, у кого ладится семейная жизнь, а третьи посмеивались над первыми и вторыми, настаивая на том, что счастлив тот, у кого куча денег, за которые можно купить все: и вещи, и друзей, и положение. Посмотрел я тут на иконку Спасителя, и вспомнились мне Его сокровенные слова: «Нет ничего дороже, чем положить душу за друзей своих». И стала для меня очевидной простая вещь – без любви этого сделать невозможно, и по-настоящему может быть счастлив лишь тот, кто научился любить до такой степени, что уже готов без колебаний отдать свою жизнь за того, кого любит.

Сердце радостно забилось от этой мысли, и поехал я дальше.

Найти Бога

Ехал я как-то по дороге да размышлял о бренности бытия, о разных жизненных перипетиях и странных, а порой и страшных обстоятельствах, в которые неоднократно попадал. И вдруг так ясно всем своим нутром осознал, что главное в жизни – это Бога найти. Но сколько порой нужно пройти и проехать, упасть и вновь подняться, разувериться и вновь поверить, быть обманутым, преданным, оболганным, прежде чем понять, что Бог, оказывается, не где-то там, далеко, а совсем рядом, приютился в твоем маленьком и в то же время необъятном сердце.

Слезы благодарности сами потекли из глаз, я размашисто и вдохновенно перекрестился и поехал дальше.

Про академика

Ехал я как-то по дороге и вспомнил одного академика, который так много знал, что мог ответить почти на любой вопрос. Но вот однажды его спросили: верует ли он в Бога? Замешкавшись, он ответил: «Бога выдумал человек». И мне почему-то подумалось, что одним этим пустым ответом он словно перечеркнул всю свою вроде бы и не пустую жизнь, и я снова подумал: «Как, должно быть, непросто быть академиком».

О скромных и порядочных

Ехал я как-то по дороге и увидел в окно мужчину и женщину, аккуратно переходящих улицу. Скорее всего, это были муж и жена, на вид небогатые, но вполне приличные люди. Он нес два рулона обойной бумаги и банку клея, она – хозяйственную сумку. Должно быть, подумал я, решили сделать кое-какой ремонт. А сколько таких скромных, небогатых, но вполне порядочных людей выживают сейчас по всей России и не теряют при этом человеческого достоинства? Наверное, большинство. И так захотелось крикнуть тем, коих меньшинство, но которые живут совсем другой жизнью, чтобы они вспомнили и о своей Родине, и о тех, кто выживает рядом с ними и без кого им не жилось бы так сытно! И, наконец, чтобы они вспомнили и о Вечности, где всех нас будут судить не по толщине кошелька, а по широте души. Мне вдруг стало жаль и тех, и других, и я горько заплакал и поехал дальше.

Все начинается с малого

Ехал я как-то по дороге и увидел, как осенние листья золотой россыпью лежали на дороге, а люди ходили и топтали их.

А ведь все начинается с малого: сначала топчем листья, не замечая их красоты, потом начинаем давить жучков и паучков, а затем дело доходит и до себе подобных. И все это происходит как-то незаметно и почти естественно.

– Жизнь, отчего ты такая? – спросил я тогда, а она ничего мне не ответила.

Я глубоко вздохнул и поехал дальше.

Старик с сучковатой палкой

Ехал я как-то по дороге и увидел согбенного старичка, который понуро брел по обочине, опираясь на сучковатую палку. «Да, – подумал я, – рано или поздно наш путь в этом мире подойдет к концу. Хорошо бы умереть не на больничной койке, пусть даже с белоснежными простынями, а перед образами да с чистой душой».

Сердце тревожно застучало, и, провожая грустным взглядом седовласого старичка, я вздохнул и поехал дальше.

Нищий

Ехал я как-то по дороге и увидал на обочине нищего. И подумалось мне, что я такой же, как он, потому как пуста моя духовная котомка. И все мы, наверное, такие же, только не все об этом догадываются. И стало жаль мне и себя, и нищего, и всех-всех-всех, бредущих по обочине жизни и не знающих верного пути.

