Господь нам подарил любовь, а вот ненависть придумали сами люди. Некоторые находят в этом своё счастье. Но я думаю, что всё-таки, нет в этом мире ничего сильнее любви. Во мне тоже живёт и любовь и ненависть. Но для себя я выбрал середину: любовь чтобы жить, а ненависть просто помогает в некоторых случаях не выделяться из общей массы. Не очень хочется быть белой вороной в окружающем тёмном царстве.

Сейчас я вижу девушку, которая приближается ко мне. Кричу:

– Стой!

Но она не останавливается. Вскидываю винтовку, но человек в прицеле и не думает замедлять движение, а наоборот ускоряет шаг. Я пытаюсь напугать девушку выстрелом в воздух. Страх внутри меня с каждым её шагом становиться всё больше. Любовь к людям перерастает в ненависть, и уже наплевать чему меня учил господь, и какая по счёту заповедь не убий: третья или пятая. Внутри срабатывает что-то звериное. Это желание жить. Даю очередь под ноги девушке. Но она бежит ко мне совсем не собираясь останавливаться. На ходу скидывает одежду. Теперь я вижу, что это мужик с «подарком» на поясе.

– Ах ты сволочь!

Ловлю в прицеле колено и нажимаю на курок. У него нет оружия, и я не могу стрелять на поражение. Звук выстрела сплёлся с лёгким ударом по плечу моей «девочки» Англичанки. Пуля с глухим хрустом вонзилась в кость и родила адский крик. Перед бегущим возникла невидимая стена, о которую он стукнулся и упал.

Всего пару шагов он не добежал до меня, стоящего за баррикадой из подбитых машин. Некоторые из них яростно горят, но броня всё ещё служит нам прикрытие м. Слева дом и справа дом. Вернее разворочанные руины от домов, а впереди всё то, что осыпалось с них на дорогу. Многоэтажки стали этажей на пять короче. Вокруг валяется всякий хлам из бетона и арматуры. За ним хорошо прятаться самоубийцам-шахидам и снайперам. Слава Богу, воинов у них почти не осталось. Солдаты, которые воюют за бога, не солдаты. Они фанатики, а это не так уж страшно. Один из них сейчас метрах в пятидесяти от меня орёт от боли и матерится на своём языке. Он мне уже неинтересен. Смотрю в прицел, ловлю движение. Но вокруг потрескивающая от огня тишина. Вернулся за укрытие. Патрон упал на тряпочку, чтобы не создавать лишнего шума. Может это странно, но мне совсем не жалко того, кто так ненавидит меня. Я борюсь за тех, кто меня любит. Так уж воспитан. Да и никогда бы не подошёл к нему, стрёмно это.

Где-то далеко раздаются взрывы. Рядом Андрей в шуме стрельбы берёт пульт. Он весь напряжён как струна. Всему виной паршивые китайские батарейки. Андрей вытряхивает их из коробки и начинает жевать. Потом довольный вставляет обратно и маленький робот с видеокамерой оживает. Уверенной рукой Андрей толкает свою игрушку под бронированный зад и неваляшка на гусеницах трогается в путь. Переваливаясь с обломка на обломок, она протяжно жужжит и едет к Сане.

Смотрю в прицел за периметром то слева, то справа. Обваливающаяся штукатурка пугает своим шумом. Нет никого и ничего, кто может своей командой заставить меня прекратить осмотр. Вот возникло движение в периметре. Поймал в прицеле бегущего с автоматом. Выстрел, и гильза падает на тряпочку. Упал. Опять высматриваю в прицеле любое движение. Не предупреждая, стреляю всех, кто с оружием. Террор снайпера ужасен в своём роде. Ведь я невидим, а значит у меня преимущество в этой войне.

Слышу, орёт рация:

– Подождите!

И ей в ответ рычание Андрея:

– У нас нет времени на ваше «подождите». Сейчас они нас выбьют с этой улицы.

Ловлю в прицеле вставшего раненого шахида и стреляю во второе колено. Поднял зеркальце. Сморю в него на Андрея и указываю на стены дома. Вернулся к прицелу. Вот он, тот кто хотел взорвать нас вместе с собой. Из ран льётся кровь, а он всё твердит своё: «Аллах акбар, Аллах акбар». Своим бубонением привлекает других. Но остальные не торопятся. Знают, в квадрате действует снайпер. Прошёл ещё миг боя. Для нас он вылился в секунду, а на самом деле прошло минут десять. Значит, мы ещё немножко выиграли у смерти.

