В лунном сиянии огромной черной глыбой виделось здание института. Сегодня свет не горел ни в одном окне, а тусклые фонари аллеи не достигали стадиона. В эту ночь мы с Тарой не стали испытывать нервы соседок и занимались на улице. Слабый, но пронизывающий ветер, холодил вспотевшее тело. Я закрепила в хвост выбившиеся волосы. В очередной раз взялась за меч.

Тара хмурилась смотря как я отрабатываю защиту.

— Может завтра продолжим? — спросила устало. — Время уже позднее, ещё лекции учить.

Я покачала головой, но увидев понурый вид Вьятт, кивнула её.

— Иди, я ещё потренируюсь.

Тара махнула рукой и направилась к общежитию, судя по тому как она зевнула уходя, никакие лекции учить не собиралась, просто утомилась от меня совсем не воительницы.

Я покрепче сжала меч. Лунные блики играли на лезвии. Я сделала выпад в воздух. Нет не пойдет. Слишком слабо.

— Не выходит? — поинтересовались у меня узнаваемым до коликов в животе голосом.

Я повернулась. В тени аллеи стоял ректор Риган и смотрел на меня с интересом.

— Выйдет! — бросила ему с вызовом.

Он усмехнулся. Взмахнул рукой. Из темноты, напротив меня, проявился призрачный клинок, блестящий в лунном свете.

Я не ожидала столь резкого выпада парящего в воздухе оружия.

От удара мой собственный меч вылетел, а руку выбило из плечевого сустава. Я охнула и села, болезненно сморщившись. Ректор подошел, присел передо мной на колени, резким движением вправил её обратно. Я снова охнула.

— Терпите, — проговорил лорд Риган, смотря мне прямо в глаза, в которых от боли выступили слезы. И подняв валяющийся на земле меч сунул мне его обратно в руку. — Вам необходимо научиться управляться с ним лучше, чем всем остальным студентам института вместе взятым. Врагов у вас хватает. И я вам гарантирую, в будущем будет еще больше. И не всегда вас сможет спасти одно очарование. Слишком много вы способны дать… — у него голос стал приглушенный, лицо нервно дёрнулось. Но тут же стало непроницаемым. Ректор протянул мне руку помогая встать. И замер смотря мне прямо в глаза. А у меня озноб по коже от его взгляда пошел, темного с пугающими воронками тьмы. Но чем больше смотрела я в них, тем сильнее они притягивали. Похожие на черное небо, без единой звезды, живое, дышащее, ночное. Зачаровывающее.

— С вами все в порядке, леди Найли? — спросил ректор таким пронизывающим голосом, что я вздрогнула. С трудом отвела от него взгляд, не понимая, что сейчас произошло.

— Да, — выдавила приглушенно.

— Вы не чувствуете своего оружия, — сказал лорд Кейн указывая на мою ладонь крепко вцепившуюся в рукоять. — Оно должно стать частью руки. Это ни кусок железа. Это ваша плоть и кровь.

Он подошел очень близко. Встал со спины. У меня руки задрожали и дыхание сбилось. Ректор перехватил своей рукой мою ладонь.

— Закройте глаза, студентка Найли. Ваши пальцы слишком напряжены. Представьте, что их нет, а есть оно, ваше продолжение. Меч — это ваша рука. Вы и оно одно целое, — пальцы лорда Кейна скользнули по моим, сжимающим рукоять. — Слушайте, ощущайте, вам не нужно видеть. Напрягите свои органы осязания, у вас они более чем развиты.

Я глаза закрыла. Вот только от дыхания ректора в затылок, у меня не только не выходило представить меч собственной рукой, и включить то самое осязание, у меня лиловые разводы пошли перед закрытыми веками.

От жара, обдавшего тело, в висках застучало, а по венам горячие струи побежали.

Он отстранился.

— Так не пойдет. Студентка Найли, обернитесь и посмотрите на меня.

Я смотреть на ректора боялась. Он помолчал, внимательно меня разглядывая. Остановился на моем лице а то пылало. Ректор глухо откашлялся и снова приблизился.

— Попробуем по-другому. Забудьте про меня. Меня здесь нет. Я, как и меч — часть вас, ваша душа, ваше шестое чувство, — снова заговорил тихим голосом, обволакивающим разум. И я буквально ощутила, как меня накрывает тьмой. Успокоительной тьмой. И дыхание мое стало ровным. Жар не пропал, но отступил, позволив разуму наконец очнуться. — Я, это вы… — словно и не голос, а тихий ветер нашептывает. — Вот так, Найли, хорошо. Умница, девочка. Шаг вперед, стойка, — я проваливалась во тьму. Я чувствовала её кожей — вибрирующую, шепчущую что делать. И я ей верила. — Рядом никого нет, ничего нет, только вы и ваша рука, живая настоящая плоть.