Солнце

Ехал я как-то по дороге и посмотрел нечаянно на солнце. И так сильно оно меня ослепило, что в затылке заломило, а в глазах потемнело. И подумал я: «А что стало бы со мной, если б мне пришлось увидеть Свет Небесный?» Глубоко задумавшись, поехал я дальше.

Теплота небесных лучей

Ехал я как-то по дороге и, взглянув на небо, был поражен величественной картиной: сквозь толщу свинцовых туч на землю пробивались живительные солнечные лучи, без которых не может обойтись ни земля, ни все, что живет на ней. «Вот так и Господь пробивается к каждому из нас через толщу наших грехов, а мы не всегда ощущаем живительную теплоту этих небесных лучей», – подумалось мне.

«Эх, человек, человек, почему ты так редко всматриваешься в Небо?» – с грустью подумал я и поехал дальше.

Главная разница

Ехал я как-то по дороге и, взирая на нашу простую и красивую жизнь, вдруг отчетливо понял, в чем разница между нами и ними. Они читают биографии Рокфеллеров и Морганов и подражают им, дабы стать успешными, а мы еще не перестали читать жития святых, которые, слава Богу, пока остаются нашими путеводителями. И подумал я тогда: пока святость будет у нас в чести, никто нас не одолеет.

Сердце переполнилось радостью и, перекрестившись, поехал я дальше.

Он все

-

таки пришел

Ехал я как-то по дороге и вспомнил о светлой рождественской службе: стою у яслей Богомладенца и будто вижу сгрудившихся у Его ног пророков, апостолов, святителей, блаженных, мучеников, словом, всех тех, кто до крови подвизался за Его Святое Имя. И так стыдно мне стало и за себя, и за тех, кто вместе со мной живет теплохладно, без любви и благодарности, что я горько заплакал.

«Господи! Если бы Ты не пришел в этот погибающий мир, – подумал я, – то он был бы холодным и совершенно бессмысленным».

И так тепло стало на сердце от того, что Он все-таки пришел и теперь терпеливо ждет к себе в гости каждого из нас. Размышляя об этом, я так сильно воодушевился, что снова заплакал, но уже не слезами грусти, но слезами необыкновенной радости, и, счастливый, поехал дальше.

Странное мгновение

Ехал я как-то по дороге и вспомнил о том, как неделю назад сидел в гостях у своего близкого друга. Мы пили чай и радовались встрече, беседуя о сокровенном. И вот я стою у его гроба, плачу и молюсь и о нем, и о себе, а перед глазами он, улыбающийся, немного уставший и то и дело подливающий мне чай.

«Как странно, скорбно и непостижимо мгновение нежданного расставания», – с глубокой печалью подумал я и поехал дальше.

Сгоревшая машина

Ехал я как-то по дороге и увидал на обочине сгоревшую машину. И подумалось мне тогда: «Интересная штука жизнь, но есть у нее одно неизбежное свойство – когда-то она обязательно заканчивается». И я заплакал, и поехал дальше.

О потерявшихся в великолепии

Ехал я как-то по дороге и вспомнил, как зашли мы на днях в огромный супермаркет купить циновку для пола. Прямо перед моим носом стеклянная дверь автоматически открылась, и я в одно мгновенье попал в ослепительный мир земного великолепия. Сияющие мраморные полы, обилие роскошных товаров, красивые эскалаторы, катающие людей вверх-вниз – все это мне почему-то напоминало картинку из фантастической повести.

И тут я заметил на стеклянно-мраморном фоне немного грустный, а может быть, уставший взгляд молодой женщины, которая обычной шваброй протирала и без того ослепительные полы. С языка невольно сорвались слова: «Кому пол мести, а кому деньги грести». И накатила на сердце печаль от этих откуда-то прилетевших слов, и заплакал я обо всех нас, потерявшихся в этом искусственном великолепии, и поехал дальше.

Прощальный трюк

Ехал я как-то по дороге и вспомнил про одного француза, который очень любил удивить и себя, и других: то залезет на гору по отвесной стене, то по натянутому канату без страховки переберется с одной высотки на другую… И вот задумал он очередной опасный трюк и с упоением рассказывал о том, что у него есть и замечательные приспособления, и что он готов к очередному подвигу как никогда… Но более всего меня печально поразили его слова о том, что он полностью полагается на свои силы. В конечном итоге оказалось, что это был его последний и, по сути, прощальный трюк. И подумал я тогда с грустью, что не теми крыльями нынче машет человек и не те вершины пытается покорить, потешая свое тщеславие.

