Призрак не показывался две-три недели – в этом безлюдном месте легко было потерять счёт дням. За это время Снежана окончательно исследовала дом, обнаружив, что в дополнение к заколдованному погребу, в таверне есть ещё и чердак, забитый старинными вещами. Теперь, когда она знала, что «они» относились к ней благодушно, даже самые тёмные закоулки таверны уже не казались столь пугающими. Кроме погреба. Казалось, ей никак не удавалось изгнать оттуда запах мокрой собаки, и каждый раз, когда ей приходилось туда спускаться, у неё вставали дыбом волосы на затылке. Правда глаз-баюн теперь следовал за ней повсюду, это немного упрощало ситуацию. Когда она закончила отмывать чердак и разбирать найденные на нём вещи, она снова попыталась заняться садоводством, тем более, что к тому времени уже потеплело даже в горах. Но и сейчас это не выглядело многообещающим – почва была слишком бедной и каменистой, вряд ли что-нибудь могло прорасти здесь. Да и вообще, для этого не было особой необходимости, поскольку запасы еды в погребе, казалось, не уменьшались – она всего лишь пыталась себя чем-нибудь занять. В поисках хоть какого-нибудь дела, она даже спускалась вниз по склонам, ища лечебные травы и коренья – правда в это время можно было разыскать немногие, только некоторые из раннецветов. Во время её путешествий ей иногда казалось, что она видела эльфийских призраков, что должны были её охранять – в отражениях в воде источников, в тенях скал или даже в холодных порывах ветра. Встреча с ними вызывала противоречивые чувства: с одной стороны, они всё ещё пугали её, с другой стороны – она знала, что они призваны, чтобы её защищать. К тому же, эти мимолётные встречи что-то пробуждали в ней, какие-то столь же мимолётные воспоминания о раннем детстве, как будто она была с ними знакома, ну, или по крайней мере, как будто видеть духов ей было знакомо. В конце концов, что-то же произошло тогда, в детстве, откуда пошла её кличка – «заклинательница духов», и отчего остальные жители деревни глядели на неё со страхом. Но как бы она ни пыталась – ей не удавалось вспомнить ничего, кроме этого ускользающего ощущения, что они ей знакомы.

Однажды утром Снежана сидела на краю обрыва, того самого, на который она взбежала во время её второй встречи с призраком. Она любовалась видом, свесив ноги над пропастью, наслаждаясь солнечными лучами и не обращая особого внимания на облако, которое, казалось, причалило к скале рядом с ней. Глаз-баюн, который она прозвала Сонюшкой, лежал рядом с ней, дремля на солнце. Снежана щекотала его время от времени и хихикала над его ленивым недовольным ворчанием. Для неё это всё ещё было необычным, что столь явно демоническое создание было столь ручным и совсем не боялось солнца. За последние недели его ранки подзажили, хотя и всё ещё были видны проплешины там, где его жилки или волоски ещё не начали заново отрастать.

– Я надеюсь, ты не собираешься прыгать…

Снежана вздрогнула, когда Теймхнин вдруг наполовину появился из облака рядом с ней и опёрся локтями на утёс. Баюн лениво открыл глаз и посмотрел на эльфа, удостоверившись, что опасности нет, он снова задремал.

– Нет, – ответила Снежана, оправившись от шока, – нет, конечно нет… Просто… – она на мгновение остановилась. – Здесь немного скучно.

Она наблюдала за тем, как эльф появился из облака полностью и присел рядом с ней у обрыва.

– В деревне в эту пору много дел – сейчас посевная, да и других дел полно – за животными ухаживать и прочее… – эльф всё ещё молчал, глядя вдаль. – А здесь мне даже не нужно что-то делать, еды всегда полно… Если у меня были бы хотя бы принадлежности для рукоделия… чтобы не сойти с ума от безделья…

Теймхнин искоса посмотрел на неё.

– Какого рода принадлежности?

Снежана поколебалась и пожала плечами.

– Ну нитки и бисер… например… – ответила она, слегка смутившись.

Призрак весело приподнял бровь.

– Бисер?

– Да… Ну такой, какой краснолюды привозят на базар – разноцветный и блестящий… иногда можно найти даже многоцветный, привезённый от тех, что живут за пустыней…

Призрак повернулся к ней, слегка удивлённый таким энтузиазмом со стороны обычно довольно сдержанной и робкой девушки.

– И что ты собираешься с ним делать? – спросил он с тем же лёгким весельем.

– Ну… разные вещи… – пробормотала Снежана, смущаясь всё больше под его взглядом.

Она почувствовала себя глупо – она жаловалась на скуку, в то время, как для него речь шла о спасении или вечных страданиях. Однако, эльф не выглядел раздосадованным, и она продолжила:

– В семье моей бабушки было традицией украшать различные вещи бисером – одежду и столовые принадлежности… или даже плести картинки и украшения полностью из бисера. Она научила меня, и мы даже иногда продавали их на ярмарках… Моя бабушка…

Снежана резко замолчала, глядя на призрака широко распахнутыми глазами. И как ей это только в голову пришло говорить про это – наверняка он не хотел ничего слышать про её семью, его древнего злейшего врага.

– Это… моя другая бабушка… вернее прабабушка… Ну в общем… – она быстро отвернулась, – здесь всё равно ничего нет и у меня же нет денег или возможности что-либо приобрести…

Призрак какое-то время смотрел на неё, он действительно не особенно хотел вспоминать о её семье, но она уже и так была достаточным напоминанием, так что она зря боялась его гнева.

