День этот мальчик провел, обуреваемый самыми разными чувствами. Подсчитав все, что они до этого дня добыли, он узнал, что на его долю приходилось более пятисот долларов, богатство, о котором он до сего времени и мечтать себе не позволял. Но как только он начинал радоваться, тотчас воспоминание о бедных родителях, Бог весть где теперь находящихся, омрачало это чувство и его мучила неизвестность - разыщет ли он их или нет.
Чем больше он радовался своему неожиданному богатству, тем сильнее было страдание, вызываемое сознанием невозможности поделиться этим богатством с родителями.
Наконец наступил вечер. Георг развел хороший костер и принялся готовить ужин. Вдруг он заметил, что Москито, снова вертевшийся около палатки, насторожил уши; тотчас вслед за тем раздалось громкое и-и-и… В то же время залаял Гектор, а в ответ раздалось радостное ржание пони.
Старый друг мальчика галопом подскакал к палатке, но никакого мешка с провизией около седла не оказалось.
- Ну что же, они в Сан-Франциско? - вскричал восторженно мальчик, быстро подбежав к старику.
- Не знаю еще, милый, но письма имеются, - отвечал, смеясь, старик, соскочив с седла и расседлывая пони.
- Письма? От родителей? - задыхаясь от охватившей его радостной надежды, проговорил Георг.
- Это тоже мне неизвестно! - воскликнул старик, положив на землю снятые седло и уздечку и опуская руку в карман, где лежали письма. Однако, я полагаю, что их там нет, потому что вместо того, чтобы писать письмо, твои родители сами бы приехали сюда. Впрочем, сейчас все узнаешь.
- Почему же вы не вскрыли письма? - удивленно воскликнул Георг.
- Я? - усмехаясь, произнес старик. - Какое же я имел право, если письмо адресовано Георгу Уклею? Вскрыть это письмо можешь только ты и никто другой. Разожги хорошенько твой костер и прочти письма. Мне самому очень любопытно знать, что заключается во втором письме.
- Какое же сперва? - спросил Георг, взяв письма дрожащими руками.
- Это, конечно, безразлично. Однако прочти сначала вот это. От кого оно?
Георг быстрым движением вскрыл письмо и, нагнувшись над огнем, прочел.
- «Любезный господин Уклей»… - затем, взглянув на подпись, прочел:
- «Преданный Вам Веньямин Галль».
- Я его совсем не знаю! - сказал он, обратившись к своему другу.
- Зато я его знаю, - возразил старик. - Это тот самый человек, которому я написал от твоего имени, а потому, само собою разумеется, он отвечает прямо на твое имя. Читай же; там дальше дело объяснится.
Георг, грустно покачивая головой, продолжал чтение письма:
- «Милостивый государь! Я получил Ваше почтенное письмо, но, к сожалению, не в состоянии сообщить Вам радостное известие…»
- Не в состоянии… - пробормотал старик.
- «…о вашей семье или родственниках: несмотря на самый тщательный розыск, я не смог собрать какие-либо сведения. Я даже полагаю, что едва ли они направились в Сан-Франциско. Если же они сюда прибудут и будут разысканы, а в Сан-Франциско это дело не легкое, то я уже распорядился, чтобы мне тотчас дали знать об этом, и, конечно, не замедлю Вас о том уведомить. Остальные Ваши поручения мною исполнены…»
- Какие это поручения? - изумленно спросил Георг, прервав чтение и поглядев на старика.
- Это совсем другое дело, - сказал старик, - но так как тобою было подписано письмо, он тебе об этом и пишет. Но читай дальше.
- «Я это исполнил и надеюсь снова увидеть Вас в Сан-Франциско. С глубоким уважением остаюсь преданный Вам Веньямин Галль».
- Гм… гм… гм… - пробормотал старик. - В таком случае мне следовало запастись большим количеством провизии; но, впрочем, я могу завтра снова съездить в городок. Однако прежде всего прочтем другое письмо.
Георг, быстро вскрыв его, прочел подпись:
- Это от Джемса Логгинса; кто же это такой? Я не знаю его, - сказал он.
- Дай-ка я погляжу, - сказал старик, взяв письмо в руки.
Едва взглянув, он сейчас же сказал, усмехаясь:
- Видишь вместо подписи три креста? Это от нашего долговязого друга из игорного дома в Сакраменто. Так как он сам не умеет писать, он кому-то поручил написать письмо и для удостоверения вместо своей подписи поставил три креста. Следовательно, этот малый сдержал свое слово; однако что же он пишет? Мои глаза слишком слабы, и я не могу читать при таком плохом освещении.