Прощание славянки

Ехал я как-то по дороге и заехал в славный город Назарет, где возрастал наш Господь и где Богородица услышала от архангела Гавриила благую весть. И увидел я на обочине старого человека с баяном в руках. Каково было мое удивление, переросшее тут же в необычайный восторг, когда я услышал, что он бодро поет «Прощание славянки», одну из самых любимых нами песен.

Можно сказать, что я ощутил в этот момент реальное присутствие Родины на Святой Земле. И это было так здорово!

Посетив святыни, мы испросили благословения у Пречистой и поехали дальше.

Два солдата

Ехал я как-то по дороге и вспомнил, как на паралимпийских играх в Сочи два безногих солдата, русский и американец, после хоккейного матча обняли друг друга, и наш, потерявший ноги в Афгане, сказал американцу, потерявшему ноги в Ираке: «Спасибо тебе, солдат».

И подумал я тогда: неужели нам всем нужно потерять руки или ноги, чтобы понять простую истину – что жизнь дана нам не для того, чтобы ненавидеть и воевать, а для того, чтобы радоваться и любить друг друга, в какой бы точке земли ни находился наш дом и какого бы цвета кожу ни имел каждый из нас.

И, глубоко озадаченный, поехал я дальше.

Нездешняя радость

Ехал я как-то по дороге и вспомнил о том, как посмотрел во время литургии на престол, на семисвечник, на Евангелие и крест, и вдруг такая радость нахлынула на меня, что я всем сердцем ощутил, что в этот миг вся вселенная вместе с небом, и землей, и со всем, что в ней есть самого прекрасного, умещается в алтаре.

Время словно исчезло, а вместо него воцарилась тихая нездешняя радость.

«Господи! Милость Твоя безмерна и любовь Твоя неизреченна», – подумал я и поехал дальше.

Про дельфинов

Ехал я как-то по дороге и вспомнил о том, как посетили мы однажды с детками дельфинарий. Что только не делали эти умные существа за рыбешку!

В какой-то момент я подумал, что они это делают не только за еду, но и из любви к нам, царям природы.

И стыдно мне стало от того, что мы не угождаем Богу так, как они угождают нам.

После таких размышлений я тяжело вздохнул и поехал дальше.

Щенок на обочине

Ехал я как-то по зимней дороге и увидел на обочине малюсенького щенка. Погода была морозная, а он стоял, переминаясь с лапки на лапку, и смотрел на нас, как мне показалось, с большой надеждой.

Конечно, мы взяли его с собой, и как радовались дети, когда увидели его!

Господи, вот так и Ты когда-то подобрал меня, замерзающего на обочине жизни, отогрел и накормил. А ангелы, должно быть, радовались не меньше, чем наши дети – подобранному щенку.

«Ох, как хотелось бы научиться быть благодарным Богу хотя бы так, как это маленькое симпатичное существо, которое служит нам теперь верой и правдой», – подумал я и поехал дальше.

Странник

Ехал я как-то по дороге и увидал на обочине странника. И так сильно захотелось мне бросить все и пойти с ним… Но тут я вспомнил вдруг о своей дорогой женушке и детках моих любимых, умылся горючими слезами и поехал дальше.

Вот такая история

Ехал я как-то по дороге и вспомнил о рождественской службе. Стоял я у праздничной иконы, на которой маленький Спаситель лежал в яслях вместе с животными, которые согревали Его своим дыханием.

И подумал я с великой горечью о том, что у них, в отличие от людей, которые не узнали Христа и не пустили Его в свой дом, хватило чутья и любви, чтобы принять и обогреть Его. Вот такая история!

И мне вдруг стало стыдно и за тех, кто жил тогда, и за тех, кто ныне живет равнодушно и беспечно. Но вскоре радость от того, что Господь, несмотря ни на что, все-таки пришел к нам, растворила стыд, и я с благодарными мыслями поехал дальше.

