Повелитель

У меня ушло три дня на восстановление резерва, потраченного на лечение Рона. Драконов нашей семьи лечить сложно: наши человеческие тела — это живые накопители энергии. С момента первого обращения и приблизительно до тысячи лет — мы собираем силу, и чем старше будущий демиург, тем сложнее его лечить. Повреждения физического тела нарушают каналы, по которым циркулирует энергия, или, как многие считают, магия, затрудняя процесс выздоровления. Особенно сложно в случае повреждений позвоночника, и мне пришлось выложиться полностью, восстанавливая разрушения, нанесенные телу моего сына арбалетным болтом. И это несмотря на то, что ему чуть больше пятидесяти лет — совсем молодой.

Я заживил все, что мог, решив не трогать спинной мозг, лучше, когда связи восстанавливаются постепенно. Теперь было бы неплохо обратить сына в дракона — в этом облике распределение силы идет более правильно, если можно так сказать, и нет угрозы повторной травмы. В принципе, это не так сложно, очень похоже на первое обращение, когда я помогал сыну набрать необходимое количество магии. Тут есть одна тонкость — чем ближе по крови родственник молодого дракона, тем более усвояемой является его энергия. Так что попробовать стоит, но только через пару дней. Сын пока слишком слаб. В противном случае ему придется лежать неподвижно еще очень долго, не менее двух месяцев. Летать я ему не дам, и кормить Рона нужно будет чаще. Тут я первый раз за последние три дня улыбнулся, размечтавшись.

Поселим его на заднем дворе, возле конюшни. Я представил огромного серого дракона, высунувшего голову из грозящего развалиться сарая и послушно открывающего рот, в который Марфа с Линн по очереди бросают куски бараньей туши. Картинка была настолько яркой, что я тихо рассмеялся, и тут же испугался, что нечаянно разбудил спящую, тесно прижавшись ко мне, жену. Уже третью ночь мы спим по очереди на раскладушке в спальне сына. Первая ночь выдалась очень тяжелой — я все не мог заставить организм Рона принимать мою силу, он не реагировал, и я буквально вытаскивал сына из небытия, по каплям вливая магию в поврежденные ткани. Мне тогда стало по настоящему страшно, настолько близко к краю он находился. Но постепенно процесс пошел, и прямо на глазах затянулись раны, под конец, высосав из меня весь запас. Я срочно перенес Рона в его замок — здесь неподалеку находится естественный источник, и восстановление пошло быстрей.

Сын застонал, просыпаясь. Еще не успев встать, я напомнил ему:

— Лежи, лежи, тебе нельзя шевелиться. Рон, я серьезно, — добавил в ответ на его мутный от боли взгляд. — Сейчас помогу, только не двигайся, прошу тебя.

— Пить…

Линн подскочила первой, придерживая на груди мятый шелковый халат, и подбежала к нему, на ходу подхватывая стоящий на столике возле кровати фарфоровый чайник с водой, в которую она еще ночью добавила сок половинки лимона. Осторожно приподняв голову моего сына, Линн напоила его. Рон лежал на застеленных шерстяным одеялом досках, пышные перины комом валялись в углу спальни, туда же отравились и подушки. Только сложенная в несколько раз простыня лежала под головой.

— Как ты? — ласково спросила жена и поправила спутанные волосы Рона.

— Честно? Не очень.

Голос совсем слаб. Я подошел, проверяя, снимая боль и вливая еще немного силы. Лучше так, постепенно, не перегружая, а поддерживая. Пусть организм сам поработает. Отек еще не сошел, но воспаления нет. Стальные болты нанесли страшные повреждения — пробито легкое, сломано два ребра, сердце чудом не задето. Второй болт разбил позвонок, и осколки вонзились в спинной мозг. Мне пришлось повозиться, извлекая их оттуда. Но еще хорошо, что стрела не вошла глубже — тогда мы бы сегодня не разговаривали. Я погладил его руку — пальцы холодные — и накрыл сына еще одним одеялом:

— Спи, еще ночь.

Мы вернулись на раскладушку. Линн легла рядом, прижалась ко мне всем телом, устраивая непричесанную голову на моем плече. Я поцеловал её в макушку. Уже третью ночь мы спим урывками, вскакивая на каждый шорох.

— Ри, может, я слетаю за Властелином?

— Нет, милая, не стоит. Самое страшное уже позади. Сейчас для Рона главное — покой.

— Уже светает. Ты спи, я подежурю, — она пошевелилась, отодвигаясь, но я не дал, прижал, наслаждаясь теплом её тела. У нас на севере ночи все еще холодные.

Прислушался к дыханию сына — спит. "Это хорошо" — мелькнула мысль, и я заснул.