— Ничего нет, — прошептала я следом, подняла руку, не видя, но чувствуя, как на меня нацеливается призрачный меч. — Это ваше продолжение, ваша рука, вы можете ею не только писать, работать, но и ранить, убить. Ваша рука сама смерть!

Взмах. Легкость, с которой я сделала его просто поразил. Отражающий звон стали.

— Получилось! — я вскрикнула слишком громко. И распахнула глаза. Ректор стоял в нескольких шагах от меня и улыбался. В черных глазах плясали вихри тьмы.

— Получилось, — повторила я более тихо от внезапного смущения.

— Замечательно, — стал внезапно серьезным лорд Риган. — Завтра в это же время, здесь.

Развернулся, взмахнул рукой. Вздыбилась земля открывая портал. Не прощаясь ректор шагнул в него и портал исчез. И лорд-ректор вместе с ним.

В комнату я вошла на цыпочках, старясь не разбудить Тару.

— Да не гладь его, а держи! — гаркнула Вьятт. Я испуганно обернулась. Она лежала с закрытыми глазами подняв руку и размахивая ею. Во сне ей снилась я, и мое обучение, в этом можно было не сомневаться.

— Тш-ш, — подошла я ближе. Погладила её по рассыпанным по подушке волосам. — Спи!

Тара руку уронила на кровать и засопела дальше. Я поправила сползшее с неё одеяло и прошла к своей кровати.

Лежала долго, смотря на копошащиеся в ночнике огоньки. И все не могла закрыть глаза, казалось мне едва прикрывала веки, что ректор рядом, дышит в затылок шепчет: «Я — часть вас, ваша душа, ваше шестое чувство». И я проваливаюсь во тьму, в его тьму. Вздрагивала. Открывала глаза.

«Завтра в это же время».

Мало кто может похвастаться, что его обучает искусству боя сам ректор Риган. Я могу. Вот только мне это нисколько не льстит, скорее наоборот, страшит. С чего это вдруг? Сначала он помогает мне скрыться, дает собственную фамилию. То я вижу на его лице неприкрытую ярость обращенную ко мне, то глубокое сожаление или нет даже не так — жалость? В конце концов, теперь появилось желание научить меня бою!

Я тяжело вдохнула. Ох, как бы мне снова не попасть в дурную историю. В чем-чем, а в одном ректор прав, главное мое проклятие влипать туда куда совсем не нужно. И кто бы мог подумать, что я, хрупкая и совсем не развитая физически, попаду на этот факультет. Я покосилась на поставленный у стены меч. Боевой маг. Если удастся, возможно, доучусь. Если повезет — выживу. Почему если? Я же не виновата! Ректор молчит, ничего о моем деле не говорит. Может и не ищет никакого убийцу. Мало ли что можно наобещать испуганной девчонке. Испуганной… Так это он меня и испугал! Это он мне сказал, что меня обвиняют в убийстве. А потом в стенах института появился советник Гэйли. Правда ли что он приходил по мою душу? Правда. Невеселая, пугающая, но правда. Четко виделся мне довольный пронизывающий взгляд советника. И как же мне хотелось вопить во все горло: «Я никого не убивала! У меня и умысла нет. Я даже не знала вашего сына Алана!». Я не знала, а кто-то знал, и ждал его там. Мне вспомнились желтые глаза убийцы в тени капюшона.

Заблестели огоньки ночника, переливаясь замигали за стеклом, распылись в моем сознании, расползлись по комнате. Зевала в окно сонная луна.

Желтые страшные глаза. Рука в перчатке, сунувшая мне нож.

Рука вынырнула из темноты комнаты, погрозила пальцем, и глаза желтые сверкнули. Огоньки шарахнулись по стенкам ночника. Я вскрикнула, закрыла рот руками и попыталась позвать Тару, но вместо неё на кровати покачивая ногой и выдыхая ледовые клубы сидел блондин и довольно ухмылялся. Я забилась в угол, уже смутно понимая, что-то не так… не так… От ужаса сковывало горло, я не могла закричать.

Тёплое дыхание коснулось виска. Умиротворяющее, нежное, и блондин расплылся в темноте ночи и глаза пропали, потухли маячки огоньков. Тревожный сон отступил.

— Спи, Найли. Спи спокойно, моя хорошая

Добрая, принимающая, тьма. Больше мне ничего не снилось.