Все известно

Ехал я как-то по дороге, и подумалось мне вдруг, что там, «наверху», уже все известно наперед: и то, куда мы едем, и то, когда вернемся, и даже то, когда и как закончится наше движение…

Глубоко задумавшись, я всплакнул и поехал дальше.

Лукавый мир

Ехал я как-то по дороге и вдруг увидел вокруг себя мир, погрязший в лукавстве. И я спросил его:

– Мир, а почему ты такой?

И он ответил мне:

– Я такой потому, что я – это ты.

Услышав такое, я горько заплакал и поехал дальше.

На грани двух миров

Ехал я как-то по дороге и вдруг подумал о том, что все, к чему я так привык – и морозная зима с пушистым снегом, и душистое лето с голубыми васильками и спелыми яблоками, и веселая весна с журчащими ручейками, и золотая осень с ее грустно падающими листьями, и одинокий щенок, застрявший у дороги в ожидании своего хозяина, и сам воздух, который вдыхаю, и все мои близкие, вся земля, да и вся вселенная – все это когда-то для меня неизбежно закончится. И стало мне как-то странно от таких мыслей, и я почувствовал, что нахожусь на грани двух миров: того, к которому так успел прикипеть, и того, который знаю лишь отчасти. И губы невольно зашептали: «Господи, потерпи наши немощи и дай сил исправиться и подготовить себя ко встрече с Тобой…»

Слезы покатились по щекам, и я поехал дальше.

Незатейливая глубина

Ехал я как-то по дороге и вспомнил о своих друзьях из Западной Европы, которые приезжали к нам во времена «застоя» на стажировку. Вначале они с опаской посматривали по сторонам, будто боясь случайной встречи с медведем, потом критиковали наши очереди, нашу скудную жизнь, «стукачей», которыми, по их мнению, кишмя кишел Советский Союз.

Но вот диво: пробыв год или два в нашей, на их взгляд, варварской стране, большинство из них уезжало домой со слезами на глазах. Видно, коснулась их наша незатейливая глубина, которая и не ночевала в их вроде бы сытой и благополучной земле.

– Господи! Помоги и нам, и им пережить и скудность, и сытость, – прошептал я и поехал дальше.

Вифлеемская встреча

Ехал я как-то по дороге и заехал в славный город Вифлеем, где на заре христианской истории родился Спаситель мира. И когда мы шли по улице этого древнего города, ко мне вдруг подбежал араб и просто и в то же время благоговейно облобызал мой наперсный крест, произнося при этом: «Рус? Рус?». «Да», – ответил я. «Рус, рус, браво», – не переставал повторять он. И пока мы удалялись от него в направлении заветного места, он продолжал махать нам рукой.

На сердце нахлынуло необыкновенное чувство радости и любви и к нашей Родине, и к Святой Земле, и к людям, живущим на ней далеко от России, но знающих и любящих нас. И, вдохновенные их любовью, мы поехали дальше.

Воробьиная стайка

Ехал я как-то по дороге и вспомнил о том, как прогуливался раненько по дворику да и увидел стайку воробьев, запутавшихся в раскидистом кусте шиповника. И так весело они щебетали, что мне показалось, что я даже стал понимать, о чем они галдят наперебой так важно и в то же время необыкновенно весело.

«Такая маленькая тварь, а и ее любит Господь», – подумал я, и необыкновенное умиление пришло на сердце. Я тихо возрадовался и поехал дальше.

О настоящих индейцах

Ехал я как-то по дороге и вдруг увидел настоящих индейцев, которые прямо на улице играли на своих народных инструментах и пели свои народные песни. И так они меня тронули, что понял я простую вещь: чтобы до конца осознать, какова пропасть между коренным народом Америки и людьми пришлыми, достаточно послушать музыку индейцев и то, что создали после них эти пришельцы.

«Жаль, что настоящего в жизни остается все меньше и меньше», – с грустью подумал я и поехал дальше.

