Солнце светило в окно спальни ранним утром во вторник, когда Эбби проснулась. Она позавтракала на крыльце за маленьким кованым столиком, который привезли из дома Мартинов в Ланкастере. В детстве Эбби часто сидела за этим столом как хозяйка, распивая чай с гостями на маленьких праздниках, которые устраивали для нее. Хихикающие маленькие девочки поедали печенье и потягивали томатный сок из кукольных чашечек. Иногда они одевали в кукольные костюмы котят и кошек и привозили своих мохнатых детей к чайному столу.

Эбби улыбнулась при мысли, что сейчас она сидит за этим же столом и ждет Кайла.

Она слышала, как закрылась дверь в кухне Этель, и сердце у нее забилось быстрее. Стоит ей только взглянуть на этого великолепного парня, как ее охватывает волнение.

Кайл, проходя по цветущему садику Эбби, остановился, чтобы понюхать розу. Выпрямившись, он улыбнулся ей.

– Доброе утро, – сказал он, приближаясь к крыльцу. – В моем распоряжении всего несколько часов, мадам гид. Я полностью в ваших руках. Пожалуйста, осторожнее, у меня чуть что – появляются синяки.

Эбби улыбнулась на его глупые поддразнивания.

– Я поняла. У вас плотный график. Мы будем действовать быстро и осторожно. Побываем в двух-трех моих любимых местах, а потом вы уедете.

Они проехали к дому Ганса Герра в пяти милях от Ланкастера.

– Интересно, – сказал Кайл, глядя на маленький каменный домик с покатой крышей и крошечными европейскими окнами.

– Это предположительно самое старое сохранившееся строение в округе Ланкастер. Построено в тысяча семьсот девятнадцатом году. Напрягите свое воображение, Кайл – только так можно осматривать исторические места, – и вы увидите значительно больше.

Она оказалась права. Он почувствовал это, как только переступил порог. Уютное тепло старинного дома с камином на кухне и деревянными лестницами хранило в себе истории жизни многих людей.

Потом Эбби провела Кайла по узким улочкам со старыми кирпичными строениями к центру Ланкастера.

– Центральный рынок. Не могла не привести вас сюда, – сказала она, когда, пройдя через обновленную часть Норт-Куин-стрит, они повернули к Уэст-Кинг. – Этому строению около ста лет. Рынок находился здесь еще до Войны за независимость.

– Еда. Мне следовало бы знать, что привлечет вас.

– Центральный рынок – это старые семейные традиции. Когда мой дедушка был мальчиком, ему приходилось помогать своей матери привозить сюда уток и овощи на тележке, запряженной лошадью.

Войдя в здание рынка, Кайл вдохнул аромат свежеиспеченных булочек, перемешавшийся с запахом овощей и фруктов. Цветочные ряды сосуществовали с прилавками, на которых во льду лежала свежая рыба. Краснолицые продавцы встречали их приветливыми улыбками.

– Мы остановимся еще разок, – заявила Эбби, пробираясь с Кайлом через торговые ряды. – В музее фермеров.

Она чувствовала тепло руки Кайла, пока они вместе осматривали территорию в сто акров. Бог мой, как это было приятно – идти с ним рядом, рассказывать друг другу глупые истории, видеть в его затуманенных голубых глазах улыбку, когда он смотрел на нее сверху вниз. Почему это должно кончиться?

– Какой чудный день! – вздохнула она, вдыхая свежий воздух под кристально голубым небом.

В его присутствии даже самые тривиальные вещи обретали особый смысл. Легкое прикосновение его руки мягко напоминало о том, что он тут, рядом. Она половина единой пары? Это Кайл заставил ее почувствовать себя таковой? Все – вид, запах, прикосновение – ощущалось более ярко, потому что ощущения делил с ней Кайл.

Чушь какая, одернула она себя. Она просто оказывает любезность гостю Этель Грофф. И не более того. К ночи обаятельный и смуглый Кайл Таннер будет уже в Нью-Йорке, и она больше никогда его не увидит. «Все это пустяки, – говорила себе Эбби. – Забудь о том, как при взгляде на него у тебя сжимается сердце. Это не первое твое свидание с мужчиной и не последнее».

