Патрик О’Тул добрался благополучно до островка, на котором жил чудак Брэдшо. Брэдшо старался отговорить его от рискованного предприятия, но упрямый ирландец стоял на своем, говоря, что туманная ночь - самое благоприятное условие для задуманного им дела.

Брэдшо простоял долго на берегу, смотря вслед, пока он не скрылся в тумане. О’Тул был совершенно спокоен; правое дело должно неизбежно восторжествовать.

Но если туман мог помочь высадке, то он же мог и помешать ему открыть самый остров. До этого случая смелому ирландцу не приходилось еще плавать по Миссисипи при таком тумане, иначе он не решился бы пуститься в такой путь без компаса. Но через какой-нибудь час после разлуки с Брэдшо отважный пловец сбился с дороги, и благоразумнее было пристать к арканзасскому берегу и обождать, пока не станет светлее.

По правде сказать, он выбился из сил и перестал грести. Его лодка уперлась в дерево. Наконец-то он наткнулся на сушу! Но он решительно не знал, к чему его принесло: к твердой земле или к острову, к штату Миссисипи или Арканзасу?

Во всяком случае, представлялась возможность отдохнуть от трудов; надо было только привязать лодку покрепче. Дело нелегкое, но после долгих усилий ему удалось ввести суденышко в небольшой затон между высокой водяной порослью. О’Тул завернулся в теплое одеяло, которым великодушно снабдил его Брэдшо, и задремал. Но скоро сквозь сон он заслышал чей-то говор, привстал и пополз тихонько к беседовавшим. Голоса смолкли, он двинулся дальше, и вдруг неожиданно перед ним зыбко выросли какие-то две фигуры. Он едва успел спрятаться в кусты.

- Я говорю тебе, Джонс, что тебе нельзя выехать с острова, не принеся клятвы.

- Я и готов ее принести, - отвечал другой с досадой, - но за что меня держать здесь, когда у меня на мази знатное дельце в штате Миссисипи…

- Клятву приносят на общем собрании во избежание всяких недомолвок и обманов. Собрание завтра вечером. Потерпи.

- А если вас всех здесь захватят, то и меня с вами повесят, совершенно невинного? Очень приятно!

- Ты - невинный?

- Я не участвую в здешних ваших делах… Слушай, Бен, одолжи мне лодку, а я принесу клятву тебе. Не все ли равно?

- Нет, вовсе нет. Я не желаю рисковать из-за тебя своей головой… Но что это? Я наткнулся на что-то…

Ирландец лежал так близко от говоривших, что Бен задел его ногою. О’Тул замер от страха. Бежать было опасно; эти люди, знакомые с местностью, нагнали бы его тотчас; сопротивляться им, хорошо вооруженным, было тоже немыслимо. Самое лучшее, подумал он, притвориться спящим. Но слова Бена заставили его понять всю опасность, которой он подвергался.

- Подумай, - сказал разбойник своему товарищу, тронув Патрика за руку, - эти ленивые собаки просто бросили здесь Клыка. Неужто нам тащить его туда, где следует похоронить? Зароем здесь, ему все одно, где лежать.

Он взял лопату и принялся копать землю.

- А пока ты работаешь, - сказал Джонс, - я пойду посмотрю, нет ли где причаленной лодки… Ты знаешь, атаман велел наблюдать за этим.

- Ловко! - возразил Бен. - Я буду работать, а ты найдешь лодку и улизнешь отсюда! Нет, оставайся и рой яму вместе со мной.

О’Тул дрожал. Рядом с ним рыли могилу для него. Он старался не шелохнуться, зная, что малейшее движение его выдаст. Бен продолжал:

- Нас послали зарыть тело, а потом отыскать лодку этого ирландца и поймать его. Так и сделаем.

«Каким образом могла уже дойти сюда весть о моем намерении, - думал Патрик. - Я говорил о нем только близким друзьям, и то перед самым моим отъездом».