– Ты не привязана к этому месту… – наконец сказал он. – Ты можешь пойти на ярмарку, чтобы купить то, что тебе нужно… Правда к твоей деревне тебе ходить не стоит, – добавил он, – Ты бы могла купить и еды или трав, которых тебе не хватает…

– Но тогда бы мне пришлось покупать множество вещей… – покачала головой Снежана, – особенно если покупать еду… а ближайший город, кроме того, куда мои родители ездят на ежегодную ярмарку, находится отсюда не менее чем в неделе пути отсюда, на другой стороне горной гряды… Я наверно и не дойду, нагруженная, а потом всё очень быстро закончится, поскольку не принадлежит таверне… – она нерешительно посмотрела на эльфа. – Или…?

Теймхнин задумчиво покачал головой.

– Не обязательно, – сказал он и мельком взглянул в сторону таверны. – Проклятие на таверне заколдовало её… Тебе не придётся покупать много, лишь понемногу всего, что тебе необходимо… затем тебе надо будет положить вновь купленное в погреб и так же как и то, что уже находится там – оно никогда не закончится… Правда, – он снова посмотрел на неё, – тебе нужно будет это сделать в ночь летнего солнцестояния…

– Летнего солнцестояния? – повторила Снежана, – но… разве тогда нет шабаша? В деревне говорили…

– Нет, – эльф не дал ей договорить, он знал об искажённых суевериях людей. – Ночь слишком коротка и может статься, что Ховала гуляет по миру… Никто из чудовищ не станет рисковать выходить этой ночью – они сгорят в свете его двенадцати очей, если вдруг встретят его… Нет, – он обвёл взглядом склоны гор, – Шабаши проходят только три раза в год – во время обоих равноденствий и во время зимнего солнцестояния… хотя, – он снова задумчиво посмотрел на девушку, – Тебе наверно не стоит присутствовать на зимнем шабаше…

– По-моему мне вообще не стоит на них присутствовать… – проворчала девушка и призрак не смог сдержать смешок. – А чем же отличается зимнее солнцестояние?

Эльф слегка удивлённо посмотрел на неё – он думал это общеизвестно даже людям.

– Новая нежить поднимается во время зимнего солнцестояния… Из тех, кто умер в тот год и были либо прокляты или просто имели злую душу… Так происходило даже до Великого Разлома, когда вновь восставшая нежить, появляется на шабаше горного короля… Часто они не понимают, что случилось, и переполнены ненавистью и злобой из-за их нежизни… Так что как раз в это время там особенно опасно появляться, поскольку ты живой…

– Челове-е-ек. – вдруг протянула Снежана, подражая манере Рагнеды и Теймхнин с лёгким весельем посмотрел на неё: пока она в состоянии шутить, может у них всё таки остаётся надежда.

– Вот именно. – продолжил он, – ты станешь главной целью для всех голодных и взбешённых…

Какое-то время они сидели молча, думая каждый о своём.

– А откуда ты знаешь про погреб и про… то когда… про ночь летнего солнцестояния? – наконец спросила девушка.

Призрак слегка нахмурился, поняв о чём она.

– Наблюдая за твоими предками… – нехотя ответил он, вспоминая все те ночи, когда он с радостью уничтожил бы их, изуродовал бы их тела, но не мог… не мог… поскольку они «не знали смерти» пока он не встретит свою наречённую. – Мы заметили, что они не спускаются в долину за припасами так часто, как раньше… Кроме того не представлялось возможным, чтобы это их дочь или внучки обеспечивали их продуктами – они приходили только, чтобы привести тех девушек… – эльф замолчал, а Снежана поёжилась из-за этого напоминания. – В конце концов мы поняли, что они уходят в город с таким расчётом, чтобы вернуться в таверну к ночи летнего солнцестояния и успеть до рассвета заложить свои покупки в погреб.

– Вы столько наблюдали за ними, и ты ни разу не смог поймать их дочь? – спросила Снежана после минутного размышления и тут же пожалела об этом, почувствовав внезапный порыв ледяного ветра от призрака.

Теймхнин смотрел на неё неприятным взглядом, казалось, целую вечность. Затем отвёл взгляд и уставился вдаль. Девушке почудилось, что день неуловимо помрачнел, как будто кто-то накинул на него газовую шаль. Она внутренне выругала себя за то, что невольно нарушила хрупкий баланс между его ненавистью и жаждой возмездия с одной стороны, и его тоски по спасению и тенью сочувствия к ней. Ей стоит быть более осторожной. Если не ради него, то ради себя самой – кто знает, что ожидает её, если она вызовет ярость мстительного духа. Может статься, что это для неё не станет избавлением от мучений, а лишь началом.

– Из-за того, КАК я стал нежитью, – в это время произнёс Теймхнин глухим голосом, и Снежана похолодела от его тона, – я не привязан ко всем законам мира нечисти. Но… – он на мгновение остановился и посмотрел на или даже скорее сквозь неё, – это не значит, что я могу делать всё, что я захочу… не важно сколь сильно моё желание…

У Снежаны волосы встали дыбом на затылке от его пустого взгляда и его слов, что, казалось, подтверждали её собственные мысли.