Георг принялся за чтение письма:
- «Милый мой Георг! Мне ужасно досадно, что я тогда сыграл с тобою такую шутку; но не сердись на меня за это и, быть может, мне удастся оказать тебе услугу. Что касается твоего отца, то сегодня мне удалось поговорить с человеком, который видел его здесь, в Сан-Франциско…»
- Слава Богу, он жив! - воскликнул Георг со слезами и несколько секунд не в силах был продолжать чтение; наконец, пересилив свое волнение, он продолжал:
- «Несмотря на то, что я всюду бегал и до такой степени натер себе ноги, что, пожалуй, они стали короче на два дюйма, я сам лично никаких сведений о нем собрать не мог. Но он наверняка находится здесь, потому что Боб Килей его хорошо знает и говорил с ним. Как долго он здесь пробудет и где находится, я не знаю, но все же всеми силами буду стараться что-либо разведать. Сан-Франциско - такое громадное гнездо, что так же трудно найти человека в его извилистых улицах и переулках, как булавку в стоге сена. Но мне не хотелось терять время, и я поспешил сообщить тебе пока об этом. По моему мнению, лучше всего будет, если ты тотчас сам сюда прибудешь. Когда ты приедешь, все, что мне удастся узнать, я сообщу тебе в гостиницу «Соединенные Штаты».
- Это дельно! - воскликнул старик. - Хотя этот малый писать не умеет, но голова у него хорошо работает. Ну, что же он пишет дальше?
- Дальше ничего, только: «будь здоров и поскорее приезжай в Сан-Франциско. Кланяется тебе твой друг Джемс Логгинс».
- Вот видишь, Георг, нам теперь не нужна провизия, - сказал старик, с довольным видом потирая руки.
- Значит, мы поедем в Сан-Франциско? - быстро и радостно спросил мальчик.
- Конечно, завтра на рассвете, - весело ответил старик.
- А наша палатка? А наши вещи?
- Мы оставим их пока здесь на месте. Неизвестно, понадобятся ли они нам там, а если их спешно продавать, почти ничего за них выручить нельзя.
- Однако все это могут похитить!
- Пустое, этого не случится! Ведь никто не знает, когда мы возвратимся. Часто случается, что палатки в течение нескольких недель остаются в лесу, с плотно завязанным входом. Что там нет золота - всякий понимает, а ничего другого не тронут. Наши же винтовки, одеяла и провизию возьмем с собою.
- Итак, в Сан-Франциско! - вне себя от восторга воскликнул Георг.
- Да, - усмехаясь, ответил старик. - Вот видишь, опять оправдывается старая поговорка о том, что счастье не приходит одно, а следует одно за другим. Вчера мы нашли золото и вчера же пришло письмо. Теперь, милый мой, ты можешь убедиться, что всеведущий Бог все сделает к лучшему. Если бы не напали на нас в лесу те негодяи и ты бы не ранил одного из них, то он бы не отнял у тебя обманом деньги. Без всего этого мы никогда бы не встретились с долговязым Джемсом Логгинсом, который теперь, чтобы загладить свою выходку, признает себя обязанным сделать для тебя все, что только в его силах, и, вероятно, мы только благодаря ему найдем твоих родителей. Да, мой милый Георг, жив еще старый Бог; лишь бы твердо на него уповали, лишь бы тверды были в вере, зная, что он - Бог любви и милосердия, тогда мы неуклонно будем держаться надлежащего пути в этой жизни. Итак, знай, милый, нам посчастливилось, а завтра отправляемся в Сан-Франциско.
Их сборы были весьма непродолжительны. Все самое необходимое привьючили к седлам и пустились крупной рысью к столице Калифорнии.
Без всяких приключений прибыли они в Сакраменто, где старик решился оставить пони и осла и следовать в Сан-Франциско водным путем. В самом городе некоторые люди специально занимались тем, что принимали на прокорм и сохранение лошадей и мулов, содержа их в хорошо огражденном месте до тех пор, пока не возвратятся за ними их владельцы. За это еженедельно выплачивалась определенная сумма. Если бы они вздумали ехать верхом вдоль залива, то это было бы ужасно продолжительным и утомительным путешествием, при том терялось гораздо больше времени.
Устроив животных, они сели на пароход, отходивший в тот же вечер, и после великолепного плавания вдоль берегов, сплошь окаймленных густым дубовым лесом, а потом чудным заливом Сан-Франциско, на рассвете следующего дня прибыли в город.