Где-то между выставкой пистолетов Пенсильвании и огромными старыми вагонами «Конестог» Кайл понял, что совершил ошибку. Эта легкая игра с его красивым гидом оказалась слишком волнующей. Он чувствовал, что ситуация может выйти из-под контроля, особенно когда Эбби Мартин наклоняется в этой своей облегающей маечке и шортах. Черт побери! Кайл почувствовал, как у него пересыхает во рту.

Эбби посмотрела на часы:

– Четыре! Мы вышли из графика!

Ему страшно не хотелось уезжать и сокращать день, наполненный солнцем и улыбками.

– Вы потрясающий гид, Эбби. Я забыл о времени. Я бы пошел за вами куда угодно.

Она почувствовала, как слабеет от его опасной улыбки.

– У нас есть масса общих интересов, – заявил он. – Мы многое можем делать вместе.

– Например, изучать листья папоротника или древесный гриб?

– А вы думали, что я имел в виду что-то другое?

– Вам пора ехать.

Эбби подтолкнула его к машине, хотя ей этого вовсе не хотелось. Эти проницательные голубые глаза… От их взгляда улетучивается вся ее решимость. Хорошо, что он скоро уедет и исчезнет из ее жизни.

Двумя неделями позже Эбби стояла на крыльце своего дома. Большой пес у ее ног тяжело дышал от жары и смотрел на свою хозяйку с надеждой – может, она сделает что-нибудь, чтобы было прохладнее. Эбби улыбнулась своему доброму другу и погладила его.

– О, Генри, да ты весь в колючках. Надо их вычесать, а то они поранят тебя. Я ведь тебе говорила, чтобы ты не лазил в густые кусты.

Генри, соглашаясь, завилял хвостом, и Эбби пошла в дом за щеткой. Зазвонил телефон.

– Тебя спас звонок, – пробормотала она.

Голос на другом конце провода заставил ее вздрогнуть.

– Эбби? Я вот раздумываю над вашей проблемой.

– Кайл! Вы ведь должны быть в Фениксе? Этель сказала, что вы снимаете закат солнца в пустыне или… – Она замолчала. Не надо ему знать, что она говорила о нем с тетей.

– Снял уже. Меня уже тошнит от заходов солнца. Возвращаюсь домой.

– Домой? Куда? В Манхэттен?

– Нет, в Тукан. К вам. – Последовала пауза. – И к Этель и Гарри, – поспешно добавил он.

Эбби была растрогана.

– Вы думали о моей проблеме?

– Я думал о том, как собрать ваши работы и отвезти на художественную выставку. Вы зарезервировали место?

– Да, но Сэм не может отвезти меня.

– Послушайте. Я буду у вас за день до открытия. Моя машина достаточно вместительна. А в вашу малютку все работы просто не влезут.

– Это здорово. Но мне бы не хотелось обременять вас просьбами.

– Вы меня об этом и не просили, я сам вызвался. К тому же я должен привезти к тете Этель мою сестру Гвен и ее маленького сына Брэда.

У Эбби зачастил пульс при мысли, что она снова увидит Кайла. Она прокашлялась.

– Мне, конечно, лишняя пара рук не помешает. И вы правы: моя машина слишком мала. Но…

– Договорились. Я приеду в пятницу вечером. А утром в субботу мы все погрузим и перевезем.

– Вы поможете голодному художнику заявить о себе, чтобы его открыл мир.

Голос в трубке звучал глубоко и хрипло:

– Я уже открыл вас, дитя природы. Разве это не важно?

У нее заалели щеки. Нельзя, нельзя поддаваться на такие штучки. Он скорее всего говорит нечто подобное каждой встречной женщине. «Ты не должна верить ему, – напомнила она себе. – Не должна».