Призрак отвернулся, нахмурился, погружаясь в воспоминания, и продолжил. Тогда, после битвы, его отряд сначала даже не понял, что с ними произошло. Словно сквозь туман он вроде как помнил свою встречу с божеством отмщения и момент своей гибели, но всё это было как-то смазано и неясно. Оказалось, что место их последней битвы было одним из самых проклятых мест, оставленных взрывом Зачарованного Леса. Порча, казалось, здесь сполохами перебегала с место на место. Когда эти сполохи проходили по их телам – они могли мыслить и частично восставать из мёртвых, хоть и всё ещё были привязаны к месту их гибели. Когда же они двигались дальше – эльфы вновь становились окоченевшими трупами, способными лишь воспринимать своё окружение, но не могущие пошевелить и пальцем.

А потом пришли волкодлаки. До Великого Разлома их было немного. Вызываемые раньше к жизни лишь мощными проклятиями могущественных злых колдунов, после катаклизма они стали бичом мира. Нынче было достаточно укуса бешеного волка в проклятом месте, чтобы стать волкодлаком. Они невероятно размножились, сбились в стаи, начали осквернять кладбища и нападать на деревни. Именно тогда эльфийский отряд потерял четырёх воинов. Волкодлаки приходили лишь тогда, когда сполохи порчи отходили, когда эльфы могли лишь беспомощно наблюдать за происходящим, не в силах ничего предпринять. Бестии глумились и издевались, полностью сожрав тела четырёх его товарищей, что означало, что теперь их души были обречены блуждать между миром живых и подземными мирами без всякой надежды на спасение. «Солидарность проклятых» явно была этим чудовищам не известна. Теймхнин заиграл желваками, и Снежана поёжилась, увидев как изменилось выражение его лица. Казалось, день всё больше мрачнел… Ей почудилось, что она видит место их гибели, слышит полные боли крики тех эльфов, чьи души были утянуты в верхние преисподнии.

Лишь во время следующего зимнего солнцестояния эльфы полностью восстали, обрели полный контроль над собой, смогли покинуть место своей гибели и дойти до таверны. Значительно прояснились и его воспоминания о встрече с божеством отмщения, а волкодлаки стали его заклятыми врагами: он беспощадно уничтожал каждого из их племени, что попадался ему на пути. Те же продолжали глумиться, угрожая, что они заявятся к семье его врагов, растерзают их и с ними последнюю надежду на возмездие, пользуясь тем, что тогда он ещё не мог спуститься со склонов, зайти в деревню, куда сбежала дочь его врагов. Возможно, что так и должно было быть, чтобы он не погубил ту семью, прежде чем в ней родится дитя, которое пойдёт против сложившегося порядка вещей и предпочтёт пожертвовать собой, вместо того, чтобы приносить в жертву других. Но тогда – тогда это сводило его с ума. Он бродил по краю горной гряды днями и ночами, надеясь что дочь предавших его, а позже её дочь, а потом и дочь её дочери совершат ошибку. Сначала он ничем не мог повредить хозяевам таверны – он мог лишь появляться у них, пугать их до полубезумия, но не мог причинить им физического вреда. Но постепенно он начал осознавать, что раз в шесть лет, в день предательства, порча от проклятия могла выходить за пределы хребта, проникать в долину до самой деревни и оказывать влияние на потомков хозяев таверны… И тогда, чтобы отвести порчу от себя, они стали приводить наверх случайных девушек, надеясь на то, что мстительный дух обрушит на них свою ярость, не разбирая кто перед ним, и они смогут хоть на время утолить его жажду возмездия. Однако он каждый раз пытался поймать именно их дочь, а потом и внучек. Чтобы не оказаться в горах в проклятый день, они приводили девушек накануне, стараясь вернуться вниз до полуночи. И всё же одну из них он чуть не поймал – она увидела его, догадалась о своей судьбе и в ужасе бросилась бежать, но поскользнулась и покатилась вниз по склону. Женщина погибла, но её тело выкатилось за пределы его владений, и он не смог заполучить её душу. И вот неожиданно появилась Снежана – девушка, к которой он смог прикоснуться и через это прикосновение получил возможность наконец спуститься к деревне: её семья стала для него достижимой. Сначала он мог проникать туда лишь бесплотным духом и незначительно влиять на окружение, но со временем, с ней как проводником его присутствия, его влияние становилось бы сильнее… Но Снежана вернулась в таверну… добровольно. Она решила встретить свою судьбу, и поэтому он оставил её семью в покое. Пока что.

Когда призрак закончил свой рассказ, над склонами опустилась тяжёлая тишина. День окончательно помрачнел, тяжёлые серые тучи покрыли небо, холодный жуткий туман обволок склоны. Снежана уныло раздумывала о том, что услышала. Всё это не успокаивало – ничего из того, что она услышала. Она наконец узнала причину неприязни между призраками и волкодлаками, и теперь, когда она была частью его мира, она вероятно была такой же целью для этих бестий, как и его отряд. И, судя по всему, несмотря на то, что её выгнали из дома, и что она была готова на всё, чтобы попытаться снять проклятие, её семья возможно всё ещё была в опасности. И хоть она и была обижена на них, она не хотела, чтобы они погибли или страдали. А кроме того, то, как задрожал от ярости голос призрака во время его рассказа, только подтвердило её опасения, что она и сама не была в безопасности. В её отчаянном желании достигнуть хоть какой-то обыденности в этом сумасшедшем проклятом мире, она слишком поспешно стала рассматривать Теймхнина лишь как её защитника, того, кто не навредит ей. Печальная правда – для них обоих – была однако в том, что хотя он и обещал защищать её от других, могло статься, что он не сможет защитить её от себя самого. Снежана поёжилась и слегка потёрла предплечья. А потом у неё промелькнула сумасшедшая мысль.

