На следующее утро Джек с Костасом стояли на виа дель Фори-Империали в самом центре Древнего Рима. Поднявшись с палубы «Сиквеста II» на вертолете, они отправились в римский аэропорт Фьюмичино, расположенный на месте огромного порта, построенного императором Клавдием. Затем сели на поезд, промчавший их вдоль реки Тибр в город. Несмотря на жару, Джек предложил выйти на станции Остиенсе и прогуляться по древнему городу и Авентину, а затем спуститься к Колизею и римскому форуму, пройдя мимо Циркуса Максимуса.

Уверенность и основательность современного города уступили место потрескавшемуся пейзажу античности, заброшенному, пустынному. Местами возвышались строения, которые по красоте не смогло превзойти еще ни одно здание, воздвигнутое с тех пор. Словно руины и фрагменты давным-давно разрушенных памятников сдерживали любые попытки построить что-либо более великолепное. Там царила особая аура, которая не давала истории стереть с лица Земли центр Древнего Рима. Джек знал, что такое впечатление — отчасти иллюзия. Большая часть территории была отчищена от средневековых построек в тридцатые годы XX века по приказу Муссолини. Но тем не менее Палатинский холм с развалинами императорских строений сохранился по большому счету таким, каким был на закате античности, — разрушенным, заросшим в тех местах, где археологи осмеливались лишь слегка почистить поверхность.

Джек долго и оживленно разговаривал на итальянском по мобильному и вот наконец захлопнул его. Фургон, перевозивший оборудование, должен встретить их через два часа у подножия Палатинского холма. Джек показал Костасу кивком на толпу туристов перед кассой старого форума. Друзья встали в конец очереди.

— Где же справедливость?! — вопрошал Костас, вытирая пот с лица. — Знаменитый археологи и его закадычный друг должны стоять на солнцепеке! Да это тебе должны платить, чтобы пришел, а не ты им! — Он жадно отпил воду из бутылки.

Джек положил мобильный телефон в армейскую сумку и повесил на шею фотоаппарат «Никон-D80».

— Я предпочитаю сохранять инкогнито в археологических местах. Никто не обращает на тебя внимание. Да и в любом случае мне вряд ли кто-нибудь сейчас поверил бы! — Джек был одет в армейские ботинки, прочные твидовые брюки цвета хаки и рубашку свободного покроя. А Костас — в яркую гавайскую, соломенную шляпу, шорты и полюбившиеся дизайнерские темные очки.

— Им давно пора привыкнуть к специфичному стилю археологов, — заметил Костас. — Вспомни Мориса!

Джек усмехнулся и, заплатив за билеты, повел Костаса на осмотр археологических достопримечательностей вниз к руинам небольшого круглого здания, рядом с которым сохранились фрагменты колонн.

— Храм Весты, — пояснил Джек. — Нет, скорее место поклонения. Официально его никогда не называли храмом. Непонятно, по какой причине. Священный огонь, горевший внутри, охранялся весталками. А сами они жили неподалеку в большом строении, похожем на монастырь, у подножия Палантийского холма.

— Довольно странный монастырь, — пробормотал Костас. — Получается, легенды о весталках — правда?

Джек кивнул:

— Правда даже то, что их хоронили заживо. Об этом свидетельствует рассказ Плиния Младшего. В другом письме он говорит о том, как император Домициан приказал похоронить заживо главною весталку за то, что она нарушила клятву непорочности. Домициан, изощренный сторонник добродетели, якобы нашел подтверждение обвинению. Замуровать под землей было в те времена привычным наказанием для сбившейся с пути весталки. Поэтому бедняжку без лишних разговоров привели к обозначенному месту и похоронили заживо.

— Господи, к чему только не приводит мужское эго!

— Возможно, ты прав. После того как первый император Август становится верховным понтификом, старшим духовным лицом, император и главная весталка оказываются на встречном курсе. Богиня Веста, хранительница домашнего очага, считалась очень могущественной. Вечный огонь — ignis inextinctus — символизировал вечность государства. Будущее Рима было в руках весталок. Они называли свою покровительницу Vesta Mater — Мать Веста. Кстати, она напоминала Сивиллу.