Вдали раздался чей-то крик:

- Бен! Ты здесь?

- Здесь! - отвечал тот. - Что случилось?

- Я нашел лодку! Иди сюда. Придется, может быть, зарывать и еще кое-кого вместе с Клыком!

Кровь застыла в жилах у бедного ирландца. Его лодка была найдена, а с нею отнято всякое средство к бегству.

- Где же лодка? - спрашивал Бен.

- Здесь, неподалеку, у старой смоковницы.

- Хорошо; поджидай ирландца там и уложи его на месте, если он явится. Стрелять не велено.

- А что делать, когда Билл Сэвэдж подведет то судно и подаст сигнал?

- То тебя не касается. Мы с тобой обыщем весь остров и поймаем ирландца, не сквозь землю же он провалился!

Сердце Патрика билось так, что готово было разорваться в груди. Разбойники работали усердно, и яма могла быть скоро готова. Нельзя ли ему было отползти до берега, броситься в воду и уплыть? По реке неслось столько пней и деревьев, что не было опасности утонуть.

Он пополз в сторону, задел за сухой сук, и тот переломился с легким треском. Бен вздрогнул и спросил у товарища:

- Ты слышал, Джонс? Что-то хрустнуло?

- Почудилось тебе. Ну, довольно копать! - проговорил Джонс, вылезая из ямы. - Достаточно глубоко. Да и что я за могильщик? Что же, спустим туда эту падаль, и конец! Очень весело рыть могилы ночью, в темень…

- Ну ладно, молчи! Где же труп? Мне казалось, ближе лежал. Бери же, тащи! Черт возьми, какой тяжелый!

- И теплый еще, - проговорил Джонс, вздрогнув. - Что, если мы живого зароем?

- Какой живой? После ножа Келли живым не останешься. А что он теплый, так немудрено… Порешил его атаман всего час назад. Ну, спускай.

Наступала роковая минута.

Бен стал уже засыпать яму… Патрику осталось на выбор: быть убитым при попытке к бегству или погребенным заживо. Но слова Джонса подали ему мысль о спасении: он слабо простонал.

- Что я говорил? - воскликнул Джонс. - Мы хороним живого!

- Положим, оно бы и не беда, - проворчал Бен, - однако что делать?

В эту минуту раздался выстрел, а следом - свист, весьма знакомый разбойникам.

- Это Сэвэдж! - крикнул Бен с радостью. - Я бегу! А ты, Джонс, вытащи Клыка из ямы. Я скоро вернусь…

- Послушай, однако, - начал Джонс.

- Делай, что говорят! - перебил его Бен сердито. - Говорят тебе, я буду здесь через несколько минут.

Он убежал, а Патрик, хватаясь за последнее средство к спасению, проговорил слабым голосом:

- Помогите… задыхаюсь…

Джонс взял его под руки и потащил вверх.

- Ну, тяжеленько же, - проговорил он. - Не можешь упереться ногами хоть немножко? Вот так…

Человек, которого он считал смертельно раненным, вдруг выпрямился, и прежде чем Джонс успел крикнуть, нанес ему в переносицу такой удар кулаком, что у негодяя посыпались искры из глаз, и он упал на землю, лишась чувств.

О’Тул, очутясь на свободе, бросился через чащу к реке, когда Бен возвращался к могиле, крича убегавшему:

- Куда ты, Джонс? Воротись!

Но мнимый Джонс не слушался, и Бен сказал себе: «Не гнаться же за ним! Да и вернется, некуда ему деваться. Все лодки заняты, а он плавать не мастер; поневоле придет».

Он наткнулся на тело своего товарища. Тот лежал неподвижно, не приходя в себя от глубокого обморока.

- Умер Клык. Теперь уже несомненно мертвый. И то сказать, Клык: ты должен быть благодарен атаману: он избавил тебя от виселицы.

Бен спихнул Джонса в яму и засыпал землей своего товарища, живого и оглушенного ударом Патрика.