– А… а может ли вам помочь, если мы проведём необходимые погребальные ритуалы? – робко спросила она.

– Что? – казалось, Теймхнин очнулся и недоумённо уставился на неё – было ясно, что это ему не приходило в голову.

– Ну, – замялась Снежана под его взглядом. – Говорят, что те, кто погибли в бою, часто не могут обрести покой, потому что их тела не были похоронены и не были проведены должные погребальные ритуалы… Ваших тел там конечно нет, насколько я понимаю… – протянула она, мельком скользнув по нему взглядом и столь же поспешно отвернувшись. Хоть ей и пришлось свыкнуться с мыслью о том, что он нежить, живому человеку осознавать, что именно это означало, всё таки было боязно. – Но… может погребальные ритуалы всё же помогут? Ты бы мог научить меня эльфийским…

Призрак ещё какое-то время смотрел на неё, затем отвернулся, окинул взглядом склоны, слабо освещённые потускневшим солнцем, и пожал плечами.

– Не знаю… я никогда об этом не задумывался… по понятным причинам.

Какое-то время они просидели молча. Напряжение между ними постепенно спадало, и день вновь начал расходиться.

– Я отвезу тебя в Стражгород… незадолго до летнего солнцестояния, там есть постоянный базар. Вернее, – поправился Теймхнин, – я отвезу тебя к дороге, что ведёт вниз – сам я не смогу туда спуститься… по крайней мере не в этом виде…

– Да ну, – неловко усмехнулась Снежана, – не стоит… я же не взяла с собой денег, когда… ушла из дома.

Призрак скользнул по ней взглядом и поморщился.

– В таверне есть деньги… Тот мешок с деньгами, что твои предки взяли за… – он не договорил, но девушка поняла и так.

– Нет, – она покачала головой после недолгого размышления, – Нет, я не могу… Те деньги, что они получили за предательство, наверняка прокляты, – продолжила она, когда эльф повернулся к ней и вопросительно поднял бровь. – Я же не могу дать их ни в чём не повинным людям… Я попала в эту ситуацию из-за грехов моих предков… Я не хочу втягивать в неё других людей, которые к ней не имеют никакого отношения…

Призрак полностью развернулся к ней и какое-то время смотрел на неё изучающим взглядом. Во-первых – это не приходило ему в голову, хотя и вправду, раз это место и его обитатели были затронуты его проклятием, то конечно же и деньги, заплаченные за предательство, приведшее к этому, тоже должны быть прокляты. А во-вторых – как он ни пытался не забывать о том, что эта девушка сильно отличалась от её предков, да впрочем и от многих других из мира живых, его всё же каждый раз удивляло, насколько она беспокоилась обо всех. Он отвернулся и, прищурившись, уставился на склоны, погрузившись в размышления.

– Я спрошу карликов… – наконец сказал он. – Они больше знают о… подобных вещах. – добавил он.

Затем он легко спрыгнул вниз и вновь исчез в дымке. Снежана какое-то время наблюдала за завихрениями в тумане, а затем снова окинула взглядом горы. День всё ещё был неуловимо потемневшим и её мысли помрачнели. Глаз-баюн открыл свой глаз и поглядел на неё, будто бы почувствовав смену её настроения, затем слегка поднялся над землей, подлетел к ней и опустился ей на колени. Снежана посмотрела слегка удивлённо и недоумённо на то, как он устраивался поудобнее, тихо похрюкивая, затем улыбнулась, осознав, что маленькое существо хотело по-своему успокоить её, приобняла его и снова посмотрела вдаль. Неважно, что ждало её впереди, со столь верным спутником это было уже не так страшно.

* * *

Лето пришло в горы. Снежана была занята в своём импровизированном саду. За несколько недель до этого она нашла неподалёку карликовую берёзку. Деревце было больным и скрученным как неприветливой средой, так и порчей. Оно было сильно пригнуто к земле, кора стала из белой почти чёрной, ветки были искривлены и на них почти не было листьев, почки выглядели скорее как болезненные наросты. Чем-то это деревце её зацепило, и она решила перенести его поближе к таверне и попытаться выходить. Поэтому она осторожно пересадила его на местечко защищённое от ветра домом и большими камнями. Она даже принесла более плодородной земли с нижних склонов и теперь регулярно проверяла новые листочки и веточки, срезая больные.