— В каком плане?

— Ну, некоторая схожесть сразу бросается в глаза. Веста — своеобразная смесь местного древнего божества с греческими представлениями о богинях, которые привез с собой троянский Эней. Сивилла появилась в Кумах таким же образом. Весталок выбирали среди римских девушек-аристократок, как и кумских сивилл. Думаю, мы сейчас узнаем больше. Пойдем!

Друзья пошли по Священному пути мимо арки Тита Флавия Веспасиана, потом остановились и молчаливо полюбовались скульптурами римских солдат в триумфальной процессии, несущими иудейскую менору. Затем поднялись по Палатинский холм в Фарнезийские сады и прошлись по руинам императорского дворца на западной стороне, откуда открывался прекрасный вид на Циркус Максимус, огромный римский амфитеатр. На вершине их встретил свежий ветер, но там так же, как и в внизу, нещадно палило солнце, поэтому Джек с Костасом поспешили укрыться в тени у стены.

— Вот это и есть земля, по которой ступал Клавдий? — спросил Костас, снимая солнцезащитные очки и вытирая пот с лица. — Пока таинственно не исчез, прямо как Бильбо Бэггинс. В Геркулануме, наверное, все, что происходило здесь, казалось слабым криком монаха из кельи.

— Здесь он вырос и здесь, став императором, проводил большую часть времени, — ответил Джек. — К сожалению, наше представление об этом месте времен Клавдия основано на голливудских фильмах. Можешь забыть все, что видел. На наше восприятие повлияли анахронизмы. При Клавдии строительство Колизея только-только началось — в 79 году, именно в этом году произошло извержение Везувия. Через несколько лет Домициан, тот самый император, который решал разногласия с весталками силовыми методами воздвиг императорский дворец — вытянутое здание перед нами. Тогда мания величия правила всем вокруг. Императоры жили словно боги. А для Клавдия, как и для его деда Августа, главным было сохранить иллюзию республики и образ императора — простого исполнителя воли богов. Они жили в обыкновенном доме, намного меньше Виллы папирусов в Геркулануме.

— Где этот дом?

— Ты сейчас к нему прислонился.

— О! — Костас провел рукой по старой кирпичной облицовке. — Значит, Клавдий был здесь, — прошептал он.

— И Плиний Старший тоже в 79 году, — добавил Джек.

— А я все думал, когда ты заговоришь об этом!

— Сейчас мы с тобой между домом Августов и дворцом Домициана. Здание прямо перед нами — храм Аполлона, — сказал Джек. — От него, правда, почти ничего не осталось. Но попробуй представить великолепное здание из белого мрамора, украшенное самыми известными греческими статуями, привезенными римлянами после завоевания Востока. Мы сейчас сидим там, где раньше была галерея с колоннами, окружавшая храм. Внутри галереи неподалеку от дома Август построил анклав с библиотекой, довольно большой. Одно время там даже проводились встречи сената. Вероятно, анклав выполнял и административные функции: был, например, римским кабинетом для военачальников флота.

— Ага, я понял, куда ты клонишь! — воскликнул Костас. — Плиний Старший служил в Мисене.

— Наверняка Плиний хорошо знал это место. Еще Август воздвиг новый храм богине Весте, по-видимому, чтобы заменить храм на форуме.

— Ух ты, прям под окном спальни! — удивился Костас. — Вот что значит постоянный контроль!

— Весталки скорее всего воспротивились идее переносить святыню и продолжали служить в старом храме. Там было adytum- внутреннее святилище — тайник, где хранились священные предметы. Довольно загадочные, если можно так выразиться… Но они как-то связаны с основанием Рима. Fascinum — эрегированный фаллос, отпугивающий зло. Pignora imperii — таинственные заклинания вечного существования Рима. Palladium — статуэтка богини Афины, предположительно привезенная Энеем из Трои. Только весталки и верховный понтифик имели доступ к этим предметам. И никогда не показывали их никому другому.