– Вы настоящий покровитель искусства, Кайл. Я пришлю вам голубую ленту на грудь. Когда я стану богатой и знаменитой, вы будете хвастать, что помогали мне в самом начале пути.

– Буду жить в ожидании этого. Продолжайте рисовать, моя красавица. Скоро увидимся.

В субботу в семь тридцать утра Кайл остановился у дома Эбби.

– Приветствую вас, леди. Слабый разум и сильное тело в вашем распоряжении. Готовы встретить мир лицом к лицу?

– Всегда готова, – откликнулась она. – Выпьете чашку чаю или кофе?

Ее рука, когда она наливала кофе, дрожала. Он заметил, что она нервничает.

– Эбби, – его хриплый голос звучал мягко, он коснулся ее руки, – волнуетесь?

Она пожала плечами.

– Волнуюсь – это мягко сказано. Точнее… паникую. Вам, должно быть, это знакомо, Кайл. Вы ведь фотограф. Вы изо всех сил стараетесь передать чувства, испытываемые объектом вашего внимания, – гнев, радость. А затем кто-то, кто не понимает, смотрит на вашу работу и выпаливает: «Я бы за это и гроша не дал. Мой десятилетний сын, который этому не учился, сделал бы лучше». Я пытаюсь уверить себя, что это не важно, но у меня не получается.

– Да, от этого больно. Я понимаю, что вы чувствуете, Эбби, хотя вы и не живете продажей своих картин. Но я же вижу, что вы вкладываете в них сердце и душу. И если пока еще ваши работы не оценены по достоинству, то мы-то с вами знаем им цену.

Коснувшись рукой подбородка Эбби, он улыбнулся. Его присутствие помогало ей восстановить уверенность в себе.

– Спасибо, что поддержали, Кайл. Нужно не забыть заказать вам ленту героя. Может быть, позавтракаете?

– Нет, спасибо. Этель накормила меня вафлями.

– Тогда давайте грузиться. Помните, что сами вызвались, – сказала она, показав на гостиную, полную вещей.

После бесконечных мотаний от машины к дому Эбби перечитала свой список.

– Рамы на деревянных гвоздях, скобки, пакет с деревянными крючками, дрель и гвоздодер, ящик с мелками и пастелью, два складных стула, завтрак.

Она перечитала названия всех картин.

– Проверьте как следует, леди, – сказал Кайл.

На плечи Эбби был накинут свитер с орнаментом. Кайлу нравилось, как трикотаж облегает изгибы ее фигуры…

Грудь его напряглась. Как и другие части тела. «Осторожно, – предупредил он себя. – Ты приехал сюда на уик-энд, чтобы слегка развлечься. Никаких эмоциональных затрат».

Он всегда считал, что женщин надо вести в кровать, а не к алтарю. Но Эбби Мартин рушила его цинизм. Очаровательная, яркая, она проникала в его мысли, как призрак, для которого не существует барьеров. Когда он летел в Феникс и смотрел в окно самолета на пушистые облака, то не мог отогнать от себя мысли о ее шелковой коже, о мягких розовых губах… Каковы они на вкус? Опасные мысли, независимо от того, где они возникают: высоко в небе или на земле. Особенно на земле, ведь там он может действовать, повинуясь импульсу.

Что еще тревожнее, Кайл чувствовал желание защищать ее от любых невзгод. Что это на него нашло? Черт побери, так она его и к алтарю отведет, если он не будет осторожным.

Кайл слушал, как подпрыгивает в машине груз, когда они пробирались по проселочной дороге.

– Как вы думаете, Рембрандт начинал так?

– Нет, не так. У Рембрандта не было машины, чтобы перевозить свои картины.

У здания художественной выставки высокая важная дама провела их к месту стоянки.

– Только на время, пока вы разгрузите машину, – сказала она Кайлу.

Эбби отвели на выставке двадцать футов площади. Кайл повесил две большие рамы и закрепил их металлическими скобками.

– Лучшего дня для открытия не придумаешь, – сказал он, глядя на безоблачное небо.

