Кони хрипели, рыли копытами землю и косились на Аглаю.
— Хороший конь! Не подведет!
Хозяин хлопотал вокруг, заглядывал Святозару в глаза, как чуял, что именно он будет платить. А может, на него подействовал уверенный взгляд воина, которым тот осматривал животину.
— Парой отдашь дешевле!
Не спросил.
Купец сморщился, взглянул в лицо воителю и закивал.
— Отдам, батюшка.
Святозар заглянул коням под губу. Поморщился.
— Совсем нынче наглый народ пошел. — Гневно зыркнул на торговца. — Что ж ты кляч нам подсовываешь? Они и пару верст не пройдут, падут!
Хозяин задрожал.
— Из стойла приведу. Так, что дорого смотреть.
Но Святозар уже не слушал, шел по ряду дальше.
— Лихо ты с ним! — улыбнулся Радомир. — Я по рынкам не ходок. Когда и приезжали на ярмарку, все больше девки мои… — и сбился с разговора. Мои. Как там Марья? Тряхнул головой, скидывая наваждение.
— Рынок Анжирана всегда жульем славился, — зевнул Святозар, — глаз да глаз. Смотри! — указал в сторону, где оживленно торговались двое. — Хороший обоз, крытый. И под дождь не страшно попасть, погода не жалует… — Посмотрел на затянутое серой дымкой небо.
К обозам подошли неторопливо, прислушиваясь к разговору.
— Говорю тебе, завтра деньги будут… — щурил глаза смуглый тощий мужичок, поправляя висевший на худощавом теле чапан.
— Завтра и получишь, — скалился коренастый черноглазый мужик, поправляя колпак на голове. Много здесь таких было. Кто в одеянии белом до пола, кто закутан шкурами. Тонкобородые мужчины, перебирающие в руках бусины. Остроглазые, с властными лицами, руки в толстых кожаных перчатках лежат на рукоятях кинжалов. И сами кинжалы удивительные. Носы загнутые, ручки каменьями поблескивают. Много бы Радомир отдал, чтобы такой в руке подержать.
Святозар на все это глядел настороженно. Радомир с любопытством.
— Сколько просишь? — Святозар рассматривал обоз. Торгаш сразу потерял интерес к собеседнику и расплылся в улыбке.
— Два золотых да три серебряных…
Святозар кивнул.
— Берем…
— Что значит берете? — подскочил второй мужик. — Мы уж договорились!
— Не договорились, — рявкнул в лицо ему торгаш. — Ты денег давал? Нет. Какой тебе договор…
— Ты обещал?
— Это когда же? Завтра? Вот завтра и приходи…
Он повернулся к воителю. Тот хмурился.
— Что ж ты, любезный, человеку обещаешь? Завтра обоза — то уж не будет.
Тот подмигнул.
— А я смотрю, вы издалече будете?
— Издалече, — согласно кивнул Святозар. Отпираться смысла не было. Слишком уж они выделялись на восточном рынке. Белоликие, светловолосые.
— И далеко дорогу держите?
— Далеко, — сощурился Радомир. Ему выспрашивания смуглого торгаша совсем не нравились.
— Небось не только обоз, но и коней добрых ищете?
— Ищем.
— И заплатить готовы?
Святозар вытащил мешочек с монетами, перекинул из руки на руку.
Глаза торгаша загорелись.
— Этот товар не для вас!
Святозар и Радомир переглянулись.
— Иди сюда, — махнул торгаш рукой смуглому босоногому мальчишке. — Смотри здесь.
И направился через рынок.
На выходе указал на широкую улицу, куда и свернули.
— У меня кочевая жизнь в крови. Обозы да кони выносливые. Дед всю жизнь породу выводил да приноравливал…
— Ты нам историю свою рассказывать собрался?.. — нахмурился Святозар.
Торгаш осекся. Но тут же расплылся в улыбке.
— Я к чему это говорю, — дело мое многолетнее. Я за него отвечаю. Уверен, господа заинтересуются. — Торопливо, широкими шагами отмерял ухабистую дорогу. Свернул с улицы в узкий переулок, указал на дом с высокими воротами.
— Проходите, господа дорогие. Зулейка! Гостей встречай.
На порог выскочила смуглая чернобровая женщина. Смолянисто — черная коса за спиной. Она шустро вытерла руки о вышитый узорами передник.
— И чего тебе?
— Ты мне не чего, гостей, говорю, встречай.