— Секретная комната, — задумчиво произнес Костас. — Если Август задумывал новый храм как точную копию старого, то должен был предусмотреть и эту комнату.

— Я тоже так считаю.

— Но если священные предметы, остались на своем месте, то комната в новом храме пуста?

— Или почти пуста, — сказал Джек.

— Постой, мы подумали сейчас об одно и том же?

Открыв сумку, Джек вытащил планшет-блокнот с прикрепленной зажимом фотографией римской монеты, увеличенной в несколько раз.

— Это единственное дошедшее до наших дней изображение нового храма, Палатинского храма Весты, на монете императора Тиберия 22–23 годов. Видишь круглое здание с колоннами, очень напоминающее старый храм на форуме? Точная копия. Круглая форма призвана олицетворять хижину — древнее римское жилищею Так называемый Дом Ромула. Его сохранили как священный предмет старины с другой стороны дома Августов. В скале до сих пор видны ямы для столбов. Вглядись повнимательнее в монету. Тебя ничто не удивляет?

Костас взял в руки планшет-блокнот.

— Так-так… Над храмом буквы — «S» и «С». Даже я знаю, что это за аббревиатура. Senatus Consultum. С каждой стороны храма возвышаются колонны — постаменты со статуями. Статуи животных… Лошадей?! — Костас замолчал, а потом вдруг радостно воскликнул: — Ну конечно же! Это не лошади, а быки!

— На этом вопрос исчерпан. Мы прекрасно знаем из древних источников, что перед Палатинским храмом Весты стояли две статуи. Статуи животных, священных для весталок. Обе статуи изначально были греческими. Их создал известный скульптор V века до нашей эры — Мирон из Елевфер. Статуи коров.

— Конечно.

— Помнишь нашу зацепку? — с жаром спросил Джек. — «Subduo sacra bos. Под священными коровами». Эти статуи были уникальной скульптурной парой. Ничего подобного в Риме не существовало. Плиний определенно их имел в виду! Он спрятал свиток здесь, в пустой комнате под Палатинским храмом Весты.

— Где конкретно? — спросил Костас и, вытащив спутниковый навигатор, начал неуверенно осматривать ничего не примечательную землю под ногами и пыльные стены.

— Думаю, прямо здесь, где мы стоим. Ну, возьми погрешность десять метров в каждую сторону, — ответил Джек. — От храма не осталось и следа. Однако нет никаких сомнений, что он стоял именно на этой стороне галереи рядом с домом Августов.

— Может, воспользуемся радиолокационной установкой?

— Вряд ли поможет. Здесь столько всего происходило. Земля по структуре напоминает медовые соты. Здания строились на зданиях. Даже в коренной подстилающей породе полно трещин и разломов.

— И что предлагаешь? Возьмем по старинке лопаты?

— Мы никогда не найдем его таким способом. Вначале нужно достать приличную сумму денег, обойти всех бюрократов и выждать год, чтобы получить разрешение не ведение раскопок. Нет, сейчас копать не будем.

— Что же делать?

— Может быть, получиться снизу.

— Не понял.

Забрав у друга планшет, Джек закрыл сумку и вскочил на ноги, быстро глянув на часы.

— Объясню по дороге. Давай двигай!

Через двадцать минут они стояли на террасе с северной стороны огороженного археологами римского форума, с которой открывался волшебный вид на самое сердце Древнего Рима с Колизеем на заднем плане.

— Лучшего места, чтобы разобраться с топографией, не придумаешь, — сказал Джек. — Раньше на вершине яблоку негде было упасть. Здания, храмы, суды, памятники теснили друг друга. Представь, что ничего этого нет, и ты увидишь, где был построен форум. На равнине. Справа от Палатинского холма. Теперь посмотри вот сюда — вниз северного склона Палатина. Равнина протянулась до самого Тибра. А мы с тобой стоим на Капитолии — вершине Древнего Рима. Сюда стремились триумфальные процессии. Справа — Тарпейская скала, откуда в пропасть сбрасывали преступников.

