Уже несколько недель прошло со времени последнего свидания Брауна и Марион, и молодой человек твердо держал свое слово: он ни разу не был с тех пор у Робертсов. Тяжелое чувство разлуки с любимой девушкой несколько смягчалось теми заботами и трудами, которые выпали на его долю, долю начальника Регуляторов. Поэтому он не особенно торопился с отъездом в Техас, решив предварительно во что бы то ни стало отыскать убийцу Алапаги и Гитзкота.
Почти все фермеры считали вопрос об убийстве совершенно выясненным и не думали обвинять Брауна в этом преступлении.
Что касается Марион, то она решилась поскорее выполнить свое обещание, данное Роусону. Он недавно сказал девушке, что все его счастье зависит от нее, что с потерей ее согласия он готов пустить себе пулю в лоб. Марион считала совершенно несправедливым разбить жизнь этого благородного человека, чтобы доставить счастье другому. Девушка окончательно примирилась с мыслью быть женой Роусона и в один прекрасный день без прежних колебаний и слез твердо высказала отцу и матери свое согласие на замужество с Роусоном.
Мать радостно обняла свою дочь, хваля за такое послушание родительской воле и разумный выбор, а отец только промолвил:
- Если думаешь быть с ним счастлива - выходи. Дай только Бог, чтобы тебе не пришлось раскаиваться в своем выборе!
Роусон, уехавший несколько дней назад, еще не возвращался, и Робертс с нетерпением ожидал его, чтобы окончательно скрепить брачный договор.
Стоял чудный вечер, когда вся семья вышла во двор, занимаясь обычными домашними работами. Марион, с корзиной корма в руках, стояла, окруженная тучей птиц, и мать невольно залюбовалась этой мирной сценой. Вдруг Марион вздрогнула и от неожиданности выронила из рук корзину: у забора, отделявшего двор, стоял Роусон.
- Чего ты испугалась, дочурка? - спросила мистрис Робертс, не заметив подошедшего Роусона.
- Мама, мистер Роусон вернулся! - ответила молодая девушка, оправившись от смущения и подходя к проповеднику.
- Добро пожаловать, любезный мистер Роусон! Очень рада вас видеть. А мы, признаться, уже соскучились по вас! - сказала старушка.
- И мисс Марион тоже? - спросил Роусон, здороваясь с хозяйкой.
- Вы прекрасно знаете, мистер Роусон, что я очень рада вас видеть! - смущенно произнесла молодая девушка. - Вы всегда дорогой гость в нашем доме!
- Марион, - сказал методист серьезным тоном. - Мне удалось наконец справиться с делами. Теперь у меня будет собственный дом. Желаете ли войти туда хозяйкой? Желаете ли быть моей женой?
- О, конечно, конечно! - ответила за дочь мистрис Робертс. - Марион уже призналась мне, что любит вас. Теперь ее счастье в ваших руках!
- О, что касается меня, несчастного грешника, - смиренно сказал Роусон, - то я, насколько позволят мне мои слабые силы, постараюсь сделать мисс Марион счастливой, как она заслуживает того!
Девушка молча протянула Роусону руку, которую тот нежно поцеловал.
- Ага, Роусон, вот это я называю держать слово! - воскликнул Робертс, показываясь на крыльце. - Как дела?
- Прекрасно, мистер Робертс! Даже лучше, чем я предполагал. Теперь остановка только за вашим согласием. Благословите нас с Марион, и на будущей неделе в воскресенье можно будет совершить брачный обряд!
- А не слишком ли это скоро будет? - осведомился Робертс.
- Отчего же скоро? - вмешалась мать. - Ведь Марион согласна, а наши приготовления почти совсем окончены. А как дела с домом, мистер Роусон?
- Я уже почти покончил с Аткинсом. Если хотите, завтра мы вместе съездим посмотреть ферму. У меня с женой будет прекрасная ферма на очень недурной земле.
- Так не лучше ли подождать со свадьбой до окончательной покупки фермы? - спросил Робертс.
- О, мистер Робертс! - возразил Роусон. - Мне столько пришлось перенести всякого рода затруднений и хлопот, что вы должны понять мое самое горячее желание поскорее устроить свою судьбу!
- Ну, как хотите! - согласился хозяин. - Берите Марион и будьте счастливы!
- Поверьте, я постараюсь, чтобы Марион никогда не пришлось раскаяться в своем выборе! А теперь позвольте попрощаться с вами, дорогие родители! Надеюсь, вы разрешите мне теперь так называть вас?
- А я думала, что вы проведете вечерок с невестой! - скачала мистрис Робертс.
- Страстно бы желал этого, - ответил Роусон, - но дела требуют моего немедленного прибытия опять в город!
- Мы отправимся к Аткинсу в понедельник, - заметил Робертс. - Не забудьте этого, Роусон! Я уже просил Брауна предупредить Аткинса о нашем приезде.
- А мне говорили, что общество Регуляторов распадается, - оживленно заметил Роусон. - Разве это неправда?
- Они, напротив, еще теснее сплотились и завтра будут обсуждать меры, необходимые для дальнейших действий.
- А нельзя ли и мне присутствовать на их собрании?
- Сколько угодно! - расхохотался Робертс. - Да не хотите ли сами вступить в число членов их общества? Впрочем, я и забыл, что вы не одобряете их образ действий!