Она уперла руки в боки, глянула на входивших хмуро.
— Кого еще…
— Конями моими интересуются с кибиткой!
Она выпучила глаза и даже рот открыла, после всплеснула руками и бросилась в избу. А торгаш заюлил рядом.
— Идем, пока чай — май приготовит, я вам покажу.
И направился за дом. Прошел к высокому амбару, распахнул ворота.
— Вот!
Святозар и Радомир разом глаза протерли. Крытая повозка стояла посреди амбара. Высокая полукруглая крыша не материалом затянута, а железом обита. Окошки по обе стороны под стеклом, из крыши труба небольшая. По углам висят крытые фонари.
Входы с двух сторон.
— А вот и лошадки, — распахнул второй амбар.
Знающий толк Радомир глаза протер.
— Что за чудо такое?
Четверка черномастных коней, холка на четыре головы выше Радомира. Упругие тела, длинные ноги. Ноздри трепещут, глаза горят.
— Сила, как у тяжеловеса, скорость хорошего скакуна, выносливость восточных иноходцев. И едят… как верблюд. Один раз хорошо накорми, и будет несколько суток идти. А уж умные — что с человеком говоришь, все понимают! Золото, не порода!
— Хороши лошадки! — прицыкнул охотник. — Это как же вы их?..
Торгаш улыбался.
— Понравились?
— Сколько ж ты хочешь за коняг? — поскреб в затылке Святозар.
Торгаш снял колпак, почесал голову.
— Идем, за чаем договоримся. — Торговец уже торопливо тянул их в дом.
Усаживал на расшитые цветные одеяла, расстеленные на полу.
Зулейка смотрела широко распахнутыми глазами, разливала чай в пиалы и поближе придвигала тарелку с пловом, насыпала боорсаков, в другую пиалу подливала жирной шоорпы.
— Пейте, ешьте, гости дорогие!
* * *
— Ты смотри — уж сутки без продыха шагают.
Пара, запряженная в удобный для дальней дороги обоз, тянула его по неровной каменистой дороге. Скорости за весь день не сбавляла, ни воды, ни еды не просила.
— А мне все же не верится. Вот к утру посмотрим, не взбрыкнут ли наши коняги золотые. — Святозар нащупал в кармане мешочек с деньгами, похудевший больше чем наполовину.
— Да ты на морды их посмотри, — не успокаивался Радомир. — По мордам видно — умные!
— Что нам от их ума, до Хлада бы довезли, и ладно.
— Это ты не прав! Коньки денег своих стоят! Вот заводик бы открыть по разводу породы, такие за золотую монету, а может, даже к правительственным дворам. Да что правительственным, стражам твоим, и тем друг и товарищ будет и в службе, и в бою. Святозар кивал сонно и зевал. Повозка неторопливо ехала по высокогорью, отбивая из — под колес камушки. Кони шли спокойно, звуков ночных не пугались. Да и хвала хозяину обоза за предусмотрительность. Едва темнеть начало, как зажгли фонари. Они чуть раскачивались и светили тускло, но все же разгоняли вездесущую тьму и освещали дорогу не только по сторонам, но и перед кибиткой.
— Живы останемся, соорудим тебе завод. Коники и впрямь хорошие. Разводи, тебе радость, Велимиру служба, — потянулся Святозар. — Ты за дорогой следи, я спать пойду, через пару часов разбудишь, сменю. — И полез в широкий кузов. Кивнул шушукающимся Тале с Аглаей, залег у стены на расстеленных на полу одеялах. Через минуту засопел.
Аглая вскользь посмотрела на нугоровского стража и кивнула Тале продолжать беседу.
— А куда мне было деваться? — зашептала знахарка. — Когда бесы на деревню налетели, и солнце не взошло. Как говорила глава, селяне тут же указали, что вы приходили, куда ушли. Они, может, и про Тимира рассказали бы, да не успели. Я ж зверушкой — то оборачивалась редко… Больше из любопытства, а тут… Спасибо бабкиному дару. — Она вздохнула. — Видела, как дома горели… Селяне уж не кричали, все как один мертвы были. Никого не пожалели, ироды… Киллу первую в поля вывели, что сделали — не знаю. Но чую, не жива глава.
Она тяжело вздохнула. Аглая прикрыла глаза. Лицо Игната так и вспоминалось. Когда же он так успел измениться? Тот самый Игнат, что с ней вместе обрабатывал лапу соседского кота, попавшего в мышеловку. Игнат, которому стало плохо при виде крови, и он долго отдыхивался, стоя у окна. Откуда такая жестокость? Или бесовская сущность так изменила? Аглая обняла себя руками и повыше натянула шерстяное одеяло.