— И нарушивших обет весталок?

— Считается, их казнили за городскими стенами. Плиний Младший вскользь упоминает подземную темницу. Она должна быть где-то недалеко отсюда.

— Расскажи побольше о подземном Риме. Не то чтобы мне хотелось туда попасть, конечно. Представляю, сколько грязи там накопилось за три тысячи лет!

Джек, усмехнувшись, открыл сумку и снова достал блокнот-планшет, перевернул листок с изображением монеты, под которым оказалась копия старой гравюры. Сверху заглавными буквами было написано по-итальянски ROMA. В середине карты — топографические особенности местности: равнины, холмы и каналы, а по краям — планы зданий.

— Моя любимая карта Рима, — объяснил Джек. — Создана Джованни Батистой Пиранези в XVIII веке. Примерно в это то же время начались первые раскопки Виллы папирусов. Фрагментарные планы строений по краю — это эскизы знаменитого Мраморного плана — огромной фрески, изначально находившейся в храме Мира Веспасиана. Только десять процентов Мраморного плана сохранилось в виде вот таких фрагментов.

Для Джека карта Пиранези стала своеобразной метафорой знаний о Древнем Рима, не собранной до конца мозаикой. Некоторые моменты известны до мельчайших деталей, другие — сплошная загадка. Планы зданий, например, прорисованы точно, а их реальное местоположение, похоже, навсегда останется тайной.

— Типография отлажена превосходно, — заметил Костас.

— Именно поэтому я так люблю эту карту, — ответил Джек. — Пиранези расположил кусочки мозаики по краям, убрал здания и представил только холмы и равнины. Вот на что я хотел взглянуть. — Джек повернул карту так, чтобы она совпала с видом перед глазами, и ткнул пальцев в середину. — В доисторические времена, когда Эней, по легенде, прибыл сюда, на месте форума была болотистая низина. Затем первые поселения постепенно начали расширяться, переходя на заболоченную территорию. Со временем произвели канализацию реки, а изначальное русло засыпали. Так появилась Клоака Максима — Большая Клоака. Она тянулась от того места, где сейчас Колизей, под форумом, и, выходя прямо перед нами, впадала в Тибр. Клоака славилась множеством притоков и искусственной подземной системой акведуков. Этот разветвленный подземный лабиринт никуда не делся. Он до сих пор под нами, и только малая часть его изучена.

— Где ближайший вход туда? — спросил Костас.

— Мы к нему и направляется. За мной.

Джек с Костасом спустились с террасы на улицу Сан-Теодора. Руины Палатина остались слева, а здания средневекового города — справа. Друзья свернули на тихую узкую улочку справа, заканчивающуюся двором в форме треугольника. Шум машин стих. В начале двора возвышалась громоздкая четырехстворная арка — точнее, то, что он нее осталось, — с массивными колоннами в каждом углу.

— Арка Януса, — скзал Джек, — Далеко не самая известная из римских руин, но под ней проходит Клоака Максима. Место, где Клоака впадает в реку, всего в двухстах метрах отсюда за главной дорогой.

Друзья пролезли через раздвинутые железные прутья ограды, окружавшей арку, и очутились под белой каменной кладкой. На другой стороне огороженной площадки стоял фургон, а рядом на земле лежало оборудование для погружения под воду. Тут же технические сотрудники ММУ проверяли один из кислородных баллонов системы замкнутого цикла.

— Неплохо ты меня заманил, — пробурчал Костас.

— Просто подумал: вдруг откажешься, если предупредить заранее. А так ты проникся атмосферой… Это же здорово! Когда еще представится шанс исследовать совершенно неизведанные места в центре древнего Рима?

— Джек, только не говори, что мы сейчас спустимся в канализацию!