Теймхнин навестил её лишь один раз после их последнего разговора. Он передал ей, что он узнал от карликов про проклятые деньги. Они сказали, что деньги передадут проклятье дальше лишь в том случае, если намерения хозяина денег были дурными. Судя по всему, ей было в этом смысле нечего бояться, так что эльф наказал ей ждать его ранним утром за день до летнего солнцестояния. Вот она и ждала его снаружи, рассматривая берёзку в первых лучах утреннего солнца. Снежана была погружена так глубоко в свои мысли, что вздрогнула, услышав слабое ржание лошади Теймхнина. Она отвернулась от дерева и посмотрела в сторону звука. Эльф верхом на лошади медленно появился, будто бы сгустившись из облака, висящего рядом с вершиной. Она глубоко вздохнула, почему-то ей было боязно от предстоящей поездки в город. Будто бы она уже так привыкла к этому проклятому миру, что уже и не знала как вести себя в мире обычных смертных. Снежана подняла корзинку, в которую она собиралась сложить покупки, и направилась к эльфу. Вдруг дверь распахнулась, и Сонюшка вылетел к ней, недовольно ворча. Снежана сначала засмеялась, видя его озабоченное и недовольное выражение. Но затем она сделала строгое лицо и повернулась к баюну, который что-то торопливо бормотал, явно желая ехать с ней. Девушка пыталась убедить его остаться в таверне, объяснить ему, что она идёт в обычный город, где ему нельзя показываться. Но баюна это ничуть не интересовало. Теймхнин нетерпеливо потянул вожжи, и лошадь отозвалась ржанием, солнце поднималось – им следовало выдвигаться. Снежана мельком глянула на него, затем повернулась к Сонюшке и что-то строго сказала. Глаз-баюн фыркнул и с негодующим видом уплыл обратно в таверну. Девушка хихикнула над его возмущением и подошла к эльфу. Теймхнин склонился к ней, легко поднял её и усадил на лошадь. Они растворились в облаке.

Они ехали долго. Всё ещё стояло раннее утро, дымка поднималась от склонов, клубясь под копытами призрачной лошади. Снежана пыталась оглядеться, снедаемая любопытством, но захватывающие дух прыжки лошади были столь пугающе стремительными, что она всё видела лишь мельком. Последнюю часть пути лошадь неслась в густом тумане, прежде чем окончательно остановиться. Теймхнин опустил девушку на землю. Снежана огляделась и поняла, что они стоят на узкой дороге посреди кажущегося живым тумана, столь плотного, что путь был виден лишь на пару метров в обе стороны.

– Дальше идти я не могу… – сказал Теймхнин. – Во всяком случае не в физической форме… Тебе придётся идти самой… – он кивнул в нужную сторону. – Дорога идёт прямо в город, никуда не сворачивай… Когда купишь всё, что тебе нужно – возвращайся сюда…

Снежана вновь огляделась, задумавшись как она распознает это место. Чуть дальше вниз она заметила странное нагромождение камней: два больших валуна лежали по обе стороны дороги, почти как ворота – это была прекрасная веха. Она слегка улыбнулась, затем повернулась к эльфу и поблагодарила его, Теймхнин слегка кивнул и растворился в тумане. Снежана какое-то время смотрела на дымку, что сомкнулась за спиной эльфа, размышляя, сердится ли он ещё на неё. Затем повернулась, поёжилась – было ещё прохладно – и наконец направилась в сторону города.

Её путь занял час-два. Ей пришлось пару раз остановиться, чтобы дать передохнуть ногам. Стражгород был не слишком большим, вокруг него даже не было защитного земляного вала. Однако он был расположен вблизи торговых путей, поэтому там был круглогодичный базар, на котором продавцы со всего света продавали всевозможные товары. Когда Снежана вошла в город, базар только-только открывался: продавцы ещё раскладывали товар на прилавках. Она решила пока осмотреть город. Он выглядел большей частью скорее как деревня, однако в центре был древний каменный город. Судя по всему, когда-то здесь был сторожевой пост с казармами и таверной. Позднее пост был заброшен – вероятно во время Великого Разлома – и какое-то время разрушался. А ещё позднее, когда начались войны между соседними государствами и людям пришлось бежать из своих домов, некоторые из них нашли пристанище здесь, укрепили уже существующие дома, построили новые, больше похожие на деревенские. Со временем, когда войны затихли и торговые дороги были восстановлены, город начал расти и укрепляться.

Снежана хотела осмотреться побольше, но вдруг услышала зазывал, приглашающих покупателей. Она вздохнула и повернула обратно к базарной площади. Что-то привлекло её внимание – какой-то едва видный орнамент на стене бывшей сторожевой башни. Она подошла поближе, прищурилась и вздрогнула – это был эльфийский орнамент. Снежана пробежалась пальцами по его полустёртым краям: почему-то ей не пришло в голову, что это когда-то была эльфийская территория, хотя именно в эту сторону должны были отступать эльфийские войска. Она на мгновение задумалась: был ли форпост разрушен во время Великого Разлома или же во время последующих войн? Но затем отогнала от себя эти мысли и направилась дальше к базарной площади.

Выйдя на площадь, она растерянно остановилась. На базаре было уже полно народу, рассматривающего товары и торгующегося с продавцами. Было всё ещё несколько странно видеть обычные лица вместо перекошенных рож монстров и ведьм. Она слегка вздохнула: она прожила в этом проклятом месте лишь три месяца, а казалось, что прошли годы. По правде говоря, после всего, что произошло, она уже не рассчитывала когда-нибудь вновь оказаться в мире простых смертных. У неё было устойчивое ощущение, что окружающие заметят, что с ней что-то не так, что она будет выделяться из толпы не меньше, чем на шабаше горного короля. Однако никто не обращал на неё ни малейшего внимания и, всё ещё боязливо, она смешалась с толпой. Правда кое-то её всё-таки заметил: двое местных повес обратили внимание на незнакомое хорошенькое личико и наблюдали за тем, как она переходила от одной лавочки к другой.