Спать в кибитке было тепло. Мягкие кошмы, понизу теплые шкуры и одеяла. В углу несколько корзин с едой, бурдюк с водой и кымызом, рядом сумы с вещами. Радомир прикупил ей на рынке мягкие сапожки взамен оставленных в храме.
Аглая, тяжело вздохнув, уткнулась в одеяло.
Рядом заворочался Тихон.
— Пойду к Радомиру, — проворчал чуть слышно и ушел.
Тала больше не рассказывала. Было слышно ее сровнявшееся дыхание.
Аглая старалась и не могла уснуть. Несколько раз развернулась, запуталась в одеяле. В конце концов убрала его в сторону и встала. Накинула плащ. Прошла к концу кибитки и, откинув полог, села на порог, свесив ноги. Раскачиваясь, тускло светили фонари. Деревья появлялись в млечном свете и тут же пропадали во тьме, искаженные дрожащим отсветом.
Аглая сидела, поплотнее укутавшись в теплый мех плаща. Думала об Игнате, так странно переменившемся, и своем столь же странном отношении к нему. Была же любовь? Или не было. Аглае было удобно с ним в ее мире. А здесь? Не могло бы, потому что появился в ее жизни Тимир. И он оказался для нее важнее и ближе… Намного ближе, чем она сама хотела.
Кибитку тряхануло и мысли тоже. Образ сероглазого жреца заменила бледная навья — Ника. Аглая видела потухший взгляд подруги. Видела и то, как сжимаются ее руки в кулачки при одном упоминании Гаяны или Игната. И потому на Аглаино предложение она согласилась сразу же. Но сама Аглая уверена в Нике не была. Не слишком ли много в ней ненависти? Не слишком ли много они предложили ей?
Поглощенная мыслями, Аглая не сразу заметила скользящую за кибиткой тень. Та внезапно появилась в свете и пропала. Аглая вскинула голову. Показалось? Дыхание ее стало тяжелее, и сердце сжалось в страхе.
Тень снова мелькнула и пропала. Аглая успела уловить коричневую шерсть и сверкнувшие желтым глаза. Вознамерилась закричать, но не успела. Тень вынырнула из тьмы, уселась рядом, зажав ей рот мохнатой лапой.
В дрожащих огоньках фонарей усмехалась бесовская морда.
— И куда ты от меня собралась?
Аглая сидела боясь шевельнуться. Бес чуть видоизменился и теперь смотрел на нее Игнатовскими глазами. Протянул вторую лапу и коснулся щеки, провел пальцем по ее губам. Аглая поморщилась. Игнат усмехнулся.
— Не кричи, ты же не хочешь всех разбудить. Я не причиню никому вреда. Просто выслушай.
Она кивнула. Он опустил лапы. Аглая сидела, глядя на беса ошарашенными глазами.
— Твой новообретенный дар не поможет против меня. Не сейчас. Знаний у тебя нет. Тебе в Обитель нужно.
Она согласно кивнула и тут же покачала головой.
— Я… Мне за Тимиром…
Глаза беса сверкнули яростью.
— Все — таки из — за него…
Аглая отвела взгляд. Игнат вцепился в скамью, прикрыл бесовские глаза. Тяжело выдохнул.
— Я готов был отдать тебе все. Если это дойдет до Китара, меня не пожалуют! Чем я тебя обидел? — В голосе Игната звучала злоба. Аглая обернулась к нему. Он ненавидящим взглядом смотрел на исчезающую в темноте дорогу. Могла ли Аглая быть с ним счастлива? Выпирающая нижняя губа и клыки, виднеющиеся под ней. Уши, прижимаемые к бесовской голове. Кроме омерзения, никаких чувств в ней он не вызывал. Игнат порывисто оглянулся, морда оказалась совсем близко к ее лицу. От него пахло кровью. Аглая отшатнулась, вцепилась в край полога, чтобы не упасть. Рот Игната искривился.
— Противен? А так?
Шерсть сровнялась, втянулась губа, Игнат повел плечами преображаясь.
Аглая продолжала смотреть на него с отвращением.
— И так не нравлюсь, — прошипел Игнат. Схватил ее за руку, притягивая к себе. Тяжелое дыхание ударило в лицо. Лапа скользнула под плащ, затрещала ткань рубахи. Игнат впился в губы Аглаи. Она дернулась вырываясь.