Кто-то задернул шторы, в комнате царил полумрак. Я проснулся от тихих голосов, один, Розалинда уже встала, укрыв меня с головой тонкой простыней. А может я сам во сне её на себя натянул, когда солнце стало бить в глаза. Не помню. Так даже лучше, усмехнулся я, никто не видит, что я уже не сплю, но край простыни все-таки отогнул и одним глазом посмотрел, что происходит. У постели сына сидела Марфа, в одной руке тарелка, в другой ложка. Линн полулежала, подложив локоть под голову сына. И они… — о, ужас! — кормили его манной кашей. Он же с детства её ненавидит! Я спрятал улыбку под простыней и приготовился слушать.

— Рончик, солнце мое, ну съешь ложечку. Вот, молодец. Глотай, глотай! Не кривись — каша вкусная, я пробовала.

Марфа — уже рожать на днях, а она все скачет. Замок Рона попал под её пяту. Дворецкий Клим, что самое интересное, во всем с ней согласен, такое впечатление, что взгляды на ведение хозяйства у них совпадают во всем. Должен заметить, что порядка стало больше. Нерадивых Марфа просто выгнала, не спрашивая Отерона, а он, хозяин называется, и не заметил. Клим мне признался по секрету, что почти вся охрана её боится, после того как она нескольким вставила мозги на место, дроу обращаются к ней с величайшим почтением.

Кент с волчонком развлекаются, на рыбалку ходят, на охоту, в море купаются. Вчера Дмитрия с собой потащили, и он немного отошел от шока. Все-таки с Ларселем я не ошибся, и это радует — мысли вдруг перескочили на телохранителя внука. Нужно узнать, что он там выведал. Уже должны, по-моему, появится первые результаты его расследования. Вчера со мной связался Юлий, сегодня он откроет портал королю, интересно, что расскажет Шон.

Подсознательно я понимал, что пора вставать, вроде выспался, впервые за последние дни, но так не хотелось. Я лежал и наслаждался — кормление больного подошло к финальной стадии: раздался измученный голос сына:

— Все, я больше не могу! Папа, спаси меня. Марфа, уйди, дай умереть спокойно.

— Рон, ну ты же не хочешь, чтобы у меня на нервной почве начались преждевременные роды? И так ты нас напугал до полусмерти! — и сунула ему в рот полную ложку каши.

— У-у-у! — Завыл Рон с набитым ртом, перемазанный кашей, как в детстве. Попытка проглотить не удалась, он, бедный, даже глаза от усилия выпучил, весь скривился, и, зажмурившись, проглотил вязкую субстанцию. Бедный мой ребенок — пора вмешаться.

Я откинул простыню и сел, потирая лицо ладонями.

— Марфа, ты совершила подвиг! Даже родная мать не могла накормить его манной кашей! Он манку с детства ненавидит.

— Но ему нужно что-то есть! — возмутилась, взмахнув ложкой, сильно беременная женщина.

— Прикажи сварить ему пюре с молотым мясом, суп протертый — но, умоляю, не вари манную кашу. Тем более на молоке — у него неприятие молочных продуктов, и это может плохо кончится.

Последняя фраза была чистой воды выдумкой, причем я имел в виду элементарное расстройство желудка, но именно она произвела на Марфу впечатление.

— Рон, миленький, прости, я не знала! — и стала салфеткой вытирать ему лицо от молочных подтеков. Следы преступления убирает, усмехнулся я и подмигнул Рону.

Сын мгновенно сообразил, какую выгоду дала ему моя уловка, с важным видом кивнул.

— Я тебя прощаю, Марфелия! — и, не в силах сдерживаться, рассмеялся. Тихо, стараясь не потревожить еще свежие раны, но мне так был нужен его смех, словно сигнал о том, что он выкарабкается, и все в комнате поняли это. Затрясся от смеха огромный живот Марфы, зазвенела посуда на подносе, который, встав с кровати, взяла в руки Линн. За три дня побледневшая от недосыпания, она стояла, влюбленными глазами курицы-наседки глядя на сына. И неважно, что он на восемь лет её старше — материнские инстинкты жены проснулись, и теперь… держись, Рон, ты попал.

— Про молоко я пошутил. Прости, Марфа, — извинился я, — а теперь, дамы, оставьте нас. — Я правильно понял выразительный взгляд сына. — Пришло время утренних водных процедур.

Только через час я, наконец, вышел из ванной, оделся и зашел проверить Рона. Он спал под присмотром Марфы, в ловких пальцах которой рождалась очередная пара носков. Спицы мелькали с немыслимой скоростью. Вот что-что, а вязать я не умею. Научиться, что ли?

