Завершающее собрание членов экспедиции началось в 18.00.

Полковник Тирелли, доктор Флетчер, доктор Ларсон, еще три научных сотрудника, которых я не знал, две женщины из съемочной группы, пять наблюдателей, три эксперта, непосредственно участвующие в операции, шесть пилотов, два программиста, два оператора «пауков» и команда огневой поддержки. Целая толпа!

Дел было немного – даже доктор Флетчер согласилась с этим. Мы познакомились с прогнозом погоды, сузили круг мест возможной высадки – окончательный выбор сделаем завтра утром, – а потом всем предложили задавать вопросы. Вопросов тоже было мало.

После этого полковник Тирелли спросила, не раздумал ли кто-нибудь участвовать в операции. Все строго добровольно, и, если кто-то желает выйти из игры, он должен сделать это либо прямо сейчас, либо конфиденциально обратиться к Тирелли после совещания.

– У вас есть время, – она взглянула на часы, – до 21.00. Заверяю вас, что люди в запасе есть, поэтому не считайте себя обязанными участвовать в операции.

Будет опасно. Хорошенько все взвесьте. Если я ничего не услышу до девяти часов, значит, вы решили окончательно и бесповоротно. Всем понятно?

Все закивали.

– Ну, тогда, похоже, все. Хотите что-нибудь добавить? Никто не хотел.

– Отлично. Спасибо и спокойной ночи! Плотно пообедайте, пораньше ложитесь и хорошенько выспитесь!

Большинство направились к выходу, а я подошел к председательскому столу.

Полковник Тирелли о чем-то тихо беседовала с двумя пилотами. Как воспитанный человек, я отошел в сторонку и подождал. Закончив, Лиз подняла голову и увидела меня.

– Что у вас, Маккарти?

– Могу я поговорить с вами конфиденциально? Ее глаза затуманились.

– Вы решили отказаться?

– Нет! Просто мне…

– Если это не касается завтрашней операции…

– Это касается того, что может повлиять на завтрашнюю операцию.

Я изо всех сил старался придать тону многозначительность.

– Гм. Подождите минутку. – Она передала блокнот одному из адъютантов и провела меня в пустой кабинет. Закрыв дверь, она оперлась о стол, сохранив между нами довольно большую дистанцию.

– Ну, что у вас? – спросила она с вежливым, но чертовски холодным выражением лица.

Я почувствовал, что краснею.

– Мне… Я по личному делу, но для меня оно действительно важно. Что происходит?

Она удивленно заморгала, не сообразив, о чем я говорю.

– Я вас не понимаю.

– Мы назначили встречу, помните? Вы, я и самый большой омар Западного побережья. Я про разговор там, в вертушке… И теперь я не знаю, говорили вы серьезно или… у вас случайно вырвалось?

Лиз заметила чернильное пятнышко на руке и стерла его большим пальцем. Не глядя на меня, она процедила:

– Что я люблю, так это конкретные вопросы. – Она сунула руки в карманы и посмотрела на меня. – Послушайте, Маккарти, все, что я сказала в вертушке, – правда. Вы очень милы и, вероятно, хороши в постели. К тому же вы лейтенант, а у лейтенантов, насколько мне известно, постоянная эрекция. Иногда это удобно, но в основном – нет. Ваша беда в том, что вы думаете не тем органом.

Пожалуйста, не надо. Он создан для другого.

Мне захотелось спросить: «Кто вы на самом деле и что вы сделали с Лизард Тирелли?» Но вместо этого я просто сказал:

– Означает ли это, что?..

– Означает. – Она взглянула на часы. – Разве у вас не назначено еще одно совещание сегодня вечером?

– Да, запланированы какие-то консультации…

– Ну, так и отправляйтесь.

Ее лицо было совершенно бесстрастным.

Растерявшись, я все-таки сумел сообразить, что дальнейший разговор – лишь пустая трата времени. Покачав головой, я прошел мимо нее и обернулся на пороге.

– Ничего не понимаю. И уж точно это не прибавит мне завтра уверенности.

– Простите меня, Маккарти, но все получилось так, как должно было быть.

– Да, конечно. – Я закрыл дверь.

Одно слово – полковники! Никогда их не понимал. Флетчер я нашел в конференц-зале.

– Послушайте, что касается этих консультаций… Она покачала головой:

– Я не ваш консультант, Джеймс, и ничего общего с этими консультациями не имею.

– Я хочу сбежать с них. Нет настроения… Лицо Флетчер напряглось.

– Вы пойдете на них, и прямо сейчас! – Она повернулась к своему ассистенту. – Джерри, проводи лейтенанта Маккарти вниз и проследи, чтобы он попал куда следует.

Я помнил Джерри Ларсона еще по Денверу. Сейчас он немного похудел и подстригся, приобретя более интеллигентный вид.

Мы спустились на три лестничных марша (пешком было быстрее), миновали вольеры (четыре червя), прошли через отдел несистематизированных образцов и попали в оранжерею. Воздух в ней был приторно-сладким. За толстым стеклом росли рядами пурпурные и красные растения.

– Видели такое создание? – Ларсон показал на бесформенный черный куст, в рост человека, с рваными волосатыми листьями, напоминающий кучу грязного белья. – Он может передвигаться, правда очень медленно. Мы называем его волочащимся кустом.

Питается падалью. Не думаю, что он опасен, но на всякий случай мы его изолировали.

– А это что?

Я указал на противоположную сторону. На полках над столом стояли ярко– желтые и красные цветы.

– О! – воскликнул Ларсон. – Их мы назвали цветочной мандалой. Вам надо взглянуть поближе. Видите эти соцветия? Каждое состоит из сотен, а может, тысяч миниатюрных цветков.

– Они великолепны!