Сначала она пыталась решить, что же ей купить. Она побродила рядом с лавочками с выпечкой и скатертями с затейливыми узорами, но потом решила ничего из этого не покупать, а поискать то, что ей действительно было необходимо. Поэтому она пошла дальше. После небольшого раздумья купила связку свечек – хоть у неё и было предостаточно лучин, но для мелкого рукоделия, особенно по вечерам, неплохо было иметь что-то поярче. Затем она направилась к лавочке пожилой женщины, продававшей засушенные травы и мази. Женщина оказалась чрезвычайно словоохотливой, так что пока Снежана рассматривала склянки и связки сушёных трав, она выслушала не только полный рассказ об этих травах и мазях, но также всю её семейную историю. Когда она наконец нашла всё, что ей было нужно, и собиралась идти дальше, женщина вдруг схватила её за руку и попыталась всунуть ей какой-то уродливый корешок.

– Вот, – сказала она, понизив голос до шёпота, – Возьми, похоже он тебе не помешает…

– Что это? – спросила Снежана так же тихо, отдёргивая руку: хотя она даже не прикоснулась к нему, корешок, казалось, обжигал ей кожу.

– Духогон, – ответила старуха, и девушка слегка отшатнулась – она поняла, почему корешок её обжёг.

– И зачем он мне? – спросила она, пытаясь успокоить дрожащие губы.

Женщина слегка усмехнулась.

– Хоть я и не ведьма… но я достаточно пожила на свете и повидала достаточно людей и волшебных трав, чтобы это заметить… Что-то преследует тебя… Кто-то… преследует тебя…

Снежана посмотрела на неё широко раскрытыми глазами. Она отчаянно пыталась удержаться от того, чтобы не оглянуться и не посмотреть – не стоит ли за ней Теймхнин.

– Я… я… – заикаясь произнесла она, – я не могу это взять… – добавила она и бросив на женщину испуганный взгляд, поспешно удалилась.

– Да помогут тебе боги, девочка… – протянула женщина, глядя ей вслед. – Да помогут тебе боги…

Снежана торопливо отошла, завернула в ближайший переулок и остановилась, прислонившись в стене и пытаясь отдышаться. Хоть она и опасалась, что будет выделяться из толпы, когда это действительно произошло, она смертельно испугалась. Хотя женщина занималась лекарственными травами и, вполне возможно, даже разбиралась в лечащей магии, Снежане не давал покоя вопрос: заметил ли это кто-то ещё?

– Вот ты где, – сказал весёлый голос рядом с ней и она вздрогнула, возвращаясь к реальности. С удивлением она воззрилась на двух молодых парней, стоящих перед ней и глядящих на неё с лёгким весельем. – Ты убежала так быстро, что мы уже думали, что тебя потеряли…

Ребята рассмеялись, видя, что девушка всё ещё растерянно смотрит на них. Один из них ухмыльнулся, когда она, нервничая, притянула корзинку к груди и облокотился на стену рядом с ней.

– Ты здесь впервые? – спросил он, скользнув одобрительным взглядом по её лицу и фигуре. – Мне кажется, я тебя ещё ни разу не видел, а уж я-то не забыл бы такое хорошенькое личико…

Оба повесы вновь рассмеялись.

– Я не местная… – заикаясь ответила девушка, и парни обменялись взглядами, явно забавляясь её нервозностью. – Я здесь только из-за базара…

– Как… одна-одинёшенька? – повесы вновь обменялись взглядами.

– Я не одна, – ответила девушка, подтянув корзинку повыше и прижав её к груди.

Ребята нарочито внимательно огляделись по сторонам и снова рассмеялись.

– В самом деле? Ты что же, отбилась от остального семейства? Может, помочь тебе их найти? – он выпрямился и шутливо предложил ей локоть, чтобы опереться.

Снежана робко проскользнула между ними и покачала головой.

– Спасибо, но я как-нибудь сама… – она направилась прочь.

– Но может я хочу поговорить с твоим отцом… – крикнул ей вслед один из них. – может я хочу посвататься… – добавил он, когда она недоумённо посмотрела на него.

– Мне женихи не нужны… – покачала головой Снежана и поспешила прочь, повесы обменялись взглядами, обескураженные такой прямотой.

– Ну хоть скажи нам откуда ты… – крикнул ей вслед второй из них, когда она уже собиралась было повернуть к базару.

Снежана слегка повернула голову и бросила через плечо:

– Издалека…

Затем она исчезла в толпе, оставив обоих повес слегка раздосадованными и ещё более заинтересованными чем до этого.