Мужчина, сидевший на корточках у арки, вдруг встал и подошел к Джеку с Костасом. В нем сразу можно было узнать итальянца: правильные черты лица, подтянутая фигура. Хотя кожа слишком светлая для римлянина.

— Массимо! — воскликнул Джек. — Va bene?

— Va bene, - ответил итальянец слегка дрожащим голосом. Только вблизи стало заметно, что волосы его тронуты сединой.

— Ты помнишь Костаса? — спросил Джек у Массимо. Мужчины, кивнув друг другу, пожали руки. — Кажется, только вчера мы познакомились на конференции в Лондоне!

— И правда! С удовольствием вспоминаю то время, — проговорил Массимо на превосходном английском с едва заметным акцентом. — Вот работаю теперь здесь по протекции Археологической инспекции. По сравнению с вами я обыкновенный любитель. Очень рад, что удалось пообщаться с настоящими профессионалами!

— Все наоборот. — Джек улыбнулся. — Я еще ни разу не занимался городской подводной археологией.

— Это археология будущего! — с энтузиазмом воскликнул Массимо. — Мы подбираемся к древним местам снизу, оставляя поверхность нетронутой. Идеальный подход для Рима. Не надо ждать, пока пробурят верхний слой молясь, только бы бульдозеры не уничтожили все артефакты, шанс найти которые и так невелик.

— Да ты заговорил как профи, Массимо! — заметил Джек.

— Буду рад помочь вам. Мы давно мечтали обследовать то место, куда собираетесь опуститься вы. Не было только нормального оборудования.

— А как вы себя называете? — поинтересовался Костас.

— Урбан-спелеологи.

— Тоннельные крысы, — пошутил Джек.

— Поосторожнее со словами, — предупредил Массимо. — Там, куда вы направляетесь, этих тварей не счесть.

— Усек! — Джек криво усмехнулся. — Карта есть?

— В арке, — ответил Массимо. — Ваши ребята принесут оборудование. Пойдемте со мной.

Джек с Костасом помахали инженерам из ММУ и направились к двери в одной из каменных колонн.

— Здесь проход к многочисленным комнаткам и коридорам внутри арки. В Средние века ее ведь переделали в крепость, — объяснил Массимо. — Однако никто не знал, что лестница не только поднимается вверх, но и опускаются вниз — в Клоаку Максиму. Мы предполагаем, что под аркой должна располагаться точка доступа к Клоаке. И вот несколько месяцев назад приступили к работе. Инспекция разрешила убрать некоторые камни. — Массимо показал на закрытый современный люк диаметром полтора метра в полу перед дверью. — Но вначале давайте сориентируемся. Посмотрим на карту. — Он вытащил из-за двери длинную картонную тубу, достал из нее скрученный лист бумаги и, развернув, приложил к стене. — Здесь обозначено все, что нам известно о подземелье этой части Рима, — от входа в Клоаку Максиму под Колизеем до реки Тибр.

— Больше всего меня интересует это место, — сказал Джек, — проведя указательными пальцами по ответвлениям главного канала Большой Клоаки и соединив их вместе так, что внутри оказалась неизученная область.

— Понятно. Здесь мы обнаружили кое-что любопытное, — заявил Массимо. — Похоже, этими ответвлениями заканчивается искусственный тоннель проходящий под Палатином. Мы считаем, что тоннель построил император Клавдий.

— Клавдий? — удивленно переспросил Джек.

— Да, наш герой! Почетная тоннельная крыса, награжденная посмертно. Самые грандиозные его проекты связаны с подземным и подводным строительством. Канал для осушения Фусцинского озера, огромный порт Оспии, римский водопровод — акведук Клавдия. По-моему, дренажная галерея под Палатином — тоже его рук дело. Клавдий был историком. Его наверняка интересовало все, что находили при строительстве, — предметы быта первых римлян, его предков. Могу поспорить, император сам спускался под землю! Он был одним из нас!

— Мир тесен, — пробормотал Костас.

— Что ты имеешь в виду?