Множество кораблей стояло здесь на якоре; некоторые были совершенно без такелажа и, по-видимому, на них вовсе не было команд, а некоторые с распущенными парусами, как будто только что прибывшие или готовящиеся к немедленному отходу. Бесчисленные лодки, частью под парусами, частью на веслах, сновали по всем направлениям и придавали большое оживление чудной картине, а на переднем плане выступал город.
В это время трудно было себе представить более разнообразную и пеструю картину, которую представлял город Сан-Франциско. Среди массы маленьких, низеньких деревянных домиков, лавок и палаток кое-где гордо возвышались постройки из известкового камня. Точно утесы, они прорезывались среди пестрых и остроконечных крыш палаток и деревянных домиков, над которыми развевались американские и даже несколько китайских флагов, служивших как бы вывеской китайских кухмистерских.
- Вот перед тобой город, - сказал Георгу старик, стоявший около него на носовой части палубы, - только в 1839 году основанный капитаном Джоном Фиогтом и еще в 1844 году имевший только 200 человек населения. Теперь, спустя пять лет, он уже имеет многотысячное население, и через несколько лет оно будет сотни тысяч. Расположен он очень удобно: его охватывает сеть холмов, и тотчас же за ней красуется море, а правее, в заливе, белеют островки, между которыми единственный выход в открытое море. Весь громадный залив, тянущийся влево рукавом шириною в несколько миль по направлению к устью Сакраменто и к реке Сан-Иохимо, тоже замкнут и защищен такими же горами или холмами, и всегда, даже в самые страшные бури, корабли находят здесь тихое и спокойное убежище.
Везде по берегам залива основывают новые города, но все же Сан-Франциско будет и должен остаться главным городом всей области, так как представляет собою по положению самое защищенное и самое лучшее место. Впрочем, это место по-настоящему не называется Сан-Франциско, как его назвали мексиканцы. Коренные калифорнийцы назвали город Вегdа dуепа (хорошие травы) вследствие того, что здесь росло прежде множество пряных растений.
- Но здесь совсем не видно деревьев и только слева горы покрыты лесом, - заметил Георг.
- Да и там, собственно говоря, только кустарник, разновидность лаврового дерева, - сказал старик. - Конечно, здесь большой недостаток в лесе, но дальше хорошие дубовые леса, и долина Сакраменто также имеет достаточно леса, и в заливе Корт Мадейра, за этими холмами, имеются великолепные деревья. Ну вот мы и приехали в Сан-Франциско; сейчас пристанем к берегу.
Маленький пароход причалил к длинной, далеко выдающейся в залив деревянной пристани, и когда Георг присматривался к лицам в толпе, окружившей пароход, он ни о чем другом не думал, как только о том, не увидит ли он между этими людьми своего отца. Конечно, отец не мог предполагать, что его утерянное дитя находится на пароходе, но мог предчувствовать, что дитя его находится где-то вблизи.
Но все эти предчувствия и ожидания оказались тщетными. Множество людей подходило и уходило, но все это были незнакомые лица, равнодушно встречавшие его вопрошающий взгляд. Тяжелый вздох вырвался из груди Георга.
- Пойдем, пойдем, милый, - сказал старик, отлично понимавший, что происходит в сердце мальчика, - напрасно ты надеешься встретить здесь отца; только крайняя случайность могла бы его привести сюда. Но весьма возможно, что Джемс Логгинс имеет уже хорошие известия о нем, и потому прежде всего мы должны направиться к нашему долговязому другу в гостиницу «Соединенные Штаты».
Вскоре они узнали, где она находится. Но добраться туда было вовсе не так легко, как они предполагали. В то время как у них на рудниках была превосходнейшая погода, в Сан-Франциско в последние три дня шли проливные дожди, и все улицы были переполнены потоками воды и ила, которые в некоторых местах доходили до колена. В то время город не был еще замощен камнем, да и вообще не было удобной дороги для пешеходов. Дома стояли на глинистой почве, и можно себе представить, до какой степени при дождливой погоде от постоянной езды телег с тяжестями была разбита дорога. Грязь на улицах была непролазная.