Эбби вставила металлические крючки в рамы.

– Поверьте, я вам очень благодарна. То, что мы сейчас делаем, трудно считать веселым занятием.

Он протянул два рисунка, чтобы Эбби повесила их.

– А что вы считаете веселым занятием?

Заметив в его глазах веселые искорки, она покраснела.

– Во всяком случае, не это. Нам надо повесить все эти картины раньше, чем появятся покупатели. Дайте мне еще два рисунка, пожалуйста.

– Пожалуйста, мадам.

«Продолжай шутить, – приказал он себе, – и не смотри на эти ее изгибы. Они опаснее, чем сельская дорога с ухабами». Рисунок ее мягких губ, соблазнительная шея – там, где она переходит в плечи, – круглые груди, тонкая талия…

– Еще пару, пожалуйста!

Что ж, подготовка к художественному шоу отвлечет его внимание от сексуальных очертаний Эбби Мартин. Это ему очень нужно.

– Ну вот и все. Как вы думаете, Кайл, мы хорошо их разместили?

– По-моему, прекрасно. Восемьдесят процентов успеха – это маркетинг. Я пока тут произведу кое-какую разведку и потом доложу вам.

Она взяла его за руку:

– Спасибо большое за помощь. Насколько же все легче при помощи пары сильных рук.

Кайл поиграл мускулами.

– Обычно я беру за это деньги. Для вас, леди, бесплатно.

Она знала, что он валяет дурака. Но слава Богу, что ему незаметно, как часто бьется ее сердце. Эбби так хотелось погладить эти сильные бицепсы. Каждый из них. Стереть поцелуями усмешку с его лица и сделать так, чтобы он возбудился так же, как она сама.

Но Кайл здесь всего лишь на неделю. Беззаботную, ничем не обременительную неделю, напомнила она себе и поклялась держать свои эмоции в узде.

– А вот идет ваш первый покупатель, Эбби. Постарайтесь выглядеть чуточку сумасшедшей. От художника этого ждут.

Она засмеялась.

Он вернулся через полчаса, жуя соленый кренделек.

– Поздравляю. Вы здесь лучше всех.

– Уверены, что говорите это без предвзятости?

– Может быть, чуть-чуть. Принес вам свежих крендельков.

– Вы не забыли? Дорога к моему сердцу вымощена крендельками.

– Ну как дела?

– Продала один набросок пастелью. Стоил меньше, чем мой входной билет. Она осторожно сняла с кренделька крупицы соли.

– Надеюсь, вас это не обескуражило? – В его глазах была забота и поддержка.

– Пока еще рано. Но вообще-то есть немножко, – улыбнулась она.

– Помните, моя красавица, что у вас хорошие работы. Вам просто надо дождаться своего покупателя. Вот и все. – Он с радостью скупил бы сам все ее работы, но понимал, что таким образом не поддержит ее угасающую уверенность в себе.

– Вы принесли с собой камеру, – напомнила она, откусывая кусочек.

– Да, подумал, может, сниму пару старых зданий. Или изучу лицо Ланкастера. Кто знает? Может, книгу выпущу. Или статью для журнала.

– Прекрасная мысль. Но о Ланкастере уже сто раз писали.

Он усмехнулся:

– Ну не я же.

Он отправился вниз по Норт-Куин-стрит. Она смотрела ему вслед. На его загорелой шее висели 35-миллиметровая камера и несколько странных объективов. С плеча свисал кожаный кофр с запасными пленками.

Но внимание Эбби было сосредоточено отнюдь не на камерах.

Он вышел на солнце, и его темные волосы засверкали медью. На нем были зеленая футболка и шорты. Мужчина, на сто процентов мужчина, подумала Эбби. Гордый, сильный, состоящий из сплошных мускулов. Но не ее тип. К тому же она для него всего лишь недельное развлечение. Эбби подавила вздох.

Кайл с удовольствием разминал ноги. Он отправился как следует посмотреть Ланкастер – город узких улочек, старинных церквей, отменной еды. Через два часа он вернулся на выставку.