Какое-то время девушка шла по площади, постоянно оборачиваясь, опасаясь, что её поклонники следуют за ней. Но затем она заметила лавочку с кружевами и тканями, выставленными на витрине. Она ещё раз огляделась и с опаской зашла. Внутри магазинчик оказался больше, чем выглядел снаружи. В нем продавались самые различные принадлежности для рукоделия – как традиционные, так и экзотические. Нити различных материалов и расцветок, бисер и бусинки – как мелкие, так и крупные, так же ткани на выбор – от местного льна до экзотического шёлка. Было даже несколько искусно украшенных плетельных и прядильных станков. Хозяином лавки оказался краснолюд. Он сердечно поприветствовал девушку и развлекал её байками и прибаутками, пока она рассматривала товар, так что она практически забыла о неприятном происшествии с продавщицей лечебных трав и об обоих повесах. Снежана собрала образчики всех бусин и бисера, а заодно и выбрала несколько мотков разноцветных шёлковых нитей. Всё-таки хорошо, что ей не нужно было покупать много, поскольку заколдованный погреб превратит то немногое, что у неё есть, в нескончаемое. Краснолюд с удивлением посмотрел на её покупки, прекрасно понимая, что для любого мало-мальски приличного полотна ей понадобится намного большее количество бисера. Однако он ничего не сказал: покупатель всегда прав. К тому же, эта девушка выглядела несколько странно: она была очень бледна, волосы были заплетены в косы, но тем не менее выглядели растрёпанными, а её взгляд пронизывал душу и оставался неизменным даже тогда, когда она смеялась над его шутками, хоть её смех и звучал вполне искренне. Он был уже старым и вполне опытным продавцом и путешественником – он знал, что такому покупателю лучше не задавать лишних вопросов. Быть может она просто слегка сумасшедшая, а может и что похуже. В любом случае – его это не касалось. Наконец Снежана расплатилась и покинула лавку, рассыпавшись в благодарностях. Краснолюд вздохнул с облегчением, у него было такое ощущение, будто вместе с ней из лавки вышел кто-то ещё. Он подошёл к окну и посмотрел на то, как она вновь смешалась с толпой, затем опустил взгляд на небольшой мешочек монет, полученный от неё, размышляя и сомневаясь. Деньги от такой девушки наверняка были под порчей, сначала он даже и вовсе не собирался брать с неё плату, но затем жадность торговца пересилила. А теперь он совсем не был уверен в том, что эти деньги стоит оставлять. Он задумчиво вытряхнул пару монет на ладонь и внимательно посмотрел на них: они выглядели совершенно обыкновенно, но с заколдованными вещами ни в чём нельзя было быть уверенным. Краснолюд решительно убрал монеты обратно в мешочек и поставил оный отдельно от остальной выручки, решив этим же вечером показать их знакомому магу.

Снежана шла мимо прилавков с ранними фруктами и овощами, раздумывая, стоит ли что-нибудь из них покупать. Она уже почти решила ничего не брать, как уткнулась в лавку с клубникой. Вот тут она не смогла пройти мимо: она с детства обожала клубнику, и этот сильный чудесный запах свежих ягод буквально заставил её остановиться. Какое-то время она стояла у прилавка, пытаясь решить, какие ягоды и сколько купить, пока торговка не устала ждать и посыпала насмешками.

– Ну что, девонька, ты покупать-то собираешься или так и будешь на них любоваться? – зычным голосом сказала крепко сбитая женщина. – Что ж такая малявка как ты вообще одна на базаре делает? Денег-то тебе родители хоть дали?

Снежана вздрогнула и съёжилась, затравленно озираясь, в то время как всё больше людей поворачивалось к ним.

– Да вы посмотрите на неё, – не унималась тётка, – Она выглядит как оборванка… Откуда ты платье-то взяла? Украла из могилы прабабки?

Снежана съёжилась ещё больше, когда несколько человек в толпе рассмеялись, поставила небольшую корзинку с клубникой, которую держала в руках, на место и проскользнула дальше, под насмешки торговки и смешки толпы. Торговка посмотрела ей вслед и покачала головой.

– Как она ещё ходит? Одно дуновение ветерка и она ж шлёпнется!.. – сказала она под оглушительный хохот окружающих и переключилась на других покупателей, мгновенно забыв о девушке.

Однако, как раз когда она вручала корзинку с клубникой следующему покупателю, над прилавком пролетел порыв ледяного ветра, и все ягоды в мгновение ока загнили. Пока торговка металась в изумлении и недоумении у прилавка, над площадью послышались рассерженные возгласы людей, которые приобрели ягоды раньше. У неё промелькнула было мысль, что странная девчонка имеет к этому какое-то отношение, но мгновения спустя рассерженные покупатели обступили её прилавок и она позабыла об этом за яростными перепалками.

Снежана поспешила прочь от прилавка с клубникой, сгорая от стыда. Она решила вообще уйти с базара, поскольку самые нужные вещи – лечебные травы и бисер – она уже купила, но тут в спешке чуть не налетела на прилавок где продавались пуховые платки и другие вязанные вещи. С восхищением она провела рукой по шали тонкой вязки, но выглядевшей весьма тёплой и с очень красивым узором. Вечерами в таверне было всё ещё прохладно, да и с приходом зимы будет не лучше. На этот раз, во избежание замечаний со стороны продавца она быстро выбрала себе шаль и тёплое вязанное платье и расплатилась. Она как раз отсчитывала последние монеты, как вдруг замерла, увидев слишком знакомые уши, выглядывающие из-за соседнего прилавка. Уши навострились, затем снова расслабились – их хозяин явно считал, что он в полной безопасности. Снежана вздрогнула, осознав, что торговец взывает к ней, спрашивая, всё ли с ней в порядке, по-быстрому отсчитала оставшиеся монеты, поспешно отдала их продавцу, схватила купленные вещи и под недоумённым взглядом торговца поспешила прочь. Она обошла прилавок, из-за которого выглядывали пушистые ушки и остановилась, напугав поначалу прятавшегося там баюна. Правда ненадолго: разглядев, что это она, Сонюшка радостно бросился к ней, похрюкивая и в ажиотаже что-то бормоча.

– А ты что здесь делаешь? – торопливо зашептала Снежана, – Тихо, тихо! – добавила она, озираясь. – Тихо! Иди сюда… – она спрятала баюна в корзинке и накрыла его только что купленной шалью. – Тихо теперь, не двигайся.