И теперь снова небо заволокло тучами и пошел не сильный, но порядком густой дождь, делавший состояние улиц еще хуже. Несмотря на это, наши золотоискатели смело прокладывали себе путь к гостинице, по счастью, оказавшейся совсем близко. Однако тщетно справлялись они об оставленном на их имя письме. Внизу в хозяйской комнате, на письменном столе управляющего лежала порядочная кипа писем, но адресованного Георгу Уаклею в ней не оказалось, и даже никто не знал человека, называющегося Джемс Логгинс. Они стояли растерянные и не знали, к кому обратиться.
Прежде всего старик предложил не таскать с собою золото, а внести его в один из открывшихся уже банков. Это значило «вложить деньги в дело» под квитанцию. За это надобно было заплатить самую малость, и тогда они, по крайней мере, могли быть уверены, что никто не украдет их золото. Это тотчас было исполнено, и при этом Георгу пришла мысль разузнать что-либо о своем дедушке. Однако служащие в банке ничего о нем не знали. Это были торговые люди, недавно приехавшие из Нью-Йорка, и знали они только тех, с кем были в торговых сношениях. Все остальное их нисколько не интересовало.
Оттуда наши друзья отправились в полицию, но и там ничего не добились. С некоторых пор записывались фамилии прибывавших на судах, но те, кто прибывал в Калифорнию сухим путем, никакому контролю не подлежали. Так же точно не оказалось в списке лиц, имевших дома в Сан-Франциско, личности, носившей фамилию Георг Г арди.
Что оставалось делать? Ходить по городу и собирать сведения было делом крайне ненадежным и, принимая во внимание состояние погоды и улиц, почти невозможным. Несмотря на это, они посещали различные места и весьма сожалели, что их долговязый приятель не написал им точно, где именно можно его разыскать.
Во всяком случае, когда наступила ночь, они вынуждены были искать себе какое-либо пристанище. Хотя к вечеру дождя уже не было, но без палатки ночевать под открытым небом было невозможно.
Понятное дело, они не позволили себе пойти в какую-либо большую гостиницу, так как не хотели платить громадные деньги. Наконец они увидели палатку из бумажной материи, сверху покрытую просмоленным полотном, и на вывеске значилось, что она принадлежала какому-то Патрику О’Флагерти. Но едва они вступили в нее, как услышали такой шум и такие ссоры и споры, что тотчас же вышли обратно на улицу.
Следующий такого же рода дом принадлежал немцу и был не что иное, как сарай, сколоченный из досок, посередине которого стояли стол и стулья, а по бокам были устроены настоящие корабельные койки для «желающих выспаться». Но таким личностям предстояло принести с собою постель, так как на этих койках ничего не было, кроме двух сколоченных гвоздями еловых досок. Впрочем, койки были сухие, а так как с ними были одеяла и цена, назначенная хозяином этого убежища, оказалась весьма умеренной, они решились ночевать здесь.
По счастью, содержатель этой гостиницы, хотя и немец, но сносно говорил по-английски. Джона Уклея он, конечно, не знал, но все же сообщил им, что сразу после
Калифорнийской улицы, в доме, который он им подробно описал, восемь дней тому назад остановились переселенцы из Америки, прибывшие из-за гор, и весьма возможно, что они и теперь там находятся. Они объехали со своими повозками вдоль всего залива и хотели здесь поселиться.
Так как уже стемнело, наши приятели не решились сегодня же посетить указанное место и, съев довольно сносный ужин, завернулись в одеяла и приготовились, насколько возможно удобно, провести ночь на жестких досках.
В это время в помещение вошла группа людей, говоривших преимущественно по-немецки, на языке, которого совершенно не понимали наши приятели. Однако между этими людьми оказалось человек восемь американцев, говоривших очень много о только что выслеженной шайке воров и грабителей. При этом они ужасно ругали магистрат Сан-Франциско, оказывавшийся или очень трусливым, или чересчур слабым для охраны честных граждан города от негодяев и злодеев. Так как городское управление не умело или не хотело принять энергичные меры против воров и грабителей, по словам разговаривавших оказывалось, что граждане решили забрать власть в свои руки и наказать виновных.
Наши путешественники сначала с большим вниманием прислушивались к этим разговорам, но, после довольно длительного блуждания по мокрым, грязным улицам города, чувствовали такую усталость, что глаза невольно сомкнулись, и они вскоре уснули сладким и спокойным сном.
К началу дня они снова были свежи и бодры и, тотчас после завтрака, поспешили в указанное место, чтобы как можно скорее порасспросить находившихся там переселенцев. При этом они снаряжены были вполне по-походному: с винтовками и одеялами, так как сами не знали, куда им придется вскоре отправиться.
