Снег за окном падает, не останавливаясь. Смех, крики на разных языках. Запах ароматного кофе, вкус лепёшек и ещё много всего. Сижу в номере гостиницы на горе Хермон. После вчерашнего катания на лыжах всё болит и ноет. Особенно досталось коленям.

– Чёрт, какой же я старый! – это первые мои слова, услышанные миром в это зимнее утро.

Сегодня такой же день, как и вчера. Крупные снежинки, беспрерывно падают с неба как обрывки белой бумаги, делая слой снега всё толще и толще. Это хорошо – значит мягче будет падать. Лыжи, взятые на прокат, стоят в углу и ждут, когда же на них начнут кататься. Не, мы не дураки. Убиться с этой горы очень даже легко. Вчерашние наши попытки покататься, отбили у меня попу и желание ещё когда-нибудь заниматься этим гиблым делом. Когда смотришь по телевизору, как едут на лыжах, всё выглядит иначе. Красивые, изящные тела. Лёгкие, грациозные движения. Милые, румяные красотки в облегающих костюмах. Праздничное настроение, лёгкий морозец, слепящее солнце. Вот именно за этими впечатлениями мы с Илией и приехали сюда. Андрей тоже должен был ехать с нами, но в последний момент вдруг поумнел и отказался. И правильно сделал. Вчерашний день был самым настоящим кошмаром. Сначала была попытка запрыгнуть в этих дурацких лыжах на катающиеся лавочки. Потом страх, что трос подъёмника оборвётся под весом этого бегемота в горнолыжном костюме. И дёрнул меня чёрт сесть с ним на одно креселко без парашюта. Дальше надо было спрыгнуть на ходу с этой карусели для великанов. Потом была сверхбыстрая погоня за лыжами. Я так и не понял, кто на ком ехал: я на лыжах или лыжи на мне. Какие-то части нашего тела ехали, какие-то падали. Потом опять ехали, катились и падали. Под конец я чувствовал себя таким равномерным снежным комом. И ещё, после этой чудо-горочки я на сто процентов уверен, что кости у меня резиновые. Ну, во всяком случае, они гнуться во все стороны. А как весело было всем, кто находился на горке, наблюдать за двумя кеглями. Ободряющий смех поддерживал нас всю дорогу и не давал унывать. Мы с Илией не сдавались. Старались ехать как олимпийцы по телевизору. Крутили попой, переставляли лыжи и прижимали коленки друг к другу. Но это больше походило на скоростной спуск. Причём у Илии это был слалом на сноуборде. Потому, как одна лыжа ускакала от него в самые первые секунды, и он вместил две свои ласты на оставшуюся бедолагу. Надо будет поинтересоваться, из какого материала она сделана. Крепкая штука, раз выдержала такой перегруз. И во всём этом виноват был я. Не надо было отказываться от инструктора. Но ведь никто не знал, что у нас будет всё так запущено. Экстрим был полный. Но что удивительно, под конец мы умудрились собрать все ноги, все руки и даже все лыжи. Хотя я, наверное, ещё раз залез бы на эту горку только для того, чтобы посмотреть как двухметровый столб несётся с расставленными в стороны руками и криками: «Лыжню!!!».

Сегодня только созерцаем в окно как катаются другие. Кажется, на горку вышли все кто мог. Очевидно объявили, что двух вчерашних олимпийцев не будет. Ну и не надо. Больно уж вы нам нужны, с вашей членовредительской горкой. Лучше вот в шахматы поиграем и Бетховена послушаем. У Илии конечно в наушниках его любимая Сиси, а перед глазами детский мат на шахматной доске. Рука поторопилась к белому королю и положила его возле ног чёрной королевы.

– Хочешь отыграться?

– Что ты говоришь? – Илия вытащил наушники и оставил их зажатыми в огромном кулаке. Больше он их там не найдёт.

– Говорю, хочешь отыграться?

– Нет, не хочу. Мой король слишком слаб.

– Ну, хочешь, поменяемся цветом фигур? Постой, не втыкай ты эти бананы в уши. Давай ещё сыграем?

– Нет. Не хочу, Влад, с тобой играть.

– Почему?

– Я за сегодняшний день уже двадцатый раз тебе проиграл.

– Двенадцатый.

– С тобой, Влад, время летит в два раза быстрее.

– Ну, я не виноват, что ты подчиняешь своё тело силе, а не мозгу.

– Ты не умничай. Моя сила всегда нас выручает.

– Да, Илия. Конечно, ты прав. Прости, не то ляпнул.

– Да всё правильно. Я кто? – Илия взял с доски маленькую фигурку.