Как только я вышел, ко мне подбежал слуга. Его Величество король Левонии прибыл инкогнито и ждет меня в малой гостиной. Я направился туда.

Шон стоял у окна, прикрыв глаза и подставив лицо теплому ветерку. Я заметил, что он похудел. Не иначе, как от переживаний. Скучает по Этери, это понятно, но ему придется потерпеть — теперь все зависит от Альдинира — как он скажет, так и будет. Король услышал мои шаги и обернулся:

— Здравствуйте, мастер.

— Рад тебя видеть, Шон, — ответил я и встал рядом с ним у окна.

— Как Рон?

— Выживет. Сейчас спит, но уже шутит — и это хороший знак.

— Я смогу его посетить?

— Да, думаю, к обеду он проснется. Ты мне пока расскажи, как продвигается расследование?

Король повернулся ко мне:

— К моему великому сожалению, у меня плохие новости для Рона. Сведения о перемещениях Дмитрия собирала Катерина. Она же, по приказу эльфов, подкупила приходящую прислугу, обслуживавшую апартаменты принцев. Началось это давно, еще до знакомства с Роном. Бедной студентке из далекой деревни захотелось подзаработать. Информацию она передавала одному из эльфов-студентов, он тоже в тюрьме. Нанимал убийц его отец, прибывший недавно с приказом Советника убить Дмитрия. Причина? Это пусть Правитель Иллинадора разбирается. Я отправил ему результаты расследования с длинным письмом. Катерина и её помощница в городской тюрьме. Юлий позаботился о том, чтобы девушка не могла воспользоваться своими магическими способностями.

— Печально. Но, думаю, Рону пока это знать ни к чему. Ларсель помог вам?

— Собственно, он и провел все расследование. Граф Тунский от него в восторге, и просил узнать, нельзя ли взять тайла на работу в службу безопасности — настолько впечатлили его способности эльфа, как следователя, и его результативность.

Я засмеялся, молодец, Ларсель, утер нос самому Тунскому, которого я очень уважал. А у графа глаз наметанный, сразу разобрался, что из себя представляет Ларсель.

— Если он захочет, я препятствовать не стану. Но пока пусть побудет с Димой. Вдруг вы еще не всех обезвредили. А, кстати, что случилось с тем эльфом, который нанимал убийц?

— Ему не повезло — он напоролся на кинжал Ларселя. Понял, что провалился и пытался бежать, когда наши люди пришли в гостиницу, где он жил. Но Ларс предусмотрел такой вариант и ждал его под окном. Остальные эльфы временно высланы из страны. Нет, я не хочу разрывать дипломатические отношения с Иллинадором, просто альтернативой для них являлась городская тюрьма. Так что они дружными рядами, с почетным эскортом из моих гвардейцев, отправились на юг. Пусть Правитель с ними разбирается.

Я согласно кивнул, король правильно поступил, ни к чему оставлять у себя под боком потенциальных врагов. Вот только…. Судя по тому, что говорил отец, у Правителя сейчас своих проблем выше крыши. Хотя мне его совсем не жалко — во многом он сам виноват.

Дворцовые ворота скрипнули, открываясь, и вошла неразлучная троица: Кент, Дима и Серый, который прыгал вокруг Кента и пытался схватить за хвост рыбу, нанизанную на прут, лежащий на плече старшего рыбака. Дмитрия вооружили удочками, мокрая от пота, а может, речной воды, белая рубашка завязана узлом на животе, а на голове старая соломенная шляпа Марфы — это она проявила заботу, нахлобучив её не голову Димы вчера утром. И не догадаешься, что перед тобой принц, а не рыбак. Кент выглядел не лучше. Спасибо ему — он отвлек внука от грустных мыслей. То затеял сражение на шестах, то потащил на пляж, теперь вот — рыбалка. А по вечерам они играли в дурацкую игру в карты — и проигравший кукарекал, сидя под столом.

Дима снял шляпу и заметил меня в окне.

— Дед, а мы рыбу поймали на ужин.

Серый в кувырке обратился и тоже закричал:

— А моя самая большая!

Кент, смеясь, поднял голову, и я увидел, как медленно каменеет его лицо, как он ловит волчонка и отдает ему рыбу, посылая на кухню. Я почувствовал неладное и повернулся к Шону. Позеленевший король вцепился рукой в подоконник, наклонившись вперед. Узнал….

Кент своим единственным ярко-синим на солнце глазом посмотрел на брата снизу вверх, потом плюнул на землю и решительно отправился к дверям.

Зато появился Клим, освободил Дмитрия от удочек и что-то сказал. Дима тоже скрылся внутри.