Даже сквозь стекло растения производили потрясающее впечатление. Соцветия в основном были розовыми, алыми и пурпурными, но среди них встречались мелкие желтые, оранжевые и белые пятнышки.

– Вот здесь лучше видно. – Ларсон показал на небольшую ветку, прижатую к стеклу.

Мельчайшие лепестки образовывали маленькие цветки неповторимо яркого цвета. Те, что побледнее, располагались в центре, более сочные – ближе к краям.

Мелкие соцветия, увеличиваясь в размерах, собирались вокруг центрального, самого крупного.

– Теперь понятно, почему вы его так назвали, – сказал я с улыбкой.

Цветы были прекрасны. Соцветия, состоящие, в свою очередь, из других соцветий, складывались в удивительную по красоте мандалу. Можно было даже проследить узор.

– Какого размера они достигают? Ларсон пожал плечами.

– Не знаю. У нас нет места, чтобы дать им возможность разрастись. Одно скажу: пчел они положительно сводят с ума.

– В этом их главная опасность?

– Пока неизвестно. Мы продолжаем наблюдать. Правда, они великолепны?

– Безусловно.

– Вам надо их понюхать. Их запах напоминает сразу обо всех хороших вещах на свете: жимолости, свежем хлебе, новеньком автомобиле – и для каждого они пахнут по-своему.

Вслед за Ларсоном я прошел через два тамбура с двойными дверями из ботанического отдела в зоологический. Мы попали в просторный ангар, забитый клетками и террариумами. В воздухе стояли специфические запахи, но ни один из них я не узнал.

– Мы обнаружили довольно интересную особенность мипов, – сказал Ларсон.

– Мипы – это напоминающие ласок существа красно-коричневого цвета?

– Нет, вы путаете их с зародышами червей. Мипы – розовые меховые комочки, похожие на мышей. Вот, смотрите: там зародыши червей.

Я заглянул в большое стеклянное окно. Зародыши червей походили на маленьких безобидных хторран размером с крота, только не имели глаз, рук и были одеты в великолепные шубки из оранжевого пуха. В террариуме находились четыре особи.

– Они закапываются, – пояснил Ларсон. – Питаются мелкими грызунами: крысами, мышами, бурундуками, кроликами и мипами. Сюда, пожалуйста. Вот и мипы.

Он показал на ряд клеток.

– Да, правильно. Мы видели несколько мипов на обтекателе вертушки. Довольно симпатичные. Что вам известно? Держу пари, что они плодятся как сумасшедшие, верно?

Ларсон пожал плечами.

– Пока не знаем. Я хотел показать вам вот что. Мы поместили трех в клетку с крольчихой и ее крольчатами. Мамаша тут же отказалась от своих детенышей и стала выкармливать мипов.

– Шутите!

– Какие тут шутки! То же самое повторилось с дюжиной других крольчих. Если крольчата были совсем маленькими, мипы пожирали их, но предпочитали просто сосать мать-крольчиху.

Я подавил приступ тошноты.

– Лучше бы вы этого не говорили.

– О, самое плохое вы еще не слышали. Эти мипы высасывали крольчиху до смерти.

Похоже, она не возражала, – добавил он мрачно, – и умирала счастливой.

Из зверинца мы попали на склад и пошли мимо бесконечных мешков с разнообразными кормами для животных. Воздух здесь был чище.

Я остановился.

– Послушайте, я хочу извиниться, что поломал ваш план. Наверное, я был чересчур резок…

– Хотите выслушать мои соображения насчет кроли-кособак? – спросил Ларсон, глядя мне в глаза. – Я считаю их мипами для людей. Они настолько очаровательны, что не умилиться невозможно. Когда их впервые покажут по телевизору, все дружно скажут: «Ах!»– особенно женщины – и сразу захотят иметь такого крольчонка дома.

Держу пари, что любая женщина забудет собственного младенца, нянча кроликособаку. Завтра вы сами убедитесь, как ласковы эти зверьки…

Я поспешил перебить:

– Спасибо. Дальше я найду дорогу сам.

– Идите вон туда, – показал Ларсон. – За стальными дверями вы увидите на полу красную полосу, ведущую в секретный отдел.

– Секретный?

– Да, изолированный блок, подвешенный на пружинах для защиты от землетрясений и полной автономности. Оттуда мы контролируем операции; там же хранятся все архивы. Проникнуть туда труднее, чем в пещеру Али-Бабы. Помещение оснащено независимой системой вентиляции и энергоснабжения, имеет полугодовой запас провольствия. Стены защищены шумовым экраном и непроницаемы для любых волн электромагнитного спектра, включая лазеры, мазеры, ксазеры, всех видов радиации и так далее. Ни внутрь, ни наружу никто не попадет без специального разрешения.

Кстати, вам придется пройти обеззараживание.

Я взглянул на Ларсона.

– По-моему, для обычных консультаций это чересчур. Джерри пожал плечами.

– Для уединения вы не найдете лучшего места во всем мире, – сказал он и отправился обратно.

Я последовал инструкциям Ларсона. Миновал стальную дверь с контрольными сканерами, камеру обеззараживания, контрольный коридор, тройной воздухонепроницаемый тамбур, второй контрольный коридор и, наконец, просвечивающий турникет.

Робот за конторкой указал мне на жилой отсек.

– Комната номер четырнадцать, пожалуйста. Я вежливо постучался. – – Входите, открыто, – отозвался женский голос.

Я толкнул дверь. Первое, что меня поразило, – запах сирени.

А потом из кухни, смущенно улыбаясь, вышла полковник Тирелли в переднике.

– Проходи, Джим.

В. Какая разница между хторранином и Вьетнамом?

О. Хторранин иногда отрыгивает добычу.