— Что тебе нужно, Аглая? Чем доказать любовь? — Голос стал хриплым.
— Ты доказал ее у болота… — дрожа, сообщила Аглая.
Его рука перехватила ее за локоть и больно сжала.
— Это минутное… страх… Я сожалею. Все это время сожалел.
— И когда Стаса убивал, доказывая свое служение темному, тоже сожалел?
Игнат отпустил руку Аглаи, отвернулся.
— Он… — Сжал кулаки. — Там не было выбора…
— Выбор всегда есть. Ты свой сделал.
Игнат зарычал, соскочил с козел, хлопнули кожистые крылья, унося его в темное небо.
И почти сразу послышалось ржание коней. Кибитка остановилась.
— К оружию! — рев Радомира.
Выскочил заспанный красный Святозар.
— Что случилось?
Переполошенный Тихон стоял с ощетинившейся бородой перед повозкой и зло посматривал вокруг.
Радомир резал кинжалом воздух.
— Где она?
Тала испуганно хлопала глазами, ежилась сонно.
Все озирались. Аглая пожала плечами.
— Это был Игнат. Он ушел.
— К черту Игната! — взревел Радомир.
Аглая растерялась. Радомир сунул кинжал в ножны, кинулся к повозке. Выхватил из паза один фонарь и начал оглядываться. Остальные с удивлением следили за действиями главы.
Кибитка стояла у широкого моста над рекой. Серый лунный свет играл на спокойной водной поверхности. На противоположной стороне выгуливался дикий табун, покачивая гривами. Тонко ржали игривые жеребцы. Впряженные им вторили, рыли копытами землю и косо поглядывали на переполошенного Радомира.
— Это всего лишь табун! — выдохнул Святозар, подошел и успокаивающе хлопнул Радомира по плечу.
— Не туда смотрите! — раздраженно рявкнул Радомир и указал рукой в сторону моста.
Все оглянулись.
Аглая напрягла взгляд. Ничего… Или… Волосы зашевелились на голове. Силуэт, практически сливающийся с опорой моста. Живой… Отделился. Теперь было хорошо видно укутанную в рваный балахон старуху с отвисшими по колено грудями. Силуэт прикрывал лицо рукой.
— Суш суш таркумда.
Вышел из тени.
У Аглаи волосы зашевелились, когда старая убрала руку от лица. Горбатая, со сморщенным жутким, поеденным оспой лицом. С вытянутым носом и отвисшими губами. Длинные космы висели спутанными клочками с полулысой головы.
В тот же момент в реке послышались всплески. Аглая с трудом оторвала взгляд от старухи. В воде, раскачивая головами и хлопая огромными водянистыми глазами, зазывали мавки. Тонкие голоса выводили заунывное:
— К нам, к нам иди!
И Аглая шагнула.
— Своя! Своя! — прошептала мавкам. И голос ее стал так же тонок и тягуч.
Мавки переглянулись. Аглая смотрела в прекрасные лица.
— Им дарла… тар тарилор, — путаные сложные слова выплывали откуда из глубины сознания. — Своя!
— Своя, своя… — По воде хлопнули длинные волосы. — Беги, беги… новообращенная ведьма… беги, беги…
— Ведьма! — Жуткая старуха протянула худую руку с когтями и указала на Аглаю. Из тени выскользнули еще две такие же сгорбленные бабки.
— Тур тукрк маркутарп.
— Лобасты! — едва шевеля губами, прошептала Тала.
— Кто они?
— Злобные, проклятые ведьмами русалки!
— За что проклятые? — схватилась за плечо дрожащего Тихона Аглая.
— За то, что убивали, сживали со света молодых ведьм…
— Зачем?
— За то, что те красивы и живы, а они нет.
Тала начала осторожно отступать.
Святозар схватился за эфес и тут же вскрикнул. Лицо первой лобасты исказила довольная гримаса. Весь эфес был покрыт ледяной острой коркой. Радомир, видя такой поворот событий, раскинул в сторону руки, с воплем кинулся на старух и тут же оказался в руках первой. Она без малейшего усилия отшвырнула охотника в сторону.
Тала завизжала.
— Беги, беги, ведьма, беги… — заверещали на десятки голосов суетные мавки и кинулись из воды. Десяток стройных женских тел встали на берегу. — Ах, загубят новообращенную… Прочь, прочь… старые злобные… Прочь!