Я положил руку на плечо короля. Не в силах ничего изменить, да и, не желая, собственно, эта встреча должна была состояться не сегодня, так завтра, просто хотел его поддержать. Для меня он был и останется ребенком, которого я когда-то учил ездить верхом, а детям свойственно ошибаться. Я видел, что он искренне желает искупить свою вину перед братом, но поймет ли это Кент? В тот момент я сомневался, что могу положительно ответить на этот вопрос.

Тяжелые шаги Кента на миг остановились у входа, но вот створки дверей разлетелись, и он вошел. Так, с таким лицом… ну-ну, сейчас начнется. Шон сделал несколько шагов навстречу брату, медленных, словно до сих пор не мог поверить, что это его брат, живой, а что еще обиднее, он его видел уже, но в качестве телохранителя Димы не узнал. Два года искал по всей стране — и не узнал, хотя на похоронах брат стоял на расстоянии вытянутой руки. Все это было написано крупными буквами на лице Шона — радость, недоверие, обида и надежда на то, что брат его простит. Кент подошел вплотную, без промедления со всей силы ткнул брата кулаком в живот, и, когда тот захрипел, нагибаясь, левой рукой ударил его в лицо. Шон обмяк и кулем свалился мне под ноги.

Я осуждающе посмотрел на Кента.

— Простите, мастер, но я давно мечтал это сделать.

Опустившись на одно колено, я приложил руку к шее короля, проверяя на наличие серьезных повреждений. Таковых не оказалось, а боль снимать не стал — пусть терпит. Оставив Шона стонать лежа на ковре, мы, не сговариваясь, направились к стоящему в углу бару.

Первый бокал, который оказался в руках разъяренного Черта, лопнул и острой крошкой осыпался на поднос. Он невозмутимо отряхнул ладонь от осколков, потянулся за другим. Я отобрал у него хрустальный графин — еще разобьет, жалко бренди, и сам налил ему, себе и, оглянувшись на Шона, наполнил до половины третий бокал. Кент залпом проглотил содержимое и протянул стакан мне, за добавкой. Я покачал головой, но налил.

С полным бокалом Кент пересек комнату и сел в кресло. Пока мы стояли возле бара, король уже пришел в себя и теперь сидел на полу, прислонившись спиной ко второму креслу. По скуле текла тонкая струйка крови. Он прикоснулся рукой к щеке и недоуменно посмотрел на изпачканные красным пальцы. Глаз заплыл и на скуле уже наливался синяк.

Я сунул королю в руку бокал:

— Пей!

— А ему зачем? Пусть помучается — ему полезно, — Кент презрительно посмотрел на брата.

— Ты не заводись, прекрати себя накручивать.

— Я уже успокоился, Повелитель. Бить его больше не буду, не бойтесь.

Только сейчас я заметил, что костяшки пальцев Кента сбиты до крови. Хороший у него удар, прямо скажем, очень хороший. Я усмехнулся.

— Ладно, вставай, поговорим, братец, — сказал Кент, рассматривая содержимое бокала. — Убивать я тебя не собираюсь.

Шон подтянулся и сел в кресло, наклонив голову к коленям. Тут я не выдержал и, провел рукой по его щеке, останавливая кровотечение. Нашел стопку чистых салфеток, одну намочил бренди и протянул Шону, второй вытер руку от его крови. Король скривился и зашипел, когда алкоголь попал в ранку.

Когда неприятные ощущения прошли, Шон расслабился и выпрямился в кресле. Отхлебнул из бокала, скривился от крепкого напитка и только тогда посмотрел на брата. Я поразился — он получил по морде, а глаза сияли от счастья. Может, Кент его слишком сильно ударил? Но меня отвлек от рассуждений на эту тему голос стоящей в дверях жены:

— Ри, что здесь происходит?

— Не волнуйся, дорогая. Обычное воссоединение семьи после продолжительной разлуки. Познакомься — Его Величество король Кентор, известный тебе под именем Черт, а тот, у которого глаз подбит — его родной брат-близнец Шонтар.

— Очень приятно, — прошептала жена, переводя взгляд с одного на другого. Короли одновременно кивнули.

— Идем, им нужно поговорить без свидетелей. Надеюсь, кровопролития больше не будет? — я вопросительно посмотрел на Кента.

— Нет. Обещаю.

В этот момент вошел Дима.

— Дед, отец проснулся и зовет тебя.

Внук удивленно посмотрел на сидящих возле камина братьев и насмешливо сказал:

— Здравствуй, дядя Шон, — показывая, что даже он в курсе, кто есть кто.

Мне стало смешно. Ситуация не из легких, но Дима… отомстил, ничего не скажешь. Я направился к выходу, по дороге развернул Линн и потащил за собой внука. В конце концов, у меня есть более важные дела, чем разбираться с проблемами драчливых близнецов.