Эбби чувствовала себя удовлетворенной. Она продала два пейзажа среднего размера. Но на портреты покупателя пока не нашлось. Ее предупреждали более опытные художники: «Хочешь продавать свои работы в Ланкастере? Рисуй старые здания и природу – акварелью. Лицо? Маслом? Забудь об этом, особенно если это не чьи-то родственники».

Эбби рисовала портреты, потому что ей это нравилось. Эти лица говорили о горе, радости, экстазе, усталости, страхе. Говорили о перенесенном, отвечали душевным порывам Эбби.

Портреты мало кто покупал.

– Эбби Мартин! – прозвучал мужской голос. К ней направлялся светловолосый мужчина.

– Джек Хесс! Сто лет, сто зим! – воскликнула Эбби. Она училась с ним в школе, и они часто ходили на прогулки.

– Как ты? Чем занимаешься? – спросила она.

– Практикую как юрист. А ты-то как?

– А я учительница биологии в средней школе. Здесь, в городе. И работаю на добровольных началах в Центре по защите индейской природы.

– Все еще пытаешься спасти планету, Эбби?

Она улыбнулась:

– Вот что тебя всегда выделяло – твой длинный язык.

Он взял ее за левую руку:

– Вижу, что кольца нет. А я вроде слышал, что ты замужем?

Эбби неловко заерзала.

– Нет.

– У тебя кто-то есть?

«Вообще-то это тебя не касается», – подумала Эбби. Джек при его приятной внешности и общительном нраве тактом, насколько она помнила, не отличался.

Ей хотелось побыстрее от него отделаться, но он принялся рассматривать ее работы.

– Эй, Эбби, а ты талант. В школе ты этим не увлекалась.

– Об этом никто не знал, кроме моих родителей. Это был мой маленький секрет.

Ее картины произвели на Джека впечатление.

– Вот эти два больших портрета индейцев… У меня в офисе как раз есть для них подходящее место. Удивительные лица. Куда бы я ни встал, их взгляд следует за мной. А вот этот лесной пейзаж? Отлично подойдет для приемной. Послушай, ты не ответила на мой вопрос. У тебя есть парень?

Он отобрал четыре большие дорогие картины. Эбби, затаив дыхание, стала фантазировать, надеясь, что ее не уличат во лжи.

– Вообще-то да. Он сегодня тут со мной. Профессиональный фотограф из Нью-Йорка. Кайл Таннер. Потрясающий. Никогда не встречала никого лучше.

– О! – разочарованно произнес Джек. – Что ж, удачи тебе, беби. Вы уже назначили день свадьбы?

– Нет. Были пока слишком заняты.

«Пожалуйста, Кайл, не спеши обратно, – про себя взмолилась она. – Я что-то совсем завралась!»

Повернувшись, чтобы выписать чек, Джек поцеловал ее в щеку.

– Рад был повидать тебя, Эбби. Эти работы будут важны для меня, потому что они – твои. Запомни, пожалуйста, если этот парень, Кайл – или как там его, – будет с тобой плохо обращаться, дай мне знать. Я его засужу, а потом мы с тобой кое-что придумаем. – Слегка приобняв ее, Джек удалился с приобретенными картинами.

Кайл как раз завернул за угол Ист-Оринди и Порт-Куин и увидел, как к Эбби наклонился какой-то блондин. Должно быть, она его знает, и знает неплохо, если судить по его поведению.

Незнакомец поцеловал ее.

Черт! Да он ревнует. С чего бы? Эбби Мартин – всего лишь хорошенькая мордашка, ей была нужна мужская помощь. Вот и все. Правда, это не объясняет, почему два дня тому назад он приехал сюда из Феникса, чтобы ей помочь.

Стоя на перекрестке среди гудящих автомобилей и снующих вокруг него людей, Кайл знал, что обманывает себя. Эбби не просто еще одна куколка. Она деликатна и отважна, умна и беззащитна, красива и сладко пахнет. Похожа на солнечный лучик. Стоит ли перечислять себе ее достоинства? Нет, конечно. Во всяком случае, парню, который поклялся не пускать больше женщин себе в душу. Кайл пару раз глубоко вздохнул.