Встречая на каждом шагу разочарование, постоянно обманутый в своих надеждах и ожиданиях, Георг сильно пал духом и был бы рад в этой шумной и пестрой толпе встретить хоть одно знакомое лицо.
Наконец они пришли на Калифорнийскую улицу и, по крайней мере, были довольны тем, что выбрались из грязного ила и вступили на песчаную почву. Они вскоре нашли дом, описанный им немцем, и около него еще издали увидели повозку американских переселенцев со свойственным ей несколько выгнутым посередине верхом.
- Здорово, Георг! - крикнул кто-то, обращаясь к мальчику. Георг, почти испуганно, быстро повернулся, тотчас узнав в приветствовавшем его старике соседа из Арканзаса, который восемью днями раньше его семьи выехал оттуда с одним из караванов.
- Мистер Муллинс! - крикнул обрадованный Георг, протянув старику руку, которую тот с явной сердечностью пожал. - Слава Богу, - продолжал Георг, - что я наконец увидел дружеское лицо! А мне уже казалось, что я на всю жизнь остался одиноким на этом свете.
- Ну что же? Разве ты до сих пор не разыскал отца? - с очевидным изумлением спросил мальчика Муллинс.
- Моего отца! - воскликнул Георг! - Да разве он здесь?
- Да; вчера я видел его здесь, - отвечал Муллинс. - Да разве ты не был в Сансалите?
- В Сансалите? Я вовсе и не знаю, где это!
- А там, по ту сторону бухты. Я встретил Джона Уак-лея вчера на улице, и он мне рассказал, как он потерял тебя, а недавно получил извещение, будто ты находишься в Сансалите. С пароходом, отходящим туда сегодня утром и, быть может, еще не отошедшим, он намерен был отправиться и взять тебя оттуда.
- Ах, Боже мой, значит, опять его нет! - воскликнул мальчик, испуганно сжав руки. - Но мать моя! Где же моя мать и сестренка?
- Гм… мне ужасно досадно, что я не догадался спросить его об этом. Но он ужасно торопился, и я был очень занят. Но, во всяком случае, она теперь в Сан-Франциско.
- Но где же?
- Да вот в этом-то и задача! Хозяева гостиниц почти не знают фамилии своих жильцов, а пересмотреть всю эту тысячу палаток, находящихся как в самом городе, так и вне его, дело почти невозможное. По всей вероятности, он взял ее с собою, так как при теперешнем положении дел в Сан-Франциско опасно оставлять здесь женщину одинокой. Ты, конечно, уже слышал о том, что выследили шайку грабителей.
- Вчера вечером я слышал, как об этом говорили люди в том доме, где мы ночевали.
- А этот старик с тобою?
- Да, он мне до сих пор помогал разыскивать моих родителей. Без него я бы совсем пропал.
- Гм… эго с его стороны очень великодушно. Но слушай, Георг, если ты родителей своих не найдешь, воз-вращайся сюда ко мне. Будешь жить с нами, пока мы не найдем твоего отца.
- Тысячу раз благодарю вас за это, дружище! - сказал старик, в первый раз вмешиваясь в разговор и протягивая руку Муллинсу. - Это редко предлагается кем-либо в Калифорнии. Но пока у меня будет возможность содержать нас обоих, я надеюсь, что мы будем жить вместе. Мы уже привыкли друг к другу. Но, быть может, Георгу порядком наскучило мое общество?
- Я был бы в таком случае неблагодарнейший человек в мире! - растроганно и горячо воскликнул Георг. - Но, несмотря на это, я все-таки благодарю вас за предложение, - добавил он, обращаясь к Муллинсу, - и поверьте, этого не забуду. Но что же нам предпринять теперь?
- Это очень просто, - возразил старик. - Мы с первым же пароходом поедем в Сансалиту, и если не найдем там твоих родителей, то возвратимся обратно сюда, в этот самый дом. А если тем временем твой друг увидит твоего отца или твою мать, он их известить о нас, и они подождут или здесь, или, по крайней мере, скажут, где мы можем их найти.
- Это самое лучшее, что можно придумать! - воскликнул Муллинс. - Но в таком случае вы не должны терять ни одной минуты, потому что я не знаю, когда отходит пароход в Сансалиту.
- Откуда он отходит?
- От «Длинной пристани». Порядочное расстояние отсюда. При теперешнем дурном состоянии дороги будет не меньше, как на полчаса ходьбы.
- Итак, двинемся тотчас вперед! - сказал старик. - А вас тысячу раз благодарим за добрые вести.