Здесь живут с Богом

Ехал я как-то по дороге и заехал в бедный район огромного Рио. Захожу в один небольшой домик, и встречает меня веселая многодетная бразильянка. За какие-нибудь полчаса мы успели побеседовать о многом. Но побывать в Бразилии и не поговорить о футболе – просто невозможно. А это было как раз накануне мирового чемпионата. «Я бы заплакала от счастья, если бы попала на игру. Но один билет стоит дороже, чем я трачу, чтобы месяц кормить моих детей», – с грустью сказала она.

И мне так захотелось ей помочь, но в кармане у меня было всего несколько реалов.

Когда мы выходили из дома, я успел прочитать на стене надпись: «Здесь живут с Иисусом Христом…» (а дальше поименно перечислялись все члены семьи).

«Какие чудесные люди», – подумал я и поехал дальше, а слезы сами катились по моим щекам.

Справедливость

Ехал я как-то по дороге и вспомнил о том, как один человек спросил у другого, что же такое справедливость. «Наверное, об этом лучше скажут мудрецы, – ответил он, – но я знаю лишь одно: чем ближе человек к Богу, тем больше в нем справедливости».

«Как же все просто на самом деле, и как мы умудряемся все усложнить», – подумал я и с грустью поехал дальше.

Простая истина

Ехал я как-то по дороге и размышлял: а что же случилось с Европой? Так долго она кичилась своей сытостью и просвещенностью, и вдруг взяла да и подошла к самому краю пропасти. И открылась мне тут простая истина, что ни у католиков, ни тем более у протестантов нет такой Божественной литургии, какая есть у нас и какая во всей своей Чистоте, Мудрости и Красоте является воплощением Божественной Любви, которая сдерживает нас от окончательного распада.

– Господи! – зашептали мои губы. – Научи нас полюбить молитву и наконец понять, что без Церкви мы пропадем так же, как пропала Америка и пропадает Европа.

Итог бегства

Ехал я как-то по дороге и, взирая на окружающий мир, невольно подумал: «Не захотел человек, чтобы за ним присматривал Бог, да и побежал от Него в другую сторону. И к чему прибежал? Да к тому, что за человеком стал присматривать человек. А в итоге и в Бога перестали веровать, и друг другу перестали доверять».

На сердце стало как-то грустно, я горько вздохнул и поехал дальше.

Страдающее человечество

Ехал я как-то по дороге и подумал: «Отчего в мире все так запутано?» И вдруг меня словно осенило. Оттого это все, что в одном человеке как минимум живут двое: один злой, а второй добрый. И вот договариваются, договариваются они между собой и никак не могут договориться. Тут моя мысль пошла дальше. А что, если в одном живут не два человека, а больше – ну, например, три, или пять, а может, и с десяток? Представьте на минутку, какие кровавые разборки могут между ними произойти! И вот, от этого одного человека, который сам с собой не может договориться, страдает и все человечество, состоящее из точно таких же многоликих существ.

«Горе нам, не знающим душевного покоя», – с грустью подумал я и поехал дальше.

Понять друг друга

Ехал я как-то по дороге и долго размышлял о том, сможем ли мы с нашими заокеанскими «друзьями» когда-нибудь понять друг друга. Долго я думал и наконец пришел к печальному выводу, что вряд ли это когда-нибудь произойдет. В противном случае либо они должны будут преодолеть «земное тяготение» и повернуться от наслаждения к блаженству, либо мы должны будем отказаться от поисков «абсолютного добра» и поклониться «золотому тельцу».

Как-то невесело стало мне после таких мыслей и, раздосадованный, поехал я дальше.

Почему?

Ехал я как-то по дороге и вспомнил, как во время богослужения на Страстной седмице стоял напротив иконы Господа в терновом венце. Неповинная кровь стекала на Его Пречистый Лик. И содрогнулся я вдруг от мысли: ведь на моей голове митра, которая символизирует терновый венец, а во мне нет ни должного смирения, ни должного терпения, ни должной доброты. А Он смотрел на меня с любовью, истекая кровью от человеческой жестокости. Господи! Ну почему мы не можем, наконец, остановиться и перестать делать Тебе больно своими грехами и почему нам иногда так трудно услышать Тебя?!

Я ехал по русским дорогам, а в голове эхом раздавалось: «Почему? Почему? Почему?»

И поехал я дальше, радуясь как ребенок, а за окном простирались непостижимые в своей красоте русские просторы.

