– Фархад Шахмудинович? – переспросил Кондрат. – Ты сказал, к Фёдору приезжал Фархад Шахмудинович?
– Точно, я на имена очень памятливый.
– Знакомый? – тут же спросил Еши.
– Более чем, – задумчиво ответил Кондрат.
Кузьма хлебнул чаю, потрепал по шее прильнувшую к нему Тайру.
– Осталось узнать, где находится трасса А36174. У тебя карта есть? – повернулся Кондрат к журналисту, задумчиво растянувшегося в кресле.
– Ты собираешься искать эту трассу? – потянулся Еши.
– И я собираюсь, – подтвердил Кузьма.
– Знаешь куда идти? – Еши неохотно поднялся с кресла.
– Найду, – нахмурился Кузьма. – Сначала в Севольное вернусь. Ружьишко отцовское прихвачу, топорик освящённый…
– Стой, – прервал его Кондрат. И повернулся к Номин. – Расскажи, что ты видела, когда пришла в себя на дороге.
Девушка покосилась на кузнеца.
– Свет синий. Он двигался к лесу. За ним след стелился как будто… – она замолчала.
– Я ранил его! – твёрдо сказал Кузьма. – Оно раненое, а куда раненый зверь идёт? В логово. Ты укажешь мне, где видела его?
– А если не зверь? Если правда дьявольское? – тихо спросил Еши.
– Зверь, не зверь, – Кузьма вздохнул. – Дьявольское или мирское. Если ранил, значит живое.
– Что там с картой? – напомнил Кондрат.
– Есть карта, – кивнул Еши и вышел из зала.
Через минуту журнальный столик стоял посреди комнаты, и вокруг него склонились четыре головы, смотря на карту яндырской области.
– Где-то здесь, – прочерчивал ручкой Кондрат. – Вот центральная трасса, в этом месте мы нашли Номин.
– Он шёл в эту сторону, – провела рукой девушка.
– Но здесь ничего нет! – отметил Еши. – Тайга глухая.
– Так оно может из глухой тайги и пришло? – вставил Кузьма.
Кондрат задумался.
– Это недалеко от Севольного. Примерно здесь с ним встретилась и тётушка.
Все обернулись к Кондрату. Он вздохнул и начал рассказывать Номин и Кузьме как столкнулся в собственной квартире с синим светом, как его сослуживец Семён оставил в квартире сюрприз, как бежали они с Тайрой и тётушкой. Пересказал и рассказ тётушки в больнице.
Кузьма вздохнул.
– Значит, там и искать его надо. Вот только места глухие. Нам с малости в ту сторону даже ходить запрещали.
– Тропы знать нужно, а то можем и не воротиться, – Еши всматривался в карту.
Кондрат и Кузьма разом посмотрели на него, переглянулись.
– Мне возвращаться и незачем? – тяжело проговорил Кузьма. – Но насчёт троп, ты прав, бурят.
Еши мельком посмотрел на кузнеца.
– Идти невесть куда, тоже опасно. Кто знает, что там за местность. Где топи, где земля мёртвая. Петро бы сюда, егеря местного. Он разом показал бы, где что, – кузнец отодвинулся от карты.
– Доверяешь ему? – посмотрел на Кузьму майор.
– Доверял, – поправил Кузьма. – Как самому себе.
– А теперь что?
Кузнец почесал всей пятерней волосы на затылке.
– Нет его теперь.
– Как нет? А куда делся?
– Помер.
Кондрат встал, прошёл к окну. Тьма – ночная, безлунная, с шумом города, с воющей где-то сиреной и шорохом осенних листьев, с запахом оставленной дождем сырости. Тяжёлое, саднящее чувство неотвратимого, леденящим скрипом провернулось, задев сердце и заледенив затылок. Как сильно хотел Кондрат не вмешиваться, забыть о происходящем. А оно вот, нагнало и пинком, в омут, в неизвестное, дикое, не поддающееся разумному объяснению.
– От чего умер?
– От сердечного приступа, – ответил Кузьма.
Кондрат провёл по стеклу, холодное. В тёплой квартире Еши, он чувствовал себя так же холодно.
– А сторожка его далеко?
– В километрах семи от Севольного.
– Провести можешь?
– А то, – Кузьма поднялся. – Я готов. Мне ждать нечего.
Леший развернулся и направился к выходу.
– И я! – тут же вскочила Номин.
– Негоже девке… – начал кузнец.
Номин остановила его холодным взглядом и тихим, но твердым голосом сказала:
– Я с вами.
– Нууу, – тяжело вздохнул Еши, – тогда уж и я, – он посмотрел на Номин. – Хватит, один раз уж уехала одна. Мне вот только интересно, куда вы с Лукишной ехали? И почему ты оказалась одна на дороге? Куда бабка делась?
Номин нахмурилась.
– Это мы, надеюсь, выясним.