– Я пешка.

– А может, ты король?

Я коснулся белого короля и поставил его возле королевы.

– Нет, я так не думаю, – в голосе великана звучала грусть. – Вот сколько ей надо пройти, чтобы стать значимой фигурой?

Пальцы с обгрызенными ногтями отодвинули левый фланг фигур.

– А какая у тебя мечта в жизни?

– Стать офицером.

Ответ заставил меня замолчать и поставить пешку на шахматное поле, перемешав всю игру между собой. Илия шагнул пешкой на одну клеточку вперёд. Я сделал шаг своей.

– Надо не хныкать. Надо по чуть-чуть идти к намеченной цели. Учиться вам батюшка нужно, а не в качалку ходить. Хотя, и это тоже не плохо. Но сила не будет тебя выручать вечно.

– Надо иметь счастье, чтобы стать офицером.

Чёрная пешка сделала свой шаг на белое поле.

– Ты только посмотри: ты влюблён, а главное, в тебя влюблена самая красивая девочка в стране. И ты ещё говоришь о счастье?

– Хорошо, Влад. Согласен, ты прав.

И белая пешка, повинуясь руке своего игрока, сделала очередной шаг навстречу моей пешке. Я без слов подвинул свою фигуру. Два пешки встретились посредине шахматной доски.

– Подумай, а нужно ли тебе офицерское звание.

– Но мой контракт скоро закончится и новый наверняка уже не подпишут.

– Ты посмотри, ведь наша жизнь как эта шахматная доска. Вот короли, которые всё время воюют между собой. Вот королевы, которым нужно признание и любовь. Вот армия, полиция, границы – всё это как шахматная игра, а мы с тобой, Илия, пешки. Две маленький фигурки, среди многих других, которые ждут прикосновение руки игрока.

– Влад, мне нравится армия. И дело не в постоянной зарплате, а в желание быть здесь. В желание защищать тех, кому нужна помощь. Бог придумал меня великаном, значит, ему нужно моё умение служить.

Илия немного подумал и добавил:

– Сиси зовёт меня охранником в свою команду. Но я свой выбор сделал. Как жаль, Влад, что я так поздно её встретил. Ведь до неё я хотел просто быть солдатом, а теперь хочу чего-то большего.

Хочу расти по карьерной лестнице и может даже стать генералом.

– Илия, ты глупый большой человек. Она тебя любит и ей наплевать кто ты в армии. Так ты уходишь?

– Нет, я буду служить, пока не прогонят.

Рука коснулась чёрной пешки и подвинула её на шахматном поле. Илия тоже толкнул свою пешку вперёд.

– Я буду офицером.

Фигуры разной величины смотрели, как вперёд шагнула смелая пешка. Они стояли и ждали, когда же рука игрока оживит их.

– Ну что, давай, Влад, сыграем в двадцатый раз?

– Давай сыграем. Но теперь ты белыми, а я чёрными.

– Согласен.

И только мы пожали друг другу руки над шахматной доской, как за окном раздался дикий визг. Крик: «Помогите!» заставил нас прилипнуть к оконному стеклу. Не веря своим глазам, мы уставились на Андрея, который нёсся со скоростью света прямо на стенку нашего домика. Разогнавшись на лыжах, а может, получив ускорение посредством доброжелательного пинка под зад, он развёл руки в стороны, закрыл глаза и открыл в вопле рот. Я так и не понял кто кричал «помогите»: то ли Андрей, то ли люди, валяющиеся по всей трассе после его «полёта». Сейчас он напоминал мне метеорит из фильма «Армагедон», который нёсся на землю. Столкновение было неизбежно, так как Брюса Виллиса у нас не было, и спасти домик от столкновения никто не мог. Всё произошло быстро. Глухой удар о стену и тишина. Такой себе оглушительный «шмяк». Мы с Илией бросились на улицу. На крик уже подъехали спасатели и пытались оказать Андрею медицинскую помощь, подсовывая ему под нос нашатырь. Всё что осталось от лыж, походило больше на щепки после неумелого плотника. Ну, хоть будет чем печку растопить. Всё что осталось от Андрея, это скелет напольный вдохом, очень поцарапанное лицо и надпись над головой «посмотрите тормоз».

– Андрей, ты что? Кто так лицом тормозит?

– А как надо?

– Щас я тебе покажу, как надо, – поучительно поддакнул «специалист» Илия.

Андрей уставился на меня глазами затуманенными лёгким сотрясением.

– Я вас нашёл.

– Ага. Утвердительное заявление. По запаху, что ли шёл, следопыт?