— Клавдий… — начал Костас и осекся, поймав многозначительный взгляд Джека. — Просто Джек как раз рассказывал мне о Клавдии, когда мы подлетали к аэропорту Рима — Фьюмичино. Потрясающий был человек!

— По-моему, нет смысла строить гипотезы, пока не найдем точных доказательств того, что Клавдий причастен к строительству, — неожиданно строго сказал Джек. — Не забывайте, нас интересует период, закончившийся за сотни лет до рождения Клавдия. Массимо, мы обсуждали с тобой по телефону. Луперкальская пещера!

— Луперкал, — набожно повторил Массимо, украдкой оглядевшись по сторонам. — Если удастся найти вход туда из-под земли, мы попадем в историю!

Костас недоуменно посмотрел на Джека.

— Прости. Я ждал момента, чтобы посвятить тебя в истинную цель нашей экспедиции, — с каменным лицом сказал Джек Костасу. — Не хотелось, чтобы кто-нибудь подслушал. — Джек взглянул на Массимо. — В результате бурения у дома Августов на Палатинском холме археологи обнаружили подземную пещеру, грот глубиной по меньшей мере пятнадцать метров. Опустили зонд с камерой и увидели на стенах мозаику из морских ракушек. Возможно, это Луперкал — священная пещера древних римлян, где, по преданию, волчица вскормила Ромула и Рема. Глубоко почитаемое место, сведения о котором были утеряны. Это открытие может стать самым сенсационным в археологии Рима. Наша задача — найти подземный вход в пещеру. Массимо удалось добиться разрешения в инспекции, скрыв основную цель экспедиции. Не хочется, чтобы мародеры оказались на месте раньше нас. Поэтому вначале исследуем все возможности, а потом обнародуем находку.

— Палатин весь испещрен расщелинами. Сколько под ним гротов, одному Богу известно! — с жаром сказал Массимо. — Пещера Луперкал — лишь вершина айсберга.

— Ты уверен, что опуститься лучше всего здесь, под аркой? — спросил Джек.

— С другой стороны Палатинского холма тоннель выходит из Клоаки Максимы прямо у Atrium Vestae — Дома весталок, — ответил Массимо. — Идти дальше нет смысла. Спуститься определенно лучше с этой стороны. Ветка, начинающаяся здесь, проходит под Палатином параллельно древней реке Велабрум, которая некогда протекала по болотистой местности, а затем была канализирована и перекрыта примерно в 200 году до нашей эры. Мы прошли до края Палатина, там тоннель резко уходит вниз. Он полностью затоплен. Дальше идти не рискнули. Мы ведь не подводные археологи… пока. От конечной точки, по нашим подсчетам, до Луперкала примерно двести метров по горизонтали и тридцать метров вверх.

— Что скажешь о геологическом строении? — спросил Костас.

— Туф, вулканическая порода. Довольно прочный материал, хорошо выдерживает нагрузку. Встречаются известковые образования — сталактиты и сталагмиты там, где подземные воды, богатые кальцием, попадали в римский акведук.

— Может, заглянем? — Джек кивнул в сторону люка. — Хочется понять с чем мы имеем дело.

Массимо вошел внутрь арки, наклонился и резко сглотнул, подавив рвотный позыв.

— Наберите побольше свежего воздуха, душок здесь своеобразный, — бросил он, оглянувшись назад. Потом приподнял люк. В темноте с трудом можно было разглядеть винтовую лестницу. Ужасная вонь резко ударила в нос. Массимо поспешно закрыл люк и выскочил наружу, зажав рот рукой.

— Ладно, все понятно. Без оборудования не обойтись, — сказал Джек.

Массимо, с трудом справившись с тошнотой, проговорил охрипшим голосом:

— Вдоль Клоаки, увидите, протянут оранжевый флуоресцентный трос. Он заканчивается в устье Велабрума там, докуда нам удалось дойти. Дальше пойдете сами.

— А ты разве не с нами? — спросил Джек.