Если бы не Господь

Ехал я как-то по дороге и понял вдруг простую вещь: если бы Господь не нашел места в моем сердце, я ни за что и никогда не вынес бы тех испытаний, которые выпадали на мою долю, а особенно – предательства со стороны тех, кому верил. От этой мысли на сердце стало гораздо легче, и я тут же забыл о своих обидчиках и тех, кто предал меня, и поехал дальше, любуясь весной, которая вовсю буйствовала за окном.

Детская радость

Ехал я как-то по дороге и увидел неожиданно краешек солнца, медленно выползающего из-за горизонта. Оно становилось все больше и больше. И вот, еще мгновение – и отчетливый красно-оранжевый шар почти разлился по небу.

И так стало радостно на сердце от того, что у нас есть и это ласковое и таинственное солнце, и это лучезарно-голубое небо, и этот чистый утренний воздух, который можно вдыхать полной грудью, что я возрадовался, словно дитя, и поехал дальше.

О счастье

Ехал я как-то по дороге и любовался чудными просторами, и вдруг такое умиление пришло на сердце, что я невольно зашептал: «Какое счастье, что мы живем в России и имеем возможность молиться и сверять свою жизнь с нашими великими святыми. Да мы и живы потому, что живо наше православие!..»

Пьяный мужичок

Ехал я как-то по дороге и увидел на обочине спящего в траве пьяного мужичка. И подумал я, что он, может быть, в тысячу раз лучше, чем я, хотя и живет, должно быть, как придется, глубоко ни о чем не задумывается и, скорее всего, Бога не знает. Но Бог-то знает его… А я вроде бы и молюсь, и, кажется, знаю вполне достаточно для того, чтобы не уподобляться скоту, но почему-то периодически это делаю.

«Господи, Ты всех знаешь и всех любишь. Помоги нам!» – истошно зашептал я и поехал дальше. А вопль грешной души еще долго раздавался в ночи и улетал в Вечность.

Человек

-

тайна

Ехал я как-то по дороге и задумался о всех тех, которые жили от начала, живут сейчас и будут жить, сколько будет стоять земля. И подумал я: какая великая тайна заключается в любом человеке! Ведь каждый абсолютно неповторим: видит, слышит и осязает этот мир по-своему, абсолютно отлично от других, и более того, по-своему понимает и суть любого явления…

Однако для всех этих разных и неповторимых людей существуют одни и те же нравственные принципы, в фундаменте которых лежит любовь, и лишь она может привести в согласие всю эту разноликость и разноголосицу.

«Дивны дела Твои, Господи», – снова подумал я, в который раз поражаясь премудрости Божьей, и поехал дальше.

Скорбный путь

Ехал я как-то по дороге и понял вдруг простую вещь: а ведь мы напрасно называем себя людьми. Если бы мы были ими на самом деле, жизнь вокруг не была временами бы такой жестокой и безрадостной. А значит, подумал я, пока мы лишь на пути к тому, чтобы стать людьми.

«Господи, помоги нам, пожалуйста, одолеть эту нелегкую, а подчас и скорбную дорогу», – взмолился я и поехал дальше.

Дорога длиною в жизнь

Ехал я как-то по дороге, и подумалось мне, что она подобна моей жизни и все-то Господь сделал для меня – и здоровьем не обделил, и женушку любимую с детишками послал, и знаки разные на пути расставил. Вот, читаю, написано крупными буквами «Не обмани», а вот – «Не осуди», а дальше – «Не злись», «Прости», «Потерпи», «Возлюби».

Господи! Дал бы Ты мне еще силенок, чтобы я не блуждал средь бела дня, а довез всех, кто едет со мной в одной упряжке, до конечной станции!

Случай на дороге

Ехал я как-то по дороге и, попав в пробку, стал нечаянным свидетелем весьма грустной картины. В соседней машине ругались, скорее всего, муж и жена. Женщина размахивала руками и так громко кричала, что временами я через стекло слышал ее неистовую брань. А мужчина пытался ей что-то объяснить, но у него это, как мне показалось, не очень получалось. И вдруг он обхватил руль двумя руками, ударился о него несколько раз головой и затих.