– Меня сейчас стошнит.

– Ээээ, давай в сторону.

Пока Андрей занимался освобождением желудка, Илия схватил свои лыжи и побежал на пригорок возле домика, именуемый горкой для начинающих. Увидев огромного человека, люди, а среди них были не только жители Израиля, стали рассыпаться в стороны. Он был очень похож на всем знакомого с детства Бармалея. Попасть второй раз под каток, да ещё таких размеров, никто из отдыхающих не хотел. Илия так спешил научить Андрея правильно тормозить, что побежал на горку в своих ботинках. По мере приближения к вершине мозг Илии осознал, что он не сможет съехать, так как на ногах нет специальной обуви. Замедляя ход, он почти остановился, когда мимо него промчалась молодая пара на автомобильной камере. Вернее они не промчались, а вывалились из шины и дальше поехали на попах. А это колесо имело глупость остановиться у ног Илии. Лыжи были тут же отставлены в сторону. Илия уселся в круг и с непонятным торжествующим криком, выражающим его власть над горой, ринулся вниз. В это время Андрей только стал выходить из состояния космической невесомости. Опорожнив желудок, он прислонился к стене нашего домика, как к надёжной опоре. Из-за сильного снегопада Андрей не мог смотреть вверх, а уткнулся себе под ноги. Я же с возрастающим ужасом наблюдал за приближением огромной массы, которая не собиралась тормозить. По всей видимости, стена нашего домика должна была стать для неё естественной пристанью. Всё что я успел, это выдавить из себя писк:

– Андрей, берегись!

– Ой, мама! – это было последнее, что он сказал перед столкновением с летящей горой.

Илия, сросшийся с резиновой камерой как одно целое, впечатал Андрея в стену, благодаря чему и затормозил.

– Ой, мамочка – послышалось из-под туши, и в этот момент камера лопнула.

Ко всеобщему удивлению домик устоял, а вот Андрею теперь явно нужна была госпитализация. Он отлип от стены, слегка поцарапав зубами сруб. Выплёвывая остатки древесины на снег, Андрей обвёл окружающих затуманенным взглядом. Илия, весь в резиновых ошмётках, глупо улыбался. Он начал извиняться, пытаясь поднять друга и придать ему прежний человеческий вид. Но его неуклюжие движения увеличили степень сотрясения Андреевского мозга. Спасатели стояли с широко открытыми глазами, еле сдерживая смех. Их явно не учили, как поступать в подобных эксклюзивных случаях. Все остальные пребывали в состоянии лёгкого столбняка. Я застыл с открытым ртом, по-моему вывихнув себе от удивления челюсть.

– Ой, мамочки, – Андрей явно был живой, что радовало. – Я уже в раю? А почему так темно? Я надеюсь, Бог это не та туша, которая нависла надо мной? Неужели не нашлось более симпатичных ангелов? И почему здесь так холодно?

Спасатели наконец-то очнулись и передвинули Илию в более безопасное для окружающих место.

– О, свет. Бог спасибо тебе.

Пребывая в состоянии лёгкого шока, Андрей всё ещё не понимал где находиться. Но вот взгляд его начал проясняться. Ватка с нашатырём, поднесённая к его носу симпатичной спасательницей, окончательно развеяли иллюзии. И вот тут он высказал всю любовь к Илии, накопленную в его любвеобильном сердце за много лет совместной службы. Даже горы заткнули холмикам уши, чтобы не слышать слов ругани. Сам Илия его испугался. Выплеснув из себя весь свой словарный запас, помятый, побитый и несчастный Андрей съехал по стенке вниз как растаявший холодец. Илия порядком струхнул и не придумал ничего лучшего как предложить:

– Ну хочешь я встану на колени?

Андрей молчал. Слова закончились.

– Ну хочешь, я тебя поцелую?

– Я тя щас поцелую! Я тебя сейчас так поцелую, без целовалки останешься!

– А хочешь, я тебя поцелую? – девочка-спасатель была явно опытным спасателем.

Атмосфера разрядилась, и у Андрея на лице появилось что-то похожее на улыбку. Он подставил помятую щёку для поцелуя.

– А ещё?

Поцелуй во вторую щёку вернул Андрея в этот мир и в его глазах загорелись искорки разврата.

Горка постепенно опять заполнилась людьми. Спасатели, как ни в чём не бывало, пошли искать новых камикадзе. Илия с расстроенным видом уселся у шахматной доски, а где-то в опускающейся темноте, в окружении свечей и романтической музыки Андрей получал первую медицинскую помощь из уст очаровательной спасательницы.