— Я бы с удовольствием, но не хочу быть обузой. Вчера одна неприятность случилось под форумом Нервы. В Клоаку неожиданно вылилась странная желтая жидкость и разлетелась на миллион мельчайших брызг. Не знаю что это было. А я — дурак! — не надел респиратор. Потом полоскало полчаса. Ну да ничего, со мной такое и раньше случалось. Теперь нужно немного времени, чтобы восстановиться. Профессиональный риск, ничего не поделаешь.

— Да уж, ребята, без риска у нас никак, — тихо сказал Джек. — Так что там, внизу? Каков состав вод?

— Меню целиком зачитать?

— A la carte, - ответил Джек.

— Хорошо. Все, что смыло вниз с улиц, животные, обычно живущие под землей, ну и конечно, канализационные воды.

— Канализация, — пробубнил Костас. — Как мило!

— Грязь, солярка, моча, разложившиеся трупы крыс. И клейкое серое вещество. Хотя нет, его там не должно быть. Просто отверстия сточных вод чисто используют не по назначению. — Массимо закашлялся. — Город старый. Здесь всегда нужно помнить о круговороте.

— О круговороте? — переспросил Костас.

— В одном канале живительная вода, другой несет гнилостный сток. Другими словами, сточные воды идут по трубам, которые соединяются с водостоком, выходящим в реку, а река впадает в море. Естественный порядок.

— Чушь собачья, — прошептал Костас. — То-то я думаю, Тибр такой зеленоватый. Черт, меня уже тошнит.

— В гидрокостюмах ММУ с нами ничего не случится, — заверил его Джек. — Полная герметизация! Кожа целиком защищена. Протестированы в самых экстремальных условиях. Если все пройдет удачно, Массимо, мы вам подарим оборудование.

— Отлично, Джек. Perfetto! — Массимо еле держался на ногах. Казалось, его вот-вот вырвет. — Лучше поторопиться. Сегодня обещали сильные дожди. Клоака может превратиться в стремительный поток. Вам ведь не хочется, чтобы вас нежданно-негаданно смыло в реку?

— Не нравится мне это слово «смыло», — пробурчал Костас.

— Есть и хорошие новости. Повернув из основного канала в Велабрум, увидите, что вода там чистая, — подбодрил друзей Массимо. — Под Палатином полно естественных источников, к тому же там никто не живет, поэтому никакого загрязнения. Прямо под холмом вода должна быть прозрачной, как горный хрусталь!

Сняв старую армейскую сумку с плеча, Джек перекинул лямку через голову Массимо.

— Храни как зеницу ока. И тогда я договорюсь, чтобы совет директоров командировал сюда Костаса в качестве технического консультанта.

— Что?! — воскликнул ошеломленный Костас.

— О, еще одна почетная тоннельная крыса! — Массимо подмигнул Костасу, похлопав его по плечу. — Что ж, заметано. Теперь мой черед кое-что подарить вам. — Он зашел в комнатку внутри каменной колонны и вскоре вернулся с двумя креплениями, как у альпинистов, металлическими карабинами, молотком, костылями и канатом. — Удивлены? Странный набор. Но поверьте моему опыту, это может спасти вам жизнь.

— Большое спасибо! — ответил Джек.

Он положил все рядом с гидрокостюмами и подозвал сотрудников ММУ, которые ждали у фургона. Джек оглянулся на люк, закрывавший вход в Клоаку Максиму, и инстинктивно втянул побольше воздуха. За постоянными шуточками так удобно скрывать волнение. Во время погружения Джеку всегда приходилось преодолевать собственный страх — единственное, что могло выбить его из колеи. Костас знал об этом. Он с беспокойством наблюдал за другом. Джек протянул ему костюм и присел, чтобы снять ботинки. Нельзя расслабляться ни на секунду. Впереди победа и сказочная награда! А у подводных тоннелей всегда есть выход.

— Готов? — спросил Костас, заглянув в глаза Джеку.

— Готов!