Илия занял верхние этажи. Застыл и ждёт. Оттуда видно улицу и не видно меня. Вокруг всё те же разрушения. Метрах в трёхстах от нас собирается для атаки враг. Я рисую в воздухе квадрат. Значит сейчас Саня положит укол с обезболивающим на робота и тот поедет дальше. Враг врагом, но боль оказывается сильнее ненависти. Раненый с надеждой ждал подъехавшую «неваляшку». Для вида крикнул «Аллах акбар», но тут же схватил шприц и уколол себя. Прежде чем он затих, прошла минута. Саня толкает рычажок, и робот мчится обратно за баррикаду из машин. Там не замолкая, орёт в рацию Андрей:

– Пришлите помощь.

Всё вокруг снова на мгновение стихает. Вторая часть марлезонского балета. Смотрю на Фанту. Саня колдует над ним. Глубокая рана не даёт ему встать. Если бы не это, то мы давно бы ушли. А так держим периметр и ждём, пока не приедет помощь.

– Влад, есть укол?

Крик разрушил тишину. Молчание – знак согласия. Саня рванул прямиком ко мне. Вот сволочь, выдал! Встаю и тихонечко отползаю.

– Ты что??!

– Влад, Фанта помирает.

– На вот и марш на место!

– Влад, надо раненому перевязку сделать.

– Саня, стой! Назад! Чёрт, Андрей возьми периметр.

Впервые оставил свою «девочку» и бегу за Саней. Только сейчас заметил, что у него нет с собой винтовки.

– Я тебя убью!

Мчусь за ним прямиком в лапы к врагу. Падаю, сбивая Саню с ног.

– Ты что, с ума сошёл?

– А что? Он без сознания.

– Убить же могут! А вдруг он притворяется? А тут ты со своей помощью.

– Ничего он мне не сделает.

Я чуть приподнялся и бросил в раненого камень. Тот не пошевелился.

– Стой!

Одёрнул Саню. Для страховки стрельнул из пистолета возле руки. И не ошибся. Наш раненый притворился. Рука прятала на груди под тканью полевой формы пистолет.

– Ах ты гад!

Остервенело стреляю в грудь ещё и ещё раз. Гильзы сыпятся градом. Я не жесток, но я борюсь за тех, кого люблю. Слава Богу, он не успел выстрелить в нашего врача.

– Саня, я тебя убью! Потом.

Разделяемся. Саня к Фанте, я к периметру. Всё хорошо, что хорошо заканчивается. На это раз повезло. Взобрался по облакам на второй этаж.

– Ну, что тут у нас?

Илия со второго здания развёл кулак два раза и сжал. Значит десять.

– Чёрт, где же эта помощь?

Саня колет Фанте укол. Пока держимся, но сейчас закончатся патроны и с новой атакой лучше застрелится, чем попасть в плен. Ловлю в прицеле первого. Показываю себя. Выстрел, и этого хватило, чтобы нарушить строй идущих. «Деревня» сразу бросилась к моему этажу. Никто не знает о ловушке в здании напротив. Кода все собрались у моего подъезда, Илия открыл огонь из пулемёта. Тех, кто падает, не добиваем. Стреляю, как учила Рахиль: одна пуля – один враг. Все десять остались лежать на месте.

Саня уже никуда не бежит. Получил приказ не оставлять раненого. Он наш тыл: смотрит, чтобы никто не зашёл в периметр с другой стороны улицы. Вояка залёг возле пулемёта под бронью автомобиля. Застыл. Ждёт и всё время трогает рукой пульс Фанты. Незачем нам тут оставаться, надо уходить.

– Илия, всё! Мы не можем больше ждать. Понесёшь раненого, мы прикроем. Смотрю, как впереди собирается человек сорок с гранатомётами.

– Они нас сейчас тут всех положат!

Тишина. Одна лишь рация шипит, слышны слова Андрея, и дальние взрывы. Илия решает, сможет ли он с этим поступком выжить или нет.

– Сейчас всех положат!

Мой крик подталкивает его к действию.

– Я согласен.

В этот момент лязг гусениц танка освобождают душу Илии от мучений, а меня от смерти. Выстрел в сторону собирающегося врага. Большая черепаха ломает нашу баррикаду словно спичечную коробку и встаёт дулом к дороге. Ещё один выстрел. Уходим в шахматном порядке, прикрываясь от тех, в кого не попал выстрел танка. Страхуем один другого до самого люка. Я вбегаю последним. За броней мы, наконец, в безопасности. Слышим, как нас прикрыла заградительным огнём артиллерия.

Закрыл глаза и, кажется, уснул после бессонной ночи и тяжёлого дня. На самом деле слушаю мелодию войны, чтобы жить. Как я ненавижу этот мир и эту музыку, но всё это потом… Сейчас я жив и еду домой…