Она опять огляделась и с облегчением вздохнула, решив, что вроде как никто ничего не заметил. Она поправила шаль и пошла прочь, не заметив статную пожилую женщину, внимательно наблюдавшую за ней. Женщина видела всё и даже догадывалась, кем была эта девушка.

Снежана только собиралась покинуть базарную площадь и повернуть на улицу, что вела из города, как её снова остановили её давнишние назойливые знакомцы.

– Ну привет, – сказал один из них. – Всё нашла, что хотела? – он кивнул на её корзинку. – Может тебе помочь донести? Мы бы тебя могли проводить… – он протянул руку к корзинке.

К удивлению обоих ребят, Снежана чуть ли не отпрыгнула от них.

– Нет! – нервно сказала она, вновь поправляя шаль на корзинке. – Я вам уже сказала, что мне не нужна помощь… Я не хочу с вами разговаривать, оставьте меня в покое… – добавила она, сама не ожидая от себя подобной грубости.

Парни расступились, давая ей дорогу, явно обескураженные её ответом и странным взглядом. Она поспешно удалилась, нервно оглянувшись несколько раз. Она собиралась перекусить в одной из таверн, прежде чем пойти обратно, но после того, как она обнаружила Сонюшку, а теперь ещё и эти ребята, похоже, что следили за ней, она решила возвращаться без промедления.

– Что это с ней? – протянул второй парень.

Первый пожал плечами и сдвинул шапку на затылок. Затем он озорно усмехнулся:

Пойдём проследим куда это она направляется… Проучим недотрогу…

Оба двусмысленно ухмыльнулись и осторожно последовали за девушкой, стараясь оставаться незамеченными.

Снежана шла быстро. Она устала, да и корзинка с баюном внутри была довольно тяжёлой, однако она этого не замечала. Она всё ещё опасалась, что те повесы или же один из торговцев последуют за ней. И хоть она этого и не заметила, но её опасения оказались оправданными: оба чересчур назойливых поклонника крались за ней, прячась за деревьями и валунами.

– Ты посмотри на неё, она ни разу не остановилась передохнуть… – слегка удивлённо сказал один из них.

– От чего она так бежит? – протянул другой. – Прям как будто за ней черти гонятся…

Оба подавили смешки, опасаясь, что она их услышит.

Наконец Снежана повернула на дорогу, ведущую в горы. Ребята обменялись недоумёнными и озабоченными взглядами: об этой дороге ходили недобрые слухи, никто не отваживался ходить туда в одиночку. И тем не менее, эта девушка прямиком направилась именно туда, явно уверенная в правильности выбранного пути. Местность заволакивало туманом, и чем дальше они шли, тем гуще становился туман. Наконец, когда повесы уже начали сомневаться не повернуть ли им обратно, Снежана остановилась у двух больших валунов, выглядящих как врата, и присела на ближайший камень, устало поставив корзинку.

Какое-то время они наблюдали за ней, слушали как она разговаривала с кем-то в корзинке и вроде бы поглаживала его.

– Что это там у неё? Кошка? – прошептал второй парень.

– Понятия не имею… Отсюда не видно… – тихо ответил первый, – Идём, – его губы скривились в жестокой усмешке. – Повеселимся…

Только они собрались подойти к девушке, как вдруг раздался гулкий стук копыт и мгновения спустя из тумана появился всадник. Снежана вскочила, подняла корзинку и пошла ему навстречу. Всадник склонился к ней, подхватил девушку и усадил её перед собой, а затем направил лошадь обратно в горы. Первый повеса выпрыгнул из-за валуна и воскликнул:

– Нет, ну ты только погляди… этот козёл увёл нашу девчонку…

Второй резко нагнулся и поднял с земли камень. Только он собирался швырнуть его в сторону всадника, как тот обернулся, и оба повесы замерли в ужасе: у всадника не было лица, только голый череп. Вдруг череп оскалился ухмылкой, и они сорвались с места и понеслись обратно к городу.

Теймхнин усмехнулся.

– Что такое? – спросила Снежана, слегка повернувшись к нему.

– Ничего особенного, – снова усмехнулся эльф и успокаивающе сжал её предплечье.

Снежана благодарно провела своей рукой по его. Этот лёгкий жест показал ей, что он на неё больше не сердится.

* * *

Статная пожилая женщина ужинала в главном трактире города и прислушивалась к разговорам за соседним столом. Там сидела компания молодых людей, они выпивали и смеялись. Двое из них рассказывали о странной робкой девушке, встреченной ими в городе, и о мёртвом всаднике, что увёз её в горы, а остальные смеялись до упаду над их небылицами. Первые два всё больше и больше распалялись, утверждая, что всё это правда, но им никто не верил. Женщина задумалась. Она уже слышала разговоры на базаре о том, как в одно мгновение сгнила вся клубника на прилавке. А позднее вечером, когда она была в гостях у знакомого мага, к тому пришёл торговец-краснолюд и попросил проверить пару монет, опасаясь, что на них может быть порча. Он тоже рассказывал о красивой, но очень бледной и странной девушке, которая расплатилась этими монетами. Женщина догадывалась, кто эта девушка, а также где она теперь и кто был тем всадником. Она снова задумалась: лето только начиналось, у неё ещё есть время для визита в горы.