Лобасты обернулись к ним и зашипели. Мавки сморщили разом ставшие жуткими лица и зашипели в ответ.
— Вон, старые! — вскрикнула первая вышедшая мавка, крепкая девица с землисто — водяными глазами и болотным волосом по колено. Старухи оскалили зубы. Мавка топнула ногой, и земля вокруг покрылась тиной. Рядом встали еще четыре девицы.
— Вон! — пронзительными звенящими голосами. И река за их спинами забурлила.
Мавки, наступая, смотрели на лобаст. Те оскалились.
Радомир бежал к повозке. Кони ржали, трясли гривами, хрипели, плененные оглоблями. Охотник вспрыгнул на козлы. Схватившись за руки, бежали к повозке Аглая со Святозаром. Следом за ними скакал Тихон. Тала уже сидела в кибитке и усердно молилась.
— Ех — ха! — удар кнута заставил коней встать на дыбы. — Теперь покажите, стоите ли вы отсыпанного золота!
Мавки шипели, окружая старух. Когти блеснули в лунном свете. Одна из старух заскрежетала зубами, увидев, как рванула с места повозка. Проклятая бросилась наперерез, но была отброшена к реке. Разъяренный бес ворвался в круг мавок. Те взвизгнули и кинулись в воду. Лобасты взвыли и набросились на беса. Кибитка, стуча колесами, уносилась по мосту. Аглая стояла на краю порога, смотря на схватившегося в бое с нежитью Игната. Одна из лобаст вырвалась и бросилась в погоню. На противоположенном берегу вскочила на жеребца. Тот встал на дыбы. Рванула проклятая за гриву, направляя дикого за повозкой. Над рекой пронеслось громкое ржание. Следом понесся весь табун.
— Шик, атк раморотти — и — и!
Пегий вожак покрылся пеной, бока тяжело вздымались.
Хрипела черная пара, уносящая повозку.
— Ех — ха!
Из — под копыт вылетала земля. Колеса отбивали бешеный ритм, и пегий под завывание грозящей кулаком проклятой пропал за поворотом. Аглая облегченно выдохнула и тут же чуть не закричала. На порог, откидывая Аглаю в глубину кибитки, встал тяжело дышащий бес.
Святозар, увидев беса, прикрыл собой поднимающуюся Аглаю, с опаской взялся за эфес.
Игнат ухмыльнулся и вошел.
— Да ладно! Не думаешь же, что одолеешь… — И тут же вздохнул, переведя взгляд на Аглаю. — Дай мне шанс!
Она отвела глаза.
Крепче сжал рукоять меча Святозар. Аглая покачала головой.
— Там, куда мы идем, нам любая сила понадобится.
Святозар ушам своим не поверил, посмотрел удивленно на ведьму.
— Он нужен нам.
— Она права, — подал голос Тихон.
— Вы не дойдете до Обители. И жреца своего не спасете…
Все устремили взоры на Игната.
— Кони у вас резвые, да только не нагнать Китара без меня. Они порталом ушли, в Хладе уж.
— Летать, в отличие от некоторых, не умеем, — вызверился Святозар.
— Да и не нужно, — в ответ ему оскалился Игнат.
Все переглянулись.
Он встряхнул крыльями.
— Я портал открою… К дворцу. — И посмотрел на удивленную Аглаю. — А ты небось даже не знала. А оно здесь так… Ведьмы, жрецы, порталы…
Она вскинула голову, блеснули презрением глаза.
— Собрался помогать — помогай. А что я знаю, чего не знаю, не твое дело!
Он усмехнулся. Кивнул.
— Дышите медленнее, портал силы вытягивает. Хотя коники у вас что надо, вытянут.
Взмахнул лапой. Радомир покрылся смертельной бледностью, когда прямо перед несущейся кибиткой открылась серая вращающаяся воронка. Под ржание коней и вопль охотника повозка влетела в портал.
— Не ори! — гаркнул под ухом присевший рядом бес. — Помощь пришла.
Мир стал серым, сумрачный лес, деревья, все казалось миражным. Смывались в серость реки и деревья, лесная тропа. Они проносились над ними, те клубились в серой дымке и пропадали.
У Аглаи закружилась голова, перед глазами все поплыло. Она покачнулась и начала заваливаться к стене, когда поймали чьи — то руки.