Когда он приблизился к Эбби, Джек Хесс уже ушел.

– Похоже, у тебя находятся покровители, – сказал он. Что-то в его голосе обескуражило ее.

– Джек? О, мы выросли вместе.

– Я пришел, чтобы дать тебе возможность отойти. Я останусь пока тут, – сказал он, опускаясь на складной стул.

– Кайл, ты просто душка. Я тебя угощаю сегодня обедом на деньги, которые заработала. Ты вполне заслужил.

– Договорились, – сказал он.

Она купила себе большой стакан чаю со льдом и с удовольствием медленно выпила его. Походила и посмотрела работы других художников, вспомнила его реплику про Джека. Похоже, в его голосе звучала ревность. Но почему?

Эбби вздохнула. Не стоит отвлекаться на глупости. Сейчас не время.

Она поспешила вернуться к Кайлу. В руках у нее был белый пакет.

– Я это обожаю. Это тебе. Открой, – настаивала она.

В пакете лежали покрытые глазурью колечки.

– О! Спасибо.

– Сушеные яблоки. Сладкие. Попробуй же!

Кайл понюхал колечки и осторожно надкусил одно из них.

– Интересно. Почти… вкусно.

В четыре часа Эбби, осмотрев поредевшую толпу, сказала:

– Похоже, дело идет к концу.

Кайл кивнул и начал снимать картины.

– Ну что ж, у тебя осталось семь небольших картин, чтобы повесить дома. И кошелек стал потолще.

По дороге домой они остановились в ресторанчике в Миллерсвилле. В слабо освещенном зале со стенами из грубой сосны с потолка свисали колеса повозок. За маленькими квадратными дубовыми столами сидели организаторы выставки.

Их быстро обслужили, и Кайл с наслаждением съел сочный гамбургер.

– Мы часто приходили сюда, когда учились в школе, – сказала Эбби. – Помню то сумасшедшее время, когда однажды Джек и я… – Она вдруг заметила, как лицо Кайла исказилось. – Извини, – торопливо сказала она, – я понимаю, что тебе это неинтересно.

– У тебя найдется время, когда мы вернемся домой, – спросил Кайл, – забежать к нам и познакомиться с моей сестрой Гвен и ее сыном Брэдом? Что это ты, кстати, ешь?

Эбби улыбнулась:

– Ответ на первый вопрос. Конечно, я с удовольствием увижусь с твоей сестрой и ее маленьким сыном. Ответ второй. Это чудный салат: осьминоги, моллюски, шпинат и масса других полезных вещей. Хочешь попробовать?

Кайл скорчил гримасу:

– Нет уж, спасибо. Для меня это чересчур.

Эбби засмеялась и занялась салатом.

Чуть позже в солнечной гостиной Гроффов Кайл представил Эбби своей сестре.

– Привет, я – Гвен, – сказала она.

Эбби она сразу понравилась. Глаза цвета какао, открыта и доброжелательна. Готова, как в старину, посплетничать с подругой за чашкой чаю.

Ее семилетний сын имел более сложный характер. Он отказался выйти из спальни, где сидел надувшись.

– Брэд, – позвала Этель, – иди сюда, познакомься с моей соседкой Эбби.

В ответ ни звука.

Смутившись, Гвен растерянно молчала.

Кайл с виноватым видом тронул Эбби за локоть:

– Извини! Брэд очень изменился после развода Гвен.

Эбби с пониманием кивнула. Она не раз видела, как действует на детей развод родителей. Некоторые из ее учеников даже за год не могли прийти в себя после этого.

– Все в порядке, – пробормотала она. – У нас еще будет время познакомиться.

Кайл взглядом остановил ее. Интуиция подсказала Эбби, что Кайл пробовал наладить с мальчиком взаимоотношения, но потерпел неудачу.