«Эх, женщины, если бы вы научились уважительно относиться к своим мужьям, то они наверняка, рано или поздно, зауважали бы и вас», – подумал я тогда с горечью и поехал дальше.

Солнце, луна и человек

Ехал я как-то по дороге и, посмотрев на небо, увидел огромную светлую луну. «А ведь у нее есть и темная сторона, – подумал я. – Ну прямо как у человека, в котором, увы, зло уживается с добром».

«По мне, уж лучше стараться быть подобным солнцу, чем луне, хотя, говорят, и на нем есть темные пятнышки. Но ведь это всего лишь пятнышки», – успокоил я себя и поехал дальше.

Заслуженная награда

Ехал я как-то по дороге и вспомнил о том, как в районном Доме культуры чествовали социальных работников. И вот объявили для награждения одну женщину, работавшую прачкой в детском учреждении. И подумал я, глядя с огромным уважением на этого простого человека: «Если она стирает детские трусики и маечки с любовью да с молитвой, то какая она счастливая!»

«Господь обязательно воздаст ей за ее честный труд», – снова подумал я и поехал дальше.

Люди на обочине

Ехал я как-то по дороге и увидел на обочине простых людей, которые предлагали проезжающим кто картошку, кто лучок, кто клубнику. Они сидели, как мне показалось, степенно и смиренно, а над ними простиралось огромное русское небо с пушистыми белыми облаками, которые словно подмигивали им с высоты птичьего полета.

«Господи, – невольно прошептал я, – помоги, пожалуйста, этим простым людям», – и поехал дальше.

Об авторе

Протоиерей Николай Германский родился 9 мая 1953 г. в г. Лиски Воронежской области.

В 1969 г. закончил среднюю школу № 11. С 1971 по 1973 г. служил в рядах Советской армии. Окончил Воронежский государственный пединститут (1979 г.).

С 1983 по 1988 г. нес послушание чтеца в Казанском храме г. Воронежа.

В 1989 г. рукоположен во пресвитеры архиепископом (ныне схимитрополитом) Курским и Белгородским Ювеналием в Сергиево-Казанском соборе г. Курска.

В мае 1991 г. отец Николай назначен настоятелем Свято-Никольского храма пос. Ракитное Белгородской области, в котором и несет послушание настоятеля до сего дня.

С 1996 г. является благочинным Ракитянского округа.

Также является председателем епархиальной комиссии по канонизации святых.

В 2004 г. губернатором Евгением Степановичем Савченко награжден медалью – знаком «За заслуги перед землей Белгородской».

В 2011 г. избран почетным гражданином Ракитянского района.

В 2010 г. вышла в свет книга отца Николая «Возвращение».

В 2012 г. вышла книга «И каяться, и верить, и любить».

В 2014 г. вышла книга «Ехал я как-то по дороге…».

Ранее произведения отца Николая печатались в журналах «Подъем» Центрально-Черноземного издательства, «Звонница» (г. Белгород), «Наш современник» (г. Москва), «Врата небесные» (г. Минск) и в путеводителе русской литературы «Роман-журнал XXI век».

С 2012 г. отец Николай является сопредседателем Международного Ильинского комитета.

В 2015 г. стал лауреатом международной литературной премии «Прохоровское поле».

В 2016 г. стал редактором духовно-просветительского альманаха «Возвращение» и руководителем регионального Центра собирания русского опыта.

Свято-Никольский храм построен в пос. Ракитное в 1832 году князьями Юсуповыми, Ракитянское имение которых было одним из самых богатых среди их имений.

С 1961 по 1982 г. настоятелем храма был один из самых почитаемых русских старцев архимандрит Серафим (Тяпочкин), отсидевший 15 лет за веру в сталинских лагерях Казахстана и Красноярского края. Рассматривается вопрос о его канонизации.

До сего дня со всех сторон России приезжают паломники на могилку отца Серафима, чтобы попросить его молитв и утешения.

Молитвами отца Серафима Свято-Никольский храм остается центром притяжения. При храме действует Духовно-просветительский центр имени архимандрита Серафима (Тяпочкина), который ежегодно проводит духовно-просветительские конференции, ставшие в последние годы международными.