Духота. Осенняя. Пахнущая листвой и никак не наступающим дождем. Уж, лучше б шарахнул – проливной, переходящий в снег. Но нет, полмесяца минимум парить будет. Бабье лето.
Плюнуть на всё и пойти купить пивка.
– Леший! Это тебе, что б жизнь мёдом не казалась, – гоготнул, заглядывая в кабинет, и кидая папку на стол, Семен. – Сообразишь на троих, – он подмигнул, бросив насмешливый взгляд на уже две возвышающиеся башнями папки. Тут же перевел взгляд на стопку у стола. – Эх, Леший, трудная и неприступна вавилонская башня! – и снова гоготнул.
Леший.
Это не прозвище даже. Это фамилия. Кондрат Разумович Леший. С такой фамилией, просто грех, если тебя будут звать по имени. Хотя, парочка человек найдётся. И сейчас, в тот самый момент, когда Кондрат косо, недовольно, смотрел на тонкую папку с надписью дело № 25468, один из таких, звонил ему на сотовый.
– Да!
– Кодя, ты совсем ко мне не заходишь, – серьезно, одновременно расстроенно проговорила трубка. – Я скоро забуду, как ты выглядишь!
Леший вздохнул.
– Лика, мы в разводе!
– Кодя, – голос стал настойчивым. – Ты обещал мне помогать, ты не забыл?
Кондрат вздохнул. Обещал. Хотя, иногда, ему очень хотелось забыть о существовании бывшей жены.
– Что случилось?
– Я уезжаю к маме? На месяц-два. Ты же знаешь её отношение к собакам.
– Такое же, как и ко всем живущим...
– Не начинай, – беззлобно перебила бывшая. – Почему, ты вечно ерничаешь?
– Это не ерничество. Твоя мать ненавидит всех, кто дышит. Особенно, если дышит рядом с ней.
– Ты редкостный хам.
– Ну, так не звони мне!
Лика замолчала, но всего на минуту. Потом раздался жалобный вздох.
– Так ты возьмешь, Тайру?
Тайра – хаски, с пристальными синими глазами. По совести, куда умнее собственной хозяйки.
Тайру Лике подарил Кодя в первые месяцы так называемой семейной жизни, которая очень быстро не заладилась. Лика, гордо поджав губы, выставила неудачливого муженька вон. И, чтобы насолить, оставила собаку себе, но, так как ни секунды после дарения не занималась хаски, то и сама встала перед тяжёлым бременем. Но желание насолить было намного сильнее и, превозмогая нежелание нести ответственность перед собакой, Лика начала послушно выгуливать и кормить подарок бывшего. Вот только поездки с собакой, были уже выше её сил. И та, стабильно раз, а то и два в месяц, перекочевывала к Кондрату. Притом не забывала Лика напоминать, что Тайра целиком и полностью принадлежит ей и забирать она её будет, когда захочет. Такое перекидывание несчастного животного туда-сюда, Лешему крайне не нравилось. «Мы в ответе за тех, кого приручили!». Хаски считала хозяином Кондрата, и тяжело переживала постоянные разлуки. Но ругаться с бывшей Кондрату не позволяла гордость. И любимица Тайра оставалась на попечении Лики. Хотя, иногда, Кондрат думал, что далеко не гордость, а эгоизм не позволял забрать собаку себе. В новой, холостой жизни у Лешего совсем не было свободного времени. А Тайра... Он вздохнул. Ну не хотелось ему нести за кого-то ответственность. Тайра, и так часто бывала у него. А вот ответственности за неё не было. Лика то улетала на конференции по выходу на рынок новой косметики, то уезжала на неделю и больше с подругами за город отдохнуть от городской суеты, то к мамушке – которая, органически не переваривала всё, что движется, то просто впадала в депрессию, при которой собака мешала проводить дни в тоскливом бичевании себя.
– Ладно, – ответил Кондрат. – Вечерком или завтра с утра загляну.
– Спасибо, – холодным, размеренным голосом. И гудки. Вот так, ни здрасти, ни спасибо.
Леший швырнул телефонную трубку в стол. Ещё раз покосился на папку, уверенно встал и пошел из кабинета.
Духота.