— Можешь дышать, мы вышли из портала. — Ее опустили на дно повозки. Аглая судорожно вдохнула. В голове прояснилось, над ней стоял серьезный Игнат. — Вот мы и в Хладе, — выскочил из повозки.
* * *
Город был шумным. Много людей, много животных, много красивых домов и широких улиц. Прилегающие к дорогам ресторанчики с вызывающе яркими вывесками. Нарядные лавки со снедью, с одеждой. И даже книжный! Аглая уже и забыла, что это такое.
Повозку оставили у трактирщика, заплатив за постой. Накинули на головы капюшоны.
Радомир восхищенно кивал. Святозар шел, угрюмо глядя под ноги и иногда с тоской посматривая на Талу. Тихон веселился, забегал в каждый магазинчик, заглядывал в лавки, махал удивленным прохожим.
А с каким же удовольствием окуналась Аглая в мир большого города! Игнат смотрел на нее и улыбался.
— А ведь я предлагал, — шепнул быстро, наклонившись к ней.
Аглая поскучнела.
— Я бы и не против не с тобой.
— С Тимиром. Знаешь, я даже считаю это удобным. Личный бес у тебя уже есть. А будет еще и собственный темный жрец. Огромные шаги в карьерной лестнице новоявленной ведьмы.
Аглая поморщилась.
— Карьерист здесь только один…
Игнат отшатнулся.
— Это не карьера, это выживание.
Аглая смерила его презрительным взглядом и отвернулась. Игнат сцепил зубы. Резко свернул в переулок.
— Налюбовалась? А теперь позволь представить тебе палаты белокаменные…
Остальные направились следом за ним и почти сразу попали в серый портал. И тут же из него вылетели в широкий коридор дворца.
Аглая шагнула последней, ощутила, как сперло дыхание, и рухнула на что — то мягкое.
Протерла глаза. Она лежала на мягкой кровати. Рядом тут же утроился с удовольствием рассматривающий ее Игнат.
Сердце застучало у горла. На тяжело вздымающуюся грудь легла крупная ладонь. Губы скользнули по шее.
Аглая уперлась одной рукой в Игната. Второй нащупала под плащом лезвие клинка и, выхватив его из ножен, уткнула острием в грудь Игната.
— Вот уж никогда не думал, что ты в меня ножичком тыкать будешь, — оскалился он. — А зарезать сможешь?
Игнат прижал ее к себе, кинжал задрожал в руке. Бес ухмыльнулся, вытащил его из ослабевших рук. Поднялся и отряхнулся.
— Это я себе оставлю, — покачал кинжалом и сунул в сапог.
Аглая зло сверкнула на него глазами и тоже поднялась озираясь. Они находились в комнате с огромным окном, запахнутым тяжелой парчой. Бардовое кресло, столик, к которому и подошел Игнат, плеснул из стоящей бутылки в широкий бокал темной жидкости, выпил одним глотком.
— Тебе тоже не помешает, — налил наполовину и протянул Аглае.
— Где мы? — нахмурилась она и бокал не приняла. Игнат пожал плечами и опрокинул его в себя, поставил на столик.
— В моей дворцовой опочивальне, здесь это так называется. Думал домик прикупить… — протянул задумчиво.
— Где остальные?
Игнат порывисто обернулся, шагнул к Аглае. Она отпрянула.
— Где? Куда ты их отправил?
Игнат усмехнулся.
— Я лишь немного подкорректировал твой выход. Да ладно, Алька, неужели и правда меня монстром считаешь? Никуда они не делись.
Уверенно прошел к двери и открыл. Сложив руки на груди, позвал.
— Что вы там шарашитесь? Так всю охрану на ноги поставите. Вам сюда.
В коридоре послышались приглушенные голоса, и в комнату вошли Святозар, Радомир, Тала и Тихон.
— Бравая команда в сборе.
Дверь прикрыл. Развернулся, оглядел всех.
— Я найду ваших. А для этого мне нужно стать тем, кем я и являюсь при дворе. Думаю, где найти Гаяну, я знаю.
Тряхнул головой преображаясь. Ухмыльнулся во всю бесовскую морду.
— А вам лучше ждать здесь. — И вышел из комнаты.
Едва вышел, как Святозар отдал честь.
— И мне пора. Вам нужны ваши, а мне Нейла.
— А ежели… — начал Радомир.
— Не боись, постоять сумею… Мне без нее возращения нет. — Слегка склонил голову. — Было приятно идти с тобой одной дорогой, глава Радомир.