- Я не одобряю их поступков, поскольку они безрассудны и бесчеловечны, - ответил Роусон. - Но цель самого общества кажется мне почтенной, и я не прочь присоединиться к ним!
- Как? - изумился, не веря своим ушам, Робертс. - Да ведь еще недавно вы осуждали их и говорили…
- Я и теперь нахожу их собрания противозаконными, - перебил его Роусон, - но тем не менее…
- Что ж тут удивительного? - вмешалась мистрис Робертс. - Мистер Роусон своим вмешательством хочет предохранить их от всякого рода заблуждений.
- Не забудьте, Роусон, - сказал Робертс, - что Регуляторы принимают в свое общество только людей, поклявшихся всегда и во всем повиноваться их постановлениям. Не думаю, чтобы они охотно приняли вас, постоянно читающего им нотации и во всеуслышание заявляющего, что они не правы, поступая по-своему.
- Тем не менее я попытаюсь сделать это, - невозмутимо продолжал Роусон, - и если завтра у меня останется свободное время, я отправлюсь на собрание и не откажусь от своей цели до тех пор, пока мне прямо не скажут, что не желают иметь меня своим членом.
- Вот и прекрасно! - подхватил Робертс.
- А кто теперь начальник Регуляторов в нашем округе? - спросил Роусон.
- Браун.
- Как же так? Ведь всего несколько недель назад в этой комнате он порицал действия Регуляторов и…
- У Брауна есть основательная причина поступать так. После подозрения в убийстве Гитзкота ему больше ничего не оставалось, как присоединиться к Регуляторам и всеми силами стараться открыть настоящих убийц.
- Но ведь главной задачей Регуляторов является поимка конокрадов! - воскликнул сильно взволнованный последними словами собеседника Роусон.
- Да, отыскание конокрадов тоже входит в план действий этого общества, - ответил Робертс. - Впрочем, вы скоро сами познакомитесь с их планами и намерениями. Теперь они предполагают допросить наиболее подозрительных людей!
- О, дай Бог, чтобы им удалось найти и убийцу Алапаги! - сказала мистрис Робертс. - Знаете, мистер Роусон, я несколько раз молилась Богу, прося его указать этим людям убийцу бедной индианки, этой ревностной христианки и наиболее внимательной вашей слушательницы. Убить такое чистое, невинное создание!
- Да, ужасно! А теперь я должен проститься с вами, дорогие родители, мне нужно ехать, - ответил все еще неоправившийся от волнения Роусон. - Передайте Марион мой сердечный привет и скажите, что я уехал, не прощаясь с ней, не желая беспокоить ее. Она, кажется, отправилась помолиться Богу. Прощайте!
С этими словами Роусон сел на лошадь и отправился в путь.
- Бетси, ты не находишь, что с нашей дочерью творится что-то странное? - спросил Робертс жену после отъезда будущего зятя.
- Ну, вот глупости! - отозвалась та. - Что с ней может твориться?
- Не оказываешь ли ты очень сильное влияние на ее выбор мужа?
- Какой ты странный человек! Конечно, нет! Она грустна немного, это правда, но только потому, что ей придется расстаться с нами. Что же касается мужа, то лучше Роусона ей не найти!
- Ну, положим, я совершенно другого мнения. По-моему, она свободно могла бы найти какого-нибудь молодого человека, более подходящего ей, чем этот проповедник. Но раз ты и Марион желаете этого, я препятствовать не буду.
Отъехав от фермы настолько, что деревья совершенно скрыли его из виду, Роусон сменил галоп на шаг, а вскоре и совсем остановился, мысленно произнося следующие странные слова: «Черт возьми! Арканзас положительно становится для меня опасным. Малейшая оплошность, какой-нибудь пустяк, и все полетит вверх дном: и мое благополучие, и предстоящая свадьба, и даже сама жизнь. Как бы то ни было, нужно вовремя убраться из этих мест, как сделали мои товарищи. Хорошо еще, что этот проклятый Ассовум куда-то запропастился, а то бы мне пришлось совсем плохо. Особенно меня беспокоит мой перочинный ножик…»
В это время лошадь проповедника навострила уши, и почти тотчас же, как будто из-под земли, появился Ассовум.
- Здравствуйте, мистер Роусон, - пробормотал он, проходя мимо пораженного проповедника.
- Ассовум! - с ужасом воскликнул Роусон, бледнея, как полотно. - Ассовум! - несколько оправившись, сказал он. - Где вы пропадали? Мы очень беспокоились о вас!
- Но ведь и бледного человека тоже все время не было здесь! - загадочно произнес индеец. - Ассовум направляется теперь к могиле своей жены!
- Вам не удалось еще напасть на следы ее убийцы?
- Нет еще! - тихо прошептал краснокожий. - Великий Дух не хочет сказать своему сыну его имени, хотя Ассовум беседовал с Великим Духом в священном месте, еще не оскверненном ногою белого. Теперь бедный краснокожий будет просить Манту помочь ему!
- Да поможет он вам! - воскликнул Роусон, забывая и свой сан, и свое презрение к суеверию индейца.
Ассовум поклонился, благодаря за такое пожелание, и скрылся за деревьями.
Методист дал шпоры лошади и, быстро доскакав до лесной дороги, полным галопом пустил своего не привыкшего к такой скачке коня по ухабам и извилинам размытой последними дождями дороги.