У ларька с разливным пивом стояла небольшая очередь в три человека, все с отдела.
– Леший! – улыбнулись Степа и Сеня, одновременно протягивая руки Кондрату. Потрясся ладонь, довольно расплылись в улыбке.
– Духота!
– До пятнадцатого обещают очередное потепление, – вставил первый в очереди, уже отходящий с пенящейся кружкой, Митька.
– До пятнадцатого можно кони двинуть, – протянул сторублевку полной продавщице Степа, и тут же, обращаясь к ней: – Два. А вот моя тёща говорит, что снег выпадет скоро, спину у неё ломит. А теща моя еще тот синоптик, никогда не ошибалась. Я склонен верить больше её артриту, чем нашим синоптикам.
– В прошлом году весь сентябрь парило, – Сеня нетерпеливо выглядывал за спину, ожидающему пиво коллеге.
– В прошлом году, я в это время в отпуске на даче копытился, – сдул пену с пива Степа.
– Хорошо, у меня тёщи нет, – возвращая кружку, вклинился Митька.
– Зато у меня гастрита нет, – усмехнулся Степан, и принялся за вторую кружку, уступая место Сене.
– А у меня грыжи, – громко заржал Митька. Семен глянул на него нехорошо, но ответа не нашел и уткнулся обратно в пенное.
– А ты чего смурной, Леший? – через плечо бросил Сеня, ожидая, пока последние капли упадут в кружку.
– Жарко, – недовольно протянул Кондрат. – Завал. Висяков как огурцов.
– Дааа, – протянул Семён, – а ты в банки, в банки, засаливай. Будет чем заняться в зиму! – и громко заржал.
– Брать будете или лясы точить? – продавщица посмотрела на Кондрата ленивыми, заплывшими от жары глазами.
Леший достал мятую пятидесятку и протянул тетке. Продавщица широко зевнула, кинула деньгу в оттопыренный карман когда-то белого фартука, и, сунув кружку в бак, крутанула вентиль.
Позади Лешего начала собираться толпа, парочка ребят из отдела, остальные из соседних офисов.
Духота!
Холодное пиво вернуло размеренность и счастье в жизнь.
Хорошо!
Не выныривать бы. По крайней мере, сегодня.
Девушку он заметил не сразу. Дважды взгляд скользил мимо, поверх кружки с пеной. И только когда уже отдал тару и собрался возвращаться в отдел, обратил на неё внимание. Она стояла в сотне метров от Лешего, облокотившись о дверь вычурно красного БМВ седьмой модели. Хорошая машинка, резвая, и кушает хорошо. Не по зарплате майора районного отдела небольшого городка Яндырь. Однако, если не смотреть на привлекающее глаз авто, девушка и сама была привлекательна. Рыжие волосы вились к плечам. Губы не яркие, полные, сочные. Лицо удивительное, вытянутое, с раскосыми монгольскими глазами. Черты четкие, можно сказать аристократичные, если бы только не пошлая рыжина волос. Девушка стояла, пристально смотря на Кондрата нереально зелеными глазами, обрамленными чересчур черными ресницами. Весь её облик был слишком странным. Монгольское лицо с рыжими волосами и ярко-зелёными глазами. Необычна, красива. Леший улыбнулся ей и даже как-то приосанился. Выправка позволяет, метр восемьдесят пять, поджарого (если не сказать худого) тела, на голове короткий ежик русых волос и водянисто-синие глаза. М-да уж, не красавец! Но, говорят, полицейская, так же как и армейская форма, привлекает женщин.
– Утро добро, хлопцы! – крикнули с крыльца. Кондрат голос начальника узнал и, не оборачиваясь, отдал честь.
Девушка нахмурилась, вздёрнула рыжими волнушками и спряталась в дорогущей машине. Поворотник авто мигнул и машина, вместе с хозяйкой, пересекая двойную сплошную, под сигналы подрезанных, но менее дорогих авто, унеслась.
Кондрат почесал затылок. Если бы тогда, он мог знать, сколько всего в его размеренную жизнь принесет появление сей дамы, то навряд ли смотрел с замиранием вслед, раздумывая каков процент, что такая девушка обратит на разведенного следака внимание. Посему выходило, что не обратит. Ах, как же он ошибался.